Восток – дело близкое. Иерусалим – святое Медведко Леонид

Географически Сталинград и Эль-Аламейн находятся далеко друг от друга. Несопоставимы по своим масштабам и те сражения, которые почти одновременно разыгрались на берегах Волги и недалеко от египетско-ливийской границы, у небольшого египетского селения Эль-Аламейн. Но почти их синхронное развертывание с последующей битвой за Кавказ обнаруживает некий стратегический замысел. Есть еще у них малоизвестные до последнего времени гуманитарно-цивилизационные составляющие. Они складываются из человеческих судеб тех, кто принимал в них прямое или косвенное участие. Впервые о судьбе одного из них я узнал из повести «Эль-Аламейн». Автор ее – участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза Сергей Борзенко, с которым в 1960-х годах я работал в газете «Правда».

Заинтригованный судьбой героя повести, русского офицера Хлебникова, который после побега из немецкого плена вместе с двенадцатью своими товарищами предпочел воевать, сражаясь под Эль-Аламейном, я от сына автора – журналиста Алексея Борзенко – узнал, что фамилия литературного героя, скорее всего, вымышленная. Эту тему – о судьбе многих наших соотечественников, репатриированных в годы войны из Африки через Ирак и Иран в СССР, позже разрабатывал наш коллега-арабист Владимир Беляков. Ему, проработавшему около двадцати лет в Египте, удалось выяснить, что судьбы большинства репатриантов складывались драматично, еще чаще – трагично. Об этом же рассказывали встречавшиеся с репатриантами генерал армии П.И. Ивашутин, журналист Павел Демченко, профессор Г.Л. Бондаревский.

В годы войны все они в разных ипостасях и должностях проходили службу в Иране.

Почти через сорок лет после окончания Второй мировой войны мы вместе с многознающим гидом Владимиром Беляковым (в то время он собирал материал для своей книги «Приютила Африка Жар-птицу») посетили поля бывших сражений и кладбища-погосты, что возле города Тобрук и селения Эль-Аламейн. Судя по фамилиям и именам на многочисленных солдатских, офицерских и братских могилах воинов двух сражавшихся армий, нетрудно было догадаться о национальности и вероисповедании похороненных здесь. В большинстве своем это немецко-итальянские и англосаксонские имена и фамилии. Среди последних изредка попадаются и славянские. На стенах расположенных неподалеку храмов, мемориальных сооружений и часовен, построенных в католическом, англиканском и протестантском архитектурных стилях, опять же значатся фамилии почти всех тех, кто покоится на этих кладбищах. На памятниках погибших из польской армии Андерса и отдельной бригады карпатских стрелков, воевавших на стороне наших союзников, читаются русские, украинские и еврейские фамилии – Мазур, Максименко, Лебедев, Литвин, Пупин, Крушинский, Твардовский, Зелинский, Храпун, Хмара, Левко, Ивашутин… Когда я потом рассказывал об этом генералу Ивашутину, он задумчиво произнес: «Возможно, среди них был и мой какой-то родственник…»

На памятниках погоста изредка встречаются мусульманские имена. Разумеется, их фамилии не увидишь на стенах здешних христианских храмов и церквей. На английском военном кладбище в Эль-Аламейне воздвигнута колоннада-кенотаф. На ее плитах и стенах выбиты в общей сложности имена около двенадцати тысяч солдат и офицеров союзных армий. Они в разное время погибли в Северной Африке, но места их захоронения не были установлены. Среди них, правда, уже встречаются славянские и мусульманские имена. В близлежащем арабском селении имеется мечеть, но, очевидно, здесь не принято увековечивать имена неизвестно где похороненных мусульман.

К сожалению, даже спустя шестьдесят лет после окончания войны никто не догадался построить в этих местах православный храм. Только в Тунисе, в русской церкви мы увидели мемориальную доску с выбитыми на ней шестью фамилиями русских эмигрантов, «павших на поле брани в 1939–1945 годах». Но ведь погибших в Северной Африке наших соотечественников было гораздо больше. Там использовались на каторжных работах тысячи советских военнопленных. Те, кто сумел бежать из немецкого плена, влились в армию союзников. По разным оценкам, их общая численность определяется от пятнадцати до двадцати пяти тысяч. Привезенных сюда на военно-строительные работы недаром называли «русскими рабами». В армии Роммеля советских военнопленных определяли на самые тяжелые участки. После освобождения их союзными войсками не более десяти тысяч были репатриированы в СССР через страны Ближнего Востока. Следовательно, треть из них погибла. Ни имена, ни места их захоронения до сих пор так и не установлены. Как говорят, мертвые сраму не имут, но оставшиеся после войны в живых, особенно их потомки, обязаны хранить о них память, находить способы их увековечивания. Они могут быть самыми разными. Память – дело святое, а забытье – дело срамное.

О том, что утвержденные Гитлером планы операций «Барбаросса», «Феникс», «Средний Восток» и «Манулла» увязывались между собой нефтью и стратегией, убедительно свидетельствуют новые документальные и архивные материалы, которые обсуждались историками на состоявшемся в Институте Африки РАН «круглом столе», посвященном шестидесятилетию Победы над нацизмом. Собранные материалы симпозиума были потом опубликованы отдельным изданием под общим названием «Африка во Второй мировой войне». В него включено специальное исследование известного специалиста по истории Африки и Ближнего Востока в годы войны профессора М.Ю. Френкеля под названием «Сталинградская битва и Африка». В своей работе автор наглядно показал, что в планах Гитлера Африка и Ближний Восток рассматривались с началом военных действий на Восточном фронте в 1941–1942 годах как важный плацдарм для осуществления броска на Ближний Восток и Кавказ. Далее предусматривалось продвижение через Иран, Афганистан и Индию навстречу войскам своего союзника по Оси – Японии.

Главной целью другого плана был захват Сталинграда и Кавказа с последующим прорывом через Иран и Ирак к Суэцкому каналу для воссоединения с наступавшими из Ливии и Египта немецко-итальянскими войсками под командованием Роммеля. Словом, и в том и другом варианте Сталинград и Кавказ рассматривались как ворота, открывающие путь в обоих направлениях – с Африки и Ближнего Востока на Индию и Дальний Восток, а от Волги через Кавказский хребет на Ближний Восток и Африку. Гитлеру и его союзникам по оси в обоих случаях Россия с Кавказом представлялась мостом для прорыва и завоевания как Ближнего, так и Дальнего Востока. Но проход через этот «мост» не состоялся. Войскам захватчиков с обеих сторон были нанесены сокрушительные удары. В своей совокупности они гораздо в большей степени решали исход Второй мировой войны, чем все другие операции, будь то на севере Атлантики или юге Тихого океана.

В мае 1941 года, незадолго до вторжения в Россию, по приказу Гитлера был создан так называемый особый штаб «Ф» во главе с генералом Фельми. На него возлагалась вербовка агентуры из мусульманского населения для действий на Ближнем Востоке и в Африке. Тогда же была начата подготовка разведчиков, диверсантов и террористов. Из них создавались специальные подразделения, а затем и особый корпус «Ф». После овладения Кавказом их предполагалось направить в Западный Иран и Ирак с выходом к Персидскому заливу. Один из батальонов полностью состоял из арабов. Их вербовали преимущественно из числа тех десяти тысяч, что были взяты в плен войсками Роммеля в Ливии и Египте. В октябре 1942 года особый корпус «Ф» уже принимал участие в боях на Северном Кавказе. Наряду с арабскими отрядами немцы собирались создать особый индийский батальон из мусульман и индусов.

С началом боев на Кавказе почти синхронно подготавливались, а в ряде случаев и осуществлялись мятежи в Ираке, Сирии и Ливане. Инициировала их германская агентура для содействия вторжению войск вермахта на Ближний Восток через Кавказ и Египет. С ноября 1941 по сентябрь 1942 года планировалось нанесение трех одновременных или последовательных ударов по арабским странам: из Ливии – по Египту, из Болгарии через Турцию – по Сирии, Ливану и Палестине, а из Закавказья через Иран – по Ираку с выходом к Персидскому заливу. Уже через две недели после начала войны против Советского Союза Гитлер предложил перебросить на болгарско-турецкую границу не менее четырех танковых дивизий для возможной операции на Ближнем Востоке. В январе 1942 года фюрер в беседе с японским послом в Берлине уточнил, что цель новой кампании – выход к нефтяным районам Баку, Ирана и Ирака. Были установлены даже разграничительные линии между немецко-итальянскими войсками, продвигавшимися с запада, и японской армией. Эти линии проходили через Ташкент, Кабул и пустыню Тар в Индии.

Но вскоре немецко-итальянским войскам пришлось заняться сокращением линии фронта на Кавказе и перегруппировкой в Северной Африке.

Вторая мировая война стремительно и жестко вовлекала мусульманские народы в свою орбиту. Это происходило по мере принятия Гитлером одних и пробуксовки других амбициозных планов. Один из них (стратегическая операция «Феникс») ставил своей целью полную изоляцию Великобритании от ее нефтяных ресурсов в мусульманском мире, установление прямого контроля над колониями Англии и Франции в Северной Африке и на Ближнем Востоке, последующий выход на Кавказ и в Индию для соединения с силами Японии.

Позднее этот план, получивший кодовое название «Большой Средний Восток», непосредственно увязывался с замыслами нападения на Советский Союз. План втягивания Турции в войну имел кодовое название «Гертруда». Дальнейшая операция по прорыву в Индию через Афганистан называлась «Баядера». При этом определенные надежды Гитлер возлагал на антиколониальные выступления мусульман, нередко настроенных прогермански.

Германо-арабское сближение и в самом деле могло получить развитие, если бы летом 1942 года в Африке английским войскам не удалось остановить продвижение Роммеля к Нилу, а вермахт не потерпел бы поражение сначала под Москвой, а затем в Сталинграде и на Кавказе. Это имело прямое отношение и к балансированию Турции между немцами и союзниками по антигитлеровской коалиции. Что касается Сирии и Ливана, то, как писал французский историк Монтаньон, они «ради быстрейшего обретения своей независимости готовы были договариваться даже с чертом».

Из семи ближневосточных арабских стран только Саудовская Аравия и Трансиордания политически и экономически были традиционно тесно привязаны к Великобритании и США. Вместе с тем они должны были выражать мусульманскую солидарность со своими арабскими братьями, которые уже тогда были настроены крайне воинственно против сионистского движения. Лондон, не желая вступать в конфронтацию с арабским миром, вынужден был пока придерживать еврейскую иммиграцию в Палестину.

Италия, объявив войну Великобритании и Франции в июне 1940 года, сразу направила через Ливию свои войска под командованием маршала Грациани для вторжения в Египет. Но находившаяся там британская группировка «Нил», почти полностью разгромив итальянские войска, выбила Грациани из Египта и восточной части Ливии, заняла Киренаику. Сто пятьдесят тысяч итальянцев попали в плен и только десять тысяч поспешно отступили на запад, в Триполитанию. Словом, армия Грациани прекратила свое существование, а самого маршала предали военному суду. Спасая своего незадачливого союзника, немцы поспешили направить в Ливию бронетанковый африканский корпус под командованием генерала Роммеля. После долгих позиционных боев с мая по октябрь 1941 года Роммель был вынужден отступить на 900 километров в глубь Ливии, потеряв двадцать пять тысяч убитыми и ранеными; более тридцати шести тысяч человек попали в плен. В январе 1942 года Роммелю удалось нанести контрудар и ненадолго отбить у англичан большую часть занятой ими территории. Однако армия Роммеля испытывала острую нехватку вооружения, боеприпасов и горючего, да и потери, что она несла, почти не возмещались. Начавшееся ее отступление было скорее похоже на бегство. Итальянская армия в Ливии еще раньше оказалась разгромленной. Свыше ста десяти тысяч итальянских солдат и офицеров попали в плен. Вскоре англичане перебросили часть своих войск в Грецию, чем не замедлил воспользоваться Роммель.

Объединенные итало-германские войска, подступив к Тобруку, подвергли его длительной блокаде. Вместе с англичанами в его обороне участвовали батальон ливийских добровольцев и значительная часть взрослого населения города. Тобрук продержался в осаде почти восемь месяцев. Рассказывая нам об этом, ливийцы с гордостью называли Тобрук «африканским Сталинградом».