Джентльмены неудачи Жукова-Гладкова Мария
– Я не люблю есть в постели: потом от крошек не избавиться, так что накрывай в кухне. Глазунью я люблю из двух яиц. А теперь отвернись.
Вадим крякнул, но голова его из дверного проема убралась.
На кухню я выползла свеженькая и уже накрашенная. Все-таки мужик в доме – это мужик в доме, стимулирует.
– И какие у тебя на сегодня планы? – спросила я у Вадима.
– Из дома выходить не буду. Воспользуюсь только твоим телефоном. Кстати, а купи-ка мне сегодня трубку.
И он отслюнявил очередную порцию баксов от своей безразмерной пачки. Неужели она у него с собой в «Крестах» была?
– А ты куда сегодня, милая?
– Вначале за оператором, потом в Управление, а там видно будет. В зависимости от того, насколько активно в городе будут убивать, насиловать и членовредительствовать. Когда вернусь – не знаю. К телефону не подходи. Мне днем никто звонить не будет. Сама я как-нибудь переживу без общения с тобой и звука твоего голоса, который других женщин, видимо, сводил с ума, как ты считаешь.
– Ну и стервозная ты баба, – покачал головой Вадим. – Или это ты так меня выживаешь?
– А я должна сказать «спасибо» за то, что ты осчастливил меня своим присутствием? – рявкнула я. У меня вообще с утра всегда плохое настроение. – Неужели у тебя бабы в Питере нет? Такой крутой мужик, а Питер оставил неохваченным? Или как раз приезжал заводить очередную семью? Улучшать нашу породу своей сибирской кровью?
– Вот это и значит – сама ты неохваченная, – спокойно заметил Вадим.
Я со всей силы врезала ему по морде и стала собираться на работу. По квартире летала, как на метле. Вадим, надо отдать ему должное, под руку больше не лез, возился в кухне. А я забыла позвонить из квартиры Пашке, сделала это уже из машины. Оператор, знакомый со мной не первый день, понял: что-то не то, с комментариями, советами и замечаниями не лез, на судьбу и головную боль не жаловался, просто сказал, что уже почти готов и через десять минут выходит.
– Куда мы? – спросил Пашка, загрузившись в мою машину.
– В Управление. Вон, в сумке моей посмотри: лица сбежавших красавцев. Вчера вечером дали. Но двоих уже искать не надо. Остальных даем в эфир. И в «Невские новости».
Пашка изучил снимки глазом профессионала и заметил:
– Ну и рожи! Я б Серегу по этой фотографии никогда не узнал.
Андрюхин звонок застал нас с оператором в пути.
– Юлька, выручай! У нас опять машина сломалась! А тут два трупа. Тебе – эксклюзив. Ты сейчас где? Можешь за нами заехать?
Я не стала сообщать, что как раз направляюсь к ним (надо дать понять, что это я им оказываю услугу, а не наоборот), показательно вздохнула и промурлыкала нечто типа: для родных органов я всегда готова выступить в роли бесплатного такси. Только в машине – три места. Со мной Пашка.
– За это – все, что хочешь! – радостно воскликнул Андрей и заявил, что они с ребятами будут ждать меня на улице.
По пути я подумала, что с утра не удосужилась заглянуть в багажник. Что там у меня делается, интересно? Если Вадим вчера весь день в нем путешествовал? Надеюсь, сотрудники органов проверять мой багажник не полезут и в нем не поедут.
Андрей с двумя коллегами загрузились ко мне, заметив, как хорошо дружить с прессой на колесах, я мило улыбнулась и попросила сообщить, нет ли какой-то новой информации по беглецам.
– Выше крыши, – хмыкнул Андрей. – Если бы ты в психушке где-нибудь работала, материала хватило бы на целую диссертацию. На тему: «Кто звонит в милицию с информацией о беглых зеках».
– И с какой информацией… – закатил глаза Андрюхин коллега, имени которого я не знала.
Часть телефонных перлов дежурные, как и обычно, записали и уже размножили, распространяя по Управлению. Беглецов видели в разных частях города, причем одновременно. Они садились в автобус, такси, частную машину, на мотоцикл и на льдину.
– Льдину-то они где взяли? – уточнила я.
– Лед же ладожский еще полностью не прошел. Вот где-то и осталась наверное.
– Вот тут, наверное, надо завернуть, – давал мне указания Андрюхин коллега.
Внезапно я поняла: мы едем в том направлении, где нам с Пашкой довелось побывать в воскресенье… Сердце сжалось. Ну не бывает столько совпадений!
Однако они имели место быть. Мы припарковались как раз у того подъезда, где в однокомнатной квартире жил оператор Коля. Перед подъездом уже стояла одна машина, которую, надеюсь, я никогда не увижу перед своим собственным домом. Пашка тоже понял, куда мы прибыли, и посмотрел на меня. Вслух ничего не сказал. Оставил решение за мной.
В квартире все было вверх дном. Что-то усиленно искали. Нашли или нет, конечно, не знал никто. Оператор Коля и незнакомая нам с Пашкой девушка были убиты, застрелены с близкого расстояния – судя по следам пороха на одежде. Каждому выстрелили по одному разу в голову. От голов мало что осталось…
В квартире уже находились коллеги Андрея, прибывшие другим транспортом.
– Вы с Пашкой его знали? – уточнил у меня приятель, бегло ознакомившись с местом происшествия.
Я кивнула. Отпираться было глупо, да и ненужно. Тем более, что мы в субботу все были на КВНе в «Крестах». Понимая, что скрывать свое недолгое пребывание здесь мне нельзя, это наведет Андрея на ненужные мысли, если он о нем узнает, я рассказала, как мы в воскресенье приезжали сюда с Пашкой. Глаза у Андрея округлились:
– Какого лешего тебя сюда носило?
– Обменивались кассетами. Мы ему нашу запись дали, он нам – свою.
– А на фига?
– Чтобы иметь два варианта съемки.
– Чем его вариант отличается от вашего?
– Пока не смотрели. КВН у нас на канале пойдет в субботу. Сегодня – вторник. А вчера, как тебе известно, был очень бурный день. И вообще, монтаж не мы с Пашкой делаем. Мы просто отдаем кассеты. Пашкина запись, конечно, берется за основу. А вторая – это так, на всякий случай. Ну, мало ли что…
Андрей попросил сделать ему по копии обеих кассет. Я обещала закинуть их в Управление, только, скорее всего, завтра: сегодня мы скажем ребятам, что нам нужны копии. Андрей кивнул и приступил к выполнению своих прямых обязанностей. Я стояла в уголке, слушала, кое-что записывала. Пашка молча снимал, никого ни о чем не спрашивал. Потом Андрюха попросил нас сказать, что пропало. Я покрутила пальцем у виска – появлялась-то я в этой квартире всего один раз и не очень приглядывалась к обстановке. Пашка же вообще обычно смотрит только на бутылки, когда не снимает.
– Юлька, ты же такая наблюдательная! Всегда все замечаешь.
– Я замечаю, когда мне это нужно. Я же не могла предположить, что мне придется репортаж делать об этой квартире! Я вообще не думала, что когда-то снова тут окажусь, да еще с такой целью.
Андрей велел своим людям забрать все имеющиеся в доме кассеты (а их набралось великое множество), и где-то часа через два мы покинули Колину квартиру.
В Управлении меня допросили под протокол, как и Пашку, который почти в точности повторил мои показания и разумно не ляпнул ничего лишнего. Затем Андрей с двумя коллегами (по количеству доступных видиков) занялся беглым просмотром видеокассет. Их ставили, проверяли, что за запись, в смысле, совпадает ли содержание с указанием на корешке, и вынимали. Вообще-то, и сотрудники органов, и я предполагали, что оператор снял какой-то сюжетец, тянущий для кого-то на пожизненное, а герой сюжетца в тюрьму садиться не пожелал. Бизнес у него, дела на воле, вот он и приостановил распространение видеопродукции в народных массах. Среди записей, кстати, имелись очень пикантные… Ими вполне можно было бы иллюстрировать «Камасутру». Я не верила, что Колю прихлопнул певец Небосклонов или депутаты. Хотя депутаты могли кого-то подрядить, в особенности, если переданная одним из них малява имела какое-то отношение к вчерашнему побегу. И если Коля, узнав вчера о побеге, решил кого-то шантажировать. Хотя, судя по тому, что он снимал, парень мог уже давно промышлять шантажом…
Но зачем он тогда советовался с нами с Пашкой, вернее, со мной? Или Коля в первый раз был в «Крестах»? Не знал, на какую сумму может потянуть передача малявы? А мы-то с Пашкой там частые гости, так что должны быть в курсе. И ведь Коля хотел узнать, что с пленкой намерена делать я.
А не мог ли он выйти на Ивана Захаровича? И попытаться продать кассету ему? Ведь я же обещала не идти к Сухорукову сразу.
Записи КВНа, с которой оператор делал мне копию, среди найденных кассет не оказалось.
– Она где была? – уточнил приятель у нас с Пашкой. – Куда он ее сунул?
– Когда мы уходили, я сама ее на телевизор положила, – сказала я. – Но он уже мог сдать ее в монтажную. Совсем необязательно, что она осталась у него дома. Хотя, я, например, КВНы у себя дома оставляю – друзьям показывать.
– Я – нет, – подал голос Пашка.
В эту минуту пришло заключение патологоанатома. Смерть обоих – Коли и девушки – наступила сегодня ночью где-то между двумя и четырьмя часами. У меня на это время было алиби, но я не могла представить органам человека, способного его подтвердить – если органы вдруг пожелают узнать, где я находилась. Но они не пожелали. Просто еще раз попросили завезти пленки, что мы и сделали ближе к вечеру, – после того, как отдали Виктории Семеновне сегодняшний материал и врученные мне вчера фотографии беглецов.
Во время второго визита в Управление мы с Пашкой (по предварительной договоренности) заявили, что только что просмотрели обе кассеты. Мы в самом деле заранее прокрутили Колину кассету до нужного места – того, где был заснят певец Небосклонов. До депутата они сами прокрутят. Стирать эти кадры было бессмысленно, следовало только твердо стоять на версии: раньше мы Колину пленку просмотреть не удосужились.
Органы были безмерно счастливы получить подарок от журналистов.
– Ну наконец-то сможем певца этого прижучить, – радостно воскликнул Андрюша. – Припомним ему все митинги, которые он тут устраивал, как он по начальственным кабинетам шастал, поручался за безвинно арестованного Вячеслава Николаевича, ныне беглого зека. А уж депутатам-то, слугам народа, всегда приятно гадость сделать! Спасибо, Юля! Спасибо, Паша!
Мы с оператором Управление покинули.
– Только молчи, как рыба, – на всякий случай напомнила я Пашке. – Кто бы ни спрашивал и чем бы тебя ни поил.
– Я же не полный идиот, – заметил Пашка.
Я отвезла его домой, а сама отправилась покупать трубку Вадиму, потом поняла: утром забыла дома составленный им список продуктов. Купила, что помнила, открыла багажник, чтоб загрузить туда пакеты, и обомлела.
Кто-то успел его специально оборудовать для перевозки беглых зеков – без моего ведома! Имелась даже задвижка изнутри. Плюс пустая пластиковая бутылка из-под воды и пластиковый контейнер, в котором была какая-то еда. И кто ж это, интересно, такой находчивый?
Возле родного дома я сунула пустую бутылку и контейнер в сумку и, как ломовая лошадь, поперла все в квартиру. Решила отнести за раз, чтобы не возвращаться.
Открыв дверь, я ожидала, что Вадим меня встретит. Но меня встретила полная тишина. Даже Василий не вышел.
Сердце ушло в пятки.
– Блин!!! – сказала я, закрывая дверь на все замки. Хотя в этом уже, возможно, смысла не было.
– Юля! – послышался из большой комнаты дикий вой в Татьянином исполнении.
Бросив сумки на пороге, я рванула в комнату и замерла на пороге. Потом разразилась истерическим хохотом. На полу, на расстоянии пары метров друг от друга, лежали Вадим и Татьяна – живые и, в общем и целом, невредимые, только Татьяна была связана по рукам и ногам, а на груди у несвязанного Вадима пригрелась любимая Татьянина змея. Разведение змей – основное Татьянино занятие. Она разводит их на продажу целиком и по частям (в смысле, на яд и кожу).
– Юля, откуда этот мерзавец взялся в твоей квартире?! – возопила соседка.
– Юля! – открыл рот и Вадим. Змея тут же подняла голову и показала Вадиму свой раздвоенный язычок.
Василий подал голос со шкафа, куда он обычно забирается при появлении в моей квартире кого-то из Татьяниных питомцев.
Отсмеявшись, я первым делом направилась к соседке, развязала ее. Она не преминула пнуть моего незваного гостя ногой в бок. Тот смолчал, только сверкнул на Татьяну глазами, потом на меня.
– Что это за мужик? – опять спросила у меня Татьяна.
Я взглянула на часы и вместо ответа включила телевизор. Через несколько минут на нашем канале начинался выпуск новостей. Покажут снимки, любезно предоставленные мне в Управлении.
– Не похож, – пришла к выводу Татьяна. Вадим так и лежал на полу. – И давно он тут у тебя?
Я не успела ответить. Вадим сделал резкое движение – и оторвал змее голову. И, бросив хвост и башку ползучей твари точнехонько Татьяне на колени, вскочил на ноги.
Что они потом устроили у меня в квартире!..
Соседи стучали по батареям снизу и сверху, долбили в стену. Я уж думала, что эти двое мебель начнут крушить, но они не стали. Из каких соображений – сказать не могу. Татьяна только топала ногами и пыталась идти с голыми руками на Вадима, но он схватил ее за запястья и сжал их мертвой хваткой. Татьяна взвыла на весь дом.
– Прекратите оба! – рявкнула я. Кот со шкафа поддакнул мне мерзким воплем.
– Юля, он…
– Юля, она…
– Все! Сели подальше друг от друга! Татьяна – в кресло, Вадим – на диван.
Они подчинились и уселись, положив руки на колени, как нашкодившие школьники.
– А теперь помиритесь, – приказала я.
– Да он… – открыла рот Татьяна.
– Я больше не буду отрывать змеям головы, если вы не будете их на меня выпускать, – примирительно сказал Вадим.
Татьяна пустила слезу по погибшей любимице и заметила:
– Он первый начал!
– А что я мог подумать? В квартиру проникает какая-то баба…
– Я открыла дверь своим ключом! Хорошо хоть девочку свою за пазухой принесла!
– Мало ли откуда ты взяла ключ? Могла сделать слепок с Юлькиного!
– А ты, значит, объявил себя защитником Юлиных владений и самой Юли?
– А-а, так ты себя считала ее защитницей?
– Заткнитесь! – заорала я. Мне надоело все это слушать.
Татьяна заревела, я бросилась ее успокаивать. Вадим махнул рукой и отправился в коридор, где обнаружил сумки с продуктами. Некоторые из них уже успели подтаять. Вадим заглянул в комнату и объявил, что он приступает к приготовлению ужина.
– Он готовить умеет? – посмотрела на меня Татьяна заплаканными глазами. – Хоть какая-то польза.
Потом соседка объявила, что надо похоронить змею. Мы объявили о наших намерениях Вадиму, он покрутил пальцем у виска и отвернулся к плите. Когда Татьяна вышла, гость спросил у меня, имеются ли в моей или соседской квартире средства для оказания помощи укушенным.
– У меня – нет. У Татьяны… наверное. Но не знаю. Никогда не интересовалась.
– Идиотки! – взревел Вадим. – Да если вовремя хотя бы жгут не наложить…
– Это ты идиот, – невозмутимо заметила я. – Как раз жгут-то в случае змеиного укуса накладывать нельзя. Яд вызывает отек, а наложение жгута его только усилит.
Тут вернулась Татьяна.
– Все у меня есть, – сказала она устало. – Но ядовитые змеи у меня по квартире не ползают.
Соседка принесла какую-то старую коробку, уложила в нее разорванную на две части змею, и мы отправились на ближайший пустырь, где у нас хоронят собак и кошек.
Соседка рассказала: она просто так решила зайти ко мне – покормить Василия. Я-то в эти дни, как она знала, отсутствую с утра до ночи, а бедное животное страдает. Любимая змея, как чувствовала, залезла хозяйке по ноге за пазуху. Татьяна выдала коту порцию еды, и тут сзади на нее вдруг напал какой-то мужик. Связал, потащил, связанную, в комнату, там посадил на стул, с которого Татьяна и свалилась – лягнула Вадима двумя ногами и грохнулась. Вадим тоже грохнулся. К тому времени змея уже вылезла у Татьяна из-за пазухи, и хозяйка подтолкнула ее к негодяю. Змея быстренько устроилась у него на груди. Вадим замер на полу. Татьяна подлила масла в огонь, заявив, что змея-то сейчас его укусит, и помрет тогда мерзавец во цвете лет. И подливала все то время, пока они ждали меня.
После пустыря мы прогулялись до магазина, где работает женщина с первого этажа нашего подъезда, и купили у нее бутылку коньяку. Она нам всегда продает качественный товар. Для Вадима я закупила водки.
Когда я открыла дверь в свою квартиру, из кухни уже очень вкусно пахло. Я попыталась вспомнить, когда в последний раз ела, и не смогла. Вроде бы Виктория Семеновна в меня что-то впихивала. Но когда это было…
Вадим показал себя прекрасным поваром. На завтра он обещал пельмени, сегодня их было некогда лепить. Змею мы помянули, потом Вадим сказал: когда у него появится возможность свободно гулять по нашему городу, он купит Татьяне новую любимицу в зоомагазине. Татьяна хмыкнула и пригласила Вадима сходить на экскурсию в ее квартиру. После визита к соседке моему гостю стало немного не по себе, а соседка взяла быка за рога и поинтересовалась, не может ли он из своей Сибири поставить ей каких-то там особей, о которых ни Вадим, ни я никогда не слышали.
– Так что пожалуешь в следующий раз в наш город – заруливай с подарками, – заявила Татьяна, наворачивая приготовленное Вадимом мясо.
Я поинтересовалась, почему он был так неосторожен. Его же взяли в ресторане с оружием, не так ли?
Вадим не ответил прямо. Вместо этого он пояснил, что приехал в Питер хорошо гульнуть. У него тут кое-какие дела были, конечно, но он намеревался совместить приятное с полезным. А вообще, он любит ходить по острию бритвы, ему нужна насыщенная жизнь, яркая, полная адреналина. Все началось с Афгана. Война стала для Вадима чем-то подобным наркотику, как, впрочем, и для многих других парней его поколения. Почему многие потом поехали в Приднестровье, Абхазию, Боснию? Утолять ностальгию по жизни, полной опасности. Многие из побывавших на войне уже не могут без нее жить. Вадим вспоминает Афган, как лучшее время своей жизни. Именно там он стал уважать себя и почувствовал свою силу.
– Может, звучит слишком пафосно, но там мы с ребятами чувствовали, что делаем историю, ощущали свою причастность к этой самой мировой истории.
И получилось, что многие из побывавших там приобрели вечную жажду риска. Безумству храбрых поем мы песню – примерно так. Это стало девизом жизни.
А потом, после Афгана, многие не смогли вернуться к мирной жизни. Кто составил костяк братвы? Выходцы из Афгана – из тех, кто не подался в горячие точки. И ребята погибали в разборках, которые для них были тем же адреналином, попадали в тюрьмы, как попал Вадим.
Зона стала для него своего рода вызовом. Тогда он уже знал свою силу и захотел, чтобы ее узнали все и чтобы уважали его все – от бывшего лагерного пахана, чье место он вскоре занял, до начальника колонии. И он добился своего.
– А вообще, если бы я не сбежал из спецавтозака, меня ребята бы вскоре отмазали, – заявил Вадим. – Но побег – это для меня опять был адреналин. Риск. В кайф было, Юля, у тебя в багажнике ездить и знать, что меня в любой момент могут обнаружить. И послушать было интересно, с кем пани Солоха питерского разлива разговаривает. И как эта ментовская компашка даже не догадывается, кто слушает их треп.
Я спросила, кто оборудовал мою машину для комфортного размещения Вадима.
– Чего-чего? – распахнула глаза Татьяна.
Я пояснила, в каком виде нашла свой багажник.
– Да, постарались ребята, – Вадим усмехнулся.
– То есть ты специально прыгнул в мою машину?!
– Были еще запасные варианты, – вынужден был признать Вадим. – Но вариант с твоей машиной показался мне самым интересным. Мне же нужно, чтобы все в кайф было!
– Да, я помню: чтобы адреналинчик, чтобы риск…
За вечер мы с Татьяной на двоих «уговорили» бутылку коньяка, а Вадим в одиночку выпил литр водки. Потом соседка отправилась спать, заявив, что Вадим, конечно, гад, раз убил ее любимую змею, но готовит хорошо, поэтому мы и дальше будем его покрывать. Пусть живет здесь и беспокоится о Юлькином, то есть моем, желудке. А если появятся Серега или Ящер, будет кому спустить их с лестницы.
В эту ночь я сама пришла к нему. По-моему, этот мужчина стоил моего внимания.
Вадим сделал несколько телефонных звонков.
Значит, все подстроил дорогой Иван Захарович? Старый хитрый жук! Как выяснили ребята, тот ментовский подполкаш, участвовавший в его аресте, был давно прикормлен Сухоруковым. Не мог он действовать без указки Ивана Захаровича. И, по крайней мере, не мог не сообщить Сухорукову о проведенной операции.
Кстати, версия захвата Высоцкого, представленная подполковником начальству, изобиловала таким количеством подробностей (естественно, говоривших об удали, самоотверженности и талантах самого подполковника), что всем героям боевиков, вместе взятым, следовало бы пустить себя пулю в лоб от зависти. Конечно, Высоцкий был задержан в результате правильно спланированной и тщательно проведенной целенаправленной работы сотрудников правоохранительных органов под руководством подполковника, который лично возглавил операцию по задержанию опасного преступника, вдохновляя подчиненных своим мужеством.
Значит, Сухоруков хотел сделать Вадима себе обязанным? «Тебя закрыли, а я тебе побег организую. Я все могу в своем городе». Ну-ну!
Вадим решил пока не выходить из подполья. Пусть Иван Захарович подергается. А он, как сообщили Вадиму, уже здорово дергался.
– Ну, где? – спросил Ящер у Сергея.
– Я же не знаю точного места! – воскликнул Татаринов. – Не я же прятал. Я же только со слов тестя…
«А местность-то и в самом деле изменилась за эти годы», – подумал Сергей. Хотя, с другой стороны, бывал-то он тут только ночью.
Немецкий барон прикидывал, с кем лучше договориться – с русской мафией или с русским политиком? Склонялся к мафии. Она ведь в страхе весь мир держит. Так что с ней надо дружить.
Тут Отто Дитриху позвонила мама-баронесса. Мама беспокоилась. «А может, подыскать маме какого-нибудь экзотического русского мужчину?» – подумал сынок. Он знал, что мама любит экзотических мужчин, правда, тщательно это скрывает. А что может быть экзотичнее русского мафиози? Желание побаловать маму было еще одним аргументом в пользу мафии. Что экзотичного в политическом деятеле? Они везде одинаковые. А какие типажи уже довелось увидеть Отто Дитриху среди русских мафиози… А если еще попросить журналистку Юлию…
Глава 6
Следующий день прошел бурно, как и обычно все мои дни – с тех пор, как я пошла в журналистику.
Поймали одного из беглецов – самого молодого парня, сидевшего за хулиганку. Вместо того, чтобы слинять из города, он подался к своей девушке. Мама же девушки, потенциальная теща, считала, что парень недостоин ее дочери, и сдала его органам. Когда представители органов приехали парня брать, о нем пришлось временно забыть, так как дочь пыталась нанести матери тяжкие телесные повреждения, и милиционеры бросились разнимать их (чтобы не было лишнего трупа, а то все уже шло к этому). Парень воспользовался ситуацией и сиганул с третьего этажа, но подвернул ногу. Его скрутили, а маме с дочкой посоветовали хотя бы временно разъехаться. Девушка, взяв такси, понеслась за милицейской машиной. Мы с Пашкой засняли ее рыдания и обещания, произнесенные в камеру: будет ждать любимого. Я посоветовала ей не совершать насилия над матерью, хотя бы из тех соображений, что девица нужна своему парню на воле. Что же будет, если и она сядет в тюрьму? Причем было бы из-за чего. А парню кто-то должен носить передачки и приходить на свидания.
Однако особой радости на лицах сотрудников Управлении мы с Пашкой не увидели. Да, трое из восьми беглецов пойманы, один из них мертв. Но пятеро-то гуляют на свободе. Начальство рвет и мечет. Меня интересовало, взяли ли за жабры Небосклонова с депутатом. Оказалось: взяли.
Известный сладкоголосый певец, когда ему пригрозили общей камерой и пояснили, что его ждет там место у параши, сразу же сломался.
– А он вообще какой ориентации? – спросила я у знакомых оперов.
Я знала, как страдают по Небосклонову юные девушки, как на концертах цветами его заваливают и выражают готовность отдаться ему прямо на сцене, но на самом деле он предпочитает лиц своего пола.
В Управлении певец признался в своей голубизне и рассказал, что в свое время для того, чтобы выйти на большую сцену (то бишь получить раскрутку имени), ему пришлось переспать с продюсером, администратором и еще с какими-то нужными людьми, которые все почему-то оказались голубыми. А потом он просто возненавидел баб, которые не дают ему прохода, сами вешаются на шею, обрывают телефон, номер которого он меняет регулярно раз в месяц.
Как и знакомые сотрудники органов, я не могла понять, почему Артур Небосклонов так популярен у миллионов девчонок. Голосом кастрата, от которого меня, признаться, тошнит, он поет слащавые песенки о любви. Эти его «два притопа, три прихлопа» (все на один мотив) вызывают бурный восторг у определенной части населения и звучат из множества окон. Когда я один раз случайно проезжала мимо Ледового дворца, где проходят его концерты в нашем городе (самая большая площадка на сегодняшний день), перед началом одного из них, то увидела огромную толпу девочек и девушек, стремившихся во дворец. Они валили со всех сторон, добираясь различными видами транспорта. Мне даже пришлось развернуться и искать другую дорогу: приходилось пропускать рвавшихся к телу Небосклонова дам. На машине было не проехать! Девчонки не реагировали на сигналы многочисленных клаксонов. Подозреваю, что в Ледовый дворец рвались и те, кому билеты не достались. Некоторые поклонницы признавались Димону Петроградскому, спецу по шоу-бизнесу в нашем холдинге, что для того, чтобы заработать на билет на концерт любимца, они торговали собой.
Вначале я пришла в ужас, потом задумалась. А потом восхитилась продюсером Артура Небосклонова, который обнаружил молодого человека в каком-то Крыжополе и сделал из него кумира миллионов. Продюсер, по словам Димона Петроградского, справедливо считал: слух и голос преходящи, музыка вечна. Главное – в телевизор попасть (слащавая физиономия Небосклонова для этого подходила великолепно), а там уже и фанатки появятся, работать начнут на имидж, в лифтах и на лестницах имя любимого писать. Как все правильно ориентировано! Как все подано! Задумалась я и о позиционировании нашего еженедельника и своих программ. Вообще-то, у нас тоже все правильно – раз имеются такие тиражи и наблюдается такой рейтинг.
Как сказали знакомые сотрудники органов, Артур очень не хотел светиться в камере, среди зеков, поэтому он сразу признался, что маляву передавал по просьбе, такой, от которой нельзя отказаться, некоего Константина Георгиева (Кости Неандертальца) – верного соратника бизнесмена Астахова. Малява предназначалась Вячеславу Николаевичу, за освобождение которого все его время содержания под стражей последнего усиленно боролся певец. Астахов-Ящер является одним из спонсоров творчества Артура Небосклонова, и поэтому Артур жаждет видеть его на свободе. Константин Георгиевич сказал: передашь маляву – будут бабки. Что оставалось делать Небосклонову?
– Сопли тут пускал. – Андрей закатил глаза. – А совсем недавно-то как бегал по начальственным кабинетам! Как требовал освобождения Ящера! Сколько нам всем крови попортил! Ну ты помнишь, Юля, ты же его снимала.
– Значит, побег делался под Ящера? – спросила я. – Костей Неандертальцем? Кстати, а сам Костя где?
– Нетути. Исчезли Константин Георгиевич. Вместе с Вячеславом Николаевичем.
– Может, за границу смотались?
– Да вроде границу они не пересекали… Хотя кто их знает? Теперь за бабки все можно. Но ведь у них тут такой выгодный бизнес, сама знаешь. Или Костя, или Ящер должны были остаться на месте. Хотя что мы можем пришить Неандертальцу? Что велел Небосклонову передать маляву? Так тут слово Неандертальца будет против слова Небосклонова. И на записи-то – Небосклонов. А что было в маляве, Небосклонов не прочитал.
– Не полюбопытствовал? – удивилась я.
– Ну он же не ты, Юля! – воскликнул приятель. – А ты не видела, как он ее передавал?
– Ты же смотрел снятое Пашкой! И больно мне нужно было следить за этим кретином! Кстати, а что там с депутатом?
Депутат Иванов после представления ему неопровержимых доказательств назвал только номер камеры, в которую следовало переправить маляву, одну из нескольких больших камер «Крестов». В тюрьме, строившейся как одиночная, больших камер всего несколько.
– И что? – не поняла я.
– Утверждает, что назвал человеку номер камеры и попросил туда послание переправить. Человек все понял.
– На запаянной «торпеде» ничего не было написано? Должен быть адресат!
– Знаю, Юля. Иванов твердо стоял на своем: не было адресата.
Или врет, или… Надо выяснить у Вадима, в какой хате «Крестов» парился он. Наверное, он ее держал. Тогда малява попала бы к нему? Но… подряжать депутата?!
Попытку шантажа, предпринятую убитым оператором Колей, и Небосклонов, и депутат Иванов отрицают. Оба заявили, что вообще такого Колю не знают. На тех, кто снимал КВН, они не обратили внимания. Они вообще не запоминают лиц людей с камерами, воспринимают их, как некое приложение к аппаратуре. Смогли назвать, кто там был из известных людей и кто входил в жюри. Небосклонов мою скромную персону вспомнил.
– Да вообще, судя по тому, что покойный Коля наснимал… – сказал Андрей. – Там слишком много кандидатов. А тут, в принципе, ничего особенного. У нас ребята сейчас все эти кассеты подробно смотрят – плюются.
Я поинтересовалась, как Коле удавалось все это снимать. Я, конечно, видела всего по нескольку кадров с малой доли пленок, когда ребята их просто прокручивали, но ведь Коле нужно было знать место, время, как-то туда попасть…
– Я не знаю, на кого он в самом деле работал, – заявил приятель. – Кстати, место в большинстве случаев – одно. То есть два места. Две спальни.
Я попросила показать, если можно.
На пленках я узнала место. Съемка, по всей вероятности, велась из потайной комнатки в клубе Ящера, где мне довелось скрываться самой. Я сама снимала оттуда одного теперь убитого депутата, резвившегося с рыжей Светкой Ковальчук – в одной спальне, и депутата Ковальчука, папу рыжей, игравшего в «ослика» с цыпочками – в другой. Шкафчик, из которого вынимали «инвентарь» для игрищ, я никогда не забуду.
Но если Коля работал на Ящера, почему не он передавал для него маляву? Почему попросили придурка Небосклонова?
Или Коля заснял его специально? Как и депутата? И потом специально позвонил Пашке и хотел посоветоваться со мной? Уж если у него имелись такие кадры, он прекрасно знал, как надо шантажировать, и явно этим занимался.
Но у Коли теперь не спросишь… Надо ждать звонка Ящера.
– Юль, услышишь что-то по своим каналам – дай знать, – попросил Андрюша. – Кстати, а что сам Иван Захарович думает о случившемся? Он уже унял свои нервишки?
– А кто его знает? Я пока ему не звонила. Ни он, ни его люди больше не прорезались.
Из Управления мы с Пашкой еще раз заехали в холдинг, к Виктории Семеновне. На вахте застали охранника, грудью закрывающего проход в святая святых от двух девиц, чей возраст находился в пределах от тринадцати до девятнадцати. Судя по выражениям их глаз, им было тринадцать, по количеству косметики и пышности тел – девятнадцать.
– Юля! – возопил накаченный молодец, призывая мою хрупкую персону на помощь. Я же с ужасом прикидывала, зачем эти две девицы пришли ко мне.
Но они, к счастью, пришли не ко мне. Они домогались моего коллегу, Димона Петроградского, спеца по звездам шоу-бизнеса.
– Девочки, что вы хотите? – устало спросила я у них.
Ответ сразил меня наповал. Они жаждали знать, какой туалетной водой пользуется Артур Небосклонов и рассчитывали получить эту информацию у нашего Димки или у меня: как они знали, я тоже лично знакома с известным певцом. Даже лучше, что они встретили меня, так как я все-таки – женщина и должна была сразу же определить название туалетной воды и, конечно, держать эту информацию в памяти. Девочки, по их признанию, перенюхали все мужские туалетные воды, предлагаемые в трех крупных парфюмерных магазинах, но нужной не обнаружили.
– А как вы сравнивали запахи? – мне стало просто интересно.
Оказалось, девочки выбегали на сцену и дарили звезде цветы. Там запах и унюхали. Теперь хотели иметь его дома – чтобы хотя бы он напоминал о любимом.
– Секундочку, – сказала я им и набрала номер Димкиного сотового. – Чем Небосклонов душится?
– Юлька, ты, случаем, не пьяная? – тихо спросил Димон после секунд тридцати молчания. – Или крыша поехала? Никто в последнее время тебя по башке не лупил?
– Я не для себя, – успокоила я Димку. – Это поклонницы его спросили.
– Скажи, чтобы покупали следующий номер «Невских новостей» и смотрели все мои программы. Сообщу. – Димка усмехнулся и связь отключил.
Радостные девушки улетели на крыльях любви. Как мало человеку надо для счастья! В некотором обалдении я отправилась к Виктории Семеновне. По пути вспомнила, что должна купить одеколон Вадиму. А то он пользовался оставшимся от Сергея. Я же хочу, чтобы от моего нового мужчины и пахло по-новому. И вообще, они совсем разные!
– Я должен собирать материал для своей книги, – твердо объявил барон фон Винклер-Линзенхофф Светлане Ковальчук и ее отцу. – Светлана, ты обещала познакомить меня с Юлией Смирновой. Я составил для нее список вопросов.
– Еще чего хочешь? – спросил Александр Евстафьевич.
– Могу ли я сходить в вашу известную тюрьму? «Кресты», да?
– Можешь. У Юлии как раз спросишь об этом. У нее недавно передача была про их музей.
– Правда, там и музей есть? – удивилась Светка. – И я тогда схожу. Мне тоже интересно. Сейчас пойду звонить Юльке. Она нам все подробно расскажет.
Сергей с Ящером делили шкуру неубитого медведя – Юльку. Вначале словесно, потом перешли на рукоприкладство.
Вообще-то, Ящеру Юлька, как женщина, была не нужна, но тут взыграло мужское самолюбие. Нужна она Сереге – отобью, покажу, что как мужик я – привлекательнее и могу отбить любую женщину у любого мужчины, даже ту, которая ради тебя преодолела такие препоны.
И еще было дело принципа – оторвать Юлю от Ивана Захаровича, заставить работать на себя. Нет, не заставить. Убедить, в частности, используя свою мужскую привлекательность, в которой Ящер не сомневался. И ведь Юлька же прислала ему маляву? Она могла не предупреждать его о побеге, но предупредила. Значит, неравнодушна к нему.
– Она – моя, и будет моей! – рявкнул Ящер, отмахиваясь от Сергея, как от назойливой мухи.
Сергей орал в ответ, что Юлька любит только его, и наступал на Ящера, как петух.
– Да прекратите вы, в самом-то деле! – гаркнул Костя Неандерталец.
Противники метали друг в друга взгляды-молнии.
– Бабу поделить не могут. Да она уже давно могла с кем-то третьим снюхаться! – сказал Костя.
– Но ведь не снюхалась, – прошипел Ящер, глядя на друга. – Ты же мне сам, кажется, говорил? Я ведь тебя просил следить за ней двадцать четыре часа в сутки?
– Не снюхалась, – вынужден был признать Костя. – Хотя вокруг нее мужиков – навалом. А вообще, возьмите и позвоните ей! – рявкнул Костя. – И прямо спросите. И все сразу же встанет на свои места.
Читать бесплатно другие книги:
