И на небе есть Крест, или Ловушка для падающей звезды Андреева Наталья
– Да у него таких в каждом городе…
– Это неправда. Я буду у него одна.
Она сказала это с такой уверенностью, что Лев Антонович пришел в ужас. Надо поскорее уезжать отсюда. Оторвать золотого мальчика от Фисы, иначе будет плохо. Вечером за ужином Коля спросил:
– Мы не могли бы остаться здесь еще на несколько дней?
– Запросто, – легко согласился Леня.
– Что здесь делать? – пожал плечами Олег.
– Коля, ты ставишь нас в неловкое положение, – попенял солисту Лев Антонович. – Нас ждут в других местах.
– А не могла бы она поехать с нами?
– Кто? – вздрогнул Шантель. – Фиса? Ей надо учиться. Она, между прочим, школу прогуливает. Не бери греха на душу, не сбивай ребенка с пути.
– Ну, тогда я никуда отсюда не поеду.
– Правильно, – кивнул Леня.
– С ума сошел! – вскочил Олег.
Новенький молчал, напряженно прислушиваясь к разговору.
– Ложитесь спать, – решительно сказал Лев Антонович. – Завтра что-нибудь решим.
«Надо срочно что-то делать», – подумал он и снова заказал обед с шампанским. Существует же некая несгораемая сумма, перед которой девчонка не в силах будет устоять. Семеро детей в семье, вещи переходят от одного к другому. А ей, должно быть, так хочется прогуляться по местному рынку с карманами, полными денег! В шестнадцать лет хочется хоть малости, прежде недоступной, это потом нужно все и сразу.
На этот раз Фиса шампанского выпила, хоть и чуть-чуть, в момент захмелела, разомлела, стала податливой, и, целуя ее размякшие сладкие губы, Лев Антонович думал: «Я никогда ее больше не увижу. Никогда… С этим надо кончать немедленно». И он перешел к решительным действиям…
…Когда Коля вернулся после репетиции, Фиса уже исчезла.
– Я вызвал ее тетю и попенял ей: девочке надо учиться. Тетя со мной согласилась. А поскольку Фиса несовершеннолетняя, то выбора у нее не было. Она просила передать тебе прощальный привет, – усмехнулся Лев Антонович. – Цветок и записку я выбросил.
– Вы-ы…
– Всегда можешь на меня рассчитывать. Ну, собираем вещи? Нас ждут.
На вокзале Коля Краснов все время оглядывался, и Леня понимающе трепал его по плечу:
– Понимаю, старик. Очень тебя понимаю. Любовь – это все, – с чувством сказал он.
«Ну и дурак!» – подумал Шантель. – Впрочем, им, дуракам, везет. Авось его Леля полностью оправдает его ожидания».
Когда перрон остался позади, Лев Антонович окончательно уверился, что все закончилось, и вскоре про Фису забыл. Гастроли прошли успешно, денег они заработали много, да и славой обросли, словно скелет упругими крепкими мышцами. Теперь можно эти мышцы как следует напрячь, дать им соответствующую нагрузку, и – вперед. Путь предстоял долгий.
Звонок в дверь раздался спустя два с лишним месяца, когда дело уже шло к самой настоящей весне. Коля отсыпался после выступления в ночном клубе, и Шантель на звонкую трель среагировал первым. Вскочил, сонно протирая глаза, долго возился с дверным замком, а когда наконец справился с ним, не сразу сообразил, что за девица стоит на пороге.
– Я беременна! – завизжала Фиса. А потом на всякий случай добавила: – Ой.
– От кого? – глупо спросил Шантель.
– Где он?
– Он?
– Отец моего ребенка!
– Спит. Не ори ты так, – поморщился Лев Антонович. – Сколько?
– Что – сколько?
– Не считая обратного билета, сколько денег ты хочешь?
– Вы что, не поняли? Я замуж! Замуж хочу!
– Кто там? – зевая, вышел из своей комнаты Коля. Прищурился, поскольку был без темных очков, потом восторженно выдохнул: – Фиса! Как я рад!
И началось! Лев Антонович даже предположить не мог, что Коля оставит ей свой адрес. Точнее его, Шантеля. Какая вселенская глупость! Фиса первым делом прошлась с Колей по магазинам и накупила себе кучу вещей. Шантель спотыкался о бесконечные пакеты и ругался плохими словами. А Фиса не знала ни минуты покоя. Она была из той же породы, что и Эдик, маленький барабанщик, из породы резиновых детских мячиков, которые скачут и скачут, без остановки и, даже не получая никакого дополнительного толчка, все равно продолжают бешено вращаться на одном месте.
Кстати, Эдик тоже объявился, и в это же время, и Фиса тут же нашла с ним общий язык. Еще бы! Шантель почувствовал, что пахнет жареным. Эти двое кого угодно могли свести с ума. Лев Антонович старался теперь как можно реже бывать в собственном доме, потому что Фиса щебетала без умолку, ведя с Колей бесконечные пустые разговоры:
– Ну почему меня так назвали? Почему? Анфиса! Ха!
– А как бы ты хотела?
– Красиво хотела. Вот одну девочку в нашем классе зовут Анжеликой. Красиво, да? А я бы хотела, чтобы меня назвали Инфантой.
– Фиса, это смешно.
– И вовсе не смешно! Если у нас будет мальчик, я назову его Шарлем. Или Эмилем.
– Фиса! Ты с ума сошла!
– И не спорь. Еще я хочу платье с длинным-предлинным шлейфом, чтоб метра три, нет, лучше четыре, белые перчатки до локтей, и чтобы на нашей свадьбе была куча знаменитостей. Правда, ты их позовешь?
– Фиса!
– Ну, правда, да? Правда? Я просто умираю с них. И все мои приедут! Тетя Паша, дядя Сева, Манька, соседка наша, Вовка из параллельного, я с ним целовалась в двенадцать лет. И пусть все лопнут. От зависти. А что ты мне подаришь?
– А что ты хочешь?
– Машину!
– У тебя же прав нет.
– Ну и пусть! Говорят, что сейчас все можно купить. Ты только скажешь ментам, что ты Коля Краснов, тебе сразу же все дадут.
– Но права нужны тебе.
– Подумаешь! Делов-то! Скажешь, что права нужны твоей жене…
…Когда однажды за полночь Лев Антонович крался в свою комнату, он услышал тихий шепот:
– Француз… Эй…
– Коля?
Золотой мальчик сидел на диване со стаканом в руке. И в нем было не шампанское. Похоже, виски. Шантель взялся за сердце:
– Ты что, пьешь?!
– Представляете, она хочет назвать мальчика Шарлем, – хихикнул Коля. По виду, он здорово набрался.
– А что? – Лев Антонович сел рядом с ним на диван. – Шарль Николаевич Краснов. По-моему, неплохо звучит.
– Смешно! А девочку Инфантой.
– Инфанта Николаевна? Остроумно.
– Что это, Лев Антонович? Что?
– Девочка из деревни. Слаще морковки ничего не видела. Этакая провинциальная Золушка, которая мечтает попасть в высший свет. Ей кажется, что чем непонятнее, тем красивее. Что красота происходит не от доступной всем простоты, а от недоступных наворотов. Это, Коля, гламур. Тот самый, который ты больше всего ненавидишь. Мало того, в ее случае – провинциальный гламур. Кофты с люрексом, духи с ароматом ванили и туфли на двадцатисантиметровой платформе в любое время суток.
– Это пройдет. Она еще ребенок.
– А вот тут ты ошибаешься. Фиса навсегда останется Фисой, будет ей шестнадцать лет или все сто. Есть такая порода женщин: неизлечимые дуры, – поморщился Шантель. – Потому что умные девочки слушаются старших и учатся на их ошибках, а дурочки не устают повторять собственные. Она, и повзрослев, по-прежнему будет покупать бархатные платья, чтобы ходить в них на рынок за картошкой, и джинсы с блестками для балов.
– Что плохого в джинсах с блестками? – вяло отмахнулся Коля. – Это модно.
– Это в первую очередь непрактично. Ты заметил, что она покупает исключительно дешевку? Все блестки при первой же стирке остаются в машинке и пачкают остальное белье. Скоро на всех твоих трусах будут эти чертовы блестки. И в супе будут блестки. Ты будешь пить виски с блестками, – кивнул Шантель на Колин стакан. – И так будет всегда. Избавься от нее.
– Что вы такое говорите?! Как?!
– Избавься. Пусть едет в свою деревню, к маме, к братьям, к сестрам. Пусть они всей оравой растят твоего ребенка, только подальше отсюда. Мы станем высылать им деньги. Много денег. Только не вздумай ее кому-нибудь показывать.
– Но ей только шестнадцать лет! Она несовершеннолетняя! И теперь беременна.
– Да, это проблема. Представляю, какая буча поднимется в газетах! Некстати все это.
– Она свадебное платье собралась покупать. И кольцо. Я должен купить ей кольцо.
– А жить? Где вы собираетесь жить?
– Лев Антонович…
– Ты представляешь, во что превратил мою жизнь? – тоскливо сказал Шантель. – Мне-то это все за что?
– Я люблю ее. Наверное.
– Ты все равно с ней разведешься. Только прежде кончишься как артист. Знаю, проходили. Я тоже был женат. На известной певице. И чем кончилось? Сначала она смотрит тебе в рот, соглашается с твоим мнением целиком и полностью, потом начинает иметь свое, потом считает его единственно правильным, а с твоим перестает считаться вообще, а каков конец? Под одной крышей живут два совершенно чужих человека, каждый при своем мнении.
– Фиса не певица.
– Она наверняка захочет ею стать. Поверь, я знаю женщин. Эдак через полгодика она начнет канючить. Захочет петь с тобой дуэтом, – усмехнулся Шантель.
– Нет!
– Коля, избавься от нее. Избавься. Подумай, как это сделать. А я спать хочу.
Но у Фисы оказалась железная хватка. Она предприняла на всех людей, от которых зависело ее будущее, такую энергичную атаку, что Льву Антоновичу пришлось уйти в глухую оборону. К тому же на репетициях вновь появился Эдик.
– Репертуар – дерьмо, – первым делом заявил он. – Фантики от конфет. Шантель хочет свести все к поп-року, а это отстой. Что ты делаешь, Коко!
– Вот и я говорю, – тут же вклинился в разговор Олег. – Надо переходить в виртуальную реальность. Создать себе рисованные псевдонимы, оживить их с помощью мультипликации и спрятаться за ними. Писать музыку и размещать ее в Инете. Но другую музыку. Мы вообще можем не давать вживую никаких концертов, только записывать диски. А то пашем, как слоны, пашем, никакой личной жизни. И вообще будущее за Инетом. А это все дерьмо, Эд прав.
– Ничего подобного, – тут же не согласился с ним Леня. – У человека любовь, как вы не понимаете? Он и поет про любовь.
– И скоро свадьба? – спросил Эдик.
– Дурак будет, если женится, – высказался Олег.
– Правильно сделает, – тряхнул льняными кудрями Леня.
– Фиса – классная девчонка, – заявил Эдик.
Лев Антонович так и ждал продолжения фразы: «…а от Француза надо избавиться». Но маленький барабанщик пока промолчал. Меж тем слухи поползли. Наконец отреагировал и Фонарин:
– Я слышал, с Колькой какая-то девчонка живет. Жаль.
– Почему? – вздрогнул Шантель.
– Жениться ему пора. Девушку хорошую хочу сосватать.
– Девушку? Коле? Какую девушку?
– Видишь ли, Лева, мы с Эвой решили разбежаться. Я должен как-то устроить ее судьбу. Сляпаю для нее передачку на ТВ, что-нибудь типа «Музыкального оборзения». То есть обозрения. Будет о музыке базарить. О певцах там всяких, о тусовках.
– Ева научилась говорить? – слегка оторопел Лев Антонович.
– Ну, читать-то она не разучилась! Напишут ей все, что положено, ты, Лева, не переживай, она повторит, девочка умная. Помогут, подскажут. Были бы деньги, а карманы под них отыщутся. Так вот я об Эве: женился бы на ней Колька, классная была бы парочка! Он при деле, да и она с приданым. А?
– Почему тебя так заботит ее судьба, не понимаю? Ну разбежались, ну денег дал бы. Очень любил – дай много.
– Это ты, Лева, жадный, потому и на баб тебе не везет. Настоящая любовь дорогого стоит, а ты все выгадываешь, все копеечничаешь. У меня же к девушке, можно сказать, чувство. Не могу же я ее оставить ни с чем?
– Так женись, раз чувство, – Лев Антонович слегка обиделся на данную ему Фонариным характеристику.
– Экий ты. Да не хочу я. Курит она много, а у меня от дыма голова болит. Я другую присмотрел, некурящую. Здоровье-то дороже любого чувства. А что ж Колька свою прячет?
– Есть причина.
– Ты смотри. У нас чужаков не любят.
Шантель прекрасно это понимал. Призрачную славу хорошо бы обменять на твердую валюту, а что может быть перспективнее, чем выгодный брак? Иначе слава угаснет, как спичка, а костра не зажжет. Во имя будущего надо опираться на родственные связи, а потому в брак вступать со своими, как-то завязанными в шоу-бизнесе. Так что выбор у Коли небольшой. Или Ева, или Фиса. Беда будет, если он по глупости уедет в деревню вслед за своей феей. Бросит все и уедет. Есть люди, которые делают такой выбор, хотя их и меньшинство.
Лев Антонович осознавал, почему Коля так прикипел к этой девчонке. Парень он простой, такой же, как и Фиса, тоже ведь родился в маленьком провинциальном городке, и поэтому чувствует в ней родственную душу. С Фисой Коле будет проще, чем с красивой, светской, но молчаливой Евой. Сам Коля говорил неохотно, взвешивая и обдумывая каждое слово, и с длинноногой блондинкой у них получался весьма странный диалог: мало слов, одни многозначительные паузы. А Фиса трещала без умолку, за двоих. Она гармонично Колю дополняла, и если бы не оказалась такой непроходимо глупой, все было бы неплохо.
Но вывести Фису в свет рядом с Колей? Это немыслимо!
Шантель теперь находился в постоянном напряжении. Излюбленная фраза «как-нибудь образуется» уже не вселяла в него уверенности. Как образуется-то? Как?
Земля
Этот ужасный день начался как обычно: с тяжелой многочасовой работы в студии звукозаписи. Лев Антонович уже не арендовал помещение на паях с Фонариным, оборудовал свое. Поначалу это была мансарда в новостройке, на последнем семнадцатом этаже. Точнее, два мансардных помещения, которые по сходной цене выкупил Шантель. Рабочие сломали стену, объединили их в одно огромное помещение, выделили закуток, символизирующий комнату отдыха, а остальное пространство загрузили студийной аппаратурой.
В целом получилось неплохо, Лев Антонович не предусмотрел только одного: как раз над этим помещением проходила труба, снабжавшая дом горячей водой, поэтому в мансарде было ужасно душно, особенно сейчас, в начале апреля, когда топить еще не бросили, а солнышко местами уже припекало. С духотой боролись всеми средствами, иногда даже распахивали окно, несмотря на еще прохладную сырую погоду. Окно, кстати, было очень интересное. Огромное, подоконник почти вровень с полом. Мансарда же! Оно-то и спасало от духоты – форточкой обойтись было просто невозможно.
В студии собрались все: Коля, Олег, Леня, новый барабанщик, Эдик и даже Фиса с Лелей. Кроме того, присутствовали Шантель и его ассистент, парень лет двадцати пяти. Он исполнял при Льве Антоновиче обязанности звукоинженера. Прошло уже три часа, все устали. Звукоинженер сидел за пультом, Лев Антонович рассеянно прослушивал фонограмму, Олег с Леней спорили, а Фиса болтала с Эдиком. Шантель косился на них и прикидывал свои шансы. А что, если… Родственные же души, отчего бы им не сойтись? Выдать бы Фису замуж за Эдика вместе с ее ребенком, за большие деньги, разумеется. Эдик ведь завязан в бизнесе, по слухам, у него долги.
– Эдик, ты будешь свидетелем на нашей свадьбе? – просительно потрогала малыша за руку Фиса.
– Ну, если Коко позовет.
– Коко! Какая прелесть! Эдик – ты прелесть. Я буду звать его Кокошей. Ты слышишь, Кокоша?
– Замолчи, – поморщился Коля. Последнее время творческий процесс у него застопорился. Не шло дело, и все тут.
– Почему? – Фиса вытаращила голубые глазищи. – Что хочу, то и говорю, имею право. С беременными девушками не спорят.
– Тебе не кажется, что слова «беременная» и «девушка» не очень-то сочетаются?
– Почему?
– Потому что раз ты беременная, то уже явно не девушка, – хмыкнул Олег.
– Ах, так! – фыркнула Фиса. – Ну и подумаешь! А я все равно девушка!
– Какая же ты дура! – не удержался Коля.
– Брат, ты не прав, – вступился за Фису Эдик. – Со своей невестой можно и понежнее обходиться. За свои поступки надо отвечать. Ведь это же твой ребенок.
– Умные девушки принимают меры предосторожности, – Коля скрипнул зубами. – А дуры…
– Что-то ты сегодня нервный, старик, – похлопал его по плечу Леня.
Фиса явно собиралась с силами, чтобы достойно ответить своему жениху. Слова она подбирала долго от скудости ума, но Лев Антонович был уверен, что продолжение непременно последует. Фиса никогда не отступала. Шантель увидел, что Коля идет к нему, и снял наушники. Лицо у солиста было несчастное.
– Все, не могу больше!
– Ну-ну. Терпи. Ты же ее любишь.
– Но она все время одни только глупости говорит!
– Фиса еще ребенок, – усмехнулся Лев Антонович.
– Как же я появлюсь с ней на презентации нового альбома? Что, она при всех будет звать меня Кокошей?!
– Скажи, чтобы не звала.
– Как будто она послушает!
– Ну не бери ее с собой.
– Вы что, Фису не знаете? Скандал устроит. Бредит звездной жизнью, спит и видит себя среди знаменитостей. Если я не женюсь, грозится пойти к репортерам и рассказать им, как я соблазнил несовершеннолетнюю девушку.
– Ну, так женись. За чем дело стало?
– Лев Антонович!
– Что – Лев Антонович? Ведь я тебе говорил!
– Я не знаю, что делать! Мне уже не до музыки! Я сочинять не могу! Я петь не могу!
Шантель встал, хлопнул в ладоши:
– Все, работать! Ребята, по местам! Время теряем! А время – деньги.
Но дело сегодня не шло. Эдик сидел на стуле рядом с Фисой, все время с ней перешептывался, и она глупо подхихикивала. Леля косилась на них и бессмысленно улыбалась. «Зоопарк какой-то, – подумал Шантель. – Две овцы и стадо баранов».
– Можно меня не отвлекать? – сорвался Коля.
– А вы лажу гоните! – вскочил Эдик. – И вообще, со мной было гораздо лучше!
– Ну, иди сюда. Иди! – прокричал Коля. – На свое место. Давай!
Лев Антонович молчал. Чем-то нехорошим все это должно было закончиться. Когда Эдик занял свое место, а новый барабанщик, обиженно засопев, устроился поодаль на стульчике, Шантель скомандовал:
– Поехали! Запись.
Через минуту пришлось все выключить: Коля вдруг замолчал.
– В чем дело? – спросил Шантель.
– Эдик фальшивит. Он с Леней не попадает в одну долю.
– Я? – аж затрясся маленький барабанщик. – Это Вектор со мной в долю не попадает! Он виноват!
– И вообще, я не могу так работать! – закричал Коля.
– Это я не могу! – взвился малыш. – Он смотрит, и я не могу! Пусть уйдет!
Палец Эдика уперся в сидящего на стуле барабанщика. Новенький вскочил. Посмотрел на Шантеля. Тот молча кивнул. Барабанщик вышел через черный ход, громко хлопнув дверью. «Как-нибудь образуется, – подумал Шантель. – Извинюсь перед ним – и образуется. А парень, оказывается, с характером».
– Начали! – снова скомандовал он. И звукоинженеру: – Попробуй подними десять килогерц на тарелке ride.
Через минуту Коля снова бросил микрофон:
– Ну что, лучше? Лучше? Эдик, лучше?
– Все. Хватит, – прервал запись Шантель. – Убили столько времени, а ничего не сделали. Так не пойдет. Коля, давай займемся с тобой. К песне «Не мой день» музыка уже записана, осталось наложить вокал. Иди в «аквариум», надевай наушники.
– А мы? – спросил Олег.
– Можете быть свободны. Не видите, что ли, – не идет дело.
Леня отбросил гитару и к Леле:
– Ну вот, малыш, я свободен!
«Баран, – скривился Шантель. – Гитара твой хлеб, а ты ей девку предпочел!»
– А я, между прочим, завтра занят! – взорвался вдруг Олег. – Я сегодня хотел все сделать!
– Сегодня не получилось, – стараясь держать себя в руках, сказал Лев Антонович. – Встречаемся завтра в десять утра.
– А если я не могу?!
– Сможешь.
– Мне до зарезу нужен завтрашний день! До зарезу!
– Я сказал: в десять.
– Ага! Щас! Да надоело все! Надоело! С Колькой носитесь, а мы словно рабы! Надоело!
– Француз развалил группу, – тут же встрял Эдик. – Вы что, не видите?
– А тебя вообще сюда не звали, – занервничал Лев Антонович.
– Это вас не звали! Вас! Мы уже были звездами, когда вы вдруг объявились, Лев Антонович Шантель! Вектор, Эскейп, пошли! – скомандовал Эдик. Потом посмотрел на Колю: – Коко?
– Мне еще работать, – отвел глаза Краснов.
– Ты с ним работать собираешься?! С ним?! – Эдик ткнул пальцем в Шантеля. – Да тебе конец без нас!
– Когда же это кончится! – Коля забегал по студии взад-вперед. – Когда? Я так работать не могу!
– Кокоша, успокойся, – встряла Фиса. – Послушай Эдика.
– Да ты-то здесь откуда? И вообще ты-то здесь при чем? Ты кто? Еще и советы даешь! Не могу работать!
– Коля, иди в «аквариум», – посоветовал Шантель. – Ребята уже уходят.
– Мы-то уйдем! – Парни и молчаливая Леля дружно направились к выходу.
Когда хлопнула дверь, в воздухе повисла напряженная пауза.
– Давай за пульт, – скомандовал Шантель звукоинженеру.
Минут пять Коля пел. Шантель уже подумал, что все благополучно закончилось, теперь дело пойдет. Коля посмотрел вопрошающе: «Ну как?» Лев Антонович кивнул: отлично, давай дальше. Но тут очнулась Фиса:
– А мне не нравится!
– Да кто ты такая?
– Не нравится, и все тут!
И девчонка принялась делать Коле какие-то знаки. Тот, все еще не снимая наушников, посмотрел на Шантеля. Лев Антонович кивнул: продолжай, мол. Фиса громко крикнула:
– Коля! Мне плохо! Иди сюда! Здесь так душно! Я ж беременна! Я сейчас в обморок упаду! Ой!
– Он не слышит, – сказал Шантель. И пошире открыл окно.
Оттуда потянуло холодом. Солист снял наушники, вышел из стеклянной кабинки:
– В чем дело?
Инженер замер за пультом в ожидании, переключив пока запись на другой цифровой магнитофон. В студии их было несколько. Шантель хотел сказать ему, чтобы выключил совсем, но тут Фиса неожиданно заявила:
– Мне кажется, что эту песню надо петь вдвоем. Про любовь же.
– Так, – сказал Шантель. – Началось.
– Фиса, может быть, ты поедешь домой? – спросил Коля.
– Еще чего! Сказать ничего нельзя, да?
Звукоинженер посмотрел на Шантеля:
– Я пока выйду, Лев Антонович? Покурить?
– Иди, – кивнул тот.
Когда они остались втроем, продюсер попытался образумить девицу:
– Давай покончим с этим раз и навсегда. О карьере певицы и не мечтай. И не трогай парня, ты его угробишь. Хочешь хорошо жить и шмотки дорогие покупать – лучше не трогай Кольку.
Читать бесплатно другие книги:
