Сумерки большого города Серова Марина

– Кому еще был известен ваш маршрут и время, когда происходила перевозка? Где вы в пробке застряли?

– Ну, кому-кому? И так же понятно: Мухин знал, художник этот, я, ну, может, прислуга какая из мухинского дома...

– А в его особняке сколько человек служит?

– Да я как-то не считал... Ну, кухарка, приходящая уборщица, водитель и садовник. Четверо получается.

– Пока вы в пробке стояли, никто к машине не подходил? Или, может быть, вы сами выходили?

– Ничего подобного! – тут же разозлился водитель. – Я что же, по-вашему, оставил машину и ушел?! Не нужно мне всякое такое приписывать! Я свою работу выполнил, а как уж там вор в машину пробрался – пусть милиция разбирается!

Реакция водителя мне показалась странной. Что это он так забеспокоился? Не иначе, сделал какую-то глупость и не хочет признаваться. Боится чего-то.

– Вы уверены, что не случилось ничего необычного, пока вы стояли в пробке? – стала я на него наседать. – Я не милиция и протоколов не веду. Мне просто нужно найти картину. Если вы что-то скрыли, то это что-то может мне помочь, а вам никак не повредит.

Водителя моя речь привела в ярость. Он вскочил и явно собрался уходить, даже не попрощавшись.

– Постойте! Скажите хотя бы, где вы стояли в пробке? В какой части города?

– На углу Старой Моровой, у супермаркета, – бросив на меня злой взгляд, буркнул водитель и быстро вышел их кафе на улицу.

Ну вот! Появилась какая-то неопределенная зацепка. Что-то случилось, пока «Газель» стояла на перекрестке, и, возможно, кто-то из жителей соседних домов видел, что именно. А уж если пробка возникла из-за аварии, там должны были оказаться любопытствующие...

Выяснить, что там произошло, представлялось мне делом непростым. Ясно, что нет никакой возможности найти тех, кто застрял в той пробке четыре дня назад. Оставалось только опросить жителей соседних домов. Возможно, какая-нибудь скучающая у окна бабушка могла заметить что-либо странное или необычное.

Один шанс на тысячу. Все равно, что искать иголку в стоге сена. Да и вообще – неприятная рутинная работа.

С такими мыслями я прибыла на угол Старой Моровой улицы. День уже перевалил за вторую половину, но у меня еще оставалось немного времени. Нужное мне место располагалось у перекрестка. Водитель сказал, что его машина простояла довольно долго напротив супермаркета.

Тут имелся только один крупный магазин, так что ошибки быть не могло. Улица была застроена старыми частными домами.

С одной стороны, это, конечно, очень хорошо: наверняка, здесь масса бабушек проживает. С другой стороны, плохо: окружай перекресток обычные многоэтажные дома, потенциальных свидетелей оказалось бы больше.

Такая работа, как правило, самая не интересная для любого детектива, неважно, частного или «государственного», то есть, для оперативного работника милиции. Обычно мне удавалось схитрить в этом отношении – воспользоваться уже проведенной подчиненными полковника Кирьянова работой. Все-таки, у него трудится целый штат оперов, ведь, когда дело касается опроса большой массы свидетелей, один детектив в поле не воин.

Но на этот раз действовать мне пришлось самой и в одиночку, так как в милиции не придали значения небольшой задержке «Газели» в пути и сосредоточились на разоблачении происков художника Гончарова.

Начала я с ближайшего к перекрестку дома. Пожилые обитатели частных домов с удовольствием погружались в воспоминания, сообщали мне массу несущественных деталей о погоде, о своих детях и внуках и всяких мелких событиях текущей жизни. Однако на пробку никто особого внимания не обратил – это же обычное в городе дело. Единственное, что мне удалось точно узнать, – пробка случилась в необычное время, а значит, причиной ее послужила какая-то авария.

Наконец, один из немногих обитавших тут старичков смог припомнить, что действительно, какая-то, кажется, случилась авария в этот день. Но без серьезных последствий, и машины разъехались быстро, видимо, водители сумели как-то договориться друг с другом.

Этот опрос изрядно затянулся. Уже вечерело, и я начала подумывать, не прерваться ли мне до завтра (большинство старичков ложится спать рано), и тут позвонил мой мобильный.

– Татьяна Александровна? Как продвигается наше дело? – раздался в трубке голос Мухина.

– Добрый вечер, Антон Владимирович! – бодро отозвалась я. – Провожу опрос свидетелей. Картина начинает проясняться, но пока рано делать выводы.

– Приятно это слышать. – Голос бизнесмена и правда потеплел. – Я звоню, чтобы узнать, будете ли вы опрашивать и мою домашнюю прислугу? Мне нужно предупредить их, чтобы все заранее собрались.

– Думаю, это мне пригодится, – задумчиво протянула я. – Давайте я встречусь с ними послезавтра. Никто из них не уволился с тех пор?

– Только водитель. Его очень раздражало повышенное внимание, которое мои люди проявили к нему после пропажи картины. Его вполне можно понять.

Разговаривая с ним, я перешла через дорогу и оказалась перед двухэтажным деревянным домом, рассчитанным на несколько семей. На первом этаже мне никто не открыл, зато на втором меня поджидал сюрприз.

На стук дверь открыл мальчишка лет десяти в потрепанной, видавшей виды одежде и уставился на меня с нескрываемым любопытством.

– Привет, – поздоровалась я, заглядывая в квартиру. – Из взрослых кто-нибудь дома есть?

– Нет никого, – продолжая меня разглядывать, ответил мальчишка. – Может, мама сегодня и не придет. Так что спрашивай все у меня.

– Ты один дома? – удивилась я. – Не боишься открывать незнакомцам?

– Смотря каким, – пожал плечами мой собеседник. – Тебе – не боюсь. Зайдешь?

– Незачем, – покачала я головой. – Лучше скажи, ты видел что-нибудь необычное три дня тому назад, когда как раз напротив вашего дома образовалась пробка из-за аварии?

– Ну, вроде. А что?

Я даже не поверила в такую удачу и принялась уточнять:

– Ты не был в школе был в четырнадцать двадцать? И откуда ты за дорогой наблюдал?

– Пошли, покажу, – лаконично предложил мальчишка и, не дожидаясь моего ответа, направился вглубь квартиры.

Мне ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Хозяева были явно не богаты – мебель старая, никакого ремонта, по стенам коридора – полки с залежами всяческого хлама.

Мы прошли мимо пустующих комнат и оказались на большой деревянной веранде, застекленной грязными окнами.

– Как тебя зовут, приятель? – догадалась я наконец спросить моего юного свидетеля.

– Саша, – буркнул он, не оборачиваясь.

– А я – Таня, – представилась я. – Частный детектив.

Саша медленно развернулся и смерил меня подозрительным взглядом.

– Прикалываешься?

– Нет. У меня даже лицензия есть.

– Ничего себе! – Мальчишка тут же оживился. – Даже не знал, что тетки детективами бывают... ну, то есть, женщины. А ты убийства расследуешь? – с надеждой в голосе спросил Саша.

– Нет, сейчас я веду дело об одной краже, но зато – очень таинственной. – Я не удержалась от улыбки.

– Это не так интересно, как убийство, но тоже сойдет, – деловито кивнул Саша. – Вот отсюда я и видел эту самую пробку.

Я подошла поближе и выглянула в окно веранды. Это был второй этаж, и перекресток хорошо просматривался. Виднелись даже некоторые боковые проулки. Наблюдательный пункт у мальчишки был что надо, оставалось надеяться, что он хорошо все запомнил и ему не взбредет в голову присочинить что-нибудь для красного словца.

– Меня интересует белая «Газель», она должна была простоять на перекрестке около двадцати минут. Ты такую машину не заметил?

– Заметил, конечно, – улыбнулся Саша. – А вы не картину, случайно, ищите?

Я подозрительно уставилась на мальчика. Похоже, он действительно что-то знал!

– Рассказывай, что тут происходило! – скомандовала я.

– Пробка была, – продолжал ухмыляться Саша. – «Газель» эта во-о-он там остановилась, как раз напротив второго проулка.

Я проследила за направлением, куда указывал его палец – грунтовая дорога уходила в лабиринт между частными домиками.

– Как раз перед этой «Газелью» какой-то мужик на серой «девятке» помял бампер иномарке, ехавшей впереди. Водители вышли и громко ругались. Даже мне были слышны голоса. Вот я и подошел глянуть, что там происходит.

– Откуда ты знаешь про картину? – задала я главный вопрос.

– Сейчас расскажу. – Саша был страшно доволен, что его слова для мне так важны. – Водитель «девятки» ругался громче всех. Водитель «Газели», кажется, попробовал его успокоить или, наоборот, сказал ему что-то неприятное, и тот, из «девятки», на него прямо набросился! Так что они скоро уже все втроем ругались.

– Он что же, вышел из «Газели»? – Я всплеснула руками.

– Ага. Они вот там как раз и стояли и кричали друг на друга, – кивнул Саша и вновь ткнул пальцем в сторону магазина.

– Прекрасно, – пробурчала я. – А дальше?

– Дальше к «Газели» подошел какой-то человек, открыл кузов и вытащил оттуда картину. Небольшую такую, завернутую в какую-то упаковку, так что я ее не видел. Просто похоже, что это была картина. Когда эти трое наругались всласть, то расселись по машинам и разъехались, пробка уже подрассосалась к тому времени.

– А куда же делся тот тип, который картину вытащил? И что, никто вообще ничего не заметил?

– Ушел этот мужик с картиной как раз в тот проулок, – ответил Саша. – А заметили это, я думаю, все. Только они заняты были тем, как бы им из пробки выбраться... Просто мужик этот кузов ключом открыл, спокойно так! Никто и не подумал, что это был вор.

– Как он выглядел?

– Далеко слишком – лица я на таком расстоянии не увидел. Но сам он был такой... – Саша задумался ненадолго, а потом показал «в натуре».

Мальчишка надул щеки, расставил пошире ноги и изобразил мужчину, несомненно, крепкого и сильного.

– Понятно, – хмыкнула я. – Он высокий был или нет? Во что он был одет?

– Не знаю, обычный он был, – наморщил лоб Саша. – И одет тоже обычно, как все.

– Что ж, спасибо за помощь. Никуда не уходи, я сейчас вернусь!

Я выбралась из старого двухэтажно дома и перешла через дорогу, где несколько дней тому назад совершилась эта нахальная кража. Вошла в супермаркет, возле которого, должно быть, стоял тогда увлеченный руганью водитель. Там я провела немного времени и вышла с большим пакетом, полным всяких сладостей и фруктов. Этот пакет, вернувшись в дом, я с улыбкой вручила моему неожиданному помощнику.

Честно говоря, я просто не знала, что еще могу для него сделать. Судя по всему, Саша не был избалован излишним вниманием со стороны родителей, и мой подарок мог скрасить ему одинокий вечер. Но его реакция меня удивила.

– Ты что?! Что я скажу маме? Я же не съем это все сразу, значит, придется объяснять, откуда я все это взял...

– Ну и что тут такого? – удивилась я и протянула мальчишке свою визитку. – Покажешь маме вот это, если она тебе не поверит, пусть позвонит по этому телефону. Я ей разъясню, какую пользу принес мне твой рассказ.

Саша недоверчиво повертел в руках визитку и спрятал ее в карман. На этом мы с ним и распрощались.

На улице уже темнело, и, по-хорошему, нужно было отложить дальнейшее расследование на завтра, но меня снедал охотничий азарт. Я свернула в тот переулок, куда, по его словам, унес картину неизвестный вор.

Я даже не могла бы точно сказать, что именно надеялась тут обнаружить. Может быть, просто хотела проследить путь грабителя или найти какие-то следы. Но меня ждал неожиданный сюрприз.

Узкая грунтовая дорога проходила между двумя рядами низеньких домиков, большинство из которых скрывались за высокими заборами и зарослями плодовых деревьев. Из-за некоторых заграждений на меня начинали яростно лаять невидимые собаки, и я спешила дальше. Тот, кто пронес по этому пути украденную картину, должно быть, знал дорогу и то место, куда она его вывела бы. Пока что поворотов и развилок мне не встретилось.

За все то время, которое я провела на этой захолустной улочке, мне не попался на пути ни один прохожий. Нечего сказать – удачное местечко для всяких тайных делишек! На обочине этой, с позволения сказать, «дороги» я время от времени замечала какие-то выброшенные местными жителями вещи. То старый холодильник, то заржавевший корпус «Запорожца», то прочие подобные железяки.

И вдруг мой взгляд зацепился за уже смутно видимую в сумраке кучу, как мне показалось, досок. Но стоило мне подойти к куче поближе, как стало ясно, что это отнюдь не доски.

В этот момент я даже не поняла, что именно заставило меня шагнуть вперед, наверное, инстинкт.

Это были остатки дорогой, черной с серебром рамы, разломанной на несколько частей. Подняв один из обломков, я почувствовала, что за ним что-то тянется. Я подхватила это «что-то», и мои пальцы коснулись холста. Картину тоже выбросили – так же, как и раму!

Кое-как свернув холст, я вытащила мобильник и в слабом свете его экранчика попыталась изучить остатки рамы. Она была разломана по углам, и, насколько мне было видно, никакого полого пространства внутри нее не имелось.

Я постучала костяшками пальцев по дереву – да, ничего указывающего на наличие полостей. На всякий случай забрав обломки рамы – для последующего их изучения у себя дома – я направилась дальше. Странно, наверное, я смотрелась со своим необычным грузом, но мне по-прежнему никто не встретился, и через несколько минут я вышла на другую улицу, заасфальтированную и людную.

Хорошенько изучить находку мне удалось только дома, но и то, не сразу по возвращении.

Я открыла дверь в квартиру и тут же почувствовала, что что-то не так. Поначалу я даже не поняла, что именно. Просто сработал богатый детективный опыт, накопленный мною за последние годы.

Я осторожно перехватила сумку, так, чтобы в случае необходимости, можно было ею кого-либо ударить или отбить чужой удар. Несколько мгновений я просто ждала, прислушиваясь к звукам в собственной квартире.

Ничего интересного не происходило – в кухне сдержанно ворчат трубы, где-то за окном кричат дети, а у соседей по-прежнему воет несчастный пес. Похоже, кто бы у меня ни побывал, он уже ушел. Я наконец успокоилась и включила свет.

Хорошо, что мои «гости» никакого киношного кавардака с выворачиванием содержимого шкафов и разбрасыванием по углам предметов меблировки мне не устроили. Но это, в свою очередь, означало, что влезший ко мне визитер очень хотел остаться незамеченным. Раз так, значит, он не столько искал у меня что-то, сколько старался тайком от меня установить в квартире какие-либо подслушивающие устройства.

Однако проделать это незаметно в доме хорошего частного детектива сложновато! А у меня имеются веские основания причислить себя именно к хорошим детективам. Некоторые ошибки моих непрошеных гостей я заметила сразу.

Во-первых, провод от домашнего телефона сейчас они перекинули слева от аппарата, а не справа, – как обычно делаю я, чтобы не спотыкаться о него, вставая с кресла.

Во-вторых, брошенные на стул вещи, которые утром я решила не надевать, лежали не в том порядке, в каком я их оставила.

И самое главное – мешочек с гадальными костями небрежно лежал на полке завязками вниз. Я бы его так никогда не бросила!

Окончательно уверившись, что в доме моем кто-то побывал, я внимательно проверила все окна и дверь. Все было закрыто, как и положено. Значит, с ними поработал мастер, умеющий на высоком уровне пользоваться отмычками.

А еще при этом он должен уметь устанавливать «жучки»! Кто-то хочет узнавать все мои новости из первых рук? Интересно!

Мухин, на мой взгляд, оставался вне подозрений, так же, как и художник. Какая-то другая и пока не известная мне заинтересованная сторона? Тот, кто пытался за мной вчера проследить на старой иномарке? Может, мой звонок в московскую галерею кого-то спугнул? Множество вопросов – и слишком мало ответов.

Я решила поиграть в игру с неизвестным противником и временно не стала ковыряться в телефоне в поисках «жучка». Просто пока что я воздержусь от важных разговоров по домашнему телефону.

Со всеми этими событиями я чуть не забыла о своей недавней находке.

Я развернула холст на полу в комнате и сравнила с репродукцией в каталоге. Нет никаких сомнений – это и есть «Сумерки» Гончарова! Я опустилась в кресло, задумчиво рассматривая картину. Формально мою работу на этом можно считать законченной. Картина найдена. Способ ее похищения мне известен. Но – оставалась масса вопросов.

Такое изящное предположение – о тайнике в полостях рамы картины – никак не подтвердилось. Я очень внимательно изучила остатки рамы еще раз. Даже распилила ее кусочек, желая окончательно убедиться в том, что рама не полая внутри. Все было тщетно: рама – самая обычная, разве что очень красивая, а значит, версия о тайнике отпадает.

Завтра мне предстоит вернуть картину владельцу и отчитаться в проделанной работе, но стройная версия произошедшего у меня никак не выстраивалась. Меня занимал прежний вопрос: зачем вообще похитили эту картину? К тому же, теперь я знала, что почти сразу после похищения полотно бросили прямо на улице.

Я несколько раз подряд перебрала в уме все имеющиеся факты и, не придумав ничего, хотя бы отчасти правдоподобного, решила, что утро вечера мудренее. Безнадежно вздохнув, я направилась в ванную.

Следующим утром я отправилась с визитом в поместье моего работодателя – господина Мухина.

Я прошествовала через гостиную, где уже собрался весь обслуживающий персонал, взирая на меня, как на врага народа. Ничего, у меня еще будет шанс узнать, чем я им так не угодила!

Мухин ждал меня в своем кабинете.

– Татьяна Александровна, я, конечно, дождался вашего прихода, как вы и просили, но впредь я прошу вас не отрывать меня от дел без должного повода, – посчитал нужным выразить мне свою позицию бизнесмен.

Я, молча и, надеюсь, даже торжественно, поставила на его стол купленный сегодня по случаю тубус и, пожав плечами, произнесла:

– Мне казалось, что вам будет приятно лично получить обратно вашу пропавшую собственность...

– Это она?! – Мухин мгновенно позабыл о своем недавнем недовольстве. Впрочем, извиниться передо мной он все же не счел нужным. – Как? Когда вы успели?!

Антон Владимирович бросился к тубусу и торопливо вытащил из него свернутый кусок холста. Небольшую картину он развернул прямо на своем рабочем столе.

– Да, это она, – констатировал Мухин, успокоившись. – Всего за два дня работы вы смогли ее отыскать! Татьяна Александровна, поверьте, я редко это говорю, но я поражен! Надеюсь, вы мне поведаете подробности?

Я не стала напоминать клиенту о том, что минуту назад он был весь во власти «важных дел», а теперь даже не стал звонить на работу и сообщать о том, что он задержится. В конце концов, он – мой клиент, платит деньги, значит, он всегда прав.

Я устроилась в мягком кресле для посетителей и приступила к изложению сути произошедшего. Мухин ни разу меня не перебил и был очень внимателен. В конце рассказа я взглянула прямо в глаза собеседнику и спросила:

– Антон Владимирович, картину я нашла, и, по сути, дело окончено. Но если вам хочется знать, что же случилось на самом деле, я могу продолжить расследование.

– Разумеется, продолжайте! – заявил Мухин. – Мне необходимо знать, кто из моих работников – по глупости или по злому умыслу – предоставил посторонним доступ к ключам от моей машины! Не менее интересно и то, что именно спрятали или пытались спрятать в моей картине... то есть, в ее раме.

Я кивнула.

Антон Владимирович постучал костяшками пальцев по крышке стола и продолжил:

– Так получилось, что я поддерживаю добрые отношения с хозяйкой московской галереи, где выставлялся Гончаров. Я мог бы поговорить с ней в вашем присутствии. Возможно, ее ответы чем-то помогут...

– Есть смысл попробовать, – вновь кивнула я, и Мухин потянулся к телефону.

У меня не могло быть возражений: чем больше продлится расследование, тем выше окажется мой гонорар.

– Анна Васильевна! Доброго вам дня! – начал разговор Мухин. Я услышала по громкой связи, как ему отвечает приятный немолодой женский голос. Это была не та женщина, с которой беседовала я, но тоже очень вежливая.

– ...Да, Антон Владимирович, у нас нет штатного реставратора, который бы занимался оформлением работ на постоянной основе. Нам не так уж часто требуются подобные услуги, и если что, мы нанимаем знакомых нам людей. Как правило, это одни и те же реставраторы... Нет, я уже не помню, кого мы привлекали для выставки, в которой участвовал Гончаров, но это легко выяснить. Там было мало работы – все картины в хорошем состоянии... Работы Ситникова? Да, они пользуются определенным спросом, но то, что у нас выставлялось, его собственность. Самого Ситникова тогда в Москве не было, он улаживал какие-то дела во Франции и приехал только к закрытию экспозиции... Да, сейчас он вновь уехал, во Франции проходит его выставка.

Мухин распрощался с Анной Васильевной, взяв с нее обещание узнать, какой именно реставратор занимался оформлением картин на злополучной московской выставке. Повесив трубку, Антон Владимирович повернулся ко мне:

– Ну, что скажете? Есть шанс что-нибудь понять во всем этом?

Кажется, после неожиданного обретения украденной у него картины Мухин начал испытывать ко мне нечто вроде уважения.

– Если найдется человек, занимавшийся картиной Гончарова в Москве, то мы узнаем, что и как пытались перевозить, используя полотно под название «Сумерки». Но вот заказчика этой работы без привлечения к делу самого Ситникова мы не найдем. А он сейчас в Париже и вряд ли поспешит приехать на родину в ближайшее время, – сказала я.

– Кто же пытался организовать слежку за вами, в таком случае? – спросил Мухин.

– Ситников, допустим, мог кого-то нанял еще до своего отъезда, да и сам он может оказаться только посредником, а настоящие наши противники – совсем другие люди.

После этих моих слов Мухин ненадолго задумался, но быстро вернулся к действительности и напомнил мне, что его работники все еще ожидают в гостиной.

Теперь мне предстояло нелегкое дело – поговорить с предполагаемыми свидетелями. В сопровождении хозяина дома я вышла к собравшимся в гостиной слугам. Места здесь было более чем достаточно, но беседовать со свидетелями всегда лучше наедине, значит, мне потребуется еще одна свободная комната.

– Хочу представить вам Татьяну Александровну, опытного частного детектива, – обратился к присутствующим Мухин. – Прошу вас честно ответить на вопросы, которые она вам задаст. Это в ваших же интересах, если вы намерены и в дальнейшем работать у меня!

Со слов хозяина, я уже была заочно знакома с этими четырьмя людьми, и потому сразу перешла к делу.

В небольшой комнате, соседствующей с гостиной, хозяин дома выделил для меня пару кресел и лично вызвал для опроса водителя Игоря.

– Я-то вам зачем? – плюхаясь в кресло, осведомился он. – Меня же наняли на работу уже после того, как эту картинку сперли!

– Возможно, с вашей помощью мне удастся уточнить некоторые детали, – уклончиво ответила я. – Устраиваться на работу сюда вас привел ваш предшественник? Вы давно с ним знакомы?

Этот простой вопрос вызвал у Игоря неожиданно бурную реакцию. Он разразился целой речью на тему того, как бессмысленны мои вопросы, а я сама – существо крайне глупое, если рассчитываю таким способом что-то узнать.

– Ты не слишком дорожишь своей работой, – задумчиво протянула я, намеренно обратившись к нему на «ты», когда мне надоело слушать его возмущенную тираду. – Я могу легко тебя от нее избавить!

Игорь мрачно уставился на меня. Выглядело это довольно-таки смешно, поэтому мне было непросто оставаться спокойной, когда он старательно прожигал меня взглядом.

– Ладно, черт с тобой, – наконец буркнул водитель, тоже перейдя на «ты». – Что тебе от меня нужно?

– Рассказывал ли тебе твой предшественник о своей злополучной поездке, когда у твоего хозяина пропала картина?

– Он говорил, что и понятия не имеет о том, как все это произошло. Он к этому отношения не имеет! Зачем ему картина?

– А о пробке на дороге в тот день он ничего не говорил?

Взгляд Игоря на мгновение стал удивленным, и, чуть помедлив, он ответил:

– Нет. Впервые слышу.

– Вот как? – мне показалось, что паузу он сделал не случайно. – Ну что ж, тогда позови сюда Леонида Евгеньевича, и можешь возвращаться к работе.

– Это Леньку, что ли? – хмыкнул водитель. – Ну-ну, уж он-то вам понарасскажет...

И, криво улыбаясь, Игорь скрылся за дверью.

В комнату вошел седеющий мужчина в вытертых, но чистых брюках и осторожно опустился в предложенное кресло. Мы чинно поздоровались, и я задала свой самый животрепещущий вопрос:

– Где и как хранятся ключи от всех здешних построек и от машин вашего хозяина?

– Ключи от всех внутренних помещений имеются в кабинете у Антона Владимировича. Туда никому доступа нет, кроме него самого. Если он дома, то почти все свое время там и проводит, а если он уезжает, то весь второй этаж под сигнализацией остается.

– Кто постоянно живет в доме?

– Только двое: я и кухарка Ирина. Я возвращаюсь к себе домой только на выходные, да и то, не всегда. А Ирина уезжает к родителям. Это бывает редко, но надолго.

– Есть ли у вас дубликаты всех ключей на случай потери?

– Конечно, есть! Они у меня в сторожке.

– Где?! – не поверила я своим ушам.

– В саду есть небольшой домик для хозяйственных нужд, – пояснил сторож. – Чему вы так удивляетесь? Он запирается не хуже самого дома и тоже стоит под сигнализацией.

– Там и от машин Мухина ключи имеются? – упавшим голосом спросила я.

– Ага. Все на месте. Я после этой пропажи все проверил – все на месте и было!

Я вздохнула.

– И вы всегда держите эту вашу сторожку закрытой на замок? Ведь кто угодно может через забор перелезть и взять, что пожелает...

– Она бывает открыта, только когда я сам прихожу что-то оттуда взять, а перед тем, как уйти, всегда ее запираю. И к тому же, если бы что-то пропало, я бы сразу же заметил!

Я лишь кивнула в ответ, решив отложить следственный эксперимент, который я уже придумала, до того момента, как я закончу со всеми остальными свидетелями.

– Кого-нибудь постороннего в округе вы в последнее время замечали?

– Да вроде нет. Только один раз видел я какого-то странного мужика... издали.

– Что в нем было странного?

– Шел он по проселочной дороге один, без машины. А одет был дорого, не для прогулки на природе.

– Спасибо, Леонид Евгеньевич. Позовите Ирину, пожалуйста.

Кухарка у Мухина оказалась совсем не такой, какими обычно люди представляют себе женщин этой профессии. Молоденькая, не слишком симпатичная, испуганная девушка, но зато явно с добрым сердцем и хорошим характером. Разговор с ней получился куда более приятным и спокойным.

У Ирины я выяснила, что на такую «удаленную» работу она согласилась потому, что сама родом из районного центра. Здесь ей не приходилось тратить часть зарплаты на съем квартиры. Жить тут ей было, конечно, скучновато, но и в городе особо близких друзей у нее не было, они остались в ее родном райцентере. Туда-то она и направляется, когда нет работы и хозяин уезжает в отпуск или по делам. О ключах она рассказала то же самое, что и сторож. Моя последняя надежда теперь была на уборщицу.

Она оказалась просто кладезью всяческих сведений. Я даже вопросы ей не успевала задавать, так много ей хотелось мне поведать.

Сначала я узнала, что все мои предыдущие собеседники считают меня дилетанткой, выкачивающей деньги из их хозяина. Но сама Тамара Ивановна многое на своем веку повидала и вовсе так не думает. Поэтому она мне все-все расскажет, как на духу.

Водитель Игорь, по ее мнению, – просто раздолбай, совершенно случайно и незаслуженно получивший такую прекрасную работу. Даже если бы у него под носом обворовывали их хозяина, Игорь ничего не заметил бы.

Сторож, конечно, более надежный человек, но уж больно он медлительный, нерасторопный. Конечно, а каким ему еще быть, с его-то работой? Он разведен, но часто навещает своих детей по выходным. Обязанности свои он исполняет педантично, но при этом может запросто не заметить, что соседи, например, забор перекрасили.

Когда же речь зашла об Ирине, моя собеседница заговорщически мне подмигнула и сообщила, что у девушки есть ухажер. Причем, он живет где-то в городе и изредка наведывается к ней прямо сюда.

– Она мне ничего не сказала, – озадаченно пробормотала я.

– Ну конечно! Станет она говорить! Из-за этого ее вполне могут выгнать с работы!

Я понимающе закивала и спросила:

– А как он выглядел?

– Не могу точно описать, я издалека его видела! – сокрушенно вздохнула Тамара Ивановна. – Хорошо одет, наверняка, он на машине добирался. Да, и приходил он, разумеется, когда хозяина дома не было. Я-то два раза в неделю прихожу – всегда... – и вот как-то застала ее голубка...

Выспрашивать у Ирины об ее ухажере я не стала. У меня было еще одно дело, которое требовалось осуществить на глазах у Мухина. Когда мы все вновь оказались в гостиной, я попросила проводить меня к сторожке, где хранился набор запасных ключей.

Строение пряталось в глубине сада, заметить его с улицы было вообще невозможно. Меленькая будочка с различным садовым инвентарем была заперта, и никаких следов взлома я не обнаружила. Сторож Леонид быстро открыл замысловатый замок, и мы оказались внутри.

Металлическая коробка с ключами, тщательно рассортированными и содержащимися в полном порядке, стояла на дальней полке. Сторож торжественно открыл ее и жестом фокусника продемонстрировал всем, что ключи на месте. Все ячейки были заняты.

– Какой из них от «Газели», в которой перевозили картины? – поинтересовалась я.

– Вот этот, – уверенно указал на нужный ключ Леонид.

Я увидела, что под гнездом для ключа приклеена бумажка с записанным на ней номером машины. Я потянулась за ключом, обратившись к Мухину:

– Сейчас эта машина в гараже? Я могу попробовать ее завести?

– Разумеется, – непонимающе нахмурился хозяин.

Вся толпа свидетелей – теперь уже заинтересованно и без каких-либо призывов с моей стороны – двинулась к гаражу.

Там стояла белая «Газель», к которой я и направилась. Как я и ожидала, ключ, найденный в сторожке, не подходил к дверце «Газели». Попросту говоря, это был совсем не тот ключ! И когда на самом деле пропал настоящий, теперь уже не узнаешь.

Впечатленный моей «демонстрацией», Мухин напряженно молчал. Игорь невнятно выругался, Ирина издала какой-то невнятный всхлип. Похоже, нечистая совесть все же не давала ей покоя. А сейчас она впервые заподозрила, что ее поведение могло дать преступнику возможность осуществить свой план. Я не стала наседать на нее при всех, но решила проработать вариант с ее кавалером попозже.

После моего эксперимента в гараже все вернулись в дом с мрачными физиономиями. Хозяин был страшно недоволен, и слуги понимали, что им крепко достанется. Напряженную атмосферу неожиданно разрушил чей-то жизнерадостный голос:

– Так, значит, «Сумерки» нашлись?

Я удивленно оглянулась и обнаружила расположившегося на диване в гостиной художника Гончарова.

– Я позвал Михаила, чтобы он посмотрел на свою картину и решил, не причинили ли ей каких-либо повреждений, – поспешно пояснил Мухин.

– Это очень хорошо, – улыбнулась я. – Я как раз собиралась задать ему несколько новых вопросов.

– Татьяна! – обрадовался моему присутствию художник. – Я всегда рад вам помочь.

Мухин отпустил своих людей и провел Гончарова и меня в свой кабинет.

– Это она, – заявил Михаил, осматривая холст. – Никаких серьезных повреждений. Кое-где краска облупилась, но, по-моему, это только придает ей шарм. Конечно, если вам хочется, я могу убрать эти недостатки.

– Пожалуй, не стоит. Теперь у этой картины самая богатая история из всего собрания моей коллекции, – отозвался хозяин дома.