Удачи в Гвинсберне! Леднёв Сергей
И мы начали играть.
К середине дня требуемый отрывок песни был с горем пополам доделан. Последние полчаса четверо музыкантов играли его автоматически, без энтузиазма. Разве что Одди ещё не успел «погаснуть», и его спокойная клавишная партия, оформившись через несколько попыток, вплелась в песню ещё одним незаменимым компонентом. Эри поймал себя на мысли о том, что никогда не видел, чтобы незнакомые люди так быстро находили общий язык в музыке. Похоже, Тесс умела находить людей. Хотя его самого она нашла почти случайно… если это можно было так назвать.
– Вы давно играете вместе? – спросил Эри, когда отрывок был исполнен до конца в очередной раз.
– По-разному, – ответил Тим. – Я знаю Тессарию уже давно, мы даже когда-то… ээ…
Рамси, следящий за музыкантами с матраса в компании прикорнувшей у него под боком Тесс, мрачно сдвинул брови.
– … учились в одном классе! – закончил Тим и, ухмыльнувшись, искоса посмотрел на здоровяка. Тот неопределённо хмыкнул и потерял всякий интерес к разговору. В конце концов, его главный интерес был рядом с ним. Вернее, была.
– Учились?
– Да. А потом меня перевели в другую школу. Для старой я был слишком плох, – Тим почему-то захихикал. – Тессария как-то раз позвала меня подыграть ей на басу на какой-то вечеринке, ээ… года полтора назад, что ли?
Со стороны влюблённой парочки донеслось неопределённое «мгу».
– Вот. Ну, я сыграл, и с того раза всё началось. Через пару месяцев Тессария привела Одди, мы стали репетировать втроём. Играли всякий бред, который я сочинял.
– Про ворон?
– И про них тоже. А месяц назад к нам пришёл Соэль, – Тим махнул рукой в направлении андарийца, тот заулыбался. – Он нам сразу понравился. С ним, конечно, первое время было тяжело, он по-нашему почти не говорил, но с тех пор заметно продвинулся в общении. Правда, Соэль? – Тим на всякий случай обернулся к южанину и махнул ему рукой, давая понять, что речь точно о нём.
– Тим говорить об я? – недопонял тот.
– Да, Соэль, я говорю о тебе! – разозлённый на вид Тим изобразил несколько непонятных, но весьма экспрессивных жестов.
– Соэль не понимает твои руки, – улыбнулся южанин.
– Соэль, выучи язык наконец!!!
– Соэль учится, – отозвался южанин. – Соэль не спешит. Я всё освоить.
Тим хлопнул себя по лицу и пробормотал что-то мрачное, затем, просияв, обернулся к Эри:
– Хорошо, что нашёлся хоть кто-то, с кем можно говорить без затруднений!
– Ы, – только и выдал в ответ Эри.
Тим вновь хлопнул себя по лицу и что-то проворчал.
Дальше этого короткого отрывка в тот день дело так и не пошло. Эри не мог ничего придумать в такой компании, особенно когда Тим, отойдя от «лексического шока», начал играть собственные песни про пресловутого барона, упившихся чаем ворон и злодея герра Чернопуза, который пытался оседлать мышь и ринуться штурмом на баронский замок. Из музыки, разумеется, был только бас; Соэль, вняв наставлениям своего «учителя», теперь внимательно слушал его бредни, путаясь в загадочном языке с каждым новым бессмысленным предложением.
- – И вот, облачённый в лиловый жакет,
- Он скачет на битву с собой —
- Двойник Чернопуза свой точит стилет,
- На клона до ужаса злой.
- На поле безумья сойдутся они,
- И в битве падёт Чернопуз… —
Тим выждал трагическую паузу и закончил:
- Вот только какой же герр будет убит?
- Не знаю. Однако, конфуз.
Заслуженных аплодисментов не последовало. Соэль напряжённо ожидал следующую «героическую балладу», надеясь, что в конце концов Тим объяснит, откуда у Чернопуза взялся двойник и как они оба оказались на Луне, когда пошли пить пиво в придорожный трактир. Одди молчал, разглядывая что-то в принесённой с собой папке. Тесс и Рамси по-прежнему лежали в обнимку на матрасе и что-то шептали друг другу – всё остальное на чердаке, да и, похоже, в целом мире, их ничуть не занимало. Эри сидел под окном и старался не глядеть в ту сторону, мутным, усталым взглядом наблюдая за движениями пальцев Тима.
– Ну как тебе это? – поинтересовался «бард».
– Про ворон было лучше, – без каких-либо эмоций отозвался Эри. Это была уже тринадцатая песня о похождениях бредовых персонажей в бредовой стране, которую мог выдумать только басист.
– Ну ладно, – ничуть не смутился музыкант, – тогда оцени это! – бас-гитара исторгла несколько зловещих нот, предвещающих очередную главу.
– Тим! – донесся из угла умоляющий возглас Тесс.
– Ладно, так и быть, это вам на следующий раз…
Через какое-то время, убитое в этом странном безделье, все разошлись, договорившись встретиться завтра в полдень здесь же со свежими идеями. Ушли даже Тессария и Рамси, держась друг за друга, словно двое раненых. Я вздохнул свободнее: наконец-то! Пустой чердак куда больше располагал к мыслям. Я раскрыл окно и принялся разглядывать размытый горизонт, совсем стирающийся в преддверии сумерек.
Итак, сегодня мне довелось познакомиться с несколькими неплохими ребятами. Есть повод радоваться: Тессария набрала в свою группу занятный состав. Все мы друг на друга не похожи, и всё-таки смогли на первой же репетиции найти общий язык. Это хорошо – теперь есть шанс успеть подготовить песню, уложившись в оставшееся время.
Единственное, что мне не нравилось – это присутствие Рамси. Я, конечно, понимаю, что чердак принадлежит дяде Тессарии, и поэтому она может приводить сюда кого угодно и когда угодно, но… уж если эта юная госпожа «хочу-петь-в-музыкальном-училище» собралась сочинять песню, стоит сосредоточиться на ней, а не развлекаться со всякими там футболистами, пока остальные сбивают себе пальцы и мозги.
Вот это да. Я что, ревную? … Да нет, быть не может. Показалось.
Ну и хорошо.
Тесс вернулась поздно и, заглянув на чердак, нашла Эри склонившимся над исчерканным листком.
– Что ты пишешь? – спросила девушка.
– Ничего, – Эри мрачно показал замаранный лист, где не было ни одного неперечёркнутого слова. Тесс еле разобрала проглядывающие под слоем чернил фразы «Из-под облаков…», «Я сижу на крыше и…», «В городе моём…», «Распахнув окно, ты увидишь его» и ещё несколько вариантов. Судя по всему, юноша пока проигрывал бумаге в неравном бою.
– Совсем ничего, – отрезал Эри, заметив заинтересованность девушки.
– А мне кажется, не такие уж и плохие варианты, – возразила Тесс. – Например, «Из-под облаков льётся солнечный свет».
– Нет. Это не то.
– Почему?
– Это не первая строка, – Эри на секунду насладился недоумением на лице собеседницы и нравоучительно продолжил: – Песню нельзя начать с абы какой строки. Для меня сложнее всего именно придумать первую фразу. Если она будет кривой, недостаточно цепкой или даже всего лишь легко заменимой на что-то иное, то и вся песня не заладится. Как начнёшь, так и закончишь.
Тесс подумала, что Рамси был прав, называя нового знакомого «слишком замороченным», когда они гуляли сегодня вечером. Чем дальше она сама общалась с Эри, тем меньше понимала, что им на самом деле движет. Но, по крайней мере, сейчас её компаньон честно пытался что-то придумать по тексту и сдвинуть дело с мёртвой точки, а это уже многое значило. Может, и правда стоит довериться его странным идеям?
– А как тогда понять, какая строка подойдёт? – спросила девушка.
– Ты почувствуешь это. Очень остро, так, словно ты знала её раньше и вдруг вспомнила.
– Кажется, понимаю… – неуверенно произнесла Тесс. – Но что делать, если времени в обрез, а первая строка никак не приходит?
– Сейчас нас должно волновать не это, – Эри вздохнул, предчувствуя тяжёлый разговор. – Тессария, ответь мне на один вопрос.
– М?
– Ты хочешь победить в конкурсе?
– Конечно! – голос девушки не допускал ни малейшего сомнения в твёрдости её намерений.
– Тогда, будь добра, – Эри попытался говорить как можно спокойнее – занимайся на репетициях музыкой, а не своим парнем.
Ну конечно, она взъярилась.
– Мои отношения – это моё дело! Я хочу, чтобы Рамси тоже присутствовал и высказывал своё мнение! Оно для меня важно!
– И что же такого умного он сегодня сказал?
– Может, ещё скажет!
– Он же предельно ясно сообщил, что ничего в этом не смыслит!
Тессария наградила меня ну очень злобным взглядом. Я понимал, что затрагиваю опасную тему, и если ляпну что-нибудь не то – очень быстро окажусь выдворенным с чердака и изо всей этой затеи заодно, как бы я ни был необходим для конкурса. Но я чувствовал, что прав, и не мог молчать.
– Да зачем ты вообще его притащила?!
– Он сам попросился.
Ээ… я точно не ослышался?
– Рамси?
– Да, он, – холодно ответила Тессария. – И если даже он действительно не разбирается в музыке, значит, он сделал это ради меня.
Ну что тут можно ответить? Переубедить влюблённую девушку – всё равно что сыграть с ходу песню задом наперёд: стопроцентно собьёшься и окажешься неправ.
Мы молчали где-то минуту. Я уже было хотел извиниться за то, что вообще поднял эту тему – не потому, что действительно сожалел об этом (я ведь чувствовал себя правым), но потому, что ужасно хотелось прервать это неловкое молчание, а ничего умнее на ум не пришло.
Затем Тессария вздохнула и неожиданно сказала:
– Но, всё-таки, в одном ты прав.
Невероятно! Я что, всё-таки сыграл песню задом наперёд?! А Тессария продолжила:
– Мне следует больше уделять времени нашей песне. Как ни крути, нам до конца бесконечно далеко…
– Что ты сказала?! – Эри чуть не подпрыгнул на месте. Тесс удивлённо взглянула на юношу:
– «Нам до конца бесконечно далеко»… А что такое?
Эри тут же принялся что-то черкать на оборотной стороне исписанного листа. «Бесконечно, бесконечно!» – радостно бубнил он себе под нос.
– Ты что-то придумал?
– Сейчас, сейчас, – Эри размахивал рукой, словно вдохновенный живописец по холсту. Тесс попыталась заглянуть в листок, но юноша, грозно взглянув на неё, отвернулся, и всю последующую минуту девушка наблюдала только многообещающую спину.
Наконец Эри закончил и, развернувшись к Тесс, с довольной ухмылкой положил перед ней лист с одной-единственной неперечёркнутой фразой:
«В городе моём бесконечно светло»
Глава седьмая.
Чувство стиха
Первую строку, конечно, найти непросто, но стоит только её отыскать – и тут же, откуда ни возьмись, приходит настоящий шквал энтузиазма. Утром следующего дня Тессария притащила на чердак целый куплет. Надо сказать, даже не самый плохой куплет – я уж начал было думать, что её поэтических способностей будет недостаточно, но девушка показала, что может сочинять на нужном уровне.
Правда, со второй же строкой у нас вышел спор.
– Ну что это такое? «В городе моём бесконечно светло… Здесь нет грустных лиц, и далёкий шум машин не слышен». Тебе не кажется, что здесь что-то не так?
– Ээм, – Тессария замялась, – не знаю… эта строка пришла на ум, и я её написала.
– А ты раньше сочиняла стихи?
Девушка кивнула:
– Бывало несколько раз, но…
– Ты писала их с ходу?
– Да! – выпалила Тессария. Я скептически посмотрел на неё, вынуждая покопаться в памяти чуть глубже. Она тут же поправилась: – То есть нет. Я долго над ними думала.
– Верю. Но над этим, сдаётся мне, ты думала мало. Ладно бы ещё форма, но вот смысл… Во-первых, какие ещё лица на крышах? Во-вторых, как связано отсутствие лиц и отсутствие шума машин?
– Мне показалось, что…
– В-третьих! – я распахнул окно. На чердак вместе с порывом ветра ворвался звук надрывающегося где-то под окнами клаксона. Я многозначительно посмотрел на Тессарию.
– Так что в-третьих? – недоумённо спросила она
– А ты не слышишь? До крыш всегда долетает городской шум. Это неотъемлемая часть нашей картины!
Возможно, мои аргументы были притянуты за уши. Но что ещё я мог сказать ей, если я чувствовал, что с этой строкой что-то не так, а вот что именно – объяснить не мог? Не всегда в стихах балом правит логика, но и не следует по этой же причине скидывать её со счетов. Надо просто заменить строку на такую, которая не будет вызывать раздражения. Как ни странно, мои «длинноухие» аргументы подействовали.
– Ясно, – вздохнула наша «горе-поэтесса». – Никуда не годится.
– Куда-то оно, может, и пойдёт, но не сюда точно. Нужно продолжение фразы «бесконечно светло».
– Например?
– Например… – Я задумался. Надо зарифмовать со словом «лишним», там последняя строка куплета «В танце, для которого ты не будешь лишним». Кстати, и это место мне тоже не нравится… Во всей паре что-то не то.
Я попытался представить город таким, каким я его видел из окна в День Воссоединения, сидя здесь в ловушке. Тогда было очень, очень солнечно, именно «бесконечно светло», и…
– Солнечные дни… выгорают пятнами на крышах, – это даже не я сказал, а будто само собой проговорилось. Тессария немедля записала новорожденную строку и наморщила лоб:
– Мне кажется, нужно ещё подумать.
– А что тебя не устраивает?
– Тебе не кажется странным, что дни выгорают пятнами? – после некоторого молчания произнесла она. – По-моему, люди так не говорят.
– Я же сказал.
– Я имела в виду, НОРМАЛЬНЫЕ люди так не говорят. – Самодовольная усмешка Тессарии была настолько выразительной, что я решил не дарить ей удовольствие и пропустил колкость мимо ушей. Поняв, что провокация не удалась, Тессария вернула серьёзную маску на лицо и спросила с нажимом: – А ты не хочешь подумать ещё раз, как ты сам мне только что предлагал?
Ловко, подловила меня на моём же совете. Но фраза-«самородок», сорвавшаяся с языка, мне слишком нравилась, чтобы что-то в ней менять.
– Согласен, так не каждый скажет. Но ведь у нас и песня не такая, как у всех, и город не такой, как у всех. Здесь всё другое, именно в этом наша идея. То, что солнечные дни выгорают пятнами на крышах – это очень яркий образ, который увлекает мысль, уносит её куда-то прочь…
Отчаянная жестикуляция девушки ясно сообщила, что этот раунд остался за мной. «Ради всего святого, хватит уже этих излияний потока сознания!» – так и читалось на искривившемся лице.
– Ты что, против? – Я состроил самую невинную гримасу, на какую был способен.
– Нет, просто я…
– Завидуешь?
И всё-таки есть что-то смешное в том, когда она так злится – лишь вполовину серьёзно. Ну а что, неужели я виноват, что у меня строчка родилась сама по себе? Тем более, я и сам слегка удивился.
– Нет, наоборот, не завидую.
– Почему?
– Тебе, наверное, сложно объясняться с людьми. Они не понимают ничего из того, что ты говоришь.
– Да нет, это просто я голодный. Мы вообще, завтракать сегодня будем или как?
Взгляд Тессарии был уничтожительным, но я уже привык, что без него в этом доме ничего не обходится.
Небо так и не прояснилось, но всё же облака несколько поднялись. Радио, которое Тесс включила за завтраком, сообщало о скором улучшении погоды. «Это хорошо, что выйдет солнце», мимолётно отметил про себя Эри, «будет проще додумать песню о городе, в котором бесконечно светло». Но тут внезапно на ум пришла совершенно другая мысль, о том, что вообще-то, по-хорошему, следовало сделать куда раньше.
– Можно от тебя позвонить?
– Куда?
– Домой. В Альден.
– Но это же междугородняя связь! – удивилась Тесс. Эри посмотрел на неё с видом знатока всех вселенских тайн:
– Спасибо, я в курсе. И что с того?
– Но это же… дорого! У тебя есть деньги на звонок?
– Три сотни ремов хватит?
– Эээ… – девушка понятия не имела, как дорого обходится минута разговора с Альденом, поскольку никогда не звонила туда, и ограничилась расплывчатым: – Смотря сколько ты будешь говорить.
– Да ладно, я же не собираюсь полчаса трепаться. Так что, можно позвонить?
– Телефон в прихожей, – махнула рукой Тесс.
– Короче, я тут ещё на неделю с лишним остаюсь. Теперь понял?
– Ага, – отозвался Кэл. – Ну и история! А я уж думал, не случилось ли с тобой чего дурного.
– Да уж, – понизив голос, буркнул я. – Понаслучалось на год вперёд. Ну так что, приедешь?
– Не, старик, не знаю. Деньги искать надо, да и мама просила шкаф собрать…
– Кэл, твой шкаф займёт максимум день!
– Всё равно, тут ещё дела… Я пока не знаю.
– А когда будешь знать?
– Дня через три… может быть.
В этом весь Кэл. Когда наклёвывается что-нибудь важное и ответственное, постоянно слышишь его «не знаю». Чаще всего под этими двумя словами прячется отказ, которым не желаешь оскорбить друзей. Я-то уже привык к этой черте Кэла, но, ради всего святого, лучше бы он сейчас сказал что-нибудь определённое!
– Ладно. Слушай, подожди секунду, – Я прикрыл телефонную трубку рукой и поглядел в сторону кухни. Сидевшая там Тессария с грозным видом тыкала в запястье своей же руки. Уже минут пять этой гимнастикой занимается. Интересно, она хочет что-то мне…
Время! О господи, время!
– Кэл, извини, мне пора заканчивать. Я перезвоню, как только достану деньги.
– Договорились, – обрадовался приятель. – Главное, не пропадай там!
Я повесил трубку и посмотрел на Тессарию. Её взгляд осуждал: видимо, всё-таки разговор был слишком долгим.
– Сколько? – спросил я.
– Двадцать пять минут.
– ?!!.. Да я ещё целых пять минут говорить мог!!!
– Оставишь на следующий раз. – Глядя на моё выражение лица (ну нет, на сей раз я не собирался сдерживаться!), Тессария торжествующе улыбнулась. «Сделал гадость – сердцу радость», называется. – Пошли на чердак, скоро уже ребята должны подойти.
– Ты за это ответишь! – мстительно пообещал я, поднимаясь с табуретки.
– Не раньше, чем ты.
– Договорились.
К полудню все были в сборе. Последним явился Тим с многозначительной улыбкой на лице и, одарив ею каждого на чердаке персонально, объявил:
– Я новую песню написал! Вот, слушайте! – И, ловко выхватив из-за спины висевшую на ремне бас-гитару, затянул под грозный аккорд: – Сгущается мрак над волшебной страной…
Читать бесплатно другие книги:
