Вольные стрелки Нестеров Михаил

Глава 1

Дела обычные

Москва, май – июнь 2009 года

Водитель тентованного «бычка» в который раз подумал о том, что история повторяется...

Он сидел за рулем грузовика, кузов которого под завязку был забит смесью сахарного песка и гексогена. Три поста ДПС, досмотревших его «бычок» лишь поверхностно, остались позади. Люди, сопровождавшие смертоносный груз на «99-й», свое дело знали и деньги отрабатывали до последней копеечки.

Легковушкой управлял майор милиции Старостин. Рядом сидел его подчиненный, капитан Василенко. Он и отвечал на все вопросы гаишников.

34-й километр МКАД. Очередной пост ГИБДД. Последний на пути, понадеялся капитан Василенко. С Варшавского шоссе им предстояло свернуть на улицу Кирпичные Выемки, с нее налево и – во двор. Он уж было подумал, что «бычок» в этот раз останется без внимания гаишников. Но полосатый жезл в руке постового взметнулся вверх, опустился, указывая вначале на выбранный объект, а потом – на место остановки.

Майор Старостин продублировал водителя «бычка» и поставил «99-ю» впритык к заднему борту «ЗИЛа», как если бы тот препятствовал досмотру. Сам майор остался на месте водителя, опустив стекло со своей стороны. Василенко вышел из машины, но постовой остановил его:

– Оставайтесь на месте!

– Как в Америке, – усмехнулся капитан, выполняя команду.

Оба офицера милиции были одеты в форменные голубые рубашки, но без погон и галстуков. Когда постовой в звании лейтенанта подошел к машине, майор опередил его, протянув в окно свое удостоверение. Кивнув на «бычок», постарался прояснить ситуацию:

– Я сопровождаю эту машину.

– Лейтенант Кислов, – прежде всего представился гаишник. – Что в кузове? – спросил он, по осадке машины более-менее точно определяя вес груза.

– Собственность РОВД, которое я возглавляю.

«Он возглавляет отделение милиции», – уточнил про себя Ринат Кислов, оглядывая его. Не так давно разразился очередной скандал: ФСБ арестовала начальника РОВД, который на своей машине провозил наркотики.

Лейтенант вернул майору удостоверение.

– Можно посмотреть на другие бумаги?

– Без проблем. – Старостин прямо на глазах у постового вынул из кармана три тысячные купюры и засунул их внутрь сложенного вчетверо листа бумаги.

У Кислова было время подумать. Он развернул лист, придерживая банкноты пальцами, и шагнул по направлению к грузовику. Глянул на водителя у левого борта и, представившись, потребовал у того документы.

– Что в кузове?

– У них спросите. – Стешенко кивнул на «99-ю». – Мое дело – баранку крутить.

В водительском удостоверении было указано, что баранку Стешенко крутит с 1991 года. Солидный стаж, почти двадцать лет.

– Пройдемте со мной.

В прохладном помещении ДПС лейтенант указал Стешенко на стул. Сам же, заняв место за компьютером, ввел в строку поиска номер удостоверения. Мгновенно получил подтверждение его подлинности.

Он тянул время, хотя не мог найти причину. Казалось, он забыл правило: сомневаешься – не бери. Тем более – от коллег. Но этот майор Старостин показался ему знакомым. Кажется, он сам или его напарник хотя бы раз его останавливали. Какого характера груз в машине, которую тот сопровождал, лейтенанта по большому счету не интересовало, он больше был озабочен чистотой денег. Он мог вернуть «трешку» в той же упаковке и проверить груз, но уже не мог отпустить бесплатно. Он не раз попадал в ситуацию, когда схожие дела решались не в его пользу: телефонный звонок, строгий голос, рекомендации «не осложнять положения дел».

Кислов вернул водителю его права. Окликнул на пороге:

– Передай старшему транспортную накладную.

Стешенко вернулся к «99-й», отдал майору сложенный вчетверо листок бумаги. Тот развернул его, даже потряс, но из него ничего не выпало.

Лейтенант вышел из будки ДПС и только теперь обратил внимание на еще одну машину: восьмую модель «Жигулей» давно вышедшего из моды цвета «мокрый асфальт». Она остановилась в полутора десятках метров от машины подольских милиционеров: габаритные огни и ближний свет включены, двигатель работает на холостых... неустойчиво, машинально подметил лейтенант. Через несколько мгновений понял, что водитель подгазовывает. Нервничает? Кто остановил эту «восьмерку»? Лейтенант бросил взгляд на напарника. Тот в это время проверял документы у водителя фуры. Не он – это точно.

Кислов подошел ближе и сумел разглядеть в салоне машины двух смуглых женщин. Боковые стекла и стекло задка были затемнены, и лейтенанту показалось, что одеты они в черное. Тотчас в голове у него начал вырисовываться образ шахидки. Но он прогнал его, нарисовав другой, более безобидный – цыганки. Он сделал по направлению к машине еще шаг и жезлом перегородил ей путь, заметив, что женщины переглянулись, а водитель перестал подгазовывать и смотрел прямо перед собой.

Лейтенант обернулся на ходу. Водитель «бычка» не торопился сесть за руль. Он стоял у раскрытой двери и смотрел то ли на постового, то ли на сопровождающих из Подольска. Все это дешифровало группу людей в трех машинах, и Кислов скороговоркой передал по рации:

– Быстро ко мне! У меня ситуация!

Его напарник отреагировал моментально. Потянув из-за спины укороченный «калаш», он бросился на помощь.

Майор Старостин разобрался в ситуации быстрее своего сослуживца. Он включил зажигание и вдавил в пол педаль газа. Панорамное зеркало для него превратилось в увеличительное стекло. Как и лейтенант, которому он дал взятку, он разглядел в салоне «восьмерки» двух смертниц. Догнали только сейчас или оставались незамеченными в течение всего пути? Вот зараза!

– Валим отсюда!

Расстояние до «бычка» было слишком мало, и майор, вывернув руль влево до отказа, снес на своей машине правую фару. Он едва не сбил вооруженного автоматом постового, а вот водителю «бычка» повезло меньше. Он стоял на пути милиционеров, спешащих прочь от этой машины. Их «99-я» снесла водителя вместе с открытой дверью грузовика и с треснувшим лобовым стеклом, петляя, обошла стоящую фуру справа.

Сидевший за рулем «восьмерки» человек мысленно, как заклинание, припомнил пункт назначения: один из дворов на улице Кирпичные Выемки, это буквально в паре шагов от этого поста. Там их уже, нетерпеливо поглядывая на часы, поджидал арендодатель. Нетрудно представить, что металлическая дверь в полуподвальное помещение жилого дома открыта, поддоны аккуратно расставлены. По сути дела – это стартовая площадка. Полторы тонны взрывчатки поднимут дом на воздух. Планируемое число погибших колебалось от ста восьмидесяти до двухсот человек. Это не считая жертв из соседних домов и случайных прохожих.

Он оставил в покое педаль акселератора, когда Наваль, чье имя означало «подарок», прикрикнула на него:

– Бросай газовать!

Она в упор посмотрела на Римму, которую с детства называли двойным именем: Римма Красивая, и требовательно протянула руку:

– Дай мне пульт. – И повторила: – Дай мне пульт. Все кончено.

Но еще несколько минут назад она говорила: «Мы в самом начале пути».

Лейтенант припал на одно колено и, прицелившись в обрез лобового стекла, дал короткую очередь. Мгновениями раньше он заметил, как женщины обменялись традиционным поцелуем: дважды коснулись друг друга щеками.

Эти упущенные им секунды и инструкции о предупредительном выстреле, крепко сидящие в нем, стоили жизни ему и многим другим. Он открыл огонь на поражение в тот момент, когда Наваль нажала кнопку на пульте дистанционного управления. До машины со взрывчаткой было не больше сорока метров. Сигнал был четкий, и приемник, работавший от 6-вольтового аккумулятора, передал его на детонатор.

Грузовик подбросило на десять-пятнадцать метров. В образовавшуюся воронку попадали его обломки. Раскаленные, объятые пламенем, они будто разрезали все вокруг. Взрывная волна была настолько мощной, что в радиусе семидесяти метров смела все машины в один ряд.

Майор Старостин сумел выровнять свою «99-ю». Подчиняясь внутреннему голосу, он резко затормозил, развернулся и, объехав образовавшийся затор по встречной и ставшей свободной полосе, увидел то, что и рассчитывал увидеть. Сквозь клубы дыма он сумел разглядеть тело человека в милицейской форме. Кислова размазало по стеклу расстрелянной им машины со смертницами. Голова его была разбита, руки и ноги вывернуты, ремень автомата дважды обернулся вокруг его шеи.

– Черт, – устало выдохнул майор.

Он раскрыл дверцу и не без труда выбрался из машины. Первым делом подошел, чувствуя на спине жар над очагом взрыва, к другому постовому. «Да он в рубашке родился», – пронеслось у него в голове. Второй постовой был жив, но сильно контужен. Из ушей и правого глаза текла кровь. Он разевал рот, пытаясь что-то сказать. Майор энергичным жестом руки поторопил капитана Василенко:

– Давай сюда, Саша, быстрее!

Когда капитан подошел, Старостин взял постового за руки, Василенко – за ноги. Вдвоем они перенесли его к своей машине, уложили на заднее сиденье. Майор завел двигатель и, прежде чем тронуться в путь, объяснил свои действия:

– Он – наше алиби. Хорошее оно или плохое. Отвезем его в больницу и останемся там, пока не прочухается. Он должен вспомнить, что мы ехали с другой стороны.

– У страха глаза велики.

Майор не нашел, что ответить напарнику.

Но он, во всяком случае, не сидел сиднем, а хоть что-то делал. Если бы не он, то они разделили бы участь десятков людей.

«Откуда тут бетонные блоки?» – недоумевал майор, проезжая знакомое место. И только миновав его, понял: это остов здания ДПС. Само здание взрывом разнесло по кирпичам.

47-летний Юлий Вейсберг до сегодняшнего дня сохранил привязанность к наличным деньгам. В его портмоне и просто в карманах всегда хранилась крупная сумма: доллары, евро, рубли. Он не забывал те времена, когда трепетно относился к немецким маркам – его любимая валюта. И вот сегодня, 26 мая, день хоть и солнечный, но прохладный, – он полез было за наличными в карман, но спохватился. Наличные, которые ждал от него Муса Сараев, как раз умещались в стандартный кейс.

В этой связи он не мог не вспомнить одну из многочисленных публикаций журналистки Юлии Латыниной: «В России самые дешевые теракты».

В нынешней России уровень террористов соответствует уровню милиции... Организаторы взрывов в Буйнакске перегружали грузовик со взрывчаткой, прикрытой арбузами, который они пригнали от Хаттаба, прямо в доме одного из боевиков. В это время в дом явились менты: спросили, что происходит, им ответили, что разгружают арбузы, те попросили арбуз, получили его и уехали... Боевики, взорвавшие Волгодонск, для перевозки взрывчатки использовали грузовик, взятый напрокат у односельчанина. Грузовик сопровождал знакомый гаишник за мешок с сахаром.

Дешевле терактов в России только менты. В России не было ни одного теракта, который они не могли бы предотвратить, но не сделали этого, получив в награду мешок картошки, сахара или арбуз».

Впрочем, Вейсберг знал ответ. Его деньги предназначались для развития и финансирования подрывной деятельности вообще. А в частности – да, конкретно теракты в России не дешевы, а скорее – недороги. Каждый получает свое. Смертник – смерть, его наставник укрепит свой авторитет и получит деньги, духовный лидер – еще больший почет и богатство.

Вейсберг подпитывал деньгами всю инфраструктуру террористической организации, и начало этого лежало в холодном октябре 1993 года. Тогда Муса Сараев, далеко не первый в полутысячном чеченском отряде, промышлявшем рэкетом в российской столице, «наехал» на рядового тогда предпринимателя, и то ли в шутку, то ли всерьез стал называть его «мой Моисей». С тех пор утекло много воды. Связь Вейсберга и Сараева в прессе назвали симбиозом – в природе это тесное сожительство двух организмов разных видов. Вейсберг – еврей, его начальник службы безопасности – чеченец. Он же посредник между идеологами террористов и его финансистом.

Вейсберг этой теме давно уже не придавал особого значения. Он как-то раз подумал о том, что давненько на его пути не встречалось неофашистов. Ничего не изменилось бы в плане финансирования, только направление – и как следствие, фашизм в России креп бы день ото дня.

Вейсберг рассмеялся над обескураженным видом Мусы Сараева: тот пришел за целым «дипломатом» денег, тогда как Юлий начал искать их в карманах. Муса, занимающий должность начальника службы безопасности, был коренастым, с неопрятной недельной щетиной и вечно расстегнутым воротом рубашки. Он не разделял веселья босса и с непроницаемым выражением на лице дожидался обещанных денег. Им еще только предстояло «отмыться», пройти через фонд, возглавляемый вором в законе Хожамировым, ставшим в середине 90-х министром нефтяной и газовой промышленности Чечни. Кроме него, фонд состоял из еще нескольких человек, три из них – ключевые, представлявшие чеченскую диаспору в Москве. Часть денег тратилась фондом на социальные программы, но львиная доля предназначалась на «продолжение политики другими средствами». Так немецкий генерал Клаузевиц раскрывал содержание понятия «война». Ну а суть политики – борьба за власть, и это уже аксиома.

Вейсберг остановил Сараева на пороге и спросил, манерно покачиваясь с пятки на носок:

– Я слышал, твоих земляков постигла неудача в одном деле?

– Хочешь поговорить на эту тему?

– Нет, – Вейсберг покачал головой, пряча насмешливые искры в глазах. – Я просто спросил.

Русскоязычный сайт «Феликс» был зарегистрирован в Тайване, о чем пользователей Интернета извещал специальный плагин в браузере. Этот сайт входил в число немногих, предоставляющих достоверную информацию о работе ФСБ. Самым интересным его разделом можно было назвать «текущие дела», находящиеся в стадии расследования, а менее интересными пользователи называли «глухари» – никакой динамики.

Никто не знал настоящего имени Феликса, но точно было известно, что за этим ником скрывался некий полковник из Федеральной службы безопасности. Информация, которую Феликс выкладывал на сайте, претендовала на определение «первоисточник».

Сегодня на нем же появились первые сведения о теракте на 34-м километре МКАД.

«...Следственной группой ФСБ был установлен любопытный факт: три купюры достоинством одна тысяча рублей, найденные у погибшего в результате взрыва лейтенанта милиции Рината Кислова, и купюры такого же достоинства, обнаруженные при обыске машины сопровождения с террористками-смертницами, – цитата следователя: «из одной пачки». Эту «странность» попытался объяснить напарник Р.Кислова – старший лейтенант Борис Егоров. Он предположил, что террористы попытались «договориться» с Кисловым, и тот взял деньги, чтобы усыпить их бдительность. Ведь это он первым открыл огонь по машине сопровождения, передав по рации: «Быстро ко мне! У меня ситуация!» Кто бы что ни говорил, но Кислов, безусловно, проявил личное мужество. Начальник полка ДПС, в котором лейтенант проходил службу, представил его к награде – посмертно.

Но это не единственная версия. Следствие отрабатывает и другие, в том числе рассматривает Р.Кислова как соучастника преступления.

Из достоверных источников стало известно, что в машине сопровождения также был найден детальный план проведения теракта. Целью террористов был жилой дом на улице Кирпичные Выемки. То есть до места назначения террористам оставалось, по большому счету, миновать пост ДПС на 34-м километре МКАДа.

Сотрудники ФСБ провели ряд обысков и арестов, допросили сотни очевидцев (...) и выявили ряд несоответствий. Так, водитель «КамАЗа» показал, что «99-я» с сотрудниками подольской милиции остановилась на посту одновременно с «бычком», начиненным взрывчаткой, тогда как сами сотрудники милиции (майор Старостин и капитан Василенко) утверждают, что ехали «из центра в Подольск». Еще несколько свидетелей показали не в пользу милиционеров. Их удивила поспешность, с которой те покинули место происшествия: за несколько секунд до взрыва, разбив фару и бампер, но до первого выстрела лейтенанта Кислова.

Новость последнего дня. На автозаправочной станции номер 151 города Подольска, на улице Пионерской, майор Старостин расплатился купюрой достоинством одна тысяча рублей, номера которой следуют за номерами купюр, обнаруженных при обыске тела лейтенанта Кислова.

Новость последнего часа: с майора Старостина были сняты обвинения в причастности к данному теракту – имеется в виду сопровождение. Все решил один телефонный звонок министра внутренних дел. Видимо, и на этот раз преступникам в милицейской форме удастся уйти от ответственности».

– Это вряд ли, – прокомментировал прочитанное Сергей Глумов. И повторил: – Вряд ли.

Братья Гекко подъехали к ресторану «Звезда Востока» за час до его закрытия – в одиннадцать вечера – и заглушили мотоциклы. Оба были в кожанках, пестрых банданах и дымчатых очках, вооружены пистолет-пулеметами «ПП-93». Лично Гекко-младший с двух рук мог уложить в грудную мишень тридцать выстрелов на дальности двадцать пять метров. По его мнению, это был «самый симпатичный, безо всяких там полимеров и прочих новшеств пистолет-пулемет, надежный... как адвокат дьявола».

Сегодня братья впервые примерили рокерский прикид и пришли к единодушному мнению, что он им к лицу. «Может быть, в следующий раз я надену костюм клоуна», – сказал младший из братьев.

В этом ресторане было три зала на сто девяносто человек, и его недаром называли «уголком солнечного Узбекистана». Фирменными блюдами здесь считался шашлык «Звезда Востока» и морское ассорти «Арал».

Сейчас был самый разгар вечерней программы – танец живота. Танцовщицы так зажигали, что даже завсегдатаи покинули кальянные комнаты. Майор Старостин и капитан Василенко тоже, оставив кальяны на свежих фруктах, вышли в главный зал, переглянулись и уставились на потных танцовщиц. Обменяться хотя бы парой фраз для них было проблематично: они еле ворочали языком, набравшись узбекского токая. Они были здесь частыми гостями, в первую очередь их привлекала узбекская кухня. Но сегодня они поднимали бокалы за «восстановление прежней репутации», правда, отдавая себе отчет в том, что министр их отмазал только потому, что они все еще оставались частью системы, и его стремление защитить «своих» было вполне естественным.

Напарником Сергея Глумова в этот вечер стал Виктор Жильцов, получивший позывной «Крист» за манеру всегда держаться подтянуто и за страсть к модной одежке: он был КРутым И СТильным, с внешностью человека, на которого могла запасть как «армия любовников», так и любовниц. Он пил портвейн номер 26 и получал от этого не меньшее удовольствие, чем женщина от «Шанель №5».

Глумов потягивал ташкентское десертное, но тоже крепкое. Он не любил «сушняк».

Впервые за этот вечер они увидели майора и капитана. «Сколько же они проторчали в кальянной комнате?» – задался вопросом Сергей. Выходило, больше часа. Именно столько времени провели в ресторане Глумов и Жильцов, точно зная, что майор и капитан пришли сюда на полчаса раньше.

– Эти двое скоро умрут, – вслух рассуждал Крист. – Смерть – это только цена, которую они должны заплатить.

– Будь проще, и народ к тебе потянется, – напомнил ему Сергей современную мудрость. Он прицелился пальцем в одного, потом в другого милиционера, вслух посчитал: – Восьмой и девятый.

– Ты, как всегда, ошибся, – поправил его Жильцов. – Девятый и десятый. Всего мы перевели восемь паразитов.

– Почему бы тебе не встать и не заорать на весь зал?

– Что толку? Ведь в двух других меня не услышат.

Они называли себя «вольные стрелки». На их счету восемь, как правильно заметил Крист, условно говоря – человек, заплативших за измену, предательство, за смерть невинных людей. Среди этих восьми – одна женщина. Под прикрытием ее славянской внешности в метро беспрепятственно прошла шахидка и подорвала себя вместе с пассажирами. Ее убил Крист. Придушил голыми руками, глядя ей в глаза.

Крист и Глумов познакомились на станции метро «Пушкинская». Сергей был в военной форме. В руках цветы. Глаза устремлены на мемориальную плиту.

– Здесь погиб твой близкий?

Он обернулся на человека, также одетого в военную форму. И сказал то, что было понятно только ему:

– Если бы...

Он отошел в сторонку. Жильцов присоединился к нему. Прикурил. На замечание Сергея «здесь не курят» Крист отмахнулся:

– Почему нельзя курить там, где взрывают?

– Никто из моих близких не погиб от рук террористов, – ответил на вопрос нового знакомого Глумов. – Я редко прихожу сюда. Но часто вижу себя напротив мемориальной плиты. Мне трудно объяснить свое состояние даже самому себе. Это внутри, понимаешь? Может быть, это называется долгом, не знаю.

Вечером этого же дня Крист познакомился с «вольными стрелками», а через неделю стал шестнадцатым членом команды. Он был самым старшим – тридцать два года.

– Они уходят, – Жильцов бокалом указал на милиционеров. – Ну почему сегодня я работаю на подстраховке?..

Глумов выбрал из списка номер телефона, нажал на кнопку вызова и, дождавшись ответа, повторил за Кристом: – Да, уходят. Теперь они ваши. Сделайте все красиво.

– Сделаем, не беспокойся, – заверил его Гекко-старший.

Майор Старостин первым, пошатываясь, вышел из ресторана и сразу направился к своей машине. Сегодня он приехал в ресторан на «Ниссане-Премьер» с ее шестью подушками безопасности и камерой заднего вида с цветным монитором. Дождавшись Василенко, он завел двигатель и тронул машину с места.

С Литейной улицы майор свернул на Пионерскую, где несколькими днями раньше он совершил большую глупость: расплатился за бензин палеными, считай, деньгами. Откуда ему было знать, что опера с Лубянки отслеживали каждый его шаг? Именно здесь, в сотне метров от автозаправки, «Ниссан» нагнали два мотоцикла и взяли его «в коробочку».

Старостин нажал на кнопку. Когда стекло уползло вниз, он крикнул одному из байкеров:

– Эй, что за хрень?

Гекко-старший повернул к нему голову. Он был так близко к машине, что мог при желании влезть в окошко. Вблизи майора передернуло от его холодных глаз. Он надавил на газ, и «Ниссан» легко набрал скорость. Но байки в разы превосходили его в приемистости и настигли за считаные секунды. Братья одновременно достали оружие и открыли огонь. Пули жалили милиционеров в плечи и спину, они корчились от боли, но были живы. Дальше Гекко-старший сымпровизировал. Он склонился над мотоциклом и, отпустив одну руку, просунул ее в салон «Ниссана». Ухватившись за руль, он выровнял машину и повел ее в нужном направлении. А вот и поворот на заправку, где сплошная линия дорожной разметки перешла в прерывистую. Гекко-младший отстал, наблюдая за красивым, но рискованным трюком брата. А тот и не думал отпускать руль машины и повернул на заправку вместе с ней. И только направив «Ниссан» точно на первую колонку, отпустил его. И затормозил передним колесом. Этот маневр помог ему выпрямить мотоцикл и вытолкнуть его из поворота.

«Ниссан» с ходу врезался в колонку. Топливозаправочный шланг вылетел со своего места, разбрызгивая бензин во все стороны. Ручеек быстро побежал к тому месту, где остановился Гекко. Спецназовец, заблокировав передние колеса, отпустил сцепление и газанул на передаче. Заднее колесо буксовало на огромных оборотах, нагреваясь все больше, мотоцикл окутался черным дымом. И бензин, коснувшись раскаленного колеса, вспыхнул. Гекко убрал пробуксовку, подняв переднее колесо, и включил повышенную передачу. Его мотоцикл сорвался с места в тот момент, когда огненная река накрыла «Ниссан».

Двери заклинило от удара о колонку, и раненый майор, превозмогая боль, пытался выбраться в окно. Но огненная волна загнала его обратно в салон. Майор и капитан сгорели заживо...

Глава 2

Озарение

Сергей Глумов ехал в расположение воинской части, повторяя про себя: «Вся наша прежняя работа – мелочь», – будто боялся забыть смысл. И другие тоже: «Аврора». Юбилей. Гости». Он едва не проскочил на красный свет светофора, уже начавшего обратный отсчет: 59, 58, 57... Почти минута, чтобы снять возбуждение.

Сергей прикурил сигарету. Бросил взгляд в зеркало заднего вида. Водитель в «Приоре» показался ему знакомым. Через пару секунд он понял, что ошибся. Просто тот напомнил ему одного человека. И без него на экстренном совещании не обойтись. Сергей набрал номер телефона майора Бармина, прикидывая, дома тот или на работе.

– Привет, – поздоровался он с майором, когда тот ответил на вызов. – Ты где?

– Ты прямо как моя жена. Я в части. У меня...

– Бросай все дела и приезжай к нам, – акцентировал Сергей.

Похожий на майора Бармина водитель «Приоры» посигналил: та-та, та-та-та, что было похоже на «езжай, зеленый!».

Глумов рассмеялся и резко тронулся с места.

В казарме он прежде всего нашел «черный список» с именами спонсоров террористов, хранящийся в папке вместе с похожими документами.

В открытых источниках можно было найти не один десяток подобных перечней террористических организаций, номером первым в которых значилась «Аль-Каида». Это и «Исламское движение «Баян» из США, и «Восточный исламский фронт освобождения» из Турции, и иракские «Зеленый батальон» с «Ротой моджахедов», и еще множество организаций и группировок. Одни «черные списки» пестрели именами исполнителей, заказчиков, финансистов, идеологов. Другие отличались избирательностью и содержали в себе только исполнителей, боевиков или только «идейных вдохновителей». Ликвидация таких групп считалась для спецслужб приоритетной задачей.

Наравне с ними находились группы финансистов. Российские спецслужбы отводили им второе место. Потому, наверное, что в России теракты отличались относительной дешевизной, и для террористов вопрос «где взять деньги?» стоял не на первом месте.

Список, который Сергей держал сейчас в руках, привлек его тем, что все люди, упомянутые в нем, являлись спонсорами бандитов. Кто был его автором – вопрос не такой уж и важный. Конечно, рассуждал Глумов, если назвать идеологию «всем», то все равно она без финансовой поддержки – ничто. Без нее нет и третьей силы – исполнения, реализации преступления как такового. Финансирование экстремистов можно было назвать предохранителем, без которого не работала вся цепь – от идеологии до исполнения.

– Так и есть, – бросил Сергей под нос. – Крист! – позвал он товарища. – Найди в Интернете статью о праздновании юбилея на крейсере «Аврора».

– И сколько ей стукнуло? – поинтересовался Жильцов, включая компьютер.

– Не ей, а ему. Юбиляр – Юлий Вейсберг. 6 июня ему стукнул полтинник.

– Есть, – через пару минут доложил Крист.

– Посмотри, не фигурируют ли там фамилии Хожамирова, Хусейнова, Бажаева, Мусаева. Я-то знаю, что они там есть, но это нужно для вас.

К этому времени к командиру присоединились и остальные бойцы подразделения. Кто-то сел на табурет, кто-то на кровать.

– Да, так и есть. В статье написано, что они в числе приглашенных, – доложил Крист.

– Но там не написано, что Хожамиров – вор в законе, в 1996 году был назначен министром нефтяной и газовой промышленности Чечни, – уточнил Сергей. – Братья Хусейновы – владельцы ресторанов и недвижимости в Москве, активные финансисты террористов. Бажаев – президент нефтяной компании. Мусаев – владелец гостиниц и сети пунктов быстрого питания.

Глумов минуту провел в молчании. Молчали и его подчиненные.

– Крист, у тебя есть список сайтов, раздающих компромат?

– Да.

– Найди хотя бы общую информацию на этих людей. Прежде всего меня интересуют их дни рождения, свадьбы, другие крупные события – сделки, покупки недвижимости, земельных участков. Прежде всего они – любители красивой жизни, и за ними неотступно следуют журналисты. Уверен, об их похождениях не написал только ленивый.

– Ну, это далеко не общая информация, – заметил Жильцов и занялся поисками.

Эта несложная, в общем-то, работа требовала времени. Простое вбивание фамилий в поисковую строку браузера здесь не подходило. Тут требовался даже не расширенный поиск – искать предстояло по конкретным адресам сайтов, содержимое которых часто не индексировалось, а значит, поисковые пауки не могли с ними работать.

Сергей подумал о том, что нагнал напряжение в роте, а точнее, в той части казармы, которую кто-то из бойцов назвал «коридором». Он был затемнен, на окнах установлены коричневые шторки из мягкого материала, однако они были достаточно тяжелы, чтобы колыхаться от сквозняка. Эта часть казармы смотрелась как через телепорт, будто находилась на другом краю района, имела свое неповторимое освещение, обстановку, даже атмосферу быта солдат-контрактников...

Каждому из бойцов Глумов в свое время сделал предложение, и начиналось оно со вступительных слов: «Ты убивал. И не раз. Голыми руками, ножом, спускал курок. Тебе трудно будет скрыть свое прошлое, да ты и не захочешь избавиться от того, что по-настоящему будоражит сознание и заставляет кипеть кровь. Я делаю предложение: работай на меня. И ты получишь не только деньги, но и защиту. Что за работа, спросишь ты. Работа, к которой ты привык: жить в казарме и быть готовым к тому, чтобы еще раз убить и не спрашивать, зачем это нужно».

Каждый из них ответил: «Отлично! Мне это знакомо. Я в деле».

И даже посчитал, что только выиграл от этой сделки.

Каждый из них был рад остаться в строю. Не надо ничего перекраивать и перестраиваться самому, просто оставаться на привычном месте самим собой.

Не задавать вопросов – это было частью их жизни.

Глумов, выполняя задание генерал-лейтенанта Разлогова, не просто так подбирал людей в команду – он преследовал и свои цели. У Жильцова во время теракта в Каспийске погиб старший брат – он служил в военном оркестре; он отдавал ему память здесь, в Москве, на станциях, где от рук террористов погибли люди. Братья Мошновы – Влад и Владимир – потеряли отца, это когда взорвали жилой дом в Москве.

– А что, – вывел его из раздумья Крист, отрываясь от работы, – вернулся генерал из Питера?

– Ага, чуть свет, – несколько растерянно отозвался Глумов.

С генералом он познакомился при довольно странных обстоятельствах. Каждый в своей машине, они мчались навстречу друг другу. Аркадий Разлогов – по главной дороге, Сергей Глумов выезжал на нее с полосы разгона. У генерала была возможность перестроиться в левый ряд, свободный от машин, и дать дорогу Глумову, но тот, бросив взгляд в левое боковое зеркало, продолжил ехать прямо. Сергей посигналил ему и, притормозив, секунду спустя догнал Разлогова по левой полосе. Оба были в военной форме. Глумов в ту пору носил на плечах погоны лейтенанта, а Разлогов – генерал-майора. Глумов показал «однозвездочному» генералу средний палец и проартикулировал «fuck yon, придурок». Разлогов энергичным жестом приказал обидчику остановиться на обочине. Когда тот выполнил его первый приказ, Разлогов напрасно прождал его в своей машине больше минуты. Наконец он, хлопнув дверцей своего серебристого «Мерседеса», направился, печатая от злобы шаг, к белесой «99-й».

– Что вы себе позволяете, лейтенант?! – рявкнул он в приоткрытое окно. – Выйдите из машины!

Глумов вышел. И даже не застегнул рубашку на все пуговицы.

– Как вы объясните свой поступок?

– А что, двойка за поведение – уже не оправдание?

Генерал с минуту смотрел на дерзкого офицера, цвет лица которого не изменился. Чего нельзя было сказать о самом генерале: щеки его горели, словно во рту у него включилась стоваттная лампочка. Но вот и она потухла.

– Чем вы руководствовались, когда подрезали меня? Погодите отвечать. Прежде назовите свое имя и занимаемую вами должность.

– Глумов Сергей. Командир разведвзвода.

– Так вы разведчик, ну-ну... Разве вас не учили просчитывать свои действия?

– Я просчитываю на два-три хода вперед, а там по ситуации.

Разлогов не знал, плакать ему или смеяться. Напоследок он сказал:

– Вы бы хоть пуговицу на рубашке застегнули.

И Глумов окончательно растопил его сердце: шагнул вперед, застегнул пуговицу на рубашке генерала и спросил:

– Разрешите идти?

Генерал долго не мог забыть этой встречи, будто повстречал давно потерянного... младшего брата. Поведение Сергея не выходило у него из головы и этим вечером, и следующим. Он увидел в нем «настоящего человека», потому что не заметил фальши, лицемерия – всего того, что сквозило в его подчиненных и даже близких. Он был прям, как стрела, и прямота его не была напускной. Настоящий разведчик и должен быть таким. Он просчитывает на два-три хода вперед, а дальше действует по обстоятельствам. Другой ответил бы, что «как шахматист, просчитывает на много ходов вперед...».

Они встретились через неделю. Генерал сам назвал этот срок испытательным: не изменится ли его отношение к Сергею. Не изменилось. Занятый делами на службе, он, по меньшей мере, пару раз в день вспоминал его.

Только что отстроенный двухэтажный особняк генерала примыкал к военному городку, участь которого была решена (через полгода его продадут с молотка). Разлогов не был женат и в этом плане считался самым богатым «звездным» холостяком. Дома он «создавал подходящие условия для проживания». Пока что обнаружились проблемы с канализацией плюс другие мелочи. Половина мебели собрана, другая половина...

– Она мне разонравилась, – открыл он душу лейтенанту. – Продам к чертовой матери, куплю другую, пониже. А эта...

«Эта» повторяла формой советскую мебель, занимающую в комнате всю стену. В ней генерала раздражала многофункциональность и даже секциональность.

– Если честно, сам не знаю, чего хочу. Вот пример. Я плохо разбираюсь в искусстве, но точно знаю, что мне нравится, а что – нет.

– Товарищ генерал, – обратился к нему Глумов. – Ваши люди поторапливали меня: мол, собирайся быстрее, гнида, у генерала мало времени. Может, мы по-быстрому решим наши дела?

– Э, нет, – он погрозил гостю пальцем. – Решать дела с кондачка – не в моих правилах. Садись, Сергей. – Генерал сдернул с кресла полиэтиленовую пленку, дождался, когда гость сядет, сам же остался стоять. – Я хочу, чтобы ты представлял меня... в определенном окружении, то есть был моим представителем, – с небольшой заминкой закончил Разлогов. – Мне понравился твой стиль общения. Поработаешь с одним человеком, он введет тебя в курс дела.

– Вам не кажется, что вы доверяете первому встречному?

– Я узнал о тебе достаточно, чтобы доверять на одном пока что уровне, – конкретизировал Разлогов. – Только не старайся мне понравиться. Я не люблю показуху. Теперь поговорим о твоих подчиненных. Ты командуешь взводом, так?..

– Хотите передать в мое распоряжение роту?

– Если все пойдет так, как я планирую. Но только формально. В оперативном подчинении у тебя будет только взвод, надежные люди. Поговори с ними так, как я с тобой, и ничего не придумывай. Ты убивал?

– У меня две командировки в Чечню за спиной. Хоть и очень горячая точка, но я там не пирожки пек.

– Значит, убивал?

– Приходилось, – ответил Глумов. И напомнил генералу: – Вы говорили об одном уровне, а что на втором? Какую конкретно работу вы мне предлагаете?

– Работа, к которой ты привык. Жить в казарме и быть готовым к тому, чтобы еще раз убить и не спрашивать, зачем это нужно.

Это было три года тому назад.

Сегодня генерал вернулся из Питера, Сергею лично пришлось встречать его на Ленинградском вокзале, везти его, буквально как вареную свеклу после вечеринки на «Авроре», домой. «Как нянька!» – выругался тогда Глумов. Он ждал, когда начальник управления Госэкспертизы приведет себя в порядок. Мог прождать его и час, и два. Сергей решил скоротать время на втором этаже генеральского дома. Обычно он устраивался в кресле с книгой, а на этот раз прихватил с собой свежую питерскую газету, которую генерал привез с собой и бросил на роскошную этажерку в прихожей. Читать начал с последней страницы и сразу же наткнулся на знакомую фамилию. Иллюстрированная статья была посвящена позавчерашнему юбилею Юлия Вейсберга, который с размахом, присущим этому бизнесмену, прошел на легендарном крейсере.

Сергей читал статью и не переставал хмуриться. Что-то не давало ему покоя. Он знал цену моментам, когда, что называется, в мозгу щелкало.

Он отложил газету, спустился на первый этаж, подошел к этажерке... Пожалуй, в поисках ускользнувшей из памяти детали он ушел слишком далеко. Ему стоило вернуться к самой первой странице...

Генерал сейчас плескался в ванной комнате; через открытую дверь сюда свободно проникал шум воды. Глумов мысленно посоветовал шефу не торопиться и сам прибавил шагу. Газета снова была у него в руках. Он пробежал глазами заголовок на первой странице, там же прочитал и обзор всего выпуска, наткнулся на заголовок: «Пир во время чумы» – так назвал свою статью, посвященную юбиляру, журналист питерской «Аллеи независимости». Рок-музыканты, гости, губернатор, министр, бизнесмены, чиновники из Минобороны, просто «узкий круг лиц».

«Под «Вопли Видоплясова» чиновники из Минобороны провели в одной из кают «Авроры» совещание».

Не то, качал головой Сергей, прислушиваясь к своим чувствам.

«Среди гостей были замечены особо не афиширующие себя члены «высшего совета» чеченской диаспоры: Хожамиров, братья Хусейновы, Бажаев, Мусаев»...

Сергей вернулся к фамилиям чеченцев и в тот же миг вспомнил, что именно в таком порядке однажды прочитал эти имена. По крайней мере, один раз. И он вспомнил «черный список», опубликованный на сайте Феликса...

Глумов тряхнул головой: не может быть! Все пять человек, причастных к терактам в различных российских городах, собрались вместе, и неважно по какому поводу: юбилей, свадьба, похороны... В этой связи проглядывала перспектива, что они снова могут оказаться в одном и том же месте и в одно время. И если вычислить место и время, можно нанести сокрушительный удар по спонсорской верхушке террористов...

– Готов, – наконец отозвался Крист.

– Что, есть результаты? – встрепенулся Сергей, прогоняя воспоминания.

– Надеюсь, что только первые.

Жильцов распечатал документ и передал его командиру. Тот жадно впился глазами в текст. Несколько секунд, и он в победном жесте вскинул руку:

– Вот оно! Эти подонки собирались в прежнем составе... в прошлом году... кто бы мог подумать? – чтобы обмыть яхту, «сошедшую со стапелей Кадиса» в 1993 году. Яхта не новая, но дорогая. Вейсберг выложил за нее полста миллионов евро. Пятеро в лодке, не считая собаки, – насмешливо заметил Сергей. – Закрытый клуб. И однажды мы толкнемся в эту дверь.

– Может, объяснишь, что здесь вообще происходит? – Вокруг командира собрались все «вольные стрелки».

– Все, чем мы занимались раньше, – это мелочи.

– Мелочи? – переспросил Крист и пожал плечами. – Но мы конкретно разобрались с десятком исполнителей. Про нас говорят так, как мы себя называем: «вольные стрелки», но не могут выйти на нас. Это тоже мелочи?

– Если тебя от этого переполняет гордость – нет.

– Короче, объясни все толком.

– Мы можем лишить террористов их спонсорской верхушки, – теперь уже вслух высказался Сергей.

– «Спонсорская верхушка террористов» – это версия Феликса, – взял слово Мошнов-старший.

– Феликс – надежный источник. Да и вообще никаких проверок не требуется. Нужно лишь заглянуть в кошельки Вейсберга, Хожамирова, Бажаева, послушать ихний говорок...

– Все это неплохо, – в задумчивости потер подбородок Толик Муравьев, веснушчатый парень с позывным Ноль-эмоций. – Но как узнать, где, когда и по какому поводу они снова соберутся вместе? Ну, пусть это будет юбилей Хожамирова. – Ноль-эмоций нашел в распечатке дату рождения вора в законе. – Как узнаешь, в каком месте он его будет отмечать? Вдруг в Лондоне или Париже, где у него недвижимость? Или здесь, в Москве, но к акции же подготовиться надо.

Он не дал Глумову и слова сказать.

– Погоди. Слушай, Серега. Вот ты узнал, что вечеринка будет на «Авроре». Мы что, шумною толпой попрем брать крейсер на абордаж?