Птица-лира Ахерн Сесилия

Глава шестая

Следующее утро. Съемочная группа сидит на кухне у Джо. Джо мрачно сгорбился в своем кресле, у его ног – Ринг, тоскующий по лохматому товарищу.

Только что Бо со всей доступной ей деликатностью известила Джо о том, что Лора – дочь Тома. Он ничего не ответил, ни слова. Глубоко погрузился в свои мысли, возможно, перебирает все разговоры с братом, все моменты, когда брат ухитрялся от него это скрыть, когда он был обманут, пытается представить себе, как близнец все эти годы хранил от него свою тайну.

Сердце Соломона щемит так, что он не может и смотреть на Джо. Держит микрофон поближе к нему, а сам отворачивается – из уважения старается не смотреть на Джо, дать ему хоть какую-то укромность. Самый тяжелый момент в его жизни, а в дом набились трое чужаков и в лицо ему тычут камеру. Соломон уговаривал не сообщать Джо эту весть под запись, но решающее слово принадлежит продюсеру.

– Мать Лоры, Изабел, вела ваше хозяйство двадцать шесть лет назад.

Джо смотрит на Бо и слегка опоминается.

– Изабел? – выпаливает он.

– Да. Помнишь ее?

Он призадумался.

– Она тут особо не задержалась.

Снова молчание, его мозг напряженно работает, перебирая воспоминания.

– Не припоминаешь, Том был как-то особенно близок с Изабел?

– Нет.

Пауза. И снова:

– Нет. Ну он… – Джо откашлялся. – Знаешь, все как с Бриджет. Он нанял ее убирать и покупать продукты. А я работал на ферме. Я к этому отношения не имел.

– Так что ты не знал про их роман?

Судя по лицу Джо, ему только что пришло это в голову: чтобы стать отцом, нужно иметь «роман» с какой-то женщиной. А ведь они оба утверждали, будто ничего такого в их жизни не было. Два восьмидесятилетних девственника.

– Девушка уверена?

– Вот что она рассказывает. Ее мать, Изабел, скрывала беременность. Никто не знал, кроме матери Изабел. Домашние роды, потом мать и бабушка растили девочку в своем доме, дали ей домашнее образование. Изабел заболела раком и вскоре умерла, тогда ее мать, бабушка Лоры, сама уже недомогавшая, договорилась с Томом, и девушку поселили в коттедже.

– Значит, он про нее знал, – сказал Джо, словно эта мысль жгла его все время, но он боялся спросить.

– Лора думает, что Том узнал о ней только после смерти Изабел, то есть десять лет назад. Коттедж по возможности подновили, но электричества и водопровода нет. С тех пор Лора там и жила. – Бо сверилась с записями. – Хетти Мерфи после смерти мужа вернула себе девичью фамилию Баттон. Изабел тоже взяла фамилию матери, и девушка называет себя Лора Баттон. Хетти Баттон умерла девять лет назад, через полгода после того, как пристроила внучку.

Джо кивнул:

– Так что теперь она осталась совсем одна.

– Именно.

Он обдумал и это:

– Рассчитывает на его долю, думается мне.

Соломон впервые взглянул старику в лицо:

– Его долю?

– Земли. Том написал завещание. Она в нем не значится. Если у нее были какие надежды.

Пресловутая ирландская жадность до земли обуяла его.

– Лора ничего не говорила о своих правах. Никому из нас.

Джо разволновался, ответ Бо ему не слишком помог. Он словно готовился к битве. Его земля, его ферма – вся его жизнь, ничего другого он с детства не знал. Он не готов расстаться даже с малым ее клочком лишь потому, что брат так долго ему лгал.

– Может быть, Том собирался с духом, чтобы когда-нибудь тебе признаться, – сказала Бо.

– Ну так он этого не сделал, – с нервным, сердитым смешком возразил он. – Так ни слова и не сказал.

Бо дала ему небольшую передышку и снова:

– Если бы ты раньше это узнал, ты бы позволил Лоре жить в коттедже?

Он не ответил. Казался растерянным.

– Ты готов признать ее родственницей? – настаивала Бо.

Он не ответил. Сидел очень спокойно, хотя едва ли был спокоен в душе.

Бо оглянулась на Соломона, соображая, как продвигаться дальше:

– Наверное, о родстве пока думать рано. Проще пока решить, готов ли ты поддерживать ее, как Том?

Он обеими руками ухватился за подлокотники кресла, Соломон видел, как побелели костяшки пальцев.

– Джо! – мягко настаивала Бо. – Ведь это значит, что ты не один. Ты – дядя Лоры.

И тут Джо встал во весь рост, попытался отцепить от лацкана микрофон. Руки у него тряслись, он явно был раздосадован, сердит и, помимо всего прочего, злился на съемочную группу, словно это она принесла в его жизнь такое расстройство.

– Довольно, – сказал он, роняя микрофон на покрывавшую деревянное кресло тонкую подушку. – Хватит на сегодня.

Впервые он сам прервал съемки.

Команда перебралась в коттедж Лоры. Девушка сидела в кресле, на ней все то же клетчатое платье-рубашка с поясом на талии и потрепанные конверсы. Длинные волосы недавно вымыты и теперь сохли, на прекрасной чистой коже ни капли косметики.

Камеру выключили. Рейчел со своим оборудованием осталась снаружи, чтобы позвонить Сюзи. День пасмурный, вчерашняя жара рассеялась, и Соломон задумался, как же девушка тут живет зимой, когда и в его современной городской квартире в Дублине мрачновато. Бо что-то говорит, Лора следит глазами за Соломоном, и в присутствии Бо его это стесняет. Он откашлялся.

Лора повторила этот звук.

Соломон покачал головой и улыбнулся.

Бо ничего не заметила, она готовилась к разговору.

– Итак, учитывая, что мы не знаем, готов ли Джо помочь вам, забегая вперед, мы, Соломон и я…

При упоминании своего имени он прикрыл глаза. Она хочет завоевать доверие девушки, выступая в качестве друга Соломона, а значит, и ее друга. Формально все верно, она же его подружка. Но все равно чувствуется привкус обмана.

– Мы хотим вам кое-что предложить. Предложить вам помощь. Понимаю, начало нашего знакомства получилось неудачное, и я хотела бы объясниться. Я всячески извиняюсь за свое поведение при первой встрече. Я разволновалась. – Бо прижимает руку к сердцу, она совершенно честна, каждое ее слово правда. – Я снимаю документальное кино. Целый год снимала вашего отца и дядю.

Лора вздрогнула, словно и ее открывшаяся правда ранила не меньше, чем Джо.

– Они замечательные люди, они оба были замечательные, их историю узнал теперь весь мир. Фильм идет в двадцати странах. У меня он есть с собой в айпаде, если хотите. – Она протянула Лоре айпад, присматриваясь, понимает ли девушка, о чем идет речь.

Лора воспроизвела пощелкивание айпада.

– Стоит нажать – и начнется фильм. – Бо коснулась экрана, и пошли первые кадры.

С минуту она дала Лоре посмотреть.

– Теперь я хочу снять документальный фильм о вас. Снять вас здесь, в коттедже, понять, кто вы и как живете.

Лора оглянулась на Соломона. Он собирался кашлянуть, но вовремя остановился. Лора подхватила, откашлялась его голосом. Бо пока еще ничего не замечала.

– Мы вам заплатим, правда немного. Вот договор.

Она вынула из папки лист бумаги и протянула девушке.

Лора неподвижно уставилась на эту страницу.

– Оставлю вам, вы подумаете.

Бо тоже посмотрела на этот лист, прикидывая, надо ли что-то еще объяснять или это покажется высокомерным. Тем более Соломон торчал у нее за спиной, судил, может, не специально, но она чувствовала его осуждение, исходивший от него холодок, что бы она ни говорила и что бы ни делала. Да, она ценила его умение справляться с определенными ситуациями, но предпочитала сохранить за собой свободу действовать так, как считала нужным, не страшась его критики, не ощущая неодобрения, даже разочарования Соломона. Ей все время приходилось сдерживать себя – или подводить его. И сейчас она не хотела, чтобы холодок между ними нарастал, но еще более не хотела сомневаться в своем умении делать работу, в которой – она сама это знала – была асом. В каком-то смысле раньше было легче, пока у них не завязался роман. Тогда ее интересовало, что Соломон думает о работе, а не о ней самой.

Бо почувствовала, что сдвинулась совсем на край стула, вторгаясь в личное пространство Лоры. Заставила себя откинуться на спинку, убрать с лица напряжение, вроде бы она спокойно ждет положительного ответа.

Лора посмотрела первые минуты фильма о своем отце и дяде.

– Мне кажется, я бы не хотела, чтобы люди узнали обо мне, – сказала она, и Соломон удивился, какое облегчение принесли ему эти слова.

Он не считал документальные фильмы покушением на частную жизнь и все же гордился Лорой, которая умеет отстаивать то, что считает правильным, не льстится на внимание и славу, как очень многие. Нечасто Бо приходилось уговаривать человека что-то сказать на камеру, достаточно камеру включить, и все наперебой рвутся отвечать, соблазненные пятью минутами славы. Как хорошо, что Лора – другая. Нормальная. Нормальный человек, довольный своей анонимностью, ценящий укромность. Да, но тут есть еще что-то.

– Вам не придется делиться тем, чем вы не захотите делиться, – настаивала Бо. – Джо и Том разрешили нам всюду ездить с ними, смотреть, как они живут и как друг с другом общаются, и они никогда не жаловались, что мы заходим чересчур далеко. Действовало соглашение, понятное обеим сторонам: по первой же просьбе мы прекращаем снимать.

Впервые это случилось нынче утром в кухне Джо. И Бо до сих пор переживает, словно поссорилась с другом.

Лору это успокоило.

– Я хочу остаться самой собой. Не хочу… – Она обвела рукой айпад, лежавшие на столе газеты и журналы с отзывами о фильме. – Ничего этого не хочу.

Натянув рукава кардигана почти до пальцев, она обхватила себя руками, словно замерзла.

– Все ясно, – сказал Соломон и посмотрел на Бо: на этом ставим точку. – Мы уважаем твое решение. Только занесем кое-какие покупки перед отъездом.

Он притащил пакеты и сложил к ее ногам. Пожалуй, тут он немного перестарался, но не мог же он оставить ее в пустом доме: а вдруг Бриджет станет на сторону Джо и больше не будет ничего покупать для Лоры? Заскочив в местный магазин для туристов, он скупил чуть ли не все одеяла, футболки и джемперы. Представить себе страшно, какая тут бывает холодина, ветер задувает в щели, старые окна, летучие мыши мечутся в нескольких метрах от дома.

Бо ни словом не прокомментировала его действия. Сидела в машине, проверяя почту, пока он укладывал в багажник пакет за пакетом. Только теперь Бо разом увидела всю кучу, оценила ее размеры и с изумлением покосилась на Соломона. Он смутился, но Бо, кажется, осталась довольна. Сочла, что таким способом удастся убедить Лору и она согласится на сотрудничество.

– Я подумал, тут зимой бывает очень холодно, – пояснил Соломон, неловко переминаясь, засовывая руку то в один пакет, то в другой, пытаясь пояснить, что там внутри.

Бо улыбнулась, сдерживая себя, чтобы не расхохотаться при виде его растерянности.

– Так что скажете? – подалась она вперед.

– Большое спасибо за все это, – ответила Лора, заглядывая в пакеты. Обернулась к Соломону: – Всего слишком много. Я никогда столько не съем одна.

– У вас тут трое гостей, готовых помочь, – небрежно пошутила Бо. Давит, всегда продавливает свое.

– Лучше я все это вам верну, – сказала она Соломону и добавила, обращаясь к Бо: – Я не могу сниматься в вашем фильме.

– Это твое! – твердо повторил Соломон. – Будешь ты сниматься или нет – твое.

– Да-да, не надо возвращать, – рассеянно подтвердила Бо.

Соломон уже готов уйти, он не собирается давить на девушку, не хочет показаться ей наглым, но Бо готовится к очередному заходу. Пусть она покажется не столь деликатной, неловкость длится недолго по сравнению с большим и важным делом: она нутром чует, Лору упускать нельзя. Потрясающая, очень красивая, загадочная – никогда Бо еще не видела ничего подобного. Одной ее уединенной и таинственной жизни хватило бы для сюжета, а тут еще и эта особенность, которая сразу поражает воображение. Само совершенство. Соломон прощается, а Бо медлит, собирает бумаги, укладывает аккуратной пачкой копии газетных вырезок, перебирая в уме, что еще сказать.

– Иди, Сол. Я буду через минуту, – говорит она, убирая папку в свой портфель, очень неторопливо.

Соломон выходит и закрывает за собой дверь.

Ушел ее парень – мрачный и ею недовольный.

Бо поднимает глаза на Лору, девушка, похоже, вот-вот заплачет.

– Что такое? – удивленно спрашивает Бо.

– Ничего. Только… нет, ничего, – слегка задыхается она. Встала, прошла в дальний угол, где у нее кухонька. Налила себе воды и, не отрываясь, осушила чашку.

Какая необычная девушка! Бо хотела бы знать о ней все. Увидеть мир ее глазами, пройти по земле ее ногами. Лора должна согласиться! Нельзя ее упускать. Бо знает за собой эту граничащую с одержимостью профессиональную страсть, но одержимость как раз и позволяет ей до конца понять сюжет. Она должна полностью раствориться в жизни другого человека, и она этого хочет. Бо как раз искала новый сюжет после «Близнецов Тулин», и вот он, новая история совершенно естественно возникла, буквально родилась из прежней. Это идеально, это правильно, это может оказаться даже посильнее «Близнецов». Работа Бо в том и состоит, чтобы показать другим то, что видит она сама, научить их чувствовать то, что она чувствует. И она должна убедить Лору.

– Лора, – мягко подступается она, – я уважаю ваше решение не сниматься, но хочу убедиться, что вы видите ситуацию целиком. Эта неделя была для вас слишком тяжелой, пора больших перемен после смерти вашего отца.

Лора смотрела себе под ноги, кончики длинных ресниц касались лица. Бо заметила, как девушка реагирует, когда Тома называют ее отцом, Джо – дядей, нужно быть с этим поосторожнее. Эти слова пугают Лору, предстоит выяснить почему. Почему, почему, почему! Кажется, эта девушка целиком состоит из тайн: зачата втайне, втайне рождена, выращена, втайне и живет. Пора прервать эту цепочку.

– Для вас это новое начало. Жизнь не стоит на месте. Неизвестно, позволит ли Джо вам тут жить, а если позволит, не факт, что он станет помогать вам жить так, как вы жили последние десять лет. Не уверена, что Джо станет договариваться за вас с Бриджет, платить за продукты, – насколько я понимаю, все ваши расходы брал на себя Том?

Лора кивнула.

– Если Джо не станет помогать, как вы доберетесь до магазинов без машины? А деньги у вас есть? Есть на что купить еду? Том заботился о вас и все же оставил в очень уязвимом положении. – Следующую фразу Бо постаралась произнести как можно деликатнее: – В завещании Тома вы не упомянуты. Он целиком оставил свою долю фермы брату. Может быть, он собирался рассказать ему о вас, но так этого и не сделал.

Она подождала, пока Лора, обеими руками вцепившаяся в спинку кресла, осмыслит эту весть. Взгляд девушки заметался по комнате, она пыталась понять происходящее, прежний устойчивый мир рассыпался на ее глазах.

– Если вы примете участие в съемках, мы сможем вам помочь. Мы все трое будем тут, привезем вам, что понадобится. Поможем с переездом, если вы захотите устроиться в другом месте. Во всем поможем. Вы не одна. У вас есть я, Рейчел и конечно же Соломон, я же вижу, он сразу вас полюбил, – с улыбкой добавила Бо.

Глава седьмая

– Согласилась! – пропела Бо, шагая по тропе к машине, где ждали ее Соломон и Рейчел.

– Как? – изумилась Рейчел. – Сол только что сказал, что она против.

– А теперь за! – Бо подняла руку, словно ожидая, что Рейчел торжествующе хлопнет по ней ладонью. Но оба молча таращились на нее. – Долго мне так руку держать?

Рейчел хлопнула рукой по ее руке, но не сдержала смеха:

– Невероятно! Ты – это нечто.

Бо приподняла брови, принимая комплимент как должное, а руку так и не опустила, дожидаясь Соломона.

Тот скрестил руки на груди.

– Не буду ничего праздновать, пока ты не объяснишь, почему она передумала.

Бо уронила руку, завела глаза чуть ли не под лоб.

– А другого режиссера ты бы тоже стал допрашивать? Или только мне такая честь? Я бы хотела видеть от тебя не меньше уважения, чем получают другие. Имею я право?

– Если бы на моих глазах режиссеру ответили «нет», а стоило мне выйти и он получил «да», – еще бы, я бы его спросил.

– Непременно «его»? – уточнила Бо.

– Какая, к черту, разница? Пусть ее.

– Ребята, прежде чем вы вцепитесь друг другу в глотку, давайте с планами разберемся, – перебила их Рейчел. – Мне пора домой к Сюзи, у нас в пятницу УЗИ, я не собираюсь его пропускать. – Голос ее угрожающе серьезен. – Хочу понимать, что у нас намечается. Какой план?

Бо переводила взгляд с одного на другого, словно глазам своим не верила.

– Ребята! – обиженно сказала она. – Можно на минутку прекратить нытье и оценить, отпраздновать тот факт, что у нас есть сюжет для нового фильма – сюжет утвержден! Можно не портить этот момент, задавая тысячу вопросов? Просто порадоваться? – Она еще раз обвела их взглядом. – Мы снова в деле! У-ху! Ну же!

Она теребила их, пока оба не сдались, не признали ее победу и не обняли Бо с обеих сторон, на время оставив сомнения.

– Поздравляю, чертовка упрямая! – сказал, целуя ее, Соломон.

Она расхохоталась:

– Благодарю! Наконец-то заслуженное признание.

– Итак… – заговорила Рейчел.

– Знаю, знаю. Сюзи! – ответила Бо, торопливо соображая. – Конечно, ты должна ее повидать. Все сходится, снимать надо сейчас, сама погода подсказывает. Зимой тут хмарь, тут тяжело. Ты, Рейчел, тысячу раз плюхалась на задницу и, хотя со стороны это ужасно смешно, сама говорила, как это опасно.

Соломон захихикал.

– И хотя фильм должен охватывать ее жизнь тут во все сезоны, потому что это, я считаю, важно, основной материал я хочу отснять прямо сейчас. Покажем людям, как мы ее нашли. Спящую красавицу в домике, скрытом посреди леса. Мне нужны краски, нужен свет, нужны эти звуки, – продолжала она, охватывая все разом. – Это все летнее. А кроме того, если мы будем тянуть, Лора может передумать. И мне нужны ее мысли, желания, мечты какие они есть, а не то, что она вычислит, копаясь в себе несколько месяцев подряд. Ее жизнь меняется прямо на глазах, и мы должны проследить каждую минуту. К тому же мы не знаем, долго ли Лора сможет тут пробыть. Вдруг мы уедем, а он ее выгонит. При нас он вряд ли так себя поведет. Так что, с учетом всех обстоятельств, сегодня мы отправляемся домой, все готовим, ты, Рейчел, собираешь оборудование, я – бумаги. Вернемся вечером в воскресенье. В понедельник начинаем съемки – самое большее на две недели.

На том и порешили.

– Рейчел, роды у Сюзи планируются через три недели, если тебе придется уехать раньше… – Бо прикинула, кого из операторов можно позвать на замену. – Можно спросить Энди, и посмотрим…

– Энди – тупица, снимает он в сто раз хуже меня. Не вздумай позвать вместо меня Энди. Я тебе этого не прощу. Никто не будет снимать вместо меня, – твердо заявила Рейчел. – Это сюжет! – ткнула она пальцем вверх, в сторону коттеджа. – И я хочу с ним поработать.

Услышав, как горячо Рейчел поддержала Бо, Сол и сам почувствовал мурашки на коже. Никогда она прежде не проявляла такого энтузиазма, да и сам он ничего подобного не чувствовал. Все трое спешили поскорее взяться за дело, погрузиться в историю Лоры. Бурля от возбуждения, Бо вернулась в коттедж обсудить с Лорой график съемок, но вернулась уже не столь радостной.

– Она отказалась, – угадал Соломон. И почему-то его это огорчило.

– Не совсем. Но запаниковала. И зовет тебя, Сол. Опять.

Он вошел в коттедж и закрыл за собой дверь. Лора бродила между кроватью, кухней и гостиной зоной своей единственной комнаты.

– Привет, – сказал он.

В ответ послышался какой-то звук. Он не сразу сообразил, пока не запер дверь: раздался в точности такой же звук защелкивающейся задвижки. Может быть, эти звуки порой выражают желание или просьбу. Соломон внес это наблюдение в список подлежащего обдумыванию.

Она встретилась с ним взглядом:

– Я думала, начнется прямо завтра.

– Фильм?

– Да.

– Нет. К сожалению. Сразу начать невозможно. Надо съездить домой и подготовиться. В понедельник вернемся на две недели.

– Когда вы уезжаете? – спросила она, все так же беспокойно бродя по комнате.

– Сейчас, – ответил он. – Лора, что случилось?

– Вы уедете, а я останусь одна.

Раздалась птичья трель – встревоженная, испуганная.

– Всего пять дней. Ты всегда была тут одна.

– Джо не хочет, чтобы я тут жила.

– Мы пока не знаем, чего хочет Джо, – сказал Соломон. – Он сам потрясен и растерян, дай ему время оправиться.

– А вдруг он придет сюда, когда вас не будет, и велит мне убираться? Или полиция приедет? Что мне тогда делать? Куда идти? Я никого не знаю. У меня никого нет.

– Если что-то случится, звони мне. Вот. – Порывшись в карманах, он достал ручку и лист бумаги. – Я оставлю свой телефон.

– Как я позвоню? У меня нет мобильного.

Он замер, так и не коснувшись ручкой бумаги.

– Останьтесь, пожалуйста. Я готова сниматься хоть завтра, – умоляла она, то и дело сглатывая – в горле от волнения пересохло.

– Мы не можем снимать завтра, Лора, – мягко возразил он. – Успокойся, все будет хорошо, вот увидишь. Мне нужно попасть завтра на мамин день рождения. Ей семьдесят. Она живет в Голуэе. Не могу же я пропустить юбилей. И Рейчел, оператор, – у нее жена беременна, ей тоже пора вернуться домой, и наша Бо, режиссер и продюсер, должна все подготовить к следующей неделе, планы, документы, а еще у нее публичная лекция. Нам нужны оборудование, разрешение. Мы никак не можем завтра начать.

– А можно я поеду с вами? – взмолилась она.

Он уставился на нее, не веря своим ушам, не зная, что на это ответить.

– Ты хочешь?..

– Пожить у вас. Здесь мне оставаться невмоготу. Все изменилось. Все меняется, и нам приходится.

Она была в панике, мысли метались.

– Успокойся, Лора, все в порядке, все по-прежнему, ничего не изменилось. – Он подошел к ней, взял за руки, очень нежно, хотел, чтобы она посмотрела ему в глаза. Сердце резко забилось от одного прикосновения к ее коже. Она покорно подняла взгляд – глаза цвета травы уставились ему прямо в душу.

– Мой отец умер, – заговорила она, все так же проникновенно на него глядя. – Мой отец умер, а я так ни разу не назвала его отцом. Я даже не знала, известно ли ему, что я его дочь. Мы даже ни разу… – Слезы потекли по ее щекам.

– Полно, полно, – шепнул он, обхватив ее обеими руками, прижимая к себе так, что ее голова уткнулась ему в грудь. Он словно пытался закутать ее в свою любовь и заботу.

– Как может быть домом то место, где ты никому не нужна? – сквозь слезы спросила она. – Раз меня гонят отсюда, это не дом.

Он не нашелся с ответом.

На всем белом свете он – единственный знакомый ей человек. Он не может уехать и бросить ее здесь.

– Что. За. Черт, – чуть ли не по слогам произнесла Бо, распрямляясь при виде Соломона с пакетами в руках и следовавшей за ним по пятам Лоры.

– Она едет с нами, – сообщил он и занялся пакетами, избегая пристального взгляда Бо, пока складывал их в багажник.

– Что? – Бо обошла машину и встала рядом с ним.

– Ей страшно. Она не хочет оставаться одна, дожидаясь нашего возвращения. Интересно, кто ее так запугал, Бо, – проворчал он сквозь зубы, чувствуя, как вздуваются вены на шее. Здорово он разозлился.

– Но ты же едешь к родителям!

– Точно, и беру ее с собой. С тобой в Дублин она не поедет, – буркнул он, пытаясь пристроить чемодан и пакеты с покупками между киношным оборудованием.

Он ждал, что Бо заспорит, скажет, ни в коем случае, она не отпустит своего парня на семейную вечеринку с молодой, красивой и загадочной женщиной, но когда он распрямился, то увидел на лице Бо широченную ухмылку.

– Лора! – окликнула она девушку, выставляя разом оба больших пальца. – Отличные новости! Лучше не бывает.

Глава восьмая

– «Белоснежка»! – провозгласила Бо, стукнув бутылкой о столик в гостиничном баре – чуть громче, чем собиралась.

Рейчел засмеялась. Соломон покачал головой и потянулся за орешками.

– Правда же, настоящая Белоснежка! – взволнованно убеждала его Бо. – Это я смогу продать. Живет в лесу, болтает с чертовыми зверями.

Соломон и Рейчер невольно расхохотались, уж очень Бо напориста, когда закусит удила. Она пьяна, глаза разгорелись, щеки порозовели, обсуждает свой будущий фильм. Домой они так и не поехали, Бо уболтала Рейчел задержаться на два дня. Поселились в гостинице, днем будут снимать, домой поедут в пятницу, а в воскресенье ночью уже вернутся. Она просто не может сдерживаться, ее возбуждение заразно, Соломон и Рейчел даже не пытаются спорить. Лора отправилась в номер на верхнем этаже, смежный с комнатой Бо и Соломона: Бо велела заснять, как она входит в гостиницу и в номер. Первые осторожные шажки в большой страшный мир, хотя пока ничего особенного не происходило. В конце концов, Лора не в волчьей стае выросла, она умела себя вести. Что бы она ни переживала, это она держала в себе, внешне не обнаруживая. Рейчел снимала, как Лора садится в машину – впервые за десять лет, как исчезает вдали за домом летучих мышей ее коттедж. Лора не оглянулась, только повторила звук заработавшего двигателя. Расставаясь с фермой Тулинов, Лора не обнаружила никаких эмоций. Тихо и неторопливо впитывала все вокруг, и смотреть на нее было отрадно, словно на новорожденного младенца. Только звуки, вылетавшие из ее горла, немного приоткрывали чувства, которые она так старалась обуздать.

– Словно мы ребенком обзавелись, – пошутила она, когда за Лорой закрылась дверь смежной комнаты. Пошутила и сама вздрогнула.

– Если Лора – Белоснежка, кто же злая мачеха, вынудившая ее прятаться в лесу? – уточнила Рейчел.

– Бабушка, – ответил Соломон, язык у него развязался. Весь день его клонило в сон, а тут вдруг он проснулся. – Но не со зла. С самыми лучшими намерениями.

– Все злые люди думают, будто действуют с самыми лучшими намерениями, – подхватила Бо. – Чарльз Мэнсон хотел убийствами спровоцировать апокалиптическую войну рас… Может, «Рапунцель»?

– Или «Маугли»? – засмеялась Рейчел.

Бо ее не слушала.

– Заперта в домике на вершине горы, отрезана от мира. И у нее прекрасные белокурые волосы, – добавила она. – Хотя волосы не так уж важны, но мы же понимаем, что в конечном счете и они важны. – Она помахала пальцем перед носом у Рейчел и Соломона, запрещая им спорить, хотя они и не собирались.