Кошкина пижама (сборник) Брэдбери Рэй
В ту ночь она снова кричала, словно заблудилась в лесу, а я еще целый час не мог заснуть, размышляя.
У меня вдруг накопилось к ним столько вопросов. Однако встретиться с ними было практически невозможно, поскольку они постоянно сидели в своей комнате взаперти.
Впрочем, на следующий день была суббота. Я на мгновение повстречался с ними в саду, где они оба смотрели на розы: просто стояли и смотрели на них, не трогая, – и крикнул им:
– Отличный денек!
– Изумительный, изумительный день! – воскликнули оба почти в унисон и сконфуженно засмеялись.
– Ну, не настолько уж он хорош, – улыбнулся я.
– Вы даже не представляете, насколько он хорош, насколько он изумителен… вы даже подумать не можете, – сказала женщина, и отчего-то слезы вдруг навернулись у нее на глаза.
Я остановился в недоумении.
– Простите, – сказал я. – С вами все в порядке?
– Да, да.
Она высморкалась и отошла немного подальше, чтобы сорвать несколько цветов. Я стоял, глядя на яблоню, увешанную красными плодами, и наконец, собравшись с духом, спросил напрямик:
– Позвольте узнать, мистер Смит, откуда вы?
– Из Соединенных Штатов, – медленно произнес он, словно нанизывая слова одно на другое.
– Ах, а мне сперва показалось, что…
– Что мы из другой страны?
– Да.
– Мы из Соединенных Штатов.
– А чем вы занимаетесь, мистер Смит?
– Я размышляю.
– Понимаю, – сказал я, хотя все эти ответы были менее чем удовлетворительны. – А кстати, как зовут мистера Вестеркотта?
– Лайонел, – ответил мистер Смит и испытующе посмотрел на меня.
Лицо его побледнело. Его охватила тревога.
– Прошу вас, – негромко воскликнул он. – Зачем вы задаете эти вопросы?
И они поспешно ушли в дом, прежде чем я успел извиниться. На лестнице они выглянули в окно, посмотрев на меня, словно я был каким-то местным соглядатаем. Я почувствовал стыд и презрение к самому себе.
В воскресенье утром я помогал убирать в доме. Я постучал в дверь Смитов, но ответа не последовало. Впервые в жизни приложив ухо к двери, я услышал тиканье: негромкое щелканье и бормотанье множества часов, мерно постукивающих в комнате. Я застыл в ошеломлении. Тик-так-тик-так-тик-так! Два, нет, три часовых механизма! Когда я открыл дверь, чтобы вынести мусорную корзину, то увидел часы, рядами стоящие на письменном столе, на подоконнике и у ночного столика: большие и маленькие часы, показывающие один и тот же предполуденный час и тикающие, словно комната была полна цикад.
Столько часов! Но зачем? Я терялся в догадках. Ведь мистер Смит сказал, что он мыслитель.
Я понес корзину вниз, к мусоросжигателю. Выгружая мусор, я нашел в корзине носовой платок миссис Смит. Я погладил его, вдыхая цветочный аромат. А затем бросил в огонь.
Платок не загорелся.
Я потыкал его кочергой и засунул поглубже в топку.
Но платок никак не хотел гореть.
Вернувшись к себе в комнату, я достал зажигалку, от которой прикуривал сигары, и поднес ее к платку. Но он упорно не желал гореть, и я не смог даже разорвать его.
А потом я вспомнил их одежду. И понял, почему она показалась мне странной. Мужской и женский покрой был обычен для этого времени года, но ни на одном пиджаке, рубашке, платье или туфлях не было ни единого, черт побери, шва, нигде!
Позднее в тот же день они снова вышли погулять по саду. Выглядывая украдкой из своего окна наверху, я видел, как они стоят вдвоем, держась за руки, и о чем-то горячо разговаривают.
И тут произошло нечто ужасное.
В небе раздался гул. Женщина посмотрела на небо, вскрикнула, закрыла лицо руками и повалилась на землю. Лицо мужчины побледнело, он растерянно поглядел на солнце, затем упал на колени подле жены, уговаривая ее подняться, но она продолжала лежать, истерически рыдая.
Пока я спускался по лестнице, спеша на помощь, они уже исчезли. Очевидно, обежали вокруг дома с другой стороны, пока я огибал его с этой. На небе ничего не было, гул постепенно затих.
«Почему, – думал я, – простой и обычный звук самолета, летящего где-то высоко в небе, вызвал у них такой ужас?»
Через минуту самолет возвратился, и на его крыльях я прочел:
ОКРУЖНАЯ ЯРМАРКА!НЕ ПРОПУСТИТЕ!СКАЧКИ! РАЗВЛЕЧЕНИЯ!
«Решительно ничего страшного», – подумал я.
В половине десятого я проходил мимо их комнаты: дверь была открыта. На стенах я увидел висящие в ряд три календаря, на каждом из которых была ярко обведена дата: 18 августа 2035 года.
– Добрый вечер, – поздоровался я. – Надо же, сколько у вас тут отличных календарей. Весьма полезная и удобная штука.
– Да, – ответили они.
Я прошел дальше в свою комнату и остановился там в темноте, пока наконец не зажег свет, размышляя, зачем им понадобились три календаря, да еще и на 2035 год. Безумие. Но они были не безумцы. Все, что касалось их, было чистым безумием, кроме них самих: они были нормальными, здравомыслящими людьми с красивыми лицами. Однако у меня в голове стало кое-что складываться: настольные часы, и еще те, что они носили на руке – по тысяче долларов каждые, если я хоть что-то понимаю в часах, – и сами они беспрестанно проверяют время. Я вспомнил платок, который не горит, и бесшовную одежду, и фразу: «Я всегда ненавидел Вестеркотта».
Я всегда ненавидел Вестеркотта.
Лайонел Вестеркотт. Во всем мире не найдется двух людей с таким необычным именем. Лайонел Вестеркотт. Стоя в летней мгле, я тихо повторил это самому себе. Был теплый вечер, мотыльки тихо кружили, шлепая бархатными крыльями о противомоскитную сетку на моей двери. Я уснул прерывистым сном, думая о своей неплохо оплачиваемой работе, об этом милом городке, где все спокойно, все счастливы, и об этих двух людях, которые, похоже, не были счастливы в этом городе и вообще в этом мире. Их усталые складки вокруг рта не давали мне покоя. И еще эти порой усталые глаза, слишком усталые для таких молодых людей.
Должно быть, я все-таки немного вздремнул, потому что в два часа ночи, как обычно, меня разбудил ее плач, но на сей раз она кричала: «Где мы, где мы, как мы сюда попали, где мы?» А затем его голос: «Тише, тише, замолчи, пожалуйста», – и он успокаивал ее.
– Мы в безопасности, в безопасности, в безопасности?
– Да, да, дорогая, да.
И снова рыдания.
Наверное, я мог бы подумать черт знает что. Большинство приняли бы этих людей за убийц, скрывающихся от правосудия. Но мне такое даже в голову не пришло. Вместо этого я лежал в темноте, слушая, как она плачет, и от ее плача у меня разрывалось сердце и кровь стучала в груди и в висках; мне было так невыносимо жаль ее за эту печаль и одиночество, что я встал с постели, оделся и вышел из дома. Я зашагал по улице и, прежде чем осознал, куда иду, очутился на холме над озером, где возвышалось темное и огромное здание библиотеки, а в руке у меня был мой ключ сторожа. Не раздумывая, зачем я это делаю, в два часа пополуночи я вошел в огромный пустынный холл, прошел через безлюдные залы и флигели, зажег несколько ламп. Затем я снял с полки пару больших книг и начал просматривать параграф за параграфом, строчка за строчкой, страница за страницей, и так провел я около часа в это раннее-раннее, темное утро. Я подвинул себе кресло и уселся. Потом взял еще несколько книг. И снова мои глаза устремились на поиски. Я начал уже уставать. Наконец моя рука остановилась на имени: «Уильям Вестеркотт, политик, г. Нью-Йорк. Женился на Эмми Ральф в январе 1998 года. Сын, Лайонел, родился в феврале 2000 года».
Я захлопнул книгу, вышел из библиотеки, запер дверь и зашагал домой сквозь прохладное летнее утро, под яркими звездами в черном небе.
Остановившись перед спящим домом, я постоял немного, глядя на безлюдную веранду и колыхающиеся от теплого августовского ветерка занавески в каждом из окон, держа в руке сигару, но так и не закурил. Я прислушался: над моей головой, словно крик ночной птицы, слышался одинокий плач женщины. «Ей снова приснился кошмар, а ведь кошмары, – думал я, – это воспоминания, они основаны на каких-то воспоминаниях, живых, очень страшных и невероятно подробных воспоминаниях, и вот ей опять приснился кошмар, ей страшно».
Я окинул взглядом город вокруг – маленькие домики, в которых живут люди, – расстилающиеся за ними на десять тысяч миль поля, луга, фермы, реки, озера, шоссейные дороги, холмы, большие и маленькие города, так мирно спящие в этот предрассветный час, и уличные фонари, уже гаснущие за ненадобностью в это ночное время. И еще я подумал обо всех людях на всей земле, обо всех грядущих годах, обо всех нас, у кого в этом году есть хорошая работа, обо всех, кто счастлив в этом году.
Потом я поднялся наверх, прошел мимо их комнаты, лег в кровать и прислушался: там, за стеной, женщина тихо повторяла снова и снова: «Мне страшно, мне страшно» – и плакала.
И в своей постели мне было так холодно, как будто под одеялом у меня лежал кусок древнего льда, я дрожал, и, хотя я ничего не знал, я знал всё, ибо я знал теперь, откуда были эти путешественники, и о чем были ее кошмары, и чего она боялась, и от чего они спасались бегством.
Я представлял себе это перед тем, как погрузиться в сон, и женский плач постепенно затихал в моих ушах. «Лайонел Вестеркотт, – думал я, – в 2035 году ему будет достаточно лет, чтобы стать президентом Соединенных Штатов».
И мне почему-то расхотелось, чтобы утром встало солнце.
Слава вождю!
(2003–2004)
– Как-как, еще раз?
Молчание.
– Не могли бы вы повторить?
Молчание и отрывочное бормотание в трубке.
– Что-то с телефоном. Не могу поверить своим ушам! Повторите-ка еще раз.
Правительственный чиновник медленно встал со своего кресла, придавив к уху телефонную трубку. Не спеша выглянул в окно, посмотрел на потолок, на стены. Затем снова медленно сел.
– Повторите, что вы сказали.
В трубке раздалось шуршание.
– Сенатор Хэмфритт, говорите? Минутку. Я сейчас вам перезвоню.
Чиновник повесил трубку, повернулся на кресле и посмотрел на Белый дом по ту сторону лужайки.
Затем протянул руку и нажал кнопку интеркома.
Когда его секретарша появилась в дверях, он сказал:
– Садитесь, вы должны это слышать.
Он взял трубку, настучал на клавиатуре номер и нажал громкую связь.
Когда голос на том конце ответил, чиновник сказал:
– Говорит Элиот. Это вы звонили несколько минут назад? Вы. Так, давайте вернемся подробнее к нашему разговору. Как вы сказали, сенатор Хэмфритт? Индейское казино? В Северной Дакоте? Хорошо. Сколько было сенаторов? Тринадцать? И они были там вчера вечером? Вы точно уверены? А он не был пьян? Был? Ладно, сейчас уже поздно, но я все-таки позвоню президенту.
Чиновник положил трубку и медленно повернулся к секретарше.
– Вы знаете этого идиота Хэмфритта?
Она кивнула.
– А знаете, что этот чертов придурок натворил?
– Не терпится узнать.
– Несколько часов назад он отправился вместе с двенадцатью другими сенаторами в индейскую резервацию в Северной Дакоте. Сказал, что собирается провести маркетинговые исследования на их территории.
Секретарша слушала молча.
– Потом он сел играть в рулетку с главой самого большого племени, вождем Железное Облако. Они поставили на кон Нью-Йорк и проиграли.
Секретарша подалась вперед.
– Потом они начали ставить на кон штаты… и проиграли! К двум утра, пьянствуя с индейским вождем, они умудрились проиграть все Соединенные Штаты Америки.
– Вот дерьмо, – произнесла секретарша.
– Наверное, мне придется покончить с собой, но сначала… кто позвонит в Белый дом и скажет об этом президенту?
– Только не я, – ответила секретарша.
Президент Соединенных Штатов бежал по бетонной полосе аэропорта.
– Господин президент! – крикнул один из атташе. – Вы не одеты!
Президент бросил взгляд на пижамные штаны, выглядывающие из-под пальто.
– Переоденусь в самолете. Куда мы, черт возьми, летим?
Атташе повернулся к пилоту:
– Куда мы, черт возьми, летим?
Пилот заглянул в план полета и сказал:
– «Покахонтас-Биг-Ред-Казино», Оджибвей, штат Северная Дакота.
– Где это, черт возьми?
– У канадской границы, – ответил атташе. – Место безопасное. На выборы ходят одни олени. В прошлом году мы одержали там полную победу.
– А аэропорт достаточно большой, чтобы принять борт номер один? – спросил президент.
– Едва-едва.
– Который час?
– Три утра.
– Господи, чего только не сделаешь, руководя страной, – вздохнул президент.
В самолете, пока разливали напитки, президент сел и попросил:
– Доложите мне подробности.
– Так вот, господин президент, все обстоит следующим образом. В Северной Дакоте проходила встреча сенаторов от Демократической партии. Тринадцать из них отправились в «Покахонтас-Биг-Ред-Казино» и всю ночь там кутили.
– Расскажите мне еще раз, как это было, – произнес президент Соединенных Штатов.
– Так вот, потихоньку, помаленьку, кончилось тем, что они профукали всю страну.
– За одну ставку?
– Нет, насколько мне известно, по одному штату за раз.
– Боже мой.
– Если быть точным, сэр, сначала они проиграли Нью-Йорк-сити, а первым потерянным штатом была Флорида.
– Логично.
– Потом они продули большинство южных штатов. Это как-то связано с Гражданской войной.
– То есть?
– Я не знаю. Все это пока весьма туманно. Но память о Гражданской войне не стерлась и по сей день, и, похоже, демократы из южных штатов решили вернуть их обратно краснокожим.
– Так, а дальше?
– Ну а потом они спустили штат за штатом, кончая Аризоной, и в результате, как вы уже знаете, последнего хода вся Красотка Америка от моря до моря перешла в собственность Железного Облака.
– Индейского вождя?
– Да. Он владелец казино.
Президент задумался, а затем произнес:
– Раз они пьют, выпью-ка и я. Налейте мне еще.
Президент Соединенных Штатов решительным шагом вошел в «Покахонтас-Биг-Ред-Казино» и огненным взглядом окинул зал.
– Где это логово заговорщиков?
Атташе указал пальцем.
– А где эти прогнившие олухи, эти чертовы идиоты сенаторы?
– В логове, разумеется.
Президент с грохотом распахнул дверь, и перед ним предстали тринадцать насмерть перепуганных сенаторов, потупивших взоры.
– Всем сесть! – взревел президент. – Нет, всем стоять, пока я вас не отпинаю как следует! Теперь слушайте. Все трезвые?
Они кивнули.
– Тогда нам всем надо выпить!
Смит, атташе, бросился вон из комнаты. Через несколько мгновений принесли водку.
– О'кей, давайте выпьем и решим, как нам разгрести это дело.
Он бросил на них сердитый взгляд и сказал:
– Господи, да что вы прямо как на похоронах!
Долгое молчание.
– Кто ответственный? Сенатор Хэмфат?
– Хэмфритт, – шепнул один из сенаторов.
– Хэмфритт. Так, продолжай. Кстати, Смит, агентства новостей в курсе?
– Пока нет, сэр.
– Боже, если пресса пронюхает, нас порвут на части.
– Час назад звонили из Си-эн-эн, интересовались, что происходит…
– Пошлите кого-нибудь, чтоб заткнули им рот.
– Мы не можем, господин президент.
– Постарайтесь.
Президент снова повернулся к тринадцати сенаторам.
– Ладно, расскажите-ка мне, как это вам удалось профукать все наши великолепные пурпурные горы и фруктовые долины.
– Не сразу, не одним махом, – ответил один из сенаторов. – Это происходило по частям.
– По частям! – взревел президент.
– Мы начали с малого, потом все больше и больше. Сначала мы сели играть в покер, но увлеклись и перешли на блэк-джек, а затем нам приглянулась рулетка.
– Ну конечно, рулетка. На ней быстро можно все спустить.
– Быстро, – согласились, кивая, сенаторы.
– В общем, вы же знаете, как это бывает: когда проигрываете, вы удваиваете ставки. Ну и мы удвоили ставки, предложили индейцам Северную и Южную Каролину и, ей-богу, опять продули. Потом мы еще немного выпили, вошли в раж и предложили им Северную и Южную Дакоту – и проиграли!
– Продолжай, – сказал президент.
– Затем мы поставили на кон Калифорнию.
– В качестве двойной ставки?
– Да, сэр, на самом деле Калифорния идет за четыре штата: Север, Юг, Голливуд и Лос-Анджелес.
– Вот как, – произнес президент.
– Короче, через несколько часов мы проиграли почти всё, и тут у кого-то возникла идея позвонить в Вашингтон.
– Рад, что такая мысль пришла вам в голову, – сказал президент. – Смит, вся эта чепуха имеет какую-нибудь юридическую силу?
– Только если вы принимаете во внимание реакцию Франции, Германии, России, Японии и Китая, господин президент.
– Отлично. А в этом чертовом казино есть какие-нибудь юристы?
– Конечно, – сказал атташе. – Две сотни юристов как раз играют в покер наверху. Позвать кого-нибудь из них?
– Ты что, придурок?! – произнес президент. – Да мы тогда через час окажемся по уши в дерьме!
Президент опустился в кресло и долго сидел, закрыв глаза, как будто безоглядно несясь навстречу глухой стене, обхватив колени ладонями, так что косточки побелели.
Полдюжины раз он облизывал пересохшие губы, но лишь когда он сильнее стиснул колени, из его рта со свистом и шипением стали вырываться проклятия:
– Глупцы, тупицы, придурки, недоумки безмозглые…
– Да, сэр, – сказал один из сенаторов.
– Я не закончил! – взревел президент.
– Да, сэр.
– Чертовы недоумки, ничтожества…
Президент замолк.
– Скоты безмозглые, – подсказал кто-то.
– Пропойцы, недоделанные ублюдки!
Все закивали.
– Дебилы, кретины, дегенераты, жалкие идиоты! Господи Иисусе! Боже всемогущий!
Президент открыл глаза.
– Вы хоть понимаете, что на нашем фоне ООН будет выглядеть как сборище ангелов? Скопище Эйнштейнов! Собрание Отцов, Сыновей и Святых Духов!
Молчание.
– Господин президент, сядьте, у вас лицо красное.
– Я думал, оно должно быть багровым, – сказал президент. – В Конституции есть статья, которая дает президенту право зверски убить, зарезать, повесить, казнить на электрическом стуле или четвертовать этих тупоголовых сенаторов?
– В Конституции нет, господин президент, – ответил Смит.
– На следующем заседании Конгресса пусть включат.
Наконец он немного успокоился и расслабил сжатые в кулаки пальцы. Он по очереди вгляделся в каждую из ладоней, словно на них могло быть начертано решение. Слезы закапали с его ресниц.
– Что же нам делать? – простонал он. – Что же нам делать?
– Господин президент.
– Что же нам делать? – тихо повторил он.
– Сэр.
Президент поднял глаза.
Перед ним стоял представитель коренного североамериканского населения в высокой шляпе. Он был необычайно приземист и смахивал на скво.
Этот коротенький индейский джентльмен произнес:
– Вы позволите мне один совет, сэр? Вождь Совета племен ирокезов и чиппеуа города Уокеша и владелец этого казино, а теперь и хозяин Соединенных Штатов Америки интересуется, не желаете ли вы получить у него аудиенцию.
Президент Соединенных Штатов попытался встать.
– Сидите.
Коротышка в высокой черной шляпе повернулся, открыл дверь, и в комнату торжественно вплыла огромная темная фигура.
Этот человек со стальными глазами вошел неслышной, мягкой походкой дикой рыси: тень, скользнувшая во тьму. Он был едва ли не семи футов ростом, а этот взгляд на невозмутимом лице был взглядом в Вечность; словно умершие президенты и безвестные индейские воины сурово смотрели сквозь бездонные глаза этого необычного посетителя.
Кто-то – быть может, маленький женоподобный провожатый, – похоже, начал вполголоса напевать какую-то торжественную мелодию, что-то про славного вождя, какие-то приветствия.
Могучий голос владельца многочисленных казино загудел приглушенными раскатами грома.
Женоподобный слуга-коротышка перевел:
– Он спрашивает, в чем дело, похоже, у вас проблемы?
Читать бесплатно другие книги:
