Тревожит память былую рану Колычев Владимир

– Нехорошо взрослые разговоры подслушивать.

– Еще она говорила, что ты обманул ее. Выдавал себя за порядочного, а сам бомжом оказался…

– Разве я похож на бомжа? – нахмурился Егор.

– Нет, конечно. И сама я так не думаю, – скороговоркой сказала девушка. – Это у мамы заморочки, а мне без разницы, кем ты был…

– Вот и хорошо. Если хочешь ужинать, приходи, заказывай. Никто тебя не обидит…

Егора терзали противоречивые чувства. Вероника очень ему нравилась – юная, красивая, сочная и свежая, как нераскрывшийся бутон розы. Но в то же время, он гнал от себя похотливые мысли и хотел, чтобы девушка поскорей оставила его в покое.

– А кто меня может обидеть?

– Да кто угодно! Зэки домой возвращаются, вахтовики, бывает, с катушек сходят… Лучше, чтобы в купе подали. Хочешь, я заказ передам?

– Может, лучше ты сам принесешь? – спросила Вероника с такой мольбой в голосе, как будто от этого зависела жизнь – подаст он ей ужин или нет.

– Номер вагона и купе.

– Четырнадцатый, третье… Что-нибудь вкусненькое…

– Ну, тогда жди, – многообещающе улыбнулся Егор.

Он сам лично приготовил для нее десерт. Клубника, сливочное масло, сахарная пудра, молоко, крахмал, желток, ваниль… Смешать, подогреть, залить, снова в огонь, довести до кипения, выложить в форму, запечь…

Но ужин в купе он передал через официантку. Сам к Веронике не пошел. Может, она и супердевочка, но ему с ней не по пути.

Он уже закрывал кухню, когда из соседнего вагона появилась взбудораженная проводница.

– Здесь где-то милиционеры были, – обращаясь к Виктору Макаровичу, сказала запыхавшаяся женщина.

– Да были где-то, – пожал плечами тот. – А что такое?

– Да там у меня в четырнадцатом. К девчонке в купе ломятся…

– А без милиции можно? – спросил Егор.

Он догадался, о ком идет речь, и, сняв халат, отправился в четырнадцатый вагон.

Возле двери в третье купе он увидел двух пьяных и, похоже, невменяемых парней. Один высокий и тощий, другой низкий и плотный. Первый похож был на видавшего виды уголовника – наглый взгляд, нахрапистые манеры. В другом Егор определил работягу, попавшего под влияние более сильной личности.

– Эй ты чо, подруга, счастья своего не видишь? – сипел один.

– Сим-Сим, откройся! – стучался в купе другой.

– Вы что, пацаны, дверь поиметь хотите? – с ядовитой насмешкой спросил Егор.

– Да какой дверь? Телка там закрылась, – подозрительно сощурился на него уголовник. – А тебе чего, фраерок?

– Проводница за ментами уже побежала.

Егор очень надеялся, что удастся обойтись без драки.

– Да класть я на ментов хотел, понял! – уголовник сделал движение, будто собрался порвать на себе майку. – Ты вообще кто такой? Стукачок, да?.. Ты знаешь, что я со стукачами делаю?

Уголовник действительно оказался невменяемым. В голове только водка и неуправляемая злость, которую нужно было на ком-нибудь выместить.

– Ты бы шел отсюда!

Егор вплотную приблизился к нему.

– Да я тебя!

Парень совершил непростительную для бывалого человека ошибку. Он должен был сразу бить – рукой, ножом, чем угодно, а его дернуло схватить Егора за грудки. Пространство между его руками было свободно до самого носа. А Егор бил головой – как из пушки стрелял.

Уголовник без чувств рухнул в проход между окном и дверью купе. Работяга вмиг протрезвел и пугливо подался назад.

– Куда? – осадил его Егор. – Кента своего забери!

Парень потерянно кивнул, приподнял тело своего дружка и потащил его прочь.

– И передай ему, если дернется, убью, – тихо, но твердо пообещал Егор.

В это время открылась дверь купе, и в образовавшемся проеме появилась Вероника.

– Вот козлы! – выглянув из купе пробормотала она. И, с восторгом глянув на Егора, спросила: – А что ты с ним сделал?

– Ничего.

– А почему он в ауте?

– Потому что в доску пьяный. Напился и отключился, все очень просто…

– А я шум слышала!

– Это они к тебе ломились.

– Ну, это понятно. Ты с ними говорил, а потом ударил…

– Тебе показалось… Им, кстати, тоже показалось, – Егор окинул Веронику взыскивающим взглядом.

– Что им показалось?

– Что ты их зазываешь… Шорты у тебя слишком короткие. И ноги…

– Что ноги?

– Слишком длинные… И вообще…

– Но я их не зазывала, – смятенно и вместе с тем польщенно улыбнулась девушка.

– Вот я и говорю, что им показалось… Ты одна в купе?

– Да… Заходи, посидим, поговорим…

Егор зашел, но только затем, чтобы перевести дух. И дверь за собой закрывать не стал. Это сделала Вероника.

– Некогда мне говорить. Поздно уже, спать пора… Завтра в шесть подъем…

– Хочешь, вместе спать будем? – спросила девушка.

Это был как раз тот случай, когда человек сначала говорит, а потом думает.

– Ой! – спохватилась Вероника. – Я не в том смысле… Купе двухместное, одно место свободное…

– Вижу, что свободное. Но я пойду, – покачал головой Егор.

– А что, если эти двое вернутся?

– Не вернутся.

– Ты в этом уверен?

– Ни в чем нельзя быть уверенным.

– Ну вот, видишь! Если ты мужчина, ты должен защитить женщину… То есть я еще не женщина…

– Вот видишь, – подловив ее на слове, насмешливо сказал Егор. – Как станешь женщиной, так и обращайся…

– Да, но кто-то же должен сделать меня женщиной!

Она смотрела на него торжествующим взглядом одержимого человека – как будто возлагала на него святую миссию принять в жертву ее девственность.

– Ну, если кто-то должен, пусть делает. Я здесь при чем?

Егору пришлось сделать над собой усилие, чтобы подняться. Вероника чертовски хороша, и семнадцать лет для девушки вполне нормальный возраст, чтобы стать женщиной. Но все равно он должен уйти.

– А разве ты не мужчина? – услышал он вслед. Но сделал вид, что не понял упрека.

Он отправился в штабной вагон, устроился в купе, где можно было прикорнуть до утра. Спать хотелось невыносимо, но, как это ни странно, Егор долго не мог заснуть. Это досада скребла по нервам. Вероника сама напрашивалась, а он, дурак, не воспользовался…

Утром он вернулся на кухню и с головой ушел в работу. О Веронике старался не думать. И она не появлялась, хотя втайне от себя он надеялся увидеться с девушкой и даже, если снова представится возможность, запереться с ней в купе…

Вероника появилась через две недели. И Егор узнал об этом от Виктора Макаровича.

– Ты чего это суп пересолил? – в недоумении спросил он.

– Я?! Пересолил?! Когда такое было?

– Ну, там одна мисс жалуется… Повара, говорит, на мыло… Ух, красивая стерва… Чем-то на твою випу похожа. Молодая только…

Егор все понял и вышел в зал ресторана. Точно, за столиком сидела Вероника. Ему показалось, что она повзрослела за последнее время. Или макияж у нее агрессивный, или в ней внутренне что-то изменилось, самоуверенность появилась… Густые тени вокруг глаз, чрезмерно наведенные тушью ресницы. Вульгарно накрашенные губы капризно изогнуты. Вся в черном… На Егора она смотрела как на пустое место. Вернее, ей хотелось, чтобы так выглядело.

– А ты правда красивая… – присаживаясь, сказал он. И выдержав паузу, добавил: – Только не стерва… Изображаешь из себя стерву, но это не так…

– Суп у вас, повар, соленый! – не очень убедительно проговорила девушка.

– Суп и должен быть соленым, – насмешливо подмигнул Егор.

– В смысле, пересоленный!

– Так, может, я влюблен?

– В кого? – вздрогнула девушка.

Она так разволновалась, что подалась к нему через стол. Но, спохватившись, отпрянула. И снова постаралась надеть на лицо маску холодной неприступности.

– Ну, мало ли женщин на свете… Может, в твою мать.

– Врешь. В прошлый раз у тебя не было пересолено. И десерт был очень вкусный… Признайся, ты его готовил специально для меня?

– Признаюсь.

– И то, что не любишь маму, тоже признайся.

– Не люблю… Хотя твоя мама – хороший человек…

– Как ты можешь так говорить, если она тебя прогнала? – искренне возмутилась Вероника.

– Она меня не прогоняла, я сам ушел.

– Обиделся?

– Нет. Просто мы из разных миров…

– Мама говорила, что ты клей нюхал?

– А ты?

– Один раз…

Она сначала покраснела, затем побледнела, а потом вдруг звонко рассмеялась. И куда только неприступный вид делся.

– И как?

– Юлька сказала, что кумарно. А я… меня чуть наизнанку не вывернуло. Думала, умру…

– Больше никогда не пробуй.

– Я же не дура… Тем более что в жизни есть более интересные развлечения.

– И какие?

– Ну, секс, например…

И снова Вероника напыжилась, чтобы изобразить из себя стреляного воробья.

– И что, есть успехи?

– Да у бабушки с одним познакомилась, – с водевильной небрежностью махнула она рукой. – Взрослый мужчина. Жаль, что женатый. Но я все равно ни о чем не жалею… Ты же сам говорил, что кто-то должен был это сделать…

– Разве?

– Говорил, говорил… Сам во всем виноват!

– В чем? – невозмутимо спросил Егор.

– Ну, в том, что я стала женщиной!

– Виноват?! Виноват, когда плохо. А тебе хорошо было. С чем тебя и поздравляю!

– С чем поздравляешь?

– Ну, с тем, о чем ты не жалеешь. Я рад, если тебе понравилось…

– А если нет?

– Думаю, плакать не буду.

– Тебе что, все равно?.. У меня мужчина был, а тебе все равно?

– Ну почему все равно? Говорю же, рад за тебя.

– И все?

– А что еще? Каждый развлекается, как может. И если ты нашла себя, то я этому рад…

– Нашла себя?! А может, я себя потеряла! – чуть не плача от обиды, протянула девушка.

– Если потеряла, то плохо…

– Ты должен мне помочь! – вне себя от переживаний, заявила Вероника.

– Что, найти себя?

Его сарказм вывел девушку из себя. Она не выдержала, психанула:

– Да пошел ты к черту, козел!

Вероника резко поднялась, бросив на стол скомканную салфетку, вызывающей походкой от бедра направилась к выходу. Видимо, модельный шаг она познала не в совершенстве, или слишком сильно волновалась – так или иначе она споткнулась и сломала каблук. Что, впрочем, ее не остановило. Кое-как она доковыляла до двери и скрылась за нею.

А поздно вечером она появилась снова. Заняла место за столиком, заигрывающе обратилась к кому-то из мужчин и вокруг нее тут же образовалась компания из сексуально озабоченных кавалеров. Она пила коньяк, кокетливо курила, вульгарно смеялась, посматривая в сторону, откуда мог появиться Егор. В конце концов, покинула вагон с каким-то парнем в обнимку.

Она едва держалась на ногах, и Егор счел своим долгом вмешаться, потому как знал, чем может закончиться уединение с таким вот случайным знакомым.

А уединение это началось уже в тамбуре соседнего вагона. Парень зажал Веронику в угол и мочалил ртом ее губы. Она молотила его кулаками по спине, но тот не обращал на это внимания.

– Эй! – Егор взял его за плечо и с силой дернул на себя.

– Тебе чего? – возмущенно протянул парень.

Узкий, глыбой нависающий над мутными глазками лоб, приплюснутый нос, толстые слюнявые губы… Это сколько ж нужно женщине выпить, чтобы с удовольствием лобзаться с таким красавчиком?.. Вероника хорошо была подшофе, но ей не нравились его поцелуи, это было видно по брезгливой гримасе на ее лице.

– Девушка не хочет, а ты лезешь. Не хорошо, – угрожающе сощурился Егор.

– Тебе какое дело? – Его голос был похож на последние, издыхающие звуки тревожной сирены.

Не хватило ему духу, чтобы возмутиться в полный голос. Именно на это и рассчитывал Егор, глядя на него своим тяжелым взглядом.

– Иди отсюда!

Парень окончательно спасовал. Отступил от Вероники, повернулся к ней спиной.

– Стой! – Но та схватила его за руку, потянула на себя. И остервенело уставилась на Егора. – Кто тебе сказал, что я не хочу!

Девушка едва держалась на ногах, язык заплетался, словом, находилась в таком состоянии, что глупо было вступать с ней в разговор. А незадачливого кавалера нужно было дожимать.

– Я сказал, пошел!

– Не пойду, – набычившись, парень мотнул головой. – Она хочет…

– Чего она хочет? Она дура молодая, у нее водка в голове…

– Не водка… Мы коньяк пили…

– Вот и шуруй пить его дальше.

– Ты кто такой, чтобы мне указывать?

Егор сочувствующе вздохнул и вдруг резко пришел в движение. Удар в солнечное сплетение согнул парня пополам. И это было еще не все: от сильной встряски из него фонтаном выплеснулось все вечернее меню. Егор едва успел отскочить в сторону, чтобы не заляпаться.

– Фи! – презрительно протянула Вероника.

Недавний кавалер превратился вдруг в препятствие, которое необходимо было обойти. Она проскользнула мимо него, затылком стукнувшись о красную рукоятку стоп-крана, спиной толкнула назад тамбурную дверь. Егор последовал за ней.

– Ты проводишь меня? – пряча глаза, спросила девушка.

– Куда от тебя денешься?

– Зачем ты ударил Мишу?

– А зачем ты с ним целовалась?

– Ревнуешь?

– Нет. Просто не хочу, чтобы ты вляпалась в историю…

Они добрались до ее купе. Все так же, как и в прошлый раз. Двуместный «люкс» на одного пассажира. Что мать шикует, что дочь. Но ведь по средствам… Вероника тяжело плюхнулась на свою полку, легла на бок, подобрав под себя ноги в черных джинсах.

– Зачем ты меня остановил? – с трудом подняв голову, скорее с благодарностью, чем с осуждением посмотрела на него девушка.

– Я же сказал, чтобы ты не наломала дров.

– Я уже наломала. В Иркутске…

– Ну, было и было.

– Тебе что, все равно? – Возмущение было столь велико, что Вероника соскочила с полки, села, руками упершись в столик.

– Я пойду.

Егор взялся за ручку двери, но Вероника его остановила.

– Иди! А я сейчас по мужикам пойду! – пригрозила она. – Тут в соседнем купе один озабоченный…

– И зачем ты это мне говоришь? – с упреком спросил парень.

– А чтобы ты знал!

– Что я должен знать?

– Что ты меня бесишь!.. Что я из-за тебя схожу с ума!.. Ты идиот! Ты сволочь! Ты гад!.. Ты… Ты…

Она встала и, падая, руками вцепилась в его шею. Губами потянулась к его рту, но не смогла преодолеть силу земного притяжения.

Егор вернул ее на место, но не смог от нее отцепиться. Все-таки она поймала его губы, все-таки впилась в них…

Целоваться она не умела, но губы у нее вкусные, сладкие и сочные – пьяная вишня на коньяке. А тело такое податливое… Но ведь Егор не должен быть с ней. Это противоестественно…

И все-таки он смог оторваться от нее, сел на заправленную полку. Вероника по инерции потянулась за ним, но, осознав свою беспомощность, безнадежно махнула рукой.

– Зачем ты от меня бегаешь?

– Не знаю.

– Ты не хочешь со мной, потому что был с моей матерью?

– Может быть.

– А может, ты думаешь, что я еще девочка?.. Нет, я уже не девочка… У меня, правда, было в Иркутске… А что, нельзя?! Я уже взрослая, мне зимой уже восемнадцать будет!..

– Кто говорит, что нельзя?

– А что, можно?! Я отдалась ему, как последняя тварь… Знал бы ты, как на душе тошно…

Вероника всхлипнула и заплакала, растирая тушь вокруг глаз.

– Просто забудь, – посоветовал Егор.

– Как я могу это забыть? Ведь это все из-за тебя!.. Я тебя ненавижу! Это все со зла! – снова стала впадать в истерику девушка. – Если бы тогда… ничего бы не было… То есть было бы, но с тобой…

– Тебе нужно успокоиться.

– Вали отсюда! Я сказала, вали!..

Она вскочила со своего места, вытянув перед собой ощетинившиеся когтями руки, словно кошка, выпустившая коготки. У Егора не было желания, чтобы она расцарапала ему лицо, но еще больше не хотелось вступать с девушкой в противоборство. К тому же она указывала ему на дверь. И это показалось ему лучшим выходом из ситуации.

Он ушел, но через полчаса вернулся снова. В дверь стучаться не стал, но прислушался, что происходит за ней. Или Вероника спит, или пустилась во все тяжкие где-то за пределами своих владений. Парень попробовал открыть дверь, и это у него получилось. Но Вероника не заметила его усилий: она крепко спала, свернувшись калачиком. Егор снял простыню с соседней, заправленной постели, укрыл девушку.

А через час, закончив работу, снова наведался к ней. Мало ли, вдруг проснулась, вдруг понесло не туда. Но Вероника была на месте. Лампы в купе были выключены, но в свете пробегающих за окном фонарей было видно, что кто-то лежит под одеялом… А вдруг это не Вероника?..

Егор подошел поближе, наклонился, и оказался в западне. Вероника поймала его за шею, повисла на нем, привлекая к себе. Одеяло сползло на пол, обнажив голую девушку. Чтобы удержать парня, Вероника обвила ногами его тело…

Он попытался вырваться из объятий, но Вероника применила запрещенный прием.

– Если ты уйдешь, я расскажу всем, что ты гомик!

– Но я не такой! – возмутился Егор.

– А докажи!

– Ну, смотри!

В конце концов, он мужчина и большой любитель женщин. Сколько раз он пытался вразумить Веронику, и все тщетно. Сама ведь напрашивается, а он не железный… К тому же она была так доступна. Горячая, голая и невероятно соблазнительная…

Егор решительно подмял под себя девушку, беспардонно вторгся в нее… И ему было все равно, что она не девственница. Особенно сейчас, когда он стонал от возбуждения…