Тандерболт Патрикеев Артем

Тандерболт

Посвящается моему племяннику Сергею Данилову.

«WAAAGH!»

Тут тебя ждет не меньшая мясорубка.

Тандерболт1 – один из основных истребителей ВВС США времен второй мировой войны. Особенно хорошо выполнял роль штурмовика.

Я отдыхал на даче, когда всё это началось.

«Тандерболт!» – только это восклицание сорвалось с моих губ, когда мелкий, неприметный инопланетянин непонятного синего цвета с большими черными глазами и овальной большой лысой головой сунул мне в руки оружие.

– Держи, разберешься. Патроны бесконечны, так как телепортируются с наших военных баз. Можешь их не беречь, а вот ружье лучше не теряй. Полезная вещь, скажу я тебе. Извини, времени нет, я отчаливаю с вашей планеты. Что-то пошло не так, и все люди превратились в невесть что, – его слова пронеслись в моей голове через телепатические образы. – Ты один из немногих, кто не переродился. Так что… – Он не договорил, вдруг резко дернул головой и растворился в воздухе, оставив меня с непонятной штуковиной, напоминающей дробовик.

– Тандерболт! – повторил я и сплюнул (не так, чтобы прямо совсем плюнул, но обозначил свое отношение к данной ситуации).

Тандерболт для меня – это одно из самых жестоких ругательств. Сам не понимаю, как так получилось. Матом я никогда не ругался и ругаться не собираюсь, но разные злобные словечки во мне порой не удерживаются. Когда этот тандерболт поселился в моем лексиконе, я не помню, да и ладно. Главное, что этим словом я частенько выражаю все свое негативное отношение к происходящему. Так что не обращайте внимания, это у меня манера говорить такая.

Я повертел дробовик в руках: вроде всё на месте – ствол, спусковой крючок, приклад… В оружии я не очень хорошо разбираюсь, знакомился с ним только в компьютерных играх, но отличить ружье от бензопилы смогу, в этом не сомневайтесь.

Дачный участок, которым я владел, был совсем небольшим, всего шесть соток, но мне хватало. Обрабатывать я его особо не обрабатывал, засеяв все свободное пространство травой и цветами. Зато соседские участки могли гордиться наличием высокоурожайных грядок в гораздо большей степени, чем мой. Но не суть важно. Немного обалдело постояв на крыльце, я не мог понять, что от меня требуется, что могло случиться, и вообще, зачем мне дробовик?

Подойдя к сетке-рабице, изображавшей забор между моим участком и соседним справа, я увидел, что мужчина валяется на земле без всяких признаков жизни.

– Алексей Михалыч! – крикнул я. – Эй, вы живы там?

Ноль эмоций. Надо было что-то предпринять, но вот что? Через сетку лезть не хотелось – неудобно как-то, а вот попытаться зайти через главные ворота можно было попробовать. Бодрым шагом я выскочил на дорожку, быстро добрался до соседской железной резной калитки и легко перескочил ее (может быть, проще было бы поискать щеколду с внутренней стороны, но я поленился).

– Сосед! – крикнул я еще разок, стараясь показать свое присутствие, обходя небольшой, но аккуратный деревянный домик, сделанный из сруба и обшитый вагонкой.

Выскочив за угол, я обнаружил, что сосед исчез, и только поврежденные растения да вмятина на земле говорили о том, что только недавно здесь лежало грузное тело.

– Алексей Мих… – попробовал снова крикнуть я, но звук застрял у меня в груди – сзади послышалось шуршание щебенки.

Щебенка – это дорожка, тут же пронеслось в голове, а раз я ее слышу, значит, кто-то на этой дорожке есть. Сделав это нехитрое умозаключение, я резко обернулся. Желание отпрыгнуть появилось сразу и удерживалось во мне довольно долго. Я лишь с большим трудом сдержал этот порыв, постаравшись не выставить себя полным дураком. Ко мне приближался сосед, вот только что-то в его движениях выглядело слегка подозрительным: может быть, волочащаяся правая нога, может быть, пустой взгляд совершенно черных глаз, а может быть, посиневшее лицо и вперед протянутые руки.

– Алексей Михайлович, с вами все в порядке? – попытался я уточнить ситуацию, но в ответ не услышал ничего вразумительного, разве что пару хрюков и мычание. – Э-э… стойте! Подождите! – Я не знал, что говорить, зато начал потихоньку отступать назад. – Алексей Михалыч, остановитесь, вы… как-то подозрительно выглядите!

Я старался не сорваться на крик, но, кажется, мне это не удалось. Как-то страшно выглядел сосед, неестественно и грубо. Руки мои непроизвольно сжали теплую сталь ружья (на самом деле я не могу сказать, из какого материала было сделано оружие – может быть, инопланетяне и не знали, что такое сталь, но мне такая характеристика в тот момент показалась весьма уместной, внушающей уверенность, так сказать).

– Может, у вас инсульт или инфаркт какой-нибудь? – вновь попытался я наладить контакт.

Хорошо еще, что сосед еле волочил ноги, а то бы уже давно оказался рядом со мной, и чем это могло бы закончиться, я даже не представляю.

– Стойте, я буду стрелять! – Вот теперь я точно сорвался на крик.

«Интересно, тут есть предохранитель?» – сразу подумалось, но отвести взгляд от страшного соседа, чтобы глянуть на ружье, я не решился.

– Последний раз предупреждаю! – Я вскинул дробовик и прицелился человеку в ногу.

Убивать его я не собирался, только слегка ранить, не более того. Непонятно откуда заиграла легкая приятная успокаивающая музыка. Я непроизвольно улыбнулся. Сосед оказался уже метрах в четырех от меня, и тут руки не выдержали, а палец нажал на спусковой крючок.

Совершенно бесшумный выстрел не смог заставить взлететь каких-то пичуг с яблони. И птицам повезло, они не видели всего того, что творилось внизу, а это значит, что жизнерадостное щебетание никуда не делось. Зато соседу разнесло всю правую ногу, и его отбросило назад.

– Ничего себе! – вырвалось у меня. – Вот уж долбануло так долбануло… Э-э-э, извини, – пробормотал я, хотя о каких извинениях могла идти речь, когда сосед теперь наверняка останется инвалидом на всю жизнь.

Михалыч зарычал и приподнялся на руках, взглянул на меня невидящим взором и пополз в мою сторону, жадно загребая руками землю.

– Да что ж такое-то! – ужаснулся я. – Стой… точнее, лежи! Не шевелись! Сейчас скорую вызову, они тебя спасут! – Я сам не понимал, что говорил, в голове образовался какой-то сумбур мыслей, который никак не хотел упорядочиться. – Я… это… снова стрельну!

Несмотря на то, что сосед полз очень медленно, мне вскоре потребовалось отступить назад, чтобы он не зацепил мои ботинки своей грязной рукой. За ним оставался ярко-красный кровавый след. Кровь так и текла из ноги, не собираясь останавливаться.

– Не ползи, прошу тебя! – Я поднял ружье дулом в небо и выстрелил.

Послышался истошный писк, и сверху посыпался дождь из черных перьев. «Ворона, что ли», – как-то сразу подумалось. Птичку жалко, конечно, но на соседа этот выстрел никакого впечатления не произвел.

«Вот уж не везет так не везет, птичку зря убил». Всё выглядело весьма огорчительно. Мне надоело тянуть волынку, и я выдал последний предупреждающий выстрел в землю рядом с ползущим мужиком. Однако, как назло, именно в этот момент тот дернул рукой в мою сторону, и выстрелом ему разнесло всю правую кисть.

– Упс… – только и смог я сказать, отскакивая в сторону.

Капли крови забрызгали мои штаны и теперь неприятно смотрелись на светло-серых джинсах.

На улице раздались истошные крики. Я плюнул на соседа и побежал к калитке, в два движения перемахнул на другую сторону и остановился посреди улицы, стараясь определить, откуда донесся крик. Сзади раздался треск. Я резко обернулся и увидел, как, не потрудившись снять крючок, а просто выломав калитку на дорогу, выскочил молодой человек, с трудом зажимающий рукой рану на шее. Кровь просачивалась через его пальцы и капала на землю. Он увидел меня и кинулся в мою сторону. Не прошел он и пары шагов, как из калитки вышла баба Клава. Ее лицо было в крови – даже, точнее, не лицо, а только нижняя его часть. Головоломка начинала складываться в моей голове.

– Помогите! Помогите! Бабушка сошла с ума! – кричал молодой человек, приближаясь ко мне. – Я не виноват, я ничего не делал. Она неожиданно упала и несколько минут лежала на полу неподвижно, а когда вновь зашевелилась, я попытался ее поднять, но она вцепилась зубами мне в шею. – Парень лепетал оправдания, а сам чуть не плакал. – Я не знаю, как ее остановить, она сильнее меня!

Вот это выглядело новостью. Ничего себе бабулька, которая сильнее здорового… ну, почти здорового парня. Если бы я не видел саму бабу Клаву, я бы решил, что это парень сошел с ума и что это у него какие-то проблемы с головой, но вид злобной покрытой кровью старушки заставлял поверить словам парнишки. Я вскинул дробовик к плечу, но затем понял, что так мне неудобно, и сменил позицию.

– Парень, отойди в сторону.

Молодой человек поспешно отпрыгнул вправо и забежал мне за спину. Бабулька продолжала двигаться к нам как ни в чем не бывало.

– Баба Клава, стойте! – на всякий случай попробовал я, хотя, сравнивая ее и своего ближайшего соседа, уже догадался, что никакие слова тут не помогут. – Я не хочу причинять вам вреда. Остановитесь!

Как и предполагалось, бабулька все шла и шла вперед, стараясь добраться до нас как можно быстрее. В нетерпении она даже вытянула вперед свои костлявые руки.

«Тандерболт», – прошептал я и выстрелил. Ее голова мгновенно превратилась в кровавый шар, состоящий из множества красных капелек.

– Ничего себе! – хрипло произнес паренек, продолжавший пугливо выглядывать из-за меня на валяющийся на дорожке труп.

Я усмехнулся и подумал: «Как однообразны реакции у людей – что я, что этот парнишка среагировали на результаты выстрела совершенно одинаково. Это наш примитивизм такой или случайное совпадение?»

– Да уж, – пробормотал я, кладя дробовик на плечо.

Неожиданно парень тяжело задышал и медленно осел на землю. Я попытался его подхватить, но правая рука была занята ружьем, а левая оказалась не настолько сильна, чтобы удержать человека от падения.

– Ты чего? – Вопрос, как и большинство вопросов, которые задают обычные люди, был абсолютно бесполезен, ведь и так можно было догадаться, что хлеставшая из раны на шее кровь обязательно немного подпортит самочувствие любого еще живого индивида, что уж говорить об этом субтильном юноше. – Полежи тут, я мигом.

Дома лежала аптечка и много всяких полезных и не очень медицинских вещей. Бинт, перекись водорода, мазь «Левомеколь» – это все то, что мне пришло в голову захватить с собой, прежде чем я вернулся на улицу.

Парень уже не хрипел. Он вообще не дышал. Слегка привалившись к забору, он смотрел остекленевшим взором на белые бегущие облака, которым было совершенно наплевать на то, что происходило внизу. Они бежали себе и бежали, ни о чем не думая. Да и о чем они могли думать, если жизнь их весьма коротка в основном. Наполнился водой – пролился дождем, вот и вся жизнь. Специфическая, но весьма однообразная, на мой взгляд.

Я не стал закрывать парнишке глаза, ведь говорят, что мозг может умирать довольно долго, несколько минут, так почему бы ему еще не полюбоваться на бескрайнее успокаивающее небо? Я отвернулся и пошел к себе домой.

Первым делом попытался перевести дух и прийти в себя. Получилось не очень здорово, да и чего можно было ожидать после такого? Затем вспомнил о соседе, который, вполне возможно, еще был жив. Я быстро схватил мобильник и стал судорожно вспоминать, как же надо звонить в скорую помощь, однако скоро запутался, но вспомнил, что в памяти телефона изначально была заложена возможность позвонить в службу спасения, что я и сделал. Автоответчик долго и нудно объяснял мне, как же важен мой звонок и как они стараются сделать все возможное, чтобы я мог с ними соединиться, и так много-много раз. Я уже начал думать, что деньги на телефоне у меня кончатся раньше, когда трубку неожиданно сняли, и в трубке послышалось непонятное ворчание. Я попытался немного поалёкать, но ничего вразумительного из этого не получилось – мне все так же отвечали злобным ворчанием, один раз даже сильно рыкнули прямо в ухо, так что мне пришлось отвести трубку подальше от головы, чтобы совсем не оглохнуть. Скоро я понял, что ничего путного из этого звонка не выйдет.

Снаружи послышались звенящие звуки. Я выскочил на крыльцо и увидел, что сосед уже подполз к самому забору и теперь оставшейся целой рукой трясет сетку, стараясь оторвать ее или просто привлекая мое внимание. Второе ему явно удалось. Я подошел поближе и попытался с ним заговорить. В ответ я получал лишь ворчание и злобный оскал. Сосед явно сошел с ума, собственно, так же, как и баба Клава.

Я призадумался. Я смотрел множество фильмов про зомби, и, в общем, картина, что теперь предстала передо мной, хорошо бы вписалась в один из сюжетов, но одно дело – действие в телевизоре, и другое – в жизни. Всё воспринималось как-то не так, слишком натурально, что ли, еще и инопланетянин этот…

Мысли вернулись к дробовику, который я так и держал на плече. Не стоит думать, что визит инопланетянина меня не удивил – нет, конечно, но цепь последующих событий пестрила таким необычайным разнообразием, что в голове всё быстро перемешалось и уже не вызывало такого удивления. Точнее, удивительные события сыпались как из рога изобилия, поэтому я просто устал удивляться и бросил это дело.

Попробовав заглянуть к соседям напротив, я натолкнулся на открытые враждебные действия, а потемневшие лица и пустота людских глаз явно свидетельствовала о том, что словами здесь ничего нельзя было добиться. Тогда я вернулся к себе и закрыл калитку, хорошенько привязав ее к опорному столбу проволокой, чтобы эти подозрительные личности ко мне ненароком не пожаловали. После чего заперся в доме, включил телевизор и попытался отыскать хоть что-нибудь полезное. «Ведь не может такая гадость случиться со всеми, – думал я, – кто-нибудь должен был остаться в здравом уме и памяти. Может быть, это вообще только в нашем районе такая котовасия2 случилась, кто ж его знает». Однако телевизор сначала никак не хотел прояснять ситуацию (какие-то каналы показывали всякую явно давно записанную чушь, другие вообще отказывались работать), и, только включив какой-то местный канал – кажется, клинский, – я вдруг увидел примечательное событие: в кадре что-то суетился мужичок лет сорока, постоянно оглядывался по сторонам и все никак не мог собраться, чтобы хоть что-то сказать, но затем его прорвало:

– Я не знаю, что происходит, – говорил он. – Все вокруг неожиданно попадали, прямо во время эфира! – Видимо, это было для него особенно важно. – Только со мной ничего не произошло. – Он замолчал и стал во что-то пристально всматриваться за экраном. – У меня, похоже, мало времени. Они, то есть люди, которые попадали в обморок, поднялись затем явными мертвяками, не могу даже другого слова подобрать. Они гнались за мной, но мне удалось их обхитрить! – Мужчина нервно рассмеялся и попытался поправить съехавший набок галстук. – Надеюсь, здесь, в студии, они меня не достанут, дверь я запер, так что…

Послышались какие-то громкие звуки, напоминающие падение чего-то тяжелого. Тут же свет в телевизоре заметно приглушился. Мужчина дернулся куда-то в сторону и выпал из кадра.

– Черт, черт! Я забыл про запасную дверь!

Послышались звуки борьбы, после которых мужчина вновь появился в кадре весь в крови.

– Это конец, это конец, – причитал он, а затем бросился в противоположную сторону.

Тут же появилось медленно бредущее, корявое, но явно агрессивно настроенное существо, которое с неприятным звериным рычанием протопало следом. Теперь уже слышны были скрежет и звуки открываемой железной щеколды. Судя по всему, человек открыл какую-то дверь, пытаясь спастись через нее. Однако последующий истошный вопль, звуки ударов и падения свидетельствовали о том, что дело его плохо.

Тяжело было смотреть такие кадры. Там явно убивали человека, а ты сидишь и ничего поделать с этим не можешь, причем всё происходило по-настоящему, а не в качестве розыгрыша какого-нибудь. Но и рука не поднималась, чтобы выключить или найти другой канал. Я так и сидел, завороженно глядя в телевизионный экран. Вскоре звуки борьбы оборвались, и слышна была только неприятная возня, как будто стая враждебно настроенных друг к другу гиен пытается разделить свою добычу. Затем в кадре появилось одно умертвие, затем еще одно. Они все шли в ту сторону, куда пытался убежать мужичок. Затем камера пошатнулась, изображение завертелось и выключилось.

Хм… произошедшее произвело на меня неизгладимое впечатление, но самое интересное, что в голове всплыло слово «умертвие3», которое, по моим представлениям, подходило к этим существам, еще недавно бывшим обычными людьми, как нельзя лучше. Я повертел это слово на языке и так, и эдак. А почему бы и нет? Мир уже и так погряз в книжных «зомбях», не пора ли сменить пластинку? К тому же как-то не верилось, что люди стали управляться чужой волей. Они просто перестроились. Как всегда, хотели есть и кому-нибудь нагадить, как самые обычные люди, только действовать они теперь решили по-иному, нападая на тех, кто не стал такими, как они. Собственно, совершенно обычное состояние любого общества – большинство всегда отторгает непохожих, уникальных, непонятных существ. На данный момент большинством стали умертвия, а люди – такие, как я, – явным меньшинством. Так что реакция большинства стала совершенно понятной и предсказуемой.

Я пытался переварить в голове полученную информацию, пытался как-то осмыслить и освоиться с происходящим, но так неприятно было раскладывать по полочкам полученные знания и свои размышления, что я решил просто жить дальше – как можно дольше и как можно лучше. А там как кривая выведет.

«Тандерболт!» – я вскочил с дивана и выключил телевизор. Прислушавшись к тому, что происходит снаружи, я понял, что улица наполнялась народом. Опять заиграла легкая спокойная музыка. Я прислушался, пытаясь определить направление звука, но создавалось ощущение, что звук идет отовсюду. «Неужели ружье?» – неожиданная догадка заставила поднести приклад к уху. И правда, звук стал заметно более явным и четким. Вот тебе на!

Только теперь мое внимание целиком и полностью поглотило полученное оружие. В принципе, ничем выдающимся, на мой взгляд, оно не отличалось, кроме одного – небольшого диска на внешней стороне закругленного приклада. На этом диске были нарисованы шесть различных вариантов: дробовик, ружье, снайперская винтовка, шестиствольный пулемет и еще две совершенно непонятных картинки. Также сбоку от диска располагалась красная стрелочка, в данный момент нацеленная на пиктограмму дробовика. Недолго думая, я попробовал повернуть загадочный диск. Как только стрелочка совпала с пиктограммой «ружье», послышался щелчок. Я убрал пальцы от диска, и тут же оружие начало трансформироваться прямо у меня в руке. Тот, кто видел и знает, кто такие Трансформеры, может меня понять: детальки начали переезжать с места на место, как-то по-иному состыковываться, поворачиваться, защелкиваться и т. п. Действие продолжалось несколько секунд, по окончании которых в руках у меня оказалось довольно длинное ружье с прямым прикладом.

В это время музыкальный темп ускорился, навевая тревожные мысли. Снаружи послышалось рычание и злобное потрясывание сетки забора.

Я выглянул в окно. У моей калитки столпилась почти вся наша улица – а это четырнадцать домов, включая мой, тем более что сейчас, поздней весной, народу на дачах было очень даже прилично.

Опасливо приоткрыв дверь дома, я выглянул на крыльцо – пусто. Спустился по ступенькам к бетонной дорожке, а затем направился к калитке. Музыка в моих руках (если можно так выразиться, учитывая, что я отчаянно держался за ружье, находя в нем хоть какой-то элемент для самоуспокоения) продолжала ускоряться.

– Образумьтесь! Успокойтесь! Вспомните, что все вы люди! – постарался я перекричать неожиданно громкий рев, раздавшийся почти из всех собравшихся поблизости глоток.

Неожиданно врубился тяжелый рок, который заставил меня подпрыгнуть прямо на месте, и тут же я услышал шаги за спиной. Резко обернувшись, я увидел Викторию Андреевну. Ее домик находился как раз за моим участком, нас с ней (точнее, наши участки) разделяла только водопроводная труба, которая никак не могла служить серьезным препятствием для преодоления.

– Еще вас мне не хватало, – огорченно вздохнул я и поднял ружье, приложив приклад к плечу. – Еще пара шагов, и я стреляю.

Самое интересное, что постоянно играющая громкая музыка никак не заглушала остальные посторонние звуки, так что я прекрасно слышал шаги приближающейся ко мне женщины, а также всё то, что происходило у меня за спиной.

Так как никакой реакции на мои слова не последовало, я выстрелил женщине в ногу (я не почувствовал почти никакой отдачи, что было весьма удивительно). На этот раз такого ужасного эффекта не последовало. В ее штанине образовалась небольшая аккуратненькая дырочка, через которую тут же стала просачиваться резво бегущая кровь. Однако на Викторию Андреевну это не произвело никакого впечатления. Она так же упорно продолжала шагать дальше. Тогда я выстрелил ей в плечо. И снова – дырочка, кровь, никакой реакции, разве что женщина слегка качнулась назад, но затем снова выровнялась.

– Кошмар, да и только.

Вспомнив все известные фильмы о зомби, я выстрелил ей прямо в голову. Это ее ненадолго остановило, но лишь ненадолго. Она постояла, как бы слегка задумавшись, а затем вновь направилась ко мне. Дело принимало дурной оборот. Я начал паниковать и далее стрелял уже не задумываясь. Выстрел, еще выстрел, еще… Я все время целился ей в голову, а учитывая, что расстояния между нами уже почти никакого не оставалось, то промахнуться было бы трудновато в любом случае. Я стрелял без перерыва, пока ее голова не превратилась в кровавую кашу. Только после этого она упала на спину и затихла. Она больше не имела своей головы, ошметки отстреленных частей валялись по всему участку, создавая по-настоящему адскую картину. Музыка тут же зазвучала намного тише.

«Все-таки ружье не так хорошо себя показало, – решил я, – слишком незначительные повреждения получаются». После чего перевел диск на дробовик. Стараясь не смотреть на то безобразие, что образовалось на моем участке, я повернулся к напиравшим умертвиям, еще недавно казавшимся мне добрыми соседями. Я довольно быстро понял, что никаких слов эти существа не воспринимают, а только потворствуют своим желаниям, живут инстинктами, если можно так сказать. А раз так, то и говорить тут было не о чем. Единственное, что меня беспокоило, это возможность возвращения всех этих умертвий обратно в первоначальное, людское состояние. Только это удерживало меня от того, чтобы сразу перестрелять всех этих чудовищ, нависающих на моем заборе. А то вот поубиваешь всех, а они вновь людьми станут, и что потом? Как мне жить далее с этим придется? Я отвернулся и пошел к дому. Сосед все так же продолжал трясти забор. Отсутствие пары конечностей и практически вся вытекшая кровь никак не повлияли на его активность.

Немного постояв на крыльце, вслушиваясь в неприятные звуки снаружи, я посмотрел на летящие облака, на свое любимое дерево – дуб, который выращивал уже много лет, на яркую зеленую траву, игравшую изумрудами на моем участке под лучами солнца.

– Эх, – вздохнул я.

Хотел отдохнуть от всяких трудов и нервотрепки, а тут такое.

Заперев дверь, заодно придавив ее тяжелым столом, я отправился в комнату, включил телевизор, пощелкал по каналам. Нашел несколько работающих и оставил себе Винни-Пуха в исполнении Евгения Леонова. Надо же было хоть как-то постараться поднять себе настроение!

Устроившись поудобнее на диване под веселую, мелодичную песенку про мёд, я неожиданно легко заснул. Сам не понимаю, как так вышло – видимо, нервное напряжение так сработало, но факт остается фактом.

Снилось мне что-то доброе и светлое, когда в него вклинилась песня:

  • Снова бежать по лезвию бритвы,
  • Словно загнанный зверь, не считая потерь,
  • И вновь рисковать собой…4

Я рывком сел на диване и стал ошалело осматриваться по сторонам. Что же такого могло произойти?

– Ты чего меня будишь? – обратился я к оружию.

В ответ лилось продолжение песни:

  • Пусть пророчит мне ветер северный беду,
  • Я пройду и через это, но себе не изменю.
  • Ветер, бей сильней, раздувай огонь в крови!
  • Дух мятежный, непокорный, дай мне знать, что впереди,
  • Чтобы жить вопреки!

– Да уж, постараюсь пройти как-нибудь, – скептически заметил я и тут услышал звон разбитого стекла. – Зараза!

Ружье мгновенно легло в мои руки как родное.

Хорошо, что еще во дворе было светло и я мог очень хорошо рассмотреть, с какими дикими лицами старалась прорваться на веранду банда знакомых умертвий.

– Стоять! – зачем-то заорал я и выстрелил.

Одно из умертвий выбросило из окна с такой силой, что оно перелетело через перила и скрылось где-то внизу. Однако на его место тут же полезло другое.

Большие окна на веранде были разделены на квадратные фрагменты. На данный момент несколько особо ретивых рук выбили три стеклянных секции, и рама держалась на честном слове, а мой выстрел это честное слово явно выбил.

– Тандерболт! – заорал я и принялся палить, попутно отступая к лестнице на второй этаж.

Дело принимало дурной оборот. В смысле, еще более дурной. Умертвия полезли в окно через ввалившуюся раму. Так как их концентрация на квадратный сантиметр была очень велика, а желание достать меня вообще огромно, то большинство умертвий, перебравшись через разбитую раму, свалилось прямо на пол. Остальные полезли прямо по разлегшимся. Я же на пару секунд задержался внизу лестницы, чтобы выстрелить в особо ретивых умертвий, и тут же ринулся наверх. Я очень надеялся, что сумею достаточно долго удерживать узкий лестничный проход. Тем более что дробовик не требовал перезарядки. Хотелось бы получить хоть немного времени на передышку, но никто о моем благополучии не думал, поэтому вскоре появились первые желающие получить мощный заряд дроби. Я не стал их разочаровывать. Сейчас я не видел в них своих знакомых или старых добрых соседей. На данный момент все умертвия были для меня на одно лицо. Просто обычные монстры, которые требуют уничтожения, и ничего больше. Разве что кровь, которая оказалась очень даже красной, а не зеленой (как нам показывают некоторые компьютерные игры), очень быстро заляпала все стены. Любой следователь тут же сделал бы вывод, что здесь было убито множество людей. Вот как я потом буду доказывать, что всё это были умертвия? Вопрос оставался открытым.

Я завалил троих, прежде чем монстрам удалось ломануться на меня более стройной толпой. Причем некоторые из них попытались залезть сбоку – похватались за перила и тут же полетели вниз вместе с оторванными досками.

– Эх, а было так красиво, – пожалел я резные, очень даже приятные на вид перила, которые с таким тщанием и старанием были подобраны лично мной и мною же сделаны. Так ведь неприятно, когда дело рук твоих уничтожается. Причем таким варварским способом.

Однако долго размышлять мне не пришлось. Несмотря на мощность дробовика, умертвий скопилось весьма приличное количество, а убить любого из них было не так легко. Как я понял, только полное уничтожение головы или мозгов наверняка их убивало, все остальное в лучшем случае отбрасывало или замедляло.

Впервые за все это время во мне шевельнулись первые признаки страха. Жаль, побояться времени совсем не было. Пришлось отступать. Умертвия теперь лезли как прямо по лестнице, так и сбоку. Сил им было не занимать.

«Вот почему в фильмах они и медленные, и не залезают никуда, почему у меня не такие?» Хотя медлительность умертвий присутствовала и мне помогала, но если бы они действовали быстрее, каюк мне пришел бы весьма скоро.

Два выстрела я засадил в место соединения балки с полом второго этажа, надеясь таким образом свалить лестницу вниз, но не вышло. «Добротно сделано», – мысленно то ли порадовался, то ли подосадовал я и отскочил к дверям. Наверху было два варианта: либо в дверь налево (там меня ждала большая комната с диваном), либо направо (там маленькая комната, заваленная коробками и почти ненужным хламом). Выбор был очевиден.

Захлопнув дверь и подперев ее стулом, я тут же бросился к тяжеленному столу, который стоял около окна. Он своим весом должен был надежно запечатать мою довольно хлипкую дверь. Неровные доски пола немного посопротивлялись, тормозя продвижение стола к двери, но полностью остановить меня не смогли. Тем более что во мне явно включились внутренние резервы. Стол показался не таким и тяжелым на этот раз, а уж когда дверь затряслась, а стул предательски перекосился, грозя вот-вот перестать выполнять возложенные на него функции, стол, как пушинка, перелетел через всю комнату и намертво впилился в дверь.

– Так держать! – завопил я и радостно хлопнул руками по бедрам. – Ну что, съели?

Что там умертвия съели, они не ответили, хотя наверняка что-нибудь в их лапы попало.

Я сел на стол и почувствовал, какое же давление он испытывал от напиравших монстров. Снова раздался звон разбивающегося стекла. Это окно в маленькой комнате – констатировал я неприятный, но очевидный факт.

Несколько неприятных ударов в дверь чуть не сбросили меня со стола, мгновенно активизировав все мои мышцы. В ход пошли старый телевизор, половые доски, гантели, кресло и еще какая-то железная рухлядь в коробке. Теперь я почувствовал себя более уверенно. Стол стал менее подвижен – умертвиям потребуется приложить гораздо больше сил, чтобы пробиться ко мне.

Я усмехнулся и отошел к окну. Картина, представшая перед моим взором снаружи, ужасала: умертвия стягивались к моему дому со всех сторон, со всех участков.

– Сколько же тут народу! – не выдержал я. – И все ко мне в гости.

Вот никогда не любил гостей, всегда намного лучше я себя чувствовал в одиночестве, а тут сразу такая популярность.

– Популяйность, – пробормотал я и повесил дробовик на плечо.

Ремень оказался рассчитан точно на меня, что не могло не удивлять. Затем я открыл окно и немного поорал на умертвий, снующих возле дома.

«Дело плохо, дело плохо», – бормотал я, не представляя, чем же заняться дальше. Два серьезных минуса сильно напрягали: здесь, на втором этаже, не было света – его нужно было включить снизу (но я, по понятным причинам, этого сделать не успел), а второй минус меня беспокоил гораздо больше: еды здесь практически не было, не говоря уж про воду. Несколько консервных банок, спрятанных в одном из шкафчиков, помогут мне протянуть некоторое время, но вот вода… Всего одна полулитровая пластмассовая бутылка, в которой я отстаивал воду для домашних цветов (привезенную из московского дома), – и всё.

Весь в печали, я прилег на диван и попытался осознать свое положение. Не получилось. Мое положение осознавалось только как лежачее и никакое иное. Что делать, как жить, даже не представлялось. Да и вообще, что вокруг творилось? Все вопросы не находили ответов. Между тем на дачные участки спускалась ночь. Постоянное бормотание, звуки ударов, рычание, падения тел пытались не дать мне заснуть – впрочем, почти безуспешно. Видать, нервное напряжение сказывалось, причем очень сильно.

Во сне я гулял по лесу, и ничего не нарушало привычную мирную картину весеннего леса. Вокруг царили спокойствие и уют. Я бы хотел побыть в этом Раю на земле подольше, но мерзкий и крайне неприятный комариный писк нарушил окружавшую меня идиллию. Я попробовал отмахнуться от назойливого насекомого, затем еще раз, но ничего не получалось. Тогда я замер, стараясь подпустить паразита поближе, а затем долбанул по нему что есть силы.

От этого удара по лицу я и проснулся. Оказалось, что комар поселился не только в моем сне, но и в реальности.

– Тебя еще не хватало, – раздраженно пробухтел я и попытался перевернуться на другой бок, отчего наткнулся на лежащий на кровати дробовик.

Пальцы сами нащупали спусковой крючок. Гудение комара ненадолго отдалилось – видать, решил пойти на меня новым заходом. Я не стал дожидаться. Перекатившись на спину и направив ствол своего оружия в сторону раздражающего писка, я нажал на спусковой крючок. В темноте о том, что выстрел произведен, я узнал лишь по действию вылетевшей дроби. Я прислушался. Вновь звенящее гудение, теперь уже немного левее. Ба-бах! Еще один выстрел. Снова прислушиваюсь. Тишина.

– Надеюсь, ты на меня не в обиде, – усмехнулся я и лег на правый бок, предусмотрительно положив рядом с собой дробовик.

Теперь единственное, чего я опасался, это случайно во сне нажать на спусковой крючок. Так и себя пристрелить недолго. А оно мне надо?

– Интересно, я попал в комара, или он умер от разрыва сердца? – подумал я вслух.

Мне представилось, как утром я найду комара, сделаю ему вскрытие, посмотрю на его сердце и решу, от чего же он помер. Так я и заснул.

– Мортал Комбат5! – Дикий вопль из одноименной песенки вытряхнул меня с дивана в стойку ноги врозь, дробовик наперевес.

– Звонили? – спросонья воскликнул я голосом Ларджа6.

Однако рычание, что я получил в ответ, говорило о том, что как раз звонить-то никто не собирался – все хотели войти так, разве что после небольшого стука. Каким-то образом умертвия умудрились немного отодвинуть стол, так что внутрь комнаты просунулось несколько диких физиономий и куча чумазых, расцарапанных рук.

– Ёшки-матрёшки! – не удержался я. – Вот же ж вас черти понатащили!

Даже в самом низу, под столом, куда я заглянул на всякий случай, торчала чья-то голова. Недолго думая, я выстрелил в нее, разнеся в мелкие ошметки. К сожалению, также слегка пострадал и косяк, а разнести самому себе такое отличное убежище совсем не хотелось.

На дворе уже светало, так что рассмотреть хорошенько всех этих лезущих чудиков у меня не получалось, а подходить к ним поближе – для знакомства, так сказать – не было настроения. Но что-то надо было делать. Если они сумели продавить дверь на несколько сантиметров, то могут и дальше додавить, а такое безобразие вполне может окончиться чьей-нибудь смертью. Я старался быстро соображать, но общая невыспатость и частичная непроснутость заметно усложняли дело.

– Так… еда, вода, оружие… – перечислял я вслух, складывая продукты в подвернувшийся под руку старый рюкзак.

Ружье, конечно же, как повесилось на плече, так и висело. Умертвия усердно напирали, сдвинув стол еще на несколько сантиметров. Тут я не выдержал, перевел диск с дробовика на ружье, после чего принялся палить по всем влезающим и шевелящимся объектам, стремящимся проникнуть в мою комнату.

– Мой дом, блин, моя крепость, – повторял я почти после каждого выстрела.

Несколько отстреленных рук уже валялось на полу, а головы, получившие по несколько пуль в разные полушария, несколько раз скрывались за дверью, но затем появлялись вновь, причем почему-то одни и те же.

К сожалению, стрелок я был не так чтобы очень уж хороший. В детстве в тире получалось неплохо, но тут, с новым ружьем, непривычным весом да и вообще в нервной обстановке мазать приходилось не так уж и редко. А каждый промах – это лишняя дырка в косяке или двери, что не добавляло оптимизма. Теперь еще и в простреленные дырки сверкали темные пятна неупокоенных мертвяков.

Постреляв еще немного и попробовав сдвинуть стол обратно, я понял, что у меня никак не получится. Руки, ноги и головы лезли внутрь постоянно: на месте одной отстреленной тут же появлялась другая, а то и две. Так что стрельба превращалась в какой-то мартышкин труд (конечно, если бы мартышке доверили такую ответственную миссию).

Умертвия налегли на дверь с еще большим рвением, и стол снова сдвинулся на несколько сантиметров внутрь комнаты.

– Ну ё-моё, – прошептал я и бросился к окну.

Собственно, другого выхода со второго этажа больше не было. Высунувшись наружу и обнаружив огромную толпу, приветствовавшую мое появление жизнерадостными криками и рычанием, я чуть не дернулся обратно, но кое-как сумел удержать себя в руках. Путь вниз был закрыт, да и спрыгивать вниз с четырехметровой высоты совсем не хотелось. Саморегенерацию мне никто не подключал (а жаль). Оставался один путь – наверх. Как только я подумал об этом, в дверь ударили так сильно, что стол сдвинулся практически на полметра. А учитывая, что раньше головы умертвий и так пролезали внутрь, то теперь эти гады могли влезть целиком и полностью. Чем сразу же и воспользовались ближайшие к проему монстры.

Не глядя, я выстрелил два раза, но так как переключить оружие на дробовик не удосужился, то повреждения, которые получили умертвия (если вообще получили) были минимальными и ни капельки их не задержали. Скорее умертвий задержал тяжелый стол, который они пытались преодолеть разными путями – кто сверху, кто снизу. Я вскочил в проем окна, пытаясь побыстрее сообразить, как бы так получше отступить и не свалиться с приличной высоты. Благо, рядом располагалась телевизионная антенна. Я, правда, не был уверен в том, что она была очень уж хорошо прикручена, но два года под снегом, дождем и ветром ни капельки не поколебали ее уверенное висение, так что я надеялся, что не поколебаю и я.

Перекинув ремешок ружья через голову, я почувствовал, что пора. Умертвия, что до сих пор мешали друг другу в надежде добраться до меня как можно быстрее, сумели наконец-то прорваться в комнату и с ревом бросились в мою сторону («бросились» в данном контексте понятие относительное, так как быстротой передвижений умертвия явно не страдали). И вот я одной рукой держусь за антенну, а вторую все еще боюсь отцепить от рамы.

– Тандерболт, тандерболт, – повторил я, схватился за железяку, с помощью которой антенна была прикреплена к дому, и повис на обеих руках.

Рюкзак и ружье сначала решили скинуть меня вниз, изо всех притягивая к земле, но затем передумали (в чем большую роль сыграли подбежавшие умертвия, протянувшие в мою сторону как будто просящие милостыню руки). Я сумел подтянуться и достать правой рукой до конька дома. Еще мгновение – и одно из умертвий, попытавшееся достать мою болтающуюся ногу, полетело вниз. Может, его свои подтолкнули, а может, само прыгнуло; мне было не до этого, я почувствовал, как крепеж начинает предательски скрипеть. Правая рука держалась достаточно уверенно, но я боялся за шифер, который в любой момент мог раскрошиться. А уж сумею ли я после этого уцепиться за сам деревянный каркас – это был еще вопрос.

– Ладно. Раз, два – взялись, – прошептал я, пнул ногой протянутую грязную лапу и сильным рывком подтянулся, схватился левой рукой за край крыши, а левую ногу поставил на кронштейн, державший телевизионную «тарелку».

«Кажись, получилось», – только и успел я подумать, как раздался неприятный треск, и относительно крепкая опора ушла из-под моих ног.

– Ах! Трах-тибидох! – завопил я, с трудом держась за крышу.

Ружье врубило тяжелый рок на полную. Эту песню я не узнавал, да и не до этого мне было: какая-то тварь усиленно пыталась уцепиться за мою болтающуюся ногу.

– Отстать, зараза! – крикнул я ей и слегка оттолкнулся от стены другой ногой.

Тварь, и так еле-еле удерживающаяся за мою ногу, потянулась за ней дальше, но, как только потеряла опору под ногами, полетела вниз с оглушительным визгом. Думаю, этот визг не говорил о каком-либо страхе разбиться (о чем наверняка кричали бы обычные люди), а о том, что она очень сильно огорчилась, не сумев уцепиться за такой лакомый объект, как я.

Мне удалось слегка подтянуться и поставить правую ногу на немного выпирающую верхнюю часть деревянной окантовки оконного проема, после чего уже подтянуться повыше, перевалиться на крышу, и там прилечь на некоторое время, оставив ноги висеть и переводя дух.

– Как хорошо, что Джим утром делает зарядку7, – пропыхтел я, стараясь передохнуть и набраться сил, а заодно не свалиться.

Надо сказать, что крыша для лежания, стояния, отдыхания и всего подобного была не очень пригодна, так как представляла собой треугольник (естественно, острым концом вверх). Поэтому единственной удобной позой была поза наездника.

Вскоре я отдышался и сумел взобраться на крышу целиком и полностью. Радостно потер руки и посмотрел вниз. Ситуация складывалась жизнерадостная: кучи умертвий внизу, как торчащих из окна второго этажа, так и топчущихся рядом с домом, и я на самом верху не такого уж и большого дома. Единственный плюс – это наличие у меня бесконечного боезапаса. Так что унывать мне не приходилось. Наоборот, только что сумев спастись от всех неприятностей, я чувствовал себя чуть ли не всесильным.

Кроме меня, на крыше обитала еще и железная печная труба, а также зацепленная за самый верх лестница, ведущая к краю. Лестница была довольно старая, но меня должна была выдержать. Недавно (может, полгода назад) я как раз лазил по ней, чтобы проверить трубу. Но вот незадача: под ней второй лестницы, ведущей прямо к земле, сейчас не было. Слишком уж необычным способом я взгромоздился, так что подготовить пути отступления заранее никак не мог. Разве что мне бы мое оружие еще и будущее периодически показывало. Но и того, что оно для меня делало, было вполне достаточно.

Я повесил за лямки рюкзак на трубу – благо, труба была не такой уж и широкой, а лямки не такими уж и узкими. И теперь, когда в моем распоряжении оказалось много времени, а также много патронов и не до конца изученное оружие, я решил как-то эти параметры совместить и полез к тому краю крыши, который и оказался для меня спасительным. Первым делом я поставил указатель на снайперку. Ружье начало трансформироваться, быстро меняя свой вид. Вскоре у меня в руках была уже довольно внушительная винтовка с глушителем8 и оптическим прицелом. Однако и на этот раз ее вес оказался весьма удобным, если не сказать очень легким, так что я мог держать ее даже на прямых руках и не испытывать особого дискомфорта.

Сначала я долго пялился на окрестности через оптический прицел. Очень забавная и поразительная штука оказалась: всё, на что я наводил его, виделось как на ладони, причем это могла быть как ветка какой-нибудь сосны в нескольких километрах от наших участков, так и трещина на стекле соседнего дома. Я не удержался и стрельнул в толстую ветку самого дальнего дерева, что сумел выискать со своей позиции. Ветка разлетелась в мелкие щепки практически мгновенно.

– Ух ты! – удивился я.

Причем я был удивлен не точностью попадания, а тем эффектом, что произвела попавшая пуля. После этого, естественно, захотелось проверить винтовку на ком-нибудь поближе. Сильно наклоняться вперед я опасался: не хотелось необдуманно свалиться вниз, а еще хуже – потерять такое ценное оружие. Целей для тренировки было хоть отбавляй. Казалось, что весь дачный поселок собрался возле моего дома, но главное, что далеко не все полезли внутрь, большинство ошивалось неподалеку – кто на соседнем участке, кто возле забора. Вполне вероятно, им оттуда было лучше меня видно, вот они и оставались в некотором отдалении. Впрочем, умертвия, что хозяйничали теперь в моих комнатах, тоже не скучали, им постоянно требовалось ворчать, кричать, стонать, падать, что-нибудь передвигать – в общем, делать все то, что должно было деморализовать меня. Слава Богу, пока у них ничего лучше падения со второго этажа не получалось.

В общем, как вы поняли, перед моим забором маячило много вполне себе привлекательных целей, чем я и не преминул воспользоваться. Только прицелился в голову одного из умертвий мужского пола, как существо повернуло лицо и посмотрело прямо мне в глаза (оптический прицел создал иллюзию, что мы стоим прямо нос к носу) – ощущение, доложу я вам, ниже среднего. Палец замер на спусковом крючке. Что-то мешало действовать, какое-то этическое препятствие никак не давало сосредоточиться и решить проблему. Монстр стоял и смотрел. Я так же смотрел на него и ничего не предпринимал. У меня просто не получалось даже отвести взгляд, что уж говорить о каких-то иных действиях. Вдруг морда умертвия скривилась и завопила. Эффект оказался столь неожиданным и страшным, что я автоматически нажал на спусковой крючок. Пуля мгновенно разнесла голову существа на мелкие кусочки.

– Хм-м… – протянул я. – А пульки-то разрывные.

Чтобы точно это проверить, я выстрелил толстому умертвию прямо в живот. Огромная дыра тут же образовалась на месте попадания.

– Дестрой хим9! – завопил я и пальнул в него же, почти не целясь.

Пуля угодила тому в грудь, практически разорвав тело пополам. Умертвие упало, но через несколько секунд вновь зашевелилось и даже сумело встать на ноги (при том, что голова его болталась практически на одном позвоночнике). Я не стал больше его мучить, а добил прямым попаданием в голову.

В общем, снайперская винтовка оказалась забавным приобретением, однако осадок после того, как я разглядел этих с виду вполне человечных тварей вблизи, остался.

– Такое дальнобойное орудие оставим для экстренно-далеких случаев, – попытался пошутить я, но развеселить себя ни капельки не получилось.

Пришла очередь более мощного, как я предполагал, оружия – шестиствольного пулемета. Несколько секунд – и вот я держу не очень длинный (не более метра), но весьма толстый агрегат. Создавалось впечатление, что этот пулемет был одет прямо на мою руку. Внутри находилась специальная железяка, за которую я и держал его. Вот только спусковой крючок сначала никак не получалось нащупать. Зато когда получилось… В общем, соседям напротив второй этаж уже явно не понадобится. А понадобится – пусть новый строят.

Пули вылетали из пулемета таким мощным свинцовым дождем (мне так думалось, что свинцовым, а там кто его знает, из чего были сделаны пули), что сносили почти все на своем пути. Но простота, с которой разносились всякие препятствия, оказалась обманчивой. Когда я полил этим дождиком улицу, многие умертвия оказались лежащими на дороге, вот только затем снова встали на ноги практически все. Чтобы гарантированно покончить с умертвием, требовалось полностью уничтожить его мозг (во всяком случае, не меньше половины). А добиться этого было очень непросто.

– Живучие же, твари, – прошептал я.

Единственным забавным моментом оказалось то, что теперь многие умертвия просвечивались, как решето. Как говорил один известный герой: «Через них теперь удобно макароны просеивать10». Правда, у меня были сомнения по поводу того, что эти умертвия так легко согласятся исполнять роль дуршлага. Да и спрашивать их об этом как-то не хотелось. «Ну их, злые они какие-то», – решил я и передвинул диск дальше.

То, что через пару мгновений предстало перед моими глазами, я даже не берусь описывать, скажу просто: здоровенный пистолет. Сделав пару выстрелов в сторону умертвий, я заметил интересную вещь: из так называемого пистолета вылетали не простые пули, а какие-то специфические.

– Болтер! – неожиданно пришло мне в голову. – Вот что это такое!

Я радостно попытался потереть руки, но болтер11 (который я теперь так и буду называть) помешал это сделать. Зато случайно нажатый спусковой крючок позволил пуле (или болту, как, видимо, правильнее говорить) пролететь рядом с моим ухом и обдать его горящей струей.

– Тандерболт! – воскликнул я от неожиданности и потер внезапно заболевшее ухо.

После этого с криком: «А-а-а-а-а!» я принялся палить по всем целям, что попадались в поле моего зрения. А это были всё те же дырявые умертвия. Некоторые нашли себе полный покой, словив своими головами реактивные снаряды, но большинство опять же отделалось лишь новой кучей внушительных дырок. Тут уже надо было стрелять как-то более прицельно, но я пока не придавал этому большого значения.

Оружие оказалось забавным, но имело одну неприятную особенность: стреляло оно несколько реже, чем тот же дробовик. То ли пули подавались дольше, то ли времени на каждый выстрел отводилось больше – не знаю, но факт остается фактом: из болтера я стрелял гораздо медленнее, чем из дробовика или ружья (я уж не говорю о пулемете).

Что же ждало меня в конце? Диск повернут, оружие начало трансформироваться. По пиктограмме определить, что должно получиться в итоге, я не мог: какой-то непонятный прямоугольник с широкой ручкой, не более того. Превращение заняло порядочное количество времени. Если для переделки ружья в дробовик, да даже в болтер, требовалось две-три секунды, то теперь я ждал секунд десять, прежде чем что-то похожее на контуры оружия принялось вырисовываться. Затем еще десять, чтобы оружие приняло свой конечный вид. Это и правда оказалась приличных размеров мини-пушка (Забавно звучит, не правда ли? Но как-по другому мне было назвать здоровенный для моих рук агрегат, который в то же время напоминал небольшую пушечку?). У нее был широкий длинный ствол, здоровенная рукоять с не менее громоздким спусковым крючком. Даже если учитывать, что весила она не так уж и много, держать ее приходилось двумя руками, что явно создавало некоторые неудобства.

Я покрутил новое оружие туда-сюда, посмотрел в дуло (и только после этого подумал о возможных нежелательных последствиях), понюхал и, наконец, решил использовать его на уже проверенных умертвиях, от большинства которых осталась практически одна ходячая голова.

– Ну, ребятки, держитесь!

Я даже не сомневался, что из такой «дурры» должно вылететь что-нибудь действительно впечатляющее, и не ошибся. Яркая вспышка на мгновение ослепила меня, и яркий сгусток энергии понесся к умертвиям на дороге. Далее раздался необычный звук «фщух», и еще одна яркая вспышка осветила окрестности. После чего все умертвия, что попали под действие этой вспышки энергии, превратились в ничто, просто рассыпавшись мельчайшим прахом прямо там, где и находились в момент взрыва.

– Ёксель моксель парадоксель! – воскликнул я, потрясая оружием. – Вот это мой размерчик.

Однако, попытавшись выстрелить снова, я понял, что ничего не получается. В принципе, и монстров на дороге не осталось. Надо было подождать, пока ее заполнят вновь пришедшие, но очень хотелось выстрелить еще разок. Ан нет, ничего не вышло. Недоумевая, я принялся внимательнее рассматривать пушечку, периодически нажимая на спусковой крючок. Вскоре я заметил внушительных видов индикатор, который выглядел как батарея, показывающая недостаточную заряженность (и как я его сразу не заметил?). Сейчас он светился ярким синим светом. Электронные палочки, символизирующие о наполнении батареи, все появлялись и появлялись, однако пока они добрались только до половины объема.

– Ну, так дело не пойдет, – разочарованно и весьма огорченно протянул я.

С такой перезарядкой меня уже раз пятьдесят порвут. Но, пока мне ничего не грозило, я решил все же дождаться полной перезарядки хотя бы сейчас. Жаль, что часов поблизости не оказалось, но по моим ощущениям прошло не менее нескольких минут (думаю, около трех), прежде чем эта смертоубийственная штуковина вновь оказалась способной стрелять. Что я незамедлительно и сделал, еще разок выкосив всех вновь прибывших на дороге перед моим домом. Самое интересное, что эта мощнейшая штука никак не влияла на окружающую среду – ни тебе гигантской воронки, ни тебе оплавленных заборов и камней. Все оставалось в первоначальном виде. Ну разве что кроме всякой живности, принимавшей на себя всю тяжесть удара уничтожительной штуки.

– А что, весьма полезная вещь, – в полном восхищении смотрел я на оружие.

Никаких повреждений инфраструктуре, только живая сила. Если бы оно еще и стреляло, как пулемет, то я бы вообще мог ничего не опасаться. А так…

Честно говоря, сидеть в позе наездника на не самой удобной для сидения крыше уже начинало надоедать. Я сменил оружие на дробовик и закинул его за плечо. Пора было хоть немного перекусить – благо, консервов я успел набрать достаточно. Первым делом на себя обратили внимание банки с зеленым горошком и кукурузой – одни их моих любимейших продуктов. Ими я и запасался в первую очередь. И вот теперь, откупоривая банки (повезло еще, что крышки у них открывались с помощью пивной чеки), я обнаружил, что есть-то мне и нечем. Так и пришлось содержимое переливать из банок прямо себе в рот. Не самое, доложу я вам, приятное занятие. Несмотря на то, что я очень старался быть предельно аккуратным, некоторая часть сока оказалась на моей футболке. Чертыхаясь и раздраженно встряхивая футболку, я чуть не свалился, с трудом удержавшись прямо за трубу, отчего та обиженно заскрипела.

– Ой, ой.

Я сразу ослабил хватку, уронил недоеденную банку на крышу (та, почувствовав свободу, тут же ринулась вниз по шиферному желобку и исчезла внизу), зато освободившейся рукой мгновенно уцепился за саму крышу. Немного переведя дух, я сумел вновь выровняться и принять более непринужденную позу.

– Тандербол тебя раздери, – обиженно проворчал я, принимаясь за вторую банку.

Банок с консервами в рюкзаке было много, но самое обидное состояло в том, что многие из них оказались всякими малополезными вещами – томатной пастой, оливками (и кто только протащил ко мне на дачу такую гадость?), да еще и шпротами. В принципе, всякие рыбные консервы я любил, но есть их без хлеба было бы верхом безобразия.

Огорченно повертев банку из-под доеденной сладкой кукурузы, я запустил ею в одно из умертвий. Оно ловко подставило голову под удар и даже не шелохнулось, получив точно в лоб. Я засмеялся, но этот эпизод лишь ненадолго скрасил моё неприятное существование. Надо было что-то делать. А что можно было придумать? Только мочить, как говорится, козлов (точнее, умертвий) в сортирах. На том мы (я и мое самосознание) и порешили. Однако, пока я собирался, тьма совершенно подлым образом начала сгущаться над моим домом (вполне возможно, что она сгущалась по всей нашей округе, но я не мог этого знать в тот момент).

– Ладно, – махнул я рукой. – Хотя… – И пару раз пальнул в скопление врага. – Нет, да ну его. – И полез поближе к трубе.

Долго не удавалось нормально устроиться. Всё время боялся заснуть и свалиться. А исполнять роль Шалтая-Болтая, да еще и ночью, было бы крайне неприятно. Для надежности я приобнял трубу одной рукой, другую просунул и замотал в лямки рюкзака, а сам лег животом на неудобный угол крыши (который сразу же этим воспользовался и впился в мои ребра). Кроме того, я был в одной футболке, а, несмотря на конец весны, холодало по ночам еще вполне прилично. Кроме того, железный конек крыши промерзал значительно быстрее, чем я его нагревал. В общем, как можно догадаться, хорошенько отдохнуть и получить положительный заряд бодрости было проблематично. Зато под утро продрог я довольно сильно, так что зубы стучали неприятно громко, сгоняя даже остатки ночной дремы. Понимая, что валяться более смысла не имело, я поднялся и хорошенько встряхнулся. Прямо как пес, который решил сделать себе более пушистую укладку.

– Движение – жизнь, а много движения – это тепло, – стал настраивать себя я, выполняя разминочные движения руками.

Вокруг стояла полупроглядная серость. Говорю «полупроглядная» потому, что непроглядной она уже не была, а проглядной еще не была, вот и получилось что-то среднее. Я подполз к краю, и умертвия, которые и так смирными не были, зашевелились еще более резво. Четко различить своих противников у меня не получалось – лишь черные размытые силуэты, которые носились туда-сюда, толком не сумев придумать, как добраться до меня. Но сейчас тени стали перемещаться заметно быстрее, и двигаться они стали более осмысленно.

– Глючит, небось, меня спросонья, – подумал я. – Или это я сам такой заторможенный, вот и кажется мне пока, что остальные стали двигаться намного быстрее.

Оставив решение проблемы на потом – так сказать, до более светлых времен, – я перебрался обратно к рюкзаку и принялся в нем рыться в поисках чего-нибудь более-менее вкусно-съедобного. В руки попалась красная фасоль в томатном соусе. Может, и не самый лучший вариант, но вполне приемлемый. Вот только есть приходилось еще более осторожно, так как тягучая сладковатая масса могла основательно и надолго запачкать меня и мои вещи. А ближайшая помойка (в смысле, возможность помыться) на горизонте даже не маячила.

Пока я ел, звезды постепенно начали исчезать с небосвода, поглощенные светом восходящего солнца. В обычное время я очень редко так рано просыпался. А уж чтобы посмотреть на небо и застать эту смену ночи и дня и говорить не приходилось. Теперь же, поглощая содержимое банки, я мог в полной мере оценить всю красоту этого перехода.

– Ляпота12! – слегка подчавкивая, произнес я, откинувшись на трубу, после чего чуть не потерял равновесие и замахал руками, выравниваясь и обливаясь остатками фасоли. – Тандерболт тебя раздери! – завопил я, отбрасывая уже явно пустую банку в сторону, отчего та загремела по шиферу куда-то вниз. – Ну, хоть не упал, – постарался я найти какой-нибудь положительный момент в этом эпизоде.

После того, как я выровнялся и стряхнул с себя остатки еды, мне наконец удалось спокойно посидеть и прийти в себя.

– День что-то не задался.

Страницы: 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Эти переводы сонетов Шекспира, наиболее приближенный вариант к реальным сонетам. Перед переводами — ...
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухн...
Tristans – Edil?nas pils?tas ?rsts – lolo nopietnas j?tas pret m?s?cas Kimas studiju biedreni D?eku,...
В романе Томаса Гарди (1840–1928) рассказывается о печальной судьбе девушки, наделенной красотой и т...
Беріліп отыр?ан б?л ??гімеде ауыр дертке шалды??ан адамны? к??іл-жайы, оны? жанында б?йек болып ж?рг...
В этот сборник вошли записи духовного ученика Е.И. и Н.К. Рерихов Б.Н. Абрамова, сделанные им в 1962...