Чары индиго Мид Райчел

Глава 1

Меня уже не раз вытаскивали из постели ради ответственного задания. Однако настолько личными вопросами это сопровождалось впервые.

– Ты девственница?

– Что? – Я потерла заспанные глаза, просто на всякий случай – вдруг это какой-то странный сон, и он сейчас развеется? Настойчивый звонок телефона извлек меня из кровати пять минут назад, и мне стоило некоторого труда осознавать окружающую действительность.

Моя преподавательница истории, мисс Тервиллингер, придвинулась ближе и снова вопросила театральным шепотом:

– Я спрашиваю, ты девственница?

– Э-э, да…

Теперь я окончательно проснулась и с беспокойством оглядела вестибюль общежития, чтобы проверить, нет ли рядом кого, кто мог услышать этот бредовый обмен репликами. Но беспокоиться было не о чем. Не считая дежурной, сидевшей за столом на противоположном конце помещения, вестибюль был совершенно пуст – возможно, потому, что никакой нормальный человек не вскочит в такое время. Когда звонок мисс Тервиллингер разбудил меня, она потребовала, чтобы я встретилась с ней немедленно – дело жизни и смерти. И уж чего я не ожидала, так это настойчивых расспросов о моей личной жизни.

Мисс Тервиллингер отступила на шаг и облегченно вздохнула.

– Да, конечно. Конечно же, ты девственница.

Я сощурилась, не понимая толком, оскорбляться мне или нет.

– Конечно? Что это значит? Что вообще происходит?

Мисс Тервиллингер немедленно воспряла и сдвинула свои очки в тонкой металлической оправе на переносицу. Они постоянно сползали.

– Некогда объяснять. Нам надо идти.

Она схватила меня за руку, но я уперлась и осталась стоять на месте.

– Мэм, сейчас три часа ночи! – А потом, на случай, если мисс Тервиллингер не осознала серьезности ситуации, я добавила: – В школе ночь.

– Не имеет значения. – Мисс Тервиллингер повернулась к дежурной и заявила, не сходя с места: – Я забираю Сидни Мелроуз с собой! Миссис Везерс может обсудить со мной вопрос о нарушении комендантского часа завтра!

Дежурная выглядела испуганной, но она была всего лишь студенткой колледжа, нанятой сидеть здесь в ночное время. Куда ей перечить грозной мисс Тервиллингер с ее высоким ростом и птичьим лицом! Реальная власть выпускать и не выпускать из общежития принадлежала охраннику снаружи, но он лишь дружески кивнул мисс Тервиллингер, когда та проволокла меня мимо него. Это заставило задуматься, скольких же девушек она похитила посреди ночи?

– Я в пижаме! – сообщила я мисс Тервиллингер в последней попытке протеста, когда мы добрались до машины преподавательницы, припаркованной на пожарном проезде.

Мисс Тервиллингер водила красный «Фольксваген-жук» с нарисованными на боках цветами. Отчего-то это ничуть меня не удивило.

– Ничего с тобой не случится, – отозвалась она, выуживая из внушительной бархатной сумки ключи от машины.

Вокруг царила ночь пустыни, прохладная и безмолвная. Темные, смахивающие на пауков, силуэты высоких пальм вырисовывались на фоне неба. За ними красовалась полная луна, и поблескивали редкие звезды. Я обхватила себя руками, пальцы коснулись мягкой ткани халата из микрофлиса. Под ним на мне была полосатая пижама; картину дополняли пушистые бежевые шлепанцы. В моей уютной общежитской спальне этот ансамбль вполне себя оправдывал, но для палм-спрингской ночи он выглядел не особенно практичным. Впрочем, выходить на улицу в пижаме нигде не практично.

Мисс Тервиллингер отперла машину, и я осторожно забралась внутрь, с трудом отыскав место среди пустых картонных стаканчиков из-под кофе и старых номеров «Атне Ридер». Моя врожденная аккуратность была жестоко уязвлена таким беспорядком, но в данную минуту это казалось наименьшей из проблем.

– Мисс Тервиллингер, – снова начала я, едва мы двинулись по улицам пригорода, – что происходит?

Теперь, когда мы убрались из общежития, я надеялась, что она начнет говорить разумно. Я не забыла ее слов о том, что речь идет о жизни и смерти, и уже начинала нервничать.

Взгляд мисс Тервиллингер был прикован к дороге. Худое лицо прорезали морщины беспокойства.

– Мне нужно, чтобы ты применила одно заклинание.

Я застыла, пытаясь проанализировать, что она сказала. Еще недавно подобное заявление вызвало бы с моей стороны взрыв возражений и приступ отвращения. Не то чтобы сейчас я относилась к этому совершенно спокойно. Мне до сих пор делалось не по себе от магии. Мисс Тервиллингер же днем была преподавательницей в частной школе Амбервуд, где я училась, а по ночам – ведьмой. Она утверждала, что у меня врожденные способности к магии и исхитрилась научить меня нескольким заклинаниям, несмотря на все мои старания этого избежать. У меня вправду имелись веские причины не связываться с колдовством. Помимо врожденной уверенности в том, что магия дурна, я просто не хотела, чтобы меня втягивали еще в какие-то сверхъестественные дела помимо тех, с которыми мне уже приходилось разбираться. Я и так отдавала много времени тайному обществу, следящему, чтобы существование вампиров оставалось сокрыто от мира людей. Вкупе со школьными домашними заданиями этого было достаточно, чтобы загрузить с головой кого угодно.

Однако магические уроки мисс Тервиллингер недавно помогли мне выпутаться из нескольких опасных ситуаций, и я больше не рвалась немедленно отмежеваться от магии. Так что ее просьба произвести некое магическое действие была не самым странным из происходящего со мной.

– Зачем вам для этого я? – Машин на улицах было мало, но время от времени проблески фар встречного автомобиля окружали нас призрачным светом. – Вы в миллион раз сильнее меня. Я не умею и малой доли того, что умеете вы.

– Сила – это одно, – заметила мисс Тервиллингер. – Но тут действуют и другие факторы и ограничения. Я не могу воспользоваться данным конкретным заклинанием.

Я скрестила руки на груди и откинулась на спинку сиденья. Если сосредоточиться на практических моментах, проще будет игнорировать собственное возрастающее беспокойство.

– А до утра это подождать не могло?

– Нет, – серьезно ответила мисс Тервиллингер, – не могло.

В ее тоне было нечто, от чего у меня по спине побежали мурашки, и я замолчала. Мы направлялись за пределы города и даже пригорода, в глушь подлинной пустыни. Чем дальше машина удалялась от цивилизации, тем темнее становилось. Как только съехали со скоростной автострады, в пределах видимости не осталось ни фонарей, ни домов. Колючие пустынные кусты рисовались вдоль дороги темными силуэтами, наводившими на мысль о припавших к земле, изготовившихся к прыжку диких животных. «Тут никого нет, – подумала я. – И никто в Амбервуде не знает, что ты здесь».

Вспомнив реплику насчет девственности, я поерзала – сделалось не по себе. А вдруг мне предстоит стать жертвой в каком-то нечестивом ритуале? И чего я не додумалась прихватить с собой мобильник? Не то чтобы я могла легко рассказать моей организации, алхимикам, что я столько времени провожу в обществе человека, практикующего магию… И не просто практикующего, а обучающего меня ей. Лучше уж рискнуть превратиться в жертву, чем навлечь на себя гнев алхимиков.

Двадцать минут спустя мисс Тервиллингер остановилась на обочине пыльной однополосной дороги, смахивающей на прямой путь в никуда. Она выбралась из машины и жестом велела мне выходить. Тут было холоднее, чем в Амбервуде. Я взглянула в ночное небо, и у меня перехватило дыхание. Здесь, вдали от огней города, звезды сияли в полную силу. Я разглядела Млечный Путь и дюжину созвездий, обычно скрытых от невооруженного глаза.

– Потом будешь любоваться звездами, – отрывисто бросила мисс Тервиллингер. – Нам надо поторопиться, пока луна не ушла слишком далеко.

Ритуал, связанный с луной, бесплодная пустыня, принесение девственницы в жертву… во что я ввязалась сдуру? Способы, которыми мисс Тервиллингер втягивала меня в занятия магией, неимоверно бесили, но мне и в голову не приходило, что преподавательница может представлять какую-либо угрозу для меня. Теперь же я бранила себя за подобную наивность.

Мисс Тервиллингер забросила на плечо туристский рюкзак и зашагала по безотрадной земле, усеянной камнями и покрытой неопрятной растительностью. Даже с учетом сверкающего великолепия небес с освещением здесь было плохо, но мисс Тервиллингер шла так целеустремленно, словно точно знала, куда ей надо. Я послушно следовала за ней, то и дело морщась от попадающихся по дороге камешков. Мои пушистые шлепанцы не были рассчитаны на такую почву.

– Вот, – изрекла мисс Тервиллингер, когда мы добрались до небольшого расчищенного участка. Она осторожно опустила на землю рюкзак и, присев, принялась копаться в нем. – Здесь и остановимся.

Пустыня, столь безжалостно раскаленная днем, по ночам становилась холодной, но меня тем не менее бросило в пот. Возможно, причиной тому послужило мое беспокойство, а не температура воздуха и не плотная пижама. Я потуже затянула пояс на халате, завязав безукоризненный узел. Подобные детали и привычная рутина действуют успокаивающе.

Мисс Тервиллингер извлекла из рюкзака большое овальное зеркало в фестончатой серебряной оправе. Она поставила его посреди участка, посмотрела на небо и немного сдвинула.

– Мисс Мельбурн, подойдите сюда. – Женщина указала на место напротив себя, по другую сторону зеркала. – Сядьте и устройтесь поудобнее.

В Амбервуд я поступила под именем Сидни Мелроуз, а не под своим собственным – Сидни Сейдж. В первый же день занятий мисс Тервиллингер произнесла мое вымышленное имя неправильно и, к сожалению, именно в этом виде его и запомнила. Я выполнила ее указания, но об удобстве, конечно же, речь не шла. Я была совершенно уверена, что слышу в кустах шаги какого-то крупного животного и добавила в свой мысленный список окружающих меня опасностей пункт «койоты», вслед за пунктами «использование магии» и «отсутствие кофе».

– Итак, начнем. – Мисс Тервиллингер взглянула на меня. Ночью в пустыне глаза ее казались темными и опасными. – На вас есть какой-либо металл? Его нужно снять.

– Нет, я… а, погодите!

Я расстегнула тонкую золотую цепочку с маленьким крестиком. Я носила ее много лет, но недавно отдала кое-кому, утешения ради. На днях он вернул ее мне, через нашу общую подругу, Джилл Мастрано Драгомир. Даже сейчас я отчетливо видела разъяренное лицо Джилл, когда она подлетела ко мне в школе и без единого слова сунула в руку этот крестик.

Я взглянула, как он блестит в лунном свете. При мысли об Адриане, парне, которому я отдала крест, у меня противно заныло под ложечкой. Я сделала это еще до того, как Адриан несколько недель назад заявил, что любит меня – его заявление целиком и полностью застало меня врасплох. Но, возможно, мне не следовало так удивляться. Чем больше я оглядывалась назад – а со мной это случалось постоянно, – тем отчетливее мне вспоминались красноречивые признаки, по которым я должна была догадаться о чувствах Адриана. Я просто оказалась чересчур слепа, чтобы заметить все сигналы вовремя.

Впрочем, совершенно неважно, заметила я признаки назревающего объяснения или нет. Адриан абсолютно мне не подходил, и дело вовсе не в его многочисленных дурных привычках и не в грозящем ему безумии. Адриан был вампиром. Правда, мороем – одним из хороших, живых вампиров, – но все равно. Человек и вампир не могут быть вместе. Это один из пунктов, в которых мнение мороев и алхимиков совпадало. Меня до сих пор поражало, как это Адриан решился вслух признаться мне в своих чувствах. Поразительным было и то, что они вообще у него возникли, и то, что он решился поцеловать меня… хотя от его поцелуя голова у меня пошла кругом, и перехватило дыхание.

Разумеется, мне пришлось отвергнуть его. Воспитание не позволяло поступить иначе. Наше положение здесь, в Палм-Спрингсе, постоянно вынуждало нас двоих взаимодействовать по служебной необходимости, а после его объяснения в любви это лишилось комфорта. Что касается меня, дело было не только в неловкости, созданной нашими новыми взаимоотношениями. Я… ну, мне его не хватало. До того, как Адриана прорвало, мы с ним были друзьями и много времени провели вместе. Я привыкла к его самодовольной ухмылке и к нашим постоянным пикировкам. Я не понимала, как много значили для меня эти мелочи, пока не лишилась их. Как я в них нуждалась! Теперь я стала ощущать пустоту внутри, что, конечно же, было нелепо. С чего вдруг меня должен заботить какой-то вампир?

Иногда это доводило до бешенства. Зачем он разрушил такие прекрасные взаимоотношения?! Зачем он заставил меня так скучать по нему? Что, он полагал, я должна была сделать? Он прекрасно знал, что мы никогда не сможем быть вместе. Я не могу любить его. Я не должна его любить. Если бы мы жили среди хранителей – сообщества «нецивилизованных» вампиров, людей и дампиров, – возможно, у нас бы что-то и получилось… Нет! Даже если бы я испытывала какие-то чувства к Адриану – а я твердо сказала себе, что ничего такого не испытываю, – было бы неправильно с нашей стороны даже задумываться над подобными взаимоотношениями.

Теперь Адриан старался как можно реже разговаривать со мной. И всегда, всегда смотрел на меня с таким беспокойством, что у меня сердце начинало болеть, и…

– Ой! Это что такое?!

Меня передернуло, поскольку мисс Тервиллингер вывернула мне на голову полную чашу засушенных листьев и цветов. Я настолько сосредоточилась на крестике и собственных воспоминаниях, что даже не заметила, как она подошла ко мне.

– Розмарин, – сухо сообщила преподавательница. – Иссоп. Анис. Не делай этого! – Я протянула было руку, чтобы стряхнуть листья с волос. – Они понадобятся тебе для заклинания.

– Да-да, конечно, – сказала я, возвращаясь к делу. Я осторожно положила крестик на землю, стараясь выбросить из головы воспоминание о зеленых-презеленых глазах. – Заклинание, применить которое могу только я. Кстати, почему я?

– Потому что его должна применять девственница, – объяснила она. Я еле удержалась, чтобы не скривиться. Слова мисс Тервиллингер подразумевали, что сама она не девственница. Нет, вполне логично для сорокалетней женщины, но это была не та мысль, которой мне хотелось бы посвящать много времени. – И потому что та, кого мы ищем, укрылась от меня. А вот от тебя… Твоего появления она не предвидела.

Я посмотрела на блестящее зеркало и все поняла.

– Это чары поиска? Но почему бы нам не воспользоваться тем заклинанием, которое я уже применяла?

Не могу сказать, что горела желанием повторить то заклинание. В свое время я использовала его, чтобы кое-кого отыскать, и мне пришлось несколько часов неотрывно глядеть в чашу с водой. Однако теперь, когда я знала, как это делается, я могла его повторить. Кроме того, мне не нравилась идея связываться с чарами, о которых мне ничего не известно. Слова и травы – это одно, но что еще мисс Тервиллингер может от меня потребовать? Подвергнуть опасности мою душу? Отдать кровь?

– То заклинание можно применить лишь в отношении того, кого ты знаешь, – объяснила преподавательница. – А это поможет тебе найти того, с кем ты никогда не встречалась.

Я нахмурилась. Насколько мне не нравилась магия, настолько же мне нравилось решать разнообразные задачи – и магические задачки часто интриговали меня.

– А как я узнаю, кого искать?

Мисс Тервиллингер вручила мне фотографию. Мои глаза уже приспособились к темноте, и я разглядела лицо хорошенькой молодой женщины. Она поразительно походила на мою преподавательницу, хотя поначалу это сходство не бросалось в глаза. У этой женщины волосы были не тускло-каштановые, а темные, почти черные. Еще она смотрелась куда эффектнее: в черном атласном вечернем платье, не имеющем ничего общего с обычными хипповскими нарядами мисс Тервиллингер. Но несмотря на эти очевидные различия, у двух женщин были одинаковые скулы и одинаковый орлиный взгляд.

Я оторвала взгляд от фотографии.

– Она ваша родственница.

– Она – моя старшая сестра, – сообщила мисс Тервиллингер примечательно бесстрастным тоном.

Старшая? Я бы предположила, что женщина на фотографии как минимум лет на десять младше.

– Она пропала? – поинтересовалась я. Когда я прежде занималась подобным гаданием, оно потребовалось, чтобы разыскать нашу похищенную подругу.

У мисс Тервиллингер дернулись губы.

– Не так, как ты думаешь.

Она извлекла из своего бездонного рюкзака небольшую книжицу в кожаном переплете и открыла ее на заложенной странице. Прищурившись, я разглядела начертанные от руки слова на латыни, описывающие зеркало и ту смесь трав, которую мисс Тервиллингер на меня вывалила. Следом шли инструкции по применению заклинания. К счастью, никакого кровопускания.

– Что-то оно слишком просто выглядит, – с подозрением произнесла я. Обычно заклинания, которые производились в пару этапов и содержали минимум компонентов, требовали множества ментальной энергии. В прошлый раз при применении заклинания поиска я потеряла сознание.

Мисс Тервиллингер, угадав мои мысли, кивнула.

– Для него требуется сосредоточиться. Сильнее, чем для предыдущего. Но, как бы тебе ни было неприятно это слышать, твои силы возросли достаточно, и тебе будет легче справиться с ним, чем в прошлый раз.

Я нахмурилась. Мисс Тервиллингер была права. Мне было неприятно это слышать.

Или нет?

Одна моя часть знала, что мне следует отказаться принимать участие в этом безумии. Другая часть беспокоилась, что мисс Тервиллингер может бросить меня в пустыне, если я откажусь ей помогать. А еще одной моей части было до безумия любопытно, как же это заклинание работает.

Набрав побольше воздуху, я прочла вслух заклятие из книги, а потом разместила фотографию в середине зеркала. Повторила заклинание и передвинула фотографию. Подавшись вперед, я смотрела на блестящую поверхность, стараясь очистить разум и позволить себе стать единым целым с этой тьмой и лунным светом. Энергия с гудением потекла сквозь меня куда скорее, чем я ожидала. Однако в зеркале ничего не изменилось. Из него на меня смотрело лишь мое собственное отражение. Скудное освещение сделало тусклыми мои светлые волосы, выглядящие ужасно, как из-за того, что меня выдернули из сна, так и из-за застрявших в прядях засушенных листьев.

Энергия продолжала накапливаться во мне, на удивление теплая и бодрящая. Я закрыла глаза и погрузилась в нее. Казалось, будто я плыву в лунном свете – будто я и есть лунный свет. Я могла оставаться в этом состоянии вечно.

– Ты что-нибудь видишь?

Голос мисс Тервиллингер был нежеланным вмешательством в мой блаженный транс, но я послушно открыла глаза и посмотрела в зеркало. Мое отражение исчезло. Вместо него появилось здание, перед которым висел серебристо-серый туман, но я знала, что туман не материален. Это созданный магией ментальный барьер, не позволяющий мне увидеть прячущуюся за ним картину. Напрягая волю, я мысленно устремилась за этот барьер, и через несколько мгновений туман рассеялся.

– Я вижу здание. – Мой голос странно прозвучал в ночи. – Старый викторианский дом. Темно-красный, с традиционным крытым крыльцом. Перед ним растут кусты гортензии. Еще там какая-то вывеска, но я не могу ее прочитать.

– Ты можешь сказать, где находится этот дом? – Голос моей преподавательницы доносился словно бы издалека. – Оглядись вокруг.

Я попыталась отступить и расширить поле зрения. На это потребовалось несколько секунд, но постепенно картина изменилась, как будто я смотрела некий фильм: я увидела вокруг другие дома, все в викторианском стиле, с широким крыльцом и вьющимися лозами. Это был прекрасный, безукоризненный кусочек истории, помещенный в современный мир.

– Ничего определенного, – сообщила я. – Просто необычно старомодная жилая улица.

– Продолжай. Увеличь картинку.

Я выполнила указание преподавательницы – будто взмыла в небо и посмотрела на окрестности сверху вниз, как парящая в вышине птица. Дома тянулись дальше, постепенно сменяясь промышленными и торговыми районами. Я продолжала двигаться. Учреждения размещались все компактнее. Между ними вились все новые улицы. Здания становились все выше и выше и постепенно сложились в знакомые силуэты на линии горизонта.

– Лос-Анджелес, – сказала я. – Этот дом расположен на окраине Лос-Анджелеса.

Я услышала резкий вдох, а за ним последовало:

– Благодарю вас, мисс Мельбурн. Этого достаточно.

Внезапно кто-то взмахнул рукой у меня перед глазами, и изображение города разбилось вдребезги. Я больше не плыла в небе, больше не была создана из света. Я рухнула обратно в реальность, вниз, в каменистую пустыню и свою слишком плотную пижаму. Мисс Тервиллингер вручила мне термос с апельсиновым соком, и я жадно выпила его. Когда питательные вещества всосались в кровь и придали мне сил, я почувствовала себя немного лучше. Интенсивная магия очень понижает уровень сахара в крови.

– Заклятие помогло вам? – спросила я, опустошив термос. Ворчливый внутренний голос принялся подсчитывать, сколько в соке было калорий, но я пропустила его причитания мимо ушей. – Вы это хотели знать?

Мисс Тервиллингер улыбнулась мне, но глаза ее остались задумчивыми.

– Да, помогло. Это ли я хотела знать? – Она устремила взгляд куда-то вдаль. – Нет, не совсем. Я надеялась, ты назовешь какой-нибудь другой город. Такой, который находится очень-очень далеко отсюда.

Я подобрала крестик и надела его снова. После всего, что я сейчас сделала, знакомый предмет принес с собой ощущение нормальности. А еще он заставил меня почувствовать себя виноватой за ту эйфорию, которую доставило мне чародейство. Людям не полагается владеть магией и уж точно не полагается испытывать от нее удовольствие. Я провела пальцами по крестику и поймала себя на том, что снова думаю об Адриане. Носил ли он его? Или просто держал при себе, как талисман? Проводил ли по нему пальцами, как это часто делаю я?

Мисс Тервиллингер принялась собирать вещи. Затем она встала, и я последовала ее примеру.

– А что, собственно, все это означает, мэм? – спросила я. – То, что я увидела Лос-Анджелес?

Я пошла за мисс Тервиллингер к машине. Ответила она не сразу. А когда наконец открыла рот, голос ее был необычно мрачен.

– Это означает, что она куда ближе, чем мне хотелось бы. А еще это означает, что хочешь ты того или нет, но тебе придется потрудиться над улучшением своих магических навыков, и очень, очень быстро.

Я остановилась. Внезапно меня охватила злость. Нет, довольно! Я вымоталась, у меня все болит. Мисс Тервиллингер вытащила меня из постели глубокой ночью и теперь заявляет такое?! Хотя знает, как я отношусь к магии. Но куда хуже то, что ее слова напугали меня. Какое мне дело до всего этого? Это ее заклинание и ее разборки… Однако мисс Тервиллингер отдавала указания с такой силой и такой уверенностью, что мерещилось, будто мы приехали в пустынную глушь исключительно из-за меня.

– Мэм… – начала было я.

Преподавательница развернулась и подалась ко мне, оказавшись всего в нескольких дюймах. Я гулко сглотнула, проглотив все возмущенные слова, которые намеревалась выпалить. Я никогда не видела мисс Тервиллингер такой. Она не выглядела встревоженной, нет, но в ней чувствовалось напряжение, совершенно несвойственное той рассеянной женщине, которую я знала. А еще она казалась… испуганной. «Вопрос жизни и смерти».

– Сидни, – произнесла мисс Тервиллингер, редко называвшая меня по имени. – Позволь тебя заверить, что это вовсе не какой-то фокус с моей стороны. Ты улучшишь свои магические навыки, хочешь ты того или нет. И не потому, что я такая жестокая, не потому, что я пытаюсь исполнить какое-то эгоистичное желание. И даже не потому, что мне отвратительно видеть, как ты впустую тратишь свое дарование.

– Тогда почему? – тихо спросила я. – Почему мне нужно узнать больше?

Ветер шелестел вокруг нас, выдувая из моих волос засушенные листья и цветы. Наши тени выглядели зловеще, а свет луны и звезд, казавшийся раньше таким божественным, теперь сделался холодным и резким.

– Потому, – ответила мисс Тервиллингер, – что это потребуется тебе самой, чтобы защитить себя.

Глава 2

Мисс Тервиллингер отказалась что-либо добавлять к сказанному. Она отвезла меня обратно в Амбервуд и, похоже, в дороге плохо осознавала мое присутствие. Только бормотала себе под нос «мало времени», «нужно больше доказательств» и прочее в том же духе. Когда она наконец высадила меня, я попыталась выжать из нее побольше информации.

– Так что означали слова насчет необходимости защитить себя? – спросила я. – От чего защитить?

Мы снова припарковались на пожарном проезде; мисс Тервиллингер выглядела все такой же расстроенной.

– Я объясню попозже, завтра, на занятии.

– Меня на нем не будет, – напомнила я. – Я уезжаю сразу после обязательных уроков. Помните? Мне нужно на самолет. Я вам об этом говорила на прошлой неделе. И вчера. И сегодня днем.

Это заставило ее сосредоточиться.

– В самом деле? Ну ладно. Думаю, придется поступать, как должно. Утром посмотрим, что я смогу для тебя сделать.

После этого я отпустила ее, чтобы самой вернуться в постель, хотя не то чтобы у меня осталось много времени на сон. А когда я утром пришла на урок истории, мисс Тервиллингер сдержала свое обещание. Прежде, чем прозвенел звонок, она подошла к моей парте и вручила старую книгу в потрескавшемся кожаном переплете. Название было на латыни и переводилось как «Стихии битвы», отчего у меня по спине побежали мурашки. Заклинания, создающие вспышку света или эффект невидимости – это одно. В них имелась некая практичность, которую я почти могла объяснить рационалистически. Но боевые заклинания? Что-то мне подсказывало, что с ними у меня могут возникнуть некоторые проблемы.

– Вот дополнительные материалы для чтения, – сказала мисс Тервиллингер. Она говорила обычным преподавательским тоном, но я видела в ее глазах отблеск беспокойства прошлой ночи. – Сосредоточьтесь на первом разделе. Я рассчитываю, что вы проработаете материалы так же тщательно, как всегда.

Никто из учеников не обратил на нас ни малейшего внимания. Моим последним уроком на сегодня был дополнительный курс по истории поздней античности, который вела мисс Тервиллингер. Чаще всего она использовала эти занятия, чтобы пассивно-агрессивным образом учить меня магии. Так что в том, что она дает мне какие-то книги, не было ничего необычного.

– И, – добавила женщина, – если вы сможете определить район, это будет чрезвычайно полезно.

Я на мгновение лишилась дара речи. Определить конкретный район в Лос-Анджелесе, со всеми его пригородами?!

– Это очень большая область охвата, – ответила я наконец, тщательно подбирая слова с учетом лишних ушей вокруг.

Мисс Тервиллингер кивнула и поправила очки.

– Я знаю. С этим мало кто может справиться.

И после данного полукомплимента она вернулась к доске.

– Что за район? – раздался новый голос.

Только что подоспевший Эдди Кастиль скользнул за соседнюю парту. Эдди был дампиром – то есть обладал и человеческими и вампирскими генами, передающимися с тех пор, когда две расы смешивались между собою. Впрочем, на самом деле он был неотличим от обычного человека. Эдди с его русыми волосами и карими глазами достаточно походил на меня, чтобы мы могли выдавать себя за двойняшек – так гласила наша легенда. Но в действительности Эдди прибыл в Амбервуд в качестве телохранителя Джилл. Отщепенцы из числа ее собственного народа, мороев, охотились за ней, и хотя мы не замечали никаких признаков их присутствия с момента нашего переезда в Палм-Спрингс, Эдди всегда был начеку.

Я сунула книгу к себе в сумку.

– Не спрашивай. Очередное идиотское задание.

Никто из моих друзей, за исключением Адриана, не знал, что я стараниями мисс Тервиллингер начала использовать магию. Ну и конечно, за исключением Джилл. Все морои владели каким-либо видом стихийной магии. Адриан обладал редкой и могущественной разновидностью, именуемой «духом, способным творить чудеса исцеления». Он воспользовался своей магией, чтобы воскресить Джилл, когда наемные убийцы прикончили ее. В результате Джилл получила «поцелуй тени», а это, в свою очередь, создало духовную связь между ними, позволяющую Джилл ощущать его чувства и иногда видеть его глазами. И теперь Джилл знала о том, что произошло между мною и Адрианом, куда больше, чем мне хотелось бы.

Я достала из сумки ключи от машины и неохотно вручила их Эдди. Он был единственным, кому я доверяла водить мой автомобиль, и позволяла ему пользоваться им, когда уезжала из города – на тот случай, если ему придется выполнять какие-то поручения для нашей группы.

– На, держи. Надеюсь получить ее обратно целой. И не подпускай Ангелину даже близко к водительскому сиденью!

Эдди ухмыльнулся.

– Я что, похож на самоубийцу? Возможно, я вообще не буду брать твою машину. Ты точно не хочешь, чтобы я отвез тебя в аэропорт?

– Ты пропустишь урок, – ответила я. Мне самой удалось уйти из школы пораньше единственно из-за необычности моего дополнительного курса.

– Я бы не возражал, честное слово. У меня контрольная. – Эдди скривился и понизил голос. – А ты же знаешь, я всегда ненавидел физику.

Я не удержалась и улыбнулась. Нам с Эдди было по восемнадцать и на самом деле мы уже закончили школу, я – на домашнем обучении, а он – в элитном заведении для мороев и дампиров. Однако же мы не могли изображать учеников, не посещая занятия. Я не возражала против дополнительной работы, но Эдди не разделял моей любви к знаниям.

– Нет, спасибо, – сказала я. – Меня устроит такси.

Прозвенел звонок, и Эдди выпрямился. Когда мисс Тервиллингер призвала класс к порядку, он прошептал мне:

– Джилл прямо вся изнылась из-за того, что не может поехать.

– Верю, – пробормотала я в ответ. – Но мы все знаем, почему она не может.

– Угу, – согласился Эдди. – А вот чего я не знаю, так это почему она настолько зла на тебя.

Я повернулась к доске и демонстративно проигнорировала вопрос Эдди. Джилл единственная знала о том, что Адриан признался мне в любви – благодаря их связи. Это была еще одна из тех вещей, которые я предпочла бы оставить в тайне, но Адриан ничего не мог поделать. Хотя Джилл понимала, что вампирам не следует заводить романы с людьми, она не могла простить мне, что я причинила Адриану такую боль. Хуже того: она, вероятно, сама ощутила часть его боли.

Хотя остальные наши друзья не знали, что произошло, было очевидно, что между мною и Джилл что-то неладно. Эдди сразу же это заметил и немедленно пристал с расспросами. Я расплывчато объяснила, что Джилл не нравятся некоторые правила, которые я ввела для нее здесь, в школе. Он на это не купился, но Джилл молчала столь же упорно, и Эдди, не получив никакой зацепки, остался в расстройстве.

Школьный день промелькнул незаметно, и вскоре я уже сидела в такси и направлялась в аэропорт. Я ехала налегке, всего с одним небольшим чемоданчиком и сумкой-почтальонкой, и вполне могла нести их сама. Уже, должно быть, в сотый раз я достала небольшой серебристо-белый подарочный пакет и проверила его содержимое. Внутри находился дорогой хрустальный «ловец солнца», из тех, что вешают на крыльце или на окне. Он изображал двух голубей, летящих друг навстречу другу. Завернув «ловца» обратно в тонкую оберточную бумагу, я вернула его в подарочный пакет, а пакет – к себе в сумку. Я надеялась, что это подходящий подарок для близящегося события.

Я ехала на вампирскую свадьбу.

Никогда прежде я не бывала на вампирской свадьбе. Наверное, ни один алхимик на ней не бывал. Хотя мы сотрудничали с мороями, чтобы скрыть от людей их существование, алхимики ясно дали понять, что не желают никакого общения за пределами деловых контактов. Однако после недавних событий обе организации решили, что хорошо бы было улучшить наши профессиональные связи. Поскольку эта свадьба являлась значительным событием, меня и нескольких других алхимиков пригласили на нее.

Я знала эту пару и, теоретически, была в восторге от того, что они женятся. А вот прочее, прилагавшееся к событию, заставляло меня нервничать – огромное сборище мороев и дампиров. Даже с учетом присутствия других алхимиков нас безнадежно превосходили численно. Пребывание в Палм-Спрингсе в обществе Эдди, Джилл и остальных значительно улучшило мое отношение к этой расе. Я вполне ужилась со своей маленькой группой и теперь считала их друзьями. Но даже при моей либеральности в подобных вопросах я в значительной степени разделяла тревогу, которую вызывало у других алхимиков пребывание внутри мира вампиров. Возможно, морои и дампиры не были созданиями зла, как я когда-то верила, но они совершенно точно не были людьми.

Мне хотелось, чтобы мои палм-спрингские друзья поехали со мной, но это было абсолютно исключено. Весь смысл пребывания Джилл и прочих в Палм-Спрингсе в том и заключался, чтобы укрыть девушку и уберечь от тех, кто стремится убить ее. Как морои, так и стригои были склонны избегать солнечных, пустынных краев. Если бы Джилл внезапно показалась на главном моройском торжестве, это лишило бы смысла всю затею. Эдди с Ангелиной, еще одним дампиром, защищающим Джилл в Амбервуде, тоже пришлось остаться. На свадьбу пригласили лишь меня и Адриана, и мы, к счастью, летели разными рейсами. Если бы кто-нибудь заметил, что мы путешествуем вместе, это могло бы привлечь внимание к Палм-Спрингсу и поставить Джилл под удар. Адриан отправлялся вообще даже не из Палм-Спрингса. Он вылетал из Лос-Анджелеса, расположенного в двух часах пути на запад, чтобы только быть уверенным, что нас не свяжут друг с другом.

Мне пришлось выбрать другой рейс из Лос-Анджелеса, и это напомнило мне о задании мисс Тервиллингер. Найти один конкретный район в огромном Лос-Анджелесе. Да без проблем! Единственное, что работало на меня, так это то, что викторианские дома легко отличимы. Если бы мне удалось отыскать какое-нибудь историческое общество, оно, с изрядной степенью вероятности, могло бы указать мне районы, соответствующие описанию. Это значительно сузило бы круг поисков.

Я добралась до своего выхода на посадку в аэропорту Лос-Анджелеса, когда до времени вылета оставался еще час. Только я удобно устроилась с книгой мисс Тервиллингер, как по громкой связи объявили: «Пассажир Мелроуз! Пожалуйста, подойдите к стойке сервисной службы!»

У меня тягостно заныло под ложечкой. Собрав вещи, я приблизилась к столу, и там меня встретила чрезмерно приветливая представительница авиакомпании.

– Мне очень жаль, я вынуждена сообщить, что на ваш рейс продано больше билетов, чем есть мест, – сообщила девушка. Ее веселый голос и широкая улыбка ни капли не подходили человеку, который о чем-то сожалеет.

– И какое это имеет отношение ко мне? – спросила я с нарастающим страхом. – У меня подтвержденное место.

Мне постоянно приходилось иметь дела с бюрократией и волокитой, но я никогда не понимала, как можно продать на рейс больше билетов, чем имеется мест. Как такое вообще может произойти? Вряд ли количество мест оказывается для авиакомпании неожиданностью.

– Это означает, что вы не летите этим рейсом, – объяснила девушка. – Вы и еще пара добровольцев отдали свои места для размещения вон той семьи. Иначе им пришлось бы разделиться.

– Добровольцев? – переспросила я, взглянув туда, куда указала девушка. С длинного ряда сидений мне улыбалось семейство с семью детьми. Дети были крохотные и прелестные, с большими глазами, обладавшие той миловидностью, какая встречается в мюзиклах про сирот, ищущих новый дом. Преисполнившись возмущения, я снова развернулась к служащей авиакомпании. – Как вы могли так поступить?! Я зарегистрировалась заранее! Мне нужно на свадьбу! Я не могу пропускать рейс!

Девушка достала посадочный талон.

– Мы постарались устранить возникшее неудобство. Предоставляем вам место на другой рейс, в Филадельфию – он отбывает раньше. Вас даже разместят в первом классе в качестве компенсации за беспокойство.

– Ну хоть что-то, – буркнула я, все еще продолжая злиться, просто из принципа. Я люблю порядок и последовательность во всем. Внезапные перемены изгнаны из моего мира. Я посмотрела на посадочный талон и тут же вгляделась в него повторно. – Но он отправляется сейчас!

Девушка кивнула.

– Как я сказала, этот рейс вылетает раньше. Я бы на вашем месте поторопилась.

Затем, как по сигналу, я услышала последнее объявление о посадке на мой новый рейс, гласящее, что все пассажиры уже должны быть на борту, потому что двери сейчас закроются. Я не из тех, кто сквернословит, но сейчас едва не выругалась, особенно когда увидела, что мой новый выход на посадку расположен на противоположной стороне терминала. Не сказав более ни слова, я подхватила вещи и рванула со всей доступной мне скоростью, сделав мысленную пометку непременно написать жалобу руководству авиалинии. Каким-то чудом я добралась до выхода до того, как его закрыли для пассажиров, хотя стоящая там сотрудница строго сказала мне, чтобы в следующий раз я планировала все заранее и приезжала раньше.

Я пропустила ее слова мимо ушей и направилась в самолет. Там меня приветствовала бортпроводница, державшаяся куда более любезно, особенно когда увидела билет первого класса.

– Пожалуйста, сюда, мисс Мелроуз, – сказала она, указывая на третий ряд. – Мы очень рады, что вы смогли присоединиться к нам.

Она помогла мне поставить чемодан в подвесную ячейку, что оказалось очень непросто из-за других пассажиров, занявших большую ее часть. Это потребовало творческого применения познаний в трехмерной геометрии, и, когда мы наконец управились с делом, я практически рухнула на свое место, измотанная внезапной чередой волнений. Что-то их чересчур много для развлекательной поездки. Немного успокоившись, я выдернула инструкцию по технике безопасности из кармашка, чтобы сверяться по ней, пока стюардесса будет знакомить пассажиров с ее содержанием. Неважно, сколько раз я летала, я всегда считала, что важно быть в состоянии успевать за данными процедурами. Я смотрела, как стюардесса надевает кислородную маску, когда до меня донесся знакомый и возбуждающий запах. Из-за хаоса, сопровождающего этот полет, я даже не потрудилась взглянуть на своего соседа по ряду.

Адриан.

Я в изумлении уставилась на него. Он же смотрел на меня с весельем и несомненно ждал, скоро ли я его замечу. Я даже не стала спрашивать, что он здесь делает. Я знала, что он летит из Лос-Анджелеса, и вот по какой-то идиотской случайности меня закинуло на его рейс.

– Этого не может быть! – воскликнула я. Ученый во мне был слишком поражен, чтобы в полной мере осознать неудобство ситуации, в которой я оказалась. – Что меня перевели на другой рейс – это одно. Но чтобы в результате оказаться рядом с тобой? Ты знаешь, каковы шансы? Это невероятно!

– Некоторые назвали бы это судьбой, – заметил Адриан. – Или просто рейсов в Филадельфию не так уж много. – Он приподнял бокал с прозрачной жидкостью, показывая, что пьет за меня. Поскольку я никогда не видела Адриана пьющим воду, оставалось предположить, что это водка. – Кстати, рад тебя видеть.

– Э-э, я тоже.

Взревели двигатели, на мгновение избавив меня от продолжения беседы. До меня начала доходить реальность. Я в ловушке на рейсе продолжительностью в пять часов, вместе с Адрианом Ивашковым. Пять часов! Мне предстоит пять часов сидеть в нескольких дюймах от него, вдыхая запах его непомерно дорогого одеколона и глядя в его проницательные глаза. И что я собираюсь с этим делать? Да ничего. Деваться некуда, поскольку даже пассажирам первого класса не дозволяется пользоваться парашютами. Я лихорадочно принялась подыскивать, что бы сказать. Участился пульс. Адриан молча смотрел на меня, слегка усмехаясь, и ждал, пока я начну беседу.

– Ну, – произнесла я наконец, уставившись на собственные руки, – как там… твоя машина?

– Я оставил ее на улице. Решил, что ничего с ней за время моего отсутствия не случится.

Я вскинула голову. У меня отвисла челюсть.

– Что-что ты сделал?! Ее же эвакуируют, если она останется на улице на ночь!

Адриан рассмеялся прежде, чем я успела договорить.

– Так вот, оказывается, чем можно вызвать у тебя столь страстный отклик… – Он покачал головой. – Не волнуйся, Сейдж. Я просто пошутил. Она в безопасности, на парковке у дома.

Я почувствовала, что у меня горят щеки. Я терпеть не могла покупаться на его шутки, и еще меня смущало то, что я до сих пор теряла самообладание из-за этого автомобиля. Но следует признать, это был не простой автомобиль. Недавно купленный Адрианом прекрасный, классический «Мустанг». На самом деле, он купил его, чтобы произвести впечатление на меня, и делал вид, будто не умеет водить автомобили на ручной коробке управления, чтобы проводить со мной побольше времени, пока я буду его учить. Я считала эту машину потрясающей, но меня до сих пор поражало, что Адриан пошел на такие хлопоты, лишь бы мы были вместе.

Самолет набрал крейсерскую высоту, и стюардесса вернулась с новым бокалом для Адриана.

– Желаете чего-нибудь, мисс? – спросила она у меня.

– Диетическую коку, – ответила я машинально.

Как только стюардесса ушла, Адриан поцокал языком.

– Это ты могла бы получить даром и во втором классе.

Я закатила глаза.

– Так что, меня теперь пять часов будут изводить? Если да, то я вернусь во второй класс, и пусть какой-нибудь счастливчик пересаживается на мое место.

Адриан вскинул руки, успокаивая.

– Нет-нет! Продолжай. Я сам себя займу.

Занял он себя разгадыванием кроссворда в одном из рекламных журналов. Я достала книгу мисс Тервиллингер и попыталась читать, но с Адрианом под боком трудно было сосредоточиться. Я то и дело тайком посматривала на него, отчасти чтоб проверить, смотрит ли он на меня, а отчасти – просто чтобы рассмотреть его лицо. Это был все тот же Адриан, раздражающе ухоженный, с взъерошенными темными волосами и чеканным профилем. Я мысленно поклялась, что не стану с ним разговаривать, но когда заметила, что он уже некоторое время ничего не пишет и лишь громко постукивает ручкой по столику-подносу, не удержалась.

– Что там у тебя? – спросила я.

– Слово из пяти букв. Человек, придумавший хлопкоочистительную машину.

– Уитни, – сказала я.

Адриан вписал слово в квадратики.

– Минерал с наибольшей твердостью по шкале Мооса. Тоже пять букв.

– Алмаз.

Через пять слов я поняла, что происходит.

– Эй! – возмутилась я. – Я в это не играю!

Адриан взглянул на меня с ангельским видом.

– Во что?

– Ты знаешь, во что! Ты меня заманил! Ты знаешь, что я не могу устоять…