Месть носит Prada Вайсбергер Лорен
– Я хочу вложить деньги в твой новый журнал, Энди, – посмотрев ей в глаза, сказал Макс.
– Правда? Вот здорово! В смысле – это прекрасно! Эмили говорила – возможно, ты заинтересуешься, но я не хотела…
– Меня восхищает твоя работа.
Энди почувствовала, что краснеет.
– Честно говоря, почти все сделала Эмили. Удивительно организованная девушка. Я даже не знаю, как составить бизнес-план, не говоря уже о…
– Нет, Эмили молодец, но я говорю о твоих статьях. Когда несколько недель назад Эмили вышла на меня с предложением, я перечитал почти все, что ты написала.
Энди уставилась на Макса, потеряв от удивления дар речи.
– Ну, свадебный блог, для которого ты пишешь, «И жили они долго и счастливо». Сознаюсь, я мало читаю о свадьбах, но, по-моему, твои интервью превосходны. Очерк о Челси Клинтон сразу после свадьбы – высший класс.
– Спасибо, – почему-то шепотом ответила Энди.
– Я прочел репортаж-расследование для журнала «Нью-Йорк», про систему буквенной оценки ресторанов, очень интересно! А статья о поездке в йоговский ашрам! Где он там, в Бразилии?
Энди кивнула.
– Самому захотелось съездить, хотя, уверяю, йога не входит в число моих любимых занятий.
– Спасибо. – Энди кашлянула, изо всех сил сдерживая улыбку. – Твои слова для меня много значат.
– Энди, я хвалю тебя не из желания польстить, а от искреннего восхищения. Эмили вкратце обрисовала мне вашу идею насчет «Декольте». По-моему, идея блестящая.
На этот раз улыбка Энди расцвела помимо воли.
– Знаешь, а ведь я сначала скептически отнеслась к идее Эмили. Кому нужен еще один свадебный журнал? Для него просто нет места на рынке. Но когда мы обсудили все подробно, то поняли, что существует ниша для свадебного журнала а-ля «Подиум» – суперэлитного, с высококачественной полиграфией и без малейшего намека на сплетни, где можно прочитать о знаменитостях или персонажах светской хроники, о свадьбах, которые финансово недоступны большинству читателей, но все равно занимают их воображение. Журнал, который страница за страницей рассказывал бы утонченной, искушенной, стильной женщине, как спланировать собственную свадьбу, а то вокруг сплошная гипсофила, крашеные туфли и тиары – ничего, что подошло бы невесте с запросами. Я считаю, «Декольте» есть где развернуться.
Макс смотрел на нее, сжимая в руке бутылку шипучки.
– Извини, я понимаю, что гружу… Просто я всегда волнуюсь, когда начинаю говорить об этом. – Энди сделала глоток «Короны» и тут же подумала, не бессовестно ли с ее стороны пить в присутствии Макса.
– Я готов инвестировать, потому что идея реальна. Эмили очень убедительна, а ты очень красива, но я не ожидал, что ты можешь быть убедительной не хуже Эмили.
– Я сказала лишнего? – Энди прижала ладони ко лбу. – Прошу прощения. – Она могла думать только о том, что Макс назвал ее очень красивой.
– У тебя не просто хороший слог, Энди, но и практическая сметка. Давайте на неделе соберемся в городе и обсудим детали, но могу сказать тебе прямо сейчас, что «Харрисон медиа холдингс» хотел бы стать основным инвестором «Декольте».
– Я выражу наше с Эмили общее мнение, если скажу, что мы очень рады такому предложению, – ответила Энди, немедленно пожалев о своем официальном тоне.
– Вместе мы заработаем хорошие деньги, – сказал Макс, поднимая свою бутылку.
Энди звякнула своим пивом о его шипучку.
– За наше успешное деловое сотрудничество!
Макс странно посмотрел на нее, но звякнул своей бутылкой в ответ и сделал глоток.
Энди на мгновение стало неловко, но она убедила себя, что все сказала правильно. В конце концов Макс – завзятый плейбой, предпочитающий моделей и социально заметных женщин. Сейчас речь идет о бизнесе, и «деловое сотрудничество» точно отражает положение дел.
Но настроение за столом изменилось, это Энди ощутила безошибочно, поэтому она не удивилась, когда сразу после устриц Макс отвез ее к дому Майлса. Он поцеловал ее в щеку, поблагодарил за прекрасный день и не предложил увидеться снова, если не считать деловой встречи в комнате для совещаний – в присутствии Эмили и отряда харрисоновских юристов с экономистами в полном составе.
«Да и с чего бы ему меня приглашать?» – думала Энди. Только потому, что он назвал ее красивой? Или потому, что они хорошо провели день? Макс всего лишь изучал ситуацию, оценивая будущие инвестиции и попутно флиртуя. Согласно Эмили и всем онлайн-источникам вот так он всю жизнь и действует, не зная неудач. Можно поспорить на миллион, что Энди его не интересует.
Эмили пришла в восторг, услышав, как удачно прошла встреча, а новость о совещании в четверг восприняла еще лучше. Макс заставил «Харрисон медиа холдингс» выделить аж шестизначную сумму на открытие журнала – больше, чем любая из них представляла в самых смелых мечтах, а тут еще Эмили не смогла присоединиться к спонтанно наметившемуся ленчу, которым Макс предложил отметить сделку.
– Если бы вы знали, как трудно к ней попасть на прием, вы бы ни на минуту не подумали, что это предлог, – сказала Эмили, убегая к какому-то дерматологу знаменитостей, к которой она записалась за пять месяцев. – Легче у Далай-ламы получить аудиенцию, а морщины у меня на лбу углубляются с каждой секундой.
И снова Макс и Энди остались вдвоем, и снова два часа превратились в пять, и наконец метрдотель стейкхауса вежливо попросил их уйти, чтобы подготовить столик для клиентов, заказавших места к ужину. Макс взял Энди за руку и повел домой, за тридцать кварталов, и идти вместе было необыкновенно приятно. Они составляли красивую пару, а их взаимная симпатия вызывала улыбки прохожих. У самого дома Макс поцеловал Энди – поцелуй длился всего несколько секунд, но оказался нежным и умелым. Удовольствие смешивалось со страхом – ведь Макс не попросил большего и не предложил снова встретиться. Однако, хотя он наверняка целовал девушек где хотел и когда хотел, ее не покидала смутная уверенность, что Макс непременно скоро объявится.
Так и вышло – утром он позвонил, и вечером они снова встретились. В последующие пять дней они нехотя расставались, лишь чтобы отправиться на работу, по очереди ночевали друг у друга и выбирали развлечения. Макс отвел Энди в семейный итальянский (и чуточку мафиозный) ресторан в центре Квинса, где все звали его по имени. Когда Энди подняла бровь, он поспешил объяснить – это только потому, что, когда он был ребенком, его семья выбиралась сюда минимум раз в месяц. Энди отвела Макса в свой любимый комедийный клуб в Вест-Виллидж, где на ночном шоу они так смеялись, что забрызгали напитками весь столик. Потом они исходили половину Манхэттена, наслаждаясь летней ночью и отыскивая дорогу к дому Энди почти перед самым рассветом. Они брали напрокат велосипеды, ездили на трамвае по острову Рузвельта и нашли не менее полудюжины уличных лотков с вкуснейшей едой, пробуя все – от кустарно сделанного мороженого и нежнейших тако до свежих роллов с мясом лобстера. Они страстно занимались сексом. Часто. К воскресенью они чувствовали себя обессиленными, пресыщенными и – по крайней мере так думала Энди – очень влюбленными. Они проспали до одиннадцати, а потом заказали огромный пакет бубликов и устроили пир на ковре в гостиной Макса, выбирая между передачей о модернизации старых домов по «Эйч-джи-ти-ви» и матчем «Ю-эс оупен».
– Наверное, пора открыться Эмили, – сказал Макс, подавая Энди чашку латте, сваренного стоявшей у него профессиональной кофемашиной. – Пообещай мне, что не поверишь ни слову из того, что она скажет!
– Насчет того, что ты ужасный плейбой с проблемами в серьезных отношениях и пристрастием к молоденьким девицам? С какой стати мне все это слушать?
– Слухи о моем распутстве сильно преувеличены.
– Ну еще бы! – Энди говорила легко, но репутация Макса ее действительно задевала. Он не казался пустышкой – разве настоящий плейбой станет смотреть «Эйч-джи-ти-ви», лежа на ковре? – но, с другой стороны, прежние подружки тоже могли клюнуть на эту удочку.
– Ты моложе меня на четыре года – это хоть ничего?
Энди засмеялась.
– Ну да, то есть мне всего-то тридцатник – дитя, сущее дитя, а ты старый дед. Как раз это мне очень даже нравится.
– Хочешь, я скажу Майлсу? Я с удовольствием.
– Не нужно. Эм сегодня придет ко мне на суши и повтор «Доктора Хауса», тогда я ей и скажу.
Энди так увлеклась, пытаясь представить реакцию подруги: оскорбится ли Эмили, потому что она не сказала ей раньше, вспылит – деловая партнерша закрутила роман с инвестором! – или сгорит со стыда, ведь Макс и Майлс давние приятели, – что совершенно упустила самый очевидный вариант: Эмили уже догадалась.
– Ты что, правда знаешь? – поразилась Энди, свесив ногу в носке с дивана из секонд-хенда.
Эмили обмакнула кусочек сасими из лосося в соевый соус и отправила в рот.
– Ты что, за дуру меня держишь? Или, может быть, даже за слепую дуру? Знала, конечно!
– А когда ты… и как?
– О, ну я не знаю! Может, когда ты приехала тогда после первого дня с таким видом, словно у тебя был лучший в жизни секс. Или после деловой встречи в «Харрисон», когда вы не могли насмотреться друг на друга, – почему, ты думаешь, я на ленч не пошла? Или когда ты потом пропала на неделю, не перезванивала, не отвечала на сообщения и вообще вела себя как старшеклассница, которая прячет парня от родителей? И она еще теперь удивляется!
– Во-первых, в Хэмптонс никакого секса у нас не было, мы даже не…
Эмили подняла руку.
– Вот только давай без подробностей! Да и не обязана ты ничего объяснять. Я рада за вас, Макс прекрасный парень.
Энди осторожно посмотрела на нее.
– Ты же мне сама сто раз рассказывала, какой он бабник.
– Ну, бабник. Может, он уже остепенился. Люди меняются. Правда, к моему мужу это не относится – я тебе говорила, что нашла у него сообщение от какой-то цыпочки по имени Рэй? Ничего серьезного, но требует дальнейшего расследования. Но если Майлс не может без приключений, это не значит, что и Макс неисправим. Может, он именно тебя искал.
– Или я для него просто аромат недели.
– Время покажет. Иначе никак не выяснить, это я по опыту тебе говорю.
– Справедливо, – сказала Энди, не зная, что еще добавить.
У Майлса была точно такая же репутация, как у Макса, причем никакими особенными достоинствами не уравновешенная. Он был достаточно приветлив, безусловно, общителен, у них с Эмили было много общего – любовь к вечеринкам, роскошному отдыху и дорогой одежде. Но, несмотря на многолетнее знакомство, Энди чувствовала, что совсем не знает мужа Эмили. Подруга часто отпускала небрежные комментарии о его «тяге к приключениям», как она это называла, но всякий раз замыкалась, стоило начать расспрашивать. Насколько Энди знала, конкретного доказательства неверности не нашлось ни разу – или обошлось без огласки, – но это ничего не значило. Майлс был опытен и осторожен, обязанности телепродюсера заставляли его часто уезжать из Нью-Йорка, так что ничего не исключалось. Скорее всего он изменял. Скорее всего Эмили знала, что Майлс изменяет. Но изводила ли она себя? Сходила ли с ума от ревности и тревоги или предпочитала смотреть на шалости мужа сквозь пальцы, коль скоро он не компрометирует ее публично? Энди много раз думала об этом, но, по негласному соглашению, это была единственная тема, которой они не касались.
Эмили покачала головой:
– Просто не верится – ты и Макс Харрисон! Ни за что бы не подумала, что вы можете быть вместе, а тут – гляньте! С ума сойти!
– Мы же не жениться собираемся, просто встречаемся, – возразила Энди, хотя уже фантазировала, каково быть замужем за Максом. Форменное безумие – они знакомы всего две недели, но на этот раз все казалось иначе, чем в прошлых романах, за исключением разве что Алекса. Энди давно ни в кого не влюблялась, а Макс был сексуальным, умным, обаятельным и – мечта! – благородного происхождения. Энди в жизни не собиралась выходить за принца, но сейчас ничего ужасного в этом не видела.
– Ладно-ладно. Наслаждайся, развлекайся и держи меня в курсе, о’кей? А если ты все же выйдешь замуж, расскажешь мне все до последней мелочи!
Ей первой Энди и позвонила, когда неделю спустя Макс пригласил ее на книжную вечеринку, устроенную его компанией в честь редактора своего журнала, Глории, опубликовавшей мемуары о том, каково быть дочерью двух знаменитых музыкантов.
– Что мне надеть? – в панике спросила Энди.
– Ну, раз ты официально назначена хозяйкой бала, лучше надеть что-то сказочное. То есть большую часть твоего «классического» гардероба отметаем на корню. Одолжить тебе что-нибудь или пробежимся по магазинам?
– Хозяйкой бала? – Голос Энди вдруг сел до шепота.
– Ну, если Макс – хозяин вечеринки, а ты его спутница!
– О Боже, я не смогу. Он сказал, там будет масса людей, потому что сейчас идет Неделя моды. Я к такому не готова.
– Ой, просто вспомнишь «Подиум». Она, наверное, тоже будет там – Миранда и Глория старые знакомые.
– Я не смогу…
В назначенный вечер Энди приехала в отель «Карлайл» на час раньше, чтобы помочь Максу присмотреть за подготовкой праздника, и выражение его лица при виде Энди в платье Эмили от «Селин», дополненном массивной золотой бижутерией и изящными туфлями, окупило все усилия. Энди знала, что великолепна, и гордилась собой.
Макс обнял ее и прошептал на ухо, как чудесно она выглядит. На вечеринке он представлял ее коллегам, подчиненным, редакторам, журналистам, фотографам, рекламщикам и руководителям пиар-отдела как свою девушку, и Энди чувствовала себя на седьмом небе от радости. Она непринужденно болтала с сотрудниками холдинга, всячески стараясь им понравиться, и должна была признать, что получала при этом большое удовольствие – пока не приехала мать Макса. Словно акула, кружащая вокруг жертвы, она добралась до Энди, и та немного занервничала.
– Я просто обязана познакомиться с девушкой, о которой без конца говорит Макс, – заявила миссис Харрисон со скрипучим акцентом, не совсем британским, скорее многолетним «парк-авенюшным». – Вы, стало быть, Андреа?
Энди поискала глазами Макса, который ни словом не обмолвился, что на вечере будет его мамаша, и снова повернулась к этой очень высокой даме в твидовом костюме от «Шанель».
– Миссис Харрисон? Как приятно с вами познакомиться, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
В ответ не последовало никаких «пожалуйста, зовите меня Барбара», или «как прелестно вы выглядите», или даже «я тоже рада знакомству». Мать Макса откровенно разглядывала Энди и в конце концов изрекла:
– А вы более худая, чем я думала.
«Это как, согласно описанию Макса или по данным собственной разведки миссис Харрисон?» – подумала Энди.
Она кашлянула. Ей захотелось убежать и спрятаться, но Барбара продолжала:
– Боже мой, помню себя в вашем возрасте, когда лишние граммы просто не откладываются. Вот бы у моей Элизабет так было – вы еще не знакомы с сестрой Макса? Она должна скоро приехать. Девица вся в отца – мощная, как медведь. Не то чтобы грузная, но недостаточно женственная.
Как же можно говорить такое о собственной дочери? Энди сразу стало жаль сестру Макса. Она посмотрела Барбаре Харрисон прямо в глаза.
– Я с ней еще не знакома, но я видела фотографию Элизабет и должна сказать, она просто красавица.
– М-м, – недоверчиво хмыкнула Барбара. Сухие, слегка пергаментные пальцы сомкнулись на обнаженном запястье Энди крепче, чем требовалось, и Барбара с силой потянула девушку за собой. – Давайте присядем и поближе познакомимся.
Энди старалась произвести на Барбару самое лучшее впечатление, чтобы та убедилась – перед ней достойная партия Максу. Пусть миссис Харрисон сморщила нос, когда Энди описывала свою работу в «Декольте», и уронила пренебрежительное замечание о родном городке Энди, которому не повезло находиться в округе Личфилд, где Харрисоны держали старый конный завод, но Энди не оскорбилась и не оборвала разговор. Она с интересом задавала подобающие вопросы, рассказала забавный анекдот о Максе и историю их знакомства в Хэмптонс – это Барбаре вроде бы понравилось. Наконец от отчаяния Энди упомянула свою работу у Миранды Пристли. Миссис Харрисон сразу оживилась и вцепилась в Энди с расспросами. Понравилось ли ей работать в «Подиуме»? Стала ли работа у мисс Пристли самой лучшей школой, о которой Энди могла мечтать? Барбара особо подчеркнула, что все девушки, с которыми рос Макс, убили бы за возможность попасть в «Подиум»; они считали Миранду своим кумиром и мечтали оказаться на страницах журнала. Если «скромный проект» Энди провалится, планирует ли она вернуться в «Подиум»? Барбара не скрывала своего любопытства, и Энди, едва сдерживая улыбку, с энтузиазмом кивала.
– По-моему, ты ей очень понравилась, – сказал Макс, когда они с Энди сидели в круглосуточном кафе в Верхнем Ист-Сайде, медленно отходя от нервного напряжения.
– Не знаю, мне так не показалось, – отозвалась Энди, отпив шоколадный коктейль.
– Нет-нет, ты всем понравилась. Мой финансовый директор специально подходил сказать, какая ты веселая. Наверное, ты говорила с ним о нью-хэмпширском Ганновере?
– Дежурный анекдот для выпускников Дармута.
– А обслуга в зале улыбалась от того, как любезно и мило ты с ними держалась. Мало кто на подобных мероприятиях находит время поговорить с персоналом. Спасибо тебе за это. – Макс предложил Энди ломтик жареной картошки в кетчупе и, когда она отказалась, сунул его себе в рот.
– Все были так доброжелательны. Мне очень понравилось с ними общаться, – отозвалась Энди, думая, что и вправду рада была познакомиться с каждым, за исключением ледяной матушки Макса. Оставалось радоваться, что Миранда не пришла. В этот раз Энди повезло, но, учитывая круг общения семейства Харрисонов, рано или поздно они встретятся.
Она взяла Макса за руку:
– Мне очень понравилось. Спасибо за приглашение.
– Вам спасибо, мисс Сакс, – ответил Макс, целуя Энди руку и глядя так, что желудок у нее ухнул куда-то вниз самым красноречивым образом. – Сейчас как, поедем ко мне? По-моему, вечер только начинается.
Глава 3
Твой выход, сестра!
– Не волнуйся, милая, в день свадьбы все нервничают. Уж ты-то это знаешь, ты на свадьбах всякого навидалась. Мы с тобой, девочка, можем написать об этом книгу!
Нина привела Энди в номер, слегка подталкивая ее рукой в районе копчика. Театрально-яркие краски осени – багряные, рыжие, желтые кроны в огромном окне, будто картина в раме, – бесконечно увеличивали пространство. Нет ничего красивее осени в Райнбеке. Энди засмотрелась в окно, живо вспомнив Коннектикут и прозрачные, свежие осенние дни, обещавшие футбольные матчи, сбор яблок и возвращение в колледж к началу нового семестра. Сейчас листва выглядела ненатуральной, небо – почти зловещим. Энди покачнулась и, чтобы удержаться на ногах, была вынуждена опереться о старинный письменный столик.
– Можно мне воды? – попросила она. Кислый вкус во рту угрожал новым приступом дурноты.
– Конечно, дорогая, только аккуратно. – Нина отвинтила крышечку и протянула Энди бутылку.
У воды оказался металлический привкус.
– Лидия и ее ассистенты почти закончили с твоими подружками и мамой, они сейчас придут нанести последние штрихи.
Энди кивнула.
– Дорогая, ну же, все будет замечательно! Тошнота от волнения – совершенно нормальное дело. Вот двери откроются, увидишь своего красавца жениха в конце ковровой дорожки и сразу забудешь обо всем, кроме желания кинуться к нему в объятия.
Энди содрогнулась. Будущая свекровь ее ненавидит. По крайней мере она против свадьбы. Конечно, у многих невест бывают проблемы со свекровями, но миссис Харрисон била все рекорды. Письмо было в лучшем случае плохим предзнаменованием, а в худшем – обещанием веселенькой жизни. Отношения с Барбарой Энди наладит, нарочно постарается, но ей никогда не стать Кэтрин. Кстати, о Кэтрин: что прикажете делать с этой бермудской девицей? Почему Макс ни словом не обмолвился о встрече? Если скрывать нечего, то почему же он скрыл? Энди желала получить объяснения.
– Слушай, я тебе рассказывала о невесте, которая выходила за катарского нефтяного короля? Такая темпераментная девушка с острым язычком? Они пригласили примерно тысячу гостей, сняли остров Некер – это британские Виргинские острова – и привезли туда всю толпу на самолетах. Короче, ссорились жених с невестой целую неделю, спорили из-за каждой мелочи – от распределения мест до того, кому из матерей танцевать первый танец, – в общем, все как обычно. Но утром в день свадьбы невеста – а работала она теледикторшей – что-то сказала своей кузине, типа: а такой-то считает, что в местных новостях мне торчать еще полгода или год, пока я не получу предложение от какого-нибудь крупного канала! И вот тут-то катарец взорвался. Спросил напряженно, о чем она болтать изволит? Забыла, что после свадьбы она будет сидеть дома? А я такая стою – оп-па, ничего себе, такой важнейший вопрос заранее не обговорить!
Энди не могла ни на чем сосредоточиться, кроме пульсирующего давления в области лба. За глазами разливалась тупая боль. Энди страшно хотелось, чтобы Нина замолчала.
– Нина, честное слово, я…
– Подожди, я еще главного не рассказала. Оставляю я их вдвоем, чтобы выяснили отношения, через полчаса возвращаюсь – уже воркуют, как голубки. Проблема вроде решена. И вот – бум, бум, бум, идет жених, за ним подружки невесты, потом прелестные девочки-цветочницы, за ними сама невеста, ее отец и я. Все по плану, звучит ее песня, весь зал оборачивается и провожает глазами невесту, идущую с широкой счастливой улыбкой, и тут она наклоняется ко мне и что-то шепчет на ухо. Знаешь, что она сказала?
Энди покачала головой.
– Спасибо, говорит, Нина, все идеально, именно то, что я хотела, подготовку моей следующей свадьбы я поручу только тебе. Затем берет отца под руку, высоко поднимает голову и идет. Понимаешь? Идет!
Хотя Энди было жарко – она горела, как в лихорадке, – по спине у нее пробежал мороз.
– И что дальше? – спросила она.
– А все нормально. Два месяца спустя она развелась, через год снова обручилась. Вторая свадьба была несколько скромнее, хотя тоже очень красивая. Но я усвоила главное. Можно разорвать помолвку и даже отменить свадьбу, когда уже разосланы приглашения; это неприятно, но бывает. Но в сам день свадьбы ты поднимаешь голову и идешь к алтарю, сестра, а уж потом поступай как знаешь! – засмеялась Нина и отпила воды из своей бутылки.
Энди кротко кивнула. Они с Эмили и сами об этом говорили. За почти три года работы над «Декольте» им доводилось видеть, как свадьбы отменялись за считанные недели до назначенной даты, но чтобы в сам день торжества? Такого не было ни разу.
– Теперь садись на стул и надевай пелерину, будешь ждать Лидию. После фотосессии она сделает тебе менее яркий макияж. О, мне просто не терпится увидеть тебя на страницах журнала! Номер разойдется миллионным тиражом!
У Нины хватило такта не сказать вслух то, о чем думали они обе: этот выпуск будет нарасхват не только потому, что это свадьба Энди, одной из основательниц журнала, или потому, что Моник Луиллер лично придумала фасон уникального свадебного платья, или потому, что всезнающая Барбара Харрисон наняла лучшего организатора свадеб, флористов и обслугу, каких только можно найти, но и потому, что Макс – генеральный директор и президент в третьем поколении одной из самых успешных медиаимперий Америки. Не важно, что экономический спад и неудачные капиталовложения вынудили его кусок за куском распродать имущество семьи или что финансовая рентабельность компании вызывала у него серьезные опасения, – это читательниц не интересовало. Громкое имя в сочетании с красотой, безупречными манерами и впечатляющим образованием Макса поддерживало иллюзию, что дела у Харрисонов обстоят гораздо лучше, чем было в реальности. Прошло уже много лет с тех пор, как «Форбс» включал Харрисонов в список самых богатых американцев, но репутация по-прежнему держалась.
– Обязательно, – пропел кто-то за спиной Энди. – Эту свадьбу будут расхватывать с лотков, как горячие пирожки, – сказала Эмили, покрутившись и сделав книксен. – Ты только посмотри – это, может, первое в истории не кошмарное платье для свидетельницы! Выражение «подружка невесты», на мой взгляд, жутко старомодно, зато хоть платье неплохое.
Энди повернулась на крутящемся стуле, чтобы получше рассмотреть подругу. С высокой прической, открывавшей длинную красивую шею, Эмили сейчас казалась дорогой хрупкой фарфоровой куклой. Сливового оттенка шелк отбрасывал розоватую тень на щеки и подчеркивал голубые глаза; слегка задрапированное на груди и бедрах платье доходило до щиколоток. Ничто не могло помешать Эмили претендовать на главную роль и на своей, и на чужой свадьбе.
– Прекрасно выглядишь. Я рада, что платье тебе понравилось, – сказала Энди, невольно отвлекшись и ощутив некоторое облегчение.
– Давай не будем увлекаться: «нравится» – это сильно сказано, однако я его не презираю. Подожди, повернись вокруг, дай на тебя посмотреть… Ух ты! – Эмили наклонилась так близко, что Энди уловила запах сигарет, заглушенных ментоловыми пастилками. К горлу тут же подступила новая волна тошноты, но это быстро прошло. – Шикарно выглядишь! Как ты умудрилась добиться, чтобы твои сиськи так выглядели? Может, ты имплантаты вставила, а мне не сказала? Да как можно утаивать такую информацию?!
– Поразительно, что можно сделать с помощью хорошей швеи и пары куриных котлеток, – невинно сказала Энди.
– Не трогай! – закричала Нина, но Эмили оказалась проворнее.
– М-м, очень мило. Особенно мне нравится эта наполненность, – сказала она, потыкав Энди в декольте. – На такой убойной груди – и такой нелепый «булыжник»! Ничего, Максу понравится.
– Где невеста? – донесся из гостиной голос матери. – Энди, детка! Мы с Джил и бабулей уже здесь, хотим тебя видеть.
Нина впустила мать, сестру и бабушку Энди, потребовав, чтобы невесту не зажимали в углу, а, наоборот, расступились, потому что у нее немного кружится голова, и выбежала проверить что-то срочное, попросив всех не задерживаться.
– Она что, установила для нас часы посещения, как в больнице? – проскрипела бабушка. – Что с тобой, дорогая? Волнуешься перед первой брачной ночью? Но это же естественно. Никто не говорит, что тебе обязательно понравится, но ты непременно должна…
– Мам, пусть она прекратит, – вполголоса попросила Энди, прижав пальцы к вискам.
Миссис Сакс повернулась к своей матери:
– Мама, пожалуйста!
– Что? Сейчас все дети мнят себя экспертами, потому что прыгают в койку с первым, кто глянет в их сторону!
Эмили восторженно зааплодировала. Энди умоляюще посмотрела на сестру.
– Бабуля, правда, Энди прекрасно выглядит? – вмешалась Джил. – Как символично, что серьги у нее похожи на твои свадебные! «Капля» из моды не выходит.
– В девятнадцать лет я невинной девушкой вышла за твоего деда и забеременела в медовый месяц, как все. И никаких замороженных яйцеклеток, которые вы, девочки, заготавливаете впрок. Ты это уже сделала, Андреа? Я где-то читала, что все твои ровесницы должны заморозить несколько своих яйцеклеток, замужем они или нет.
Энди вздохнула.
– Бабуля, мне тридцать три, а Максу тридцать семь. Надеюсь, рано или поздно дети у нас будут, но сегодня вечером мы начинать не планируем.
– Энди! Куда все подевались?
– Лили, мы здесь! Заходи, – позвала Энди.
В комнату вбежала ее давняя подруга, прелестная в платье с открытыми плечами, которое она сама выбрала, из того же сливового шелка, как у остальных свидетельниц. Следом за ней – в платье другого фасона, но из той же ткани – появилась младшая сестра Макса, Элизабет; ей было около тридцати. Как и Макс, она обладала крепким телосложением, мускулистыми ногами и широкими плечами – возможно, слишком широкими для девушки, – но морщинки вокруг глаз, когда она смеялась, и россыпь веснушек придавали ей мягкость и женственность, а роскошная копна светлых волос струилась по спине блестящими волнами – на нее можно было заглядеться.
Элизабет недавно начала встречаться с Холденом Типпером Уайтом, своим однокашником по Колгейту; они заново познакомились на ежегодном благотворительном теннисном турнире в честь его отца, который на своем самолете врезался в гору в Чили, когда Типперу было двенадцать. У Энди мелькнула мысль: интересно, Элизабет тоже считает, что она недостаточно хороша для Макса? Может, они с мамашей судачат об этом, всей душой болея за Кэтрин с ее впечатляющими успехами в гольфе и гнусавым аристократическим прононсом?
Из задумчивости ее вывела Нина, с взволнованным видом появившаяся в дверях.
– Леди, прошу вашего внимания! Пора собираться у главного зала. Церемония начнется примерно через десять минут. Моя команда уже держит ваши букеты; вас встретят внизу и покажут места. Джил, ваши сыновья готовы?
Энди подавила улыбку. Мать, бабушка и подруги попрощались с невестой, пожелали ей удачи и пожали руку. Слишком поздно откровенничать с Джил или Лили и выслушивать, что она излишне бурно на все реагирует.
Солнце клонилось к закату – октябрьские дни становились короче. Дюжина серебряных канделябров добавляла театральной помпезности, обещанной Ниной. Энди знала – места начинают заполняться, и представляла, как гости пьют из узких бокалов шампанское, которое разносят официанты, и наслаждаются негромкой клавесинной музыкой, подобранной специально для ожидания церемонии одной из армии опытных организаторш.
– Энди, милая, у меня осталось кое-что твое. – Нина в три шага преодолела расстояние от двери до кресла и протянула сложенный листок.
Энди взяла его, вопросительно глядя на Нину.
– Не помнишь? Ну, когда тебе плохо стало? Видимо, я машинально сунула его в карман.
У Энди, должно быть, был потрясенный вид, потому что Нина бросилась ее уверять:
– Не беспокойся, я его не читала. Кстати, редкая удача для любого, кроме жениха и невесты, прочесть любовное письмо в день свадьбы, знаешь примету?
Энди почувствовала, как в ней закипает прежняя злость.
– Нина, ты не оставишь меня на минутку?
– Конечно-конечно, дорогая, но только на минутку. Я вернусь проводить тебя в…
Не дослушав, Энди плотно закрыла дверь. Развернув письмо, она снова пробежала глазами строчки, хотя весь текст и так горел в памяти, словно клеймо. Со всей стремительностью, которую позволяло платье, Энди прошла в туалет, аккуратно разорвала письмо и бросила клочки в унитаз.
– Энди? Дорогая, ты здесь? Тебе нужна помощь? Только не ходи сейчас сама в туалет! Потерпи, сейчас уже нельзя!
Энди вышла.
– Нина, я…
– Прости, дорогая, пора, время. Все, что мы планировали десять месяцев, безукоризненно исполнено к этой вот самой минуте. Я уже говорила, что видела твоего жениха? Боже мой, какой же он красавец в смокинге! Он уже идет к алтарю. Энди! Он стоит там и ждет тебя!
Уже идет к алтарю.
Энди казалось, что она не владеет ногами, когда Нина вела ее по коридору. За двойными дверями их ждал сияющий мистер Сакс.
Он взял дочь за руку, поцеловал в щеку и восхитился, какая она красавица.
– Максу очень повезло, – сообщил он, галантно предлагая Энди согнутую руку.
Эти простые слова едва не вызвали волну цунами, но Энди из последних сил сумела сдержаться. Максу действительно повезло или, как полагает Барбара, он совершает огромную ошибку? Стоит сейчас сказать отцу хоть слово, и он отменит все и вся. Как отчаянно Энди хотелось наклониться к его уху и прошептать: «Папа, я еще не готова!» Так она ответила в пять лет, когда отец подбадривал ее прыгнуть в воду с бортика общественного бассейна, у глубокого края. Но тут коридор наполнился звуками музыки, и Энди поняла, что шаферы уже открыли двойные двери, и весь зал встал, приветствуя ее. Три сотни гостей с ободряющими улыбками на лицах повернулись навстречу невесте.
– Готова? – шепотом спросил отец, и звук его голоса вернул Энди в реальность.
Она глубоко вздохнула. «Макс меня любит, – сказала она себе, – и я его люблю!» По настоянию Энди они три года проверяли свои чувства. Ну и что, если будущая свекровь ее не любит, а прошлое мужа вызывает вопросы? Ведь не это определяет отношения в браке!
Энди взглянула на своих друзей и родственников, на коллег и знакомых и, подавив сомнения, сосредоточилась на улыбающихся глазах Макса, гордо стоявшего в конце алой ковровой дорожки. «Все хорошо», – сказала она себе. Потом сделала глубокий вдох, расправила плечи и еще раз мысленно повторила, что поступает правильно. И пошла вперед.
Глава 4
И это официально!
Утром ее разбудил звонок телефона. Энди резко села и не сразу поняла, где она, пока сумбурным потоком не хлынули воспоминания: сияющие взгляды, обращенные навстречу, когда она медленно, шаг за шагом, продвигалась вперед по ковровой дорожке. Обожание и нежность на лице Макса, взявшего ее за руку. Смешанные чувства любви и страха, когда их губы соприкоснулись, скрепляя союз в присутствии родных и знакомых. Фотосессия на террасе в то время, пока гости пили коктейли. Оркестр, представивший их собравшимся как мистера и миссис Максвелл-Харрисон. Первый танец под ван Моррисона. Трогательный, сердечный тост ее матери. Университетские приятели Макса, распевавшие непристойный, но задорный студенческий гимн. Свадебный торт, который Энди и Макс разрезали, вместе держась за нож. Медленный танец с отцом. Ее племянники, отплясывавшие брейк под громкие возгласы всеобщего одобрения.
Со стороны свадьба выглядела идеальной. Никто – и меньше всего новоиспеченный муж! – не догадывался, что испытала Энди: сожаление, гнев, замешательство, – когда Барбара сквозь зубы произнесла: «Давайте пожелаем молодым… всего хорошего!» – самый безликий тост, какой Энди слышала на свадьбах из уст свекровей. Противное беспокойство: знают ли Майлс и друзья Макса о бермудской Кэтрин такое, чего не знает Энди? «И что теперь? – думала она. – Надо начинать об этом разговор?» Родители, Джил, Эмили, Лили, все подруги и родственники и все друзья и родня Макса очень тепло поздравляли ее, обнимали, восхищались ее платьем и говорили, что она прелестная невеста. Сияющая. Счастливая. Идеальная. Даже Макс, которому полагалось понимать ее лучше всех в мире, вроде бы ни о чем не догадывался и весь вечер поглядывал на нее с выражением «знаю, знаю, я тоже считаю все это смешным и немного глупым, но давай уж повеселимся, ведь это бывает раз в жизни».
Наконец в час ночи оркестр перестал играть, и последний гость взял свой элегантный льняной мешочек с сувенирами – местное вино, мед и нектарины. Энди удалилась с Максом в люкс для новобрачных. Он, должно быть, слышал, как ее рвало в туалете, потому что, когда она вышла, вел себя как безумно любящий и заботливый муж.
– Бедная детка, – мурлыкал он, гладя ее по разгоревшейся щеке, – само внимание, как всегда, когда Энди случалось приболеть. – Кто-то выпил слишком много шампанского на собственной свадьбе?
Энди не стала поправлять мужа. Ее лихорадило и тошнило; она позволила Максу помочь ей снять платье и легла на массивную, с балдахином, кровать, с удовольствием ощутив затылком прохладные подушки. Макс вернулся с мокрой махровой салфеткой и положил ее жене на лоб, а сам все говорил о выборе мелодий оркестром, об умном тосте Майлса, скандальном платье Агаты и о том, что к полуночи в баре кончилось его любимое виски. Энди слышала, как в раковину льется вода, затем в туалете спустили воду, и дверь плотно закрылась. Макс лег рядом, прижавшись обнаженным телом к груди Энди.
– Макс, я не могу, – не сдержавшись, резко сказала она.
– Конечно, нет, – тихо ответил он. – Я вижу, тебе совсем скверно.
Энди закрыла глаза.
– Ты моя жена, Энди. Моя жена. Мы с тобой составим отличную команду, дорогая! – Макс погладил ее по волосам, и Энди едва не заплакала от нежности его прикосновения. – Мы вместе построим прекрасную жизнь, и я обещаю всегда, всегда заботиться о тебе, что бы ни случилось! – Он поцеловал ее в щеку и выключил ночник. – А теперь спи, набирайся сил. Спокойной ночи, любимая.
Энди пробормотала «спокойной ночи» и в тысячный раз за день отогнала от себя воспоминание о письме. Сон пришел к ней через несколько мгновений.
Солнечный свет полосками пробивался сквозь жалюзи балконных дверей, свидетельствуя, что уже утро. Гостиничный телефон ненадолго умолк, но потом снова затрезвонил. Лежавший рядом Макс тихо застонал и перекатился на спину. Наверняка звонит Нина сказать, что погода позволяет провести бранч на открытом воздухе; это было последнее, что требовало уточнения. Энди вскочила с кровати и в одном вчерашнем нижнем белье побежала в гостиную, чтобы взять трубку, пока не проснулся Макс: она до сих пор не представляла, как будет с ним общаться.
– Нина? – запыхавшись, сказала она в телефон.
– Судя по дыханию, я, кажется, оторвала тебя от чего-то интересного. Ладно, перезвоню, продолжай развлекаться! – В голосе Эмили слышалась улыбка.
– Эмили? А который час? – спросила Энди, оглядываясь в поисках часов.
– Прости, дорогая, сейчас полвосьмого. Я обязательно хотела поздравить тебя первой: статья в «Таймс» просто обалденная! Ты на первой странице раздела свадеб, и фотка роскошная! С фотосессии по случаю помолвки, что ли? Какое на тебе прелестное платье, почему я его раньше не видела?
Статья в «Таймс». Об этом Энди почти забыла. Они сообщили о грядущей свадьбе за несколько месяцев, и хотя из газеты потом звонили уточнить некоторые факты, Энди убедила себя – ей нипочем не попасть на страницы «Таймс». Конечно, при репутации Харрисонов гадать стоило только о том, опишут ли свадьбу подробно или ограничатся объявлением, но Энди гнала от себя эту мысль. По просьбе Барбары она предоставила всю информацию, хотя сейчас понимала, что это был приказ, а не просьба: о свадьбах в семействе Харрисонов всегда объявляли в «Таймс» – и точка! Энди еще сказала себе: ну и ладно, будет что детям показать!
– Газету повесили тебе на дверь. Иди возьми и перезвони мне, – велела Эмили и положила трубку.
Энди натянула гостиничный халат, включила кофеварку и сняла с двери фиолетовый бархатный мешочек, откуда вытрясла на стол огромную «Санди таймс». На первой странице раздела «Санди стайлс» красовалась статья о семейной паре молодых владельцев ночного клуба, ниже шел очерк о появлении корнеплодов в модных ресторанных блюдах и, наконец, обещанная Эмили маленькая аллея славы: упоминание об их свадьбе стояло первым.
Андреа Джейн Сакс и Максвелл Уильям Харрисон поженились в субботу. Брак заключен преподобной Вивьен Уитни, судьей апелляционного суда первого круга, в имении Астор-Кортс в Райнбеке, Нью-Йорк.
Миссис Сакс, 33 года, в профессиональных целях намерена сохранить свою фамилию. Она соиздатель и главный редактор женского журнала «Декольте». С отличием окончила университет Брауна. Дочь Роберты Сакс и доктора Ричарда Сакса, оба из Эйвона, Коннектикут. Мать невесты – брокер по недвижимости в округе Хартфорд, отец – частный психиатр в Эйвоне.
Мистер Харрисон, 37 лет, президент и генеральный директор «Харрисон медиа холдингс», медиакомпании, принадлежащей его семье. Окончил Дюкский университет, диплом бакалавра получил в Гарварде. Сын Барбары и покойного Роберта Харрисона из Нью-Йорка. Мать жениха – куратор музея Уитни и член благотворительного комитета Сьюзен Дж. Комен «Исцеление». До вступления мистера Харрисона в должность президентом и генеральным директором «Харрисон медиа холдингс» был его отец, чья автобиография «Печатник» стала национальным бестселлером.
Энди сделала глоток кофе, вспомнив подписанный экземпляр «Печатника», который всегда лежал у Макса на ночном столике. Он показал ей «Печатника», когда они встречались уже шесть или восемь месяцев, и хотя сам Макс никогда не говорил об этом, Энди знала – это его самая большая драгоценность. На внутренней стороне обложки мистер Харрисон написал: «Дорогой Макс, см. приложение. С любовью, отец», а к обложке скрепкой было прикреплено письмо на сложенных вчетверо страницах желтого линованного блокнота, фактически глава, которую Харрисон-старший не решился включить в книгу из опасения поставить Макса в неловкое положение или открыть слишком много подробностей частной жизни. Письмо начиналось словами о той ночи, когда у Харрисона родился сын (во время жары летом семьдесят пятого); затем подробно описывалось, как за тридцать лет Макс вырос в прекрасного молодого человека, стал сыном, о каком любой отец только может мечтать. Хотя Макс не плакал, когда показывал это письмо, Энди заметила, что на его щеках играли желваки, а голос стал отрывистым. Семья почти лишилась состояния из-за катастрофических ошибок в области инвестиций, совершенных мистером Харрисоном, и Макс, чувствуя личную ответственность за восстановление доброго имени отца, принял на себя заботу о матери и сестре. Энди очень нравилась эта его черта – преданность близким. Она верила, что смерть отца стала для Макса переломным моментом в жизни. Они познакомились вскоре после этого печального события, и Энди считала, что ей очень повезло стать его новой девушкой. «Девушка, на которой я остановил свой выбор», – любил повторять Макс.
Она снова взяла газету.
Молодожены познакомились в 2009 году благодаря общим друзьям, которые представили их друг другу без предупреждения. «Я шел на деловой ужин, – рассказывал мистер Харрисон. – Но к десерту думал только о том, когда я увижу ее снова».
«Помню, как мы с Максом потихоньку отошли от остальных, чтобы поговорить. Вернее, это я встала и пошла за ним. Можно сказать, увязалась», – со смехом призналась миссис Сакс.
Они стали встречаться и одновременно укрепляли деловое партнерство: мистер Харрисон – крупнейший финансист журнала миссис Сакс. Когда в 2012 году они обручились и стали жить вместе, каждый торжественно пообещал поддерживать карьерные устремления другого.
Молодые супруги будут делить свой досуг между Манхэттеном и фамильным имением жениха в Вашингтоне, штат Коннектикут.
«Делить досуг? – подумала Энди. – Это вряд ли». Когда после смерти Харрисона-старшего выяснилось, что семья находится на краю долговой ямы, Макс был вынужден принять ряд трудных решений вместо матери, которая была убита горем и ни на что не годилась; по словам самой Барбары Харрисон, «ее голова не подходит для бизнеса, им должны заниматься мужчины». Энди не была посвящена в большую часть этих разговоров – все происходило, когда они с Максом только начали встречаться. Но она помнила, как был расстроен Макс, когда пришлось продать дом в Хэмптоне – всего через два месяца после того прекрасного летнего дня, который они там провели. Потом были еще бессонные ночи, когда Макс понял, что придется расстаться с просторным таунхаусом на Мэдисон-авеню, где прошло его детство.
Барбара уже два года проживала в прекрасной трехкомнатной квартире в старинном респектабельном кооперативном доме на пересечении Восемьдесят четвертой улицы и Вест-Энда, сохранив великолепные ковры, картины и тонкое постельное белье, но так и не оправилась от потери двух роскошных особняков и до сих пор без конца сетовала на свое, как она выражалась, «изгнание» в Вест-Сайд. Пентхаус с видом на океан во Флориде стал собственностью семьи Дюпон, друзей Харрисонов, которые подыграли легенде, что у Барбары «нет ни времени, ни сил для Палм-Бич»; двадцатитрехлетний интернет-миллионер отхватил за бесценок лыжное шале в Джексон-Хоул. Единственной уцелевшей недвижимостью стал сельский дом в Коннектикуте на четырнадцати акрах прекрасной холмистой пахотной земли, с конюшней на четырех лошадей и прудом, где можно было кататься на весельных лодках. Однако дом не ремонтировался с семидесятых, и лошадей давно уже не держали – дорого. Реновация была не по карману, поэтому Харрисоны просто начали сдавать имение через доверенного брокера, умеющего держать язык за зубами, чтобы арендаторы не знали, что снимают дом у семьи с громким именем.
Энди допила кофе и снова пробежала глазами объявление. Сколько лет она читает эти страницы, жадно разглядывая фотографии счастливых невест и красивых женихов, оценивая университеты и должности, перспективы и биографию? Сколько раз она гадала, окажется ли однажды среди них, что напишут о ней, напечатают ли снимок? И как странно теперь думать о молодых женщинах с неопрятными «конскими хвостами» и в рваных футболках, которые лежат сейчас на диванах в своих однокомнатных квартирках, читая о свадьбе Энди и думая про себя: «Идеальная пара! Окончили хорошие университеты, и по глазам видно – безумно влюблены друг в друга. Ну почему мне не попадаются такие парни?»
Было и кое-что еще. Во-первых, письмо, о котором Энди не могла забыть. А во-вторых – мучительное воспоминание о том, как она в шутку писала за «Нью-Йорк таймс» объявления о свадьбе с Алексом. Она придумывала десятки вариантов: Андреа Сакс и Александр Файнмен, выпускники бла-бла-бла – и настолько отрепетировала это, что теперь ей почти странно было видеть «Максвелл-Харрисон» рядом с собственным именем.
Ну почему к ней вдруг так привязалось прошлое? Сначала сон о Миранде, теперь воспоминания об Алексе!
Закутавшись в роскошный махровый гостиничный халат и надев на левый безымянный палец бриллиантовое кольцо, Энди воспретила себе всяческий ревизионизм. Да, Алекс был прекрасным бойфрендом. Более того, он был ее лучшим другом. Но вместе с тем он бывал удивительно упрямым и несправедливо категоричным. Работу в «Подиуме» он сразу счел нестоящей и вовсе не так поддерживал Энди, как она надеялась. Алекс ни разу не произнес этого вслух, но Энди чувствовала – Алекс разочарован, что она не выбрала более альтруистическое занятие – преподавание, медицину или что-нибудь некоммерческое.
Макс, напротив, был только рад ее карьере. Он первым инвестировал в «Декольте», заявив, что это одно из лучших его деловых решений. Он любил в Энди энтузиазм и любознательность. Макс не уставал повторять, как приятно встречаться с женщиной, которую интересует не только очередная благотворительная акция или поездка в Сент-Бартс на Рождество. Он никогда не был слишком занят, чтобы выслушать идею очерка, он помог Энди завязать ценные деловые связи и советовал привлечь больше рекламодателей. Не важно, что он ничего не знал о свадебных платьях или тортах с помадкой; Макса впечатлял журнал, который издавала она с Эмили; он гордился Энди и говорил ей об этом. Он понимал, что такое напряженный рабочий график и авралы; ни разу за все время знакомства Энди не столкнулась с его недовольством, если ей нужно было задержаться, ответить на звонок после окончания рабочего дня или поехать в офис в субботу проверить макет журнала, прежде чем его отправят в печать. Макс и сам часто уезжал на работу в выходные, стараясь поддержать новый бизнес, просматривая тощее портфолио холдингов, которые все еще контролировала «Харрисон медиа», или вылетая куда-нибудь улаживать проблемы. Макс и Энди поддерживали друг друга советом и помощью и старались согласовывать свои графики, однако оба придерживались правила «работа прежде всего» и полностью отдавались ей.
Читать бесплатно другие книги:
