Долина Ужаса. Совет юстиции (сборник) Дойл Артур

Дойдя до лестницы, они увидели, что по ней спускается миссис Дуглас. Нет, она не спешила, и ему не показалось, чтобы она была как-то сильно взволнована. Как только она оказалась внизу, из кабинета выбежал мистер Баркер, он остановил миссис Дуглас и стал просить ее вернуться к себе.

«Умоляю, вернитесь в свою комнату! – кричал он. – Несчастный Джек умер! Ему уже ничем не поможешь. Умоляю, возвращайтесь к себе!»

Не сразу, но ему удалось уговорить миссис Дуглас вернуться. Она не кричала, не рвалась в кабинет. Миссис Аллен, экономка, отвела ее наверх и осталась вместе с хозяйкой в ее спальне. А Эймс с мистером Баркером вернулись в кабинет, где все было точно в таком виде, в котором застала полиция. Свеча не горела, была зажжена лампа. Они выглянули в окно, но ночь была очень темная и им не удалось ничего ни увидеть, ни услышать. Затем они выбежали в холл, Эймс повернул ворот, который опускает мост, и мистер Баркер направился в полицию.

Такими в общих чертах были показания дворецкого.

Рассказ миссис Аллен в основном повторял его слова. Комната экономки находилась несколько ближе к передней части дома, чем буфетная, в которой работал Эймс. Она уже собиралась лечь спать, когда услышала громкий звонок. Она туговата на ухо и, возможно, поэтому не услышала выстрела, тем более что кабинет находится далеко от ее комнаты. Кажется, она слышала какой-то звук, но посчитала, что это хлопнули двери. Правда, это было намного раньше, примерно за полчаса до звонка. Вый дя из своей комнаты, она столкнулась с мистером Эймсом, и они вместе поспешили в переднюю часть дома. Внизу они увидели мистера Баркера, он был жутко бледен и взволнован, когда вышел из кабинета, чтобы перехватить миссис Дуглас, спускавшуюся по лестнице. Он принялся умолять ее вернуться к себе, и она что-то говорила в ответ, но что именно, миссис Аллен не разобрала.

«Отведите ее наверх! Останьтесь с ней!» – велел ей мистер Баркер.

Она отвела хозяйку в ее спальню и попыталась успокоить. Та была страшно взволнована, вся дрожала, но спуститься больше не порывалась. Она как была в халате, так и села у камина, закрыв лицо ладонями. Бльшую часть ночи миссис Аллен провела с ней. Что касается остальных слуг, то все уже легли спать и о том, что случилось, узнали перед самым приходом полиции. Их комнаты расположены в самой глубине дома, поэтому слышать они ничего не могли.

Ничего больше, кроме слез и причитаний, от экономки мы не услышали.

Следующим свидетелем, показания которого мы выслушали, был Сесил Баркер. Относительно ночных событий он мало что мог добавить к тому, что уже рассказал полиции. Лично он не сом невался, что убийца ушел через окно. По его мнению, это доказывало пятно крови на подоконнике. К тому же, поскольку мост был поднят, другого способа покинуть дом не было. Как повел себя убийца, выйдя из дома, или почему он не воспользовался велосипедом, если, конечно же, велосипед принадлежал именно ему, Сесил Баркер предположить не мог. Утонуть, перебираясь через ров, преступник не мог, поскольку глубина воды нигде не превышает трех футов.

Лично он очень хорошо представлял себе, что могло стоять за этим убийством. Мистер Дуглас был скрытным человеком. В его жизни случались такие события, о которых он никогда не говорил. В Америку он переселился еще очень молодым человеком. Там ему удалось разбогатеть, и Баркер познакомился с ним в Калифорнии, где они на паях взяли в аренду участок земли в месте под названием Каньон Бенито и поставили там шахту. Дело их процветало, когда Дуглас неожиданно продал свою долю в деле и уехал в Англию. Дуглас тогда был холостяком. Через какое-то время Баркер обналичил все свои капиталы и переехал в Лондон. Там они возобновили дружбу.

Дуглас производил на него впечатление человека, который чего-то боится. Баркер всегда считал, что его поспешный отъезд из Калифорнии, а также то, что в Англии он поселился в таком тихом месте, как-то было связано с нависшей над ним опасностью. Возможно, какое-то тайное общество, какая-то безжалостная организация преследовала Дугласа и не отступилась бы до тех пор, пока не покончила с ним. На мысль об этом его натолкнули кое-какие высказывания Дугласа, правда, он никогда не рассказывал, что это за организация и чем он перед ней провинился. Можно было только гадать, имеет ли надпись на картонной карточке какое-то отношение к этому тайному обществу.

– Как долго вы были знакомы с Дугласом в Калифорнии? – спросил инспектор Макдональд.

– Всего пять лет.

– И вы говорите, он был холостяком?

– Он был вдовцом.

– Вам известно, кем была его первая жена?

– Нет, но я помню, он как-то сказал, что у нее были немецкие корни. Еще я видел ее портрет. Это была очень красивая женщина. Она умерла от брюшного тифа за год до того, как мы с ним познакомились.

– А где он жил до того, как вы познакомились, вы не знаете?

– Я слышал, как он рассказывал о Чикаго. Он хорошо знал этот город и работал там. Кроме того, он не раз упоминал и разные угледобывающие и железорудные районы. Он в свое время много путешествовал.

– Он не занимался политикой? Возможно, это тайное общество имело какое-то отношение к политике?

– Нет, он совсем не интересовался политикой.

– Может быть, он был как-то связан с преступным миром?

– Что вы, напротив, более честного человека я в жизни не встречал.

– А как он жил в Калифорнии? Никаких странных привычек вы за ним не замечали?

– Он жил и работал на нашем участке в горах. Предпочитал держаться в стороне и по возможности не ходить туда, где собирались люди. Именно это и заставило меня впервые подумать, что он боится преследования. То, что он так неожиданно уехал в Европу, превратило мои подозрения в уверенность. Мне кажется, он получил какое-то предупреждение. Не прошло и недели с его отъезда, как на наш участок явились люди и стали о нем расспрашивать.

– Что это были за люди?

– Их было человек пять-шесть. Довольно сурового вида ребята. Они хотели знать, где он. Я сказал им, что он уехал в Европу, но где его искать, я не знал. Они явно были настроены очень враждебно, это было видно сразу.

– А эти люди, они были американцами? Калифорнийцами?

– Того, были ли они калифорнийцами, я не знаю, но в том, что они американцы, не сомневаюсь. Однако это не шахтеры. Кем они были, я не знаю, но, если честно, у меня отлегло от сердца, когда они убрались с участка.

– Это было шесть лет назад?

– Ближе к семи.

– Ну, а если вы к тому времени были знакомы с Дугласом уже пять лет, значит, вся эта каша заварилась никак не меньше одиннадцати лет назад.

– Совершенно верно.

– Он должен был чем-то очень сильно насолить им, чтобы они и через такое долгое время преследовали его. Да, непросто будет докопаться до истины.

– Мне кажется, он всю жизнь не знал покоя и от этого страдал.

– Но если человек знает, что ему угрожает опасность, и знает от кого, почему не обратиться в полицию за помощью?

– Может быть, ему угрожало нечто такое, от чего нельзя было защититься. Вы должны кое-что знать. Он носил при себе оружие. В кармане у него всегда лежал револьвер. Но, к несчастью, вчера ночью он оставил его у себя в комнате и пошел осматривать дом в халате. Наверное, он думал, раз мост уже поднят, бояться нечего.

– Я бы хотел разобраться с датами, – сказал Макдональд. – Дуглас уехал из Калифорнии шесть лет назад. Вы последовали за ним через год, не так ли?

– Да.

– А женился он пять лет назад. Выходит, вы вернулись в Англию примерно тогда же, когда он женился?

– Где-то за месяц до того. Я был шафером у него на свадьбе.

– Вы были знкомы с миссис Дуглас до свадьбы?

– Нет. Меня не было в Англии десять лет.

– Но после этого вы с ней довольно часто виделись.

Баркер бросил на инспектора возмущенный взгляд.

– Я довольно часто виделся с ним, – сказал он. – Если я встречался с ней, то только потому, что нельзя, навещая друга, прятаться от его жены. Если вы считаете, что существует какая-либо связь…

– Я ничего не считаю, мистер Баркер. Я просто задаю вопросы, которые могут иметь отношение к делу, и обижать вас вовсе не собирался.

– Некоторые ваши вопросы весьма бестактны, – зло бросил Баркер.

– Нам нужны лишь факты. И вы, и мы все заинтересованы в том, чтобы во всем как можно скорее разобраться. Мистер Дуглас не был против вашей дружбы с его женой?

Лицо Баркера побледнело, большие крепкие кулаки сжались.

– Кто вам дал право задавать такие вопросы? – вскричал он. – Какое это имеет отношение к делу, которое вы расследуете?

– Я вынужден повторить вопрос.

– Прекрасно. Я отказываюсь на него отвечать.

– Вы имеете на это право, но прошу вас учесть, что ваш отказ уже является ответом, поскольку, если бы вам нечего было скрывать, вы бы не стали отказываться отвечать.

Баркер на секунду задумался, его брови напряженно сомкнулись, но потом он улыбнулся.

– Что ж, джентльмены, я полагаю, в конце концов вы исполняете свой долг, и я не имею права вам мешать. Я лишь прошу не беспокоить миссис Дуглас вопросами на эту тему. Ей и без того сейчас нелегко. Несчастный Дуглас имел только одну отрицательную черту характера – он был ужасно ревнив. Ко мне он прекрасно относился… мы были настоящими друзьями. И в жене своей он души не чаял. Он любил, когда я приезжал к нему. Если меня долго не было, начинал волноваться и справляться обо мне. И в то же время, если он видел, что мы с его женой разговариваем или просто замечал, что между нами существует некая симпатия, на него как будто накатывала волна ревности, он тут же выходил из себя и тогда уж за словом в карман не лез. Не раз я отказывался к нему приезжать именно по этой причине, и тогда он слал мне письма с извинениями, писал, как он раскаивается, умолял простить его и приглашал приезжать как можно скорее. Мне ничего не оставалось, и я снова ехал. Но прошу вас верить мне, джентльмены, еще ни у одного мужчины не было такой любящей и преданной жены… Могу добавить, что и мне как другу он мог полностью доверять.

Сказано это было искренне и с глубоким чувством, однако инспектор Макдональд все никак не хотел оставить эту тему.

– Вам известно, что с пальца покойного сняли обручальное кольцо? – спросил он.

– Да, похоже на то, – кивнул Баркер.

– Что значит «похоже»? Это факт.

Баркер слегка смутился.

– Говоря «похоже», – пояснил он, немного подумав, – я имел в виду то, что можно предположить, что он сам снял это кольцо.

– Тот факт, что кольцо исчезло с его пальца – кто бы его ни снял, – естественным образом наводит на мысль, что случившаяся трагедия как-то связана с его браком, вы не находите?

Баркер неуверенно пожал широкими плечами.

– Не берусь сказать, что это означает, – сказал он. – Но, если вы хотите намекнуть на то, что здесь каким-то образом затронута честь леди, – глаза Баркера сверкнули, но с видимым усилием ему все же удалось совладать с чувствами, – то вы на ложном пути, так и знайте.

– К вам у меня пока больше вопросов нет, – казенным голосом сказал Макдональд.

– Еще одна деталь, – сказал Шерлок Холмс. – Когда вы во шли в комнату, на столе горела только свеча, верно?

– Да, это так.

– При ее свете вы и увидели, что произошло в кабинете?

– Совершенно верно.

– Вы сразу же позвонили в звонок, чтобы вызвать помощь?

– Да.

– И сразу прибежали слуги?

– Да, не прошло и минуты.

– И все же, зайдя в кабинет, они увидели, что свечка потушена и горит лампа. Мне это кажется очень важным.

Снова на лице Баркера отразилось замешательство.

– Я в этом не вижу ничего важного, мистер Холмс, – подумав, сказал он. – Свечка давала очень мало света, и я первым делом решил, что нужно осветить все получше. На столе стояла лампа, поэтому я ее и зажег.

– И задули свечку?

– Ну да.

Больше Холмс ничего спрашивать не стал, и Баркер, окинув нас, как мне показалось, вызывающим взглядом, развернулся и вышел из комнаты.

Инспектор Макдональд передал миссис Дуглас, что хотел бы с ней поговорить в ее комнате, но она ответила, что предпочла бы встретиться с нами в столовой. И вот она вошла, высокая красивая женщина лет тридцати, удивительно спокойная и сдержанная, на лице ее не было заметно ни капли волнения. Совсем не та, убитая горем, безутешная вдова, которой я ее себе представлял. Да, она была бледна и напряжена, как любой человек, переживший сильнейшее потрясение, но держалась ровно, и изящная рука ее, которую она положила на краешек стола, была столь же тверда, как моя. Печальным вопросительным взглядом она обвела всех нас и вдруг громко, даже как-то с вызовом спросила:

– Вы уже что-нибудь нашли?

Может быть, виной тому мое воображение, но мне показалось, что в ее вопросе было больше страха, чем надежды.

– Делается все от нас зависящее, миссис Дуглас, – сказал инспектор. – Можете быть уверены, мы ничего не упустим.

– Денег не жалейте, – сказала она холодным, ровным голосом. – Я хочу, чтобы было сделано все возможное.

– Возможно, и вы нам поможете пролить свет на это дело.

– Боюсь, что нет. Но я готова рассказать вам все, что мне известно.

– От мистера Сесила Баркера мы знаем, что вы так и не увидели… так и не зашли в комнату, в которой произошла трагедия?

– Да, он встретил меня внизу лестницы и не позволил войти в кабинет.

– Да, конечно. Вы услышали выстрел и тут же спустились.

– Сначала накинула халат и сразу спустилась.

– Сколько времени прошло с того момента, как вы услышали выстрел, и до того, как мистер Баркер встретил вас внизу?

– От силы пара минут. В такой ситуации тяжело следить за временем. Он стал просить меня вернуться в свою комнату, сказал, что я ничем помочь не смогу. Потом миссис Аллен, экономка, отвела меня обратно наверх. Все это было похоже на кошмарный сон.

– Не могли бы вы приблизительно сказать, сколько ваш муж находился внизу, прежде чем вы услышали выстрел?

– Нет, не могу Он пошел туда из своей туалетной, и как он оттуда выходил, я не слышала. Он каждый вечер обходил дом – боялся пожара, и, насколько я знаю, это единственное, чего он боялся.

– Это как раз тот вопрос, который я и хотел обсудить, миссис Дуглас. Вы ведь познакомились с мужем в Англии?

– Да, и все эти пять лет вместе прожили здесь, в Англии.

– Он когда-нибудь рассказывал вам о своей жизни в Америке? Может быть, упоминал о чем-нибудь, что могло угрожать ему?

Прежде чем ответить, миссис Дуглас надолго задумалась.

– Да, – наконец сказала она. – Я всегда чувствовала, что ему угрожает какая-то опасность. Но он отказывался обсуждать это со мной. Не то чтобы он не доверял мне… Мы ведь очень любили друг друга, и о недоверии не могло быть и речи… Просто он не хотел, чтобы я волновалась. Он думал, что я больше не смогу быть спокойной, если узнаю о чем-то дурном, поэтому ничего и не рассказывал.

– Как же вы об этом узнали?

По лицу миссис Дуглас скользнула мимолетная улыбка.

– Неужели вы думаете, что муж может всю жизнь прожить с какой-то тайной на душе, а женщина, которая его любит, ничего не заподозрит? Я догадалась об этом по тому, как он отказывался обсуждать со мной отдельные эпизоды своей жизни в Америке. По тому, как настороженно он присматривался к незнакомым людям на улице. По определенным словам, которые порой слетали с его уст. Я была совершенно уверена в том, что у него были могущественные враги, и в том, что он опасался их преследования и хотел защититься от них. Мысли об этом настолько не давали мне покоя, что каждый раз, ко гда он где-то задерживался, я не находила себе места от страха.

– Позвольте узнать, – сказал Холмс, – а какие именно его слова насторожили вас?

– Долина Ужаса, – ответила леди. – Так он говорил, когда я начинала задавать ему вопросы. «Я жил в Долине Ужаса и все еще не выбрался из нее». «Нам предстоит всю жизнь прожить в Долине Ужаса?» – спрашивала его я, если замечала, что он был более серьезен, чем обычно. «Иногда мне кажется, что да», – отвечал он.

– Конечно, вы спрашивали его, что такое Долина Ужаса.

– Да, но тогда он бледнел и качал головой. «Хватит и того, что один из нас это знает, – говорил он. – Я молю Господа Бога, чтобы ты никогда не узнала, что это такое». Это действительно существующая долина, в которой он когда-то жил и где с ним произошло что-то ужасное, я в этом не сомневаюсь. Но больше мне ничего не известно.

– И никаких имен он не называл?

– Однажды, три года назад, когда он сильно расшибся на охоте, у него была горячка, и в бреду он беспрестанно повторял одно и то же имя. Произносил он его со злостью, но и с оттенком страха. Макгинти… Владыка Макгинти – это имя он повторял. Когда он пришел в себя, я спросила его, кто такой этот Макгинти и чей он владыка. «Слава Богу, не мой!» – рассмеявшись, ответил он, но больше ничего вытянуть из него мне не удалось. Между владыкой Макгинти и Долиной Ужаса определенно существует какая-то связь.

– Еще один вопрос, – сказал инспектор Макдональд. – Вы познакомились с мистером Дугласом в Лондоне в доме, в котором он снимал жилье, не так ли? Там же вы и обручились. В истории вашего знакомства не было ничего романтического, скажем, тайного или загадочного?

– Конечно же, была романтика. В любви всегда есть нечто романтическое и таинственное. Но ничего загадочного у нас не было.

– Может быть, у него был соперник?

– Нет, я была совершенно свободна.

– Вы ведь уже знаете, что у него пропало с пальца обручальное кольцо. Вас это не наводит ни на какие мысли? Если предположить, что какой-то враг из его прошлой жизни настиг его и совершил это преступление, что могло заставить его забрать это кольцо?

Я могу поклясться, что на какую-то долю мгновения на лице женщины появилась едва заметная тень улыбки.

– Нет, тут я ничем вам помочь не могу, – ответила она. – Для меня это такая же загадка, как и для вас.

– Что ж, не смеем больше вас задерживать. Простите, что беспокоим в такое время, – сказал инспектор. – Есть еще вопросы, которые мы хотели бы с вами обсудить, но они могут и подождать.

Она встала, и снова я увидел тот же быстрый слегка удивленный взгляд, которым она окинула нас, как только вошла. «И какое же впечатление произвел на вас мой рассказ?» – я был уверен, именно этот вопрос готов был сорваться с ее уст. Но она лишь поклонилась и выскользнула из комнаты.

– Красивая… Очень красивая женщина, – задумчиво произнес Макдональд, когда за ней закрылась дверь. – Этот Баркер все-таки не просто так здесь столько времени проводил. Он из тех мужчин, которые привлекают к себе женщин. Да он и признает, что убитый ревновал его, хотя, вполне может быть, что для ревности были и другие причины, о которых он не стал нам рассказывать. А это обручальное кольцо?! Что-то здесь не так. Если человек срывает с трупа обручальное кольцо… А что вы об этом думаете, мистер Холмс?

До сих пор мой друг сидел в глубокой задумчивости, подперев голову руками, но теперь встал и дернул шнурок звонка для вызова прислуги.

– Эймс, – спросил он явившегося дворецкого, – где сейчас мистер Сесил Баркер?

– Сейчас посмотрю, сэр.

Не прошло и минуты, как он вернулся и доложил, что мистер Баркер в саду.

– Вы не могли бы припомнить, во что был обут мистер Баркер, когда вчера ночью вы вместе с ним зашли в кабинет?

– Могу, мистер Холмс. Ночные тапочки. Я сам принес ему ботинки, когда он собрался идти в полицию.

– Где сейчас эти тапочки?

– Все еще в холле под стулом.

– Очень хорошо, Эймс. Нам, естественно, очень важно знать, какие из следов могут принадлежать мистеру Баркеру, а какие – преступнику.

– Да, сэр. Я могу сказать, что заметил на его тапочках следы крови… Как и на своих туфлях.

– Ничего удивительного, учитывая, что творилось в комнате. Спасибо, Эймс, если вы нам понадобитесь, мы позвоним.

Через несколько минут мы перешли в кабинет. Холмс по дороге захватил из холла тапочки. Как и говорил Эймс, подошвы обеих были черны от крови.

– Странно, – пробормотал Холмс, подойдя к окну и внимательно их изучив. – Очень странно!

Легко наклонившись, он приложил тапочку к кровавому отпечатку на подоконнике. Их контуры совпали в точности. Холмс, не произнося ни слова, повернулся к коллегам и улыбнулся.

Инспектора это открытие преобразило. Сперва он опешил, а потом быстро-быстро затараторил, резко и отрывисто выговаривая слова на шотландский манер.

– Черт! Ну конечно же! Баркер сам оставил след на окне! Отпечаток-то намного шире любого ботинка. Вы говорили о плоскостопии, а оно вот что получается! Но зачем, мистер Холмс? Зачем он это сделал?

– М-да, зачем он это сделал? – задумчиво повторил мой друг. Вайт Мэйсон довольно засмеялся и потер руки, предвкушая интересную работу.

– Я говорил вам, это нечто сногсшибательное, – торжествующе воскликнул он. – И, как видите, не ошибся.

Глава 6. Тьма рассеивается

Трем детективам нужно было еще обсудить разные мелочи, по этому я вернулся в скромную сельскую гостиницу один. Но перед этим прогулялся по древнему парку окружавшему дом. За рядами вековых тисов, которые благодаря рукам садовника отличались самыми причудливыми формами, в глубине сада скрывалась красивая поляна со старинными солнечными часами посередине. Все это выглядело настолько умиротворяющим, что мои несколько расшатанные нервы тут же успокоились.

Здесь, в этой благостной красоте, темный кабинет с распростертой в луже крови мертвой фигурой на полу казался не более чем призрачным воспоминанием о каком-то кошмарном сне. И все же, когда я шел между деревьями, упиваясь тишиной и покоем, со мной произошел странный случай, который снова вернул меня к трагедии и наполнил беспокойством.

Как я уже сказал, сад окаймляли старые тисы. В самом дальнем от дома месте они переходили в густую живую изгородь. У этой изгороди, с наружной стороны, стояла небольшая каменная скамья, невидимая со стороны дома. Проходя мимо этого места, я вдруг услышал приглушенные голоса, низкий мужской голос и короткий женский смех в ответ. В следующее мгновение я обошел край изгороди, и глазам моим предстали миссис Дуглас и Баркер, которые, очевидно, не услышали моего приближения. Вид леди меня поразил. Если в столовой она была сдержанной и скромной, то теперь напускной печали как не бывало. Глаза ее сияли радостью, на лице все еще играла счастливая улыбка, вызванная словами спутника. Он сидел, уперев локти в колени, со сложенными перед собой руками и тоже беззаботно улыбался. Вмиг (но все равно слишком поздно) их лица вновь приняли скорбное выражение. Они обменялись парой торопливых слов, после чего Баркер встал и подошел ко мне.

– Простите, сэр, – сказал он, – я обращаюсь к доктору Ватсону?

Я холодно поклонился. И надеюсь, мой вид в достаточной мере показал, какое впечатление произвела на меня картина, случайным свидетелем которой я стал.

– Мы так и подумали, ведь ваша дружба с мистером Шерлоком Холмсом всем известна. Вы не могли бы уделить нам минуту и поговорить с миссис Дуглас?

С каменным лицом я последовал за ним. Мне вдруг отчетливо представилось изувеченное мертвое тело, лежащее на полу. И вот спустя лишь несколько часов после трагедии его жена и самый близкий друг предаются веселью за кустом в саду, который принадлежал ему!.. Сдержанно я поздоровался с леди. В столовой я разделял ее горе, но теперь ее умоляющий взгляд не встретил сочувствия с моей стороны.

– Боюсь, вы сочтете меня бессердечной и жестокой, – произнесла она.

– Это не мое дело, – равнодушно пожал плечами я.

– Возможно, когда-нибудь вы меня поймете. Если б вы только знали…

– Доктору Ватсону незачем что-либо знать или понимать, – торопливо оборвал ее Баркер. – Как он сам сейчас справедливо заметил, это дело никоим образом его не касается.

– Совершенно верно, – бросил я. – Поэтому, с вашего позволения, я продолжу прогулку.

– Подождите, доктор Ватсон, – умоляющим голосом вскричала женщина. – Вы единственный человек в мире, к которому я могу обратиться. Мне очень нужно знать ответ на один вопрос. Вы лучше кого бы то ни было знаете мистера Холмса, и вам известно, в каких отношениях он с полицией. Если я ему доверюсь, он обязательно должен будет сообщить обо всем детективам?

– Да, действительно, – подхватил Баркер. – Он действует сам по себе или от их имени?

– Я не уверен, что могу обсуждать с вами этот вопрос.

– Прошу… Умоляю вас, доктор Ватсон! Поверьте, вы очень поможете нам… Поможете мне, если дадите ответ.

В голосе женщины было столько искренности, что на миг я позабыл о ее легкомыслии и поддался желанию помочь ей.

– Мистер Холмс ведет независимое расследование, – сказал я. – Он никому не подчиняется и действует так, как сам считает нужным. В то же время, разумеется, он сотрудничает с представителями официальных властей, которые работают над этим делом, и он не станет утаивать от них ничего, что может помочь изобличить преступника. Это все, что я могу вам сообщить. Если вы хотите узнать что-нибудь еще, обращайтесь к самому мистеру Холмсу.

С этими словами я приподнял шляпу и отправился своей дорогой, оставив их на каменной скамье у тисовых кустов. Дойдя до конца живой изгороди, я оглянулся и увидел, что они о чем-то оживленно разговаривают. Поскольку взоры их были обращены в мою сторону, мне стало ясно, что обсуждали они нашу короткую беседу.

– Мне их откровения ни к чему, – сказал Холмс, когда я сообщил ему об этом происшествии. Весь день он провел в усадьбе, консультируясь с двумя коллегами, и, вернувшись около пяти, жадно набросился на ужин, который я для него заказал. – Ни о каких доверительных отношениях с ними не может быть и речи, Ватсон, потому что это поставит меня в неудобное положение, если дело дойдет до ареста за предумышленное убийство.

– Вы думаете, что идет к этому?

Настроение у Холмса было приподнятое и благодушное.

– Дорогой мой Ватсон, я с удовольствием расскажу вам, как обстоят дела, как только покончу с четвертым яйцом. Нельзя сказать, что это наша основная версия. Вовсе нет, но, когда мы найдем пропавшую гантель…

– Гантель?!

– Ватсон, вы что, до сих пор не поняли, что главное в этом деле – пропавшая гантель? Ну-ну, не вешайте нос. По секрету могу сказать вам, что ни инспектор Мак, ни местный сыщик, по-моему, тоже пока не догадываются об истинной значимости исчезновения этого гимнастического снаряда. Гантель всего одна! Представьте-ка себе атлета с одной гантелью, Ватсон. Подумайте о неравномерном мышечном развитии, о возможном искривлении позвоночника. Ужасно, Ватсон, просто ужасно!

Жуя бутерброд, он с озорным блеском в глазах посмотрел на мое растерянное лицо. Его превосходный аппетит служил доказательством тому, что дело движется к успешному завершению, поскольку я прекрасно помнил, как он, бывало, забывал о еде на несколько дней, когда разум его был сутками напролет занят распутыванием какой-нибудь очередной сложнейшей задачи, и тогда полнейшая умственная концентрация доводила его и без того худое тело до полного истощения. Наконец Холмс закурил трубку, подсел поближе к старому камину и стал излагать суть дела. Речь его лилась неторопливо, порой он неожиданно перескакивал с одной мысли на другую, как человек, который скорее мыслит вслух, чем что-то сообщает.

– Ложь, Ватсон… Сплошная, огромная, чудовищная, наглая, беспардонная ложь, вот с чем нам довелось столкнуться! Это и будет нашей отправной точкой. Все, что рассказал Баркер, – ложь. Но его рассказ подтверждает миссис Дуглас, следовательно, она тоже лжет.

Это означает одно – они в сговоре. Вот теперь появился четкий вопрос: почему они лгут и что скрывает их ложь. Давайте попытаемся, Ватсон, вы и я, пробить эту стену лжи и восстановить истину.

Откуда мне известно, что они лгут, спросите вы. Весь их рассказ – не более чем выдумка, причем не очень искусная, которая просто не может быть правдой. Посудите сами. По их словам выходит, что у убийцы после совершения преступления было не более минуты на то, чтобы снять с пальца жертвы кольцо, которое было под другим кольцом, потом вернуть на место второе кольцо (чего в реальности ни один убийца не стал бы делать), да еще и бросить рядом с телом эту непонятную карточку. Я утверждаю, что это невозможно.

Вы могли бы возразить (хотя я слишком уважаю ваш здравый смысл, Ватсон, чтобы ожидать от вас подобного), что кольцо было снято до того, как мистер Дуглас был убит. Свечка горела очень недолго, и это говорит о том, что длинного разговора не было. Мог ли мистер Дуглас, о бесстрашии которого мы наслышаны, согласиться расстаться с обручальным кольцом так быстро? Согласился бы он вообще отдать его? Нет. Нет, Ватсон. Убийца имел возможность провести какое-то более продолжительное время рядом с трупом при зажженной лампе. Это у меня не вызывает сомнений.

Однако причиной смерти был именно выстрел из ружья, и выходит, стреляли несколько раньше, чем было сказано нам. Но ведь в таком вопросе ошибиться невозможно. Следовательно, это означает, что те два человека, которые его слышали, это Баркер и миссис Дуглас, сознательно говорят неправду и находятся в сговоре. Кроме того, я могу доказать, что пятно крови было целенаправленно нанесено Баркером на подоконник, чтобы сбить со следа полицию. Думаю, теперь вы должны признать наличие очень веских улик против него.

Теперь мы должны задать себе вопрос: в какое время убийство было совершено в действительности? До половины одиннадцатого по дому ходили слуги, которые услышали бы выстрел, значит, это произошло позже. Без четверти одиннадцать все уже разошлись по своим комнатам, кроме Эймса, который копался в буфетной. Сегодня, когда вы ушли, я провел парочку экспериментов и убедился, что в буфетной никакие звуки, доносящиеся из кабинета, не слышны при условии, что все двери между ними закрыты.

Этого нельзя сказать о комнате экономки. Она расположена несколько ближе по коридору, и в ней я смог услышать голоса из кабинета, когда там разговаривали очень громко. Звук выстрела несколько приглушается, когда стреляют с очень близкого расстояния, как это действительно произошло и в нашем случае. Он не был бы очень громким, но, вне всякого сомнения, долетел бы до комнаты экономки. Миссис Аллен сама сказала нам, что немного глуховата, и тем не менее в своих показаниях упомянула, что слышала какой-то звук, похожий на хлопок двери, примерно за полчаса до того, как была поднята тревога. «Примерно за полчаса» означает без четверти одиннадцать. Я уверен, что на самом деле она слышала выстрел из ружья, и именно в это время был убит мистер Дуглас. Если это так, то теперь нам предстоит выяснить, чем могли заниматься Баркер и миссис Дуглас, если, конечно, они сами не были убийцами, между десятью сорока пятью, когда звук выстрела заставил их спуститься вниз, и одиннадцатью пятнадцатью, когда они подняли тревогу и собрали слуг. Чем они были заняты в это время и почему не позвали слуг сразу? Ответ на этот вопрос нам и предстоит найти. И, когда это произойдет, мы уже будем недалеки от окончательного раскрытия всего дела.

– Я и сам считаю, что между этими двумя существует некая связь, – сказал я. – Какая же она бессердечная особа, если может смеяться над какими-то шуточками, когда ее муж убит всего несколько часов назад.

– Вот-вот. Даже ее собственный рассказ о том, что случилось, доказывает, что она не самая образцовая жена. Сам я, как вам известно, не отношусь к страстным поклонникам женского пола, но даже меня жизненный опыт научил, что на свете очень мало любящих жен, которые позволили бы словам другого мужчины встать между собой и мертвым телом мужа. Если я когда-нибудь женюсь, Ватсон, надеюсь, что смогу внушить своей жене такие чувства, которые не позволят ей дать экономке увести себя, когда мой труп лежит всего в нескольких шагах в соседней комнате. Все это был лишь плохой спектакль. Любого, даже самого неопытного следователя, должно насторожить отсутствие обычных женских завываний и причитаний. Не будь всего остального, одного этого хватило бы, чтобы у меня зародились определенные подозрения.

– Что же выходит? Вы считаете, что это Баркер с миссис Дуглас виновны в убийстве?

– Вы задаете слишком прямые вопросы, Ватсон, – сказал Холмс, качнув трубкой в мою сторону. – Если бы вы спросили, знают ли миссис Дуглас и Баркер правду об убийстве, скрывая ее, я мог бы дать вам искренний ответ. Да, я в этом уверен. Но ваша формулировка не позволяет дать такой же однозначный ответ. Давайте рассмотрим трудности, которые мешают это сделать.

Предположим, что этих двоих соединила преступная любовь и они решили избавиться от человека, который стоит между ними. Само по себе это уже довольно смелое предположение, поскольку показания слуг не подтверждают этого. Напротив, все говорят о том, что Дугласов связывали очень нежные чувства.

– Но этого не может быть! – с глубоким убеждением воскликнул я, вспомнив жизнерадостную улыбку на прекрасном лице в саду.

– По крайней мере, они производили такое впечатление. Как бы то ни было, мы имеем право предположить, что эти двое настолько коварны, что смогли не только провести всех вокруг, но и подготовить убийство мужа. По странному стечению обстоятельств, этому человеку и без них что-то угрожало…

– Но об этом нам известно только с их слов.

Холмс призадумался.

– Все ясно, Ватсон. Вы решили придерживаться мнения, что все, абсолютно все, что они нам рассказали, – ложь, от начала до конца. По-вашему, никакой угрозы мистер Дуглас не опасался, никакого тайного общества не существует, не было никакой Долины Ужаса, владыки Мак-как-его-там и всего остального. Я бы сказал, что это довольно широкое обобщение. Давайте рассмотрим, что оно нам даст. Значит, все это является плодом их вымысла, цель которого – отвернуть от себя подозрение и направить следствие по ложному следу. Велосипед в саду они подбрасывают, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что в деле замешан кто-то со стороны. Кровавый след на подоконнике нужен для того же. Как и карточка рядом с телом, которая могла быть заранее подготовлена где-то в доме. Все это укладывается в вашу версию, Ватсон. Но опять возникают все те же краеугольные вопросы: почему для убийства был выбран именно дробовик с укороченными стволами, да еще и американского производства? Откуда они могли знать, что выстрела никто не услышит? Ведь только по чистой случайности миссис Аллен не отправилась проверять, где это там так громко хлопают двери. Почему ваша пара преступников пошла на это, Ватсон?

– Даже не знаю, что и думать.

– К тому же, если уж женщина с любовником решили отправить на тот свет мужа, стали бы они идти на большой риск и снимать с его пальца обручальное кольцо, выставляя тем самым напоказ свои отношения? Вам это кажется правдоподобным, Ватсон?

– Н-нет, не кажется.

– И кроме того, раз уж вы считаете, что велосипед в саду был оставлен специально, неужели им не пришло бы в голову, что любой следователь, даже самый недалекий, поймет, что это очевидная уловка, поскольку велосипед – это именно то, что в первую очередь было необходимо преступнику для того, чтобы скрыться?

– Честно говоря, я не могу этого объяснить.

– А ведь не должно существовать такой комбинации событий, которую нельзя было бы объяснить. Позвольте мне в качестве зарядки для ума, никоим образом не претендуя на то, что все в действительности происходило именно так, предложить вам иную версию. Это не более чем догадки, но не догадки ли являются прародителями истины?

Давайте предположим, что в жизни Дугласа была какая-то тайна, какая-то страшная, позорная тайна. Это приводит к тому, что его убивает человек со стороны, скажем, мститель. Этот мститель по какой-то причине (признаюсь, я до сих пор не понимаю, зачем это понадобилось) снимает с трупа обручальное кольцо. Корни этой вендетты могут уходить еще во времена его первой женитьбы, это объяснило бы исчезновение кольца.

Прежде чем мститель успел покинуть комнату, в ней оказались Баркер и жена убитого. Убийца сумел убедить их, что любая попытка задержать его приведет к огласке каких-то неприятных фактов и к жуткому скандалу. Их это напугало, и они предпочли отпустить преступника. Для этого, возможно, опустили мост, что можно сделать практически бесшумно, и снова его подняли. Преступник уходит, по какой-то причине решив, что безопаснее это сделать пешком, чем на велосипеде, поэтому и оставляет свою машину там, где ее обнаружат, когда он уже будет далеко. Пока что мы не выходим за рамки допустимого, не так ли?

– В общем-то, да, это допустимо, – осторожно согласился я.

– Нельзя забывать, Ватсон, что как бы на самом деле ни развивались события, вся эта история очень и очень необычна. Но вернемся к нашей версии. После того как преступник уходит, пара – вовсе не обязательно преступная пара – начинает понимать, в каком положении они оказались. Ведь на них в первую очередь падет подозрение если не в убийстве, то в пособничестве. Они принимают поспешные и весьма бестолковые меры, чтобы обезопасить себя. Баркер оставляет на подоконнике след крови, чтобы натолкнуть следователей на мысль, как убийца покинул дом. Очевидно, они были единственными, кто слышал выстрелы, и именно это дало им возможность поднять тревогу после того, как они закончили приготовления, спустя полчаса после убийства.

– И как вы предполагаете это доказать?

– Если в деле действительно замешан посторонний человек, его можно выследить и арестовать. Это было бы лучшим доказательством. Если же нет… Что ж, научные ресурсы еще далеко не исчерпаны. Думаю, вечер, проведенный в кабинете без посторонних, в значительной степени поможет мне.

– Вечер?

– Да, я скоро собираюсь туда отправиться. Я заранее договорился об этом с многоуважаемым Эймсом, который недолюбливает Баркера. Для начала я просто посижу в той комнате, глядишь, вдохновение снизойдет. Я, знаете ли, верю в genius loci [3]. Улыбаетесь, Ватсон? Что ж, посмотрим. Да, кстати, вы, кажется, захватили с собой свой большой зонт?

– Да, он здесь.

– Позволите его одолжить?

– Конечно… Но что за странное оружие! Если вы считаете, что вам грозит…

– Ничего серьезного, дорогой Ватсон, иначе я непременно позвал бы вас с собой. Но зонт я возьму. Правда, сперва нужно дождаться возвращения наших коллег, которые отправились в Танбридж-Уэлс, чтобы попытаться установить владельца велосипеда.

На улице уже стемнело, когда вернулись инспектор Макдональд и Вайт Мэйсон. Они привезли с собой важные новости, поэтому были очень возбуждены.

Страницы: «« « 1234 » »»