Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник) Коллектив авторов

– Отомстить? Конечно, нет, я достаточно хорошо знаю Ячейки, чтобы делать такие нелепые предположения. Даже в изгнании вы будете верны своему долгу и своему господину. Речь не идет об Альфа-Ячейке. Но Гамма… Это их происки привели к вашему падению. Разве вы не хотите принести пользу своему князю, уничтожив тех, кто посмел противиться его воле?

Ух, хорошо говорит Стервочка. Как по писаному. Слова-то как подбирает – наверняка диссертацию по психологии псевдобогов защищала. Или, во всяком случае, читала кем-то другим написанную – если не диссертацию, то подробный доклад. Все ключевые слова в кучу собрала – и про долг, и про пользу, и про волю господина. Любого ячеечного пронять должно.

Я посмотрел на Деко – проняло или нет? Но по его лицу понять это было невозможно. Всё такое же непоколебимое равнодушное чудовище. Он только плечами пожал.

– Ячейки не враждуют друг с другом. Во всяком случае, открыто. Они являются единой слаженной системой и, несмотря на внутренние разногласия, не прибегают к ликвидации своих структурных элементов.

– Да, я знаю. Но вы теперь не часть системы, не так ли?

То, что она попыталась изобразить на лице, наверное, должно было носить название «лукавая улыбка». Но получилась злобная гримаса.

– Так, – Деко тоже улыбнулся. И почти с тем же успехом, что и его гостья. Мне даже страшненько стало. Но, к счастью, он тут же стал серьезным. – Я действительно больше не вхожу в структуру Ячеек и волен поступать по своему усмотрению. Поэтому мне ничего не мешает принять ваше предложение. Но прежде чем дать ответ, хотелось бы знать ваши мотивы.

– Мои мотивы! – Ее лицо скривилось еще больше. – Не стоит делать вид, что вы не знаете Корнелии де Кориан, лидера движения «Человечество»! Даже если мне удастся истребить хоть одну ячейку, это уже будет шаг к освобождению нас, истинных людей, из-под вашего гнета! Как видите, я вполне откровенна с вами.

Ага, вот, значит, как! Мне снова стало смешно.

Я знал о «Человечестве». В старые времена, когда я был сытым и довольным пятнадцатилетним мальчишкой, сам любил покричать на эти темы в компании таких же сытых и довольных детишек в перерывах между школьными занятиями и семейным ужином. «Мир для людей», «Долой псевдобогов», «Даешь самоуправление!», «Вся власть – Совету Высших». Ага. Как сейчас помню себя, провозглашающего эти лозунги на всю столовую, воинственно размахивая вилкой и ножом над синтетическим бифштексом. Песней разливался про «скинуть оковы» и «самим вершить свою судьбу». Великим политологом себя мнил, принимая отцовскую усмешку за признак одобрения, а мамины кивки – «ты кушай, сынок, кушай» – за согласие. Тогда я не понимал того, что уже понимали они. Того, что хорошо понимаю теперь. Что всё это – та же жвачка, что пси-концерты для среднеклассового обывателя и виртнаркотик «эксит» для плебса. Игра в революцию и бегство от реальности. Чтобы не так скучно было таскать свое ярмо.

Низвергнутый в ад округа Син, я понял: разница между высшим и низшим классом только в красоте уздечки. И шоры на глазах у каждого свои. Вот и всё. Поэтому Ячейки и не трогают «Человечество». Знают – и не трогают. Потому от него столько же угрозы для них, сколько от моих пси-концертов. А именно – ноль целых ноль десятых. Ха, а может, даже они «Человечество» и спонсируют! Чтобы умные, богатые и влиятельные привилегированные классы развлекались, кричали о своем праве на власть прямо под ячеечным контролем! Бредовая мысль, но логичная. От чудовищ всего можно ожидать. Ненавижу! Как же я ненавижу их! Но самое дерьмовое – что моя ненависть ничего не изменит. Система такова, что тебя всунут туда тем или иным боком, даже исключая из нее – всунут. Любая борьба бесполезна. И нет выхода… Только играй по правилам, чтоб было тебе счастье… Бессилие – это, наверное, и есть ад…

– Я ценю вашу откровенность. И мы согласны сотрудничать с вами, – ровный голос Деко прервал мои размышления, уже готовые вылиться в баньши-крик. – Я и мой напарник поступаем в ваше распоряжение

Я не ослышался? Мы? Поступаем? В распоряжение? А мое мнение уже никому не интересно?!

Я посмотрел на госпожу Стерву, на своего гребaного напарничка, на равнодушного ко всему дрона и понял – не интересно. Вот чудовища!

Правильно говорили древние: на ловца и зверь бежит. Я был хорошим ловцом – ко мне прибежали сразу два зверя: дерганый мальчишка и хладнокровная дама. Случайность? Нет, чей-то точный расчет. Отчасти мой. А чей от другой части? Мой господин, насколько правильно я понимаю свою роль в этом цирке? Теперь показательные выступления закончились, начинается самое интересное. «Делай то, что должен» – таков изначальный девиз Ячейки. Знаю ли я, что должен делать? Надеюсь, что да. Я не подведу вас, мой князь.

Планер скользил по струне-туннелю, пронзая город. Округ Син мы покинули без проблем – лидер «Человечества» умела улаживать подобные проблемы быстро и четко. Нет, нас не восстановили в правах, просто выдали гражданские карты низшего класса на чужие имена. Долго в городе по таким не проживешь: система гражданского контроля – одна из самых отлаженных и разоблачат подлог быстро. Но ведь мы в город не жить возвращались, так что это было не принципиально. А для того, что мы собирались сделать, и этого более чем достаточно.

Вот уже остались позади и скучные псевдобетонные развалюхи округа Син, и типовые домишки жилых районов среднего класса, раскинувшихся под сенью высоковольтных линий. Над нами серое небо, под нами – серый асфальт. Лишь впереди, в элитной Фрискийской зоне размытыми точками зеленели редкие псевдодеревья. Безликий мир, созданный людьми. Не Ячейками. Тогда почему в своих бедах они обвиняют нас?

На память пришла последняя трансляция мальчишки – еще не оформившаяся, но весьма ощутимая. Ненависть, опять ненависть. Словно всё зло мира было в нас сконцентрировано. Я понимал – людям почему-то нужно кого-то ненавидеть, мы всегда были готовы принять и эту ношу. Так почему в этот раз его ненависть засела во мне, словно заноза? Это так сказывается воздействие чуждого эмоционального фона? Или влияние незнакомой обстановки, оторванность от привычной системы? Нужно быть осторожнее.

Корнелия де Кориан расположилась впереди, отделенная от нас непрозрачной перегородкой. Дрон вел планер. Да, дрон. Вот этого я не ожидал. А следовало. Следы избежавших уничтожения образцов терялись в недрах Бета-Ячейки, а оттуда до «Человечества» рукой подать. Может ли наличие псевдочеловека создать проблемы? Может. Можно ли использовать его с пользой для себя? Можно. И всё же…

– Эй, ты точно хочешь уничтожить одну из Ячеек? – Мальчик вскинул голову, стрельнул в мою сторону зелеными глазами.

– Я же говорил, тебе понравится эта работа.

– С какого перепугу ты взял, что она мне понравится?!

– Не ты ли совсем недавно кричал во всех диапазонах о своей ненависти к нам? Для которой даже особые причины не нужны…

– И что?! Я весь мир ненавижу. И себя за компанию. Но это не значит…

– Ясно.

– Какого черта тебе опять ясно?!

– Проблемы людей в том, что вы слишком много говорите лишнего. От тебя только и слышишь: «Ненавижу», «Хочу сдохнуть», «Хочу уничтожить», «Давай сделаем мир адом». Столько слов, столько эмоций… А за ними пустота. Слова не имеют веса. И тот, кто их произносит, не имеет веса. Поэтому люди в большинстве случаев бесполезны.

Я ожидал возражений, но он вздохнул тяжело.

– Думаешь, я этого не понимаю? Поэтому я и ненавижу людей вместе с самим собой. Потому что толку от нас, как от промо-выброса. Помнишь, я говорил про мертвяков, греющихся у чужого костра? Так вот, скажу по секрету… Этот костер – нарисованный… Такие мы и есть – люди… Как я всё это ненавижу! И вас ненавижу, потому что вы нас такими сделали!

– Ну да, нашел врага. Как это по-человечески, – ответил я. Заноза, что поселилась в системе несмотря на психоблок, шевельнулась. Я понимал, что объяснять ему что-то – бессмысленная трата времени, но сейчас я все-таки счел нужным объяснить. – Ты уверен, что мы? Ячейки, как особая социальная надструктура, выделились чуть больше века назад. А до этого, думаешь, люди были другими? Такими же и были. Именно поэтому и стали нужны мы – идеальный правящий класс.

– Прямо-таки идеальный? – Мальчик скорчил рожицу, пытаясь выразить сплав недоверия, презрения и сарказма. Я уже легко мог опознать эти чувства. Мой князь, кажется, я делаю успехи.

– Нет. К сожалению. Существующая модель функциональна, но далека от оптимальной. И всё же… Ты же в школе первого порядка учился, должен историю знать. Были короли-безумцы, уничтожающие сотни людей ради своей прихоти. Были диктаторы, одержимые манией величия и залившие мир кровью. Были дураки, не способные просчитать последствия своих действий. Были чиновники, погрязшие в коррупции. Была плутократия… Много чего было. И к чему всё это привело? К катастрофе. И не мы тому виной – мы тогда только в проекте существовали. И хорошо, что существовали – потому что именно мы сумели хоть как-то возродить цивилизацию после того, что вы натворили. Счастье, что некоторые из вас перед гибелью успели понять – людьми не могут править люди. Вы слишком мелочны и эгоистичны. Мы – другие. В нас с рождения заложены ответственность, чувство долга, приоритет общественного интереса над личным, преданность своему делу и своей структуре, четкое осознание своего места в иерархии, способность мыслить стратегически и комплексно. Именно такими и были лучшие из ваших правителей. Несмотря ни на что мы сумели выстроить более или менее стабильную общественную систему…

– Если вы такие хорошие, почему мы живем в таком дерьме? – хмыкнул мальчишка. – Брось. Я мог бы еще поверить в эту сказочку, если бы по-прежнему был примерным мальчиком из школы первого порядка! Но ты ведь тоже жил в округе Син! Этот ад ты называешь «стабильностью»?

– Округ Син – не показатель. Нет. Точнее – это именно показатель человеческих возможностей к самоуправлению.

– О чем ты? – Мальчик дернулся резко, кулаки сжал, разве что зубами не скрипнул. Судя по его реакции, он уже понял, о чем я. И всё же я пояснил. Я сам не понимал, почему я это делаю, ведь желание оправдаться – лишь производная от чувства вины, этой большой тени на стенах пещеры человеческого разума. А тени не имеют смысла. Но… Последнее время мне часто казалось, что я блуждаю среди теней. Возможно, проговаривая истину вслух, я сам пытался выбраться на твердую почву.

– Вы часто ругаете нас, что мы создали слишком жесткую иерархическую структуру. Всё в городе решает статус, который зависит от интеллектуально-трудового потенциала личности. Мы берем от каждого по его возможностям и даем каждому права и привилегии, исходя из его вклада в развитие социума. Для нас это логично – чем больше человек делает для города, тем больше город делает для него. Но вы, люди, не любите логичных решений, и мы, заботясь о вас, должны были учитывать это. Поэтому мы и создали округ Син. Для тех, кто не хочет «играть по правилам», как ты выражаешься. Место, в дела которого мы не вмешиваемся. Место, где люди могут сами строить свою жизнь. Мы дали вам свободу, которую вы так желаете, – свободу выбора. Жить в нашем мире, выполняя возложенные на вас обязанности и имея соответствующие права, или строить свой собственный мир на предоставленной вам территории. Но что-то очереди из желающих «избавиться от нашего гнета» путем деклассирования я не наблюдал. А что касается жизни в округе Син – ты сам прекрасно видел, что вы сделали со своей свободой.

Мальчик дернулся, и я опять почувствовал его злость. На нас? На людей? Чудовища. Чудовища вокруг. Со всех сторон. Окружают. Нет выхода…

Я уже собирался усилить характеристики блока, как он сам прекратил трансляцию. Повернулся ко мне. В его взгляде не было ненависти или отчаяния. Только усталость.

– Ты действительно считаешь, что мы не сможем жить без вашего долбаного управления? Что в городе всё славненько-идеальненько? Лишь мы в округе Син такие плохие, а в остальном у вас – полный порядок? Ты действительно в это веришь?

– Я не могу позволить себе верить или не верить, – качнул я головой. – И я прекрасно знаю, что система далека от оптимальной. Сказать по правде, она гораздо дальше от оптимальной, чем мы предполагали… – На этом можно было бы остановиться, и я остановился бы. Но… До этого мальчик сам признал свою слабость, сказав про «нарисованный костер». И я решил ответить ему тем же. – Можно винить в наших проблемах предков, оставивших нам в наследство не самый лучший мир. Но это неконструктивно и недостойно, прошлого всё равно не изменишь. Можно винить вас, людей, вашу базовую нестабильность, жадность, глупость, агрессию и лень. С этим бороться бесполезно, потому что это обратная сторона вашей активности и вашего развития. Но можно еще и признать вину самих Ячеек. Их постоянную деградацию. Интриги, преследование личных интересов, неправильное понимание своего долга – это недостойно и это мешает нормальному функционированию. Система неэффективна, значит, она нуждается в реорганизации.

– Реорганизация? – Мальчик снова нервно рассмеялся. – Так ты этим сейчас собираешься заняться? Значит, уничтожение себе подобных у вас так называется? Реорганизация?!

– Да.

– Черт! – Он, что есть силы, ударил кулаком о перегородку, разделяющую салон планера. – Бесишь! Бесишь ты меня, ясно?! Сидишь тут и с постной рожей рассуждаешь о всяком дерьме, как хренов обозреватель в политик-шоу!

– Ага. Только есть одна разница. Слова обозревателя не весят ничего. А мои имеют вес моего лучевика. И твоего баньши-крика. Это те инструменты, с помощью которых мы будем реорганизовывать структуру.

– Ты чудовище! – сказал он свое любимое слово, и в его тоне за отвращением была заметна толика восхищения.

– Я лишь делаю то, что должен, – я пожал плечами. – Мое место в структуре – ликвидатор. Всё, что я могу, – выполнять свое предназначение и волю моего господина…

Я осекся. Пооткровенничали – и хватит. Кажется, в разговоре с ним я начал переходить границы дозволенного… Впрочем, кто теперь знает, где эти границы. Мальчик – не структурный элемент Ячейки… Как же трудно взаимодействовать с существами вне четкой иерархии!

Планер плавно затормозил возле высокого особняка.

– Прошу вас, господа, – Дружок, почти по-человечески улыбаясь, распахнул перед нами дверцу.

Снаружи особняк был роскошен, а внутри царил суровый дух минимализма. В комнате, где мы находились, не было ничего, кроме круглого столика, нескольких простых стульев и грубо сколоченной книжной полки. Вот только все эти предметы были из натурального дерева. Черт, дамочка живет с размахом! Ненавижу.

– Итак, перейдем к делу, – госпожа Стерва оперлась руками на столешницу. – Нам нужны ваши советы, Деко. Это план Гамма-башни…

– Какой подробный… – Деко ухмыльнулся. – Просто поразительно, что вам удалось его составить, если учесть, что людям закрыт доступ в Ячейки.

Госпожа Стерва злобно зыркнула в его сторону.

– Это вас не касается.

Ого! Неужели моя бредовая идея оказалась правильной – «Человечество» связано с кем-то из псевдобогов! Всю жизнь Ячейки представлялись мне большим монолитным чудовищем. Но не всё у них так просто, оказывается. Почти как у людей.

– Не мое так не мое. Но я хочу уточнить – в ваших интересах уничтожение всей Гамма-структуры?

– Конечно!

– А кто будет выполнять их функции – поддержание и развитие экономики города?

– Вас это тоже не касается, – голос Корнелии льдом обмораживал.

– А вот тут вы ошибаетесь, – мой напарник был абсолютно невозмутим. Почти как стоящий за спиной своей хозяйки дрон. – Я не являюсь структурным элементом Ячейки, но мои приоритеты – стабильное развитие города – неизменны. Я согласен с тем, что Гаммы не могут в полной мере справляться со своими обязанностями, но я должен быть уверен, что их полномочия будут переданы компетентным лицам.

– Среди высшего класса достаточно людей, которые разбираются в экономических вопросах лучше! – отрезала она.

– Ясно.

От этого слова дамочку передернуло, и я вполне понимал ее чувства. Правда, в отличие от меня она лучше умела сдерживаться, поэтому выдавила вымученную улыбку и промурлыкала:

– Я надеюсь, вы сможете подсказать нам, как устранить Гамма-псевдобогов. Сколько для этого надо людей? Средств? Ресурсов?

– Достаточно просто можно устранить, – Деко посмотрел вначале на Корнелию, потом на меня. – Для ликвидации всей структуры хватит нас четверых. Или троих – не думаю, что вам, благородной даме, следует принимать участие в боевой части операции.

На Стерву смотреть было больно. Челюсть отвисла, глаза выкатились. Впрочем, я, наверное, выглядел не лучше. А может, и хуже. А Деко даже бровью не повел, продолжал как ни в чем не бывало:

– Мой напарник – транслер типа «баньши». А эмоции – одно из слабых мест структурных элементов Ячейки. Нет. Единственное слабое место.

– Вот как? – Глаза Корнелии хищно вспыхнули. – Значит, правду говорят о вашей бесчувственности?

– Нет, неправду. Мы не бесчувственны и не безэмоциональны. Но наша высшая нервная деятельность является следствием глубинной пси-коррекции. Поэтому наш эмоциональный диапазон более узок, а интенсивность проявления в большинстве случаев уступает человеческой. Особенно это касается негативных эмоций. Было решено, что они непродуктивны и мешают нормальному функционированию. Поэтому они исключены из нашего базового эмоционального набора. О том, что такое ненависть, раздражение, отчаяние, страх, мы знаем, но лишь на уровне общих понятий. И трансляция подобной волны является для нас опасной. Это приводит к дезориентации, сумасшествию, при значительной интенсивности – к смерти.

– Почему же ты тогда не сдох, общаясь со мной? – не выдержал я. Госпожа Стерва чуть в стойку не встала, так заинтересовал ее ответ на этот же вопрос.

– Это секрет. Секрет Альфа-структуры в целом, – Деко самодовольно улыбнулся. – Считайте, что у нас есть маленькая подстраховка. Поэтому, уважаемая леди, не рассчитывайте, что можете запросто уничтожить все ячейки разом. Однако Гаммы действительно беззащитны перед пси-атакой. Чем мы и должны воспользоваться. Если возражений нет, предлагаю назначить день проведения операции.

«Если возражений нет», ха! Есть возражения, есть!

Псевдобог ячеечный печется о «реорганизации структуры». Это логично.

Богатенькая стервочка, под видом заботы о человечестве, хочет наложить лапки на горячие финансовые потоки. Это понятно.

Дрону высшее счастье в жизни – выполнять приказы хозяйки. Это естественно.

А какого хрена я тут делаю?!

Хочу изменить мир? Пытаюсь убедиться в собственной чудовищности? Ищу свой ад?

Так мир не изменится. Это безнадежно… Ты ведь знаешь это, Безумец Вин? Можно ненавидеть и презирать обывателей, но чем ты отличаешься от них? Сам греешься в пекле своей ненависти – это и есть твой бунт? Прав этот ублюдок ячеечный – ничего не весят ни твои слова, ни твоя ненависть. Да если бы я и мог изменить мир, куда его менять? Меняй не меняй – будет только хуже. Не станет ячеек – будет Совет самоуправления высших. Стоит ли менять зло на зло? По мне уж и в самом деле лучше такие чудовища, как Деко, чем такие, как госпожа Стерва. К черту мир! Он сам в это дерьмо влез, пусть сам там и сидит.

А в своей чудовищности мне убеждаться не надо. Убедился уже. Я могу убивать. Массово. Если на людей так действую, то гады ячеечные сами подохнут. А кто не подохнет – того псевдобог с псевдочеловеком добьют. Всё просто, концерт для трех чудовищ с оркестром.

И добро пожаловать в ад… Как он там сказал? «Тридцать две смерти – это несолидно»? Да пошел он!

Но… Если я всё равно чудовище, то какая уже разница? Не делать ничего или сделать хоть что-то? Пусть это неправильно, пусть это ничего не изменит, но сделать! Пусть это будет хотя бы месть – за отца, за мать, за наивного доброго мальчика, каким я когда-то был… Пусть это будет хотя бы бунт – демонстрация несогласия, даже если это профанация, всё же лучше мертвого покорного молчания. Пусть это будет хотя бы самоутверждение – придать своим бесполезным словам хоть какой-то вес. Пусть будет…

– Если возражений нет, то два дня на подготовку, и послезавтра приступим, – под всеобщее молчание Деко объявил заседание закрытым.

Трансляция была слабой. Безнадежность. Злость. Раздражение. Этого мало.

– И это всё, на что способен хваленый баньши? – Безнадежность, злость и раздражение в голосе Корнелии были не только ответом на пси-воздействие.

– Как могу, так и транслирую! – огрызнулся мальчик.

– Неправда. Даже в пьяном виде ты транслировал сильнее, – заметил я.

– Ну так дайте мне выпивку!

– О, это уже интенсивнее.

– Да пошел ты!

– Вы уверены, Деко, что ваш напарник действительно на что-то способен? Может, нам лучше найти другого транслера?

Ответ превзошел мои ожидания. Почти на грани возможностей моего ментального блока.

– Прекрати!!! – яростно взвизгнула госпожа де Кориан и судорожно вцепилась руками в голову. – Продолжайте без меня!

Она быстрыми шагами вышла из подвальной комнатушки, которая была отведена нам под жилое помещение. Жилье как жилье, со всеми удобствами. Только экранированное от пси-воздействия. И это меня беспокоило. Вряд ли Бета-ячейка, стоящая за «Человечеством», без помощи профессора могла дойти до создания индивидуальных ментальных блоков. Но, в целом, ход их научной мысли настораживает. Впрочем, это уже не важно.

– Слушай, Дружок, – мальчик сел рядом с дроном, – ты знаешь, почему твоя хозяйка разозлилась?

– Теоретически, – кивнул псевдочеловек. – На ваше счастье. Потому что, если бы я мог увидеть в ваших действиях угрозу для госпожи, то вынужден был бы атаковать.

– Значит, ты не можешь ощущать пси-трансляцию?

– Нет, не могу.

– Но ведь ты способен испытывать суррогатные эмоции?

– Суррогатные эмоции? Это так называют? – Дружок горько усмехнулся, совсем по-человечески. – Псевдочувства для псевдочеловека.

– Извини, – мальчик нахмурился и отвернулся, сказал в никуда: – Псевдобоги, псевдолюди, псевдоеда и псевдорастения, псевдочувства и псевдосчастье… Тебе не кажется, что мы живем в псевдомире?

– Даже если и так, это всё, что у нас есть, – дрон поднялся. – Я ведь помню вас. Вы меня вряд ли помните, нас было слишком много. А господин Вин был один. Тот, кто пытался относиться к нам, как к людям.

Мальчик опустил голову, сказал в пол:

– Этот мир перевернут. Иногда мне кажется, из всех, кого я знал, вы единственные и были людьми. А остальные – чудовища.

И снова трансляция на грани возможностей блока.

Люди. Чудовища. Отец. Уводят… Навсегда. Слезы. Мама. Боль. Разрушено. Всё разрушено. Живые становятся мертвыми. Мусором, сваленным в кучу. Они живые! Они люди! Не трогайте!!! Не смейте!!! Чудовища! Ненавижу! Убейте и меня тоже! За что? За что?!

– Достаточно, – сказал я резко, опуская руку на его плечо. – Хорошая трансляция, если завтра будет в том же духе, то у нас всё получится.

– Иди к черту! – Он вырвался, подошел к стене.

– Не трогайте его, Деко-лин, – я чуть вздрогнул, услышав статусное обращение Ячейки от дрона. – Ни вам, ни мне не понять человеческих чувств. Но мы можем уважать их.

Уважать? Хорошие рассуждения от того, кто может лишь имитировать уважение.

Может, ты и прав, мальчик Вин. Может, дроны и есть самая человечная форма жизни. Именно поэтому мы были вынуждены их уничтожить. Не ради амбиций Ячеек, как полагают некоторые, в том числе и из здесь присутствующих. Ради вас. Ради людей. Легко поддаться соблазну и выстроить идеальную модель: вверху псевдобоги, внизу псевдолюди. А где место для человечества? Для агрессивного, жадного, глупого и ленивого человечества? Вообще, так ли они нужны, люди? Многие сочли, что и не нужны. Те, кто забыл о своем долге. Те, кто подменил нашу первостепенную задачу – заботу о человечестве, другой задачей – заботой о функционировании системы. И в этом смысле их вывод логичен – заменить нестабильный элемент на стабильный.

Мальчик переживает из-за уничтожения дронов. Но как бы он воспринял альтернативную концепцию – уничтожение людей? А мы были в шаге от этого. Но вовремя сумели вспомнить о своем истинном предназначении. А кто не сумел – тому пришлось напомнить. Это был первый конфликт между тремя Ячейками за столетие. И этот конфликт все пять последующих лет только усугублялся. И лишь теперь пришло время для его разрешения.

А принятое тогда решение было оптимальным. Уничтожить. Раз и навсегда. Без возможностей повторного создания. Так было надо. Даже несмотря на то, что для кого-то это решение означало боль.

Странно, что его боль вообще может меня волновать…

– Ты спишь? – раздался хриплый шепот в ночной тишине.

Я не спал. Уснешь с этими чудовищами: и теми, которые снаружи, и – особенно – теми, которые внутри. Лежал, смотрел сквозь ресницы на потолок, слушал равномерное дыхание Деко и старался ни о чем не думать. Получалось плохо. И я очень обрадовался, когда дверь скрипнула и в нашу комнату вплыла госпожа Стерва собственной персоной. Даже без дрона. В руке она что-то сжимала. Дубинка? Бита?

Она постояла с минуту на пороге. Что, раздумывала, кого первым по башке треснуть – меня или моего гребаного напарничка? Впрочем, его-то хрен треснешь. Пусть он спокойно сопит в обе дырочки, уверен – стоит только подойти к нему на расстояние удара, как он тут же на ноги вскочит и, не просыпаясь, разделает покусителя на суповой набор. Я ничуть не удивился, когда она двинулась ко мне.

– Ты спишь? – снова повторила она.

– Угу. И десятый сон досматриваю. Что, не видно?

Наша гостеприимная хозяйка вдруг опустилась на край моей кровати, наклонилась ко мне. Вот это заявочка!

– Это хорошо… Хорошо, что спишь… Я тоже сплю, да? И мы друг другу снимся, – она хихикнула, дыхнув мне в лицо спиртовым ароматом. Благо, что я лежал, таким амбре с ног сшибить – не фиг делать.

– Выпьем? – Она подняла руку, и я понял, что в ней не бита и не дубинка, а вполне себе бутылка.

– Выпьем, – согласился я. К черту Деко с его «Никакого спиртного»! Хватит ячеечным тварям нами, людьми, помыкать. Так ведь, госпожа Стерва?

Она протянула мне бутылку. Горькая гадость огнем разлилась по телу. Хорошо!

– Он спит? – Госпожа Стерва кивнула в сторону моего напарника.

– Спит. Или не спит. Какая разница? – Я сделал еще глоток и протянул ей бутылку. Она тут же присосалась к горлышку

– Ненавижу его, – прошипела она. – Ненавижу. Как он может быть таким? Знаешь, сколько мы к этому готовились? Знаешь, сколько сил положили? Времени, денег, людей? Чем нам пришлось пожертвовать?! И тут приходит он и говорит: хватит нас четверых, операцию проведем послезавтра! И всё!!! Ты понимаешь – и всё!!! Как он может…

И она снова приложилась к бутылке. Так, глядишь всю высосет, алкоголичка хренова. Отобрать, что ли? Чего с ней церемониться? Даром, что она высшая, а у меня лишь поддельная гражданская карта в кармане. Мы с ней – одинаковые. Чудовища. Так не всё ли равно?

И я отобрал. Сделал пару больших глотков.

– Боишься, да? – спросил я с насмешкой.

– Боюсь, – ответила она серьезно. – Я, Корнелия де Кориан, лидер «Человечества» боюсь… Никогда так не боялась… Ты вообще понимаешь, что мы задумали? На богов покушаемся. Пусть на псевдо, но на богов. На то, что всегда было некобели… некополеби… непоколебимо! Черт! – Она тряхнула головой и уставилась на меня горящими в темноте глазами. – Ты понимаешь, что, если всё пройдет успешно, завтра мы будем жить в другом мире?

– В том, о котором ты давно мечтала, разве нет? Где «Мир для людей» и «Вся власть – Совету высших». Боишься, что ношу не потянешь?

– Черта с два! Будет надо – две ноши потяну! Или три: гамму, бету и альфу – экономику, социалку и стратегическое управление. Не хуже этих уродов ячеечных. Людьми имеют право править только люди!

Я засмеялся так, что чуть спиртом не подавился.

– Что в этом смешного, идиот?! – Госпожа Я Всё-Потяну властно отобрала у меня бутылку.

– Ничего, – ответил я миролюбиво, но ее было уже не остановить.

– Ненавидишь их, да? Везде транслируешь свою ненависть… Да что ты вообще знаешь о ненависти?! Думаешь, если у тебя грохнули папашу, отобрали уютный домик и отправили в округ Син – это уже причина? Если бы только я была транслером… Я бы тебе показала, что значит ненавидеть! Не за то, что они тебе что-то сделали, а за то, что они существуют! Они не имеют права существовать! Говорят, что всё ради нас, говорят, что заботятся о нас… Следят за нами, везде, всегда… Загнали нас в округа, навязали статусы… И всё это – для нас! Пекутся о нашем благе. Словно мы – дети неразумные. Да как они, с высоты своих башен, могут понять наши нужды? Они… Те, кто не может понять нашу ненависть, те, кто не способен почувствовать нашу боль, те, кто не знает нашего отчаяния… Почему они правят нами?! Как они могут всё решать за нас? Возомнили себя богами – и начали обременять нас заботой о нас. Знаешь, раньше, до катастрофы, люди дома животных держали – кошечек, собачек… Очень о них заботились. Поэтому кастрировали и когти вырывали. Для их же пользы. Хочешь быть кастрированным котиком? Но я себе когти обрезать не дам! Я – Корнелия де Кориан, лидер «Человечества» – сотру эту позорную главу из нашей истории! Я восстану против богов! Я…

Она икнула, хихикнула – и снова припала к горлышку. Несколько долгих секунд бульканья, а потом она сказала, тихо-тихо, так, что я едва слышал:

– А знаешь, что хуже всего? Я думала, что смогу использовать эту мразь для достижения своей цели… Но теперь мне кажется, что это он… Он меня использует! Что не я пришла к нему и заставила плясать под свою дудку, а он меня завербовал… И ты, и я – просто орудия для них… Что бы мы не делали – мы орудия для них. Даже если мы их уничтожим – не будет ли это частью их плана? Вот что страшно…

Ее пальцы впились в мое запястье, и я почувствовал, что ее трясет. Я посмотрел на нее – и сквозь маску чудовища проступало лицо испуганной немолодой женщины… Ровесницы моей мамы… Мамы…

«Вин, прошу тебя… – Она почти задыхалась, с трудом шевелила высохшими почерневшими губами, вцепилась в мою руку из последних сил. – Прости… Прости их… Прости… его…» Я держал ее за руку и кивал головой, не понимая, кого я должен прощать? Тех, кто сослал нас в ад? Тех, кто смотрел на судебный процесс как на шоу? Того, кто вынес приговор? Того, кто был приговорен? Того, кто поставил свои амбиции выше благополучия своей семьи? Того, кто превратил собственного сына в чудовище? Богов? Людей? Я не понимал, сознавала ли она сама в бреду лихорадки, что говорила. И я понятия не имел, способен ли я вообще прощать…

Госпожа Стерва сказала, что мои причины для ненависти ничего не стоят… Деко считает, что моя ненависть не имеет цели. Ну и пусть! Разве для ненависти нужны причины? Разве для ненависти важна цель? Черта с два! Ненависть – самоценна. Это – единственное, что у меня осталось. Плевать на людей и их «Человечество». Плевать на богов с их «Реорганизацией». Я просто ненавижу. Потому что ничего другого уже не умею! Потому что это делает меня мной…

– Прекрати! – Шипение Корнелии ударило меня ответной ненавистью. – Прекрати немедленно!

– Что, не хочешь убедиться в моих способностях?

– Хватит, убедилась! Побереги силы на завтра. Надеюсь, ты не подведешь.

– Если напьюсь – точно не подведу, – я забрал у нее бутылку. Она стерпела это безропотно. Долго и пристально смотрела, как я вливаю в себя всё до последней капли, а потом фыркнула, поджав губы:

– Не знаю, кого я больше ненавижу – его или тебя! Оба вы – нелюди!

Она поднялась и, почти не шатаясь, вышла из комнаты.

– Пошла ты! – крикнул я и запустил бутылкой в захлопнувшуюся за ней дверь.

На соседней кровати всё так же мирно посапывал Деко. Псевдосон для псевдобога? А, всё равно…

Мы были слишком самонадеянны, не подпуская людей к Структуре даже в качестве обслуживающих элементов. Это казалось логичным – Ячейка была самодостаточна. Даже проблему охраны мы решали внутренними силами – Регулятор и Ликвидатор запросто могли подавить сопротивление маленькой человеческой армии. Что могли люди противопоставить псевдобогам? Разве что псевдолюдей – дронов, но от этой угрозы мы себя вовремя оградили. А друг с другом Ячейки не враждовали никогда.

Сейчас самонадеянность Ячеек обернулась против них самих. Если бы в охране Гамма-башни были люди, они, возможно, сумели бы справиться с первоначальной интенсивностью трансляции.

Гамма-ликвидатор не сумел. Тот, чей долг – защита структуры от внешней угрозы, первым принял удар на себя. По иронии судьбы, именно мы, завершающие элементы, оказались самыми восприимчивыми к пси-атакам, может быть, именно потому, что наш базовый эмоциональный набор был самым ограниченным в силу специфики нашей работы. Давно известно, что в чрезвычайной ситуации наиболее успешно будет действовать тот, кому не ведомы страх, отчаяние, сожаление, кто не будет отвлекаться на ненависть и обиды, кто не впадет в ярость и безумство, кого не сломает чувство вины за содеянное. Такая личность может мгновенно принимать оптимальные решения, действуя целесообразно и достойно.

Во всех ситуациях, кроме атаки чужим эмоциональным фоном.

Лигейт-Гамма-Деко, надо отдать ему должное, вел себя достойно, сопротивляясь до последнего. Несмотря на то, что в его душе полыхал пожарище – а я это знал, поскольку отголоски этого пожара и меня чуть не сводили с ума, не спасал и выставленный на полную мощность блок, – он сумел определить источник угрозы и пытался его уничтожить. Безрезультатно. Я подарил ему смерть прежде, чем он добрался до Вина.

Реорганизация Ячеек началась.

– Деко-лин, – обратился ко мне дрон, – Гамма-ликвидатор успел заблокировать проход на верхние этажи башни. Мне нужно время, чтобы взломать систему.

– Хорошо, – кивнул я. – У нас есть время, пока идет пси-трансляция. Гаммы сейчас дезориентированы и не способны принять взвешенных решений. Вин, сколько ты еще сможешь транслировать в том же диапазоне? Вин?

Я повернулся к нему, сквозь блок чувствуя изменение характера трансляции.

Мальчик стоял возле мертвого Гамма-ликвидатора. Стоял и смотрел. Смотрел, но не видел.

И меня ударило трансляцией такой интенсивности, что я едва не оказался в том же положении, что и Гаммы.

Мертвый. Мертвый. Мертвые. Все мертвые. Гора мертвых тел. Мусор. Пустые глаза. Умирают, умирают, умирают. Продолжают умирать. Не трогайте! Не трогайте их! Они живые! Они мертвые! Мертвые. Живые. Нет разницы! Нет никакой разницы! Мертвые люди на мертвых улицах. Живые искусственные тела, сваленные в кучу… Нет разницы! Я – мертвый. Я – мертвый!!! Такой же, как они… Всегда был мертвым… Чудовище… Чудовище! Это я должен был умереть… Отец… Зачем?! Зачем ты меня создал?! Зачем жить чудовищу? Убивать. Убивать… Нет!!!

– Деко-лин, я взял под контроль автоматическую систему охраны башни, – спокойный голос дрона был для меня как ведро холодной воды.

– Хорошо. Приступаем к зачистке, – ответил я, едва слыша свой собственный голос сквозь гул в голове. Потом подошел к мальчишке и дернул его за руку. – Идем.

Он пошел. Послушно, словно недопрограммированный дрон. Продолжая трансляцию. И в ней не было ненависти или злобы. Только боль и обреченность. Не то, на что я рассчитывал, но, пожалуй, это был наилучший эмоциональный фон для работы. Эти чувства не могут воздействовать на меня, и дело не только в ментальном блоке, работающем на полную мощность. Боль не имеет значения, а уверенность в своей правоте стимулировала и заставляла идти вперед. И я шел, уничтожая всё на своем пути.

Выходя из комнаты, я почему-то оглянулся, бросив взгляд на тело Гамма-ликвидатора. Он погиб, исполняя свой долг, и я должен был быть горд за него. Но отчего же мне так неспокойно?

На верхушке башни нас ждал Гамма-князь. Он еще держался – первичные структурные элементы всегда отличались большей устойчивостью. Держался настолько, что теоретически мог бы оказать сопротивление. Но он лишь спросил:

– Альфа-Деко, ты делаешь это, потому что так велит твой долг?

– Да, Гамма-Примо, – ответил я.

– Ясно, – ответил он коротко, умирая от выстрела дрона.

– Простите, Деко-лин, – Дружок повернулся ко мне. – Я счел возможным провести ликвидацию первичного элемента без вашего подтверждения.

– Всё в порядке. Распоряжение о зачистке касалось всей Ячейки, устранение князя не требовало дополнительных указаний.

– Но… – начал было он, но фразы не закончил, лишь опустил голову. Отошел от меня к мальчику. – Господин Вин, с вами всё в порядке? Я могу вам чем-то помочь?

– Иди к черту! Идите вы оба к черту! Чудовища…

Что ж, другого ответа я и не ждал. Но это было уже не важно.

Реорганизация Ячеек была завершена на одну треть.

Боль и отчаяние мальчика бились о стену моего блока. Но я был спокоен. Потому что я делал то, что должен был делать. Не так ли, мой князь?

Боль. Мертвые тела свалены в кучу. Мусор. Мусор, который раньше назывался «псевдобогами». Этим они ничем не отличались от мусора под названием «псевдолюди», который мне уже приходилось видеть. А самое страшное, что и умирали они так же – без страха в глазах, спокойно и просто. Принимая смерть как должное. Именно эта покорность, увиденная еще тогда, когда уничтожали дронов, и была долгое время причиной моих ночных кошмаров. Сейчас кошмар повторился. Ячеечные твари умирали не как люди – как куклы. А те, кто их убивал, тоже были не людьми. Чудовищами.

Я первый раз видел, как убивает Альфа-ликвидатор. Нет, не убивает – проводит реорганизацию. Устраняет помехи. Без ненависти, без злости, без сожаления. С чувством выполненного долга. Машина уничтожает машины. Как он может! Как он может так?! Чудовище! Чудовище!!! А я уже почти привык считать его человеком… Ненавижу!

Даже в глазах Дружка и то больше эмоций. Пусть это лишь имитация раскаяния и печали, но это то, что он действительно хотел бы чувствовать, если бы умел. Неужели из нашей чудовищной троицы только дрон может быть человеком?!

– Вин, – Деко сел рядом со мной на край лежанки. – Операция давно закончена. Хватит транслировать.

– Убирайся! – Я отвернулся к серой стене подвальной комнаты. – Чудовище…

– От чудовища слышу, – усмехнулся он.

Он прав. Чем я лучше него? Тем, что для меня есть ад, а для него нет?

– Дай мне выпить.

– Нет. Алкоголь негативно влияет на твою психическую стабильность.

– К черту стабильность!

– Успокойся. Это глупо и нерационально. Вначале ты заявляешь о своем намерении, но не собираешься подкреплять его делом. Потом ты всё же принимаешь решение, но сразу же начинаешь себя за это казнить. Если ты не готов убивать – не стоит кричать о ненависти. Если ты принял решение убить – не стоит тратить силы на раскаяние. Это был твой собственный выбор, ты помнишь?

– А если я принял это решение только для того, чтобы еще больше себя за это ненавидеть?

– Твое право.

– Слушай, неужели ты сам ничего не чувствуешь? Это же была твоя структура! Твоя семья! Ты вообще знаешь, что такое любовь?! Ты знаешь, что такое привязанность?!

– Да. Гораздо лучше, чем ты. Любовь и привязанность – это доминирующие эмоции, которые в нас заложены. Я уже говорил – нам неведомы ненависть, обиды, отчаяние… Но мы хорошо знаем, что такое любовь. Я не могу не любить человечество. Я не могу не любить свою Ячейку. Я не могу не любить своего господина…

– Того, который от тебя отрекся и вышвырнул в округ Син?

– Это не имеет значения.

– И эту бойню ты тоже устроил с любовью?!

– Ты не поверишь, но да, – он усмехнулся. – Когда любишь – стремишься сделать лучше, разве не так? Я люблю Ячейку, поэтому забочусь о ее оптимизации.

– Ты чокнутый! Убивать то, что ты любишь, – это…

– Это и есть высшее проявление любви. Вы, люди, не можете этого понять, потому что вы слишком слабы, слишком эгоистичны, слишком печетесь о сиюминутном. Вы боитесь взять на себя ответственность за вашу любовь. Поэтому она не имеет веса, как и всё остальное, что вы делаете. Вы можете говорить много слов, слагать о любви песни, превозносить ее в поэмах. Но вы не способны подтвердить любовь действием.

Деко всё еще сидел рядом со мной, но мне показалось, что говорит и спорит он сейчас с кем-то другим. Невозможно – это же просто ячеечный ублюдок Деко, для которого не существует ада. Тогда к чему все эти оправдания, как на страшном суде?

– Слава богу, что не способны, – ответил я. – Потому что мы любим по-другому! Любить – это не только улучшать, но и принимать. Таким, как есть. Это – настоящая любовь, понял? Впрочем, где уж вам, ячеечным тварям, понять… Думаешь, почему люди вас терпеть не могут? Из-за вашей системы статусов, что ли? Из-за вашего «От каждого по возможностям»? Из-за округа Син? Да фигня всё это! Из-за того, что вы ничего не умеете. Ненавидеть не умеете! И любить – не умеете!

– А ты умеешь любить? – вдруг спросил он.