Все мы только гости Горская Евгения

Татьяна Устинова

Самое лучшее рядом, здесь и сейчас!

Вы любите путешествовать на поезде? Я вот страсть как люблю! Чтобы ехать далеко и пить поездной чай – вкус дальних странствий – из граненых стаканов в почерневших подстаканниках, обязательно с Дворцом Советов, чтобы была припрятана палка сухой колбасы и запеченная холодная курица – ну его, этот вагон-ресторан! Чтобы стоять у окна, и по карте угадывать названия редких деревень, и думать: «Широка же ты, страна моя родная!»

Почему так получается, что самое лучшее происходило с нами давным-давно и остается только в воспоминаниях? Иногда от этого становится очень грустно, но время от времени происходит чудо. Самое лучшее оказывается рядом, здесь и сейчас! Возьмите в руки роман «Все мы только гости», как это сделала я.

Евгения Горская заставила меня многое вспомнить, пережить заново – поездку на поезде в Светлогорск или на машине в Саратов, – и воспоминания эти получились какими-то необыкновенно легкими, светлыми, очень летними!.. Я точно знаю, что вызвать хоть какие-нибудь эмоции и отклик у читателей – задача не из легких. А у Евгении Горской получилось.

Я читаю «Все мы только гости», и мне… хочется так же, понимаете? Нет, не расследовать убийство! Хотя и против «приключения» я не возражаю, но именно такого… хорошего, «книжного», придуманного приключения! Приехать утречком в старый уездный город на поезде, отыскать бабушкин дом на узкой улочке, заросшей акациями, где в пыли лежит рыжая собака, побродить по Соборной площади, засыпанной шелухой от подсолнечника, вспомнить детство, а вечером пить чай с мятой и малиновым пирогом. У Евгении Горской получилась увлекательная, легкая, захватывающая и невыразимо летняя история. Читаешь книгу и чувствуешь запах яблок – из зазеркалья, со страниц.

Мастерство Горской еще и в том, что это не какая-нибудь милая бессюжетная история, а настоящий детектив – с погоней, похищением, освобождением и позабытым убийством. Вот уж точно ни на что подобное не рассчитывала Лина, когда решилась провести отпуск в старом доме своей покойной бабушки. Линина жизнь безнадежно разладилась, а здесь все и всегда было так успокоительно просто и легко – летние каникулы, первая любовь, подруги ее и бабушкины… Но чтобы обрести почву под ногами, придется многое преодолеть, справиться с невероятными и страшными откровениями, которым, казалось, не может быть места в этом тихом городке. И… найдется тот, кто спасет, когда спасения нет, и поддержит, когда падение неизбежно.

Удивительно, но в книге «Все мы только гости» угадывается настроение больших русских романов. Евгения Горская уместила в детектив современную энциклопедию разнообразнейших губительных страстей, созидательных любовей и ярких, живых, разноголосых героев. «Все мы только гости» читать интересно и… «припоминательно» – есть особое удовольствие находить в героях Горской черты классических персонажей: разлучница, добрый дядюшка, благородный рыцарь, старая тетка, у которой явно что-то на уме и верить ей нельзя. Читайте – радость одна!..

Благодаря Евгении Горской я знаю, что иногда нужно позволить себе вернуться в старый уездный двухэтажный городок, где прошли детство и юность, где влюблялись и мучились, где, как и миллион жизней назад, все стоит бабушкин дом с палисадником и яблоневым садом, а в темном, холодном подполе наверняка найдется банка клубничного варенья. Ну и тайна, разумеется!

Все мы только гости

Воскресенье, 1 июля

Поезд шел почти неслышно. Временами на фоне черноты летней ночи за окном появлялись огоньки, и Лина провожала их глазами. Нужно было лечь, хоть немного поспать, а она все смотрела в темное окно, стоя в коридоре.

Вагон СВ был почти пустым. Решение провести отпуск в бабушкином доме пришло неожиданно, спонтанно, ей так захотелось в старый русский городок, в яблоневый сад, на речку, что она взяла билет на первый же поезд, на который успевала. Остались билеты только в СВ. Цена впечатляла, но Лина не пожалела денег и купила билет.

Она не была в городе восемь лет, не считая тех двух суток, когда приезжала на похороны бабушки. Она проводила здесь все каникулы, и когда училась в школе, и потом, в институте. Здесь был ее второй дом.

Лина опять проследила за промелькнувшими огоньками, еще постояла, прислонившись лбом к стеклу, повернулась, встретилась взглядом с мужчиной из соседнего купе, который тоже почему-то не спал, и наконец вернулась в свое купе и улеглась на полку, зная, что не заснет.

Поезд прибыл ранним утром. Платформа оказалась низкой, Лина, ухватив неудобную, большую, наспех собранную сумку, неуклюже спускалась из вагона вслед за мужчиной, тем самым, что бодрствовал в соседнем купе.

– Давайте, – неожиданно повернулся к ней бывший попутчик. И, не дожидаясь, пока она ответит, легко перехватил ее сумку.

– Спасибо, – смутилась Лина.

– В гостиницу? Я могу вас подвезти, меня машина ждет.

Ему было лет сорок. Коротко стриженные волосы, глубокие морщины на лбу, твердый неулыбчивый взгляд – он совсем не походил на любителя легких знакомств. Впрочем, в ее жизни было не так много мужчин, чтобы она могла легко распознавать таких любителей.

– Спасибо, – отказалась Лина и добавила совсем ненужное: – У меня здесь дом. Бабушкин.

Этого говорить не стоило, какое ему дело, есть у нее тут жилье или нет.

– Ну давайте до дома подвезу.

– Спасибо. Мне недалеко. – Лина повесила сумку на плечо и, не оглядываясь, пошла по знакомой дороге.

Город делился на две части: старый, почти деревенский, застроенный добротными небольшими домами, утопающими в зелени фруктовых садов, и новый, похожий на любой старый московский микрорайон. Лина с детства помнила, как в «новом» городе соседям давали квартиры, а они не хотели уезжать от своих палисадников. Это было давно, еще при советской власти. Сейчас, скорее всего, никому никаких квартир не «дают».

Бабушка всегда приходила встречать ее к поезду, и когда Лина была совсем маленькой, и потом, уже студентку. Дома ее ждали обязательные пироги, заранее извлекались из подпола банки с любимым Лининым вареньем, а стол уже был накрыт белоснежной «парадной» скатертью.

Так остро, как сейчас, идя по пустым по раннему времени улицам, Лина ни разу не ощущала, что бабушки больше нет.

Свернув к дому, она не сразу заметила мужскую фигуру в зарослях вишни на соседнем участке. Сердце замерло еще до того, как она его узнала.

– Здравствуй, Лина.

Он изменился. Был мальчик, стал мужчина.

Нет, это в первую минуту ей показалось, что он изменился. К ней шагнул он, ее Костя, любимый, верный и надежный.

Костя, которого она так и не смогла забыть.

Совершенно посторонний человек.

– Здравствуй, Костя.

– Ты… изменилась.

Она пожала плечами – мы все меняемся.

– Ты стала очень красивая.

Она опять не ответила. Она и раньше не была дурнушкой, хотя сейчас вовсе не фотомодель.

– Надолго?

– Сама не знаю. Как получится. – Ей не хотелось на него смотреть, и она уставилась на россыпь красных вишневых ягод за его спиной.

– Лина… – Он дернулся к ней раньше, чем понял, что хочет ее обнять.

Она шагнула в сторону, обходя его на неширокой дороге.

– Я всегда тебя любил, – сказал он ей вслед. – Всегда.

Она восемь лет ждала этих слов. Мечтала о них и не надеялась.

Лина поставила сумку на землю, достала связку ключей и отперла калитку, с трудом заставляя себя не оглядываться на свою бывшую любовь.

Замок на калитку повесил папа, при бабушке она не запиралась. Лина постояла на крыльце, отперла дом, прошлась по комнатам, бросив сумку у входной двери. Здесь почти ничего не изменилось, и все-таки все было не так, как при бабушке. Нет белоснежной скатерти на обеденном столе, вместо старого бабушкиного холодильника стоит новый, Лина вспомнила, что родители в прошлом году его купили. Подоконники без комнатных растений казались пустыми, незнакомыми.

Она распахнула настежь окна, постояла, вдыхая чистый, какого никогда не бывает в Москве, воздух. Скинула босоножки, босиком прошлась по саду, с грустью замечая отсутствие хозяйского присмотра. Дождя давно не было, земля совсем засохла. Вечером все полью, решила Лина.

Сорвала с куста смородины крупные, спелые, очень сладкие ягоды. За восемь лет она успела забыть вкус настоящих, только что с куста плодов.

– Линочка! – С соседнего участка спешила к ней по дорожке тетя Клава Овсянникова. – Линочка! Что же не позвонила? Я бы пирогов напекла… Господи, а красавица-то какая стала.

– Тетя Клава. – Лина обняла старую бабушкину подругу и почувствовала, что неожиданно подступили слезы. – Как я соскучилась.

– А я-то как соскучилась. – Худая, высокая, почти без седины тетя Клава отстранилась, разглядывая ее. – Ты уж приезжай, Линочка, не забывай нас, стариков.

– Буду приезжать. – Самое страшное – увидеть чужого Костю – уже произошло, теперь Лине ничто не мешает приезжать сюда, как раньше, каждое лето.

– Родители-то приедут в этом году?

– Собираются. В августе.

– Вот хорошо, все мне повеселее будет. Ты надолго?

– Я в отпуск на две недели. Наверное, все время здесь пробуду. Как Сережа? – спохватилась Лина, вспомнив про тети-Клавиного сына.

– Что ему сделается, – поджала губы соседка. – Давай я тебе покушать принесу, или пойдем ко мне, завтраком накормлю. Пойдем, Линочка, я быстро на стол соберу, мигом.

– Спасибо, теть Клава. Не хочется с дороги.

– Ну смотри. А то заходи, есть не хочешь, хоть чаю выпьем.

– Потом, – пообещала Лина. – Обязательно. Когда осмотрюсь.

Они еще немного поговорили, и каждое сказанное ни о чем слово словно гнало время назад, когда еще здесь жила бабушка, а Лина верила своему Косте. Время словно повернуло вспять, а она, Лина, так и оставалась сегодняшней. Усталой, давно ничему не радующейся женщиной, приближающейся к тридцати годам.

Простившись с соседкой, Лина вернулась в дом, нашла в комоде белую скатерть, застелила стол на кухне, села на свое обычное место и заплакала, глядя на старый неухоженный сад.

На месте магазина, в который Лина когда-то каждый день ходила за хлебом, теперь располагался вполне современный супермаркет. Упаковывая продукты в полиэтиленовую сумку, Лина почти не обратила внимания на эффектную темноволосую женщину в ярком шелковом платье и босоножках на высоченных каблуках. Она узнала Тамару, только когда та ее окликнула.

– Ли-ина? Снизошла до нашей деревни? – улыбалась новая Тамара, приятно располневшая, умело накрашенная, яркая. Впрочем, она и раньше была яркая, смешливая, острая на язык.

Тамара, худенькая стройная девочка с черными волосами до плеч и необыкновенными восточными глазами.

Тамара, которую Костя целовал, забыв Лину.

– Здравствуй, Тома. – Лина представила себе, как она, бледная, ненакрашенная, уставшая после бессонной ночи, невыгодно смотрится рядом с роскошной Тамарой.

– Какими судьбами?

– В отпуск.

– Одна? А муж что же? Работает? Или один отдыхать поехал?

– Работает. А ты какими судьбами?

– А я тоже в отпуске, – засмеялась Тамара. – Так ты не сказала про мужа. Кстати, он кто? Богатый?

– Богатство – понятие относительное. – Лина подняла сумку и повернулась к выходу. – Я только сегодня приехала, Том. Устала. Извини.

– Я тебя провожу, – решила Тамара. – Ты работаешь?

– Да. – Лина перехватила сумку. Нужно было взять рюкзак, набитая только самым необходимым сумка оттягивала руку.

– Где?

– В иностранной компании. – Понимая, что бывшая подруга не отстанет, Лина пояснила: – В технической компании. Разработчиком.

– Разрабо-отчиком? Инженером, что ли? – Тамара критически оглядела Линины джинсы. Джинсы были дорогие, недавно купленные в Калифорнии во время очередной командировки. То есть это они в Москве считались дорогими, а в солнечном американском штате стоили сущие копейки.

– Можно и так сказать. Инженером. А ты?

– А платят как?

– Нормально платят. Как во всем мире.

Лапчатка, пробивающаяся вдоль асфальтовой дорожки, казалась нежным ковровым ворсом. Лина остановилась, скинула босоножки и, подхватив их свободной рукой, пошла босиком. Бабушка не разрешала ей бегать босиком, но внучка не слушалась и однажды так поранила о какую-то стекляшку ногу, что половину каникул проходила с повязкой.

– А я в областной администрации работаю.

Тамара жила в областном центре, а сюда приезжала на каникулы. Как все они, как Лина, как Костя. Только Лина приезжала из Москвы, а Костя из Питера. Тогда это был еще Ленинград.

Что Тамара, окончившаяся педагогическое училище, может делать в администрации, Лина не представляла. Впрочем, если где и можно представить работающую Тамару, так только при власти. Не за школьной же доской, в самом деле.

– А платят как? – улыбнулась Лина.

– Нормально платят, – засмеялась Тамара. – Лучше, чем во всем мире.

– Проходи. – Толкнув калитку, Лина пропустила ее вперед.

– А все-таки, Лин, почему ты без мужа приехала? – внимательно оглядев почти не изменившуюся за восемь лет кухню, не отставала бывшая подруга.

– Так получилось. – Тамара смотрела с таким неуемным любопытством, что Лина засмеялась, убирая продукты в холодильник. – Он в командировке. В Штатах.

– А ты почему с ним не поехала?

– Он же там работает. Что я буду целыми днями делать? И потом, мне просто захотелось сюда приехать.

– Он кто? Кем работает?

– Тоже разработчик. Инженер. И тоже в иностранной компании, в другой. Не торгует, не ворует, к нефтяной трубе не присосался…

– Взяток не берет, – засмеялась Тамара.

– Ему никто не предлагал, насколько я знаю, – улыбнулась Лина. – Так что сама решай, богатый или нет.

– Теть Клаву видела? – утратив интерес к ее личной жизни, кивнула Тамара в сторону забора, разделявшего бабушкин и соседкин участки.

– Видела.

– Сережка-то в мэры выбился. Знаешь?

– Да. – Родители рассказывали ей об успехах соседа, странно, она словно только что осознала эту новость. Конечно, здешний мэр весит поменьше мэра московского, но тоже не пустая величина.

– Прикольно, да? Дом себе построил почти на речке. Особнячок, два этажа. И участок в гектар, не меньше. Он к матери часто приходит, не знаешь?

– Не знаю.

– Раньше он к тебе неровно дышал.

– Ну что за ерунда, Тома! У нас больше десяти лет разницы. Он никогда в мою сторону и не смотрел, разве что в детстве на велосипеде катал.

– Смотрел-смотрел, ты просто не замечала. И разница в возрасте хорошая. Так что подумай, может, бросишь своего разработчика? Он тебе такой особняк не выстроит. О-о, глянь-ка, – кивнула в окно Тамара. – Теть Клава. Легка на помине.

Соседка принесла большое блюдо с пирогами. Пироги были большие, не такие, как у бабушки, та пекла маленькие, «на один укус». Лина уставилась на блюдо и пыталась остановить опять подступившие слезы. Нервы стали ни к черту.

– Я все-таки напекла пирогов, Линочка. Из готового теста, свое-то некогда ставить. Здравствуй, Тома, – кивнула соседка.

– Спасибо, тетя Клава. Спасибо вам. Сейчас будем чай пить, – засуетилась Лина.

– Здравствуйте, тетя Клава, – мягко улыбнулась Тамара.

Она как-то сразу изменилась, пропала вызывающая яркость, наоборот, она удивительным образом превратилась в скромную нежную девушку, даже излишний для жаркого летнего дня макияж уже не так бросался в глаза. Нормальный макияж, глаза немного подкрашены и губы, только и всего.

– Отдыхай, Линочка, – решительно поднялась подруга. – Не буду тебе мешать. Увидимся еще.

– К Сережке моему клинья подбивает, – глядя ей вслед, сурово произнесла соседка. – Около него много теперь вертихвосток ошивается. Рыбак рыбака видит издалека. У нас хоть и не Москва, ваших денег не наворуешь, но тоже есть что в карман положить.

– Тетя Клава! – опешила Лина. – Но Сергей вряд ли станет заниматься чем-то… криминальным.

Сережу бабушка всегда ставила Лине в пример. Тетя Клава работала в больнице медсестрой, воспитывала сына одна, лишних денег в доме никогда не водилось, а сына вырастила доброго, умного, начитанного. Школу окончил с золотой медалью, московский университет с красным дипломом.

Когда Лина приезжала сюда в последний раз, Сережа показался ей совсем взрослым дядькой, почти старым. Он уже тогда занимался бизнесом, а теперь вот стал политиком местного масштаба.

– Ну, криминальным – не криминальным, а на честные деньги хоромы не выстроишь. Ладно, бог с ним, давай чай пить. Выключай чайник, кипит.

Пироги оказались очень вкусными, и разговаривать с соседкой было легко, и старый сад за окном навевал безмятежное спокойствие. Тоскливое одиночество, к которому Лина почти привыкла за многие годы, отступило, и она впервые за все последнее время почувствовала себя почти счастливой.

Внезапно разразилась июльская гроза, пришлось спешно закрывать окна, и Лина радовалась, что тетя Клава побудет с ней еще. Хотя бы пока не стихнет дождь.

Тамара шла к дому по длинной дороге вдоль железнодорожных путей, за которыми начинались желтеющие поля. Подумала, перешла через рельсы, спотыкаясь на остром щебне, и, оказавшись на узкой тропинке, скинула босоножки и пошла босиком, как недавно Лина.

В детстве она часто ловила себя на том, что старается быть похожей на Лину, и ужасно на себя злилась. Ей хотелось, чтобы та ей завидовала, чтобы Линка старалась быть на нее похожей, а выходило как раз наоборот.

Тамара приезжала сюда, привозя кучу отличных шмоток, – мама, до перестройки работавшая продавщицей в булочной, с наступлением новых времен занялась собственным бизнесом и дочь одевала как картинку. Бизнес был, конечно, так себе – «челночный», мать возила из Турции одежду и сама же ее продавала на рынке. Но деньги, по тем нищим временам немалые, в семье водились.

Тамара меняла платья и туфли, а Лина ходила в дешевых шортах, переделанных из старых джинсов, и была вполне довольна жизнью. В конце концов Тамара тоже обрезала себе джинсы, за что мать долго ей потом выговаривала, а платья так и висели в тесном бабушкином шкафу.

Вот и сейчас она жалела, что напялила босоножки, в которых невозможно ходить по российским дорогам, а еще больше – что у нее вообще нет босоножек без каблуков, как у Линки.

Впрочем, сейчас ей не до нее. Ей есть о чем подумать и помимо давней подруги.

Цель Тамара определила себе четкую – выйти замуж за Сергея Михайловича Овсянникова, полноправного хозяина окрестных земель. Мысль эта зародилась несколько лет назад, когда Сережа из бизнесменов средней руки подался в не ахти какие на фоне крупных городов властные структуры. Но тогда Тамара рассматривала этот вариант как запасной, тогда она еще пыталась устроиться у себя, в большом областном центре, но подходящего бизнесмена не находилось, молодого политика тоже, а все то, что попадало под руку, слова доброго не стоило. Такая же голь перекатная, как она сама.

Не ко времени приехала Лина, совсем не ко времени. Сережа Линку всегда выделял, нравилась она ему, по-взрослому нравилась, это Тамара отлично помнила. Она такие вещи всегда замечала, даже девчонкой. Хорошо, что Лину он совсем не интересует, в этом Тамара и тогда не сомневалась, и сейчас.

И все-таки не ко времени она приехала. Не нужно Тамаре, чтобы кто-то мог отвлечь Сергея, даже не желая этого.

Встретиться с Овсянниковым Тамаре было необходимо, причем как можно быстрее. И не только потому, что очередной отпуск проходил, а цель все так и оставалась целью, ни на сантиметр не приближаясь.

Главное заключалось в другом.

В том, что его хотят убить.

После грозы воздух стал особенно чистым, легким. Откуда-то доносился запах душистого табака, еще каких-то цветов. Сад почти не изменился, Лина собрала сбитые грозой яблоки, сорвала пригоршню вишни и съела. Ягоды совсем созрели, нужно обобрать и сварить варенье.

Она еще побродила по саду, несколько раз подойдя к старой раскидистой яблоне-китайке. Дерево было кривое, однобокое, большая боковая ветка отпилена и замазана коричневой краской.

К вечеру стало прохладно. Лина вернулась в дом, прикрыла окна, растянулась на диване и, пощелкав пультом, включила телевизор. Телевизор был большой, плазменный, родители купили его совсем недавно, в прошлый отпуск.

Смотреть, как обычно, было нечего, Лина остановилась на историческом фильме про какого-то вероломного английского короля и неожиданно увлеклась. Король менял любовниц, объяснялся в любви собственной жене, воевал, казнил, миловал и оставался умопомрачительно мужественным.

Костины шаги она узнала, едва заслышав легкий скрип под окнами. Потом слушала, как он вытирает ноги о коврик на полу прихожей, и сразу перестала понимать, что происходит на экране.

Она не пошевелилась и не смотрела на него, и все-таки знала, что он замер в дверном проеме. Выключила телевизор, когда молчание стало совсем невыносимым, и наконец повернулась к нему:

– Что, Костя?

Он молчал, глядя мимо нее. Сцена получалась поразительно пошлая.

– Лина… Я все эти годы жалел…

– Не надо, Костя, – перебила она, удивляясь, что видит в нем совсем чужого человека. – Я ни в чем тебя не виню. Мы были детьми, мало ли кто кому нравился в юности. Ты же не бросил меня с младенцем на руках. И вообще, я больше не желаю об этом говорить.

– Не буду. Только… я хочу, чтобы ты знала, ты – самое светлое, что у меня было в жизни.

Все-таки он изменился. Стал шире в плечах. Раньше он никогда не стриг волосы так коротко, и у него не было намечающихся залысин.

– Костя! Это все происходило в другой жизни, хватит об этом.

– Ты со своим мужем… счастлива?

– Нет, – честно призналась Лина. – Но это не значит, что я готова завести любовника.

Раньше у Кости не было такого тяжелого мрачного взгляда. Впрочем, тогда ему не приходилось перед ней оправдываться.

Он наконец оторвался от дверного косяка, подвинул стул и сел напротив Лины.

– Пойдем, погуляем, – предложил он, помолчав. – Хочешь?

– Нет, – она покачала головой. – Я устала с дороги, не спала в поезде.

– А завтра?

– Там видно будет.

Она совсем иначе представляла их встречу, до самого последнего времени мечтала увидеть себя в его объятиях и никогда не подумала бы, что ей просто не о чем будет с ним говорить.

– Как Вероника Сергеевна? – спохватилась Лина, вспомнив про Костину бабушку.

– Нормально. Пьет таблетки горстями, как и положено. Она не любит жаловаться. Я… все время хотел к тебе приехать и боялся, что ты меня выгонишь, я бы тогда не знал, как мне жить.

– Перестань, Костя, – поморщилась Лина, удивившись, что разозлилась всерьез. – Перестань. С тех пор прошла целая жизнь, и я не верю, что ты ежеминутно обо мне думал.

– Ежеминутно не думал, – подтвердил он. – Но никогда не забывал. Ты правда мое самое светлое воспоминание.

– Ты мое тоже, – улыбнулась Лина.

– Хочешь, в саду посидим?

Раньше Лина боялась находиться в саду, когда темнело. Бабушка даже пригласила соседа дядю Мишу, и тот провел свет вдоль дорожек, но все равно Лина одна по вечерам в сад никогда не выходила, только с бабушкой или с подругами. А потом только с Костей.

– Нет, Кость. Я хочу спать.

– Не забудь запереть дверь, – поднимаясь, предостерег он.

– Не забуду, – пообещала она, чуть не ляпнув «спасибо за заботу».

Немного постояв на крыльце и вдыхая аромат соседских цветов, заперла дверь и заснула почти сразу, как положила голову на подушку. Словно в детстве.

Понедельник, 2 июля

Разбудил ее перезвон мобильного. Лина посмотрела на светящийся экранчик – половина девятого. В Москве она никогда не просыпалась позже начала восьмого.

– Привет. Ты где? – Голос мужа звучал отчетливо и громко, как будто он находился рядом, а не на другом конце света.

– Привет. – Лина поудобнее перехватила тоненькую «Нокию». – В бабушкином доме.

Она слушала, как муж дышит в трубку, и старалась не поддаваться тоскливой безысходности, понимая, что сейчас ее ждет долгое выяснение отношений.

Он молчал, и она не выдержала:

– Стас, я же тебе говорила. Я говорила, что хочу поехать…

– Угу, – перебил он. – Только я не мог поверить, что ты способна развлекаться, когда я в чужой стране.

– Стас! – ахнула Лина. – Ну при чем тут чужая страна? Я же все равно в России, какая разница, в Москве я или нет? И потом, ты не ребенок. Ты в этой чужой стране проводишь времени больше, чем со мной.

– Ты меня упрекаешь?

– Нет, конечно.

– Я работаю, между прочим. Я для тебя деньги зарабатываю. Для тебя!

Лина могла бы ему напомнить, что тоже работает и денег зарабатывает ненамного меньше, чем он, но говорить что-либо бесполезно, это она знает точно. Каждое ее слово будет перевернуто самым нелепым образом, и ей придется оправдываться неизвестно в чем.

– Ты считаешь нормальным отдыхать врозь?

– Нет. Не считаю. Ты же знаешь, что у меня остались две недели от прошлогоднего отпуска. От прошлогоднего, Стас.

В прошлом году они оба много бывали в командировках, потом Стасу пришлось взять половину отпуска, чтобы помочь родителям на даче, затем они все-таки поехали отдыхать, но только на десять дней, и половина отпуска у Лины осталась неиспользованной.

– Ты могла бы приехать ко мне.

– Стас! Но…

– Ну что тебе делать в этой глухомани? Почему обязательно в эту дыру за сто верст? – На Америке он всерьез не настаивал, и Лина отлично понимала почему. Потому что поехать к нему на две недели дорого и хлопотно, тем более что он сам вернется через месяц. Просто ему очень хотелось, чтобы она рвалась к нему и говорила об этом, а он бы уговаривал ее еще чуть-чуть подождать. Тогда, может быть, и сам бы предложил ей поехать отдохнуть в старом бабушкином доме. Она знала, какие слова нужно говорить Стасу, только произносила почему-то совсем другие.

– Я выросла в этой дыре, – напомнила Лина.

– Ну и что? Тебе там лучше, чем со мной, да?

– Стас, – взмолилась Лина. – Ну пойми ты, я просто соскучилась по этим местам. Ты же все равно в командировке. Ну какая тебе разница?..

– Есть разница, – зло произнес он. – Мне небезразлично, где… болтается моя жена. Что ты там собираешься делать?

– Отдыхать. Повидаться с соседями. Ты же никогда не хотел сюда ехать, вспомни.

– Вот что, – отрезал он. – Ты сегодня же вернешься назад, возьмешь билет на ближайший рейс и немедленно вылетаешь ко мне!

– Стас, – неожиданно для себя выпалила Лина. – Давай разводиться.

– Что-о? – не поверил он. – Да любая другая на твоем месте…

Про «любую другую» Лина не могла слышать. Просто физически не могла.

– Ты приедешь, и я подам на развод. – Лина нажала отбой, положила телефон на тумбочку и только теперь заметила, как сильно дрожат руки.

Неужели она сама сказала про развод?

Лина вылезла из постели, походила по дому, стараясь успокоиться, и подошла к окну.

Они со Стасом ссорились постоянно. Они словно говорили на разных языках, и каждую свою мысль ей приходилось подолгу ему объяснять и уверять, что она ничего плохого в виду не имела. И все-таки она никогда всерьез не думала о разводе.

Или думала?

– Любая другая на твоем месте радовалась бы, – неизвестно на что обижался Стас, даря ей подарок на день рождения.

– Я радуюсь, – уверяла Лина, стараясь не обращать внимания на «любую другую», которую Стас видел на ее месте.

Она действительно радовалась его подаркам и старалась не замечать, как тоскливо сжимается сердце от «любой другой», и послушно примеряла золотую цепочку, или сережки, или еще что-нибудь.

Потом и цепочка, и сережки напоминали о «любой другой», и носить их не хотелось. Но она носила.

Страницы: 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Любительница сальсы и текилы, а по совместительству парашютистка и пожарный Ро Трип не боится ничего...
Страшная автокатастрофа чуть не перечеркнула всю жизнь Марии Варламовой, но молодая женщина выстояла...
Ирина ничего о себе не помнила, чувствовала только – ей угрожает опасность. Повинуясь интуиции, она ...
Только представьте: вы давным-давно замужем, и ваши вечные соперники – тапочки и телевизор – уже дав...
Наследный испанский принц Фредерик Астаахарский вполне свыкся с мыслью, что теперь он один из десяти...
*НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ МАК...