Пять ложек эликсира Стругацкие Аркадий и Борис

– Не понадобилось, значит, – благодушно вставляет Феликс.

– Что именно? – быстро спрашивает Курдюков.

– Ну, этот твой… мафусаил… мафуссалин… Зря, значит, я хлопотал.

– Что ты! Они мне, понимаешь, сразу клизму, промывание желудка под давлением, представляешь? Такой кислород засадили, вредители! Только тут я понял, какая это страшная была пытка, когда в тебя сзади воду накачивают… У меня, понимаешь, глаза на лоб, я им говорю: ребята, срочно зовите окулиста…

И тут Курдюков вдруг обрывает себя и спрашивает шепотом:

– Ты что так смотришь?

– Как? – удивляется Феликс. – Как я смотрю?

– Да нет, никак… – уклоняется Курдюков. – Я вижу, отец, ты малость вдетый нынче, а? Поддал, старик, а?

– Не без того, – соглашается Феликс и, не удержавшись, добавляет: – Если бы не ты, я и сейчас бы еще продолжал с удовольствием.

– Ничего! – с легкомысленным жестом объявляет Курдюков. – Завтра или послезавтра они меня отсюда выкинут, и мы с тобой тогда продолжим. Без балды. Я тебе знаешь какого коньячку выставлю? Называется «Ахтамар», прямо с Кавказа… Это, знаешь, у них такая легенда была: любила девушка одного, а родители были против, а сама она жила в замке на острове…

– Слушай, Костя, – прерывает его Феликс стеснительно, – знаю я эту легенду. Ты меня извини, ради бога, но мне сегодня еще работать всю ночь. Сократыч статью заказал…

– Да-да, конечно! – вскрикивает Курдюков. – Конечно, иди! Что тут тебе со мной? Навестил, и спасибо тебе большое.

Он встает. И Феликс тоже встает – в растерянности и недоумении. Некоторое время они молчат, глядя друг другу в глаза. Потом Курдюков вдруг снова спрашивает полушепотом:

– Ты чего?

– Да ничего. Пойду сейчас.

– Конечно, иди… Спасибо тебе… Не забуду, вот увидишь…

– Ты мне больше ничего не хочешь сказать? – спрашивает Феликс.

– Насчет чего? – произносит Курдюков совсем уже тихо.