Мечта хранимая. Цикл «Мечтатели» Виксар

Не открывая глаз, я махнул рукой, пытаясь безмолвно сообщить нарушителю покоя, что о нём думаю, и лёг чуть выше. Однако через минуту пелену дремоты вновь разорвал ударивший в лицо лучик света. В принципе, логично, солнце поднимается, угол падения меняется…

Застонав, я снова предпринял попытку скрыться от наступления дня – перевернулся на другой бок.

Минута…

– Да что ж такое!

Снова этот луч! Откуда?!

Слева, со стороны двери на меня хитро глядел ответ. Им являлось моё ездовое животное, держащее в зубах за одну из боковых ручек начищенный до зеркального блеска бронзовый поднос, на которых обычно приносили завтрак. Собственно, его зеркальным свойством умная, но от этого не менее противная зверюга и воспользовалась.

Поискав глазами, я обнаружил и сам завтрак – бутерброды были аккуратно свалены на столе. Разве что чайник тигру удалось переставить; наверное, перенёс, уцепив зубами.

Да уж, спать мне сегодня точно не дадут. Вот что со зверями голод делает.

Пришлось вставать. Выйдя на балкон и оценив по ощущениям температуру, я вернулся и взял вместо обычной рубахи другую, чуть короче и легче: день обещал выдаться очень тёплым, если не жарким.

Тигр по-прежнему сидел в стороне и наблюдал за моими перемещениями, никак не реагируя на их нарочитую растянутость; будет знать как будить.

Снова скользнув взглядом по столу, я вдруг почувствовал, что забыл о чём-то. Интересно, почему стол? Какие-то дела?.. Ещё один, более внимательный взгляд ничего не дал. Ладно, потом вспомню.

– Эй, тигровое, подходи.

Положив поднос на оставшуюся незастеленной постель, зверь приблизился. Понюхал предложенный бутерброд с копчёным мясом, входивший как в мой рацион, так и в его, зевнул и пошёл обратно к двери.

– Вот гад! – возмутился я. Тот, не поворачиваясь, спокойно повёл хвостом, показывая, что думает о данном заявлении. Это он, значит, меня просто так разбудил, из вредности, а не из-за голода!

– В следующий раз на кашу посажу, – мрачно пообещал я, жуя свою часть завтрака. – На манную.

Наглое животное легло на спину и, смотря на меня снизу вверх, высунуло и показало язык. Я не выдержал и улыбнулся. Потом сел на пол, опёршись спиной о стол.

– Ладно, свинка полосатая. Какие есть мысли насчет дня? – тигр не ответил, но продолжил смотреть. – Сегодня праздник вообще-то.

Зверь на несколько секунд задумался, потом недоумённо дёрнул ухом.

– Как, ты не знаешь? Выходной, называется.

Хм… А может, и правда, организовать праздник? Уж о чём, а о таких вещах я совсем не думал, когда создавал страну.

Только как бы его назвать? В честь чего, в смысле?

Взгляд рассеяно скользил по комнате, подыскивая вещь, ради которой можно было бы устроить праздник. Фестиваль подносов?.. Нет уж, не сегодня. Праздник мебели?.. Туда же. День белого цвета? День солнца? Вот, уже ближе. Хотя поклоняться природе – оставим эльфам…

Воспользуемся подсказкой.

– Эй! – Я точно помнил, что пара гвардейцев всегда находилась неподалеку от моей комнаты. Вот только напрочь не помнил, как их зовут. И, более того, – давал ли я вообще им имена. – Эээ… Служивый! – я пощёлкал пальцами.

Ну, можно и новые дать, вряд ли они обидятся.

– Меркуцио! – заорал я первое имя, всплывшее в памяти, подкрепляя его потенциалом.

Из коридора послышался топот, и на пороге появился гвардеец в форменном обмундировании, которое на сегодняшний день представляло сиреневый плащ поверх кольчуги и выглядывавшую из-под последней красную рубаху.

– Да, князь? – поклонился он.

Меркуцио? Ничего себе, откопал…

– Я решил устроить празднество. Как ты думаешь, к чему его приурочить?

– Ох ты ж. Сейчас придумаю… – теперь уже его взгляд пошёл бродить по комнате в поисках вдохновения. Я терпеливо ждал, переключившись на завтрак.

Когда в комнате во второй раз ничего интересного не обнаружилось, гвардеец, задумавшись, опустил голову, но вдруг резко поднял её и радостно воскликнул, заставив меня поперхнуться от неожиданности:

– Знаю, ваша светлость! День мечей! Военный праздник!

Похоже, его взгляд упал на висящий на боку меч. Ну, почему бы и нет.

Так, День мечей – это похоже на парад. Но для парада у меня есть только гвардия… Между прочим, хороший повод натянуться, наконец, на создание армии.

– Отлично, Меркуцио! Сегодня будет День витязя. Иди распорядись, чтобы…

На главной, дворцовой площади собралась приличная толпа. Никого не приводили насильно; увидев появившиеся на каждом углу плакаты с призывом собраться для празднования Дня витязя, первого праздника в княжестве, абсолютное большинство жителей столицы решило отложить повседневные мелочи ради неожиданного зрелища.

Я стоял на балконе дворца, возведённом всего пару часов назад, облокотившись на перила. Первое обращение… Было жутко неуютно. Хоть и князь, первое лицо государства – а всё равно никуда не денешься от боязни сцены. Причём обычной-то сцены я, вроде как, не боялся. По крайней мере, так считал. А вот выступать перед населением целого города – такого испытывать ещё не приходилось.

– Всё хорошо, ваша светлость? – сзади неслышно подошёл гвардеец и остановился за порогом, ожидая распоряжений.

– Да, спасибо. Всё нормально. – Руки, однако, начинали предательски подрагивать. – Просто… дико непривычно, – я с надеждой посмотрел на солдата.

– Почему непривычно? – удивился тот. – Вы ведь не первый раз выходите к народу.

– Не первый?..

– Ну, конечно! Сколько вы уже правите.

– А… Ну да.

При создании населения страны каждому была вложена в голову уверенность в том, что княжеству непредставимо много лет. Как этот тезис трансформировался и как его объясняли для себя конкретные люди, пока оставалось загадкой, да и особо меня не занимало: работает задумка, и ладно. Всё лучше, чем объяснять целому народу, откуда он появился, особенно если делать это честно.

– Ладно, что-то я и правда, отвлёкся, – буквально заставив себя перейти с нервозности на азарт, я ухмыльнулся.

Время пришло!

Я обернулся к площади, посмотрел на толпу в несколько тысяч человек… и отвернулся обратно.

Фантазия забилась в угол сознания вместе с уверенностью. Да что ж такое!

Глубоко вздохнув, обернулся во второй раз. Главное – начать… С чего начинать?!

– Мой народ! – знакомым по фильмам движением я распростёр к людям объятья, внутренне обалдевая от самого себя.

По сравнению с шумом внизу это было очень, очень тихо. Некоторые, конечно, заметили моё появление и затеребили рядом стоящих, но сильно ситуация не изменилась.

Рупор, что ли, создать? Нет, это совсем по-идиотски будет выглядеть…

Короче, пусть за это стража отвечает.

По бокам от лестницы главного входа во Дворец появились две напольные трубы в виде стоящих на задних лапах железных медведей в натуральную величину. Караульные, повинуясь второму мыслеприказу, загудели в них. Народ завертел головами в поисках источника звука; наконец-то стала устанавливаться тишина.

– Мой народ! – повторил я чуть бодрее, чем в первый раз. Народ ждал. – Я… эээ… В общем, я, как вы уже знаете, решил организовать первый общенародный праздник.

Внизу послышался ропот, заставивший меня снова сникнуть. Это что получается, страна существует многие века, а праздников не было ни одного?

Да пусть и так! Плевать!

– А раз он общенародный, значит, должен быть связан с народом! Верно? – пыл злости на самого себя сразу настроил на общение с массами.

Одобрительный шум подтвердил, что верно.

– А что самое главное для государства?

– Хлеб!

– Деньги!

– Люди!

Забавно, каждый класс прославляет своё. Интересно, кто там крикнул про людей?

– Есть ещё кое-что. Одна из главных опор государства – его армия. Люди, которые годами совершенствуются в воинском мастерстве, чтобы в нужный момент, когда нападёт враг, взять и вышвырнуть его с нашей земли туда, откуда пришёл! Верно я говорю?

– Да! – откликнулась толпа.

– Так что, честно будет дать право первого праздника им, нашим защитникам?

– Да!

– Значит, сегодняшний день я объявляю Днём русского витязя и посвящаю его всей дружине и всей гвардии княжества! Ура!

– Ура! – загремело внизу.

Отлично, я сделал это! Поверить не могу!

– Всего через несколько часов здесь, на главной площади, пройдёт парад наших доблестных войск, а после этого будут устроены гуляния! Так что прошу пока разойтись – здесь будут вестись приготовления!..

…А вообще получилось не так уж и плохо, – подумал я. Судя по ни на что не похожим ощущениям, сделан ещё один шаг по пути успешного правителя.

Примерно треть площади – серединная часть – была огорожена узорчатой металлической оградой высотой немного ниже роста взрослого человека. Остальное пространство заполнили горожане – разогнанные погулять до начала, они вскорости вернулись и заняли практически все места. Однако, предвидев такой вариант, я сделал хитрость: огороженная часть площади сейчас находилась по уровню ниже, чем другие две, и последние, располагаясь под углом, образовали что-то вроде небольшого каньона. В итоге даже самые дальние ряды получили нормальный обзор.

Мы с Орой сидели в окружении охраны на трибуне, возведённой напротив входа на территорию дворца. Осматривая площадь, я всё прикидывал, что хорошо бы добавить, а что убрать; инферналка безмятежно сидела рядом, думая о чём-то своем. С утра она делала вид, что вчера между нами не состоялось никакого разговора, и меня это вполне устраивало.

Я дал знак начальнику гвардии: можно начинать. Тот передал кому-то дальше, и через минуту на площади раздались первые звуки музыки, мерный колокольный звон. Народ стал затихать и оглядываться в поисках невидимых инструментов. Вскоре те были обнаружены на крышах высоких каменных домов, окружавших площадь, где появились специальные надстройки.

Ещё через несколько минут вступил оркестр, расположившийся по левую сторону от меня на трибуне. Когда застучали барабаны, на площади появились войска.

В деле создания армии я решил руководствоваться больше не исторической достоверностью, а сугубо практичными рассуждениями. Не то чтобы это сильно повлияло – и о военном деле, и о древней культуре мои знания были сугубо поверхностными, но главное – вывести принцип и придерживаться его. Любой завалящий план лучше его отсутствия; жаль, не помню, кто это произнёс и по какому поводу.

Первыми шли копейщики. За их основу были частично взяты знаменитые фаланги Александра Македонского: первый ряд нёс копья толстые, чем-то смахивающие на дубины, следующий – более тонкие и длиннее, третий – ещё более, и так до конца. Лица воинов скрывались под сплошными шлемами каплевидной формы, имевшими только щели для глаз. Основная броня представляла собой двухслойные кольчуги из толстых колец, на руках – стальные наручи и кожаные перчатки, на ногах, соответственно, – стальные поножи и кожаные сапоги, обитые металлом.

Насколько я понял, основные черты своих вооружённых сил здесь выбрали так: римские – мобильные и решительные, принимающие на себя основные удары и сковывающие противника. Армия (если это можно было называть именно так) Братства сумрака – точная и смертоносная, ищущая уязвимые места и бьющая в первую очередь по ним. Мне не симпатизировал в полной мере ни один из этих вариантов: обстоятельства бывают разные и часто исход боя зависит только от численности войск, – так что я решил пожертвовать скоростью собственных солдат в пользу их силы и защищённости. Результат полностью оправдал предварительные ожидания: для дальних непрерывных походов моя армия вряд ли сгодится, а вот чтобы неспешно добраться до одной конкретной позиции и взять её за установленное время или наоборот, удержать имеющуюся, она подходила идеально.

За несколькими полками копейщиков прошли меченосцы с каплевидными же щитами от горла до колена и большими мечами. За ними – полк лучников в облегчённой броне, тяжёлая пехота с двуручниками, арбалетчики… Был один полк, который я всё же оставил для быстрого реагирования, – воины в лёгкой защите с двумя топорами, обученные использовать их как для ближнего боя, так и для метания.

Когда вся пехота промаршировала, музыка на несколько секунд стихла, а потом к играющим присоединились флейты – и показалась конница.

Коней пришлось изначально делать тяжеловозами, но оно стоило того. Тяжёлая кавалерия вооружалась булавами на длинных рукоятях, кистенями, простыми саблями, копьями – хватало всего.

Выход каждого полка толпа сопровождала восхищёнными возгласами и рукоплесканиями. Неудивительно, это была армия воистину сокрушительной силы. Единственное, что немного огорчало: хоть среди земных армий средневековья равных моей не было и близко, здесь у всех такие же возможности, как и у меня.

Армейская часть парада закончилась, однако на очереди стояла отдельная от армии структура – гвардия, которую я тоже не мог не продемонстрировать. Гвардейцы, одетые не в боевые доспехи, а в парадные красные кафтаны, ехали верхом и не просто пересекали площадь, а гарцевали. Толпа восторженно зашумела.

По команде командира весь передний отряд из примерно двухсот человек одновременно поднял лошадей на дыбы и прошёл так несколько метров, вызвав новые овации. За ним это повторило следующее подразделение, третье, и так до конца. Далее своеобразную «волну» повели с поворотом коня на дыбах на триста шестьдесят, с поднятием коней и салютованием оружием… Ближе к концу я подумал, что компенсировал себе все несовершённые в детстве походы в цирк.

Наконец, прошла и гвардия, и парад в самом деле завершился. Поднявшись, я объявил:

– Всё! Приходите через час на гулянья!

– На парадах ведь должны быть знамена и штандарты?

– Должны. Но я ещё не придумал себе герб, – я развёл руками.

– По-моему, герб это первое, что нужно придумывать, – категорично заявила Ора.

– А у тебя он есть?

– У меня и страны-то нет.

Опять двадцать пять…

Мы снова сидели на трибуне, ожидая теперь уже начала гуляний. Если к программе первого акта я свою руку хоть сколько-то приложил, то второй решил полностью отдать на откуп специально для этого созданному профессионалу, которого я для себя обозначал как «герольдмейстер».

Разделительная ограда и «каньон» исчезли, теперь выделен и огорожен был только большой квадрат со стороной около пятидесяти метров, имевший в общей сложности восемь входов. Здесь планировалось основное развлечение – соревнования, в том числе с участием дружинников и гвардейцев.

Внутрь квадрата вошёл гвардеец: рыжий, среднего телосложения, с аккуратной бородкой. Парадную форму он не сменил и не надел никакой защиты, но как будто вовсе не тяготился этим; беззаботно помахивая двумя деревянными мечами, которые нёс за перевязи, он не торопясь дошёл до середины, осмотрелся и воззвал:

– Ну что, народ русский, столичный, позабавиться хотите?

Толпа оживилась.

– Прям так хотите? И силушкой, небось, помериться хотите?

– Хотим!

– А не боитесь?

– Кого, тебя что ли? – один из мужиков, стоявший прямо у ограждения, переорал общий гул.

– Зачем меня, это я вас боюсь – вас вон сколько, а я один! Задавите, поди!

Люди засмеялись. Тот же мужик крикнул:

– Не бойся, сильно лупить не будем!

– Вы меня заинтриговали, – резко сменив стилистику общения, гвардеец дал понять, что подготовительная стадия закончена. А затем, плавно крутанувшись на каблуках, возвестил: – Бои на мечах!

Толпа ответила шумом энтузиазма.

Отделив одну перевязь, он направился прямиком к хвалившемуся.

– Хоть мне и страшно, сударь, я всё же приглашаю вас стать первым участником.

– Да не вопрос, – простоватый увалень тут же перелез ограду, забыв про нормальный вход на арену. – Меч одолжишь?

– Что мне, жалко, что ли, – хмыкнул герольдмейстер. Демонстративно держась за самый кончик, протянул оружие рукоятью вперёд. – Начинайте.

Изящное оружие в лапе мужика даже без учёта материала скорее походило на дубину: фехтовать им он и не пытался, в пылу азарта засыпая противника ударами вплоть до плашмя.

Гвардеец, с весёлой ухмылкой смотревший на его старания, развлекался как мог. Сначала он просто уворачивался, затем стал делать это, театрально комментируя каждый выпад в свою сторону – это было вдвое смешнее оттого, что выпады дубиной очень условный трюк. Под конец же вовсе взялся танцевать на арене, вплетая в танцевальные движения фехтовальные и всё не позволяя попасть по себе. Народ покатывался, глядя на эту картину.

Наконец, мужик выдохся. Ведущий подошёл к нему, пожал руку и кликнул:

– Поддержите его, он хорошо и весело дрался!

Им захлопали, и понурый хвастун смущённо улыбнулся.

– Кто следующий? Не стесняйтесь, это не сложно!..

Через час желающих не осталось. Вызывавшиеся в массе своей были разгорячены и довольны, над своим поражением грустил мало кто – толку? Всё равно объективного успеха никто не добился ни до ни после них.

Каждый надеялся, что «вот, сейчас этот пойдёт, измотает его, а я пойду после и, наконец, выиграю». Но нет, ведущий выглядел таким же свежим. Даже когда один молодой парень решил брать его не силой, а ловкостью: сперва план работал, но потом гвардеец, разгадав тактику соперника, начал незаметно наращивать темп нанесения ударов. В итоге парень ушёл в состоянии выжатого лимона. А его сопернику хоть бы хны, даже дыхание не сбил, судя по голосу, такому же сильному и бодрому, как в начале.

Не то что победить, даже коснуться гвардейца на протяжении всего состязания никто не смог.

– Неужели больше нет смельчаков? – удивился он спустя какое-то время, осматривая людей, стоящих по периметру ограждения.

– Николай? – сидевший неподалёку от меня на трибуне преподаватель фехтования обернулся. Я кивнул на арену: – Покажете мастерство?

– Можно, можно, – покивал тот. – А то он порой такие ошибки делает, а указать и некому.

Войдя в квадрат, он под одобрительные хлопки навострившейся толпы – все видели, что он спустился с княжеской трибуны, – подошёл к герольдмейстеру и коротко поклонился.

– Меч? – предложил тот.

– Пожалуйста.

– Друзья! – обратился гвардеец к народу. – Давайте поприветствуем мастера обращения с холодным оружием Николая Ивановича Кумачёва! Вы уже давно хотите увидеть меня поверженным, а некоторые, я знаю, и убить. Так вот он, ваш спаситель!

Под гомон зрителей воины встали в боевые стойки. А затем – по арене пронёсся вихрь.

Скорость была убийственной, не менее ста ударов в минуту, на мой дилетантский взгляд. За время схватки бойцы успели обежать весь квадрат, и под их ногами клубилась пыль, мешая разглядывать конкретные приёмы. Минута, две, три…

– Ничего себе, – Ора смотрела не отрываясь.

– Генная инженерия творит чудеса, – усмехнулся я, тоже с азартом глядя на поле боя.

Через пять минут я готов был поставить на то, что проиграет древесина, из которой сделаны мечи. Но вдруг всё закончилось: Николай держал свой меч на вытянутой руке около шеи гвардейца, остановившегося так, как стоял, – не успев довести собственный удар, с отведённой вниз рукой. Толпа рукоплескала долгожданному победителю.

Постояв так ещё немного, противники опустили оружие и с улыбками поклонились друг другу.

Праздник получился по-настоящему весёлым. Программу подготовили хорошо, конкурсы следовали один за другим и были направлены на совершенно разные физические навыки, так что поучаствовать имел возможность практически каждый.

Сейчас все смотрели на шестерых, пересекавших квадрат, и подбадривали их криками. Смысл этого состязания заключался в том, что обычный человек, горожанин, надевал доспехи, рассчитанные на гвардейца – каждый из которых имел силу нескольких простых солдат, – и пройти в них три десятка метров. Доспехи оказались настолько тяжёлыми, что однозначного лидера не получалось выявить до самого конца: еле переставляя ноги, участники время от времени совершали рывки в надежде победить, но сила и частота этих рывков были у каждого своя. Одновременно я контролировал ситуацию с помощью энергетической подпитки, чтобы не дать никому окончательно свалиться под тяжестью ноши, хоть об этом никто и не знал.

Наконец, один из этих шести добрался до противоположного края арены. Едва держащийся от усталости на подрагивающих ногах, но довольный победитель забрал положенный жетончик, которые в ларьке неподалёку меняли на призы, и направился к выходу. Ведущий тем временем объявил:

– Вот мы и добрались до последней задачи. Объездка дикого коня!

Со стороны толпы раздался протяжный многогласый стон. Но желающие нашлись и сюда: несколько человек сразу заняли очередь на выход на арену.

Вскоре вывели скакунов. Один – вороной, весь исходивший гневом за то, что его посмели поймать и вести куда-то. Вообще-то их не ловили, а я сам их создавал для этого соревнования, но, опять же, кто об этом знал. Второй, гнедой, был точно таким же диким, но вёл себя по-другому: не расплескивал свою ярость на бесплодные попытки выбраться, а прятал её, чтобы в нужный момент выпустить всю без остатка.

– Хо-хо! – донеслось сбоку. Ора во все глаза рассматривала животных.

– Неужели нравятся? – удивился я.

– А почему они должны не нравиться?

– Не знаю. Я как-то равнодушен к лошадям.

– Каждому своё.

– Может, тогда попробуешь объездить?

Ора странно посмотрела на меня, наверное, пытаясь определить, издеваюсь я или нет. Но ничего не ответила.

– Итак, уважаемые участники! – снова заговорил гвардеец-ведущий. – Как я уже сказал, ваша задача – объездить своего коня, то есть удержаться на нём максимально долгое время. С ними можно говорить, можно пытаться успокаивать, можно пытаться подчинить – методы не ограничены. Готовы?

Пока на них забирались, кони стояли так спокойно, словно обычно только и делали что катали детей в парках.

– Держитесь!

А вот теперь – их бешенство, наконец, получило выход.

Один из рискнувших пытался говорить что-то своему зверю, второй просто орал, что это черти. Мнение толпы разделилось: часть сочувствовала наездникам, часть веселилась. Я, в свою очередь, с удвоенным вниманием следил, чтобы никто не расшибся. Впрочем, и на Ору изредка поглядывал – ни один из предыдущих конкурсов не вызвал у неё такой живой реакции.

Инферналка смотрела на зрелище с явно профессиональным интересом. Неужели занималась лошадьми? А почему скрывала? Такая хорошая основа для налаживания отношений.

Через полминуты после начала участник, оседлавший вороного, полетел на землю. Второму дали жетончик победителя, и он, покрасовавшись немного для толпы, удалился. Следующая пара была уже не так оптимистично настроена, но всё равно твёрдо вышла на арену.

– Что за идиоты! – вдруг возмутилась Ора, когда началось состязание второй пары. – Откуда они взялись?!

– А что не так?

– Лошадей нужно доверять тем, кто хотя бы знает, как с ними обращаться.

– Ну, так покажи им, как, – я пожал плечами.

– Думаешь, не покажу? – Ора с вызовом посмотрела на меня.

– Ты не рассуждай, просто покажи.

– И покажу. Ещё и медаль принесу.

– Ещё и медаль? Думаешь, сможешь победить?

– Да запросто!

Вторая пара продержалась меньше – наездник гнедого коня вылетел из седла уже через двадцать секунд.

– Ага, второй победитель! – гвардеец вручил жетон оставшемуся. – Двадцать секунд – и вы с призом! Кто следующий?

Но у входа на арену остался только один претендент, мужчина лет сорока, озирающийся по сторонам в поисках кого-нибудь в пару.

– Что же вы человека бросаете, уважаемые? Выйдите кто-нибудь, сразитесь с ним!

– Эй!

Ора быстро спускалась вниз, махая рукой ведущему.

– А, сударыня! Отлично, есть пара. Предоставим девушке выбор коня?

– Этот, – инферналка подошла к вороному и погладила его по морде. Фыркнув, тот переступил с ноги на ногу.

– Хорошо. Садитесь, и начнём.

Мужчина тем временем приблизился к своему коню, стоявшему рядом с первым. Перекинулся несколькими фразами с инферналкой, по-видимому – остался недоволен результатом общения. Терпи, мужик, не ты первый, не ты последний.

– Готовы? Держитесь!..

Наклонившись вперёд и оперев подбородок на кулаки, я напряжённо следил за разворачивающимися событиями. В принципе, бояться было нечего, моей реакции вполне хватало, чтобы никто из участников не воткнулся головой в землю и вообще не получил никаких травм. Меня больше волновало, действительно ли Ора сможет победить – и что делать, если не сможет.

Кони носились по всей арене, поднимая тучи песка. Мужчина держался спокойно, уверенно, Ора же пыталась что-то нашептать вороному на ухо.

Двадцать секунд.

Тридцать. Оба держались.

Сорок секунд.

Кони приходили во всё большее неистовство и начали закидывать такие трюки, что, казалось, на них можно держаться только намертво приклеившись.

Пятьдесят.

Минута!

Скакуны, по-видимому, собирались переходить к проламыванию ограждений – лишь бы сбросить со спин ненавистный груз.

Минута десять.

Мужчина был порядком взволнован и постоянно кидал взгляды в сторону Оры – когда же она вылетит, чтобы состязание закончилось?.. Та тоже давно бросила попытки договориться с непокорной лошадью и вцепилась в неё изо всех сил и руками и ногами. А ещё, по-моему, зажмурилась.

Минута двадцать.