Пожалуйста, позаботься о маме Шин Кун-Суук

Мама откликнулась:

– Давай лучше сходим в горы.

– В горы?

– Именно.

– И отсюда туда можно дойти?

– Я проложила туда тропинку.

– Давай поедем в Сеул и сходим с тобой в больницу.

– Позже.

– Когда?

– Когда закончатся вступительные экзамены у твоей племянницы. – Мама имела в виду дочь Хун Чола.

– Я могу вместо Хун Чола съездить с тобой в больницу.

– Со мной все хорошо. И все будет хорошо. Я лечусь у китайского врача. И еще прохожу курс физиотерапии, врачи сказали, что у меня не все в порядке с шеей.

Ты не могла переубедить маму, она продолжала настаивать, что поедет в город чуть позже. Затем она вдруг спросила, какая страна в мире самая маленькая.

Самая маленькая страна? Ты уставилась на маму, словно на незнакомую женщину, которая будто наобум задала вопрос: «Какая страна самая маленькая в мире?» Мама попросила тебя привезти ей в подарок розовые четки, если ты когда-нибудь окажешься в этой стране.

– Розовые четки?

– Четки из розового дерева. – Она безмятежно посмотрела на тебя.

– А тебе нужны четки?

– Нет, я просто хочу четки из той страны. – Мама замолчала и глубоко вздохнула. – Если ты когда-нибудь поедешь туда, привези мне их.

Ты молчала.

– Потому что ты можешь отправиться, куда пожелаешь.

На этом ваш с мамой разговор прекратился. В кухне она не произнесла ни слова. Позавтракав осьминогом, вы с мамой вышли из дому. Вы пересекли несколько рисовых полей и ступили на тропу, идущую через холмы. И хотя люди, судя по всему, не пользовались этой тропинкой, она была чистой и хорошо утрамбованной. Опавшие дубовые листья образовали на земле плотный ковер, мягко пружинящий под ногами. Время от времени ветви деревьев, распростертые повсюду на пути, ударяли тебя по лицу. Мама шла впереди и осторожно придерживала вездесущие ветки, чтобы случайно не задеть тебя. Она отпускала их, когда ты благополучно проходила мимо. Рядом прошелестела крыльями птица.

– Ты часто приходишь сюда?

– Да.

С кем?

– Ни с кем. Некому со мной гулять.

Мама гуляла по этой тропе совсем одна? Да, ты на самом деле совсем ее не знала. Это была слишком глухая местность для прогулок в полном одиночестве. Кое-где бамбук рос так густо, что своими ветвями закрывал небо.

– Почему ты ходишь сюда совсем одна?

– Я как-то пришла сюда после смерти твоей тети и с тех пор постоянно возвращаюсь.

Пройдя еще немного, мама остановилась на вершине холма. Ты подошла к ней и, проследив за ее взглядом, воскликнула:

– О, так это та самая тропа!

Это был самый короткий путь к дому твоей бабушки, маминой мамы, и в детстве ты частенько пользовалась этой тропинкой. И даже после того, как проложили удобную дорогу, которая проходила через поселок, местные жители частенько пользовались старой горной тропинкой. Однажды, когда бабушка готовилась к семейной церемонии, ты отправилась к ней по этой тропинке, таща за собой на веревке живого цыпленка. Ты случайно выронила веревку и упустила цыпленка. Ты обыскала все вокруг, но так и не смогла найти его. И куда подевался этот цыпленок? Неужели тропинка так сильно изменилась? Когда-то ты могла пройти по ней с закрытыми глазами, а сейчас, если бы не этот холм, ты ни за что не догадалась бы, что это та самая тропинка из детства. Мама молча смотрела туда, где когда-то стоял дом ее матери. Здесь уже давно никто не жил. Люди этой деревни, в которой когда-то насчитывалось пятьдесят дворов, давным-давно уехали отсюда. Несколько домов сохранилось до сих пор, но сюда больше никто не приезжал. Так, значит, мама приходит сюда одна и смотрит на пустую деревню, в которой родилась? Ты обняла ее за талию и снова предложила поехать с тобой в Сеул. Мама не ответила и неожиданно заговорила о собаке. Вернувшись домой, ты удивилась, что собаки нет в будке, но все забывала спросить, куда подевался пес.

Год назад, когда ты летом в очередной раз приехала к родителям, во дворе тебя встретил Чиндо, привязанный около навеса. Пес изнывал от жары, а цепь была настолько короткой, что задыхающаяся собака, не в силах укрыться в тени, казалось, вот-вот умрет от солнечного удара. Ты потребовала, чтобы мама отвязала собаку. Мама возразила, что тогда люди будут бояться ходить мимо вашего дома. И как она могла так привязывать собаку, особенно в сельской местности, возмущалась ты. Из-за этого пса ты начала спорить с мамой, едва лишь вошла во двор, не удосужившись даже поздороваться.

– Зачем ты посадила его на цепь? Пускай гуляет по двору.

Но мама настаивала на своем:

– Даже в деревнях люди не позволяют собакам разгуливать, где им вздумается. Собак сажают на цепь, а если этого не сделать – пес потеряется.

Ты огрызнулась в ответ:

– Тогда надо найти цепь подлиннее. Как, по-твоему, он будет спасаться от жары, сидя на такой короткой цепи? Неужели ты так обращаешься с ним, потому что он не может ничего сказать в свою защиту?

Мама объяснила, что в доме не нашлось другой цепи, а эта осталась от прежней собаки.

– Тогда надо купить новую!

И хотя ты приехала домой впервые за долгое время, ты даже не ступила на порог дома, а сразу же поехала в ближайший городок и вернулась обратно с длинной цепью. Теперь собака могла бродить по всему двору. Именно тогда ты обратила внимание, насколько мала для собаки старая будка. Ты снова выскочила из дому, объяснив, что хочешь купить новую будку. Но мама настояла, чтобы ты осталась. Она рассказала, что в поселке есть плотник и она может попросить его построить новую будку. Твоя мама не представляла, как можно потратить деньги на домик для животного.

– Вокруг полно деревяшек, которые надо всего лишь скрепить гвоздями, чтобы получился прочный ящик, а ты собираешься выбросить деньги на этот ящик? У тебя, наверное, денег – куры не клюют.

Позже, собираясь обратно в город, ты дала ей две десятитысячные купюры и заставила пообещать, что у собаки непременно будет новая просторная будка. И мама пообещала. Вернувшись в Сеул, ты несколько раз звонила домой, чтобы убедиться, что мама не забыла о своем обещании. И хотя она могла солгать, каждый раз ты слышала одно и то же:

– Я не забыла, скоро у собаки будет новая будка. – Услышав эти слова в четвертый раз, ты потеряла терпение.

– Я ведь дала тебе деньги на собачью будку. Деревенские жители – ужасный народ. Неужели тебе не жаль собаку? И как можно жить в такой крошечной конуре, особенно в жару? Будка внутри перемазана фекалиями, и собаке приходится лежать в грязи, а ты не обращаешь на это никакого внимания. Тебе абсолютно все равно. И как такая большая собака может жить в таком крошечном пространстве? Не хочешь покупать новую будку, спусти его с цепи! Разве тебе не жаль его?

На другом конце провода воцарилась тишина. Ты уже начала жалеть, что плохо отзывалась о деревенских жителях.

И в этот момент тишину прорезал громкий, разгневанный голос мамы:

– Ты беспокоишься только о собаке, а на мать тебе наплевать! Неужели ты думаешь, что твоя мать станет жестоко обращаться с собакой? И не смей указывать, что мне делать! Я сама решу, что лучше для моего пса! – И мама повесила трубку.

Обычно это ты вешала трубку первой. Ты говорила: «Мама, я перезвоню» – и не перезванивала. У тебя не было времени сидеть и слушать то, что хотела рассказать мама. Но в этот раз мама первой повесила трубку. Впервые с тех пор, как ты переехала в город, мама по-настоящему рассердилась на тебя. Когда ты уехала, мама постоянно повторяла: «Прости меня». Она призналась, что отправила тебя к Хун Чолу, потому что не могла как следует позаботиться о тебе. Когда ты звонила, мама изо всех сил старалась продлить разговор. Но хотя в этот раз она первой повесила трубку, тебя гораздо больше огорчило ее отношение к собаке. Ты ничего не понимала. И как мама превратилась в такого человека? Она всегда хорошо заботилась обо всех животных в доме. Приезжая погостить в Сеул, она уже через три дня собиралась домой, чтобы покормить голодную собаку. И почему теперь она вела себя так странно? Тебя раздражало, что мама в один момент сделалась ужасно бессердечной.

Через несколько дней мама позвонила сама:

– Раньше ты такой не была, ты стала холодной и черствой. Если мать вешает трубку, ты должна перезвонить ей сама. Как можно быть такой упрямой.

Но дело было вовсе не в твоем упрямстве, просто у тебя не хватало времени, чтобы задумываться об этом слишком долго. Ты помнила, что мама разозлилась и бросила трубку, и хотела перезвонить ей, но многочисленные дела, как всегда некстати навалившиеся, помешали это сделать.

– Неужели все образованные люди такие? – огрызнулась мама и повесила трубку.

Незадолго до Праздника урожая ты отправилась навестить родителей и обнаружила рядом с навесом просторную будку для собаки. На полу будки лежала чистая и мягкая подстилка из сена.

И вот, стоя рядом с тобой на вершине холма, мама начала свой рассказ:

– В октябре, когда я промывала рис, чтобы приготовить завтрак, кто-то вдруг похлопал меня по спине. Я обернулась, но никого не увидела. Так продолжалось целых три дня: я чувствовала, что кто-то хлопает меня по спине, будто зовет, но, когда я оборачивалась, никого не оказывалось рядом. Где-то на четвертый день я проснулась и отправилась в ванную, а собака лежала рядом с туалетом. В прошлом году ты разозлилась на меня, сказав, что я жестоко обхожусь с собакой, но когда-то эта собака бродила по железнодорожным путям и кожа ее была покрыта струпьями. Мне стало ее жаль, и я забрала пса домой, посадила на цепь и стала кормить. Если его не привязывать, он может опять сбежать и потеряться или кто-нибудь поймает и съест его… Когда я подошла к нему в тот день, он не пошевелился. Сначала мне показалось, что он просто спит. Но он не отреагировал, даже когда я толкнула его. Он был мертв. За день до этого пес хорошо ел и радостно гонялся за своим хвостом, но вот теперь он был мертв и выглядел таким умиротворенным. Я не знаю, как ему удалось снять с себя цепь. Сначала, когда я взяла его в дом, он был ужасно худой, кожа да кости, но вскоре поправился, и его шерсть стала гладкой и блестящей. И он был очень умный. Ловил кротов. – Мама вздохнула. – Говорят, что, если приютить человека, он обязательно предаст тебя, а если собаку – она отплатит добром за добро. Думаю, наш пес занял мое место.

На этот раз пришел твой черед вздыхать.

– Прошлой весной я подала милостыню странствующему монаху, и он предупредил меня, что в этом году один из членов моей семьи умрет. Услышав это, я очень расстроилась. Целый год его предсказание не шло у меня из головы. Думаю, смерть приходила за мной, но, поскольку я все время промывала рис, чтобы приготовить себе еду, она решила забрать вместо меня собаку.

– Мама, ну что ты такое говоришь? Как ты можешь верить в такую ерунду, ты ведь ходишь в церковь? – Ты вспомнила о пустой будке рядом с навесом и о цепи, забытой рядом на земле, и обняла маму за талию.

Я выкопала во дворе глубокую могилу и похоронила Чиндо.

Мама постоянно придумывала невообразимые истории. В вечер проведения семейной церемонии сестра отца и другие тети приходили с мисками, полными риса. В те непростые времена все ощущали на себе нехватку продуктов, и потому родственники вносили свой вклад в проведение семейных церемоний. После церемонии мама наполняла миски оставшейся едой и раздавала родственникам. Во время церемонии миски стояли рядком, а потом мама заявляла, что птицы забрались внутрь, склевали рис, а затем улетели. Если ты не верила, она продолжала убеждать тебя:

– Я видела их! Там было шесть птиц. Это наши предки приходили поесть!

Все вокруг смеялись, но тебе вдруг начинало казаться, что ты видишь их следы на белом рисе. А как-то рано утром мама отправилась в поле, взяв с собой перекусить, но, придя на место, увидела незнакомца, который уже полол сорняки. Мама спросила, кто он такой, и человек ответил, что проходил мимо и остановился, чтобы прополоть участок, потому что здесь слишком много сорной травы. Мама принялась полоть вместе с незнакомцем. Она была очень благодарна своему незваному помощнику и поделилась с ним обедом. Они болтали о том о сем, к наступлению темноты полностью пропололи поле и только тогда расстались. Вернувшись с поля, мама поведала сестре отца, что полола поле вместе с незнакомцем, но сестра отца вдруг вся сжалась и испуганно спросила, как выглядел этот человек.

– Когда-то этот человек владел нашим полем. Он умер от солнечного удара прямо во время прополки, – рассказала сестра отца.

Ты спросила:

– Мама, неужели ты не побоялась остаться одна в поле с мертвецом?

Но мама беспечно ответила:

– Нисколько. Если бы мне пришлось полоть поле в одиночку, на это ушло бы не меньше трех дней. Поэтому я ему очень благодарна.

В свой последний приезд ты стала замечать, как головные боли постепенно разрушают маму. Она потеряла свою обычную общительность, дружелюбие и оживленность и все чаще ложилась отдохнуть. Теперь мама даже не могла сосредоточиться, играя в карты на мелкие деньги, что раньше было одним из ее любимых развлечений. И ее чувства притупились. Однажды она поставила на огонь таз с тряпками, чтобы прокипятить их, и вдруг рухнула на пол, а встать не смогла. После того как вся вода в тазу выкипела, тряпки стали гореть, и всю кухню заволокло дымом, но мама по-прежнему сидела на полу, не в силах подняться. Непременно случился бы пожар, не зайди в дом соседка, которая заметила, что из окна кухни валит густой дым.

Твоя сестра, у которой было трое детей, как-то спросила тебя о маме и ее постоянных головных болях:

– Как ты думаешь, маме нравится возиться на кухне? – Ее голос прозвучал тихо и серьезно.

– А почему ты спрашиваешь?

– Мне почему-то кажется, что ей там неуютно.

Твоя сестра была фармацевтом и во время своей первой беременности открыла собственную аптеку. Невестка помогала ей ухаживать за младенцем, но, к сожалению, жила далеко от аптеки. И потому сестра на некоторое время оставляла ребенка у невестки. Твоя сестра, которая обожала детей, занималась своей аптекой, несмотря на то что виделась с ребенком лишь раз в неделю. Больно было смотреть, как она расставалась со своей крошкой. Не было на свете прощания печальнее этого. Но, похоже, твоей сестре оказалось гораздо труднее приспособиться к этой ситуации, чем ребенку. Малыш быстро привык жить вдали от матери, а она после выходных везла его обратно к невестке, обливаясь слезами. Слезы капали на руль, в который она изо всех сил вцеплялась по пути домой, и на следующий день она стояла за прилавком аптеки с покрасневшими от рыданий глазами. Все это выглядело настолько ужасно, что ты частенько спрашивала ее:

– Неужели эта аптека стоит таких жертв?

Когда муж сестры собрался ехать в Штаты на двухгодичную стажировку, она закрыла аптеку, в которой продолжала работать даже после рождения второго ребенка. Сестра сказала, что жизнь в Америке пойдет только на пользу ее детям. Выйдя замуж, сестра махнула на себя рукой. В Штатах она родила третьего ребенка, а затем они вернулись. Теперь ей приходилось готовить на пятерых. Сестра рассказала, что как-то раз они за месяц съели двести горбылей.

– Двести штук за месяц? Неужели вы только горбылями и питались? – удивилась ты, и она ответила, что так и было.

Это произошло сразу после их возвращения из Штатов. Вещи еще не прибыли, сестра не успела привыкнуть к новому дому, да к тому же кормила грудью ребенка, поэтому у нее не было времени и сил ходить на базар. Свекровь прислала ей ящик вяленых на солнце соленых мальков горбылей, которых они всем семейством съели за десять дней. Рассказывая эту историю, сестра смеялась:

– Я варила суп из ростков фасоли и жарила пару рыбин, а затем варила суп из цукини и снова жарила рыбу.

Сестра хотела узнать у свекрови, где можно купить такую рыбу, но случайно выяснила, что можно заказывать горбылей на дом по Интернету. Поскольку первый ящик они съели за один присест, она решила заказать уже два ящика.

– Когда прибыли ящики с горбылями, я вымыла их и пересчитала, всего их оказалось двести штук. Вымытые рыбины я разложила по пять штук в пакет и убрала в морозилку, чтобы потом без проблем готовить. Но вдруг мне ужасно захотелось взять всю эту рыбу и швырнуть на пол, – спокойно сказала сестра. – И я вспомнила о маме. Я подумала, как она чувствовала себя все эти годы в нашей старой кухоньке, готовя на огромную семью? Помнишь, сколько мы ели? У нас было два стола, заваленные едой. Помнишь нашу огромную кастрюлю для риса? А еще ей приходилось упаковывать для нас завтраки и готовить закуски из всего, что можно было вырастить в деревне… И откуда только у мамы силы брались? Поскольку отец был старшим в семье, в нашем доме всегда гостило несколько родственников. Не думаю, что маме нравилось все время торчать на кухне.

Сестра застигла тебя врасплох. Ты никогда раньше не представляла маму отдельно от кухни. Они были неразрывно связаны между собой, кухня и мама, как одно целое. И ты никогда не задумывалась, а вдруг маме действительно не так уж и нравилось все время торчать на этой кухне.

Чтобы заработать денег, мама разводила тутовых шелкопрядов, подготавливала солод для варки пива и помогала готовить тофу. Лучший способ накопить деньги – не тратить их. Мама приберегала каждую копейку. И еще она могла всучить старую замызганную, лампу, потертый камень для глажки белья или старый кувшин каким-нибудь приезжим. Им хотелось заполучить эти старинные вещи, и, хотя они не имели для нее никакой ценности, мама спорила о цене не хуже заправской торговки. Поначалу казалось, что она вот-вот уступит, но затем снова продолжала гнуть свою линию. Спокойно выслушав покупателей, она говорила:

– Я согласна продать только за эту сумму.

– И кто купит эдакую дребедень за такие деньжищи? – с насмешкой отзывались незадачливые любители древностей.

– Тогда зачем вам эти вещи, если вы считаете их барахлом? – огрызалась мама и отбирала у них лампу. Покупатели сердито ворчали:

– А вы неплохо разбираетесь в торговле, – и платили маме столько, сколько она требовала.

Мама никогда ни за что не платила полную цену. Многие вещи она делала сама, ее руки всегда были чем-то заняты. Она шила, вязала и без устали трудилась в поле. Мамины грядки никогда не пустовали. Весной она сажала картошку, а также салат, просвирник, чеснок, шнитт-лук, перец и кукурузу. Около забора вокруг дома она выкапывала ямки для цукини, а рядом с полем высаживала бобы. Мама выращивала кунжут и огурцы, собирала листья тутового дерева. Ее можно было застать или на кухне, или на грядках, или на рисовом поле. Она копала картофель и батат, собирала цукини и капусту, тянула из земли редьку и редис. Мамин труд подтверждал, что ничего не вырастает само собой и сначала надо посеять семена, а потом изо дня в день ухаживать за посадками. Она платила только за то, что нельзя было вырастить из семян: за утят и цыплят, бегающих по двору весной, за поросят, запертых в хлеву.

Как-то раз собака родила девятерых щенков. Месяц спустя мама оставила двоих щенков, а шестерых посадила в корзину и еще одного, которому в корзине не хватило места, взяла на руки.

– Пойдем со мной, – сказала она мне.

Автобус был битком набит людьми, которые ехали в город продавать всевозможный товар, кто-то вез мешки с сушеным перцем, кунжутом и бобами, а некоторые – корзинки, в которых лежало всего несколько кочанов капусты и немного редьки. Когда вся эта толпа высыпала из автобуса и тут же образовала длинный ряд на городской остановке, прохожие стали подходить и прицениваться к товару. Ты положила пригревшегося на маминых руках щенка в корзинку к остальным копошащимся внутри живым комочкам, присела на корточки рядом с мамой и стала дожидаться покупателей. Щенки, о которых мама заботилась целый месяц, были упитанными и здоровыми, очень ласковыми и не проявляли к людям никакой враждебности. Они виляли хвостиками, глядя на людей, собравшихся вокруг корзины, и лизали их руки. Наших щенков раскупили гораздо быстрее, чем капусту, редьку и бобы. Когда корзинка опустела, мама поднялась и спросила:

– Чего бы ты хотела в подарок?

Ты взяла ее за руку и пристально посмотрела в глаза маме, которая так редко задавала тебе этот вопрос.

– Я спросила, чего бы тебе хотелось?

– Книгу!

– Книгу?

– Да, книгу!

Мама выглядела так, будто ты застала ее врасплох. Она некоторое время растерянно смотрела на тебя, а потом спросила, где здесь продают книги. И ты повела маму в книжный магазин при входе на базар, куда вели все дороги. Мама не пожелала заходить внутрь.

– Выбери книгу, – велела она, – спроси, сколько она стоит, а затем выйди и скажи мне.

Даже покупая галоши, она заставляла тебя примерить каждую и, в конце концов, платила меньше, чем просил продавец, но выбирать книгу она предоставила тебе и, похоже, не собиралась торговаться. Неожиданно магазин показался тебе огромным, словно прерия. Ты растерялась, не зная, на чем остановить свой выбор. Ты мечтала получить в подарок книгу, потому что никогда не успевала до конца дочитать те книги, которые братья приносили из школы. Книги в школьной библиотеке отличались от тех, что Хун Чол приносил домой. Это были книги вроде «Тетушка Са отправляется на Юг» или «Жизнеописание Шин Юн Бока». Книга, которую ты выбрала, называлась «Человеческое, слишком человеческое». Мама, собираясь заплатить за книгу, которая впервые в твоей жизни была не просто сборником текстов для чтения, вдруг пристально посмотрела на обложку:

– Тебе точно нужна эта книга?

Ты поспешно кивнула, беспокоясь, что она вдруг передумает. На самом деле ты и понятия не имела, что это за книга. Автором был некий Ницше, но ты никогда о нем не слышала. Ты выбрала книгу лишь потому, что тебе понравилось название. И мама дала тебе деньги на книгу и не стала спорить о цене. На обратном пути, сидя в автобусе, ты прижимала к груди книгу, как щенка, и зачарованно смотрела в окно.

* * *