Троечник Вайнин Валерий
– Не занудствуй, Антон Алексеевич. Устала я за день, понимаешь?
– Ещё бы, Галина Павловна: такие хлопоты. – Антон переобулся. – Алексей Захарович так же утомлён? Или продемонстрирует нам позу «кузнечика»?
Кларнет в комнате запнулся, но тотчас продолжил мелодию.
Мать потрепала сына за ухо.
– Не трогай папу, злыдень. Папа чокнулся на своей музыке похлеще тебя.
– Бедняжка, – вздохнул Антон. – К визиту моему он тоже не забыл приодеться, или ошибаюсь?
Мать театрально развела руками.
– Антон Алексеевич, мы заурядные пенсионеры. Ваш визит для нас – праздник.
Антон хмыкнул.
– Ладно, мам, кто она? Давай, колись: размеры бюста, окружность бёдер, прочие аксессуары.
Мать изобразила возмущение:
– Что за чушь?! Придёт же такое в голову!
Тут с кларнетом в руке явился отец (в отутюженных брюках и шёлковой сорочке) и по-военному отрапортовал:
– Оксана. Тридцать лет. Замужем не была. Работает операционистом в «Сбербанке». Рекомендована Клавой Утятиной. Помнишь эту мамину подружку?
Антон простонал:
– Ещё бы!
– Согласовано без меня. – Отец помахал кларнетом. – Я лишь обеспечиваю музыкальное сопровождение.
Щеки матери вспыхнули.
– Два придурка! Посмотрели бы на себя со стороны!
Отец и сын окинули друг друга оценивающим взглядом.
– Вообще-то, – заметил Антону отец, – с годами ты стал похож на Чебурашку, блуждающего в поисках крокодила.
– А ты, – парировал Антон, – с годами стал похож на меня.
Мать рассмеялась.
– Я видела её фотографию, клоуны! Неужели я пошла бы на знакомство вслепую? – Она взглянула на свои часики. – Девушка вот-вот придёт. Прошу тебя, Антон: будь хорошим мальчиком. Последний разок, ладно?
Антон кивнул.
– Уговорила. Пройдём, ребята, в комнату и затаимся в ожидании.
Так они и поступили.
Стол в гостиной уставлен был закусками. Антон возвёл глаза к небесам. Мимика его, разумеется, от матери не укрылась.
– Ты этого не ешь – ради Бога! – отреагировала она. – Зато другие оближут пальчики!
Присев на диван, Антон посмотрел на отца.
– И кто же эти «другие»?
– Только не я. – Отец нацелил кларнет на горку салата «оливье» и губами сымитировал звуки выстрелов.
Антон улыбнулся.
– Горжусь тобой.
– Рад стараться, сэр. – Отец присел на диван рядом с сыном. – Доложить вам, для кого всё это наготовлено?
– Сам догадался. Методом исключения.
– Сын мой, твои аналитические способности меня поражают.
Они рассмеялись.
Мать сверкнула глазами.
– Знаете что?! – Она с грохотом подвинула стул. – Могу вообще с вами не разговаривать!
– Горе-то какое! – покачал головой отец. – Не выпить ли нам по рюмке сердечных капель?
Антон кивнул.
– Позже. После встречи с кандидаткой.
Мать, как ни странно, промолчала.
Отец и сын меж тем расположились на диване вполоборота друг к другу.
– Сколько было вызовов? – поинтересовался Алексей Захарович.
– Пять, – доложил Антон. – А у тебя?
– Семь, – объявил отец не без гордости. – Ничего особенного, стандартные неполадки.
Выйдя на пенсию, Алексей Захарович подрабатывал ремонтом персональных компьютеров и установкой компьютерных программ. И подрабатывал неплохо.
– У меня то же самое, – поддержал беседу Антон, – сплошная рутина. Хоть женись, хоть вешайся.
Алексей Захарович покрутил пуговку на его рубашке.
– Если ты хороший сын, ты сделаешь правильный выбор.
– Скоморохи! – ввернула Галина Павловна. – Шуты гороховые!
«Шуты» и бровью не повели. Антон сказал отцу:
– На кларнете ты заметно продвинулся.
– Могу сообщить, – просиял Алексей Захарович, – мы с чуваками создаём джаз-банд. Будем иногда лабать в ресторане.
Антон улыбнулся всеми веснушками.
– Какой состав?
– Рояль, кларнет, бас-гитара и ударные. Хотели скрипку ввести, но не срослось.
– Послушайте, – вмешалась в разговор Галина Павловна, – не могу же принять девушку по-жлобски. Хватит делать из меня тупую гусыню. Придёт она знакомиться, а мы ей – творожок и гречку.
Алексей Захарович чмокнул жену в лоб.
– Ты не гусыня, Галка, ты выпендрёжница. Чтобы не отпугнуть девицу гречкой, ты устраиваешь кулинарный фейерверк.
– Вот именно. – Антон поцеловал мать в щёку. – Вбила себе в голову, что я должен плодиться по твоему указу. Поверь, мам, в этой сфере у меня проблем нет.
– Ещё бы! – Мать толкнула его ладонью. – Возможности потрахаться ты не упускаешь!
Отец покраснел.
– Галя! Ты хоть соображаешь…
– Что Галя?! – обернулась к мужу Галина Павловна. – В июле мы познакомили его с Ингой, помнишь? – Она кивнула на Антона. – По его словам ничего у них не получилось. И что, по-твоему, это значит? Оказалось, они дважды переспали, после чего наш Тоня сделал ноги.
– Откуда эти сведения? – смутился отец.
Мать с усмешкой отчеканила:
– Из достоверного источника! – И погрозила сыну пальцем. – Думаешь, я слепая?!
Антон пожал плечами.
– Из уважения к тебе, мам, я дважды пытался наладить с Ингой отношения. Увы, безуспешно. Впрочем, самими попытками она осталась довольна.
Мать издала смешок.
– И об этом знаю. Но мне, Тоня, эротические твои подвиги до лампочки. Вот, к примеру, Гриша Инин. За одной партой с тобой сидел, а у него давно уже семья полноценная…
– Привет вам, кстати, от Гриши, – ввернул Антон. – И от его полноценного семейства.
– Спасибо, ему того же. Мне внуки нужны, Тоня, а не твои безуспешные попытки.
Антон прошёлся по комнате.
– Ладно. Вот придёт сейчас эта… операционистка, и мы займёмся твоим проектом немедля. Прямо здесь, на диване, под пристальным твоим наблюдением.
Отец поморщился.
– Прекрати. В принципе, я маму поддерживаю.
Антон развёл руками.
– Ей-богу, ребята, если бы не моё чувство юмора, я бы с вами свихнулся. Однако лишь замечу: во-первых, если ваша Оксана в свой тридцатник замуж даже не сходила, с ней явно что-то не так; а во-вторых, – Антон взглянул на часы, – деваха эта на встречу с будущей свекровью вовсе не торопится.
Мать также посмотрела на часы, и лицо её выразило недоумение.
– Да, странно… Мало ли какие обстоятельства у человека бывают в жизни.
– Допустим, – кивнул Антон. – Но почему ты так спешишь повесить это на меня?
– Хороший вопрос, – хмыкнул отец.
И Антон добавил:
– Я не старая дева, мам. Сбывать меня с рук вовсе не обязательно: может ещё пригожусь.
Отец зааплодировал.
Мать перевела гневный взор с одного на другого.
– Вы опять?! Что бы я ни сказала, с ног на голову переворачиваете! Никто, Антон, ничего на тебя не вешает! Выбор за тобой, тормоз!
Мужчины обменялись взглядами, и лица их в этот момент обрели поразительное сходство.
– Пап, – тихо произнёс Антон, – расскажи мне про маму.
– Что именно, сынок?
– Какой институт она окончила?
– Историко-архивный. Притом с красным дипломом – не в пример тебе, троечник.
– О да! А где она трудилась до пенсии?
– В издательстве «Наука», сын мой. Едва не дослужилась до главреда, чего и тебе желает в районной твоей поликлинике.
– Теперь я понял, отец, почему она у нас такая умная, деловая и по-хорошему агрессивная.
Мать хлопнула по столу.
– О’кей, ждём ещё десять минут. Согласны?
– Притом заметь, – обратился Алексей Захарович к сыну, – она всегда находит выход из щекотливого положения.
– В которое сама же угодила, – дополнил Антон.
Галина Павловна вздохнула.
– Десять минут. Разве я многого прошу?
Повисло короткое молчание. Затем отец спросил сына:
– Что читаешь художественного?
– «Гроздья гнева» перечитываю. А ты?
– Паоло Коэльо, эту… как её… «Ведьму с Портобелло».
– И каково впечатление?
– Кружевная муть.
Беседуя в таком духе, они отсидели назначенные десять минут и, поскольку «кандидатка» не явилась, приступили к ужину. Съели по куриной грудке с овощами, выпили по чашечке кофе – остальные разносолы, соответственно, оказались не востребованы. После ужина, поговорив с родителями о том о сём, Антон засобирался домой.
В прихожей мать обняла его.
– Достала я тебя, да?
Антон поцеловал её в макушку.
– Свои возможности ты знаешь.
Закрыв за сыном дверь, Алексей Захарович простонал:
– Умоляю, Галка: оставь его в покое!
Галина Павловна прислонилась к плечу мужа.
– Лёш, не могу. Вот представь: возвращается он сейчас в свою каморку и медитирует, медитирует…
– Он счастливый человек, Галь. Усвой это.
– Угу, из космоса энергию черпает, дурачок. И поговорить может только с можжевельником Джеймсом. От такого счастья, Лёш, мне больно.
Обняв мужа, Галина Павловна разрыдалась.
Глава 7
Следующим утром, в пятницу, фальшиво насвистывая «Сан-Луи блюз», Антон Климов, как обычно, отправился врачевать тех, кто желал и не желал лечиться. На плече Антона привычно покачивалась сумка, и погода, опять же, стояла изумительная. У подъезда, на тротуаре, глуби с воробьями азартно потрошили хлебную корку. Четыре вороны, сидя на ветке липы, со скучающим видом наблюдали за происходящим.
– Девушки! – обратился к ним Антон. – Вы не в курсе, куда Клеопатра подевалась?
Вороны, вроде, переглянулись. Одна из них, трепыхнув крылом, издала ехидное «кар-р!». Из-за угла меж тем выскочила немецкая овчарка и, радостно тявкая, принялась наскакивать на Антона.
– Уймись, Степанида! – отбивался Антон. – Контролируй свои порывы… Сядь, а то поссоримся!
Собака покорно села, лишь движением хвоста выражая восторг. С поводком в руке, поступью Командора, к ним приближался Сева. В чёрных брюках и белой рубахе, без наплечной кобуры.
– Привет, Антох! – пробасил он. – Дело такое…
– Клеопатру не видел? – перебил Антон. – Плачу за информацию.
Сева с высоты богатырского роста воззрился на него в недоумении.
– Какую Клеопатру?… А-а, эту… ворону твою? Для меня, Антох, они все на одно рыло. Тут знаешь…
– Сам ты рыло. Клеопатра умней многих людишек. Если ты этого не сечёшь, тебе никогда не встроиться в Экосистему. Прощай, Сева, ухожу разочарованный.
– Ладно, я не прав. Антон, осмотрел бы ты дочь Ирины Петровны, а? Уж она не поскупится.
Из улыбки Антона веснушки осыпались, как осенние листья.
– Значит так, – отчеканил он, – условимся на будущее. Если я говорю, что частной практикой не занимаюсь, понимай слова мои буквально – иначе поссоримся.
Сева стушевался, как школьник в кабинете директора.
– Антон, бывают ведь исключения. Ирина Петровна тебя отблагодарила бы…
– Сева, я неприметный участковый терапевт. Твоя Медная Леди, конечно же, имеет возможность залучить легион светочей медицины, в которую, как ты знаешь, я не верю. Более того, скажу по секрету, медицина, в современном её состоянии, вредна, ибо способствует деградации человечества. Но, само собой, всё это лишь придурь районного эскулапа. А Медная Леди за свои деньжищи имеет право на сервис по высшему разряду. Улавливаешь? – Изобразив воздушный поцелуй, Антон зашагал прочь.
Вслед ему не раздалось ни воркотни, ни гласа возмущения. Даже овчарка Альма-Степанида не выразила поскуливанием грусти при расставании. За спиной Антона было тихо, и тишина эта звучала как упрёк. Надо заметить, упрёк этот портил Антону настроение, но что поделаешь…
В поликлинике, в родном 23-м кабинете, медсестра Надежда Фёдоровна, распахнув форточку, смотрела на облака в небе.
– Погода – хоть помидоры сажай, – изрекла она после обмена приветствиями. Притом лицо её, симметрично разделённое прямым пробором, выражало непреклонное благочестие. – На дачу бы сейчас. Навозом конским запастись – и в грядку.
С этим Антон легко согласился. В белом халате, откинувшись на спинку стула, размышлял он о Севиной просьбе. Отказ её выполнить оставлял неприятное послевкусие, но альтернативы Антон не видел: по собственным ощущениям, он был ещё не готов любой трудный случай излечивать наверняка.
Пациентов, ждущих приёма, с утра не было.
– Пятница, – прокомментировала медсестра. – Открывать больничный лучше с понедельника. Народ у нас смекалистый.
Антон согласился с этим.
Далее Надежда Фёдоровна завела речь о своих внучатах. Трудно, мол, воспитать детей умными и здоровыми, когда родители их (сын медсестры и дочь) ни особым умом, ни здоровьем не отличаются.
С этим Антон согласился безоговорочно.
Наконец, явилась пациентка. Лет за сорок – невзрачная, тихая, но с достоинством. Королевским жестом она вручила медсестре свою амбулаторную карту.
– Могу я померить давление?
Около двух лет с предсказуемой периодичностью наблюдал Антон вегетососудистую дистонию, с которой женщина эта, судя по всему, расставаться не желала. Однако не хныкала, бюллетень не требовала – лишь проверяла давление и глотала лекарства, как бы намекая доктору: это всё, что от вас требуется, с остальным – справлюсь сама. Что ж, подобная стратегия была лучше, чем никакой.
– Конечно, Эльвира Борисовна. – Антон подвинул стул. – Присядьте и закатайте рукав.
– Вы помните моё имя. – Голос пациентки прозвучал на грани слышимости. – Я польщена, Антон Алексеевич.
Сочинять гламурный ответ Антон поленился. Он просто измерил пациентке давление и объявил:
– Сто тридцать на девяносто. Корвалдин, как обычно?
– Да, как обычно, – столь же тихо подтвердила дама. И, когда Антон выписывал рецепт, промолвила: – Хорошо выглядите, доктор.
Антон пожал плечами. Что-то она сегодня расчирикалась.
Не менее удивлённая медсестра проявила вдруг куртуазность:
– Вы тоже выглядите неплохо.
– В сравнении с покойницей, – отреагировала пациентка, причём на сей раз её голос окреп.
Возражать Антон не стал принципиально.
– Заходите, Эльвира Борисовна, – протянул он женщине рецепт. – Если что – вызывайте на дом.
Благодарность Эльвиры Борисовны была столь тихой, что расслышать её практически не удалось. Стоило этой пациентке выйти, как в кабинет ворвался усач в плаще и с портфелем.
– Здрасьте вам! – гаркнул он молодцевато.
– Куда в верхней одежде?! – рявкнула в ответ медсестра. – Ну-ка, выметайтесь!
Господин в плаще, усы которого свисали до подбородка хохотнул.
– Я же не боьной, я только хочу…
– Больной, здоровый – марш в гардероб! – Медсестра привстала в гневе. – Здесь вам не базар-вокзал, мужчина!
Усач вытянул из-за спины букет алых тюльпанов.
– Я только хочу вас поблагодарить, – шагнул он к медсестре. – Вы маму мою кололи, вчера закончили. Кудрявцева Елена Родионовна, помните? Рука у вас лёгкая, спасибо.
Надежда Фёдоровна зарделась как маков цвет.
– Да ладно, ничего особенного…
– Особенная – вы! – Усач положил букет на стол и приоткрыв портфель, глянул на Антона. – Ничего, что я напрямик? Рад бы обставить поделикатней, но, блин… время!
– Нет проблем, – сказал Антон. – Действуйте.
Усач извлёк из портфеля солидную коробку конфет.
– Вот, мама желает вам сладкой жизни. – Он поцеловал Надежде Фёдоровне руку. – Извините, что не снял плащ.
И он умчался так же стремительно, как вошёл.
Медсестра буквально сомлела. Взирая на цветы и конфеты, она попыталась нахмуриться.
– Ладно, с этим разберёмся как-нибудь.
Антон хмыкнул.
– Надежда Фёдоровна, вы похожи на политика, запустившего лапу в партийную кассу.
– Антон Алексеевич, я этого не просила.
– Не просили, но заслужили. Расслабьтесь, моя золотая: просто я ваньку валяю.
Тут походкой манекенщицы вошла Зоя, медсестра доктора Куницына – сменщика Антона по кабинету. Приталенный халат эффектно облегал её фигуру, и волосы, как обычно, торчали в продуманном беспорядке.
– Вижу, здесь гуляют! – объявила она. – Привет всем, кто меня любит!
Надежда Фёдоровна прикрыла конфеты корпусом. Резкие черты её лица будто подмёрзли.
– Рановато сегодня, – буркнула она. – Прямо горишь на работе.
Зоя одарила её улыбкой.
– На участке закруглилась. Пришла вот… э-э… привести в порядок данные по диспансеризации. Вячеслав Иванович велит. «Учись, – говорит, – у Надежды Фёдоровны: она идеал. Доктор Климов, – говорит, её не достоин.» – «О’кей, – говорю, – может, махнёмся? Надежду Фёдоровну – вам, а меня – доктору Климову. Уж как ста-араться буду!» Согласны, Антон Алексеевич?
Антон качнул головой.
– Даже не думай.
– Вот так всегда, – надула губки Зоя. – Снова я отвергнута.
Надежда Фёдоровна состроила гримасу неописуемую.
– Ой, щас разрыдаюсь! Пришла документировать диспансеризацию – документируй, не верти хвостом.
Зоя захлопала ресницами.
– А вы? Неужели всё уже оформили?
– До отпуска ещё. Не в моих правилах тянуть резину.
– Списать дадите?
Антон рассмеялся. Надежда Фёдоровна весёлости этой не разделяла и на медсестру доктора Куницына взирала осуждающе.
Читать бесплатно другие книги:
