Девушка из Бруклина Мюссо Гийом
– Отец?
– Австриец, приехал во Францию в конце семидесятых. Пять лет назад погиб во время аварии в доках Сен-Назер.
– Она единственная дочь?
Я кивнул.
– Знаком с ее близкими друзьями?
Я мысленно перебрал, с кем мы за это время виделись. Список вышел скудным или, лучше сказать, никаким. Я перебрал фамилии в телефоне и нашел только номер Марго Лакруа, тоже практикантки-медички, которая вместе с Анной проходила стажировку по гинекологии в больнице Робер-Дебре. Месяц назад мы были у нее на новоселье, и она показалась мне очень славной. Анна пригласила ее себе в свидетельницы.
– Вот ей и позвони, – посоветовал Марк.
Я рискнул и набрал номер. Марго подняла трубку; у нее начинался рабочий день. Никаких новостей от Анны не было с позавчерашнего дня.
– Я думала, вы на Лазурном Берегу, воркуете, как влюбленные голубки… У вас все в порядке?
Я ничего не ответил, поблагодарил и повесил трубку. Поколебался и все же спросил Марка:
– В полицию обращаться смысла нет, так ведь?
Карадек сначала допил кофе, потом ответил:
– При таком раскладе, сам понимаешь, им особо делать нечего. Анна – взрослый человек, оснований, что ей грозит опасность, нет, так что…
– Ты мне поможешь?
Он искоса взглянул на меня.
– Что конкретно ты имеешь в виду?
– У тебя есть связи в полиции; можно было бы узнать о телефонных звонках Анны, эсэмэсках, проверить ее банковский счет, карточку, траты, расходы. Проанализировать ее…
Карадек предостерегающе поднял руку.
– Стоп! Не зарывайся! Если бы всякий раз, когда ты ссоришься с подружкой, следователь так принимался за дело…
Я в досаде вскочил с табуретки, но Марк удержал меня за рукав.
– Погоди, мотылек! Если хочешь от меня помощи, говори всю правду.
– Не знаю, о чем ты.
Он наклонил голову и тяжело вздохнул.
– Не делай из меня дурочку, Рафаэль. Я тридцать лет допрашивал людей. И знаю, когда мне врут.
– Я тебе не врал.
– Не сказать всей правды – значит соврать. Ты скрыл что-то очень серьезное, из-за чего ты сам не свой.
2
– Па! Я все! – крикнул Тео, протягивая мне бутылочку.
Я наклонился к сыну и забрал пустую емкость.
– Хочешь еще, малыш?
– Кадо! Кадо! – потребовал хитрец.
Был у Тео маленький грешок – он обожал палочки в шоколаде «Микадо».
Но я не поддержал его страстного порыва.
– Нет, старина, «Микадо» едим на полдник.
Узнав, что любимого печенья он не получит, мальчик-ангелочек по имени Тео впал в обиду и горе. Он прижал к себе Фифи, плюшевую собачку, верного своего друга, и широко открыл рот, собираясь во все горло зареветь, однако Марк успел сунуть ему только что поджаренный кусок сладкого хлеба.
– Получай, хулиган, хлеб вместо печенья!
– Плеп, плеп, – заулыбался Тео.
Трудно поверить, но у заматерелого полицейского, специалиста по облавам и заложникам, было удивительное чутье на детей.
Я познакомился с Марком пять лет назад, когда он поселился у нас в доме. Карадек мало походил на классического детектива, привычного нам по книгам и кино. Однако я сразу проникся к нему симпатией, и вскоре мы стали приятелями. В уголовной полиции так ценили его аналитические способности, что прозвали его Профессором. И когда я писал свой последний триллер, то частенько беседовал с ним. Марк не скупился на всяческие истории из своей практики, давал множество полезных советов и даже согласился прочитать и поправить рукопись.
Мало-помалу мы не на шутку подружились. Ходили вместе на стадион «Парк де Пренс», когда «Пари-Сен-Жермен» играли на своем поле. И уж точно в неделю раз сидели с тарелкой суши и двумя бутылками пива «Корона» перед экраном моего домашнего кинотеатра – и смотрели корейские детективы или пересматривали фильмы Жан-Пьера Мельвиля, Уильяма Фридкина, Сэма Пекинпа.
Наравне с Амалией, консьержкой из нашего дома, Марк всерьез помогал мне растить и воспитывать Тео. Он оставался с ним, когда мне было нужно сходить в магазин, давал ценные советы, если я вдруг отчаивался и терялся. Он научил меня главному: доверять своему ребенку, слушать его, а не соблюдать правила, и не бояться, что окажешься не на высоте.
3
– «И сделала это я», – сказала мне Анна, когда показывала фотографию на айпаде.
– Фотографию чего? – спросил Марк.
Мы с ним сидели за столом в кухне. Он сварил нам еще по чашке кофе и теперь смотрел на меня пронизывающим взглядом, не давая опустить глаза. Да, если я хотел от него помощи, мне ничего не оставалось, как выложить ему всю правду. Всю. Самую жестокую и непредставимую. Я понизил голос. Из-за Тео. Хотя сын, конечно же, ничего не понял бы.
– Трех обгорелых трупов.
– Шутки шутишь?
– Нет. Три тела в ряд, одно рядом с другим.
Глаза у полицейского загорелись. Трупы. Смерть. Жуть выползла на сцену. Вместо семейных дрязг – расследование для детектива.
– Анна впервые заговорила с тобой об этом?
– Впервые.
– И что ты думаешь о ее участии в этом деле?
Я пожал плечами. Но Марк продолжал допрос.
– Она показала тебе фотографию и ничего не объяснила?
– Я же сказал тебе: я не дал ей такой возможности. Я пришел в ужас. Окаменел. И ушел, не сказав ни слова. А когда вернулся, ее уже не было.
Марк испытующе вглядывался в меня, словно хотел убедиться, что все происходило именно так.
– Чьи это были трупы? Взрослых? Детей?
– Трудно сказать.
– Где лежали? В помещении? На столе для вскрытия? На…
– Откуда я знаю, черт тебя побери! Они были черные, как головешки! Вот и все, что я могу сказать! Раздутые от жара. Сгоревшие.
Карадек продолжал подкапываться под мои защитные укрепления.
– Постарайся быть предельно точным, Рафаэль. Представь их как можно яснее. Опиши во всех подробностях.
Я закрыл глаза, чтобы вспомнить яснее. Больших усилий не потребовалось – жуткая фотография впечаталась в память навек. Проломленные черепа и грудные клетки, внутренности наружу. Под настойчивым взглядом Карадека я постарался как можно точнее описать мертвые тела со сведенными конечностями, обгоревшей кожей и белыми торчащими костями.
– На чем они лежали?
– Автоматически хочется сказать: на земле. Но вполне возможно, что на простыне, брезенте…
– А как ты думаешь, Анна чистая? Я имею в виду наркотики, психические нарушения, возможное лечение в психбольнице…
– Не забывай, что ты говоришь о женщине, на которой я собираюсь жениться.
– Отвечай на мой вопрос, ладно?
– Уверен, ничего такого и близко нет. Она заканчивает ординатуру. Прозрачна, как бриллиант.
– А почему ты тогда стал копаться в ее прошлом?
– Ты же знаешь мою историю, Марк! Знаешь, чем кончилась моя последняя любовь.
– А теперь скажи, что именно тебя встревожило?
Я стал перечислять:
– Странная зыбкость в отношении прошлого. У нее словно не было ни детства, ни юности. Крайняя закрытость. Стремление остаться незамеченной, ставшее для нее как бы второй натурой. Нелюбовь фотографироваться. И потом, скажи честно, много ты знаешь молодых женщин, которые не общались бы в Фейсбуке или в какой-нибудь еще соцсети?
– Согласен, есть о чем задуматься, – признал бывший следователь. – Но нет конкретики, какая заставила бы в чем-то ее подозревать.
– Нет конкретики? А три трупа?
– Не горячись. Мы ничего о них не знаем. Она же медик, могла иметь с ними дело на практике…
– Тем более нужно раскопать это дело, так ведь?
4
– Уборщица к тебе уже приходила? – поинтересовался Марк.
– Она приходит ближе к обеду.
– Тем лучше, – обрадовался он.
Мы пересекли двор, зашли ко мне и устроились у меня на кухне – она была угловой, выходила сразу и на улицу Кампань-Премьер, и на замощенный плитками двор с глядящими в него разноцветными ставнями. Тео с Фифи уселись у наших ног и занялись магнитными зверушками на холодильнике.
Карадек обследовал раковину, потом открыл посудомоечную машину.
– Ты можешь сказать, что ищешь?
– Предмет, который могла держать в руках только твоя Анна. Например, кружку, из которой она пила по утрам кофе.
– Она пила чай из вон той, – сообщил я, ткнув пальцем в голубую кружку с Тинтином, которую Анна привезла из музея Эрже[5], побывав в Бельгии.
– У тебя найдется ручка?
«Неожиданный вопрос писателю», – подумал я и протянул ему свой роллер.
Марк подцепил стержнем кружку за ручку и поставил ее на бумажную салфетку. Потом расстегнул молнию небольшой кожаной сумочки, достал пузырек с черной пылью, кисточку, скотч и карточку из картона.
Набор криминалиста.
Набрав из пузырька угольной пыли, Марк быстро и уверенно стал водить кисточкой по кружке, собираясь получить отпечатки пальцев Анны.
В одном из своих романов я уже описывал такую процедуру, но теперь все происходило на самом деле. И искали мы не преступника, а мою любимую женщину.
Марк дунул на чашку, чтобы слетела лишняя пыль, потом надел очки и принялся внимательно ее рассматривать.
– Видишь отпечаток? Это большой палец твоей Дульцинеи, – объявил он с величайшим удовлетворением.
Потом взял кусочек липкой ленты, с величайшей осторожностью перенес отпечаток на картон и попросил меня:
– Сфотографируй.
– И что дальше? – спросил я.
– У меня теперь мало знакомых в уголовной. Большинство моих коллег уже на пенсии, но одного паренька из криминалистики я знаю, его зовут Жан-Кристоф Вассер. Бестолочь, полицейский никудышный, но если дать ему хороший отпечаток и четыреста евро, он проверит его по базе данных.
– По базе данных отпечатков пальцев? Если честно, я уверен, что Анна непричастна ни к каким преступлениям. И в тюрьме она тоже не сидела.
– Всякие бывают сюрпризы… Все, что ты рассказал о ее болезненной скрытности, наводит на мысль, что ей есть что скрывать.
– Мы все что-то скрываем, разве нет?
– Ты сейчас о чем? Роман пишешь? Давай фотографируй и скидывай мне фотку на почту, чтобы я мог связаться с Вассером.
Я сделал несколько снимков на телефон, увеличил, отредактировал, чтобы отпечаток получился как можно более четким. И, работая, вглядывался как завороженный в линии, которые вились, пересекались, соединялись… Таинственный лабиринт, для которого нет нити Ариадны.
– А теперь что? – спросил я, отправив фотографию на почту Карадеку.
– Теперь поедем на квартиру Анны в Монруж. Будем искать. Пока не найдем.
3
Темные глубины души
Никогда нельзя быть уверенным в женщине, которую любишь.
Леопольд фон Захер-Мазох
1
Судя по наклейкам на ветровом стекле, «Рейнджровер» Карадека бегал по дорогам с конца восьмидесятых.
Старый вездеход, намотавший три миллиона километров, плыл в потоке машин с изяществом бетонного блока, оставляя позади деревья парка Монсури, окружную дорогу, граффити на улице Поль-Ваян-Кутюрье, клетчатый фасад гостиницы «Ибис», улицу Барбес.
Я обрадовался, что Марк захотел поехать со мной и доверил Тео Амалии. Мне почему-то казалось, что все у нас вот-вот наладится. Пройдет немного времени, и появится Анна. Ее «секрет», скорее всего, не такой уж и страшный. Она мне все объяснит, все встанет на свои места, и мы с ней поженимся, как собирались, в конце сентября, в маленькой церковке Сен-Гийом-ле-Дезер, где венчались мои дедушки и бабушки.
В салоне пахло кожей, сухой травой и сигарным дымом. Марк дал задний ход, и внедорожник захрипел, словно ему перекрыли кислород. Конечно, он был немолод: бархатные сиденья полысели, тормоза, похоже, давно отдали богу душу, но высокая посадка и большое лобовое стекло позволяли нам чувствовать себя выше всех и плыть над суетливым движением.
Авеню Аристид-Бриан: в прошлом автодорога 20 в восемь полос.
– Вот ее дом, – сказал я и показал на дом Анны на противоположной стороне дороги. – Но здесь нет поворота, нам нужно доехать до перекрестка и…
Я не успел договорить – Марк уже крутанул руль. Мы повернули под рев клаксонов и скрежет колес прямо перед носом двух автомобилей, которые едва не встали на дыбы, лишь бы избежать катастрофы.
– Ты в своем уме, Марк?!
Карадек кивнул и, не ограничившись первым нарушением, совершил второе: въехал на тротуар и остановился перед подъездом.
– Здесь нельзя стоять, – осторожно заметил я.
– На то мы и полиция, – заявил он, снимая руку с тормоза и опуская на ветровое стекло козырек с надписью «Национальная полиция».
– Кто поверит, что копы ездят на такой таратайке? – вздохнул я, хлопая дверцей. – Впрочем, ты тоже давно не полицейский.
Марк достал из заднего кармана джинсов универсальный ключ.
– Кто побывал полицейским, тот остался им навсегда, – назидательно произнес он и открыл дверь в подъезд.
Чудо из чудес: лифт за это время починили. Прежде чем подняться, я настоял, чтобы мы сходили на подземную стоянку. Маленькая машинка Анны стояла на месте. Мы вернулись к лифту. Двенадцатый этаж. В коридоре никого. Я снова позвонил, потом снова стучал и стучал в дверь – и снова без результата.
– Отойди, – распорядился Марк, встав на изготовку.
– Подожди, может, не надо…
2
Марк второй раз поднажал плечом, и дверь открылась.
Он вошел в коридор и внимательно осмотрел квартиру. Метров сорок. Хорошо отделана. Дубовый паркет. Кремовые с пастельными разводами стены, гостиная в скандинавском стиле, тут же кухня, длинный шкаф до самой спальни.
Пустая, просторная квартира.
Я вернулся к двери, осмотрел замки, фиксатор. Дверь легко поддалась, потому что была закрыта только на защелку. Последний, кто уходил из квартиры, просто хлопнул дверью, не потрудившись повернуть ключ. Анна обычно тщательно запирала дверь.
Еще сюрприз: у входа в коридоре лежала дорожная сумка Анны. На молнии, плетеная, кожаная, с цветными вставками. Я присел на корточки и заглянул в карманы, но ничего интересного не обнаружил.
– Значит, Анна все-таки вернулась из Ниццы, – подал голос Карадек.
– И опять исчезла, – горестно отозвался я.
И снова набрал ее номер на мобильнике, и снова включился автоответчик.
– Что ж, давай-ка мы тут пороемся, – предложил Марк и по исконной привычке всех детективов отправился в ванную.
– Не уверен, что мы имеем на это право, – попытался возразить я.
В ванной Марк ничего интересного не обнаружил и направился к спальне.
– Запомни, что это твоя инициатива, – бросил он мне на ходу. – Не ройся ты в прошлом своей подружки, отдыхал бы с ней сейчас на Лазурном Берегу и наслаждался жизнью.
– Но это не основание, чтобы…
– Рафаэль! – прервал меня Карадек. – Тебя не подвела интуиция, когда ты стал задавать Анне вопросы. А теперь нужно довести дело до конца.
Я оглядел спальню. Кровать из светлого дерева, шкаф с одежкой, книжные полки с медицинскими справочниками, словарями и знакомыми мне грамматиками – Гревис, Анс, Берто, Шазо. Несколько американских романов по-английски: Донна Тарт, Ричард Пауэрс, Тони Моррисон…
Осмотрев внимательно паркет, Марк принялся заглядывать в ящики.
– Займись компьютером, – распорядился он, видя, что я застыл на месте. – Я в них мало что смыслю.
Я успел заметить, что ноутбук лежит на стойке бара, которая отделяет кухню от гостиной.
С тех пор как мы с Анной встретились, я бывал в этой квартире не больше пяти или шести раз. Это был ее дом, он был такой же, как Анна: элегантный, разумный, аскетичный. Как я ухитрился так ее рассердить, что она сбежала?
Я подошел к компьютеру и включил его. Он заработал, не спросив пароля. Но я знал, что это ничего не значит. Анна не доверяла компьютерам, и если что-то всерьез прятала, то уж точно не в печенках своего ноутбука.
Для очистки совести я заглянул в почту. Деловая переписка с коллегами по больнице. В библиотечной директории вперемешку Моцарт, научные статьи и телесериалы, которые мы смотрели с ней вместе. Пробежался по журналу: новостные сайты, информационные и бесконечное число научных по ее теме: «Выживаемость: генетическая и эпигенетическая». Ничего особенного и на жестком диске: схемы, таблицы, документы PDF, презентации, которые она делала во время учебы. Компьютер представлял интерес не тем, что в нем было, а тем, чего в нем не было. В нем не было семейных фотографий, видео, снятых во время отдыха, не было переписки с подругами и друзьями.
– Перебери-ка эту канцелярию, – попросил Карадек, входя в комнату с картонной коробкой. Как оказалось, в ней лежали файлы со счетами, жировками, чеками, банковскими отчетами.
Он поставил коробку на стол и протянул мне пластиковую папку.
– Вот что еще я нашел. А в компьютере что? Ничего?
Я кивнул и заглянул в папку. Там лежала фотография. Традиционная, снимок класса. Такие снимают с детского сада и до конца школы. На фотографии два десятка нарядных девочек в школьном дворе. В центре учительница, женщина лет сорока. Одна из девочек в центре держит грифельную доску, на которой мелом написано:
Лицей Сен-Сесиль
Выпускной класс S
2008–2009
В заднем ряду я мгновенно узнал «мою» Анну. Сама сдержанность и скромность. Голова слегка наклонена, глаза чуть опущены. Легкая улыбка. Белая кофточка, застегнутая до подбородка, синий джемпер. Все то же желание быть незаметной, спрятать свой пол, заставить забыть о влекущей красоте.
Быть незаметной. Не вызывать желания.
– Знаешь, что это за лицей Сен-Сесиль? – спросил Марк, доставая пачку сигарет.
Я быстренько заглянул в телефон. Лицей, расположенный на улице Гренель, был католическим учебным заведением для очень респектабельных семей. Частный, дорогой, только для девушек.
– Ты знал, что Анна училась в этом лицее? Как-то не вяжется с маленькой бедняжкой из Сен-Назера, тебе не кажется? – прибавил Карадек, закуривая сигарету.
Мы занялись картонной коробкой – и кое-что выяснили.
Анна поселилась в Монруже два года назад. Она купила эту квартиру в 2014 году, когда училась на третьем, то есть последнем курсе. Квартира стоила тогда 190 тысяч евро; Анна внесла 50 тысяч с рассрочкой на двадцать лет. Классическая схема для приобретения жилья.
С 2012-го по 2013-й она снимала студию в доме на улице Сен-Гийом.
До этого в 2011-м платила за комнату для прислуги на улице Обсерватуар некоему Филиппу Лельевру.
На этом сведения кончались. Где она жила в то время, когда кончала лицей и начинала учиться на медицинском? У отца? В интернате? В общежитии? Или тоже снимала комнату для прислуги, но платила без всяких счетов?
3
Карадек, глубоко вздохнув, загасил окурок в блюдце. Потом в задумчивости подошел к кофемашине, раскрашенной в веселые цвета, вставил капсулу. Пока напиток готовился, он продолжал изучать оставшиеся документы. Его внимание привлекла потрепанная бумажка с ксерокопией карты социального страхования. Он сложил листок вчетверо и сунул себе в карман. Внимательно, но, впрочем, безрезультатно обследовал плиту, заглянул в духовку, пощупал вытяжку, осмотрел паркет, заглянул в шкафчики. Затем, не дав себе труда поинтересоваться, что мне нравится, приготовил для нас обоих по чашечке крепкого кофе. Отпивая по глотку, Марк смотрел куда-то вдаль затуманенным взглядом. Что-то не давало ему покоя, но он не знал пока, что именно. На минуту Карадек замер, и тут его озарило.
– Посмотри на торшер.
Я оглянулся на лампу, задвинутую в дальний угол гостиной.
– А что не так?
– Зачем тянуть провод в другой конец комнаты, если рядом у плинтуса есть розетка?
Черт…
Я подошел к торшеру, присел на корточки и потянул за пластиковый корпус розетки. Она свободно отошла от стены и оказалась у меня в руках. Догадка Карадека оказалась верной: никакие провода к ней не подсоединялись. Я растянулся на полу, поддел освободившийся конец плинтуса, повертел и наконец оторвал. Под деревяшкой, в пространстве между полом и стеной, было что-то запрятано. Оказалось – сумка.
4
Это был старый рюкзак с фирменным логотипом «Конверс» в виде круглой резиновой бляшки. Ткань пропиталась пылью, обветшала и выцвела. Когда-то новый, горчичного цвета, теперь рюкзак был грязно-желтый, почти серый. Он был чем-то набит и оказался довольно тяжелым. Мне стало любопытно; хотелось открыть его, но я не рискнул. Кто его знает, что там лежит! Решившись наконец, я расстегнул молнию.
Черт побери!
Не зря я так опасался.
Он был битком набит банковскими купюрами.
Я мигом вскочил, будто там лежали не деньги, а живые змеи, и они собирались напасть на меня.
Карадек вывалил содержимое на стол – в основном купюры по 50 и 100 евро. Деньги высыпались, образовав рыхлую кучу.
– Сколько тут?
Он взял в руки несколько бумажек разного достоинства, прищурился, умножая в уме и прикидывая по объему размер состояния.
– На глазок примерно четыреста тысяч евро.
Анна, что же ты натворила?
– Как ты думаешь, откуда столько денег? – спросил я, слегка ошарашенный.
– В любом случае Анна нам не расскажет.
Почесав затылок, я закрыл глаза, соображая, откуда могла взяться такая куча наличных. Ограбление? Выручка от продажи астрономического количества наркотиков? Шантаж какой-нибудь богатой знаменитости?.. Откуда ж еще?..
В памяти вновь возник жуткий снимок трех обгоревших трупов. Наверняка существовала какая-то связь между ними и этими деньгами. Но какая?
– Это, однако, не все, парень. Вот тебе еще один сюрприз.
В боковом кармане рюкзака Карадек обнаружил два удостоверения личности с фотографией Анны в возрасте семнадцати-восемнадцати лет. Первое – на имя Полины Паже, другое – Магали Ламбер. Оба имени мне были незнакомы.
Марк протянул их мне поближе, чтобы я как следует рассмотрел.
– Разумеется, это фальшивки.
Я был в растерянности. Мой взгляд скользнул за окно. Там, снаружи, кипела жизнь. Как ни в чем не бывало светило солнце, отражаясь в окнах дома напротив. Живые плети ползучего плюща обвивали балкон. Все-таки за окном – лето.
– Вот это – барахло, – заключил Марк, показывая мне первое удостоверение, – дрянная подделка. Такие делают в Таиланде или во Вьетнаме. За восемьсот евро ты можешь заказать себе такую же в любом криминальном районе. Ими часто пользуются наркоманы.
– А другое?
Карадек поправил очки на носу, словно ювелир, склонившийся над драгоценным камнем, поднес к глазам второе удостоверение и стал рассматривать его внимательнейшим образом.
– Это, конечно, получше, хотя и не вчера сработано. Ливанского или венгерского производства. Такое может стоить три тысячи евро. Конечно, экспертизу не пройдет, но с этим ты можешь спокойно жить, ни о чем не беспокоясь.
Земля закачалась у меня под ногами. Все мои предположения рухнули в одночасье. Мне понадобилась пара минут, чтобы прийти в себя.
– Теперь, по крайней мере, все ясно, – резко сказал Карадек. – У нас нет выбора. Мы должны пойти по следу и докопаться, что произошло с Анной Бекер в прошлом.
Читать бесплатно другие книги:
