Меня зовут Вит Мано… Мано Вит

Первая трагедия в семье

Когда я учился в университете… В университете мне было немного одиноко. Для меня это были несчастливые времена. Отец совсем недавно повторно женился – и этот брак стал губительным для него… Перед свадьбой он спросил меня: «Это моя девушка, я хочу снова жениться, что ты об этом думаешь?» Я ответил: «Это твоя жизнь, делай, что хочешь». Но эта женщина пагубно повлияла на отца: она была алкоголичкой, и она разрушила все связи между отцом и его детьми. Она отталкивала его от всех… Это было грустно, и не было возможности защититься от нее.

Она была примерно его возраста. Но они оба пили, и она просто сеяла разрушительную энергию вокруг себя. У меня с моими братьями и сестрой началась нелегкая жизнь, но, тем не менее, мы еще теснее стали связаны между собой. Мы также были связаны с отцом, но его жена будто ревновала и всех отталкивала от себя, и ее дети унаследовали эту энергию. И мы просто… как бы… как сказать… Мы потеряли основу нашего дома – нашу связь с отцом. Это были мучительные несчастливые времена. Вместо того чтобы возвращаться из университета и приходить домой, где я мог бы побыть один, мог видеться с братьями, я шел в другую сторону – ведь там были она и ее дети. Энергия была разрушена.

Она была отвратительной женщиной – она кому-то отдала или продала мою собаку, а потом сказала мне, будто собака потерялась. Она солгала мне. Ужасный человек. Ей просто не хотелось заботиться о собаке – просто поэтому она взяла и избавилась от нее. Человек, у которого было хоть немного сочувствия в сердце, хотя бы дал мне шанс найти дом для моей собаки… Один из ее детей рассказал мне про тот случай с собакой. Она же ничего не рассказала мне. Я мог сам забрать собаку с собой в университет, найти там хозяина, который бы заботился о ней… Это была такая отвратительная энергия. Отвратительная, агрессивная энергия, которую жена моего отца распространяла повсюду.

Впоследствии эта женщина разрушила многое в жизни отца. И когда – где-то четыре года спустя – он умер, это было для меня шоком. Еще с самого детства у меня было то, чего я не сделал, не успел сделать до его смерти. И эти эмоции были зажаты внутри меня в течение многих лет. Когда я был моложе, отец мог злиться, мог кричать, он не понимал мою точку зрения – он не понимал таких вещей. И мои братья и сестра злились на него, потому что он не тратил на них столько денег, сколько следовало, и очень жестко подходил к своим обязанностям и ответственности, которую должен нести перед нами. Отец не заботился о нас так, как следовало, и в доме не было женщины, хотя она должна была быть. Он рассказывал мне о своей политической идеологии и был в какой-то степени политическим фанатиком: экономил на семье и тратил деньги на всякие политические нужды. Поэтому все в какой-то степени на него злились.

Но я был последним ребенком, который с ним жил, и я также мог видеть его внутренний мир – все это время я ни разу с ним не ссорился, потому что внутри я видел в нем… я чувствовал, что в нем была боль… Я думал: «Почему я должен бороться с ним? У него и так хватает проблем в жизни». Мне вспоминаются оба брата, ругавшиеся с ним… Но мы с отцом не ругались. Между ним и моими братьями были какие-то отношения – и, в каком-то смысле, возможно, отношения со мной были лучшими, потому что я был последним ребенком, оставшимся с ним жить.

И всякий раз, когда ему хотелось куда-нибудь поехать, я составлял ему компанию… Может быть, он ехал куда-то, потому что любил смотреть на большие корабли. В тот момент это было его радостью в жизни. Я не знаю, делает ли это кто-то теперь – просто едет смотреть на разные большие лодки, плывущие вниз по реке. Это было его увлечением. И он ехал, может быть, за четыреста километров, чтобы добраться до какой-нибудь большой реки или одного из Великих Озер и увидеть ту единственную лодку… И он спрашивал меня: «Ты хочешь поехать?» И хотя на самом деле я не был уверен, что мне этого хотелось, я всегда говорил: «Да». Я думал: «Это время с отцом – чтобы что-то делать вместе… нужно уделить этому время. Кто знает, какие есть в жизни взаимосвязи и что случится в следующий момент?» Поэтому я отдавал то время отцу: я ездил с ним практически в каждую поездку.

Мой отец был занят, у него было много работы. Он работал в другом городе, и движение там было настолько интенсивным, что он приезжал домой поздно и не мог участвовать в моей жизни. А в старшей школе я был чемпионом по бегу, выигрывал почти все соревнования без исключений – но он, по-моему, пришел посмотреть соревнования лишь один раз примерно за два года, которые я провел в команде. Только во второй свой год я стал одним из лучших бегунов, но, к сожалению, мой отец так ни разу и не пришел ко мне за весь сезон – за исключением забега, который выпал на выходной. Он никогда не расспрашивал меня о спорте. Не то чтобы он не хотел прийти посмотреть, нет. Просто так сложилась его жизнь: ему и так было нелегко работать в другом городе.

Мой отец сделал хороший выбор, увезя нас из Детройта, так как Детройт был сильно перенаселен и загрязнен. И еще там была высокая степень преступности. Просто такая была жизнь – я занимаюсь своими делами, он своими. Отец был занят построением собственной жизни. Но чтобы быть вместе с ним – я всегда ездил. В общем, у меня была с ним связь. И на третьем курсе университета, когда я узнал об Ошо, я стал счастлив… Я уже знал, что в Индии меня ждет много приятных сюрпризов. До этого я не знал ничего об эмоциях, о терапии эмоций, о медитациях Ошо. То, чему меня учили на занятиях психологией, полностью устарело. Я ничего не знал о том, что бывает, если ты зол на отца – а ведь это можно легко вылечить специальными техниками – избавляться от негативных эмоций с помощью крика. Но кто-то сказал: «Давай, бей подушку, выбрасывай с криком все глубокие эмоции, которые прячутся внутри тебя», – и я спросил: «Что прячется?» Они ответили: «Ты зол, ты закрыт, ты зол». Я сказал: «Да, это правда». Потому что я все держал внутри, из-за братьев и сестры.

Итак, я начал освобождать все эти эмоции. И когда я высвободил эмоцию, мне открылся более глубокий слой моей души. После того, как я выпустил множество негативных эмоций, одну за другой, я стал видеть истинную суть вещей. За этими эмоциями было видение, как сон – «Делай с отцом то и то. Возьми его на кемпинг и в путешествие на каноэ». Понимаете, все эти вещи, которые открывают в нас любовь, очень важны. Все это – «Мы можем делать это», «Мы можем делать то», «Мы способны на это», «Нам по силам это» – все это открывает новое видение и новое понимание эмоций.

И в то же самое время я не знал о самом важном, потому что тогда был в Индии – не знал, что у отца начал развиваться рак. Он курил, пил, и у него было очень мало шансов, чтобы выжить… Никто ему не говорил ничего о правильном питании – понимаете, ничего. Он ел мясо, жареную пищу и литрами поглощал кофе. У него очень быстро прогрессировал рак легких. Он испытывал ужасную боль. То время было началом новых лекарств и нового лечения заболеваний раком – это были 1980-е. Тогда знали не так много о лечении рака, поэтому применяли все альтернативные методы наряду с обычным лечением. Лекарства были улучшенные, но моему отцу они все равно помочь не могли. Сейчас есть более эффективные методы лечения, но в то время… Так что он терпел боль, понимаете, – эта опухоль, растущая в теле, когда человек фактически беспомощен… Вы можете только наблюдать, как болезнь медленно забирает вас…

То, что тогда случилось, было интересно. До того, как я ездил навещать отца, я делал Динамическую медитацию Ошо и практиковал техники эмоционального очищения, так что все мои агрессивные чувства прошли. По крайней мере, значительная их часть. И когда я видел отца, я был просто как чистая любовь. Я мог давать ему энергию, я мог держать его за руку, и тогда он переставал чувствовать боль, потому что моя энергия была сильнее, чем его боль. Он чувствовал себя сильнее, спокойнее и расслабленнее.

Человек, который погружен в медитацию, который занимался бегом и делал разные другие техники, получает очень сильную энергию – которую можно использовать для создания своего собственного оазиса любви.

Но все остальные мои родственники – не чувствовали ничего подобного, и это было очень грустно, потому что они не знали, что делать. Никто не говорил им об их эмоциях, никто не рассказывал им про сдерживаемый гнев, никто не учил их специальным техникам. Они любили отца, но продолжали злиться внутри. Это так же, как когда вы видите пары – которые прожили вместе двадцать-тридцать лет и любят друг друга, но не общаются между собой. Они любят и одновременно злятся друг на друга – и это такая смесь, такой эмоциональный суп. Я наблюдаю за этим, и в такие моменты мне становится ясно, что мне очень повезло, потому что я пробовал медитации Ошо и разные техники… Подумайте, как чувствует себя человек, когда его отец умирает, а его сердце не открыто на сто процентов? В нем все еще сидят бесы. Но мне повезло, потому что целых три месяца я проходил в Индии эмоциональную очистку, снимал с себя подавляемый гнев слой за слоем, как отмершую кожу.

Мне повезло, что у меня было то время завершения отношений с моим отцом, время воссоединения. Я смог таким образом установить с ним связь. И я сказал ему, я сказал: «Выбирайся из этой больницы и живи». А он не послушал, он слушал в основном только свою жену. Я говорил: «Выбирайся отсюда! Выходи на улицу, прогуляйся! Сделай что-то другое для разнообразия». И я был, на самом деле, прав. Потому что эти методы лечения… в то время они не работали. Да, они делают что-то, но в действительности не могут вылечить, потому что тело становится таким слабым, и человек просто устает. Так, к несчастью, в то время, вместо того чтобы проводить больше времени вместе с отцом, у нас с ним просто была такая глубокая энергетическая связь. Но это было настоящим подарком, что я оказался рядом с Ошо. Я научился у него любить на совершенно новом уровне и еще разным другим вещам.

Смерть сестры

Так вот… Время прощания с отцом – это было, конечно, очень грустно для меня. Понимаете, грустное, грустное время. И в то время мне было где-то двадцать два или двадцать три – жизнь только начиналась. Вы можете понять меня: все эти эмоции и беспокойство из-за того, что наша семья разрушилась и мой отец умирает. В то же самое время я чувствовал в себе внутреннюю склонность делать что-то хорошее, создавать, творить и найти глубокий смысл в жизни! Я хотел узнать больше о том, что делать и как открыть глубокую космическую энергию. Я искал новую связь с собственной жизнью. Когда я вернулся в Америку, никто не понял меня, кроме моей сестры. Моя сестра любила Ошо и тоже захотела поехать в Индию. Тогда, позже, она была очень добра ко мне. И братья становились мягче. Наше детство было полно злобы, насилия и боли. В нашем случае это было просто фазой, которую мы должны были пройти. Позже, в чуть более старшем возрасте, эти темные тучи рассеялись.

Моя сестра была так добра в мой день рождения, что приехала и покрасила для меня мою комнату. Сказала: «Это тебе подарок». И когда я вернулся из Индии, она впервые сказала: «А вот моя старая машина – это подарок тебе». Это были хорошие отношения. Мы укрепляли нашу связь.

К сожалению, моя сестра погибла в автокатастрофе: нетрезвый водитель выехал на встречную полосу шоссейной дороги… В Америке многие люди водят машину в нетрезвом состоянии… В общем, этот человек ехал по встречной полосе ночью. В итоге, где-то с интервалом в один-два месяца умерли сначала отец, а потом сестра. На самом деле сестра умерла в мой день рождения, что было еще хуже. Она и я – мы были в тот день в разных городах, и оба должны были встретиться у бабушки. Я должен был приехать первым, но возникли проблемы с машиной, поэтому я прибыл гораздо позже, чем предполагал. Когда я добрался до моей бабушки, все были в шоке. Кто-то был просто в ступоре от случившегося, а другие плакали и кричали. Я тоже был ошеломлен, потому что ожидал поздравлений.

Так, за очень-очень короткое время случились две трагедии, и я был сильно потрясен. Но пробуждение энергии, погружение в бурлящую жизнь – я тогда практиковал все это. Я старался использовать ситуацию в как можно лучшем для себя свете. Я сказал себе: «Хорошо, теперь живи, действуй, вместо того чтобы находиться в оцепенении».

Это как цветы – глядя на них, ты видишь, что перед тобой есть смерть и перед тобой есть жизнь. Не тебе выбирать.

Я тогда стремился идти вперед, что бы ни случилось. Но нужно было быть очень сильным, чтобы пережить эти два потрясения, произошедших одновременно, два очень больших потрясения. Это было тяжелое страшное для меня время. Моя сестра была приверженцем восточного мировоззрения… Она была буддисткой, и ее не похоронили. Ее тело кремировали. Мой старший брат Брюс положил прах Энн у основания сосны у себя на ферме (у него была фермы, где росло много мандариновых и других деревьев). Мы нашли хороший способ оставить Энн с нами! Кстати, жена отца тоже кремировала его тело, а позже развеяла его прах на Аляске, в прекрасном месте. И это здорово!

Отношения с братьями

Итак, с родственниками у меня тогда были очень теплые отношения. Но с подросткового возраста я по большей части был один – я имею в виду физически, потому что я постоянно находился в разных уголках мира. И, конечно, я знал по-настоящему хорошую жизнь рядом с Ошо и медитациями. Я знал, что этот стиль жизни может принести множество позитивных изменений.

Поэтому, конечно, я также хотел помочь своим родственникам и всем, кого встречал, обрести эту небывалую силу и счастье, которые дает этот новый стиль жизни. И вот ты ищешь, как им помочь, когда помочь, что ты можешь сделать, чтобы им помочь. И в тот момент я начал с чистого листа: сестры не стало, отца не стало.

Мои братья находились в разных ситуациях: У Брюса была своя семья, а Аллен жил то здесь, то там. Но Аллен и я… У нас с ним была глубокая связь, потому что мы всегда вместе ездили на рыбалку с отцом, когда были помладше. Но Аллен также мучил меня, критиковал – вот что он делал. Но позже он изменился. Он стал хорошим. Он работал, занимался разными делами, и я помогал ему, когда он захотел построить дом в северной части Мичигана – рядом с тем местом, где прежде находились дома бабушки и дедушки.

Я помню, как сказал ему: «Я помогу» в ответ на его просьбу. До этого я не так много сидел за рулем, но чтобы помочь брату, мне пришлось вместе с ним сидеть за рулем огромного грузовика – мы ездили в город, где он мог купить все, что ему было нужно для его дома и строительства. Мы должны были сделать все правильно с первого раза – пути назад в нашем случае не было. Склад находился в двухстах милях от места, где Аллен решил строить дом. Грузовик нужно было вернуть в определенное время – а у нас было в нем очень много древесины, и мы ехали посреди ночи, не спали вообще, чтобы успеть вернуть грузовик без задержки. И, по-моему, я разгружал этот грузовик примерно двадцать-двадцать четыре часа, без сна, – и разгрузил его весь. Брату был нужен сон, он был уставшим. Но я был как пожарная машина – все перетаскивал без остановки. Всю ночь я твердил себе: «Не останавливайся! Аллену нужна твоя помощь». В общем, с моими братьями у меня глубокая связь. И мне кажется, иметь такую связь очень важно.

Бабушка с этой стороны – со стороны отца – была (как и все ее родственники) очень религиозна. Она была очень предана своим убеждениям: «Вот Иисус, и в нем вся суть». А бабушка со стороны матери была социальным работником. Отец матери умер молодым.

Мама была очень мягкой, она обладала очень хорошими качествами. Она очень вдохновляла, пыталась увеличить нашу энергию. Всегда, когда приезжала эта бабушка, она заставляла отца что-то делать, доделывать дом – она была очень хорошей в этом отношении. А дети маминой сестры снимались в фильмах – вы могли их видеть в диснеевском фильме «Мартышки, убирайтесь вон». Это была красочная сторона нашей семьи. Мои кузины были очень хорошенькими, любили танцевать. Этакие девушки из Калифорнии. Так что родственники со стороны матери были очень креативными. В то время как родственники со стороны отца отличались своей религиозностью – они несли миру любовь, но в несколько ином ключе. Имея большое любящее сердце, они направили свои чувства на собственную интерпретацию традиционного христианства.

Когда умерла моя бабушка, сложилась одна очень интересная ситуация. Все знали, что в то время я был с Ошо. Поэтому, когда делили наследство, меня не включили в завещание. Для меня это не имело значения. В Америке, когда люди умирают, их имущество, как правило, переходит к родственникам или близким людям. Эта часть идет сюда, эта идет туда – каждый получает столько, сколько умерший хотел ему оставить. Но я не придерживался традиционной американской религии, и когда все мои родственники получили наследство, я получил ноль. Но для меня это было хорошо… Я очень этому рад, я не против, потому что моя жизнь говорит: «Я жив, и больше мне ничего не нужно. Я могу создавать свою жизнь сам и быть счастливым». А мои братья очень расстраивались, они говорили: «Мы получили наследство, а вдобавок к нему указание: не давать Мано ничего, потому что он не придерживается традиционной религии». Они были очень печальны, когда говорили мне это. Желание бабушки очень ранило их. Они выглядели совсем не радостно. Потому что представьте: ты любишь кого-то, и вот он не получает подарка, а ты получаешь. Конечно, ты опечален… Я сказал: «Не переживайте из-за этого. Даже не думайте об этом ни минуты. Потому что это не мой жизненный путь – зацикливаться на таких вещах. Передо мной вся моя жизнь. Я здоров. Что я буду со всем этим делать?» Не было зависти, недовольства или жалоб, ничего такого – если бы мне была нужна помощь, можно было попросить брата сделать что-то для меня. Он делал. И я помогал ему, если требовалась помощь. Так, из всех тех бурных детских отношений начала возникать глубокая любовь, крепчайшая дружба. Мы заботились и уважали друг друга.

Я очень рад этому. Когда я начал медитировать, я решил, что хочу сделать все возможное, чтобы поддерживать добрые отношения с братьями. В то же время я был вынужден сохранять баланс в отношениях со своим старшим братом. Раньше он проявлял агрессию. И мне приходилось бороться за свое место в жизни и лелеять его, потому что брат все время отталкивал меня в противоположную сторону. И когда я был с Ошо, я понял кое-что важное: никогда не позволяй никому толкать тебя вниз, и также не толкай вниз других людей. Не играй в эту игру.

Брюс, мой старший брат – он был агрессивным, и мне пришлось учиться давать ему отпор. Это произошло в очень интересной ситуации. Когда я был моложе, он забивал меня, подавлял. И как-то раз, когда я вернулся из Индии, нам пришлось ехать в другой город, на какую-то встречу. Брюс был очень нервным, бесился, сигналил, кричал на людей. Я сказал: «Не делай этого». Он сказал: «Я делаю то, что хочу!» Затем он остановился перед светофором – представляете! – до города было еще километров тридцать-сорок, он остановился на красном сигнале светофора, и я открыл дверцу машины и сказал: «Пока». Он был в таком шоке. Я просто вылез из машины и ушел. Я добрался до нужного места позже, автостопом. Брат понял: не стоит валять дурака со мной. Не валяй дурака. И с того момента он больше никогда не пытался меня подавлять. Он до сих пор может подавлять второго брата, Аллена, но никто не подавляет меня, и я никого не подавляю. Потому что я решил довериться тому, что понял благодаря Ошо. И я не позволю этому случиться. Я просто так решил: не позволяй никому подавлять тебя и сам никого не подавляй. Я нашел свой путь: не важно, что я должен сделать, но я это сделаю.

Брюс был интересным человеком. Он сказал: «О, Мано, ты только что вернулся из Индии, теперь ты сильный человек, ты обучился медитации – давай, садись на мою лошадь без седла и езжай». Я ответил: «Хорошо». Это был вызов – ехать на лошади посреди зимы, по глубокому снегу, а скакала она очень быстро. Без седла – я просто схватил лошадь за гриву. Брюс хлопнул лошадь, и лошадь понеслась. Брюс засмеялся и закричал: «Наслаждайся этим испытанием!» Мне понравилось ощущение движущейся лошади. Мне понравилось, что я могу держаться за ее гриву. И мне нравилось находить способ, чтобы ловко упасть, когда лошадь шла быстрее или делала резкий разворот…

Брюс был сильный, прямолинейный и с открытым сердцем. Он сказал: «Я не буду называть тебя твоим новым медитативным именем, пока оно не будет написано в твоем паспорте». Тогда никто не хотел называть меня моим новым именем, данным мне Ошо, но Брюс мыслил иначе. Он сказал: «Если твое имя будет официальным, появится в паспорте, я буду звать тебя им». А для меня единственным вопросом было найти подходящее место, потому что в то время я жил и работал во многих местах. Наконец после переезда на Аляску, где я жил дольше, чем в любом другом месте, я смог официально изменить имя. В Америке можно изменить имя. Ты можешь сказать: «Я хочу новое имя, потому что оно для меня – как духовное имя». Но для этого нужно от шести месяцев до года жить в одном месте. Когда я преподавал в школе в том году на Аляске, я сказал: «Ну все, теперь-то я изменю свое имя». И Брюс начал называть меня новым именем – Мано. А в прошлом году он сам впервые поехал в Международный медитационный курорт Ошо в Пуну, в Индию, и тоже захотел получить духовное имя. В общем, это очень интересно, как энергии между братьями поддерживают дружбу.

Знакомство с Ошо

Почему я решил поехать в Пуну? Главной причиной стало то, что у меня был очень близкий друг, который бывал в Пуне и уже встречался с Ошо ранее, в середине семидесятых. И этот друг дал мне почитать книги Ошо – которые я, на самом деле, вначале не понял, но мой друг был по-настоящему полон доверия к Ошо. И эта вера дала мне толчок к пониманию невероятно важного нового направления.