Опасные тайны Робертс Нора

– Я приехала, чтобы извиниться.

Никакие другие слова не дались бы ей с большим трудом.

– За что? – Гейб слегка приподнял бровь.

– За… за мой вчерашний поступок.

Словно в раздумье Гейб стряхнул пепел в серебряное ведерко с песком.

– Вчера вечером ты совершила довольно много самых разных поступков. Не могла бы ты выражаться точнее?

Он дразнил ее, но Келси, растерявшись, попалась на удочку.

– Ты негодяй, Слейтер! Хладнокровный, наглый негодяй!

– Для своих извинений, Келси, ты вряд ли могла бы найти слова более подходящие.

– Но я же извинилась! Извинилась, хотя, признаюсь честно, сделать это мне было нелегко. Если ты не хочешь принять их, значит, у тебя нет никаких представлений о порядочности.

– Как ты правильно заметила вчера вечером, мне действительно недостает порядочности и хороших манер. – Гейб лениво вытянул вперед скрещенные ноги. – И твое внезапное обращение из одной веры в другую, как я полагаю, объясняется разговором с Наоми, которая наставила тебя на путь истинный.

В ответ Келси лишь повыше вздернула подбородок. Для нее это был единственный способ защититься.

– Ты мог бы сам сказать мне, как обстоит дело.

– А ты бы мне поверила?

– Нет! – Келси снова воспламенилась и в ярости отвернулась от него. – Но ты все равно мог бы попытаться… Ты должен был понять, каково это – думать так, как я думала, и… и…

– И?..

– Оказаться в твоих объятьях! – Келси буквально выплюнула эти слова, снова повернувшись к нему лицом. – Я не буду отрицать это – я сама бросилась к тебе на шею. Я не думала… не могла ни о чем думать. Здесь, конечно, нечем гордиться, но я не стану притворяться, будто во всем виноват только ты. В конце концов, у меня есть свои собственные желания, побуждения, и – черт возьми! – я не какая-нибудь ледышка!

Гейб затруднялся сказать, что поразило его больше: неожиданный пыл, с которым она произнесла эти последние слова, или же слезы, заблестевшие в ее глазах.

– В этом меня убеждать не надо, – сказал он негромко. – Но почему тебе вздумалось убеждать в этом себя?

Сбитая с толку, Келси с трудом справилась со слезами.

– Дело не в этом, – пояснила она. – Дело в том, что я совершила большую ошибку. Я сказала тебе слова, которых ты не заслуживал, и я об этом сожалею. – Она запустила в волосы пальцы обеих рук и, слегка приподняв, снова опустила. – Господи, Гейб, я думала, что накануне вечером ты был в комнате Наоми. Я слышала…

– Моисей? – закончил за нее Гейб.

Келси со вздохом закрыла глаза.

– Дурак всегда узнаёт обо всем последним. Я думала, что это ты, и мысль о том, что после нее ты перейдешь ко мне… что я позволю тебе… – Она снова не договорила. – Извини меня.

Солнце позолотило ее волосы, сожаление заставило потемнеть глаза… Келси выглядела такой красивой, такой привлекательной, что Гейб едва не вздохнул сам.

– Ты знаешь, поначалу я сильно разозлился на тебя. Еще сегодня утром я продолжал злиться – так мне казалось проще и, в каком-то смысле, безопаснее. – Гейб поднялся с кресла и подошел к ней. – Ты выглядишь усталой, Келси.

– Я плохо спала.

– Я тоже. – Он поднял руку, чтобы дотронуться до ее щеки, но Келси сделала шаг назад.

– Не надо, ладно? – Она замялась. – Эти слова звучат совершенно по-идиотски, и я знаю, что я сама круглая дура, что говорю их тебе, но… Просто я все еще в таком состоянии, что меня можно легко ранить. А ты, похоже, снова меня заводишь.

Гейб с трудом подавил стон, готовый сорваться с его губ.

– Спасибо, что поделилась со мной своими тревогами, дорогая. Это, безусловно, поможет мне уснуть сегодняшней ночью. «Не прикасайся ко мне, Гейб, иначе я могу снова броситься тебе на шею».

Келси невольно улыбнулась.

– Что-то в этом роде. Может быть, нам стоит попробовать начать сначала? – Она протянула ему руку: – Друзья?

Гейб посмотрел на ее руку, потом поднял взгляд и заглянул прямо в глаза.

– Не думаю. – Продолжая смотреть на нее, он приблизился еще на один шаг.

– Послушай… – Келси поспешно отступила, чувствуя, как преступный жар снова начинает разливаться по ее телу. – Я не могу… не хочу никаких отношений, во всяком случае, сейчас. В моей жизни это не самый легкий период, и…

– Очень жаль. Лично я доволен своей жизнью. На данном отрезке времени.

– Говорю тебе… – Келси сделала еще шаг назад, и нога ее неожиданно нащупала пустоту. Прежде чем удариться о воду бассейна, Келси успела заметить улыбку в глазах Гейба – спокойную и даже удовлетворенную, и тем не менее Келси уловила в его взгляде тревогу.

Вынырнув, она отвела со лба мокрые волосы.

– Ты мерзавец!

– Я тебя не толкал, – возразил Гейб. – Не скрою, мне хотелось это сделать, но все же я удержался.

Он наклонился к воде и протянул руку, чтобы помочь ей выбраться.

Глаза Келси непроизвольно вспыхнули. Ухватившись за его руку, она с силой потянула Гейба на себя. С тем же успехом она могла пытаться сдвинуть с места секвойю.

– Никогда не блефуй, Келси. – Гейб просто-напросто выпустил ее руку, и Келси снова ушла под воду. На этот раз она отнеслась к вынужденному купанию философски и сама вскарабкалась на бортик. Села.

– Хороший у тебя бассейн.

– Мне нравится. – Скрестив ноги по-турецки, Гейб уселся рядом с ней. – Заходи как-нибудь поплавать по-настоящему.

– Спасибо, я уже.

– Здесь очень хорошо купаться зимой. Чувствуешь себя как-то по-особенному, когда снаружи идет снег.

– Могу себе представить. – Келси не торопясь отжала мокрые волосы, потом неожиданно плеснула водой ему в лицо. – Получай!

Гейб перехатил ее руку, прижал к губам мокрую ладонь и поцеловал.

– Получай, – эхом откликнулся он.

Келси поднялась на ноги, чувствуя, как сердце отчаянно колотится в груди.

– Мне нужно возвращаться.

– Ты вся вымокла.

– На улице тепло. – Она с трудом подавила желание снова отступить, когда Гейб легко поднялся с пола прямо из сидячего положения. – Чудесная погода, почти хрестоматийный весенний денек.

Гейб мимолетно подумал о том, отдает ли Келси себе отчет, насколько она очаровательна и желанна в моменты, когда волнуется.

– Я отвезу тебя домой.

– Не стоит. Мне хочется проехаться верхом, ведь я уже почти забыла, как это здорово. Нужно пользоваться возможностью, пока я здесь, и потом… – Келси прижала ладонь к высоко вздымающейся груди. – О боже, мне надо держаться от тебя подальше!

– Ничего не выйдет. – Гейб потянул руку и, поймав ее согнутым пальцем за штрипку джинсов, подтянул на дюйм ближе к себе. – Ты нужна мне, Келси. И – рано или поздно – я тебя получу.

У Келси перехватило горло, и она с трудом выдохнула:

– Может быть.

Гейб ухмыльнулся.

– Может, поспорим? – Он выпустил ее и кивнул. – Идем, в конюшне я найду тебе какую-нибудь куртку.

Келси торопилась. Через десять минут она уже галопом скакала в сторону «Трех ив». Гейб дождался, пока она скроется за гребнем холма, и только потом отвел взгляд.

– Хороша кобылка, ничего не скажешь.

Звук этого голоса был для Гейба словно нож, поворачивающийся в ране, словно внезапный укус змеи, от которого невозможно защититься. Но и испугать его, заставить вздрогнуть было не так-то просто. Когда Гейб повернулся к отцу, лицо его представляло собой ничего не выражающую маску.

Он сразу же отметил, что Рик Слейтер почти не изменился. У него всегда был собственный стиль. Может быть, он больше пристал странствующему коммивояжеру – продавцу «болеутолителя» или средства от выпадения волос, – но все же это был стиль. Слейтер-старший был крупным, широкоплечим мужчиной с длинными и сильными руками. Аккуратный габардиновый костюм сидел на его фигуре довольно ловко, плотно облегая широкую грудную клетку; ботинки сияли зеркальным блеском; блестящие черные волосы под мягкой фетровой шляпой были коротко подстрижены.

Он всегда привлекал к себе внимание и умело пользовался этим. Пронзительный взгляд голубых глаз, живая улыбка – все это способно было легко очаровать доверчивого человека. Словом, все было точно так же, как и шесть лет назад, когда Гейб в последний раз виделся с отцом. Но он лучше других знал, на что следует обращать внимание в первую очередь.

Морщины на лице Рика Слейтера стали глубже, и их уже не могли разгладить ни притирания, ни молитвы, но глаза – как и шесть лет назад, как и всю жизнь – блестели неестественным блеском, а нос и щеки покрывали многочисленные красные следы лопнувших капилляров. Рик Слейтер оставался верен себе, неизменно пребывая во хмелю. И никто, похоже, не помнил его другим.

– Что тебе надо?

– Так-то ты встречаешь своего старика? – Рик сердечно рассмеялся и, словно по ковровой дорожке, сделал несколько шагов навстречу сыну и заключил его в объятия. При этом Гейб безошибочно уловил запах виски, который отец пытался заглушить «двойной мятной».

Комбинация этих двух запахов неизменно вызывала у него тошноту и отвращение.

– Я спросил – что тебе надо?

– Да ничего. Просто приехал посмотреть, как ты тут поживаешь, сынок. – Отпуская Гейба, он хлопнул его по спине, даже не покачнувшись при этом. Рик Слейтер – он сам любил это повторять – умел контролировать себя.

Но только пока дело не доходило до второй бутылки. А вторая бутылка обязательно оказывалась наготове, когда заканчивалась первая.

– На этот раз ты сделал это, Гейб. Попал в десяточку. Больше не нужно играть в кости на грязных улочках и сшибать мелочь у приятелей, верно я говорю?

Гейб взял отца двумя пальцами за рукав и брезгливо отстранил от себя.

– Сколько?

Глаза Рика сверкнули, но он притворился обиженным.

– Разве не может отец просто взять и навестить своего сына? Почему ты думаешь, что я явился за подачкой? В последнее время мои дела шли совсем неплохо. В одном месте на Западе я даже сорвал банк, потом по маленькой играл на бегах, совсем как ты. – Рик снова рассмеялся, но в уме продолжал оценивать и подсчитывать стоимость того, что он видел вокруг. – Но все равно я не хотел бы жить твоей жизнью. Ты же знаешь меня, парень, я привык быть вольной пташкой, одна нога здесь – другая там, только меня и видели.

Он достал сигарету, щелкнул позолоченной зажигалкой, на которой была выгравирована его монограмма.

– Так кто эта сексуальная блондинка? Насчет баб ты всегда был малый не промах. – Он похабно подмигнул. – Да они и сами на тебя бросались.

Гейб почувствовал, как кровь забурлила в жилах, но сдержался.

– Сколько ты хочешь на этот раз? – сквозь зубы процедил он.

– И цента не возьму, говорят тебе.

«Центами от меня не отделаешься, – подумал Рик про себя, глядя на ближайший загон, где конюх все еще работал с жеребенком. – Человек с парочкой таких лошадей может устроить сенсацию на скачках. Настоящую сенсацию. Нет, центы мне не нужны – мне нужно больше, гораздо больше».

– Прекрасный жеребенок, – заметил он небрежно. – Я помню времена, когда лошади на треке интересовали тебя гораздо больше, чем игра.

И всякий раз, припомнил Гейб, тяжелая рука отца поднималась, чтобы выбить «из головы дурь».

– Мне некогда обсуждать с тобой достоинства моих лошадей, – сказал он. – Я должен работать.

– Когда человек обладает таким богатством, как ты, ему не надо работать, – возразил Рик и с горечью подумал: «И потеть. Потеть от страха или стыда, выпрашивая подачку у малознакомых людей». – Впрочем, я не собираюсь тебя задерживать. Просто я намерен некоторое время пожить в этих местах, встретиться с кое-какими старыми друзьями. – Он выпустил изо рта клуб дыма и улыбнулся. – И поскольку все мои друзья живут где-то поблизости, я не прочь на несколько дней остановиться в этом твоем чудном домишке. Погостить, так сказать.

– Я не хочу, чтобы ты жил в моем доме. И не хочу, чтобы ты ходил по моей земле.

Улыбка Рика погасла.

– Не желаешь со мной знаться, да? Начал шикарно одеваться и забыл, откуда пробился наверх? Ты трущобный кот, Гейб! – Он уперся пальцем в грудь сыну. – И всегда им будешь. Пусть ты живешь в шикарном доме и трахаешь шикарных женщин – все это не имеет значения. А может быть, ты забыл, кто давал тебе крышу над головой и набивал едой твое брюхо?

– Я не забыл, как спал на пороге и ходил голодным, потому что ты пропивал все те жалкие гроши, ради которых мать с утра до вечера гнула спину, – резко возразил Гейб и отвел взгляд.

Он не хотел вспоминать. Он ненавидел эти воспоминания, которые следовали за ним по пятам, словно его собственная тень.

– Я не забыл, как мы тайком выбирались из какой-нибудь вонючей комнатенки, потому что у нас не было денег заплатить за аренду. Как видишь, я многое помню. Я помню даже, что моя мать умерла в приюте, харкая кровью.

– Я изо всех сил старался помогать ей.

– Ты старался высосать из нее последние соки. Так сколько я должен заплатить, чтобы ты исчез?

– Мне нужно где-то остановиться. – В голосе Рика послышались хныкающие нотки; так бывало всегда, когда – по той или иной причине – он начинал утрачивать контроль над собой. Вот и сейчас, не в силах справиться с собой, он потянул из заднего кармана припасенную фляжку. – Всего на несколько дней, Гейб.

– Здесь для тебя нет места. И никогда не будет.

– Господь всемогущий! – Рик сделал из фляги богатырский глоток, потом еще один. – Скажу тебе прямо, сынок: у меня неприятности. Кое-какие недоразумения во время игры в Чикаго. Я играл в паре с одним парнем, но он скурвился.

– Иными словами, ты передернул, тебя застукали, и теперь кто-то разыскивает тебя, чтобы разбить коленные чашечки.

– Хладнокровный, равнодушный сукин сын! – Фляжка явно была из второй бутылки, и Рик уже почти ее прикончил. – Не забывай, что и ты кое-чем мне обязан. Мне нужно отлежаться ге-то, хотя бы несколько дней, пока все уляжется, можешь ты это понять?

– Только не здесь.

– Ты хочешь вышвырнуть меня вон, и пусть они меня убивают?

– О да, – отозвался Гейб с улыбкой, в которой не было ни капли веселости. – Но я дам тебе равные с ними шансы. Пять тысяч позволят тебе на некоторое время лечь на дно и не отсвечивать.