Solar wind – Солнечный ветер. Протуберанцы Барссерг Ким
– Хотел сказать, Ольга, Вы, с точки зрения мужчины, довольно-таки привлекательны, и из Ваших уст это как-то странно звучит – одинокая и незамужняя.
– Да? Интересно! И что же во мне такого привлекательного? – Кокетливо поинтересовалась она.
– Не могу так сразу ответить, что именно, но, может быть у меня какой-то другой вкус, испорченный, не знаю. – Я задумался, еще раз оценивая молодую симпатичную женщину, – Вы в моём вкусе!
– Ха-ха-ха, – рассмеялась Олейникова. – и что же в Вашем вкусе такое особенное, что не замечают другие мужчины во мне?
– Откровенно?
– Давайте Сева, откровенно, давайте, говорите уж.
– Ну, во-первых, вы маленькая.
– Что значит маленькая? – Ольга удивлённо вскинула на меня глаза, – я уже взрослая женщина и никакая не маленькая.
– Да, я имею в виду Ваши габариты, опять, наверное, неправильно высказался – Вы худенькая и у Вас стройные ноги.
– Ой, льстец! А что еще?
– Привлекательная: светло-русые волосы и миловидное лицо, которое не портит даже мушка над верхней губой, а очень даже наоборот.
– Всё с Вами ясно, – ответила Ольга, как бы прерывая наш диалог, – так Вы поставите машину в бокс?
– Да, ради бога, конечно поставлю. Я даже Вам могу предложить услугу…
– Какую?
– Мы отремонтируем дверь: подберем краску и закрасим царапину, заменим шаровую опору, а потом приедете за ней и заберёте в лучшем виде. У нас на стоянке в шиномонтажной есть один такой специалист, не буду говорить кто – в машинах разбирается от и до.
– Хорошо, Сева, только у меня ещё одна просьба. Вы можете сами поставить эту машину в бокс? Для меня езда на «коробке» одно мучение?
– Конечно, поставлю, это даже не обсуждается, только ключи оставьте от машины, и я всё сделаю, всё равно тут делать больше нечего. Но вот один вопрос меня мучает…
– Какой, говорите.
– Вы сказали…
– Говорите, уж…
– После Вашего: «говорите», меня мучает уже два вопроса. Первый, почему мы до сих пор не на «ты», и второй вопрос – как Вы поедете от сюда потом, когда мы отремонтируем Вашу машину, с этой самой механической коробкой передач, если Вы ее так невзлюбили?
– Давайте, Сева, поставим все точки над «i»: во-первых, мы с Вами недостаточно знакомы, чтобы переходить на «ты». Хотя, если принять во внимание наши деловые отношения, то можно и на «ты», и, во-вторых, я Вас попрошу перегнать после ремонта машину. Не бесплатно, конечно, если согласитесь.
– И далеко гнать?
– Да нет, недалеко, всего двести километров.
– Ну, двести – это не расстояние, тем более на такой «ласточке». Тогда, Вам нужно будет оставить ключи и документы на автомобиль.
– Не переживайте, когда Вы мне позвоните, что машина готова, я приеду поездом или автобусом и вместе погоним ее обратно. Как Вам такой сюжет?
– Сюжет интригующий и просто захватывающий. Давайте ключи от автомобиля, я загоняю в гараж, а пока зайдите в диспетчерскую и оформите у диспетчера постановку автомобиля в платный бокс. Хорошо?
– Хорошо. И вот ещё, Сева, что интересно. Помните, зимой я оставляла у Вас свою машину?
– Конечно, помню! Я Вас ещё встречал и подвозил.
– Так вот, Вы мне так и не рассказали, что все-таки прыгало на капоте моего автомобиля, не выясняли?
– Выяснил, Ольга. Это прямо какая-то мистика – животное появилось буквально ниоткуда и исчезло в никуда. Вы не заметили, что кроме отпечатков лап на пыльном капоте вашего автомобиля были еще длинные полосы между ними.
– Да как-то не придала значения.
– А я это увидел, долго размышлял и пришел к мнению, что это была огромная крыса.
– Крыса? Фу, какая мерзость! Откуда она взялась и почему она прыгала на капоте?
– Почему, понять можно – грелась от тепла двигателя, пока он не остыл, а вот откуда взялась… Знаете, я расскажу Вам одну жуткую историю. Когда я решил проверить свои умозаключения и выследить это животное, то… Давайте в следующий раз, когда Вы приедете за своей машиной, история довольно-таки длинная.
– Давайте Сева, тем более, дорога будет долгая, наговоримся вдоволь. Но Вы знаете, мне почему-то, после того дня, когда я у Вас на стоянке забрала машину, стали сниться какие-то противные сны. Постоянно стала мерещиться во сне громадная чёрная крыса с огромными печальными глазами, которые мне показались очень знакомыми. Знаете, – я в ужасе! Я узнала по этим глазам свою свекровь.
– Свекровь?
– Да, Сева, свекровь. Я же была когда-то замужем.
– Ага, понятно.
– И что самое интересное, свекровь действительно родилась в год крысы, и у неё реально желтые глаза. Когда я смотрела на неё, вдруг поняла, что всё происходящее в моих снах не случайно, хотя свекровь умерла давно, через месяц после смерти своего сына.
– После смерти сына? Вы хотите сказать Вашего мужа?
– Да, моего мужа, и вот эта крыса мне стала постоянно сниться, особенно ее взгляд, проникающий в душу, с немым укором, как будто я виновна во всей этой трагедии.
– Это какая-то мистика, Ольга. Вы говорите, крыса была чёрная?
– Да, или нет? Я плохо помню, это же было во сне. Пожалуй, нет, точно, она была не чёрная, скорее всего она была седая, но в темноте казалась мне чёрной. Фу, Сева, не хочу рассказывать об этом, ладно? Вот Вам ключ и ставьте машину в бокс, я даже не буду туда заходить, подожду здесь, в диспетчерской.
Я взял у Ольги ключи и сел за руль её автомобиля. Включил зажигание, подождал, пока двигатель сбросит обороты и выжав сцепление перешел на первую передачу. Автомобиль дернулся и плавно покатился по бетонной площадке в открытые ворота кирпичного бокса. Бокс был небольшой по ширине, но довольно-таки длинный, со стандартной сеткой колонн шесть на шесть метров, шириною восемнадцать метров, а в длину и того больше – все тридцать. По центру бокса был проезд для автомобилей, влево и вправо, а между колоннами – стояночные места, ровно столько, чтобы парковать по два автомобиля. Въехав в темное, дышащее прохладой чрево гаража, я припарковал машину сразу возле «въезда-выезда» на единственное свободное место, развернув автомобиль таким образом, чтобы он стоял капотом к воротам, как того требовали негласные правила пожарной безопасности. Затем, выйдя из машины, визуально осмотрел кузов и удовлетворённо хмыкнул – ремонтных работ было немного, можно управиться за один день. Самое сложное – подобрать краску, но это тоже была не очень большая проблема, всё решалось просто: снимается лючок бензобака и в любом автомобильном магазине сопоставляется в компьютерной программе ее отсканированный цвет с каталогом колеров, по которому программа легко подбирает марку нужного окрасочного пигмента. Я постоял немного в гараже, ощутив всем телом его прохладу, и вышел через открытые ворота в знойное пекло воскресенья. Олейникова сидела в диспетчерской и ждала, когда оператор введет данные автомобиля в компьютер и распечатает ей платежную квитанцию.
– Всё, Ольга, машина в боксе, ключи убираю в сейф, завтра займемся Вашей машинкой.
– Да, завтра это хорошо, а то у меня сроки поджимают. Клиент на этой неделе ждет уже свою машину.
– Не переживайте, там работы на день – два. Один день уйдет на то, чтобы найти краску и шаровую опору, а второй день – поставить эту опору и закрасить царапину.
– Сева, Вы сразу мне звоните, я вашему диспетчеру дала номер телефона, он его в компьютер ввел.
– Правильно, мы в компьютер вводим все данные не только о машине, но и данные владельца, иначе программа не будет работать, а также номер телефона и адрес проживания. Так что, я знаю, где вас найти.
– Ладно, мальчики, – Ольга поднялась с офисного кресла и взяла свою небольшую дамскую сумочку «клатч», – поеду я, меня машинка ждет, тоже перегонщик, довезет до дома.
– Да, кстати, Ольга, вот Вы сказали, что Ваша свекровь в образе крысы с укоризной на Вас смотрела – почему?
– Вы знаете, Сева, это весьма длинная и запутанная история, из-за которой начались мои злоключения. Дело в том, что у нас хранилась семейная реликвия, дома, в шкатулке, а потом она исчезла, и мы не могли понять куда она делась.
– И что это за реликвия, осмелюсь полюбопытствовать я.
– Это старинный патриархальный крест из посеребренной бронзы.
– Для истории он имеет какую-то ценность?
– Конечно, имеет, как любой исторический артефакт.
– И как же он у Вас появился?
– Мой отец привёз его из Венгрии, давно, ещё в конце восьмидесятых годов, когда служил там и говорил, чтобы сохранили его, а вот видишь, не уберегли. Понимаете, этот крест особенный – это патриархальный крест, лотарингский, с двумя поперечинами. Его ещё называют архиепископским крестом, и он означает чин кардинала или архиепископа в католической церкви. Но, к тому же, такой крест изображён и на гербе Венгрии.
– Да, наверное, ценная штуковина. А причём здесь свекровь?
– Я как-то высказалась, когда пропал крест, что может быть Алексей взял его для каких-то своих целей, показать друзьям, прихвастнуть. На что она мне ответила: ее сын не вор и не мошенник, и не надо «возводить на него напраслину», очень обиделась на меня. Да, я тоже хороша, промолчала бы и всё, так нет… Ладно, еще раз спасибо, Сева, Вы позвоните мне, пожалуйста, когда машина будет готова. Всё, я поехала, меня ждут, до свидания!
– До свидания, Ольга, до встречи, – ответил я, и галантно открыв двери диспетчерской, проводил ее до машины.
Вернувшись обратно, я посмотрел на молодого диспетчера, на его задумчивую позу, томный взгляд и промолвил:
– Стас, ау, ты где? Возвращайся на землю.
Он, не глядя в мою сторону, спросил:
– Это твоя знакомая?
– Знакомая, – ответил я, – а что, красивая?
Стас почесал затылок и крутанувшись в кресле произнес:
– Вылитая гимнастка, стройная очень.
– Может быть, может быть, – задумчиво ответил я и перенесся в своих воспоминаниях на несколько десятков лет назад…
- ***
После обеда в кафе и непродолжительного катания бильярдных шаров, офицеры вышли на перекур. Не прошло и получаса, как в городок военного отряда громогласно урча выхлопной трубой, заехал «Фердинанд», так прозвали этот несуразный автобус ЗИС-8, на котором ездила группа оперативников МУРа в телесериале 1979 года – «Место встречи изменить нельзя». Из автобуса вышла симпатичная мадьярочка – Энико, в переводе на русский, её имя означало «олень». Она подошла к командиру и спросила:
– Юрий Константинович, Вы не забыли, что сегодня у нас экскурсия по городу? Плановая, между прочим. Вы сами приказ подписывали. Офицеры все в сборе.
– Спасибо, что напомнила. Я сейчас объявлю.
– Товарищи офицеры, внимание! – Обратился он к присутствующим, – сегодня у нас плановая экскурсия по городу – знакомство с его достопримечательностями, автобус уже подъехал. Дадим водителю 30 минут на обед, этого достаточно. Остальным переодеться в цивильную одежду и на экскурсию, созерцать сей славный город. Кто задумает сбежать, накажу. В части остаются дежурные, дневальные и работники по столовой. Да, чуть не забыл, вторую смену никто не отменял. Начальнику участка, прорабу и всем занятым на монтаже бетонной плиты под 75 квартирный дом, остаться и выполнять задание. Командиру роты вывести людей на объект.
Народ слегка пошумел, но делать нечего и, побрели бедолаги в общежитие переодеваться. Мне переодеваться не нужно было, так как я ходил в морской форме, что давало преимущество перед «зеленкой» – накинул поверх кителя болоньевую куртку, и вот, военный человек приобрел бравый гражданский вид. Черные ботинки с черными брюками могут носить как гражданские, так и военные. Главное, под курткой погон не видно. Военного человека выдает лишь ободок на волосах – своеобразный циркульный след от фуражки, а не количество извилин в сером веществе.
Время у меня было достаточно, и я решил подойти к Энико.
– Привет, Аня! – На русский манер изменил я её имя, что на венгерском означало «мать».
– Что за прихоть такая, ездить на этом «крокодиле» по туристическим местам Венгрии и пугать людей? Ладно, если бы нашего «Фердинанда» выкрасили в приятные глазу цвета, а то никакой фантазии – цвет хаки и всё.
– Не скажи, Сева, – ответила мне Энико, – ваш «Фердинанд» уже сама достопримечательность на дорогах Венгрии. О нём знают и в Будапеште, и в Секеше, и в Балатоне, и в Мишкольцах, в Дебрецене, Эрге, да мало ли где. К вашему главному механику австрияки из киностудии приезжали, просили продать. Если не продать, то обменять на современный туристический автобус. Командование не разрешило, говорят, как мы его на баланс поставим? Незаконно всё это.
– Да, действительно, «Фердинанд» – музейный экспонат, только в фильмах снимать. Я бы поменялся. Или надо было его в аренду сдать австриякам, а у них, на время, взять хороший современный автобус. Никто не хочет заморачиваться. А что, этот наш профсоюз, опять выдумал какую-то экскурсию по городу и опять тебя привлек? Мы этот город вечерами вдоль и поперёк исходили, практически все закоулки знаем.
– Знаю я ваши закоулки, – возразила Энико, – бары, вендегло, «sor, bor, palinka»17, – так и уедете в Союз незнайками, рассказать нечего будет. А так, хоть фотографии на память останутся.
– Ты знаешь, Аня, – сказал я, – не вовремя ты со своей экскурсией, ох, как не вовремя. Ко мне отец с братом приехали. Я планировал после сегодняшних субботних занятий уехать в Будапешт, чтобы побыть с родственниками – не вовремя всё это.
На что Энико мне возразила:
– Знаешь, ничего. Один вечер побудут и без тебя. У нас будет экскурсия по городу, а затем автобус в полном составе поедет в Будапешт. И ты, часам к восьми вечера, уже будешь обнимать своих родственников. А завтра в воскресенье покажешь им столицу Венгрии.
– Нет, Аня, я всё-таки поеду в Будапешт. Ты не знаешь, когда командир собирается обратно?
– Наверное, скоро, – ответила Энико.
– Вот, а я к нему подойду и объясню ситуацию, да заодно и уеду с ним на командирской «Волге». А в следующую субботу на экскурсии буду обязательно. Поеду туда, куда вы её запланировали.
– В Мишкольцы, – сказала Энико, – там очень интересно, я была. Представляешь, с самой вершины горы, под землей, бежит подземная река и впадает в бассейн, который находится у подножия горы, и по этой реке, в пещерах, сплавляются туристы. Там так красиво и жутко, что дух захватывает. Это надо обязательно увидеть.
– Хорошо, – буркнул я, – буду, увижу, обязательно, непременно.
Не мог же я сказать ей, что у меня на сегодня запланирована встреча с женщиной по имени Ладжза, что на венгерском означало «воительница».
– Папа спрашивает, куда ты пропал, почему не заходишь к нам? – Мило пролепетала Энико, – он собирается скоро ехать в Москву по своим дипломатическим делам, хотел о чём-то поговорить с тобой.
– Зайду, Аня, зайду милая, – ответил я, – лучше скажи ему, пусть ко мне приедет на улицу Ракоши, с отцом и братом познакомлю, тем более он знает где я живу.
Аня многозначительно посмотрела на меня и радостно выдохнула:
– А у меня в понедельник экзамены по русскому языку. Вот так.
– А на базе каких литературных произведений ты изучаешь русскую речь? – спросил я Энико.
– Произведения Достоевского, – ответила Энико, – я же учусь на филолога-русиста в Будапештском университете имени Этвёша.
– А, вот оно что! – Возрадовался я, – так тебе, как русисту, надо ещё и «феню» знать, вдруг на экзамене спросят?
– А что это такое, сленг? – удивленно спросила Энико.
– Да, язык, сформировавшийся на Руси в эпоху средневековья и первоначально использовавшийся офенями – бродячими торговцами. Это язык для общения – «не для чужих ушей», который впоследствии был перенят уголовной средой, – ответил я, – вот, например: «По фене ботал, права качал, по тыкве схлопал и замолчал».
Энико громко рассмеялась:
– Ну, ты дурашка, «буквицы сии зело многочисленны, притом тяжек труд нам разбирать их», – на древнеславянском ответила мне Энико, и мы искренне расхохотались над неожиданной концовкой нашего поединка заумности.
Глава третья
Из Секешфехервара в Будапешт
«Суть не в дороге, которую мы выбираем;
нас заставляет выбирать дорогу то, что внутри нас»
О. Генри
То, что было связано с СССР и его вооруженными силами, исполнявшими интернациональный долг по Варшавскому договору, ушло в забвение, и мало кто об этом помнит. А в восьмидесятых годах прошлого столетия военные просто выполняли свою работу, и следует отметить, очень даже неплохо. В зиму 1986 года, в январе, Восточную Европу накрыл циклон, в буквальном смысле этого слова, завалил Венгрию снегом. По ощущениям, высота снежного покрова доходила до 2-х, а то и до 3-х метров. Теплолюбивые и привычные к мягкой европейской зиме, мадьяры оказались технически неспособными бороться с зимней стихией. Хуже всего дело обстояло с автотранспортными коммуникациями. Население городов было отрезано друг от друга сплошными сугробами на автомобильных дорогах. Железнодорожное сообщение прервано между основными городами. Населённые пункты оказались в полной изоляции от возможности снабжать их продуктами питания. На венгерском горизонте замаячила голодная зима.
По решению командования ЮГВ на все виды мадьярских дорог были выведены сотни единиц инженерной техники. Наши солдаты и офицеры пробивали дороги в снежных заносах, освобождая от зимнего плена людские селения. Доходило до того, что беременных венгерских женщин доставляли в роддомы на БМП. А хлеб с полевых хлебозаводов отвозили в близлежащие селения. И всё это делалось безвозмездно, не за награды – интернациональная взаимовыручка. Сами венгры об этом, наверное, уже и не помнят – они забыли всё это буквально через пару лет. И в девяностых годах советских военных провожали в Союз уже, как оккупантов, на стенах домов, и везде, где было возможно, венгры расклеивали плакаты – затылок с фуражкой и надпись: «Elvtrsak, menj haza!»18.
Коротка человеческая память. И всё же приятно было вспоминать, что среди наших военных в Венгрии были не только дезертиры, плохие водители и спекулянты. Были и добрые отзывчивые люди, готовые на самопожертвование и благородные поступки. И таких было большинство.
Участок европейского маршрута Е71, который соединяет столицу Венгрии – город Будапешт, и административный центр медье (графство) Фейер – город Секешфехервар, необходимо было преодолевать, по правилам дорожного движения по автобану на скорости не менее 100—160 км/час. Однако наш военный ЗИЛ-131 с кунгом, на котором я решился добраться до Будапешта, мог развивать по трассе скорость до 85 км/час, не более. Командирская «Волга» не смогла вместить в себя всех офицеров старшего сословия и мне, как заместителю начальника ПТО, пришлось договариваться со старшим машины, так называемого «Студебеккера», начальником ЦМС, старшим лейтенантом Разумовским.
Я окинул взглядом территорию центральных материальных складов и понял, что молодежь уже уехала на экскурсию, а народ постарше рассредоточился в своих «каптёрках». Разумовского я отыскал в «прорабке» на территории ЦМС, где он со своим помощником, прапорщиком Аусом – эстонцем по происхождению, с загадочным видом что-то готовил на огромной сковороде.
– Вечер добрый вам в каптёрку, – поприветствовал я искусных поваров в военной форме и, втянув носом изумительный запах жареного мяса, спросил:
– По какому случаю сабантуй? И что за вкуснятина у вас готовится на сковороде?
– А вот, – ответил мне Разумовский, – прапорщик Аус отловил на территории базы великолепного кролика, которого мы буквально скоро будем кушать.
– Да, тут этих кроликов видимо-невидимо, – добавил прапорщик, нарезая армейским штык-ножом головку лука крупными кольцами, – под нашими складами на территории столько нор нарыли, что не сосчитать. Вот, под вечер, к ужину, и достаем по одному, – высказался прапорщик, поигрывая ножом, который в его огромных пудовых кулачищах казался просто детской игрушкой.
На столешнице офисного стола находились пара бутылок польской водки «Балтика» и армейская тарелка с нарезанными дольками венгерского сладкого перца.
– Ты что, на экскурсию не поехал? – Спросил меня Разумовский, – тогда прошу к нашему шалашу.
– Спасибо за приглашение! – Я снял фуражку, подошел к столу и нарезал белый мадьярский круглый хлеб, который проще было разломить руками на ломти, чем резать ножом, настолько он был свежим и бесконечно мягким.
– Мне в Будапешт надо, – продолжил я разговор, – только не знаю, на чём добираться? Не хотелось бы с автовокзала ехать. Может, у нас с базы какая-либо техника идет на Будапешт?
– Не переживай, Сева, – произнес Разумовский, – переворачивая распятого кролика на чугунной сковороде, – поедешь на ЗИЛ-131, отвезёте баллоны с кислородом на объект в южную группу, мне как раз старший машины нужен. Возьми с собой накладные на столе, которые я выписал, а пока прошу к столу, перекусим на скорую руку.
Выпив пресловутую польскую «Балтику» и закончив венгерский сливовый самогоном с невыносимым амбре, нас потянуло на разговоры:
– Игорь, – спросил я Разумовского, – а ты помнишь, как сюда приехал служить, ты же более опытный и раньше меня прибыл в Южную группу? В каком году ты приехал?
– Я приехал, дай Бог памяти, – почесал затылок Разумовский, – да, в аккурат в 1985 году, как раз в это время Горбачев ввёл свой пресловутый Указ о борьбе с пьянством, и в связи с этим наш выпускной банкет был весьма ограничен в питие. В Союзе нас очень тщательно инструктировали в вопросах распития крепких напитков, некоторые «политруки» и «молчу-молчу» – это начальник особого отдела, если ты не знаешь. Грозили страшными наказаниями за ослушание и игнорирование решения партии и правительства. Мы, будущие офицеры, надо сказать, весьма волновались. Никто не хотел рисковать будущей карьерой военного. Поэтому наш сабантуй на выпускном прошел достаточно скромно, по сравнению с предыдущими годами, – предался воспоминаниям старший лейтенант Разумовский, прикурив импортную сигарету.
– Затем небольшой отпуск, предписание, Киевский вокзал, и вот, я уже пассажир поезда «Москва-Будапешт». О, этот знаменитый поезд многие помнят – самый веселый поезд министерств путей сообщения. Я ехал со своими однокашниками по выпуску, ну, вы их не знаете. Буквально через пару часов мы собрали в нашем купе – человек десять. Кто это были? Да, молодые лейтенанты со всех вузов нашего необъятного Союза, военные из совершенно разных родов войск. Ребята умные, нагловатые, крепкие и уверенные в себе – будущие карьеристы. Попивали водочку, кушали родительские НЗ, звучала гитара, песни. Родину мы любили одну на всех, независимо от национальности. Хит-парад возглавляла песня Александра Дольского «Господа офицеры, я прошу вас учесть, кто сберег свои нервы, тот не спас свою честь». В соседних купе никто не возмущался нашим поведением, хотя некоторые гражданские лица тоже пировали с нами, – вспоминая, Игорь, сделал паузу и продолжил, – ранним утром мы прибыли в Будапешт под крышу вокзала Келети. Головушка требовала пивка и хорошего сна. Встречали традиционно – военный патруль и пару офицеров из штаба ЮГВ. Практически строем нас провели к автобусам на глазах огромного количества венгров, которые не обращали на строй никакого внимания – видно к этому давно привыкли. В два автобуса с военными номерами набилось огромное количество военных – больше 50 человек. Старший офицер приказал закрыть шторки на окнах автобуса, и мы тронулись в Южную группу войск – в штаб группы. Несмотря на запрет, мы смотрели через окна, отодвинув шторки, на городские пейзажи совершенно другой страны. Великолепной красоты архитектура, иностранные машины, совершенно иначе одетые люди, чем наши сограждане. Возле какого-то здания старинной архитектуры стояла молодая пара и, на виду у всех, застыла в длящемся поцелуе. Для нас это был шок. Молодые женщины, идущие по тротуарам, были одеты в модные джинсы и футболки, под которыми не наблюдалось нижнего белья. Сейчас с улыбкой вспоминаю это, но тогда, был просто потрясен.
Слушая откровения Игоря, я вспоминал свой первый приезд в Будапешт. Прилетев в Домодедово с огромным чемоданом, добрался до Павелецкого вокзала на электричке. Затем выйдя на привокзальную площадь, а я был экипирован в военную форму по полной программе, сразу же был окружён таксистами разных мастей, предлагавших свои услуги. Сев в первое предложенное такси, я сказал водителю:
– До Киевского вокзала.
– До Киевского? – Переспросил меня таксист, – наверное, за границу едете, товарищ капитан?
Для таксистов, как я понял, все военные в морской форме были капитаны.
– Да, заграницу, – ответил я, глядя через лобовое стекло на многорядный железный поток, заполонивший кольцевую магистраль.
– Тогда, вот вам мой совет, – продолжал таксист, уверено перестраиваясь из ряда в ряд, двигаясь по трассе, не сбавляя скорости.
– Мелкие деньги потратьте в Москве, а крупные, номиналом 25, 50 и 100 рублей, разменяйте на червонцы. За границей только наши червонцы в силе!
Последовав совету таксиста, я привел в порядок свой финансовый номинал в необходимое соответствие в привокзальных киосках Киевского вокзала. Получив в военной кассе проездные документы, оплаченные Министерством обороны в направлении столицы дружественного нам государства, я расположился в зале ожидания. Подвергаясь неоднократным проверкам военного патруля, тщательно изучавших мои воинские документы и командировочное предписание, я всё-таки дождался своего поезда «Москва-Будапешт» и, взобравшись в вагон, расположился в купе согласно железнодорожному билету. Со мной в купе ехал в Будапешт седовласый мужчина приятной наружности лет пятидесяти.
– Бела Васс, – представился он – дипломат.
– Сева, военный, – ответил я на его приветствие, – еду к месту службы в Будапешт
– О, отлично! – Сказал Бела, – я выкупил купе полностью, потому, что везу много полезных вещей. Видно произошла какая-то накладка, раз вас подселили ко мне.
– Да, возможно, это несогласованность действий военной и гражданских касс, – высказался я, рассматривая множество красивых коробок, заполнивших полки второго яруса купе.
– Бела, а вы едете в Будапешт домой? Я, так понимаю, вы, не смотря на славянское имя, венгр по национальности?
– Да, вы правильно догадались, Сева, еду в Будапешт, домой. Надо дочку студентку проведать. Я живу в Будапеште, а работаю в Международном инвестиционном банке, в штаб-квартире расположенной в Москве. Мы предоставляем кредиты для развития национальной экономки стран-членов МИБ, это Венгрия, ГДР, Польша, Румыния, Чехия, Советский Союз, и, по-моему, Монголия, если мне не изменяет память.
Так я познакомился с Белой, отцом Энико Васс.
Очнувшись от раздумий, я отказался от предложения Игоря и Ауса пойти в таверну для усугубления веселого настроения, памятуя наши прошлые посиделки с гитарой и прекрасными мадьярками в той злополучной таверне «Ahol a kutyk»19, из которой нас неоднократно и настойчиво выпроваживал хозяин корчмы, дабы мы не отпугивали клиентов своей военной формой и громогласным песнопением военных маршей под расстроенную гитару. Взяв накладные и поблагодарив хозяев за трапезу, двинул по прямой к грузившемуся кислородными баллонами «Студебеккеру».
- ***
…Мои воспоминания прервал голос диктора зарубежных новостей по телеканалу «Euronews»: «…и еще одно криминальное событие дня: «Древние артефакты обнаружены в грузовике на границе Венгрии. По оценкам специалистов они могут датироваться девятисотым годом до Рождества Христова, а вся коллекция оценивается в сумму около миллиона долларов», – заявили представители венгерской полиции. – «По данным полиции – это неизвестные мировому культурному сообществу бронзовые артефакты, в том числе: бронзовый шлем, маленькие колокольчики, сбруя, римские монеты и ещё более ста предметов старины. При расследовании установлено, что ни один из обнаруженных предметов не является музейной или частной коллекцией. По мнению экспертов, такое количество артефактов не могло быть обнаружено в могиле Урарту, эти предметы были изъяты из других курганных могильников и, возможно, проданы кладоискателями. Согласно заявлению венгерской полиции, водителю предъявлено обвинение в сбыте краденого. Все найденные предметы старины в настоящее время хранятся в музее изобразительных искусств Будапешта».
«Интересно получается, вот и у Ольги тоже старинный бронзовый крест». – Почему-то подумалось мне. – «Но, судя потому, что он церковный и патриархальный, то у него совсем другая история. Крест, с двумя перекладинами, как геральдический символ, был засвидетельствован в Византии, и был воссоздан на печати крымского города Херсонеса, а потом, позже, он появляется в Великоморавской державе, и ни как символ государственной власти, а скорее, как личный княжеский знак». – Я вспомнил лекции нашего преподавателя по истории искусств. – «После падения Великоморавской державы и перехода земель под власть Венгрии, патриарший крест начинает использоваться в венгерской геральдике.
«Нет, это не геральдический крест «барьбье», – в моей памяти всплыли знания, полученные на лекциях в институте, – «он был известен в венгерском королевстве как символ наследия гуннов и имел совсем другую форму, и не погребальный инвентарь курганов, что на севере венгерской равнины. Патриархальный крест это символ православной церкви, его еще называют католическим крестом кардинала с двумя перекладинами, и отличается от обыкновенного католического креста тем, что по распоряжению Понтия Пилата была введена дополнительная верхняя перекладина, которая представляла собой доску для надписей. Судя по тому, как описала его Ольга, это не лорранский крест, на котором верхняя и нижняя перекладины размещаются на равном удалении от концов вертикали. Откуда, откуда он появился? Скорее всего это «новодел»! Интересно было бы взглянуть на него, если он двухсторонний, то отпечатан ударным прессом с двух сторон, и тогда это точно – «новодел», хотя… Да, вот задачку мне подкинула госпожа Олейникова. Интересно, как её девичья фамилия, может я с ее отцом где-то пересекался в ЮГВ? Может быть, это крест 1864 года и принадлежит какому-нибудь православному церковному братству, возникшему на западнорусских земляхещё в 15 веке супротив принудительной «мадьяризации и окатоличивания» православного населения. Надо спросить у Ольги, есть ли на кресте дополнительная нижняя доска и изображение святых Кирилла и Мефодия? Именно с Византийским влиянием и миссионерской деятельностью Кирилла и Мефодия связано появление патриаршего креста в Великоморавской державе. Да, загадка. Был бы крест сейчас в наличии, можно было показать его какому-нибудь специалисту по историческим артефактам, который смог бы точно определить редкость старинного бронзового изваяния. А может все гораздо проще – это старинный бронзовый крест киотный, старообрядческое «распятие Христово» девятнадцатого века. Старинные бронзовые кресты, старинные складни, иконы производились именно старообрядцами в мастерских-медницах. Их изделия раскупались последователями старообрядчества и ревнителями новой веры, но почитались и теми и другими одинаково, как православные святыни. Вполне возможно, что этот антикварный предмет – старинный подлинный крест, бытовавший в народной среде более ста лет назад, предмет любимый, намоленый, и привезен из Венгрии как сувенир. Я думаю, это никакой не исторический артефакт. Исторические артефакты – это то, что было раскопано в могильных курганах. Но, все равно жалко, что его украли».
Ольга приехала внезапно, когда ее никто и не ждал. И хотя работы, связанные с ремонтом автомобиля были закончены, ещё нужно было немного подождать, пока краска высохнет. Электрический звонок в диспетчерской зазвенел резко и неожиданно, когда она нажала кнопку, висевшую возле входных ворот. Я её проглядел, потому что, как раз в момент ее приезда находился в боксе, направляя мощный поток тепловой энергии прожектора на свежевыкрашенный фрагмент передний дверки автомобиля. Диспетчер проводил Ольгу в гараж, где я заканчивал ремонт.
– Здравствуйте, Сева! – Её голос прозвучал зазвонисто, многократно повторяясь в бетонных перекрытиях бокса. – У Вас тут хорошая акустика, можно даже песнопением заняться.
От неожиданности я выронил из рук баллончик с автомобильной краской.
– Здравствуйте, Ольга! – Взаимно поприветствовал я её. – Вы приехали без предварительного звонка, а я только завтра хотел вам позвонить.
– Мне почему-то показалось, что моя «лайбочка» готова и можно уже её перегонять, хотя, честно говоря, у меня сегодня ещё кое-какие дела в городе незакончены.
– А мне нужен сегодняшний день и ещё ночь, и завтра с утра можно выезжать. Вам придётся где-то переночевать эту ночь.
– Это не проблема – найду гостиницу…
– Зачем искать, приезжайте вечером сюда – я в эту ночь дежурю, и если Вы не побрезгуете, можете переночевать в диспетчерской. У нас прекрасная двухъярусная кровать, так что верхнее место Ваше.
– Спасибо, какой Вы молодец, такой заботливый, я обязательно воспользуюсь Вашим приглашением, а верхняя полка для меня не предмет обсуждения – я в поездах постоянно выбираю верхнюю полку, мне даже нравится – никто не мешает.
– Ну, и ладненько, всё порешали, так что, можете заниматься своими насущными проблемами, а вечером прошу сюда, на стоянку: попьём чайку и вы ляжете спать, а я немного подежурю, дождусь сменщика и с утра поедем. Вы же не против, если я перегоню Вашу машину?
– Нет-нет, Сева, я не против – всё как договорились. Сколько денег я должна за ремонт?
– Знаете, Ольга, почему-то у меня нет желания брать с вас деньги за ремонтные работы, а за новую шаровую опору и баллончик краски надо будет заплатить – я деньги брал из кассы. У диспетчера посмотрите чек, там указано, на какую сумму все это куплено.
– Вы просто душечка, ещё раз Вам большое спасибо! Поеду в город, где тут автобусная остановка?
– Так, подождите, давайте я Вас отвезу, мне всё равно сегодня здесь делать нечего, тем более, что моя смена только вечером, если вы конечно не против.
– Да, я не против.
– Потом, вместе вернёмся обратно, если у Вас, конечно, нет других планов.
– Да-да, прекрасно!
– Тогда идите к машине, Вы ее, наверное, ещё не забыли.
– Это та самая «камри», на которой меня встречали?
– Да, Ольга, та самая – ничего в этом мире не изменилось, а я вымою руки и переоденусь.
Ольга вышла из бокса, открыла дверку машины и села на переднее пассажирское кресло. Я достал чистую ветошь, плеснул на неё из канистры немного бензина и начал тщательно оттирать руки от въевшейся краски, краем глаза поглядывая за Ольгой. Она, надавив на клавишу электроподъемника, опустила тонированное стекло в автомобиле, и, порывшись в сумочке, извлекла «навороченный» гаджет.
Только я уселся на водительское место, как зазвонил телефон. Рингтон моего телефона был звонкий, как у механического будильника. Вздрогнув, Ольга оторвала взгляд от своего гаджета и заметила:
– Сева у вас такой пронзительный звонок на телефоне установлен, что «мертвого разбудит».
– Издержки профессии, Ольга, иногда на дежурстве засыпаешь и громкий звонок просто необходим. Сейчас одну минуточку отвечу: «Алло, говорите слова, только хорошие, я внимательно слушаю».
– Сева, привет! Ты на службе? – Я узнал голос Степаныча.
– Да, на службе, вернее, вечером заступаю, а сейчас мне нужно съездить в город по просьбе одной миловидной дамы.
Ольга посмотрела на меня и улыбнулась.
– Я тебя поздравляю! Наметились какие-то сдвиги в холостяцкой жизни?
– Степаныч, какие там сдвиги, работаю с клиентом, вернее с клиенткой.
– А как зовут твою клиентку? – Голос Степаныча заметно оживился.
– Что значит, как зовут?
– Ну, имя у твоей клиентки хотя бы славянское или опять, как всегда.
– Степаныч, ты меня ставишь в неловкое положение. Я сейчас не могу говорить, – добавил я шёпотом.
– Ладно, Сева, давай, пока, я тебе потом перезвоню.
– Будь здоров, Степаныч, удачи! – Я выключил телефон и положил его в нагрудный карман полупрозрачного батника. – Ну что, Ольга, вперёд и с песней?
– Давайте поедем, а песни кто будет петь – Вы?
– О, нет, я лучше включу магнитофон. У меня есть прекрасные записи Хворостовского. Вы любите классическую оперу?
– Я, оперу? Не знаю, мне почему-то больше нравится Меладзе.
– Меладзе у меня нет, хотя он мне тоже нравится, а вот Хворостовского послушаем.
Я завел двигатель, включил музыку, и мы медленно выкатились за ворота стоянки.
– Теперь я весь в вашем распоряжении, говорите, куда ехать.
– Мне нужно на автомобильный рынок, хочу посмотреть ценник на японские автомобили.
– Ёлы-палы, как я сам не догадался. Ваше увлечение автомобилями это хобби или бизнес?
– Какое это может быть хобби, конечно, бизнес, единственное, на чём можно сегодня реально заработать. Перепродажа автомобилей, оформление страховки, перегон до места назначения – вот тот небольшой перечень услуг, которыми я, как индивидуальный предприниматель, занимаюсь.
– О, так Вы индивидуальный предприниматель?
– Сева, давай без иронии.
Я вдруг почувствовал, что Ольга непроизвольно пытается перейти на «ты».
– Я нисколько не иронизирую, наоборот, считаю, что это здорово, когда у человека есть предпринимательская жилка.
А что, у Вас её нет?
– Знаете, Оля, – я тоже попытался максимально упростить наши взаимоотношения, – она у меня была и довольно-таки серьезная. В своё время, я занимался очень крупными проектами, даже состоял учредителем в одной небольшой частной компании, но это было давно, ещё в девяностые годы.
– И чем занималась компания? – Продолжала пытать меня Ольга.
– Занималась оптовыми поставками, так сказать, продуктов питания, используя все виды наземного, воздушного и морского транспорта. Но это в прошлом. Компания ликвидирована, деньги «попилены», а соучредители разбежались, кто куда, в основном на запад России.
– А ты, Сева, остался здесь? – Ольга опять попыталась, как бы невзначай упростить отношения.
– Да, я остался здесь, может быть, поднакоплю деньжат и уеду в Анапу – к солнцу, к морю, на горячий песочек, не знаю. А пока, у меня внутри полная апатия ко всему этому частному бизнесу и предпринимательству.
– Что так, Сева?
– Да, вот, как-то так, Ольга. Ладно, не будем отвлекаться, едем на рынок.
– Хорошо.
- ***
Выехав за ворота ЦМС на трёхосном ЗИЛ-131, управляемом сержантом срочной службы, мы проехали мимо нашего военного отряда, который располагался слева от дороги и стихийного футбольного поля на поляне справа. Дорога повернула вправо и тут же, с правой стороны, открылся вид на знаменитый венгерский завод, изготавливающий автобусы марки «Ikarus».
Читать бесплатно другие книги:
