Офицер Орлов Борис

1

Там, где асфальт, нет ничего интересного, а где интересно, там нет асфальта.

Бр. Стругацкие. Понедельник начинается в субботу

Россия, Анадырское нагорье

Маленький прииск на Анадырском нагорье не был никому интересен до тех пор, пока один из его работников не нашел богатейший пласт самородного золота. Места на Чукотке диковатые и вообще, несмотря на красивейшую природу и уникальный животный мир, мало исследованы. В огромной России много мест не менее интересных и поближе к цивилизации.

Кто дал знать, что к вылету готовится самолёт с полутонной золота на борту, будут разбираться другие люди, а сейчас сотруднику управления «Поиск» Гохрана России предстояло догнать и пожурить тех, кто устроил бойню на прииске.

Кстати, золото приисковые так и не дали захватить. Из шести нападавших сибирские парни убили двоих, сами потеряли троих, но драгоценный металл бандитам не достался.

Небольшой самолёт с оперативно-розыскной группой МВД подготовили к вылету буквально через десять часов после нападения, но им пришлось немного задержаться, так как сотрудник, вызванный для проведения операции, просто физически не успевал. И так, не распаковывая рюкзак, он покидал самое необходимое оборудование и прихватил дежурный кофр, собираясь разобраться уже на месте.

Подполковнику действующего оперативного резерва Кириллу Новикову идти предстояло в одиночку, так как все четверо возможных напарников как-то разом оказались в таких далёких местах, что не успевали даже к шапочному разбору. Это было определённым нарушением инструкций, но Новиков был опытным офицером и не видел никаких сложностей в том, чтобы уйти в одиночный поиск.

В самолете собровцы посматривали в его сторону если не со снисхождением, то во всяком случае, с умеренным интересом, как на туриста. Они бы вообще не взяли никого с собой, но вдруг позвонило такое высокое начальство, что обсуждения не состоялось. Парни взяли под козырёк, и гохрановца попросили с вещами на борт.

После взлёта Кирилл частично распаковался и сменил городской наряд на двухцветный лето-осень полихроматический камуфляж. Потом не торопясь развесил на разгрузке более-менее полезное оборудование и оружие. Поскольку его выдернули с отдыха, в наличии присутствовали вещи, которые в одиночный поиск с собой не берут, но было их не так чтобы много, поэтому общий вес увеличился лишь на четыре килограмма.

Именно в этот момент к нему пробрался старший группы и, глядя на разложенное барахло и снаряжение, покачал головой и протянул руку:

– Валентин.

– Кир, – подполковник пожал крепкую руку и, отставив в сторону расписанный камуфляжными разводами «Вал», стал набивать магазины патронами.

– Интересная штука… – Валентин взял в руку автомат и, не ощутив привычного веса, от неожиданности дёрнул его вверх. – Что за чёрт?

– Лёгкие сплавы, – пояснил Кирилл. – Ствол чуть удлинён, немного доработан глушитель, ну и всякие приблуды типа прицела с термовизором и баллистического вычислителя.

– Да у меня стечкин примерно столько же весит! – восхитится капитан. – А мы-то уже чёрт знает что подумали. Нам же из нашего министерства позвонили, сказали взять человека из Минфина на борт. Ну, мы и подумали, что ревизор какой-нибудь.

– И ревизор, и провизор, и по необходимости проктолог… – Кирилл в последний раз осмотрел кучу вещей и снова упаковал рюкзак. – Понимаешь, Минфин – организация прижимистая, вот и приходится быть на все руки мастером.

Тут он совсем немного, но слукавил, ибо после назначения главой «Поиска» сугубо гражданской, но весьма деятельной Виктории Неменовой, всё изменилось словно по волшебству. Лучшее оружие, снаряжение, премиальные и, самое главное, отношение к офицерам «Поиска» как к собственным сыновьям. Виктория Карловна, несмотря на больные ноги, не ленилась лично ходить в начальственные кабинеты и, ругаясь до хрипоты, выбивать дополнительное финансирование и льготы для сотрудников.

– А это что? – старший оперативно-следственной группы поднял небольшой плоский пакет с крепёжной системой.

– Парашют.

– Такой маленький?

– А чего ему быть большим? – Подполковник пожал плечами. – Чай, не из шёлка. Но у этого довольно капризный характер, и скорость приземления приличная. Так что не всем подойдёт… – Он надел шлем, застегнул ремешок, надел парашют и посмотрел на навигатор. Судя по метке на планшете, самолёт уже приближался к точке сброса, так что здесь его пути с доблестными правоохранителями расходились. Да и не стоило им быть свидетелями будущей содержательной, но короткой беседы с уголовным элементом.

Как говорил Эмерсон, «На свете есть много вещей, насчет которых разумный человек мог бы пожелать остаться в неведении».

Расстались служивые вполне по-дружески. Парни, рассмотрев оружие и снаряжение, признали Кирилла за своего, и, уходя в холодное северное небо, он помахал на прощание и, словно перелистнув страницу, выбросил всё это из головы.

По данным спутникового сканирования местности, четверо оставшихся в живых уходили на юго-запад, и сейчас пилот практически довёз его до точки, где их засекли в последний раз.

Планшет со спутниковой связью позволял сотруднику «Поиска» поглядывать сверху, корректируя маршрут, но в основном он полагался на свой опыт и навыки, развитые за десять лет беспокойной службы в рядах славных Вооружённых сил СССР и России.

Приличная площадка, где подполковник приземлился, находилась в каких-то ста метрах от предполагаемого места ночёвки беглецов, и, свернув парашют, Кирилл уже через несколько минут ползал по лесной подстилке, в поисках разных интересных вещей. В итоге нашлось с пару десятков окурков, пээмовский 918 патрон с наколотым капсюлем, обрывки упаковок от ИРП и несколько клочков от перевязочного пакета. Всё было закопано или выброшено далеко от места ночёвки, что косвенно подтверждало версию о том, что в нападении участвовали опытные люди.

Отправив кодовый сигнал на спутник, что он «встал на след», и оставив на дереве пометку, видную лишь профессионалам, подполковник легкой рысью направился по отчётливо видимым следам. По расчётам получалось, что через сутки, плюс-минус пару часов, он их так или иначе достанет. Ну, или они его. Тут уж как карта ляжет.

Шли бандиты по лесу вдоль реки, справедливо полагая, что сверху, на водной глади, их засечёт любой пролетающий мимо вертолёт. До реки Анадырь здесь по городским меркам – всего ничего. Около трёхсот километров, но это недалеко, если по асфальтовой дороге. А вот по нагорью – совсем не ближний свет.

Ровно через сутки, сделав лишь один небольшой привал, Кирилл почувствовал запах костра и привёл оружие в боевое положение.

Но скользя тенью между деревьями и сторожась каждой тени, обнаружил лишь не погасший костёр и небрежно прикопанную кучу окровавленных бинтов. Видимо, бандюки поверили, что оторвались, и снизили уровень маскировки, что ему было лишь на руку.

Солнце уже закатывалось за горизонт, когда Новиков спустился в глубокое ущелье, прорезавшее горы. Сразу стало темно, и туман, скопившийся в низине, не сильно ухудшал ситуацию, так как даже в ноктовизоре[1] видно было лишь на пару метров.

Несмотря на то, что офицер двигался предельно осторожно, каждый звук, даже чуть хрустнувшая веточка, отзывался каким-то звенящим эхом, словно к нему подвесили микрофон. Потом к этим звукам добавился какой-то шелест и словно перезвон колокольчиков, из-за которых можно было услышать нечто похожее на голоса, но совершенно неразборчивые. Ещё сто метров, и туман словно обрезало. Впереди виднелась полянка с небольшим костром, тело, лежащее навзничь, рядом – старинная трехлинейка, и семеро сидящих вокруг костра, с вытянутыми к огню ногами.

Всё это взгляд зафиксировал словно фотоснимок, а руки уже вскинули приклад к плечу.

– Оставаться на местах! Управлени «Поиск»!

– А это ещё кто к нам пожаловал? – Мужчина лет пятидесяти, но выглядевший старше своего возраста, как бы случайно облокотился на правую руку, кисть которой ушла под лежащую на земле куртку.

Коротко лязгнул затвор, и мужчина, получивший дырку во лбу, откинулся назад, в кашу из собственных мозгов и осколков черепа.

Ещё двое не вовремя дёрнулись и получили по пуле, а оставшиеся в живых боялись даже вздохнуть.

– Кто ваш человек на прииске?

– Это вот Кочан знал, – уголовник с синими от татуировок руками и перевязанным плечом усмехнулся, показав ряд золотых зубов. – Теперь, гражданин начальник, уже не узнаешь.

– Значит, ты мне не нужен. – Ещё один выстрел, и бандит оседает в высокой траве.

– Я скажу, я! – парень лет двадцати, прижавший ладони к затылку, повернулся в сторону Кирилла. – Это Ямов, бухгалтер прииска! У него телефон спутниковый!..

– А как планировали выбираться? – Новиков, не выпуская из внимания бандитов, переместился так, чтобы видеть всех в одном секторе.

– Вертолёт ждали… – молодой кивнул на большую поляну рядом. – Только здесь связи совсем нет. Хотели с утра забраться на гору и попробовать оттуда…

– Ясно. – Кирилл в принципе узнал всё, что было нужно, и остальное было просто формальностью. Автомат тихо, словно швейная машинка последних моделей, прострекотал, перечёркивая три жизни, и только сделав контроль, Кирилл подошёл к телу, лежащему возле полупустого котелка.

К его удивлению, мужчина был ещё жив. В какой-то замызганной телогрейке, серых пропылённых штанах и клетчатой рубашке, пропитавшейся кровью, он с удивлением смотрел на Новикова и пытался что-то сказать.

Пуля пробила лёгкое и, судя по всему, застряла в позвоночнике. В хорошем госпитале парню, возможно, спасли бы жизнь, но сейчас Кирилл был бессилен, несмотря на вполне приличную медицинскую подготовку и качественные медикаменты.

Достав на ощупь противошоковое, вколол раненому прямо сквозь ткань штанов, а потом залепил лёгкое пластырем, чтобы тот мог хоть что-то сказать.

Через несколько секунд мужчина натужно прокашлялся, харкая кровавыми сгустками, и Новиков наклонился к самому лицу, чтобы слышать, что он скажет.

– Ты, товарищ, карту доставь. Образцы… – Раненый начал задыхаться. – Ты их… брось… а карту… в Геологоразведку… там всё… – Тут он словно воспрял и заговорил более отчетливо, яростно и жадно сверкнув глазами: – Ты ж из наших, да? Из стратонавтов? Шлем у тя чудной. Я таких и на картинках не видал. Там, на небе, наверное, хорошо?

Кирилл лишь молча кивнул и просунул ладонь парню под голову, чтобы приподнять.

– Кому сообщить о тебе? Родные есть?

– Детдомовский я, – покачал тот головой. – Родители ещё в Гражданскую сгинули. Но вот только если маме Вере. Это детдом в Тамбовской губернии, Тулиновский сельсовет…

Внезапно у Кирилла ожил лицевой индикатор, сигнализирующий об отсутствии связи и приводных маяков, а дорожка на стекле упала вниз и окрасилась красным цветом.

За всем этим с лёгкой полуулыбкой наблюдал умирающий геолог.

– Скажи, товарищ, а как там, в будущем? Коммунизм скоро построим?

– Построим… – Офицер, сжав зубы, кивнул. – Не сомневайся, друг.

– Тогда и умирать не жалко… – Он вздохнул, и с выдохом какой-то серебристый туман вырвался из его рта, тело обмякло.

Кирилл накрыл лицо геолога курткой одного из бандитов и присел рядом на кусок бревна. Сейчас нужно было связаться с руководством, вызывать вертолёт и вообще что-то делать, но в голове царила сплошная каша. Кирилл бездумно смотрел на огонь и думал о том, что зря так легко отпустил бандитов. Как и любой нормальный человек, он не любил грязную работу, но, конечно, умел, и тут наличествовал именно такой случай.

Но что сделано, то сделано.

Что за парень в такой нелепой одежде и как получилось, что у него, ещё не старого совсем человека, родители сгинули в гражданскую, Кирилл даже не думал. Муторно было на душе и гадко. Всё вроде правильно сделал, но…

Потом встряхнулся и, встав, стащил трупы бандитов в одну кучу. Короткий обыск дал три новеньких АКМа, неплохой моссберг, с подствольным магазином, три макарова, мосинскую винтовку и под тысячу штук патронов, в основном автоматных.

В эту же кучу ушли документы бандитов, их мобильники и спутниковый Инмарсат.

Только после этого сотрудник «Поиска» достал свой спутниковый терминал и с удивлением пронаблюдал картину: «Не работает». В принципе, такие места, где временами не брала спутниковая связь, существовали, и Крайний Север в этот список попадал.

Вытащив из рюкзака Yaesu-817, забросил антенну на дерево и включил станцию, но кроме негромкого шипения, на служебных частотах ничего не было. Отсутствовали даже сигналы приводных маяков аэропортов и прочие мощные передатчики. Включив машинку на сканирование всего диапазона, офицер взял котелок и, спустившись к реке, зачерпнул воды.

К стоянке поднялся лишь тогда, когда чудо японской техники огласило окружающий лес бодрыми звуками марша.

Дослушав бравую песню, уже потянулся, чтобы переключиться с ретроканала, когда диктор, чуть прокашлявшись в начале, объявила сводку новостей и стала читать текст, от которого у Кирилла зашевелились волосы на голове. По словам диктора выходило, что в Испании творился полный беспредел с выносом всех и вся, а в СССР хлеборобы ведут битву за урожай и обещают партии и советскому народу рекордный сбор зерновых.

Это было уже серьёзно.

– Прости, брат. – Новиков склонился к похожему на пузырь рюкзаку геолога и сразу же, наверху, нашёл планшетку с документами.

В свете мощного фонаря было видно, что всё лежавшее сейчас перед ним – как минимум достоверно изготовлено. Печати, подписи, качество полиграфии и бумаги, всё соответствовало времени, а кое-что подделать вряд ли вообще возможно. Например, почти новые деньги или номер на трехлинейке и неприметную бирку на рюкзаке.

Версию о подделке пришлось отмести сразу, так как зачем нужно было так напрягаться для введения в заблуждение одного человека, совершенно непонятно. Кроме того, на руках было восемь трупов, а это как-то не располагало к мыслям о шутках. Но и принять версию, что он просто-напросто переместился во времени, тоже как-то не получалось из-за насквозь рационального мышления.

Но факты – вещь упрямая. Навигатор безуспешно искал на небосклоне спутники и не видел их, высокие частоты эфира были девственно чисты, а единственный доступный диапазон – длинные волны, на котором вешались новости от тридцатого июня 1936 года.

– Засада.

Усевшись возле разгорающегося костра, Кирилл смотрел, как закипает вода в жестяном котелке, и думал о том, что вертолёта можно не ждать. Также можно не ждать и эвакуационной бригады, если, конечно, за время его отсутствия не изобрели машину времени и не поставили на вооружение.

Новиков повернулся к тропе, откуда пришёл, и дикая мысль заставила его вскочить и опрометью кинуться обратно, забыв на месте и радиостанцию, и вещи убитых. Через сто метров он вылетел из плотного, словно кисель, облака и даже не вытащил, а выдернул навигатор, уже и без того зная результат, поскольку лицевой индикатор сообщал о наличии спутников и как раз сейчас вёл их подсчёт.

Навигатор, пискнув, выдал карту местности с засечкой местоположения, и подполковник сел прямо на камни, глядя перед собой. Но голова, привыкшая сопоставлять факты, упрямо говорила о том, что невозможное таки случилось, причём именно с ним. И теперь самое главное решить, что делать. Можно, конечно, вызвать сейчас исследовательскую группу, которая перевернёт каждый камень и обнаружит источник аномалии, или… не перевернёт, если она рассосётся. А ведь у него с собой и электроника, и оружие нашего времени, и сам чего-то стоил, так как в своё время получил хорошее образование. Помочь своим предкам не в мыслях и мечтах, а делом, предотвратить распад страны, которой присягал… Да много чего можно сделать.

Если успеет. Оглянувшись в который раз, Кирилл заметил, что туман, перекрывавший расселину, явно начал рассеиваться.

Так, как в тот раз, он никогда не бегал, и уж точно, будучи до мозга костей материалистом, никогда не молился так искренне.

Не чуя под собой ног, Новиков нёсся вперёд, угадывая каким-то звериным чутьём, куда нужно поставить ногу, чтобы не переломать конечности на каменных завалах, и, обливаясь потом, всё шептал: «Господи, не оставь, господи, помоги».

Что тому виной – скорость, а может, искренняя молитва, но через пятнадцать секунд он стоял на той самой полянке, а старенький восемьсот семнадцатый наигрывал что-то про Щорса. Нечасто он сожалел, что не курил, но сейчас хотелось неимоверно. Обыскав бандитов, нашёл мятую пачку «Явы» и с наслаждением выкурил вонючую сигарету, смотря, как облако тумана окончательно рассеивается, и там, за расселиной, проявляется чахлая полоска травы и бок каменного увала.

Посидев какое-то время, Кирилл хлопнул ладонью по колену. Решение принято и осуществлено, а значит, нечего рассиживаться.

Разложив небольшую лопатку, выбрал место и начал копать могилу для погибшего геолога.

Кирилл не знал, какой тот был веры, так что поставил крест в голове, а внизу на небольшой деревянной плахе вырезал звезду. Потом поскидывал бандитов в промоину, плюнул на прощание и, решив, что для них на этом ритуал закончен, принялся за ревизию вещей, которые потащит к людям. Маленькая надувная лодка, входившая в обязательный комплект снаряжения, позволяла не думать об излишнем грузе, и распихав свое имущество обратно в рюкзак, Кирилл лишь натянул сверху брезентовый «пузырь» геолога, на чём маскировку счёл достаточной. В чёрную куртку, сделанную из чего-то, напоминающего издали ткань, завернул калашниковы и моссберг, а пистолеты и мосинку просто закопал, завернув в полиэтилен, поскольку «Грач» в смысле удобства был куда лучше, а тяжеленная пехотная винтовка была вообще ни к селу ни к городу. Затем завернул в плотный мешок из полиэтилена всю электронику, включая шлем, и упрятал на дно рюкзака, сложив сверху свои продукты и то, что он забрал у бандитов.

Несмотря на приличный груз, лодка из пластика, армированного кевларовой нитью, присела незначительно, потому что предназначена была на трёх взрослых мужчин с грузом.

Конечно, его вид никак не дотягивал до жителя СССР тридцатых, но по здравом размышлении Кирилл решил не маскироваться под местного. Всё же слишком велика разница во всём, включая полное незнание реалий этой жизни.

Через пять суток пути из-за поворота реки, навстречу, бодро пыхая угольным дымом, показался небольшой пароход типа буксира, и Кирилл, громко крича, замахал белой тряпкой.

С буксира тут же спустили сходни, и его вместе с лодкой подняли на борт, где трое бородатых мужиков пялились на незваного гостя, пытаясь понять, что же за чудо принесло им на речной волне.

– Ай эм амэрикен пайлот! – Кирилл руками показал нечто вроде крыльев. – Краш, – вроде как старательно выговаривая слова русского языка, смотрел на чешущих в затылке речников. – Мнье нато в Эн-Ка-Ве-Де. Срьочно.

– И чо будем делать, Петрович? – Тот, который был помоложе, в перемазанной мазутом и пропитанной угольной пылью тужурке, всё суетливо растирал грязь на руках чёрной от смазки ветошью и поглядывал на седовласого мужчину, одетого так же, но почище, и щеголявшего фуражкой. – А можа, он какой шпиён, а?

– Чего орёшь? – хмуро осадил механика Петрович, зажав в пожелтевших зубах самокрутку. – Был бы шпион, на хрена ему в НКВД? Сдаться? – И повернувшись к офицеру, неожиданно выдал на вполне приличном английском: – Where are you from?

– United States. California… – радостно выпалил Новиков и, демонстрируя «голливудскую» улыбку, добавил: – Soviet – Americans – friends!

– Ладно, – Петрович кивнул, пыхнул едким дымом и улыбнулся сквозь дым, словно в голливудском кино. – Похоже, действительно американец. Пойдём в Анадырь. Тут, я думаю, всяк дело серьёзное. – Он повернулся к молча стоявшему мужчине в ватнике: – Ты, Палыч, постели гостю в кают-компании, а барахло его в рундук и под замок. Чую я, дело секретное! – Он потопал в рубку, и уже через минуту катерок, заложив вираж, пыхтел в обратном направлении.

2

Путешествуя, не заезжай слишком далеко, а не то увидишь такое, что потом и забыть будет невозможно…

Даниил Хармс

Клим Петрович Шалавин разменял уже шестой десяток и на своем не таком уж и коротком веку повидал многое. И многих. В том числе – и американцев. Еще при царе ходил Клим матросом во Фриско, да и на Аляске бывал. Насмотрелся на американцев, и когда с берданкой в партизанском отряде геройствовал. А потом, во Владивостоке, уже при нынешних властях, тоже не раз встречал заокеанских детинушек, что жуют табак или резину, ровно твои коровы. Для того-то и языку набалтыкался – дюже тяжко немтырям этим на пальцах все растолковывать. Но вот такого американца он видел впервые. Странный какой-то – страннее некуда!

Попыхивая самосадом-зеленухой,[2] Клим Петрович бурчал себе под нос:

– Мериканец, ага… А говорит чудно.

Действительно, их найденыш в разговоре почти не двигал челюстями. Все вроде правильно, по выговору судить – южанин, встречал Шалавин на своем веку парняг из Тексасу, Луйзияны, Георгии, но чтобы вот так говорили?.. Да любой мерикан, будь он хоть с Севера, хоть с Юга, хоть с Фриско, варежку первым делом раззявит и лыбится – чисто дурачок! А у этого лицо застывшее, и даже когда улыбается – одни губы растянет, а в глазах – хоть бы смешинка! Навидался Клим Петрович таких, когда колчаковцев и японцев в тайге привечал. Взгляд – лед ледяной, и на мушку такому попал – перекреститься не успел, как уже с небесными угодниками беседуешь.

– Лоцман, как же,[3] – ворчал Шалавин, весь в облаках сизого дыма. – Ежели он лоцман, так я – мля, Кацман! Убивец, поди, из заокеанских большевиков… В гэпэу – тьфу, прости господи! – в энкаведе простому мерикану делать неча, а вот ежели такому… – Доворчать он не успел. Говорят же: «Помяни черта – он и объявится». Вот и этот «лоцман» нарисовался, незван, непрошен. Миску протягивает, а в миске… Мать моя, кержачка сибирская! В миске ароматным парком исходят мясо и бобы в красном соусе помидорном.

– Here you are[4]… – Во! снова улыбка его одними губищами! – Прощу… Берьите…

Вкусно… Дык, понятно, что скусно. Язви его, из своих запасов, поди, сварганил. Вот тоже новость. Да ни единый американец, не говоря уж об англичанине – а Клим Петрович видывал и их – в жисть ничего за так не сделает и не отдаст. Ну, разве что водочкой – уиски или джин, по-ихнему, поднести может, ежели праздник, наприклад, какой. А вот чтоб еду, да еще сам сготовил… Чудной мерикан, что и говорить, чудной… Такому и впрямь – только в энкаведе и место!

Рацион в виде ячневой каши с солёной рыбой был путешественником во времени категорически забракован, и пришлось доставать банки с тушёнкой и прочими вкусностями из собственных запасов и из запасов убитых бандитов, уничтожая по возможности этикетки или затирая даты. Для этого, правда, пришлось взять готовку на себя, но речные волки не возражали, так как качество еды сильно улучшилось.

Заправлялись углём и водой в каких-то мелких городках и селениях раз пять, но в итоге катерок, гордо дымя трубой, вошёл в залив Онемен, где и стоял Анадырь.

Сразу же по прибытии капитан куда-то исчез, а через полчаса имущество Новикова и его самого погрузили на телегу и, в сопровождении солдатика в застиранной до белизны гимнастёрке, вооруженного мосинкой с примкнутым штыком, повезли по пыльным улицам. Люди, видя телегу под конвоем солдатика ВОХР, поглядывали с интересом, но без излишнего любопытства. Здание, в котором находилось местное отделение НКВД, представляло собой трёхэтажный деревянный дом, явно принадлежавший ранее какому-нибудь купцу. Стоило телеге остановиться, как из дверей показался сержант в зелёной с синим форме и с большой кобурой на поясном ремне.

– Тебе чего, Василич? – Тут его взгляд скользнул по Новикову, и рука потянулась к кобуре. – Шпиона привёз, что ли?

– Ноу, я не шпион. – Кирилл растянул губы в резиновой улыбке. – Американ ситизен. Гражьданьин. Ай’м вонт нашальник ЭнКаВеДе. Срочно!

– Так, – сержант уже сделал какие-то выводы и кивнул вознице: – Давай во двор. Вещи занесёшь в сени, там оставь.

– Ноу сеньи! – Новиков замахал руками. – Охрана, секрьетно!

– Тьфу тебя, чёрт нерусский! – Сержант вздохнул и неожиданно гаркнул во всю глотку: – Иванцов, Капустин!

Сразу же из дверей выскочили пара солдатиков в белых гимнастёрках с помятыми от сна лицами.

– Всё, что лежит на телеге, под охрану. Глаз не спускать. Если что… – он ловко выдернул наган из кобуры и красноречиво крутанул барабан.

– Понятно… – один из бойцов кивнул и, приняв лошадь под уздцы, стал заводить её во внутренний двор.

– Пойдём… – сержант кивнул и пошёл вперёд, а Кириллу ничего не оставалось, как следовать за ним.

Кабинет начальника окружного НКВД находился на втором этаже в бывшей столовой купца, что следовало из не вывезенных деталей интерьера. Не вписывался в картину лишь тяжелый двухтумбовый стол, покрытый зелёным сукном, и роскошный кожаный диван. За столом сидел широкоплечий мужчина лет тридцати и что-то сосредоточенно писал в толстой книге, которую в те года называли амбарной. Потом поднял голову и устало посмотрел на сержанта:

– Ну чего тебе, Сытин? Кого привёл?

– Вот, требует вас, товарищ капитан госбезопасности, – нейтрально произнёс сержант. – Говорит, из Америки. – Он тактично отошёл назад, давая Новикову возможность говорить.

– Съекретный груз. Нужно подньять зюда. Говорить.

Капитан госбезопасности положил перо на письменный прибор и протер усталое лицо ладонями.

– Давай, Сытин. Пусть поднимут вещи.

– Есть! – Сержант куда-то испарился, а капитан очень внимательно прошёлся по фигуре пришельца, задержавшись на ботинках и камуфляжной куртке.

– Да. Странный вы, гражданин. Даже для американца.

– Давайте сразу договоримся, – произнёс Кирилл на нормальном русском. – Мне нужно в НКВД в Москву, к Лаврентию Павловичу Берия или Всеволоду Николаевичу Меркулову. Я могу показать вам кое-что, но есть шанс, что вас, как видевшего слишком много, просто запрячут подальше.

– Куда уж дальше… – Капитан неожиданно улыбнулся. – Давай показывай, что там. Золотой самородок? Или ещё что нашли?

Вытащив свой мобильник и включив заранее заготовленный ролик, Новиков положил его на стол перед офицером, внимательно отслеживая реакцию собеседника. Все пять минут, пока шёл короткий фильм о пилотаже Су-50, капитан просидел молча и, похоже, даже не дыша.

– Товарищ капитан, куда сгружать?

Рефлексы у энкавэдэшника оказались правильными. Он мгновенно прикрыл смарт каким-то документом и подбородком показал в угол кабинета.

– Давай бросай туда, я разберусь.

Через минуту, когда солдаты ушли, он медленно, словно боясь, что под бумагой ничего не окажется, убрал документ и посмотрел на почерневший экран:

– Что это было?

– Самолёт. – Кирилл пожал плечами. – Лучший, конечно. Чуть меньше, чем через сто лет, такие будут в воздухе. Могу ещё кое-что показать. – Он достал из рюкзака пластиковый пакет и вынул защищённый планшет, за который в своё время отдал кучу денег.

Несколько касаний экрана, и на его поверхности высветилась карта России, испещрённая значками.

– Вот так можно увеличить масштаб. Это золото, это комплексные никельсодержащие руды, из которых добывают и золото, и платину, это нефть… Ну, тут много всего.

– Дела… – Начальник краевой госбезопасности побарабанил пальцами. Но соображал он быстро. – Так. Я на радиостанцию, свяжусь с Москвой. А вы пока отдохните. Это недолго. У нас здесь аэродром свой, так что если что, за четыре дня будем там. – Капитан поднял напряжённый взгляд. – Охрана у дверей, это для вашей же безопасности.

– Не надо охрану, – Кирилл покачал головой. – Это моя страна, и сбежать я могу только на фронт. А насчёт безопасности… Лучше не отправляйте никаких шифровок. Просто погрузимся в самолёт и летим. На месте разберёмся. И это… Сделайте мне документы. Хотя бы паспорт.

Как уже было отмечено, думал энкавэдэшник быстро.

– Да… – он кивнул. – Думаю, это правильно. У нас тут такие дела творятся… – он махнул широкой, словно лопата, рукой. – Корейцев вот выселяют. А звание у вас какое?

– Ушёл подполковником, – Новиков улыбнулся, заранее предчувствуя реакцию.

– Что значит ушёл? – капитан нахмурился.

– У нас есть такая организация – Гохран. Государственное хранилище ценностей Минфина. Им срочно потребовался человек, вот меня и перевели. Занимался безопасностью приисков, поиском всяких гадов – ну, в общем, хватало забот.

– Минфин – это что?

– Ну, по-вашему – Наркомат финансов.

– А… – лицо энкавэдэшника сразу просветлело. – Ввели, значит, снова звание для помощника командира полка.[5] – Он шагнул в коридор и, достав из кармана огромную связку ключей, открыл небольшую комнатку, которая, видимо, служила кладовкой. Теперь здесь стоял широкий кожаный диван, пара стульев и широкий платяной шкаф.

Они быстро перетащили вещи в комнату, капитан отцепил ключ от связки и протянул его Кириллу.

– Держи. Ключ единственный, так что тебя никто не побеспокоит. Я быстро.

Пока начальника не было, Кирилл, как бывалый походник, сразу соорудил себе чайку на крошечной горелке, и даже успел закусить печеньем из сухпая, когда ручку двери подёргали на себя.

– Я тебе точно говорю, здесь он. Больше негде.

Потом раздался аккуратный стук в дверь и негромкий голос:

– Мистер Питерс, вы здесь?

Пакет с оружием лежал совсем рядом, и, подхватив калашников, Кирилл успел передёрнуть затвор, прежде чем двери распахнулись. Видимо, информация о единственном ключе оказалась не совсем верной.

На пороге стояла троица граждан, одетых в сапоги, широкие штаны, парусиновые пиджаки и картузы, а в руках они держали револьверы, причём у одного из них был настоящий кольт.

Вся картинка пролетела перед его глазами, словно брошенная мимо фотография.

Три молниеносных удара, от которых никто из гостей не смог защитится, – и все валятся на дощатый пол.

Связав им руки капроновым шнуром, Кирилл, не обращая внимания на постанывающих пленных, допил чай и как раз смотрел в окно, когда перед зданием остановилось нечто колёсное, порыкивающее мотором, откуда вылетел главный энкавэдэшник и рысью кинулся в здание.

– Вот ни хера ж себе! – произнёс он, глядя на тела с набухающими кровоподтёками на лицах. Склонившись над одним из неудачливых налётчиков, он перевернул того на спину. – Кого я вижу, ипать-колотить! Сам полковник Хватов, собственной персоной. Не думал я, что свидимся. – На лице капитана заиграла такая мечтательная улыбка, что сразу становилось понятно – этой встречи начальник окружного НКВД давно ждал, а полковник, скорее всего, ее не переживёт. – А кто тут ещё? Ба, знакомые всё лица. Ротмистр Кобылкин. Тоже уж не чаял встречи. А этого не знаю. – Он поднял взгляд на меня: – Ну, удружил, подполковник. Пепеляевцы это. Года три назад вырезали рабочий посёлок, так даже детей не пожалели. Они, видать, засекли, когда тебя везли, и решили, что это кто-то из ихних. Век не забуду. Теперь и помирать не страшно.

– Рано нам помирать. Давай, сбагривай этих, и вперёд. У нас с тобой сейчас другие задачи.

Капитан встал и протянул руку:

– Пётр Вольский.

– Кирилл Новиков, лучше просто Кир… – Подполковник с удовольствием пожал твёрдую сухую ладонь.

– Кир так Кир, – Пётр кивнул и, сделав два шага, выглянул в коридор: – Мальцев, Кисин!

Подбежавших на крик командиров капитан Вольский распекал, прикрыв двери комнаты, но слышно всё было прекрасно.

Вместе с описанием служебных и интеллектуальных качеств неизвестных Кириллу Мальцева и Кисина тот узнал, что капитан имел половые связи с их родственниками по материнской и даже по мужской линии, и ещё много чего. После этого капитан лично выволок связанных пепеляевцев в коридор, откуда их переместили в подвал.

Пока шла суета, вызванная визитом белогвардейской банды, капитан притащил в комнату форму с лейтенантскими петлицами, три почтовых мешка из толстой прорезиненной ткани и умчался дальше по своим делам, а Кирилл принялся переодеваться.

Некоторое затруднение вызвала попытка пристроить «Грача» в нагановскую кобуру, но потом, плюнув на конспирацию, он просто перевесил свой пистолет вместе со штатной тактической кобурой на новый ремень.

К очередному визиту Новиков уже стоял в форме – синий низ, зелёный верх – и, согнав складки гимнастёрки назад, смотрел на себя в зеркало. Форма была немного мала в плечах, и чуть коротковаты рукава, но если не особенно приглядываться, то всё легло довольно прилично.

– Хорош. – Пётр кивнул и, внеся в комнату фотоаппарат на массивной деревянной треноге, посадил подполковника на фоне белой стены. – Сиди смирно. – Он снял крышку с аппарата, сделал один оборот рукой вокруг объектива, закрыл его и, бросив: – Жди! – ушел, унося аппарат с собой.

Через сорок минут, в течение которых Кирилл успел почитать на ридере очередную главу какого-то мозгоразжижающего фэнтези про эльфов, орков и могучих колдунов, капитан вернулся, неся в руке тоненькую стопку документов.

– Держи, – он вручил попаданцу книжечку временного удостоверения сержанта милиции,[6] – Кирилл Андреевич Новиков. Это удостоверение и командировочное предписание. Приказом проведён как привлечённый специалист, так что всё нормально. Самолёт только сел, так что пока они его разгружать будут, пока снова почтой загружать, заправлять да проверять – куча времени пройдёт, а мы через пару часов поедем на аэродром… – Тут его взгляд упал на чёрную капроновую кобуру. – М-да… – Через несколько секунд он махнул рукой: – Ладно. Пусть будет. Лучше такая штуковина, чем незнакомый ствол. Стреляешь прилично? Ну и ладненько. Займись тогда чем-нибудь. Я за тобой зайду.

Не дожидаясь ответа, он покинул комнату, а Кирилл запер двери, снял пахнущую нафталином фуражку и снова погрузился в мир магии.

А через полтора часа они уже стояли перед изрядно побитым арктическим климатом и трудовой жизнью Юнкерсом F-13, вокруг которого суетились техники.

Машина Кириллу показалась тесной. Четыре пассажирских места располагались в два ряда, за которыми был отсек, где навалом лежали точно такие же мешки, в какие упаковали вещи Новикова, только с почтой, и какие-то ящики.

Несмотря на скептическое к себе отношение со стороны человека двадцать первого века, творение господина Юнкерса бодренько взревело мотором и покатило по полю, слегка подпрыгивая на кочках, а уже через пять минут, набрав высоту около двух тысяч метров, взяло курс на запад.

Маршрут, пролегавший через всю страну, занял чуть меньше четырёх суток, включая посадки на промежуточных аэродромах, отдых экипажа и погрузочно-разгрузочные работы.

Припасов капитан захватил с собой на два таких путешествия, но рестораны в аэропортах они всё же посещали, и Кирилл, отметив про себя отличное качество еды, хотя и в скромном ассортименте, вовсю глазел по сторонам, впитывая эту пока ещё чужую для себя жизнь. Девушки ходили в основном в лёгких платьицах из тонкого ситца, туфлях и ботиночках, которые надевали на носочки или вообще на голые ноги. Женские чулки здесь были весьма дорогой одеждой, потому что делались из тончайшего шёлка, а время синтетики ещё не наступило. Мужчины почти все были в брюках, многие – заправленных в сапоги, пиджаках и головных уборах, среди которых первенство держали фуражки, лёгкие матерчатые картузы и кепки светлых тонов.

Вообще, всё смотрелось таким пасторально-уютным и домашним, что хотелось непрерывно улыбаться, словно вернулся в детство.

Пару раз подходили милиционеры в белой форме и просили предъявить документы, что Вольский и Новиков и делали, после чего коллеги, коротко козырнув, удалялись дальше бороть преступность.

3

Организация – это удлинённая тень одного-единственного человека.

Ральф Эмерсон СССР, Москва

В Москву прилетели часов в десять утра и сразу же, погрузив всё имущество в Газ-А,[7] покатили куда-то в сторону центра.

– Куда сейчас? – нейтрально спросил Кирилл.

– К другу моему, – капитан улыбнулся. – Вместе басмачей гоняли. Человек-кремень. Если ему не верить, то веры вообще никому нет. Он сейчас в центральном аппарате, занимается чем-то очень важным. Это, кстати, его машина.

– Нам вообще-то желательно как можно быстрее наверх забраться… – Новиков покачал головой. – Но тебе видней.

– Видней… – Пётр вздохнул и отвернулся к окну.

Через час они подъехали к небольшому трёхэтажному дому в тихом московском переулке и, поднявшись на второй этаж, занесли вещи в просторную квартиру, заставленную массивной мебелью.

По привычке Кирилл сразу занялся проверкой жилья на предмет подслушивающей техники и обнаружил аж шесть микрофонов, установленных во всех комнатах, кухне и даже в ванной.

Молча взяв под руку капитана, показал ему места закладок и развороченную настольную лампу с миниатюрным (для этого времени) микрофоном «Вестингауз Электрик» и, оставив того в тяжких раздумьях, пошёл на кухню заваривать чай.

Чай недурного качества нашёлся в старой потёртой жестяной коробочке. Заварив его в пузатом фаянсовом чайнике, Новиков позвал капитана.

Пока употребляли бутерброды с дальневосточной копчёной рыбкой и красной икрой, никто не проронил ни слова.

Через полчаса, так же молча, капитан собрался и, тщательно осмотрев себя в ростовом зеркале, оглянулся и, сделав жест, который был интерпретирован как «бди!», убыл в неизвестном направлении.

А чего тут бдить? Достав из малого походного набора длинный кнауфовский шуруп, подполковник вкрутил его так, что теперь дверь можно было вынести лишь ударом кувалды. Потом уничтожил все подслушивающие устройства, поставил смарт на зарядку, принял душ, и на этой оптимистичной ноте и завалился спать прямо в гостиной, накрывшись термонакидкой.

А капитан, сделав контрольный крюк по городу, поехал в ещё один неприметный особняк, тоже принадлежавший ИНО ГУГБ, где его ждал старый друг и соратник Глеб Россохин.

– Садись. – После того как друзья обнялись, Глеб снял портупею и, достав из объёмистого портфеля пару бутылок коньяка, сел на потёртый табурет.

– Нет, Глеб, – Пётр остановил руку товарища, уже готового содрать пробку с коньячной бутылки. – Потом. Сейчас поедем.

– Туда? – Глеб, ни капли не удивившись, стал вновь надевать «сбрую».

– Да. И кстати. Мой гость нашёл там уши. Уж не знаю чьи…

– Ерунда, – майор госбезопасности махнул рукой. – Не может там быть ничьих ушей. Сто раз проверенная точка.

Капитан достал из кармана небольшой эбонитовый кругляш с косо обрезанным проводом.

– Было в лампе.

– Так. – Майор вспоминал, какие встречи и с кем проходили в этой квартире, и получалось, что если прослушка там давно, то всё было очень плохо.

– Суки! – Он сжал губы и посмотрел в глаза товарища: – Найду кто, кишки заживо выну.

– Вынешь, конечно, – легко согласился Пётр. – Но потом. Сначала поговоришь и послушаешь одного человека.