Утро генеральской казни Казанцев Кирилл

Резкий удар о землю, омерзительный скрежет ломаемых лопастей, пронзительный звон разбиваемого стеклоколпака…

Прошла минута, две, три…

Анатолий Никодимович испуганно открыл глаза и с удивлением обнаружил, что он еще жив. Оказывается, вертолет упал в торфяное болото, и это обстоятельство не позволило взорваться топливным бакам. Да и результаты самого падения были не столь катастрофичными, как если бы вертолет упал на твердый грунт.

Теперь винтокрылая машина лежала в торфянике на правом боку и медленно, но ощущаемо проваливалась в бездонную топь. Сквозь разбитые иллюминаторы вовнутрь натекала черно-зеленая жижа. Где-то совсем рядом слышались стоны. Из кабины доносилась чудовищная матерщина – видимо, кого-то из пилотов зажало в кресле.

Рубинов, вытирая с разбитого лица кровь, с трудом поднялся из кресла и тут же заметил Васькова – тот медленно полз по направлению к выходу.

– Толя… – умоляюще прошептал Анатолий Никодимович. – Толя… не бросай меня, я ранен, утону на хрен, я же плавать не умею… Толя, пожалу-у-уйста!..

Последствия катастрофы оказались не такими масштабными, как можно было ожидать: трое легкораненых, в том числе и генерал Васьков.

К счастью, вертолет упал неподалеку от небольшого островка на болоте, и это позволило потерпевшим катастрофу выбраться из салона и быстро связаться с Первомайским. Уцелевших оперативно забрали в гарнизон на амфибии.

Как и положено, комиссия по расследованию случившегося была сформирована уже на следующий день. Ни сам вертолет, ни так называемые «черные ящики» поднять не удалось: обломки винтокрылой машины ушли в болото буквально за считаные часы. А уж извлечь их из топи не было никакой возможности: ведь никто, даже самые продвинутые почвоведы до сих пор не могут определить глубину северных болот.

Таким образом, ситуацию могли прояснить только допросы свидетелей.