Охотник за головами Манасыпов Дмитрий

– Сам ты бультерьер, – обиделась Лола за своего любимца, – ну сделай же что-нибудь, а то он заболеет!

– Так ему и надо! – кровожадно заявил Маркиз.

Однако он все же поднял индейку с пола, и два троглодита, не в силах расстаться с птицей, повисли в воздухе. Маркиз перехватил индейку поудобнее и принялся вращать вокруг себя.

Пу И не выдержал первым. Он свалился на пол, сжав зубами солидный кус мяса. Кот продолжал висеть. Он вцепился в птицу передними лапами, а задними пытался достать Маркиза и располосовать его руку специальным кошачьим приемом.

– Убил бы! – вздохнул тот, старательно держа индейку на вытянутых руках.

– А если водой полить? – деловито предложила Лола.

К коту она относилась неплохо, но сегодня была голодна и зла на Валерию и вообще на весь свет. Аскольд услышал про воду и сдался сам.

Лола выбросила отвратительные ошметки, еще недавно бывшие индейкой, в мусоропровод, вытерла пол и шваркнула на сковородку три яйца. Кот злобно наблюдал за ней с буфета.

Вечером следующего дня Маркиз, как ему было назначено, сидел в своей машине на одной из аллей Крестовского острова. Аллея была слабо освещена единственным горящим вполнакала фонарем. Мела поземка, и вечер был такой, когда хочется одного – устроиться в тепле, в удобном кресле с бокалом коньяку и смотреть по телевизору какое-нибудь ненавязчивое ток-шоу.

«Зачем я впутываюсь в очередную авантюру? – думал Маркиз. – Не раз потом об этом пожалею… Ведь деньги мне сейчас не нужны, дела обстоят неплохо…»

Но он знал, что ни за какие коврижки не откажется от работы, как альпинист не откажется от нового опасного восхождения, как парашютист не откажется от головоломного прыжка…

Наступило назначенное время, но пока никого не было видно. Маркиз посмотрел на часы и повернул ключ в зажигании: на такие встречи или приходят вовремя, или не приходят вообще. Возможно, таинственный клиент просто передумал или сам справился со своими проблемами и больше не нуждается в Лениных услугах…

В это время из-за поворота аллеи показался черный «мерседес». Маркиз попытался разглядеть его номера, но они были ловко замазаны. Черный «мерседес» остановился рядом с Лениной машиной и помигал фарами. Леня, как было заранее условлено, вышел из своей машины и подошел к «мерседесу» заказчика. Тот распахнул заднюю дверцу, приглашая Леню сесть.

Устроившись на заднем сиденье, Леня осмотрелся. В «мерседесе» пахло хорошей кожей и дорогим одеколоном. Свет в салоне был выключен, и разглядеть заказчика не удалось. Леня видел только, что это крупный, рослый мужчина. Он сидел на водительском месте и не поворачивался назад. Дождавшись, когда Леня усядется и захлопнет дверцу, незнакомец заговорил:

– Мне очень хорошо вас рекомендовали. Сказали, что вы умеете работать не только руками, но и головой.

В ответ на такое заявление можно было только скромно промолчать, что Леня и сделал. Он ждал, что еще скажет заказчик, а тот молчал: видимо, ему было трудно приступить к делу. Наконец, тяжело вздохнув, незнакомец продолжил:

– Я попал в очень сложное положение. Меня шантажируют. Дело в том, что некоторое время назад я совершил… ошибку.

Леня не стал спрашивать, о какой ошибке идет речь – если захочет, заказчик сам скажет это, если не захочет, любые вопросы бесполезны, они только выставят Леню в невыгодном свете, как человека несдержанного и излишне любопытного. Человек за рулем выдержал еще одну паузу и продолжил:

– Нашелся человек, который стал шантажировать меня.

Леня внимательно смотрел на своего собеседника, ожидая продолжения. И оно последовало:

– Думаю, вы, так же как и я, прекрасно понимаете, что платить шантажисту – такое же пустое и бесполезное занятие, как попытка выпить море. Эти угрозы нужно пресечь раз и навсегда…

– Боюсь, что вы обратились не по адресу! – резко прервал Маркиз потенциального заказчика. – Я никогда не занимаюсь такими делами. «Пресечь раз и навсегда» – это не моя специальность. На такие дела поищите кого-нибудь другого… Умельцев подобного профиля в городе хватает. Это вам и дешевле обойдется.

– Вы меня не поняли! – Заказчик повысил голос. – Я вовсе не хотел предлагать вам… мокрое дело. Мне говорили, чем вы занимаетесь. Я навожу справки, прежде чем обратиться к тому или другому человеку. Я хотел просить вас совершенно о другом. Тот человек, шантажист, о котором я говорил, опасен мне только потому, что в его руках находится один предмет… папка. Если этой папки не будет, то и опасности шантажист не представляет. Змея останется без зубов, и шантаж прекратится…

«Кто, интересно, этот человек? – думал Маркиз, внимательно слушая своего собеседника. – У него вполне грамотная, интеллигентная речь, без бандитских словечек и агрессивного уголовного напора; видно, что он умеет убеждать, привлекать людей на свою сторону. Скорее всего он не промышленник и не финансовый воротила, а профессиональный политик. О том же самом говорит и то, как он скрывает от меня лицо, – наверняка частенько мелькает на телеэкране и боится, что я его узнаю… Ох, не люблю я политиков! Опасная публика, хуже бандитов!»

– Значит, вы хотите, чтобы я похитил для вас эту папку? – уточнил Леня, когда заказчик снова замолчал.

– Да, я хочу, чтобы вы выяснили, где эту папку прячут, и… раздобыли ее для меня. – Заказчик явно избегал прямых высказываний, таких слов, как «убийство», «кража», «похищение», – они казались ему недопустимыми, неприличными, это были слова не из его лексикона.

– Вот сумма гонорара. – Не поворачивая головы, человек на переднем сиденье через плечо протянул Маркизу маленький листок бумаги. Леня прочел шестизначную сумму и задумался.

Эта сумма насторожила его. Такой большой гонорар за обыкновенную кражу не мог не вызвать подозрений. Если за простую работу предлагают такие большие деньги, одно из двух – либо это очень непростая работа, либо деньги просто не собираются платить. Либо и то и другое одновременно.

Словно прочитав его мысли, заказчик снова заговорил:

– Я рассудил следующим образом. Я просто заплачу вам те деньги, которые требует от меня шантажист. Это будет очень выгодным вложением средств: шантажист никогда не останавливается на достигнутом, и платить ему придется снова и снова, а так я расплачусь раз и навсегда. Кроме того, я могу треть этой суммы заплатить вам авансом, чтобы предотвратить возможные опасения.

Маркиз задумался. Ему очень не понравилась фраза заказчика «расплачусь раз и навсегда». Он хорошо знал, что бандиты называют окончательным расчетом. И вообще, очень многое вызывало у него опасения… Но ему так надоело затянувшееся безделье, скрашиваемое только постоянными перепалками с Лолой и воспитанием обитателей домашнего зоопарка, что он глубоко вздохнул, словно собираясь прыгнуть с обрыва в темную воду, и решительно сказал:

– Я согласен.

– Очень хорошо. – Заказчик не выразил никаких эмоций, словно заранее был уверен в Ленином решении. – Вот, познакомьтесь с объектом.

С этими словами, по-прежнему не поворачивая головы, он протянул Лене листок, отпечатанный на лазерном принтере.

На этом листке был цветной портрет. Выразительное мужское лицо, холеное, надменное, но с каким-то нездоровым блеском в глазах. Короткие темные волосы с заметной проседью явно знакомы с руками первоклассного парикмахера. Узкие губы говорят о жестком, тяжелом характере, о мстительности и властолюбии.

Ниже портрета было напечатано имя – Николай Афанасьевич Аветисов. Дальше стояли адрес и телефон, Маркиз внимательно прочел их и тут же запомнил, память у него была великолепная, профессиональная. Он поступил совершенно правильно, заказчик не оставил ему распечатку, он убрал ее в карман, коротко осведомившись:

– Запомнили?

– Запомнил, – спокойно подтвердил Маркиз.

– Хочу предупредить вас, что теперь вы уже не можете изменить принятого решения. Вы ознакомились с объектом и теперь обязательно должны довести дело до конца. Ваша задача – узнать, где он прячет папку, найти ее и передать мне. Тогда я заплачу вам оставшуюся часть денег. Аванс, как я вам сказал, вы получите прямо сейчас.

С этими словами заказчик, все так же не оборачиваясь, протянул Лене через плечо пухлый пластиковый конверт.

Маркиз убрал конверт в свой кейс, коротко простился и перебрался из черного «мерседеса» в свою машину.

На улице по-прежнему мела безжалостная февральская метель. Захлопнув дверцу своей машины, Леня долго не мог согреться, хотя печка была включена на полную мощность. Ледяной холод пробирал его до самых костей. Его знобило не только от того холода, который проникал в машину снаружи, но и от того, который гнездился у него в душе. Его знобило от скверного предчувствия.

«Не зря ли я взялся за это дело?» – тоскливо подумал Маркиз. Но заказчик выразился абсолютно недвусмысленно: изменить решение Леня теперь уже не мог. Он слишком много знал.

Черный «мерседес», тихо урча мощным мотором, проехал мимо и скрылся за поворотом аллеи. Леня проводил его взглядом. Как и следовало ожидать, задние номера «мерседеса» тоже были тщательно замазаны.

Дома за экраном своего компьютера Леня внимательно обдумывал будущую операцию, одновременно просматривая справочные файлы городского управления внутренних дел, обновленную пиратскую копию которых купил недавно на компьютерном рынке.

Несмотря на кажущуюся простоту задания, работа предстояла достаточно трудная. За легкую работу и не платят таких денег. Сложность задачи заключалась в том, что Маркиз понятия не имел, где хранится папка, которую он должен был раздобыть. Проще всего было бы найти эту папку в квартире у Николая Афанасьевича Аветисова. Леня нашел бы способ похозяйничать там в отсутствие хозяина, но маловероятно, что этот человек хранит такой важный компромат у себя дома.

На экране монитора появилась запись, которую Леня искал, информация о господине Аветисове. Он оказался директором небольшой юридической фирмы, занимавшейся в основном учреждением и закрытием предприятий. Маркиз не раз сталкивался с такими фирмами – они подкармливают двух-трех смирных алкоголиков, прописанных в какой-нибудь захудалой деревеньке Ленинградской области, до которой доехать можно только на вездеходе, да и то в хорошую погоду. Когда у юридической фирмы появляется клиент, которому срочно нужно закрыть свое предприятие, за которым накопились кое-какие грешки, это сомнительное предприятие просто переоформляют на безобидного деревенского алкаша. Если теперь какая-то проверяющая организация вспоминает о «проданном» предприятии, ей сообщают, что директор, он же владелец фирмы, проживает в таком медвежьем углу, что интерес к проверке сразу угасает. Тем более что за тем же алкоголиком числится уже добрый десяток сомнительных фирм…

Итак, у Лени был домашний адрес Аветисова, адрес его фирмы, были телефоны, но это почти ничего не давало. Папка могла быть спрятана дома, могла – в офисе фирмы, а могла – в каком-то совершенно другом месте, и что-то подсказывало Маркизу, что именно так дело и обстоит.

В довершение всех неприятностей Леня не мог обратиться за помощью к Лоле, она полностью удалилась от их общего бизнеса и думала теперь только о театре. А Леня чувствовал, как нужна ему сейчас Лолина помощь. Он хотел бы просто обсудить с ней свою проблему, просто поговорить с ней. Он даже не слишком рассчитывал на то, что Лола посоветует ему какое-то разумное решение – просто в диалоге с ней ему самому всегда лучше думалось и приходили в голову хорошие мысли… Попросту говоря, за долгое время он привык работать с ней вдвоем.

Маркиз вспомнил один из рассказов Конан Дойла, в котором Шерлок Холмс оказался точно в таком же положении – он должен был вернуть компрометирующее письмо, похищенное авантюристкой Ирэн Адлер. Великий сыщик имитировал в доме авантюристки пожар, и она в первую очередь вынесла из огня бесценное письмо. Леня подумал, что мог бы подстроить пожар в доме у Аветисова или в офисе его фирмы, но кто его знает, где тот хранит злополучную папку, а второй попытки уже не будет – Аветисов насторожится и перепрячет компромат вдесятеро надежнее…

Откланявшись положенное время, Лола убежала со сцены и заперлась в крошечной каморке, являющейся ее грим-уборной. Сегодня она была в этой комнате одна, ни с кем ее не делила. В коридоре раздавались какие-то визги, шум, в то время как публика потихоньку расходилась.

Сыграла она сегодня хорошо, «как всегда безупречно», сказал Главный и легонько шлепнул ее по попке, что означало у него высшую похвалу. Публика хлопала и даже кричала «браво!». Соперницы шипели по углам – словом, все шло хорошо. Но Лола отчего-то была недовольна.

За стенкой раздался взрыв хохота – там коллеги отмечали успешное окончание спектакля. Раньше ее неоднократно звали с собой, Лола всегда отказывалась. Она знала, чем кончаются такие сборища – напиваются до поросячьего визга, кто-то еще и накуривается, кто-то накалывается, а после утром обязательно просыпаешься в чужой постели, потому что домой отвезти некому – все нетранспортабельны.

– Как же они мне все надоели! – неожиданно для самой себя произнесла Лола вслух и огорчилась.

Вот, она уже разговаривает сама с собой, потому что больше не с кем. Дома сидит недовольный Ленька. Может, позвонить ему и попросить приехать? Вряд ли он согласится, у них в последнее время совсем испортились отношения. Лола наотрез отказалась помогать ему в последней операции. Что выдумал, в самом деле? Деньги сейчас у них есть, Артем Зарудный, слава тебе Господи, оставил их в покое, так стоит ли рисковать и искать на свою голову сомнительных приключений!

Но разве эти мужчины слушают голос разума? Ему, Ленечке, видите ли, скучно! Его мозги заржавели, а члены закостенели! Он, видите ли, застоялся без работы, и если так будет продолжаться, он просто потеряет квалификацию! Ну допустим, так оно и есть. Но Лола-то тут при чем? Почему она должна сломя голову лететь по первому Ленькиному требованию неизвестно куда? Она же ясно сказала тогда, когда он улетал в Египет с той коротконогой стервой: их совместная фирма закрывается на неопределенный срок. Пусть ищет себе других помощниц!

Лола кривила душой и обманывала саму себя. Ее вполне устраивало совместное существование с Маркизом в одной квартире. И со временем, возможно, она поможет Леньке в делах. Но только не сейчас. Сейчас у нее сложный период, она слишком занята в театре и вообще…

Что она подразумевает под «вообще», Лола не уточнила. Раздраженно снимая грим, она не заметила, как дверь каморки слегка задрожала. Кто-то пытался ее открыть, причем делал это как можно незаметнее. Но Лола недаром имела еще одну профессию, кроме умения играть на сцене. Она уловила легкое движение за спиной и, не поворачиваясь к двери, передвинула зеркало так, чтобы видеть то, что творится сзади.

Задвижка на легкой, почти картонной, двери висела на одном винте, да и тот при желании можно было легко вытащить из гнезда. Дверь снова качнулась. Лоле стало страшно, тем более что за стеной и в коридоре было на удивление тихо – очевидно, шумная компания артистов уже успела переместиться в маленький ресторанчик, что находился через улицу от театра. Хозяин ресторана был ярым почитателем театра, всячески привечал артистов, держал свое заведение открытым до глубокой ночи и даже давал выпить в долг. Но не в Лолиных правилах было впадать в панику, замирать от ужаса и кричать слабым голосом: «Помогите!» Она прекрасно отдавала себя отчет, что вряд ли кто поможет в данной ситуации. Застать себя врасплох Лола не даст. Она скинула туфли и одним прыжком оказалась у двери, прихватив по дороге низенькую скамеечку. Не бог весть какое оружие, оглушить злоумышленника не удастся, но ошеломить в первую минуту возможно.

«Нужно срочно попросить Леньку, чтобы достал пистолет, хотя бы газовый», – мелькнуло в голове.

Дверь дернули сильнее, винт наконец вылетел из гнезда, задвижка с шумом упала на пол. Лола занесла над головой скамеечку, но тут же отбросила ее в сторону, потому что в приоткрывшейся двери показалась голова Валерии Борисовны Кликунец, Лолиной ложки дегтя в театральной бочке меда, а точнее, не меда, а патоки.

– Боже мой! – раздраженно воскликнула Лола. – Как вы меня напугали! Отчего вы не постучались, как все люди?

– Я стучала, но тихо, – медленно ответила Валерия, – не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, как я вхожу к вам в уборную.

«Начинается!» – пронеслось в голове у Лолы.

– Что вам угодно? – сухо спросила она, решив на этот раз быть убийственно вежливой.

Валерия с любопытством осмотрелась.

– Пожалуй, в этой каморке я еще не была! – совершенно спокойно сказала она. – Сочувствую вам, девочка, здесь очень тесно.

– Вот именно, и одному-то человеку негде развернуться, – с намеком поддакнула Лола, но ее гостья сделала вид, что не понимает намеков.

Она вообще держалась очень свободно, как будто то, что она хотела предложить Лоле, было совершенно естественной вещью – ну как воды попить…

– Валерия Борисовна! – громко начала Лола, но та сделала шаг вперед и поднесла к губам Лолы сильно надушенную руку:

– Тише, дорогая, тише! Тут по коридору шмыгает эта… как ее, ну травести… голос еще такой писклявый…

Лола, вспомнив о ком идет речь, невольно поежилась – стареющая травести Лизка Штукина была для нее самой ненавистной личностью в театре, ярой сплетницей и злопыхательницей.

– Так что будем вести себя примерно, – улыбнулась Валерия, – чтобы никто ничего не узнал…

– О чем не узнал? – разъярилась Лола.

– О том, что мы с вами проводим время вместе, – с наглой улыбкой сообщила мерзкая тетка.

Лола даже задохнулась от негодования и поглядела Валерии прямо в глаза, отведя ее руку от своего лица. Вот как раз теткой-то ее и нельзя было назвать, против воли признала Лола. Валерия была очень даже не первой молодости, но холеная, ухоженная дама. От нее веяло давним и устойчивым богатством, о котором говорили и уверенные интонации в голосе, и дорогой черный костюм безупречного покроя, и та самая антикварная брошка-змейка с бриллиантами и изумрудами, которую Лола имела глупость похвалить при их прошлом разговоре.

Валерия усмехнулась и перевела взгляд с Лолиного лица на распахнутый вырез халатика. Лола сняла театральный костюм, но еще не успела переодеться. Против воли Лола нервно запахнула халатик, чем вызвала еще одну усмешку на холеном лице своей посетительницы.

– Ну же, дорогая, не будьте букой! – призвала Валерия. – Улыбнитесь, вам так идет ваша улыбка!

«Черт бы тебя побрал, ведьму старую!» – подумала Лола, а вслух сказала:

– Извините меня, Валерия Борисовна, уже поздно, я очень спешу. Так что приятно было побеседовать. – Она перевела красноречивый взгляд на дверь.

– И куда же вы так спешите? – рассмеялась Валерия. – К своему мифическому любовнику? Полно, девочка, меня вы не обманете! У вас никого нет!

– С чего вы взяли? – агрессивно начала Лола.

– От вас не пахнет любовью, – спокойно ответила Валерия.

– А чем же от меня пахнет? – спросила обозленная Лола.

– Дорогая моя, от вас пахнет одиночеством! – заявила настырная гостья. – Унылым одиночеством и тоской. О вас никто не заботится, никто не выбирает для вас подарки с нежностью и волнением, никто не оберегает ваш сон, ничье имя не произносите вы утром, перед тем как проснуться…

Лола внезапно ощутила острый прилив жалости к себе. Действительно, Валерия права, у нее сейчас никого нет, и никто ее не любит, кроме Пу И, да и тот норовит переметнуться к Маркизу.

– Очнитесь, дорогая, от печальных дум, – продолжила Валерия вполголоса, – поедем куда-нибудь поужинать, развлечемся! Либо же можем поужинать у меня дома… послушаем музыку, посмотрите мою коллекцию драгоценностей… выберете себе сами что-нибудь в подарок…

– А потом? – медленно произнесла Лола, хотя понимала, что спрашивать так прямо не стоит.

– Ну, дорогая, потом вы сами все решите! – Валерия небрежно махнула рукой, как бы не сомневаясь в успехе…

Лола мысленно возблагодарила Маркиза за то, что он не успел достать ей пистолет, иначе она бы убила Валерию на месте. Она резко повернулась и скрылась за висевшими в углу комнаты театральными костюмами, чтобы через две минуты появиться перед Валерией полностью одетой.

– Благодарю вас за приглашение, – сказала она сквозь зубы, – но ничего не получится. Я занята – и сейчас, и всегда! – Она обожгла Валерию взглядом темных глаз, и та поняла, что не стоит настаивать.

– Мы еще поговорим на эту тему… – Она с достоинством приняла отказ.

– Вряд ли! – буркнула Лола и выскочила в коридор. – Старая вешалка! – пробормотала она. – Чтоб тебя черти побрали!

– Привет! – раздался писклявый голос Лизки Штукиной. – А ты разве не ушла?

– Тебе какое дело! – буркнула Лола и побежала к выходу.

Сволочь Лизка, как всегда, подслушивала, теперь сплетни расцветут в театре с новой силой.

Леня отвел взгляд от экрана монитора и огляделся. Куда бы сам он спрятал такой важный документ или опасный предмет, попавший ему в руки?

В это время к нему на колени вскочил Аскольд. Огромный котяра отличался суровым, независимым, истинно мужским характером и редко снисходил до примитивной кошачьей ласки, поэтому Леня особенно ценил такие редкие порывы. Он ласково почесал Аскольда за ухом, и кот в ответ на это выразительно, басисто мурлыкнул и потерся о плечо хозяина пушистой щекой.

– Что, брат, и настоящим мужчинам хочется иногда простого человеческого тепла? – расчувствовался Маркиз.

Аскольд утвердительно заурчал.

Со стороны кухни послышался какой-то подозрительный шум, но кот замурлыкал еще громче, и Леня не обратил внимания на эти загадочные звуки. Он запустил пальцы в густую кошачью шерсть и погрузился в воспоминания.

Леня вспоминал своего старинного друга, которому обязан был очень многим в своей жизни. Именно в память о нем Леня назвал кота Аскольдом. Старика давно уже не было в живых, он умер, можно сказать, у Маркиза на руках, и Лене иногда казалось, что душа старого благородного мошенника, знатока хороших вин и блестящего бильярдиста, переселилась в этого кота, настоящего джентльмена в изысканном черно-белом наряде… Иногда Леня встречался с котом глазами, и ему становилось не по себе оттого, насколько взгляд Аскольда был человеческим, проницательным и ироничным.

Вот и сейчас кот насмешливо взглянул на расчувствовавшегося хозяина, как будто прочитав его мысли, и, соскочив с колен, неторопливо удалился на кухню.

Вспомнив своего старого друга, Маркиз подумал, что очень давно не играл в бильярд, а покойный Аскольд считал, что эта игра очень полезна для точности глазомера и твердости рук, и советовал Лене играть не реже раза в неделю…

Дверь комнаты приоткрылась, и на пороге появилась Лола.

– Ленечка, – проговорила она с давно забытой ласковой интонацией, – пойдем посидим немножко, чаю выпьем… я пирожных купила…

«Что-то они все сегодня подозрительно ласковые, – подумал Маркиз, – и кот на колени пришел, и Лола теперь…»

Он поднялся из-за компьютера и направился вместе с Лолой на кухню.

Однако с чаепитием ничего не вышло.

На пороге кухни Лола и Маркиз замерли в растерянности.

На полу валялась раскрытая коробка из-под пирожных, над которой на бреющем полете летал попугай, периодически снижаясь, чтобы ловко подобрать аппетитную слоеную крошку. Малыш Пу И хрустел в углу ореховой корзиночкой, а внушительный, как всегда, Аскольд с видом пожилого университетского профессора на пикнике выедал взбитые сливки из заварной булочки.

При виде хозяев вся эта криминальная троица воровато переглянулась и приготовилась немедленно дать деру.

– Ах вы, ворюги несчастные! – Леня угрожающе потянулся за шваброй, и трусоватый Пу И тут же смылся за холодильник. Невозмутимый Аскольд недоверчиво покосился на швабру в руках хозяина и на всякий случай принял положение, известное в спорте как «низкий старт», но пока с места не тронулся.

– Ну надо же! – расстроилась Лола. – Попили чаю! А я так старалась, пирожные выбирала…

– Вот, оказывается, в чем дело! – неожиданно прозрел Маркиз. – А я-то удивился, что кот в кои-то веки сам пришел ко мне на колени, приласкался, мурлыкал, как полагается… в общем, по полной программе работал котом! А это он, оказывается, отвлекал меня, пока Пу И с попугаем на кухне проворачивали операцию под кодовым названием «Пирожные»! А как только дело дошло до дележки, тут же ушел… Ну хитры, ничего не скажешь! А я-то расчувствовался как последний дурак… Признавайся, Лолка, ты небось тоже не просто так меня окучивала? Тоже от чего-нибудь хотела отвлечь?

– Нет, Ленечка, честное слово, я без всякой задней мысли! – жалобно прощебетала Лола. – Ну хотела просто немножко на жизнь пожаловаться…

– Пожаловаться? – удивился Маркиз. – У тебя же вроде все отлично! Роли, цветы, поклонники – о чем еще мечтать?

– Валерия достала! – простонала девушка. – Ну просто не дает прохода! В гримерную прется, в коридоре поймала, к стенке прижала, дышит в ухо, зараза, чуть не раздевает прямо в театре!

Леня слушал подругу вполуха. Ему неожиданно пришла в голову мысль, на которую натолкнула блестящая операция, проведенная вороватыми животными, и особенно то, как ловко отвлек Аскольд его внимание…

– Так бы и убила стерву приставучую! – продолжала Лола свои жалобы.

– Ну, убивать – это чересчур, – остановил он подругу, пообещав себе позднее додумать свою мысль, – бедная женщина не виновата, что так запала на твою неземную красоту. Если ты будешь убивать всех поклонников…

– Поклонников не буду, – мгновенно отреагировала Лола, – а она вяжется! Противно же, в конце концов!

– Ладно, я что-нибудь придумаю. Ты мне лучше вот что скажи: если бы здесь начался пожар, что бы ты стала спасать в первую очередь?

– Пу И, конечно, – ответила Лола, ни на секунду не задумавшись, и тут же крикнула за холодильник:

– Пуишечка, детка, выходи, Леня больше не сердится!

Из-за холодильника показался вороватый блестящий глаз, а потом и вся шкодная морда. Пу И огляделся, но решил еще немного выждать, пока Леня не успокоится, и снова исчез за холодильником.

– Ну, животные – это понятно. – Леня покосился на Аскольда, который почувствовал, что гроза миновала, и вернулся к прерванному занятию, поудобнее повернув заварную булочку и углубившись в сливки. – Животные – это, конечно, святое. Но вот если, допустим, у тебя дома спрятаны какие-то очень важные и опасные бумаги и ты видишь, что начинается пожар, – что бы ты стала делать?

– Ну, начать с того, что я ни в коем случае не стала бы прятать важные бумаги у себя в квартире. Я спрятала бы их в каком-нибудь совершенно другом месте, о котором никто не подумает…

– Ну например?

– Ну например, в театре, в будке суфлера… Хотя нет, про театр тоже быстро догадаются… Ленька, ты все-таки опять влез в какую-то авантюру?

– Никуда я не влез! И вообще, это тебя не касается! Я ведь ничего не говорю по поводу твоего увлечения театром!

– Сравнил! – Лола всерьез обиделась. – Театр и мошенничество! Театр – это святое, ты на это не замахивайся!

– Да ни на что я не замахиваюсь! – обиженно скривился Маркиз. – Ну так все же: куда бы ты спрятала такие бумаги?

– Ну, в театре действительно нельзя, – снова задумалась Лола, – тогда, наверное, я отвезла бы эти бумаги в какую-нибудь глухую деревню…

В глухую деревню. Леня задумался. Фирма Аветисова занималась ликвидацией сомнительных предприятий. Для ликвидации сомнительных предприятий используют тихих деревенских алкоголиков. Тихих алкоголиков, скромно пропивающих свои заработки в какой-нибудь глухой деревне…

– Умница, Лола! – Он поцеловал девушку в щеку. – Ты мне очень помогла! Я сейчас сам сбегаю в магазин и куплю еще пирожных!

– Только, чур, из «Метрополя», – бросила ему вслед практичная Лола, – эклер, наполеон и миндальные трубочки. И обязательно возьми орехового печенья, ты ведь знаешь, как Пу И его обожает!

Из-за шкафа снова показался круглый любопытный глаз: услышав про ореховое печенье, Пу И не смог сохранить спокойствие.

– Какое печенье! – возмущенно откликнулся Леня от самой двери. – Он ведь только что съел целое пирожное! Ты совершенно не заботишься о здоровье собаки! У Пу И будут проблемы с печенью!

– Значит, так, Лола, – решительно начал Леня, усевшись за стол и заперев предварительно весь их с Лолой небольшой домашний зоопарк в комнате, – заявляю тебе совершенно официально и окончательно: если ты мне не поможешь в операции с Аветисовым, то не жди, что я избавлю тебя от домогательств вашей чрезмерно любвеобильной дамы – как там ее фамилия?

– Кликунец, – угрюмо сообщила Лола, мысленно она уже смирилась в тем, что Ленька втянет ее в свои делишки, хотя и вовсе не была уверена, что он поможет ей в сложной ситуации с Валерией.

Нет, он, конечно, попытается, но что он может сделать? Запугать старую вешалку, пристыдить? Вряд ли это поможет.

– Ладно уж, что я должна сделать? – вздохнула Лола. – Только учти: горничной к какому-нибудь богатому козлу наниматься больше не стану! И беременную идиотку изображать не хочу!

– А кого хочешь? – как ни в чем не бывало поинтересовался Маркиз. – Даму из высшего общества?

– Тоже надоело!

– Это потому, что ты слишком много играешь в театре, – наставительно начал Маркиз, – привыкла на сцене лицедействовать… Так ведь там совсем другое дело, там если зрители не поверят, ну меньше похлопают и пойдут себе домой. В жизни же халтурить нельзя, слишком многое зависит от твоей игры. Так что, боюсь, девочка, ты там в своем театре малость дисквалифицировалась.

– Что? – тотчас завопила Лола, заведясь с полоборота, на что Леня, в сущности, и рассчитывал. – Это я дисквалифицировалась? А зачем же ты вообще ко мне обращаешься за помощью, если я тебя не устраиваю?

– По старой памяти, – вздохнул Леня, – и потом, у меня пока больше никого нет на примете.

– Ленька, ты хитришь! – рассмеялась Лола.

После двух съеденных пирожных настроение ее значительно улучшилось, все неприятности казались преодолимыми.

– А ты все время капризничаешь! – ответил Леня. – Знаешь, я, конечно, виноват перед тобой за тот случай с Татьяной…

Лола вспомнила, каким отвратительным был Ленька, когда два месяца назад влюбился в ту худосочную воблу, в хитрую крокодилицу, арифмометр на кривых ножках! Он просто не желал ничего слушать, ослеп и оглох! Словом, своим поведением Ленька полностью оправдывал пословицу «любовь зла…». Конечно, у Лолы тоже бывали минуты увлечений, но не до такой же степени!

– Я, конечно, виноват, но мне надоело все время искупать свою вину, – твердо сказал Маркиз, – так что или мы работаем, как раньше, или действительно мне придется искать другую партнершу.

Как уже говорилось, Лола всегда умела вовремя остановиться. Кроме того, она была привязана к Маркизу и вовсе не хотела с ним расставаться.

– Но театр я не брошу, – упрямо возразила она, уже сдаваясь.

– Пока я на этом не настаиваю, – кротко ответил Маркиз.

Лола предпочла не уточнять, что значит такое «пока».

– Значит, завтра идешь в фирму Аветисова и любым возможным способом выясняешь имена и адреса алкоголиков, паспортными данными которых эта фирма пользуется для своей работы. Думаю, что их немного – два-три…

– Ну и зачем тебе их паспортные данные?

Лоле очень не хотелось тащиться в офис к какому-то Аветисову и завязывать дружеские отношения с его секретаршей.

– Затем, что живет такой тип в глухой деревне, и Аветисов по долгу службы, так сказать, периодически его навещает. Отчего бы и не спрятать важные для него документы в таком медвежьем углу? Разумеется, на хранение этому алкоголику он документы отдавать не станет – на таких людей рассчитывать не приходится, они уже все мозги пропили. Но просто так спрятать где-нибудь в сарае… Лола! Я знаю, что гипотеза моя хромает на обе ноги! – заявил Леня, заметив, что Лола скорчила скептическую гримасу. – Но мне больше ничего не приходит в голову, может, это я дисквалифицировался тут с этим зоопарком и домашним хозяйством? – Леня грустно повесил голову.

– Глупости! – тут же опомнилась Лола. – Все будет хорошо, у нас все получится! Если этот вариант окажется проигрышным, ты придумаешь что-нибудь еще! Где-то же он прячет эту проклятую папку?! Кстати, а ты не знаешь, что в ней может быть такое. Чем шантажируют твоего нанимателя?

– Пока нет, но обязательно узнаю, хоть он и будет против. Ты же знаешь, я не люблю работать вслепую.

Фирма Аветисова располагалась в довольно непрезентабельном здании, напомнившем Лоле среднюю школу. При ближайшем рассмотрении так оно и оказалось: над крыльцом явственно виднелся след школьной вывески. Лола потянула на себя тяжелую дверь и узрела перед собой типичный школьный вестибюль – слева лестница, справа раздевалка, отгороженная сеткой, как в зоопарке, у входа в раздевалку – место для нянечки. Не обнаружив в вестибюле ни одной живой души, кроме пушистого рыжего кота, поглядевшего на Лолу равнодушно-презрительно, Лола поднялась по лестнице на второй этаж. Судя по тишине, стоявшей в здании, и отсутствию вывески, школа не работала – переехала, или вообще ее закрыли. Очевидно, здание так и осталось на балансе у какого-нибудь РОНО или еще какой-нибудь государственной организации, никто из бизнесменов на него не позарился, и чтобы выкачать хоть какие-то деньги, администрация решила сдавать его под разнообразные офисы, а поскольку денег на то, чтобы привести здание бывшей школы, над которым хорошо потрудилось не одно поколение физически развитых деток, не было, то ни одна приличная фирма не решилась снять там офисное помещение.

Лола поняла, что фирма Аветисова не больно-то процветает, возможно, это облегчит ее задачу. Однако в коридоре второго этажа ее ждало разочарование. Дверь с лестницы была новая, железная, на двери – кодовый замок и обыкновенный электрический звонок. Лола потопталась немного и наконец решилась позвонить. Дверь открыл немолодой, но бодрый и подтянутый, наголо бритый мужчина, от которого просто за версту веяло армией и военно-морским флотом. Бравый отставник, а ныне охранник спросил Лолу, подозрительно оглядывая ее с ног до головы:

– Вы к кому это будете?

– Я ищу фирму «Алиби», – честно ответила Лола.

Название фирмы Аветисова звучало весьма двусмысленно, очевидно, охраннику оно тоже не слишком нравилось.

– Это не к нам, – буркнул он, – у нас тут акционерное кредитное общество «Жизнь взаймы» и издательство научно-популярного журнала «Безопасный секс». На третьем этаже посмотрите.

Лола успела еще разглядеть за широкой спиной охранника длинный коридор, отделанный в сдержанных серых тонах – серебристые стены и ковровое покрытие на полу цвета мокрого асфальта, – как дверь перед ее носом захлопнулась. Лола пожала плечами и поднялась на третий этаж.

Там не было железной двери, коридор был совершенно пуст и довольно грязен. Линолеум вытерся кое-где до дыр, стены в потеках, двери выходящих в коридор бывших классов были ободраны. В коридоре не было ни души. Стояла такая тишина, что хотелось аукнуть, как в лесу. Лола подергала двери, все они оказались запертыми. Коридор перешел в небольшой холл – там обычно девочки прогуливаются на переменах парами, а мальчишки толкают их и дергают за косички. Из холла выходил еще один маленький коридорчик, и вот там Лола заметила довольно чистую, недавно выкрашенную дверь, на которой висела обнадеживающая табличка: «Фирма „Алиби“».

«Ну наконец-то! – облегченно вздохнула Лола. – Ишь как замаскировались, сразу видно, что бизнес у них нечестный».

Она с опаской подергала дверь, та легко распахнулась, и Лола вошла в офис.

Очевидно, фирма Аветисова все же приносила какой-то доход, потому что в помещении наблюдалась относительная чистота и порядок. Серый, советский еще линолеум на полу был прикрыт недорогим ковром, у стены два довольно новых шкафа для бумаг, у другой стены – диван для посетителей, обитый потертой кожей, явно реквизированный из бывшей учительской. В углу комнаты была еще одна дверь – очевидно, в кабинет директора, а возле этой двери за столом сидела секретарша. Если раньше, идя в фирму, Лола рассчитывала завязать мимолетные, ни к чему не обязывающие дружеские отношения с секретаршей, то, взглянув на то, что сидело за столом, Лола эту мысль мгновенно отбросила.

Худая очкастая грымза, коротко стриженная, с выдающимися передними зубами, крупными, как рояльные клавиши, совершенно не вызывала желания дружески общаться. Это бы ладно, Лола ради дела готова была переступить через собственные амбиции и симпатии, но что-то подсказывало ей, что девица не из тех, кто раскрывает душу первому встречному. Кстати, девицей эту личность, что сидела за столом, можно было назвать только, так сказать, в физиологическом смысле, потому что на вид ей было не меньше тридцати пяти; впрочем, Лола признавала, что в данном вопросе может ошибаться – уж очень худа и мосласта была секретарша Аветисова.

– Что вы хотите? – спросила грымза, оторвавшись от компьютера.

– Здравствуйте, – улыбнулась Лола, чтобы протянуть время.

Грымза окинула ее нелюбезным, хотя и внимательным взглядом. На Лоле была вполне приличная дубленка с капюшоном, довольно дорогие австрийские сапоги. Если бы в руках у нее была огромная неподъемная торба, то секретарша хоть и с трудом, но могла бы заподозрить, что Лола – коробейник и хочет что-то продать. Но в руках у Лолы была только элегантная маленькая сумочка.

– Мне к директору, – решительно заявила Лола и без приглашения направилась к дивану.

– По какому вопросу? – опешила секретарша. – Вам назначено?

– Мы с ним договаривались по телефону. Но если у него посетитель, я подожду, – кротко предложила Лола и даже расстегнула дубленку.

– Как ваша фамилия? – не отставала грымза, а Лола, прислушиваясь, уловила голоса за стенкой в кабинете директора – очевидно, у Аветисова кто-то был.

– Так как ваша фамилия? У меня все записано.

– Иванова, моя фамилия Иванова, – заторопилась Лола, расслышав, как в кабинете задвигались стулья, – встречаться с Аветисовым не входило в ее планы, – мы с Ильей Степановичем разговаривали вчера по телефону…

– Какой Илья Степаныч! – возопила грымза. – Дама, вы куда пришли?

– Как, разве это не фирма «Анкор»? – изумленно спросила Лола.

– Это фирма «Алиби», – недовольно буркнула грымза, – и директора зовут вовсе не Илья Степаныч.

– И вы не торгуете вытяжными вентиляторами и массажными насадками для душа? – упавшим голосом сказала Лола, подходя к столу.

– Нет! – последовал нелюбезный ответ. – Ничем мы не торгуем! У нас совершенно другой профиль!

– А где же офис «Анкора»? – очень убедительно расстроилась Лола, но грымза только пожала плечами.

Лола вышла из офиса, и очень вовремя, потому что почти сразу же после ее ухода раскрылась дверь кабинета и показались Аветисов и его посетитель. Директор дал своей грымзе руководящие указания и удалился в сопровождении клиента – мордатого молодого мужика, глядя на которого сразу можно было понять, что он хронически уклоняется от налогов, оттого и закрывает прежнюю фирму.

Лола шмыгнула в коридор впереди них, но мужчины, увлеченные разговором, ее не заметили. На этаже снова установилась мертвая тишина.

Лола прогулялась до холла, там никого не было. Тогда она пошла в противоположную от офиса фирмы сторону, ведомая недвусмысленным запахом, который издают все без исключения школьные туалеты; Лола хорошо помнила этот запах с детства. Так и есть, вот он, туалет, в тупичке, на нем нарисован стилизованный силуэт девочки.

Лола вошла – туалет как туалет, кафель, бывший когда-то, в прошлой жизни, белым, ржавая раковина. Сразу при входе был стенной шкаф, запертый на амбарный замок. Лола открыла замок пилочкой для ногтей и обнаружила там ведро, синий сатиновый халат, тряпки и пару желтых резиновых перчаток. Она сняла дубленку и сапоги, надела халат и обрезанные галоши, которые тоже отыскались в углу шкафа, после чего повязала голову собственным шарфом и нацепила еще большие очки с простыми стеклами, которые на всякий случай всегда носила в сумочке. Потом она налила в ведро воды, надела перчатки и вышла в холл.

В холле, как уже говорилось, было четыре больших окна, не мытых, наверное, с самого закрытия школы. Еще бы, ведь теперь не было многострадальных родителей, на которых вешают эту обязанность во всех школах. Лола намочила тряпку и принялась неторопливо и вдумчиво протирать подоконник.

Расчет ее был прост. Рано или поздно грымза из «Алиби» отправится в туалет. У нее на столе Лола заметила пачку «Парламента», а в туалете стояла консервная банка, до верху заполненная такими же окурками. Сколько выдержит заядлый курильщик без сигареты? Максимум час, а то и меньше. Стало быть, нужно как можно медленнее протирать подоконники.

Лоле не пришлось ждать долго. Минут через пятнадцать дверь офиса открылась и появилась грымза-секретарша. Краем глаза Лола заметила, что она заперла офис и направилась через холл к туалету. Лола усиленно задвигала тряпкой, боясь, если грымзе приспичит что-то спросить, выдать себя голосом. Вдруг у этой чувырлы хорошо развита наблюдательность и отличная память на голоса? Принимая во внимание ее внешность, такое очень даже может быть: за что-то же ее держит шеф на работе?

Но Лола напрасно беспокоилась, грымза не обратила на нее ни малейшего внимания; да и кто замечает уборщицу?

Секретарша прочапала мимо Лолы, потом простучала каблуками по коридору и скрылась в туалете. Лола не стала мешкать и потихоньку двинулась следом. Галоши не давали ступать бесшумно, пришлось снять их у самой двери.

Очень осторожно Лола приоткрыла дверь туалета и заглянула внутрь. Там никого не было, но из одной кабинки раздавалась характерная возня.