Антарктика: времена года. Страницы из полярного дневника Михрин Леонид
Из блокнота полярника
«Если совершил путешествие, всегда найдется, о чем рассказать» – эти слова из предисловия автора вполне могли бы стать эпиграфом к этой книге. Полярник по призванию и геофизик по профессии, Леонид Михайлович Михрин щедро делится с читателями (а их, я уверен, у его книги будет немало!) своими впечатлениями и наблюдениями, связанными с путешествием в Антарктиду на легендарном научно-исследовательском судне «Профессор Зубов» и с работой на станции Беллинсгаузен в составе 18-й Советской Антарктической экспедиции. Но если бы только об этом! Автор открывает перед нами целый мир, имя которому Антарктика, с его природой, с его жителями, с его климатическими условиями, и с человеком, оказавшимся там, далеко от родного дома, в тяжелейших условиях, предложенных этим миром. Да, «дела давно минувших дней». Но многое ли изменилось на шестом континенте за прошедшие 40 лет? Эта книга и сегодня могла бы стать своеобразным путеводителем по южной «шапке» нашей планеты, и я бы советовал прочитать ее прежде всего каждому, кому посчастливиться отправиться в Антарктиду. Она поможет адаптироваться в суровых условиях на первых порах и убережет от многих ошибок, которые совершает каждый, попадая впервые на эту суровую землю.
Книга многолика (в прямом и переносном смысле: здесь много героев и бесчисленное количество тем и размышлений) и многообразна. И к ней, наверное, можно было бы придумать и десяток-другой иных названий. Скажем, «Антарктика: времена года» – подробно и живо, в отдельных главах, описывается каждый сезон, и как непохожа антарктическая зима на антарктическое лето! Или, например, – «Из блокнота полярника». Тоже точно, потому что принципа – зафиксировать в блокноте каждый миг, каждый факт путешествия и зимовки, документально подтвердить эти факты рисунком или фотографией, – автор придерживается строго, не позволяя себе расслабиться и махнуть на свою затею рукой. В результате, все эти документальные свидетельства, помноженные на любознательность и наблюдательность автора, а также на его несомненный литераторский талант, дают, при всей скрупулезности описываемого, объемный художественный текст. Тут есть сюжет со множеством интереснейших мини-сюжетов, тут есть многообразие тем, есть скрупулезно описанный быт моряка и полярника, и есть взгляд со стороны, извне, с оценкой в самом широком, мировом масштабе того, что происходит в самой Антарктиде и за ее пределами, там, где решалась в те годы и решается сегодня ее дальнейшая судьба. Ведь никому не нужный некогда оледенелый континент, собственно, как и просторы Арктики, становится с каждым годом все более и более притягательным для многих и многих стран.
Будрецкий Арнольд Богданович
Историю пишут самые разные люди. Но складывается история из повседневных мелочей и деталей. Одни мелочи – драгоценнейшие приметы времени, другие – становятся знаковыми, значимыми и переворачивают ход истории. Поэтому, прежде, чем сложить отдельные эпохи в нечто целое, чем и занимается историк, он должен найти факты, сюжеты и детали, из которых складывается каждая эпоха. И здесь ему никак не обойтись без свидетельств наблюдателя-летописца. Человек, который возьмется написать Историю Антарктиды, найдет в книге Л. М. Михрина благодатнейший материал.
Почетный полярник. 1-й начальник
станции Беллинсгаузена (15 САЭ) А. И. Будрецкий
Будрецкий Арнольд Богданович родился в 1928 году в Ленинграде. Закончил в 1949 году Ленинградское арктическое училище и сразу же на Север – аэрологом на маленькую метеостанцию в архипелаге Новосибирских островов. Зимовка шла за зимовкой. В общем итоге 15 лет отдано Арктике. А потом потянуло к Южному полюсу. Нет, это не была измена Арктике, просто на Юге было еще труднее и требовался опыт бывалых полярников Севера. Работу в Антарктиде начал с 1965 года с 10-й САЭ на станции Молодежной. Организовывал и был первым начальником станций Беллинсгаузена и Ленинградской, зимовал на Востоке, в Мирном и Новолазаревской. Не успел оглянуться – десять зимовок. Затем последовали семь посещений Антарктики на НЭС «Академик Федоров» в качестве начальника сезонной экспедиции.
А. Б. Будрецкий один из тех Героев нашего времени, которого хорошо знают и в Арктике, и в Антарктиде. Это человек легенда.
От автора
Люди отправляются в дальние неведомые страны по разным причинам: одних побуждает к тому просто любовь к приключениям, других – неутомимая жажда научных исследований, третьих, наконец, влечет в отдаленные страны таинственность и очарование неизвестного.
Э. Шеклтон
Первой книгой, которую я прочитал, ещё не будучи школьником, – это книга о жизни папанинцев на дрейфующей льдине у Северного полюса. Когда мне исполнилось 9 лет, я пришел в городскую библиотеку и на вопрос, какие темы меня интересуют, я уверенно ответил: «Папанин, Северный полюс, Чкалов».
Знакомства с историческими героями эпохи «бури и натиска» в покорении Арктики следовали одно за другим: поход ледокола «Красин», спасение итальянцев с потерпевшего крушение дирижабля, подвиг челюскинцев, первые Герои Советского Союза – полярные летчики Леваневский, Ляпидевский. Каманин, Водопьянов, Молоков, перелет Чкалова, Байдукова, Белякова, а потом экипажа Громова через Северный Полюс в Америку… Мы знали, что героями нашего времени являются летчики, моряки, полярники… Все мы, и взрослые и дети, были увлечены героической полярной тематикой – она нас воспитывала, воодушевляла.
Мы зачитывались о героях прошлого и настоящего, с захватывающим интересом смотрели кинофильмы. Помню, с каким восторгом мы шли из кинотеатра после «Пятнадцатилетнего капитана» или «Детей капитана Гранта».
Много чудесных книг издавал «Детгиз», мы читали газеты «Ленинские искры» и «Пионерскую правду. Тематика детских книг была очень обширная, и я едва успевал прочитать одну книгу, как появлялась следующая. Мы, мальчишки, зачитывали эти книги до дыр. Нашими кумирами были персонажи Джека Лондона, Фенимора Купера, Жюля Верна и, конечно же, Александра Дюма. К сожалению сегодня, наши внуки, как правило, эти книги не читают, а многие из них даже не знают о существовании этих произведений и их авторах. И это не потому, что они такие отсталые, нет, они такие же как и мы, просто они живут в другом измерении, их изменило время – они рано «повзрослели» и наши герои для них состарились. Я, разумеется, с этим не могу согласиться – эти книги бессмертны. Мы взрослели и старились, а наши герои для нас всегда оставались молодыми.
Об Антарктике ледяной стране полной тайн, даже когда я уже учился в девятом классе, на уроках географии учителя нам ничего не могли рассказать. Иногда встречались переводные издания 30-х годов, но это были для нас крупицы истории антарктических баталий, которые разворачивались на шестом континенте. Мы не знали, кто такой Беллинсгаузен и Лазарев, мы, молодые читатели, не имели доступа к переводным изданиям и к той скудной информации, которая была где-то на верхних полках недоступных нам архивов.
Нашими увлечениями в школьные годы, кроме чтения книг, начиная где-то с 5—6 класса, были различные кружки (например, авиамодельные, судомодельные) и различные спортивные секции. А я «заболел» фотоделом. Школьный фотокружок стал для меня вторым родным домом. Освоив азы фотодела и приобретя «технические средства» – фотоаппарат «Комсомолец» и самодельный фотоувеличитель, я пустился в «свободное фотоплавание». Это увлечение продолжается и по сей день.
Вторым увлечением был радиокружок. Мы делали детекторные приёмники, а затем собрали ламповый приёмник прямого усиления. И когда из нашего «изделия» зазвучали первые аккорды концерта Рахманинова, транслирующегося из Ленинградской филармонии, то для нас, учеников 7-го класса, это было просто чудом, воплощенной фантастикой – ведь этот приемник мы изготовили своими руками!
Радиотехника была моей специальностью во время службы в Советской Армии, а затем после института на всю оставшуюся жизнь специальностью радиоинженера. Кстати, за три года службы в Советской Армии мы даже не слышали слово «дедовщина». В те времена в армии в одном «окопе» были и сын дворника, и сын секретаря горкома – все мы хлебали щи из одного бачка. Мы дружили как во время службы, так после демобилизации.
В те годы молодежь с энтузиазмом поднимала целину, строила в тайге электростанции, осваивала север нашей необъятной страны, участвовала в экспедициях в Арктику, а затем и в Антарктику.
Я ушел с работы с окладом 270 руб. на должность инженера 18-ой Советской антарктической экспедиции с окладом 110 руб., а через несколько лет, уже с окладом уже в 130 руб. я повторно посетил полюбившиеся мне берега антарктического континента. Нас не пугали мизерные зарплаты, работа без выходных и праздничных дней, трудности зимовки – нас влекла Романтика!
Сейчас наступили времена «демократии» – сын чиновника отдыхает где-нибудь на Канарах, а сын дворника «защищает отечество» …где-нибудь в Чечне или на афганской границе.
Романтика состарилась вместе с нашим поколением, да и само значения этого слова за последние годы претерпело изменения. Сегодня понятие о романтике прочно связано с чувственными отношениями и стоит в одном ряду с любовными утехами, сексом, а на российских телеканалах более актуальным и востребованным является словосочетание «романтика больших денег».
Кто сегодня является современным героем? Включи телевизор и ты увидишь его на любом канале – это банкир, бандит, проститутка, а в лучшем случае «благородный» милиционер-следователь или высокопоставленный вор-чиновник, который ворует миллионы и получает условное «наказание». Книги, кинофильмы, телепередачи и сериалы проповедуют грубые и пошлые действия и выражения. Что может быть более неромантичным, чем телевизионная грязь и литературная пошлость? Кому и зачем это нужно?
Одно из действующих лиц повествования – уважаемый Доктор – Юра Семенов. Он, как и все наши коллеги-зимовщики, был подвержен «полярной болезни». Но у Доктора, как и у автора этой книги, болезнь оказалась затяжной – после зимовки на станции Беллинсгаузен в Антарктике Доктор зимовал на льдине в Северном Ледовитом Океане где-то около Северного Полюса, а автор этих строк в это время зимовал – на станции Молодежная в Антарктиде.
Так сбываются мечты детства.
Вступление
Понятия «Антарктика» и «Антарктида» – родственные понятия.
Антарктида – огромный материк, расположенный в южной полярной области, покрытый мощным ледником.
Антарктика включает в себя, кроме Антарктиды, еще и прилегающие к этому материку части трех океанов – Тихого, Индийского и Атлантического – со всеми островами.
Природа в Антарктиде своеобразна. Летом солнце месяцами не заходит за горизонт, вечные снега и льды сияют в его лучах. Зимой – полярная ночь царит многие месяцы. Под темным ночным покрывалом в небе играют нежные краски полярных сияний, а у земли очень бушуют ураганные ветры и жестокие метели. Из всех частей света Антарктида дольше всех была скрыта покровом таинственности и неизвестности.
На границе Тихого и Атлантического океана лежит гряда Южных Шетландских островов.
Один из них – остров Короля Георга (остров Ватерлоо) – и будет объектом нашего повествования.
Многие путешественники, отправляясь в путь, рассчитывают впоследствии поведать миру собственную историю и поделиться личными впечатлениями, придерживаясь старого принципа если совершил путешествие, всегда найдется, о чем рассказать. Чтобы правильно понять увиденное и пережитое, необходимо обращаться к истории, к взаимосвязям территории и природы и, разумеется, к животному миру. Я решил вести путевые заметки в блокноте и вместе с тем излагать впечатления о путешествии через объектив фотоаппарата.
Мне будут помогать рисунки из книги Luc Marie Bayle о зимовке французской экспедиции в Антарктике. Книга была издана в Париже в 1953 году (из частной библиотеки Ноэля Руссе – участника экспедиций Жака Ива Кусто).
Глава 1. Путешествие к берегам шестого континента
6 ноября 1972
Ленинградская Гавань Васильевского острова. У причала НИС (научно-исследовательское судно) «Профессор Зубов» это наш дом на целый месяц путешествия. Судно уходит к берегам далекой Антарктиды.
Ленинградская Гавань Васильевского острова
Нашел свою каюту, устроился. Мои провожающие – это моя семья. Посидели, помолчали. Пришли мои коллеги-попутчики по каюте и по работе: Юра Ромашов и Миша Кашурко, их семьи и родственники. Затем как в калейдоскопе замелькали лица провожающих: начальник геофизической лаборатории ААНИИ В. Б. Смирнов, известный полярник Е.А.Зимин, М.К.Сенько с сыном (брат начальника экспедиции П.К.Сенько) – мой бывший сотрудник по работе), сотрудники лаборатории – моего последнего места работы в ААНИИ и др. Все они через пару часов будут удаляться от нас во времени и расстоянии до следующей встречи через год…
Прозвучала команда провожающим покинуть борт судна, а отплывающим приготовиться к таможенному досмотру.
Я вышел на палубу. Внизу на пирсе толпа провожающих. Провожающие мокнут под родным ленинградским дождем.
Холодный пронизывающий ветер с Балтики. Все замерзли. Мелькают знакомые лица. Вот проходит Кирилл Лавров, видимо тоже кого-то провожает…
Мои провожающие ушли, я долго смотрел им вслед. Идут, не оглядываясь… Что-то сжалось внутри…
Стемнело. Судно отходит от причала. На пирсе по-прежнему огромная толпа провожающих. Слышны прощальные напутствия, женский крик – «Кашурко!…».
Гудки нашего судна, гудит стоящий рядом германский туристический теплоход, загудели многочисленные суда, находящиеся в Гавани.
Юра Ромашов, Чингиз Ходжа-Ахмедов и Миша Кашурко – 1-й час путешествия
Огни города постепенно удаляются и тают во тьме.
Мы еще долго стояли на палубе и смотрели в угасающие огни города, который покидали надолго. Вот погасли огни Ораниенбаума, а затем и Кронштадта…
Спустились в каюту. К нам присоединился Чингиз Ходжа-Ахмедов – наш непосредственный начальник отряда геофизиков. Он, Ромашов и Кашурко будут зимовать на Молодежной, а я – на станции Беллинсгаузен. Это команда опытных полярников, уже не раз побывавших в Антарктиде. Посидели – помолчали.
Ночью проходим мимо Таллинна, много рыбачьих суденышек… Промозглая осенняя Балтика, пасмурно… и тоскливо… В предрассветной мгле – маяки Германии.
7—8 ноября 1972
Вечером проходим мимо Копенгагена. Безветренно. Море еле-еле дышит – вздыхает. Яркое вечернее солнце живописно окрашивает в розовые цвета, проплывающие мимо нас картины: маяки, сказочные набережные средневековья, зеленые парки, чистенькие белые домики пригородных поселков, красные черепичные крыши, воспетые в сказках Андерсена, многочисленные кирхи-костелы. Вот мы приближаемся к международному аэропорту – крупнейшему перевалочному пункту в Европе. Смотрим на часы: каждые 4—5 минут – взлет-посадка. Сказочный Копенгаген позади.
Поздно вечером проходим проливом Эресунн – между островом Зеландия (Дания) и Скандинавским полуостровом (Швеция). В числе прочих Датских проливов он соединяет Балтийское и Северное моря. В этом месте ширина пролива составляет около 4 км.
В лучах заходящего солнца незабываемое видение – замок Кронборг (рядом с городом Эльсинор), в котором по преданию жил принц Гамлет. Но мы вместо замка видим лишь его силуэт, но это ведь тоже большая удача – своими глазами увидеть хотя бы контуры легендарного места событий, которые дали Шекспиру сюжет для величайшей драмы в истории литературы. Замок Кронборг также широко известен под именем «Эльсинор», как место действия пьесы «Гамлет».
Впервые пьеса была поставлена в самом замке лишь в 1816 году к 200-летию со дня смерти драматурга, а роли в постановке исполняли солдаты гарнизона. С тех пор пьеса о знаменитом датском принце исполняется в замке регулярно.
Силуэт Кронборга остался далеко позади, а мы все смотрели на датские берега в лучах заходящего солнца и восхищались их красотой.
Ярко-оранжевый диск солнца словно провалился в морскую бездну, все видения исчезли и мрак поглотил окружающий мир. Только слева мерцают огни маяков.
9—10 ноября 1972д
В первые же дни я облазил судно снизу доверху.
В каютах живут по два-три человека, в каждой каюте вентилятор-кондиционер, столь нежно любимое устройство моряками особенно в тропиках. Ничего не скажешь – условия для жизни и работы отличные. Научные и прочие совещания проводятся в конференцзале, приём пищи в столовой команды и в кают-компании.
На верхней палубе – шлюпки, разнообразное судовое оборудование, глубоководные лебёдки, установка для запуска метеорологических ракет.
НИС «Профессор Зубов» является вторым судном в серии, начатой НИС «Профессор Визе», и полностью с ним однотипным. Судно построено на верфи г. Висмар (Германия).
Государственный флаг СССР на судне был поднят 2 января 1968 г.
Для обеспечения грузовых операций судно оснащено двумя носовыми грузовыми стрелами грузоподъемностью 5 т каждая, двумя кормовыми электрическими кранами грузоподъемностью 2 т каждый.
Для стабилизации судна на качке и учета параметров качки при пуске ракет судно оснащено гидродинамическими успокоителями качки.
На судне 29 лабораторий, в том числе: 3 океанографические; гидрохимическая; 4 радиохимические; метеорологическая; синоптическая и радиосиноптическая; гидрографическая промерная; аэрологическая; 2 радиолокационные; 3 лаборатории ЭВМ; 5 лабораторий ракетного комплекса; 2 фотолаборатории.
История «НИС Профессор Зубов»
В апреле 1968 г. судно было передано ААНИИ. Первый рейс начался в ноябре 1968 г.
Всего за период с 1968 по 1992 г. судно выполнило 52 научных рейса, в том числе: 18 рейсов в Северную Атлантику, 18 рейсов в Южный океан по программе работ Советской антарктической экспедиции.
Судно находилось в море 5593 суток (15,3 года), прошло 1218737 морских миль в водах четырех океанов (в том числе 410174 мили с гидрографическим промером морских глубин), совершило 2 кругосветных плавания, совершило 167 заходов в 53 порта 26 стран, выполнено более 6000 дрейфовых океанографических станций, около 290000 химических анализов морских вод, в том числе около 5000 анализов на загрязнение вод, выполнено 39210 метеонаблюдений, 8270 аэрологических зондирований атмосферы, запущено 216 геофизических ракет.
В 1972 г. (8-й рейс) судно участвовало в совместных с французскими специалистами запусках геофизических ракет в районе международного космического полигона Куру (Французская Гвиана).
В 9-м рейсе судно находилось с официальным визитом в Лондоне. Для прохода по Темзе был разведен мост Тауэр, и судно было ошвартовано к борту легендарного мемориального крейсера «Белфаст» – участника Арктических конвоев.
В 1973 г. судно под командой капитана О. В. Андржеевского вместе с д/э «Наварин» участвовало в операциях по освобождению д/э «Обь» из ледового плена.
В 1974 г. судно являлось флагманом группы советских судов в крупной международной экспедиции «ПИГАП» (Международный Тропический эксперимент), в которой участвовало 70 стран, 39 экспедиционных судов, 13 самолетов-лабораторий, действовавших по единой программе.
В 1993 г. судно было переоборудовано под класс Регистра «пассажирское» и до 1998 г. было занято пассажирскими перевозками на Балтийском и Черном морях.
В 1998 г. судно было продано на слом в Турцию.
Одна из судовых лабораторий – лаборатория ионосферных исследований, в которой наша группа геофизиков будет нести круглосуточную вахту в течение всего рейса до Антарктиды. Смена вахт каждые 6 часов. Работы много, мне предстоит уточнить многочисленные вопросы, ответы на которые предстоит найти в течение зимовки.
Пересекли нулевой меридиан. Море спокойно. У всех пассажиров чувствуется какая-то грусть, которую каждый пытается скрыть – дом-то с каждым часом отдаляется все дальше и дальше… и надолго.
Северное море. Море мелкое. Период волны короткий, и она вызывает неприятные ощущения тряски на телеге по булыжной мостовой. Плавание в Северном море трудное для судов всех видов. Оно никогда не обещает спокойствия даже в хорошую погоду.
Сильные приливно-отливные течения то подгоняют, то тормозят движение судна. Враг мореплавателей здесь – густые туманы в любое время года, и тогда судно, продвигаясь вперед, включает сирену. Иногда судно останавливается.
Опасны жестокие штормы нередкие в Северном море, особенно в зимний период года, когда множество предательских банок и мелководий, далеко уходящих в море от берегов, ежеминутно подстерегает мореплавателей. И без того нелегкое плавание затрудняет большое скопление рыболовецких судов.
В не так давние времена, когда суда имели в своем распоряжении только один магнитный компас да лот для измерения глубины, плавание через Северное море было очень трудным и опасным.
На нашем судне есть гирокомпас, радиолокатор, надежная радиосвязь, радиопеленгатор, эхолот – это первые помощники мореплавателей в наше время. Для современного капитана Северное море – это обычная морская дорога.
Начался шторм. Судно убавило скорость, что вызвало потерю во времени – 1 сутки хода.
11 ноября 1972
Вошли в Ла-Манш, т.е. вышли на одну из самых оживленных морских дорог, ведущих в Атлантику.
Тут надо смотреть, как говорится, в оба. При хорошей погоде близ Дувра, где самая узкая часть канала, отчетливо видны французские берега и маяки. Около 1000 судов под разными флагами проходят здесь в обоих направлениях за сутки.
Все больше и больше встречных и попутных судов. Ведь и в море свои столбовые дороги, только голубые, со своими правилами движения, которые безукоснительно выполняются всеми судами, даже при отсутствии ГАИ. Есть дороги очень оживленные, как улицы большого города, и там возможны столкновения, особенно в тумане, когда нос судна едва различим из ходовой рубки.
12 ноября 1972
Бискайский залив – самый коварный район Атлантики, известен как кладбище кораблей. Во время жестоких зимних штормов большая зыбь с океана, приходя к берегам, становится беспорядочной, крутой и неровной. Малым судам не под силу бороться с ней. Хорошо если корпус судна крепкий и машина работает как часы, – иначе плохо приходится и судну, и команде.
После Северного моря шторм в Бискайе кажется более тяжелым: палуба уходит из-под ног – килевая качка, а затем – бортовая качка и тут же тебя бросает вправо или налево.
Приборы в нашей лаборатории закреплены надежно, как мы предполагали, но все же некоторые из них, пренебрегая крепежом, каким-то образом оказываются на полу. Корпус корабля стонет, издавая звуки, подобно скрежету разрываемого металла.
Меня, как новичка, Чингиз отправил на дежурство на камбуз при кают-компании «оморячиться». Держась за стены и за неподвижные предметы, я с трудом добрался до камбуза и принял муки ада на ближайшие сутки. Впервые в жизни я ощутил отвращение к ароматнейшим запахам чудесной пищи, даже при виде которой, в обычных условиях «текут слюнки». Голова как ватная. Границы моих обязанностей простирались в пределах территории камбуза и выхода на открытую палубу для отправления за борт пищевых остатков.
В обычные дни четырехразовое посещение кают-компании было обычным делом и не задумываешься, каково тем, кто тебя обслуживает.
Девушки-официантки разносили на подносах первые-вторые и пр. блюда к столикам офицерско-инженерного состава. Каково им?! – я был поражен их выносливостью. Морские волчицы. Они словно парили в воздухе, балансируя с полными тарелками или бачком горячего борща, когда пол под ногами превращается в ледяную дорожку и ноги скользят по нему, как у Протопопова, когда он поддерживал Белоусову при очередной сложной акробатической фигуре.
После Северного моря шторм в Бискайе кажется более тяжелым: палуба уходит из-под ног – килевая качка, а затем – бортовая качка и тут же тебя бросает вправо или налево
Меня здорово укачало и не знаю, как бы закончилась эта командировка, если бы сострадательные сотрудницы камбуза не предложили мне какую-то чудодейственную заграничную таблетку. Мне намного стало легче. Но все же, одного сюрприза мне не удалось избежать: когда я выбрасывал пищевые отходы за борт, неожиданный поворот ветра на 180° остановил в полете все выброшенное, а затем отправил все содержимое в обратную сторону.
После дежурства на камбузе его запах два дня преследовал меня, когда я пытался пройти в кают-компанию. Как я узнал потом, что в эти два дня больше половины наших ребят и треть команды отлеживалось по каютам. Докторам было много работы, благо среди пассажиров на судне было много докторов-полярников.
13 ноября 1972
Ночная вахта в лаборатории. Пьем чай. Едим квашеную капусту, добытую где-то Кашурко, и грызем сухари, которых в достаточном количестве Миша пристроил во все щели работающих приборов для усушки. Появилась жажда утолить растущий голод. Я забыл о том, что болен морской болезнью и, взяв за образец поведение Кашурко, как опытного полярника-профессионала в подобной ситуации, принимаю его приглашение посетить камбуз с черного хода. Пустынно на судне – все спят, кроме вахты. Нам заворачивают внушительный пакет чего-то съестного, и мы несем его по очереди, боясь уронить. Когда очередная волна швыряет судно, то мы, цепляясь за поручни, продолжаем путь к лаборатории. Содержимое пакета мы поглотили мгновенно. После трапезы Миша, накрывшись каэшкой, устроился на столе и моментально заснул. Я устроился в кресле у приборов, ибо вахта была моей. Работа для меня была не сложной и я, закончив ее, тоже уснул. Кресло разъезжало по лаборатории из угла в угол, пока не опрокинулось.
Оказалось, что моя вахта давно уже давно закончилась, и было ясно, что смена не придет. Я не стал будить Мишу и ушел спать в каюту.
14 ноября 1972
Питаемся в кают-компании. Ограничений в количестве принимаемой пищи нет. Аппетит зверский. Но мы с Кашурко почему то этим не довольствуемся, и по-прежнему совершаем ночные прогулки на камбуз. У нас там уже завелись друзья. В нашей лаборатории установлен громадный холодильник и он никогда не пустовал. О морской болезни мы уже давно позабыли. Работы в лаборатории было немного, да и погода была великолепная. В настроении появилось что-то новое и освежающий океанский ветерок насытился чем-то романтическим – где-то далеко, на краю света, на другом полушарии за экватором, находится цель нашего путешествия – загадочные Южные Шетландские острова.
15 ноября 1972
Подходим к Канарским островам. Острая вершина пика Тэйда выглядывает из повисшего над океаном нагромождения облаков. Вот на горизонте в дымке показался остров Тенериф. Медленно приближается наше судно к городу-порту Санта Крус. Все пассажиры с фотоаппаратами спешат запечатлеть величавую панораму острова. Горы, горы и лишь местами в разрывах гористого берега просматриваются городки-лилипуты – популярные курорты в основном для отдыхающих европейцев.
Встали на внешнем рейде (экономим валюту). В порту много судов разных стран, в том числе и советских. Санта Крус расположен на перекрестке морских дорог Атлантики.
Наше судно уже ожидали многочисленные суденышки, предварительно загруженные заказанными продуктовыми грузами (картошкой, пивом, фруктами, соками и пр.).
Вечером уходим. Жаль покидать этот райский остров посреди океана, на котором царит вечное лето и не побывать на его гостеприимном берегу. Может быть, я когда-нибудь сойду на берег Канар прогуляться?
На окраине города весь небосклон над городом покрыт черным покрывалом – это не тучи, это копоть от нефтеперерабатывающих заводов.
Еще долго в уходящей мгле были видны факелы горящего газа и столбы дыма.
Со стороны океана город кажется белоснежным.
Остров скрывается в вечерней дымке, постепенно гаснут мерцающие газовые факелы нефтеперерабатывающих заводов.
Мемориал генералисимусу Франко
Остров Тенерифе («Снежная гора») – самый крупный остров в Канарском архипелаге (территория Испании), площадью более 2000 кв. км. Своим необычным названием и статусом самого высокого острова в Атлантическом океане обязан вулкану Тейде (3.718 м). Горный хребет создает здесь две климатические зоны: север, отличающийся влажностью и пышной растительностью, и юг с характерной солнечной засушливостью – неудивительно, что его называют островом с двумя лицами.
В 1980 году в составе 25 САЭ на белоснежном лайнере «Эстония» я с друзьями по предстоящей зимовке пешком обошел Санта Крус вдоль и поперек, побывал в предгорьях пика Тойда и посетил городок Пуэрто де Ла Крус с его чудесными пляжами.
До свидания Санта Крус!
16 ноября 1972
Проходим около берегов Африки. Много чаек. Малые глубины, значит много рыбы.
Встречаем много советских СРТ, приветствуем их, они – нас. Радость общая – встретить земляков вдали от родных мест. Появились стаи летучих рыб. Почему-то они стараются проскочить перед идущим судном, как бы хвастаясь своим красивым оперением, серебрящимся под лучами тропического солнца.
Нам северянам опасно долго находиться под лучами тропического солнца – неизбежны сильные ожоги, но сейчас всем нам море, а тем более океан, по колено. Палуба устлана телами загорающих. Никто не хочет слушать предупреждения докторов, ибо сами доктора лежат рядом с нами.
Удивительны ночи в тропиках: очень темные, звездные, душные. В каютах очень душно, хотя кондиционер работает на полную мощность.
Дрейфуем около «Нахичевани». Ждем, пока два СРТ разгрузят свой улов
Наша цель – подойти к советской рыболовецкой флотилии для бункеровки (взять топливо). Флотилия имеет свой танкер, но в данный момент он находится где-то далеко (обслуживает другую советскую рыболовецкую флотилию). Наше руководство для экономии времени и валюты получило разрешение на бункеровку от плавучей базы «Нахичевань».
Почти сутки наше судно лежало в дрейфе, и мы ждали, когда «Нахичевань» даст свои координаты. Идем на сближение.
Ночью на корме собрались заядлые рыбаки, которых среди нас оказалось довольно-таки много, и наловили целый бачок рыбы. Рыба странная: головастая, черная. Корабельный кок, посмотрев не нее, попросил выбросить все за борт.
17 ноября 1972
Утром двинулись на сближение с «Нахичеванью». Дрейфуем около «Нахичевани». Ждем, пока два СРТ разгрузят свой улов. Рыба с СРТ в сетке поднимается на борт краном, тучи морских птиц кружит около судов. Им также достается какая-то часть улова.
На палубах плавучего рыбозавода нас приветствуют толпы соотечественников, а мы – их. Много женщин, что-то кричат нам, а мы в ответ – им. Экипажи этих судов работают в море без заходов в иностранные порты по много месяцев, до тех пор, пока трюмы судов не будут полностью загружены рыбой.
Но вот дошла очередь и до нашего судна. Завели шланг и бункеровка началась. От «Зубова» отошла шлюпка с нашими представителями и волейбольной командой. Проиграли. На прощанье нам подарили бочку рыбы. Три дня у нас был «рыбный день».
Справа видны острова Зеленого мыса.
Соорудили плавательный бассейн. Вода проточная – из-за борта. Купаемся весь день и вечером и ночью.
Встретил в команде нашего судна старого знакомого – Юрия А. Меньшова (руководитель метеогруппы). Он попросил меня помочь разобраться с неисправным прибором. У меня много свободного времени и я рад любой работе. После двух дней при помощи нескольких чашек кофе прибор заработал.
19 ноября 1972
Упорно стремясь только вперед, наше судно пересекает Атлантику, оставив в стороне проторенные морские дороги. Надо торопиться – в Антарктиде наступило лето.
Нас сопровождают стаи дельфинов. Вечерами собираем залетевших на палубу летучих рыб.
Переход через экватор
21 ноября 1972
Утром пересекли экватор. По морскому обычаю на судне – праздник Нептуна.
Судно легло в дрейф. Солнце палит нещадно. Праздничные флаги, которыми украшено судно еле шевелятся. Почти полный штиль. На носовом трюме около бассейна установлен трон для морского царя Нептуна. Весь состав экспедиции и члены экипажа, свободные от вахты, собрались на пеленгаторной палубе.
Около ходовой рубки расположилась импровизированная пиратская джаз-банда
Большинство зрителей вооружены кинофотоаппаратурой.
И вот наступил долгожданный момент: по судовой трансляции прозвучало торжественное сообщение, что на борт со своей свитой прибыл Нептун – повелитель морей и океанов.
Раздался звук фанфар и на палубу из трюма поднимается – Нептун со своей свитой (наяды, стража, черти, эскулап и пр.) торжественно шествуя к своему трону. Длинная зеленая борода, в руках трезубец, на ногах импортные ласты. Нептун выглядел величественно в отличие от своих весьма бесцеремонных дурно воспитанных устрашающе разрисованных приближённых. Свита пустилась в пляс, испуская крики, от которых кровь стыла в жилах. Нептун произнёс речь, выслушанную притихшими мореплавателями, как положено, с огромным вниманием.
На носовом трюме около бассейна установлен трон для морского царя Нептуна
Взгромоздившись на помост, этакое сколоченное из досок лобное место он представился и потребовал к себе капитана.
Вот черти ведут хозяина судна на допрос к Нептуну. Черти загримированы великолепно, с трудом узнаются знакомые лица.
«Кто вы, чье судно, куда идете и зачем?» – вопрошает Нептун.
«Корабль российский, следуем в Антарктиду».
Нептун требует выкуп за проход через экватор.
Крестить в купели новичков – такова плата, которую Нептун желает получить в обмен на ключ от экватора. Ну а если капитан догадается, что он, Нептун, не прочь смочить горло – тем лучше для судна, море будет спокойнее.
Капитан преподнес Нептуну чарку, которую его величество опрокинул в рот столь лихо, что вызвал бы зависть у завсегдатаев любой пивнушки. И капитан удалился невредимым провожаемый подвыванием чертей – он уже не раз переходил экватор и посему от купания освобождался.
Строгий допрос и затем решение: кому чистилище, а кого на растерзание наяд или чертям на развлечение
Около помоста расположился виночерпий со своим хозяйством. Вызывают тех, кто первый раз пересекает экватор.
Строгий допрос и затем решение: кому чистилище, а кого на растерзание наяд или чертям на развлечение.
Океан огласили дикие вопли: словно подброшенные катапультой, в воздух взлетали тела еретиков, чтобы спустя секунду рухнуть в бассейн. А дабы принявшие крещение не жаловались, что их плохо обслуживают, черти предварительно вымазали их адской смесью машинного масла, соляра, графита и ещё какого-то дьявольского снадобья.
Обряд крещения продолжался. В воздухе то и дело мелькали пятки инженеров и техников, младших научных сотрудников и кандидатов различных наук. Черти и наяды с гиканьем выволакивали на помост визжащих от страха новичков, чтобы вымазать их с головы до ног и отправить в воду. Дошла очередь и до меня. Нептун громовым голосом провозгласил:
В воздухе то и дело мелькали пятки инженеров и техников, младших научных сотрудников и кандидатов различных наук
– В купель его!
Предупреждённый старожилами, я не оказывал сопротивления «насилию» и относительно дёшево отделался. А строптивым новичкам, которые пытались избежать обязательной водной процедуры и прятались по разным углам, пришлось худо: их отдавали в руки придворного лекаря, который бестрепетной рукой ставил трудносмываемые печати значительно ниже спины.
Чистилище – громадная бочка вымазанная мазутом и графитом. На самое чистое место тела эскулап ставит печать. Тебя облапывают черти и наяды и в результате ты становишься таким же грязным как они, а затем тебя хватают и с размаха швыряют в бассейн, т.е. в купель – и ты окрещен. Все эти сцены снимались на плёнку десятками фотолюбителей.
Когда ни одного необращенного язычника не осталось, Нептун, утихомирив свиту, объявил праздник в свою честь закрытым.
Вечером на аэрологической палубе собрались все участники праздника. Новоиспеченным крестникам в торжественной обстановке вручили памятные дипломы о переходе экватора.
Капитан Андржеевский (слева)
Капитан Октавиан Витольдович Андржеевский начал свою работу на море в 13 лет в качестве юнги на судах Камчатского акционерного общества.
Затем 40 лет работал в Балтийском государственном морском пароходстве на должностях от матроса до капитана судна. Участник четырех полярных конвоев в период Великой Отечественной войны. Неоднократно посещал Арктику. В ААНИИ Октавиан Витольдович принял командование НИС «Профессор Зубов», на котором в 1970—1980 годах выполнил 17 рейсов, в том числе 8 рейсов в Антарктику и рейс по спасению зажатого льдами д/э «Обь», рейс по программе «ТРОПЭКС», в котором «Профессор Зубов» являлся флагманским судном группы советских и зарубежных судов.
22—23 ноября 1972
Вечером на аэрологической палубе собрались все участники праздника
Весь день у метеорологов – опять ремонтируем какие-то приборы.
В Южном полушарии царит весна. Нас она встретила полосой тропических дождей и шквалов. Издалека идущая зыбь раскачивает судно с большим временным периодом: когда стоишь на нижней кормовой палубе то первые мгновения испытываешь мимолетный ужас, когда судно проваливается в водную бездну. Перед тобой громадная водная масса высотой выше судна, а затем эта стена опускается, видишь окружающий тебя горизонт, и ты поднимаешься над ним. Но это ненадолго – судно опять медленно опускается в перламутровую бездну, и ты ощущаешь, как палуба уходит у тебя из-под ног. Как на качелях. Эта зыбь отголосок где-то бушующего шторма.
Когда ветер стихает, то влажное жаркое пекло охватывает все окружающее, заставляя вспомнить те милые прохладные края, откуда мы родом, лесную прохладу. Воздух напоминает перегретый пар. Кажется, что ты находишься в парильне плохо протопленной бани и если взять воздух в руки, то можно его выжимать, как белье при стирке.
Удивительная ночь! Безбрежный океан тихо шелестит вокруг нас, нежась в ласковом свете звёзд. И кажется, что звезды какие-то не такие, неестественно большие и более близкие к нам. Особенно смущала Большая Медведица, которая выглядела как будто перевёрнутая наоборот!
Ночь не темная, а черная, звезды стали кажутся крупнее и ярче. Где-то потерялась Полярная звезда, и ее место занял Южный Крест – символ Южного полушария.
24—28 ноября 1972
Желающих купаться в бассейне стало меньше. Ночью у бассейна изредка нарушают тишину вахтенные, которые после трудной вахты пришли сбросить усталость.
Приближается южный американский континент. Бассейн убрали. Учим фразы первой необходимости для общения с испаноговорящими. Кстати на станции Беллинсгаузен нашими соседями будут чилийцы, родной язык которых испанский. Язык очень музыкальный и не очень сложный.
29 ноября 1972
Рано утром на горизонте показался маяк на маленьком островке. На судне подняли флаг Уругвая. Справа по борту на горизонте торчат небоскребы города. Это Монтевидео. К северу от города протянулась бесконечная полоса пляжей, к югу – пустынно. Город расположен на северном берегу реки Ла-Плата. Вода в реке желтая, так как вчера, как сообщили синоптики, целый день шел дождь, и грязевые потоки с гор замутили Ла-Плату. Там где-то впереди, выше по течению реки Аргентина со сказочным городом – Буэнос-Айрес.
Подошел катер и на борт поднялся лоцман.
Капитан и лоцман
Прошли мимо затонувшего линкора «Граф Шпее». Это памятная веха дней минувших, напоминающая подобную историю с крейсером «Варяг» в русско—японской войне 1905 года.
«Граф Шпее» принадлежал к числу так называемых «карманных линкоров» Гитлера – особому классу больших военных кораблей, удовлетворяющих условиям Версальского договора, ограничивающим тоннаж и вооружение немецких судов. Тем не менее, он оказался очень грозным оружием.
В начале войны, когда Германия устроила в Атлантическом океане охоту на союзнические торговые суда и конвои, «Граф Шпее» отправил на дно океана множество кораблей. Британский премьер Уинстон Черчилль лично отдал приказ затопить пирата и отрядил для выполнения этой задачи эскадру Королевского военно-морского флота Великобритании. «Граф Шпее» был настигнут вблизи берегов Аргентины. Британские суда нанесли ему значительные повреждения, но линкору всеже удалось уйти от преследователей.
Бой у Ла-Платы
Утром 13 декабря 1939 года около 6 часов утра «Адмирал граф Шпее» столкнулся с эскадрой английских крейсеров. На «Шпее» в 5.52 обнаружили верхушки мачт английских кораблей, в 6.16 с крейсера «Эксетер», поступило донесение: «Полагаю, что это «карманный линкор». Поначалу английские легкие крейсера были приняты немцами за эсминцы, и командир «Адмирала Шпее» капитан 1 ранга Ганс Лангсдорф считал, что ведет бой с крейсером и двумя эсминцами.
В 6 ч 18 мин первый залп немецкого рейдера лег между английскими крейсерами, а через четыре минуты заговорили орудия «Эксетера». Приняв легкие крейсера за эсминцы, командир «Адмирала графа Шпее» приказал сосредоточить огонь артиллерии главного калибра только на тяжелом крейсере. В течение следующих двадцати минут «Эксетер» получает несколько попаданий, в результате чего у него оказалась разбитой вторая носовая башня, разрушен командирский мостик, нарушена связь и выведены из строя механизмы управления рулями. Перейдя в кормовую боевую рубку, командир английского корабля приказывает дать по немецкому линкору торпедный залп, и в это самое мгновение корабль сотрясают ещё два тяжелых попадания. Окутанный дымом, осевший на нос и накренившийся на борт, избитый, кровоточащий «Эксетер» в 7.40 выходит из боя.
Тем временем легкие крейсера, обстреливаемые только вспомогательной артиллерией линкора, проскочили опасную зону и, по словам Лангсдорфа, вели себя с «непостижимой наглостью». Когда в 7.16 рейдер повернул к югу, намереваясь добить «Эксетер», легкие крейсера «Аякс» и «Ахиллес», ринувшись на помощь своему собрату, стреляли так точно и эффективно, что двумя снарядами вывели из строя систему управления артиллерийским огнем на «Адмирале графе Шпее». И хотя эти действия не остались безнаказанными – один 280-мм немецкий снаряд вывел из строя кормовые башни на «Аяксе», а другой снес его мачту, – оба англичанина продолжали, как тени, следовать за отходящим к востоку «карманным» линкором. В полночь, когда «Адмирал граф Шпее» отдал якорь на рейде Монтевидео, «Аякс» и «Ахиллес», разделившись, поспешили перекрыть оба выхода из устья Ла-Платы. На следующую ночь к ним присоединился тяжелый крейсер «Кумберлэнд» – это было все, что англичане смогли противопоставить германскому рейдеру.
Прошли мимо затонувшего линкора «Граф Шпее»
Хотя повреждения «Адмирала графа Шпее» оказались не очень велики, он нуждался в ремонте, который нельзя было сделать за три дня, предоставленных правительством Уругвая согласно нормам международного права. Лангсдорфу было над чем поломать голову. Понимая его затруднительное положение, английская агентура в Монтевидео усиленно распространяла слухи: «Адмирала графа Шпее» у выхода из Ла-Платы поджидает сильная английская эскадра, в составе которой находятся линейный крейсер «Ринаун» и авианосец «Арк Ройал». Уверовав в неминуемую гибель своего корабля, Лангсдорф послал запрос в Берлин, откуда был получен едва ли не личный приказ фюрера: боя не принимать, корабль уничтожить. Лангсдорф приказал затопить корабль. Команда сошла на берег и была интернирована.
Ла-Плата («Серебряная река») – эстуарий, образованный при слиянии рек Уругвай и Парана. Это воронкообразное углубление на юго-восточном побережье Южной Америки, растянувшееся на 290 км от слияния рек до Атлантического океана.
В месте слияния рек ширина Ла-Платы составляет 48 км, река течет на юго-восток, расширяясь до 220 км при впадении в Атлантический океан, таким образом, это самая широкая река в мире. Она образует часть границы между Аргентиной и Уругваем. Основные порты и крупнейшие города на реке – Монтевидео и Буэнос-Айрес.
Впервые европейцы увидели Ла-Плату в 1516 году, когда испанский мореплаватель Хуан Диас де Солис впервые высадился на берегах реки, ведя поиск прохода из Атлантического в Тихий океан. После высадки на его команду напали аборигены. Из всей команды уцелел только один, 14-летний юнга по имени Франциско дель Пуэрото.
Первой европейской колонией на реке стал город Буэнос-Айрес, который основал Педро Мендоса 2 февраля 1536. В 1578 здесь побывал флот Фрэнсиса Дрейка.
У причала. Монтевидео
Уругвай. В 1680 г. португальцы построили на левом берегу залива Ла-Плата, напротив Буэнос-Айреса, город крепость Колония-дель-Сакраменто. Этот форт был базой контрабандистов, которые нелегально ввозили товары в Буэнос-Айрес. Для борьбы с контрабандистами в 1726 г. испанцы основали крепость Монтевидео, расположенную у входа в залив. Таким образом, они получили возможность контролировать оба берега Ла-Платы. Вскоре Монтевидео стал важным торговым центром провинции Восточный берег, которая в 1750 г. была окончательно закреплена за Испанией.
К концу колониального периода (1800 г.) численность населения провинции Восточный берег составляла около 30 тыс. человек, треть из них проживала в Монтевидео, ставшим ее главным городом.
Большинство из них были выходцами из Каталонии, Канарских островов и не имели особенно тесных связей с королевским двором в Кастилии. Кроме того, в городе жили торговцы, военные, чиновники среднего и низшего уровня, ремесленники. Примерно третью часть населения составляли привезённые арабские рабы
Входим в гавань. Швартовка. Нас встречают представитель советского посольства, санитарный врач и представители полиции.
Замполит провел с нами инструктаж о правилах поведения советского гражданина за границей. На плане Монтевидео он показал, какие места рекомендуется посмотреть и места, куда не рекомендуется заходить и объяснил почему.
Читать бесплатно другие книги:
