Враг неведом Перумов Ник

– Я ей… самострел оставил…

– Самострел оставил! – злым шёпотом передразнила его Файлинь. – Да Джей уже забыла, когда в последний раз охотилась! Не дело главной Ворожеи по болотам за птицей скакать! Она из этого самострела только твою башку глупую прострелить и сумеет!..

– Но… что же… было… делать?!

– Что делать… Гм… да, ты прав, извини меня… это я не подумавши… Ладно, Дим, хватит болтать, скажи мне, где она! Если сейчас выйду, может, до темноты успею…

Дим как мог подробно описал дорогу к шалашу.

– Далеко… – призадумалась Файлинь. – Далеко, но ничего не поделаешь. Ежели бегом, то и впрямь успею… Ладно, ты лежи. Явится Фатима – не перечь, упрямство своё спрячь! А то… кто их с Гилви, бешеную парочку, знает…

Она вскочила – воздух упруго толкнул Дима в щёку. Хлопнула дверь. Юноша вздохнул. Ему оставалось только ждать.

Невысокая, неприметная Файлинь без помех выбралась за ворота клана. Девичья стража в воротах неприязненно покосилась, но не остановила.

«До чего дожили! Твердиславичи друг на друга дикими махами смотрят! – сокрушалась Фай, торопливо семеня узкой тропкой. – Эвон Мариха – раньше мало что в глаза не смотрела, а теперь гляньте на неё – „мы, мол, с Гилви за нашу Вождь-Ворожею горой, всех парней-козлов надо как следует прижать, они, тупицы, только и могут, что…“. Великий Дух, я в её годы и слов-то таких не знала, и думала, что все детишки, как и неведомцы, прямо из руки Всеотца приходят… Наперекосяк всё пошло в клане, шиворот-навыворот, и кто знает, как теперь всё исправишь? Даже если Джей вернётся… даже если Фатиму одолеет… За Вождь-Ворожеей немало родичей пойдёт… Что ж, братскую кровь проливать, со своими, как с Ведунами, драться?!»

Солнце уже успело опуститься довольно-таки низко, ещё немного – и деревья скроют его. Переводя дух, Файлинь остановилась на крохотной полянке перед вознёсшимся на два человеческих роста буреломом.

– Джей! Джей, это я, Файлинь! Я принесла поесть!

Молчание. Что ж, верно. Кто знает, может, всё это – ловушка Фатимы.

Фай осторожно подобралась поближе к зарослям. Пожухлые стебли скоронога, застывшая, точно воины в строю, поросль лесной красавки… Растения, используемые травницами для усиления способности повелевать магией и в то же время мешающие ту же магию распознать. Дим не мог выбрать места лучше. Пока не пролезешь в сам шалаш, ничего не узнаешь.

Согнувшись в три погибели, Фатима нырнула в некое подобие лаза.

Искать по непроходимому бурелому пришлось долго. Шалаш был искусно спрятан; однако, когда Файлинь в конце концов на него наткнулась (ей показалось, что чисто случайно), девушку ждало разочарование – укрывище Джейаны пустовало.

«Великий Дух, да куда же она могла деться? На охоту пошла? Да, наверное, ничего другого не придумаешь…» Поразмыслив несколько мгновений, Файлинь оставила принесённую снедь, быстро начертила рядом свою Руну и заторопилась прочь. Надо во что бы то ни стало успеть в клан до темноты…

Тот, за кем гналась Джейана, шёл небыстро. Отпечатки лап казались непривычно глубокими даже на сухой земле – так, словно идущий нёс на себе ещё и груз. Нёс очень осторожно, обходя буреломы и завалы; но, с другой стороны, строго придерживался раз взятого направления. Направление это очень не нравилось Джейане – прямиком к Змеиному Холму! – однако теперь она могла срезать углы, мало-помалу нагоняя.

Наконец она увидела.

За сухим увалом начиналась очередная полоса болот. По пробитой во мхах стёжке медленно шагал Бу. На руках у него лежала… ну да, Ольтея!

Джейана замерла, точно налетев на незримую стену. Ольтея!.. Вот уж кого она хотела бы встретить меньше всего. Нельзя сказать, что нынешняя Джейана ненавидела ламий так же глупо и пламенно, как раньше, но…

Человекозверь, разумеется, тотчас ощутил её присутствие. Резко повернулся, чуть не выронив свою драгоценную ношу.

«Великий Дух, как же я рада его видеть, – в смятении вдруг подумала Джейана. – И его, и… страшно признаться… и Ольтею тоже!»

Бу широко осклабился, показывая жуткие клыки. Очевидно, это должно было означать радостную улыбку. Приподнял ламию (да она вроде как без чувств, что ли?) и дёрнул головой – мол, подходи, махнуть тебе не могу, видишь, все четыре руки заняты.

Джейана спустилась в болото. Слабость всё-таки чувствовалась, нечего и думать сейчас о схватке с той же Фатимой…

– Привет! Привет, Бу! – И почти сразу из самого сердца рванулась та самая, только что пришедшая на ум фраза: – Как я рада тебя видеть!..

Бу растерянно заморгал, как-то неловко дёрнул уродливой башкой, отворачиваясь и пряча глаза. Джейане на миг показалось, что он вот-вот расплачется… но нет, создатели Бу предусмотрительно лишили его способности проливать слёзы. Вместо этого лишь быстро-быстро затряс головой, точно говоря – и я, и я, и я тоже!

– Что с ней? – рука Джейаны донельзя естественным жестом легла на могучее предплечье человекозверя. И вновь поразилась сама себе. Спросила не про Лиззи, не про то, удалось ли донести её до клана, спросила о ламии, той самой ламии, на которую раньше и смотреть не могла!

Спросила и тут же обругала себя – как он ей ответит?

Бу вновь ухмыльнулся, потом состроил жутковатую гримасу – мол, плохо.

– А куда же ты её?

Махнул рукой на северо-запад.

– К… к Ведунам, что ли? – Джейана невольно понизила голос.

Кивок.

– Не боишься?

Бу равнодушно пожал плечами. Дескать, никакой разницы, раз надо, так надо, выбирать не приходится.

– Поня-а-атно… А Лиззи? Что с Лиззи? Донесли?

Кивнул не без гордости.

– Уф… – рука Джейаны сама собой прижалась к сердцу извечным женским жестом облегчения. – Хвала Великому Духу! Жива?

Бу вновь утвердительно склонил голову.

– Здорова?.. Нет? Сильно больна?.. Проклятие… Сумеют ли вытащить… Ох, в клане надо быть, а не по лесам бегать! Ты знаешь, что с остальными?..

Помнила, помнила то звенящее равнодушие, что навалилось после упоения Силой! И сейчас – о Твердиславе почти не думала. Отчего-то сердце было спокойно, словно знало наперёд что-то, успокаивало без слов, одним потаённым знанием… А сейчас – ёкнуло разом, заныло, засвербило внутри, и по бедру поползли мурашки, точно вспомнив крепкую, уверенную в себе, взбугрённую мозолями ладонь вождя.

Но Бу надо было задавать чёткие вопросы, такие, чтобы можно было ответить «да» или «нет».

– Твердислав… – набрала воздуху в лёгкие. Не сразу удалось и выговорить: – Твердислав – жив?

Бу медленно, торжественно кивнул.

– Где он? Здесь, в клане?

«Нет».

– Где-то поблизости?

«Нет». И – палец Бу поднимается кверху, указывая на небо.

– Что, там? – охнула Джейана, разом почувствовав, как задрожали колени. – Жив – и там? Ушёл…

«Ушёл на Летучем Корабле, – вдруг родилась холодная, трезвая мысль. – Ушёл… ушёл без меня. А ведь поклялся… мол, умру, но без тебя не пойду…»

Стой, но ведь… кто знает, как это было на самом деле?

– Он… – ох, как трудно выговариваются слова! – Он пошёл туда сам? Или… или насильно?

Бу сперва покачал головой, потом кивнул, и Джейана поняла, что вот-вот разревётся. Куда подевалась та зацикленная, не видящая ничего, кроме Силы, Ворожея? Обычная девчонка, не чующая ног под собой от счастья, – ОН не бросил, не предал, его, оказывается, увели насильно…

Бу взглянул в лицо бесчувственной Ольтеи и тотчас посерьёзнел. Вздохнул, покачал головой – мне, мол, надо идти. Ты со мной?

– Нет, Бу, куда ж мне вместе с тобой к Ведунам, – вздохнула Джейана.

Неожиданно человекозверь, ловко перехватив тело ламии одной лапой, второй потянул Неистовую за собой.

– Стой… ты что?!

Бу досадливо дёрнул подбородком. Мол, не трепыхайся.

И точно – отпустил, едва только они выбрались на следующий увал. А там, осторожно опустив Ольтею на мягкий мох, принялся ловко рисовать какой-то план. Джейана вгляделась – Великий Дух, да ведь это окрестности клана! И притом не так уж далеко от её шалаша…

И тут Бу удивил её ещё раз. Закончив набросок, он изобразил на нём жирный крест, а чуть ниже вывел: «Мой дом. Иди туда».

– Ты умеешь писать? – поразилась Джейана. Бу кивнул, как показалось Ворожее, не без досады.

– Там настоящий дом? Так, что можно и зимой?..

«Да».

«А ведь это выход, – смятенно подумала девушка. – Едва ли меня там найдут…»

– А ты вернёшься туда?

Бу ответил сложной комбинацией гримас и жестов, которую можно было примерно истолковать как «если получится – то да».

– Хорошо, – медленно сказала Джейана. – Изгоям лучше держаться вместе… Но, Бу, послушай, можно я взгляну на Ольтею? Может, смогу помочь…

…И оказалось, что смогла бы. След Гилвиной боевой магии она узнала тотчас, с полувзгляда. Сильна стала девчонка, сильна и бьёт на удивление метко. Да, с привычной Силой Джейана справилась бы с последствиями удара без особого труда, а сейчас непонятно, что и делать. Как всякая Ворожея, Джейана умела травничать, но на этот раз Ольтее не помогли бы никакие травы. Только волшебство. Высокое волшебство. Собственно говоря, нечего было даже и смотреть. Зная Гилви, она, Джейана, вполне могла представить себе последствия.

Бу напряжённо ловил каждое движение Джейаниных рук.

– Ничего не выйдет, Бу, – вздохнула девушка. Сейчас ламия для неё ничем не отличалась от любой другой девчонки из клана. Человекозверь дёрнулся, глаза его потускнели. – Ничего не выйдет. Мне нужна Сила… а вот её-то и…

«Почему же тогда Ведуны не нападут? – вдруг мелькнуло в голове. – Такой удобный момент. Клан сейчас всё равно что беззащитен. Копьями много не навоюешь…»

Бу меж тем скорчил гримасу и вновь поднял Ольтею на руки. Джейана понимала его. Последний шанс – там. Иначе ламию будет уже не остановить… на пути к чертогам Великого Духа, привычно закончила девушка мысль и невольно даже вздрогнула: «Да что это со мной? Думаю о ведунской твари как об истинном чаде Всеотца!»

Ну, так что же ты сделаешь, Джейана Неистовая, лесной изгой? Куда пойдёшь теперь? Обратно, назад в укрывище, ждать невесть чего, предоставив Бу возиться с умирающей ламией? Или ты, как встарь, пойдёшь в Неведомое, туда, к Лысому Лесу и Змеиному Холму, потому что чувствуешь – сидя на месте, лишённая Силы, ты всё равно ничего не добьёшься?

– Погоди, Бу. Я с тобой и дальше.

Глаза человекозверя стали как плошки. Он яростно замотал головой. Нельзя, мол, нельзя!

– Нельзя? Это почему ж? Мне ведь теперь бояться уже нечего. Так что я пойду, и нечего на меня так лыбиться! – сердито буркнула Джейана, отчего-то стыдясь собственного порыва. – Сказала – пойду, значит, пойду. Может, пригожусь.

«А кроме того, едва ли Учителю придёт в голову искать меня там!»

Дорога до Лысого Леса недальняя, много на себе тащить не надо. Да и кто знает, придётся ли возвращаться?

Девушка и разумный зверь шли рядом, как всегда, молча. Молчали и окрестные чащобы – опустевшие, мёртвые, непривычно, невозможно тихие. Куда-то подевались даже летунки-щелкунчики.

Ночь путники провели в густом буреломе, а наутро перед ними во всей зловещей своей красе предстал Лысый Лес.

– Ничего не понимаю, Эйб. А вы?

– Виноват, ваше превосходительство, но вынужден признать, что…

– Эйб, вы когда-нибудь доведёте меня своей лексикой до белого каления! Неужели трудно ответить по-человечески?.. Итак, что мы имеем? Достославная Джейана Неистовая таинственным образом исчезла где-то в районе обитания своего собственного клана, в районе, где который уже день продолжаются усиленные поиски. Это наводит на некоторые размышления…

– О нет, нет, ваше превосходительство! Уверяю вас, поиски ведутся очень тщательно. Фатима знает своё дело. Народ у неё не отлынивает. К тому же у Джейаны хватало недоброжелателей.

– А почему тогда ничего не видно на снимках с орбиты? Оптики уверяли меня, что их камерам никакие леса не помеха. И это действительно так! Я со счёта сбился – столько там кособрюхов! Всех видно. А её – нет. Вот как такое можно объяснить?! Может, она вообще невидима и все старания вашей Фатимы – впустую?

– Но, ваше превосходительство, признание такого факта означает опровержение фундаментальных законов природы… А поскольку яблоки всё ещё падают вниз, а не взлетают вверх, гиперприводы и подпространственные маяки работают нормально, перебоев в надпространственной связи не наблюдается, нам остаётся признать, что Неистовая ушла в коммуникации.

– В коммуникации… что ей там делать? Генераторы заглушены.

– Может… акт отчаяния?

– Она не слишком похожа на истеричку.

– Да, но отключение энергии должно было вызвать жестокий психологический шок типа того, что происходит с уже ушедшими. На этом фоне возможно всё, что угодно, в том числе и суицидальные проявления.

– Ещё никто не сопротивлялся так упорно, как Джейана. У неё сердце из камня, простите за банальное сравнение, Эйб. Я не верю, что она могла покончить с собой. Не из таких. Скорее уж она постарается добраться до вас… а, вы вздрогнули, мой добрый друг! – и умереть, запустив зубы вам в горло… Впрочем, выбирать нам особенно не из чего. Передайте Фатиме – поиски продолжать. Я отправлю группу захвата пошарить по коммуникациям, хотя в зоне подачи энергии с орбитальной тарелки это может быть равносильно потере всех людей. Но надо рискнуть. Мне страшно даже подумать, на что окажется способна Неистовая, когда нам придётся вновь запустить генераторы, – не можем же мы вечно сидеть без энергии! На кой чёрт тогда весь Проект?

– Вы правы, ваше превосходительство. Надвигается зима. Без запуска климатизаторов…

– Вот именно. Ах эти мне проектировщики! Всё пытались сэкономить, всё пытались выгадать – копеечку тут, фартинг там, пфенниг сям… И вот вам результат!

– Но, господин генерал, в тогдашних условиях крайней нехватки ресурсов монтировать вторую глобальную энергосистему…

– Не обращайте внимания, Эйб, это так, старческое брюзжание. Значит, резюмирую, нам осталось только одно – ждать, пока Джей сама проявит себя, и обшаривать тоннели. Последним я займусь лично, а вы, Эйб, передайте Михаэлю мой приказ – посадить на невидимость Джейаны всех аналитиков. Пусть яйцеголовые отрабатывают свои пайки. Всё. Свободны…

Целый день после стычки Файлинь и Гилви к Диму никто не заходил. Даже воды не дали. Он вытерпел, решил не унижаться; подействовало, и на следующий день к нему заявилась сама Фатима.

Остановилась возле дверей и долго смотрела, брезгливо поджав губы. Дим равнодушно поднял глаза разок и тотчас же отвернулся. Невыносимо хотелось пить.

– Валяешься, – холодно произнесла Фатима. – Валяешься грудой мяса, тупой козёл. Такой же, как и все вы, парни…

Дим ничего не ответил. Слова звучали где-то далеко-далеко; и какое ему дело до них?..

– Тебя будут судить, – напыщенно проговорила Фатима. – И приговорят к изгнанию. А потом ты попадёшь на Суд наставников.

– Фатима… а скажи… ты всё ещё с Дэвидом спишь… или сучком себя удовлетворяешь? – прохрипел в ответ пленник.

Ответом был яростный удар в рёбра – да такой, что пресеклось дыхание и глаза застлало оранжевой пеленой. Он забился, судорожно хватая воздух.

– Ну ничего, – прошипела Фатима, наклоняясь к самому лицу парня. – Выйди только из клана… после приговора…

Повернулась и, мало что не вышибив плечом дверь, вылетела прочь.

Вот так. Милая, тихая, добрая Фатима. Чувствительная, глаза всегда на мокром месте. Верная. И пикнуть не смевшая при Джейане. Врачевательница. Боевые заклятия – ни-ни, разве что в обморок от них не падала. Никогда за ней ненависти к парням никто не замечал. А вот поди ж ты…

Воды Диму принесли только к ночи, когда он уже готов был зубами перегрызть вену – лишь бы смочить губы.

Вместе с водоношами появилась Файлинь. Правда, не одна. За спиной у неё маячили Линда и Гилви. Оно и понятно – с каждой из них поодиночке неуступчивая девушка бы справилась, а вот когда они вдвоём…

Файлинь молча и ловко занялась Димом.

:Берегись. Ты оскорбил Фатиму. Она замышляет убийство.:

:Я знаю.: – В мыслеречи слова выговаривались ловко и складно, куда лучше, чем запёкшимися, искусанными губами. – :Я знаю. Она мне сама сказала. Мол, сперва меня изгонят, а потом, после приговора…:

:И Учитель её не урезонивает…: – скорбно вздохнула Фай. – :Не знаю, что с ним сделалось… не знаю. Закон не блюдёт. Справедливость не справляет. Ходит и ходит по клану, с самого утра, как появился… ни на кого не взглянет, ни с кем, кроме Фатимы, и словом не перемолвится. Словно беда какая… хотя окрест магии не стало, куда уж больше! Только у нас пока заклятия и действуют. Середичи уже больных да раненых понесли. И от Петера гонцы явились… А тебе я вот чего скажу – бежать надо. Учителю сейчас не до тебя… да, да, я сама всю ночь проревела, когда он от меня отмахнулся, слушать не стал. Так что ты уходи, не мешкай. Я к Джейаниному шалашу ходила, но её саму не застала. Может, на охоте она была. Туда иди. Джейану найди. Без её магии Фатиму не угомонить. А ежели не угомонить… то, будь уверен, скоро она родовичей и смертью казнить начнёт.:

:Да как же… да что ж это…:

:Никто не знает, Дим. Никто. Не одна я так думаю, но все, с кем ни поговоришь, одно твердят: рухнуло всё, смешалось, перевернулось, куда ж Великий Учитель Исса глядит, почему непотребства Фатимы и её присных терпит?!.. И нет ответа. Что-то страшное, верно, стряслось. Такое страшное, что нам с тобой про такое лучше и не думать. О другом забота должна быть – чтобы в клане вновь мир и лад настали. И чтобы Фатима прежней стала. Её ж все любили, ту Фатиму…:

:И сейчас любят… те, кто её милостью тяжёлую работу на других свалил.:

:Отольётся нам ещё это! Ох, как отольётся! Запасов, считай, никаких. Я Учителю сказала, а он – ничего, мол, ничего, твоё дело – Великого Духа почитать и слушать, а уж он позаботится, чтобы Его верные слуги ни в чём недостатка не знали! Ох, ох, что-то не верится… Всеотец, Он, конечно, милостив, но что-то не припомню я еды, с неба падающей. Ну всё, управилась я. Теперь, если ничего не случится, завтра встанешь как новенький.:

:Слушай… а ты не боишься при этих такое говорить?: – спохватился вдруг Дим. Файлинь и бровью не повела:

:При этих? Нет. Им моего Неслышимого Слова вовек не переломить.:

И ушла. А Дим остался лежать, слушая собственное тело, радуясь мало-помалу отступающей слабости, и пока даже не думал, что станет делать завтра, в день, когда Фатима посулилась отправить его прямиком к Всеотцу.

Лысый Лес. Вот он, вечное пугало, всегдашний страх клана. Бу глядел на него равнодушно-пристально: верно, чему ему там удивляться. Джейана же, никогда не забредавшая дальше Пожарного Болота, невольно ожидала узреть нечто совершенно кошмарное, едва лишь ступив на край ведунских владений. Однако всё оказалось не так. Лес как лес. Такого уж особенного ничего и нету. Даже обидно.

Она уже собиралась двинуться дальше, когда Бу внезапно схватил её за предплечье – крепко, до боли.

И внезапно заговорил.

Неимоверно знакомым голосом.

Голосом, который, по мысли Джейаны, мог звучать сейчас только в чертогах Великого Духа.

«Не может быть! Это… это всё ведунские уловки!» – в отчаянии завопил рассудок.

– Тебе нельзя туда идти, – пристально глядя в глаза Ворожее, сказал человекозверь голосом мёртвого Буяна.

– Тебе нельзя. Я думал… я надеялся… – он произносил слова чисто, без всякого труда и совсем не походил на разомкнувшего уста впервые за много месяцев. – Думал, ты повернёшь. Если ты попадёшь на Змеиный Холм, с тобой сделают то же, что и со мной!

Великие Силы! О, Всеотец-Создатель, Великий Дух, защити и оборони! Буян! Буян во плоти и совсем даже не мёртвый!.. Так вот, значит, что с тобой случилось!.. Ставич и Стойко погибли, а тебя, несчастного, конечно же, скрутили и чарами превратили в это жуткое чудище! Понятно, почему ты готов драться и умирать за ламию… Наверное, она была единственной, с кем ты мог поговорить. Однако почему же молчал, почему не открылся нам с Твердиславом раньше?!

На миг, на краткий миг Джейана смогла заглянуть в сердце человекозверя, и… о, нет, нет, ей не открылись все глубины его памяти, просто она вдруг уверовала, что это – не ведунская подделка, а Буян, самый настоящий Буян, только изуродованный, изувеченный безумным колдовством.

И – не выдержала. Глаза защипало; Джейана вдруг всхлипнула и бросилась на шею Буяну, царапая щёки об острые края чешуйчатых грудных пластин. Громадная лапа, вооружённая смертоносными когтями, осторожно легла девушке на талию, несмело и бережно привлекая ещё ближе.

Обнялись, разрыдались, успокоились, вытерли слезы и замерли, глядя друг на друга.

Велик был соблазн тут же начать теребить и расспрашивать чудом обретённого сородича, однако Буян предостерегающе поднял руку.

– После, Джей, после. Не сейчас. Тебе надо повернуть. Что, если они схватят тебя и превратят в такое же чудище?

– Не превратят, – уверенно бросила Джейана. – Не чувствуешь – магии-то не осталось? Ни одно заклятие не действует. А сдается мне, что всё волшебство здесь, и у нас, и у Ведунов, – из одного источника. Так что я не боюсь. Да и потом, Бу… прости, уже привыкла так тебя звать, ничего? – потом, нам с тобой в лесу делать по большому счёту нечего. Только свои шкуры спасать. А я, я хочу дознаться. До всего, что здесь происходит. Кто украл Лиззи, с кем мы дрались на острове, кто и почему охотился за нами… Ты, наверное, тоже можешь немало мне рассказать! Но – всё это потом. Сперва – Ольтея.

Джейана не стала спрашивать беднягу, почему же он не открылся раньше. Кто бы ему поверил! Это ведь она только теперь, искупавшись в огненном горниле истинной Силы, может обходиться порой вообще без всякого волшебства. А явись такой зверёк к воротам клана, что бы с ним сделали? Ну вот то-то же.

После боя на Острове Магов с Джейаной случалось всякое, и она тоже становилась всякой. То, наслаждаясь в потоке Силы, она чувствовала себя завоевательницей, покорительницей, мстительницей, готовой ради власти схватиться с кем угодно и уже почти забывшей, кто такой Твердислав; то всё внезапно возвращалось, и она, стискивая зубы, убеждала себя, что осталось потерпеть совсем-совсем недолго и за ней тоже придёт Летучий Корабль, а потом они встретятся с Твердиславом и всё станет очень-очень хорошо…

Сейчас настало время как раз второго состояния. Собственно говоря, когда схлынуло опьянение, то, первое, помрачающее сознание, почти и не возвращалось. Но… но… как забыть упоение Силой, восторг обладания властью и мощью, превосходящие всякое воображение?..

Как бы то ни было, сидеть на месте нельзя. Нужно действовать. Но, быть может, сперва следовало бы справиться с Фатимой? Дим сказал, что в самом клане магия ещё действует, Ключ-Камень не утратил силы. Тогда… тогда остаётся только свернуть зарвавшейся подруженьке шею. Или предложить сделать это Буяну, например.

Ой нет, нет, только не Буяну! Ему и без того несладко, не хватало ещё и собственных родовичей убивать. Нет. Верх надо взять самой, другими бойцами не прикрываясь. Тогда, и только тогда ты по праву вернёшь себе власть над кланом.

Но для этого нужна Сила. Истинная Сила, что покинула сейчас мир. Жалкие крохи остались в клане Твердиславичей. Зачем? Для чего? Уж не оттого ли, что кому-то нужно, чтобы Ключ-Камень в руках Фатимы смог бы всегда дать отпор ей, беглой Ворожее Джейане Неистовой?..

…Они долго простояли на краю Лысого Леса, пока Джейана наконец не убедила Бу.

– В крайнем случае на когти твои надеюсь, – мрачно пошутила она. – Если деваться станет некуда… убей меня, Бу, ладно? Не дай им взять меня живой!

Тот дёрнулся, с ужасом покосившись на Ворожею.

– Да ладно тебе. Не дойдёт до такого, я верю.

И они пошли дальше.

«Безумие, безумие, – твердила про себя девушка, пробираясь следом за Буяном извилистой полузаросшей тропкой. – Безумие». Но в безумном положении, как говаривал Учитель, хороши только безумные шаги. Клану не выжить, если враг не перестанет быть чем-то неведомым, смутным, неуловимым; он, враг, должен стать таким же понятным и осязаемым, как те же Ведуны – кстати, необъяснимо присмиревшие, по словам всё того же Дима. И чтобы явить клану этого врага, она и должна пройти всеми, даже самыми чёрными путями. А Ведуны – они и есть Ведуны. Старый враг. Но сейчас, судя по всему, почти беспомощный. Их главное оружие – магия; а как умеет драться Буян, она, Джейана, знает, и притом очень хорошо. Тут, кстати, на подходе и ещё одна очень интересная мыслишка – если у Ведунов нет магии, чем они смогут помочь Ольтее? Но Буяну об этом пока говорить не нужно, ох, совсем даже не нужно…

Миновав Лысый Лес (Джейана почти и не смотрела по сторонам), путники достигли Змеиного Холма. Буян остановился, глаза его странно остекленели, края рта подёргивались от ярости.

– Вот он, – прошептал человекозверь. – Ух, гады!..

– Гады-то они гады, – сквозь зубы негромко отозвалась Джейана, – да только ты сам подумай – без этого тела тебя бы уже сто раз убили…

Буян несколько диковато воззрился на девушку – что, мол, несешь?

– Да пусть бы убили, – наконец выдавил он. – Все лучше, чем так-то…

– Ох, подивился бы Твердь, на тебя глядючи! – покачала головой Джейана. – Ты ведь, Бу, считай, один из последних остался. Старшего Десятка больше нет, сам Твердь… – она с усилием оборвала себя, на миг прикрыла глаза ладонью, судорожно вздохнула, однако, справившись с собой, через секунду вновь говорила по-прежнему: уверенно и твердо. – Да, да, подивился бы! Раз уж такая беда приключилась, то, пока исправить нельзя, надо пользоваться! Что я, не помню, как ты сражался?

– Ага, пользоваться, – проворчал Буян. – Вот сама бы и пользовалась. А мне уже давно тошно. Кабы не милость Великого Духа…

– Это какая же? – тотчас заинтересовалась Джейана.

Буян принялся рассказывать. О том, как увидел странных людей над разорванным холмом; сверкающая пирамидка; волны боли, едва не сжёгшей его мозг; катящаяся на юг волна стремительного увядания, иссыхания, умирания; и его, Буяна, мысль о том, что Великий Дух посылает ему последнее испытание.

Джейана с досады даже стукнула себе по коленке. Проклятие! Это она должна была оказаться там, чтобы увидеть всё собственными глазами! Перед мысленным взором все ещё стояли напичканные машинами подземелья; там, где по металлическим жилам бежит жгучая невидимая кровь замурованных чудовищ; описания Буяна как нельзя лучше совпадали с тем, что увидели её собственные глаза.

На время она даже заколебалась. Может, всё-таки не лезть на рожон в ведунье логово, а вернуться в клан? По словам Дима – да и по рассказу того же Бу, – там все ещё действуют кое-какие заклятия, там отчего-то сохранилась Сила… Может, использовать её? Исцелить Ольтею, и…

За этим «исцелить Ольтею» зияла черная пустота.

Нет. Ей надо идти вперед, а не назад. Поворачивать поздно. Её уже столько раз пытались убить, что теперь бояться совершенно нечего. Она на правильном пути – иначе её точно оставили б в покое. И её деяния не прогневали Великого Духа – ведь, будь это так, жизнь её пресеклась бы с единым вздохом.

Она пойдёт дальше. Если Силы лишены и Ведуны… что ж, она сможет поговорить и с ними. Потому что у них, у людей и Ведунов, может появиться общий враг.

– Идём, – сказала она человекозверю. – Идём. Я… мне тут пришло на ум, что едва ли мы найдём помощь и там… но всё равно идём.

Буян коротко и резко кивнул, вновь поднял ламию на руки и зашагал вперёд.

На Змеиный Холм.

О многом, ох, о многом ещё хотелось поговорить с нежданно объявившимся родичем Джейане! Вспомнилась загадочная встреча с эльфами, толковавшими нечто вроде того, что Буян-де не прочь остаться тут с ними… Вспомнилось и загадочное исчезновение – на месте схватки не нашли никаких его следов, он тогда пропал, точно воспарив в небеса. Конечно, хотелось побольше узнать и о Ведунах, и о ламии… Но всё это потом. Потом. Расспросы подождут. Сейчас у несчастного оставалась одна только мысль – донести Ольтею до обиталища Ведунов да слабая надежда, что там помогут. Когда родович в таком состоянии, спрашивать его бессмысленно. Так что подождём.

Наутро к Диму ввалилась целая толпа. Впереди всех – Фатима, всему клану хозяйка; Линда, Гилви, Олеся – её ближние; нынешняя свита Фатимы. Файлинь видно не было.

За ночь Дим окончательно оправился. И хотя руки оставались связаны, он смотрел на сгрудившихся девчонок весело и совсем без страха.

– Вставай давай, – распорядилась Фатима. – Вставай. Учитель тебя уже ждёт.

Равнодушно глядя в сторону, Дим поднялся. Не противясь, вышел на свет. Над кланом замерло не по-осеннему яркое солнце; родовичи клубились на площади, точно растревоженные лесные пчёлы.

Учитель тоже был здесь. Ходил взад-вперёд возле Кострового Дерева, словно поджидающий толстую древесную мышь леодавр. На Дима Учитель бросил лишь один короткий взгляд, и тот вдруг понял, что наставнику нет никакого дела до заблудшего чада – мысли Учителя занимало нечто тайное, недоступное простым обитателям лесов.

Когда появилась Фатима, Дим невольно подумал, что девушка отнюдь не выглядит торжествующей победительницей. Скорее наоборот, Фатима казалась растерянной. Оно и понятно – толпа приглушённо гудела десятками голосов, но было не заметно, чтобы клан Твердиславичей дружно требовал смерти Дима.

Здесь сейчас будет кровь, внезапно понял он. Много крови. Зоркий глаз охотника сразу приметил слишком много заострённых колов в руках парней; они явно собирались отбить осуждённого. Невольно Дим повернулся к Фатиме. Неужто она ничего не замечает и не чувствует?

Фатима нервничала и, как показалось Диму, чего-то боялась. Гилви и Линда за её спиной напряжённо шептались, а сама Вождь-Ворожея тщетно пыталась согнать с лица предательскую бледность. Она поняла, что ещё немного – и в клане вспыхнет братоубийственная смута.

Меж тем Учитель неожиданно замер, как-то неуловимо повел плечами, словно сбрасывая груз иных забот, и в свою очередь обратился к Фатиме.

– Начинаем!.. О, поистине, настали чёрные времена. – Голос Учителя возвысился и окреп, захватывая всё пространство внутри скального кольца. – Верные и преданные, покорные слову Всеотца один за другим встают на стезю порока!.. Творят непотребство, затевая ссоры и свары между своими, не подчиняясь Вождь-Ворожее, являя собой причину и начало кровавых склок…

Учитель говорил как всегда. И ошибался. Потому что как всегда сейчас ни действовать, ни даже думать было уже нельзя. Фатима не принадлежала к дурам-мужененавистницам, грезящим одной только властью и жаждущим только её. Она если и впала во временное ослепление, то до конца не ослепла. Куда лучше, чем кто бы то ни было, лучше даже, чем Джейана Неистовая, она умела слушать клан. Недаром в былые дни Фати считалась самой внимательной исповедницей, и никто не умел так ловко погасить готовую вот-вот разгореться ссору.

Сейчас голос клана был голосом тяжелобольного, одержимого буйством. Вот-вот рухнет последняя утлая запруда, и давно копившаяся ненависть выплеснется огневеющим потоком; и тогда скалы потемнеют от крови. Как обычно, было две группы зачинщиков с обеих сторон; остальные же, подавляющее большинство, отнюдь не горели желанием драться, но если свара всё-таки начнется, они тоже не останутся в стороне – хотя бы потому, что остающиеся в стороне как раз и погибают чаще всех.

Среди толпы мрачных, неумело прячущих за спинами заострённые колы юношей стояла Файлинь, тонкая, прямая, напряжённая до последнего предела; Фатима тотчас почувствовала заклятие былой подруги. Та изо всех сил пыталась сдержать мутную ярость готовых сражаться за Дима.

«Всеотец! – ужаснулась вдруг Фатима. – Ну почему же так получилось? Ведь Дим виноват, виноват по всем законам и уложениям, он ударил девчонку… и Викки, и Гилви… Раньше никто и пальцем бы не пошевелил, чтобы защитить его! А теперь?.. Но я ведь не виновата! Не виновата! Эти парни – придурки… править должны мы, девушки, потому что мы способны думать о чём-то ином, кроме охоты и удовольствий… это же так естественно…»

Да, девчоночья часть кланов всегда была хранительницей всей небогатой истории рода детей Великого Духа. Травничая и кухарничая, леча больных и рожая, именно старшие девушки передавали младшим правдивые знания, обмениваясь ими при необходимости и с другими кланами. Парни же признавали только охоту и войну, право же, не слишком отличающиеся друг от друга. Им не было дела, отваром из каких трав отпаивают их, измученных, вернувшихся из очередного рейда против Ведунов. Секрет отвара знали девчонки. Поэтому семена, щедро брошенные Фатимой, нашли плодородную почву. Но яд возросших из них побегов готов был отравить сейчас весь клан.

Ключ-Камень предостерегающе потеплел.

Что делать тебе, Ворожея Фатима? Ты безоглядно веришь Учителю… но сейчас здравый смысл подсказывает тебе, что история с Димом может кончиться совсем не так, как того желает наставник.

– Генерал, ситуация угрожающая. Генерал!..

– Успокойтесь, Эйбрахам. Что там у вас в клане и чем, собственно говоря, я тут могу помочь?

– Клан на грани войны. Сторонники нынешней Вождь-Ворожеи Фатимы и их противники готовы вот-вот вцепиться друг другу в глотки. Это, несомненно, негативно повлияет на эффективность розыскных мероприятий.

– Эйб, что случилось? Ведь вы же сами неоднократно убеждали меня в том, что…

– Да, всё верно, Фатима решительными мерами склонила на свою сторону весь цвет Ворожей клана, недовольных деспотичной Джейаной и своим приниженным положением, не отвечающим их высоким магическим способностям. Однако мы не учли два фактора…

– Эйб, мы не на Конклаве. Вы потребовали экстренной связи. Зачем?

– Ваше превосходительство, удержать клан под контролем прежними методами считаю невозможным. В этой связи прошу…

– Опять категория «игрек»?

– Да, ваше превосходительство.

– Охо-хо… Эйб, у меня и так проблем выше головы. Его высокопревосходительство настойчиво интересуется судьбой Джейаны. Кроме того, у нас ещё добрых три сотни кланов на обоих континентах. А получается, что мы зациклились на Твердиславичах… Нет, Эйб, я не стану разогревать генераторы ради только одного впечатляющего действа. Ищите выход из ситуации, вы же их наставник, чёрт побери! Уступите в чём-то в конце концов… Ну, мне что, учить многоопытного Учителя?

– Уступки резко и негативно скажутся на эффективности поисков…

– Я больше верю в группы захвата. При отключённой энергии…

– Но если столкновение произойдёт под облучаемой территорией?

– Отключить луч с тарелки можно за четверть секунды. Как только пройдёт сигнал обнаружения. Так что ищите компромисс, Эйб. Мой вам настоятельный совет. Все. Alonso out.[7]

Джейана взирала на Змеиный Холм, точно военачальник, готовящий свою армию к штурму. Она видела то же самое, что и Буян несколько месяцев назад. Те же уродливые бревенчатые срубы, обращённые к югу, где стерегла врага стража Пэкова Холма; те же странные, ни на что не похожие строения из тёмного блестящего стекла; однако на сей раз здесь всё казалось пустым и вымершим. Нигде ни единого живого существа. Тропинки даже начали зарастать живучей лесной травкой-неудержкой, той самой, что удлиняется на ладонь за ночь, если только не выполоть корни.

В то время как Джейана с изумлением глазела на открывшийся её взору вид, Буян зря времени не терял, пристально изучая как раз ту самую неудержку, поднявшуюся по краям приведшей путников на Змеиный Холм тропки. Неудержка казалась совсем свежей. Дня четыре, как её перестали дергать. И это значит… Точнее, в людском клане это значило бы, что стряслась беда, раз Ворожея никого не послала неудержку тягать…

– Идём, Джей, – не таясь, в голос позвал спутницу Бу. – Идём, я так думаю, нет здесь никого…

«Силы здесь нет тоже», – едва не откликнулась Джейана, сама с трудом одолевая разочарование. Пока шли сюда, не могла не надеяться – у Ведунов-то Сила точно есть… только спрятана она, не сразу найдёшь… Оказалось, зря надеялась.

– Идём, идём, – настаивал Буян.

Они успели миновать целую вереницу строений, когда Джейана внезапно ощутила за спиной чьё-то движение. Именно движение, не взгляд, как обычно. В тот же миг обернулся и Буян; свисавшая рука Ольтеи безжизненно мотнулась.