Дерзкая овечка, или Как охмурить своего босса Раевская Полина

Глава первая

Когда трудно даже дышать. Четырнадцать лет назад

На похороны Андрея я не пошла по нескольким причинам. В первую очередь потому, что не могла делить горе с вдовой, прекрасно понимая, что та на него – в глазах общественности, да и просто по совести – имела значительно больше прав.

Нет, я не боялась огласки или быть узнанной. Меня не пугало, что кто-то вскинет указующий перст в мою сторону, привлекая всеобщее внимание. Попрощаться с Андрюшей, я уверена, пришел весь город, так что затеряться в толпе будет нетрудно. Да и кто может меня узнать, если мы по понятным причинам наши отношения не афишировали? Вряд ли кто-то из друзей покойного знал о моем существовании. Во всяком случае, меня возлюбленный никому из них никогда не представлял. Удивительно, но нам как-то удалось избежать даже случайных встреч со знакомыми, весьма вероятных при длительных отношениях.

Хотя… Только сейчас я поняла, что мы нигде вместе и не появлялись, предпочитая домашний уют, правда, как правило, чужих квартир. Изредка, в отсутствие мамы, встречались у меня.

Так что очевидно: при таких обстоятельствах вряд ли мне стоит опасаться громкого и позорного разоблачения на кладбище.

Но, помимо нежелания встречаться с женщиной, с которой мне невольно пришлось делить любимого (или это она его со мной делила?), была и еще одна причина, по которой я отказалась от последнего свидания с Андреем.

Звучит глупо, но я просто не могла видеть его туфли. Представляя Андрюшу, такого молодого и красивого, лежащим в гробу, я с трудом, но готова была смириться и с восковым цветом лица, и с нелепым макияжем, которым тот обычно пытаются замаскировать. Никогда не понимала: зачем гримировать покойников? От этого они обычно становятся настолько не похожи на себя, что чаще всего просто невозможно разглядеть в кукольной маске знакомые черты.

Хотя, может, на это и расчет? Может, с человеком легче прощаться, если не узнаешь в нем того, кого недавно знал и любил? Некая, пусть и слабая, попытка обмануть подсознание?

Как бы то ни было, но со всем этим я, пусть и не без труда, еще могла смириться, как и с нелепо сложенными на груди руками, которые вроде бы даже связывают, чтобы они ненароком не раскрылись в объятьях во время прощальной церемонии.

А вот туфли мне покоя не давали. Не сама обувь, конечно, а ее образ, нарисованный воображением. Понятия не имею, какие именно ботинки родня выбрала для последней Андрюшиной дороги, но мне почему-то было невыносимо больно представлять торчащие из гроба носы начищенных до блеска туфель. Наверняка новых: с подошвой, не тронутой даже примеркой.

Глупо, да? Почему именно эта деталь засела в моих мозгах, не знаю. Но вот засела и теперь вызывала стойкую неприязнь, как главное и незыблемое свидетельство реальности происходящего. Можно подумать, не будь этих дурацких ботинок, вздумай Ангелина похоронить Андрея босиком, мне было бы проще смириться с его утратой.

И все же, представляя любимого в гробу, я все время «застревала» именно на обуви. Видеть ее я просто не могла. Не могла – и все тут.

Не пошла я на кладбище и на следующий день – знала, что по традиции утром могилу посещают родственники. И если встреча с ними во время церемонии прощания мне ничем не угрожала, то теперь могла вызвать вполне уместные, но очень неприятные вопросы.

Навестить Андрея я решилась только спустя неделю после его похорон. Положила на могилу свежие цветы, поразмышляла, не стоит ли убрать старые, но пришла к выводу, что права такого у меня нет. Поэтому просто положила розы поверх одного из венков и, присев на металлическую скамейку, произнесла на удивление спокойно:

– Ну, здравствуй, милый.

Глава вторая

Возвращение. Наши дни

– Ты совсем рехнулась? – Ольга застыла у плиты, подняв вверх ложку, которой только что помешивала булькавший на плите суп.

Ее голубоглазый годовалый сын, сидевший в высоком детском стульчике, перестал пускать пузыри и удивленно уставился на мать, пытаясь определить, не он ли вызвал родительский гнев, и если все же он, то не стоит ли в связи с этим предпринять какие-то действия: разразиться оглушительным ревом, к примеру. Решив в итоге, что не стоит, он вновь принялся водить игрушечной машинкой по столу, издавая звуки, призванные обозначить звук ее двигателя.

– Ты рехнулась? – повторила подруга уже шепотом, заправляя свободной рукой лямку бюстгальтера, упавшую на руку. Белье с трудом вмещало Ольгину грудь, которая и до родов-то отличалась пышностью формы, теперь же, наполненная молоком, и вовсе представляла монументальное зрелище. Обычно сначала из-за угла появлялся бюст, и только потом его счастливая обладательница… – Ну какое возмездие, Лер? Столько лет прошло! А кстати, действительно, сколько? – Ольга задумалась.

– Четырнадцать, – глухо отозвалась я.

– Четырнадцать… – повторила подружка. – Вот именно – четырнадцать! – Она решительно махнула ложкой, отчего с нее во все стороны полетели брызги. Одна капля угодила на мою юбку, тут же расплывшись на ней жирным пятном. Я поморщилась, но промолчала. Олька и вовсе ничего не заметила. Отвернувшись к плите, она принялась яростно орудовать ложкой, напоминая злую ведьму, готовящую какое-то волшебное снадобье.

– Мам, – раздался из прихожей голос Полинки – тринадцатилетней Олькиной дочери, – я ушла!

– Как ушла? – встрепенулась мать. – Куда ушла? Ты уроки сделала? Когда вернешься? Ты не забыла про музыкалку?

Звук хлопнувшей двери сообщил Ольге, что ответы на свои вопросы она не получит.

– Эх, дети… – горестно вздохнула подруга и с умилением посмотрела на сына, который в ответ надул и лопнул еще один огромный пузырь.

В голове мелькнул и погас другой образ. Если бы тогда все сложилось иначе, сейчас меня бы тоже волновали трудности пубертатного возраста, и я смогла бы искренне поддержать Олино удивление по поводу происходящих с подростками перемен, вызванных бушующими в крови гормонами. Не срослось…

Именно поэтому я и должна, я просто обязана сделать то, что задумала! Уверена: только перевернув эту страницу своей жизни, я смогу двигаться дальше. До тех же пор прошлое так и будет тянуть меня назад, заставляя раз за разом представлять, как сложилась бы моя судьба, не оборвись тогда так внезапно жизнь возлюбленного.

Глава третья

Знакомство. Пятнадцать лет назад

– Лера! Волынская! – Сашке Осипову удалось догнать меня на лестнице. А мне-то казалось, что я мастерски «замела» все следы. Куда там! Парень-то на редкость прыткий.

– Да, Саша, что ты хотел? – Я тяжело вздохнула, всем своим видом демонстрируя, что очень спешу.

– Лер, – староста группы взял меня за руки, – давай сходим вечером в «Лилию»? Поужинаем?

– Саш, ну какой ужин? – Я закатила глаза. – У нас экзамен завтра. Забыл?

– Да ладно, экзамен… – протянул Осипов. – Тебе ли волноваться? Наверняка все давно выучила.

Что есть, то есть. Я и в течение года учебу не запускаю, а уж к экзаменам всегда готовлюсь загодя. От сессии до сессии весело живут другие студенты. Мне, в отличие от того же Сашки Осипова, чей родитель занимает в городской администрации высокий пост, рассчитывать приходилось только на себя. А так как прозябать на задворках жизни в мои планы не входило, все пять лет учебы в университете я с остервенением грызла гранит науки на радость преподавателям и зависть сокурсникам.

Конечно, предстоящий экзамен – лишь отговорка: просто хотелось «отшить» Сашку деликатнее. Не говорить же ему, в самом деле, что соглашусь с ним на свидание только под страхом смерти? Ссориться не хотелось, да и не очень получалось: откровенно хамить я не умела, а намеки, даже не самые тонкие, Осипов понимал слабо. Однажды, желая покрасоваться передо мной, он, в очередной раз приглашая меня на свидание, спросил, на какой машине за мной заехать: Сашкина семья имела необычайно богатый автопарк. Я ответила, как мне казалось, резко и грубо, что отправлюсь с ним в ресторан, только если он заедет за мной на танке. Другой бы смутился, обиделся или, по крайней мере, понял, что ему ничего не светит. Но то другой, а Саша точно не такой. Именно поэтому я сейчас и пыталась мучительно придумать какую-нибудь причину, которая бы совершенно точно избавила меня от любых его притязаний.

И тут мне в голову пришла, как тогда казалось, гениальная мысль. Оглянувшись по сторонам, я заметила молодого мужчину, переминавшегося с ноги на ногу возле шикарного авто.

Весело помахав ему рукой и поймав его недоуменный взгляд, я повернулась к старосте группы и проговорила:

– Саш, прости, но мне нужно бежать! Меня жених ждет!

И, не дожидаясь ответа, припустила к парню, ощущая, как Осипов прожигает в моей спине взглядом дыру.

Я так стремилась сбежать от назойливого кавалера, что не заметила натянутый возле крыльца трос, с помощью которого администрация университета решала вопрос с несанкционированной парковкой. Конечно, я зацепилась за него ногой и полетела вперед, активно размахивая руками. Несмотря на все попытки взлететь, преодолеть силу гравитации так и не удалось. Не получилось также смягчить удар или хотя бы упасть грациозно. В итоге растянулась я «красиво», приземлившись на все четыре конечности, носом едва не пропахав землю. И прямо под ноги «жениха».

Так! Теперь главное, чтобы парень оказался достаточно воспитан, чтобы хоть руку подать, ведь, если он не поможет мне встать, «легенда» будет разрушена.

По крайней мере, придется сильно «попотеть», чтобы объяснить Осипову, почему это мой «жених» спокойно наблюдал, как я валяюсь с разбитыми в кровь коленями в пыли, даже не попытавшись помочь мне подняться.

Но, слава богу, незнакомец оказался достойно воспитан, так как тут же кинулся ко мне, демонстрируя явную озабоченность.

– Вы не ушиблись? – встревоженно произнес он.

Шутит он, что ли? Конечно, ушиблась! Бросив взгляд на руки, я увидела на них капли крови. Колготки (последние, между прочим) оказались безнадежно испорчены, порвавшись на коленях, что называется, в клочья.

– Спасибо, милый, – громко проворковала я, не видя, а скорее ощущая спиной взгляд Осипова. И, повиснув на парне, добавила уже тихо прямо ему в ухо: – Подыграйте мне, пожалуйста.

В глазах кавалера промелькнуло сначала недоумение, а затем понимание, и он тут же «включился» в игру:

– Милая, ну что же ты так? Аккуратнее нужно!

– К тебе бежала, дорогой, – повиснув на руке «жениха», нимало не заботясь о том, что пачкаю рукав его явно не дешевого костюма, я заковыляла к автомобилю. В тот момент я как-то не думала о том, что парень вполне может ожидать свою девушку или жену – быстрый взгляд на безымянный палец правой руки новоиспеченного возлюбленного сообщил мне о его семейном статусе.

И все же отступать поздно, поэтому я, распахнув дверцу автомобиля, плюхнулась на переднее пассажирское сиденье.

Улыбаясь мне во весь рот, незнакомец обошел машину спереди и, сев на водительское место, вставил ключ зажигания в замок.

– Куда едем? – продолжая демонстрировать ряд ослепительно белых зубов, поинтересовался он.

– До ближайшего поворота, – буркнула я. – Вы меня простите, пожалуйста, но Сашка Осипов… – я запнулась, – в общем, он может быть таким назойливым, не передать просто!

– Так не проще ли сказать ему прямо, что не хотите с ним встречаться? – поинтересовался парень.

– Знаете, – я даже не пыталась скрыть недовольство в голосе, – я вам очень благодарна за помощь, конечно, но что-то не припоминаю, чтобы просила вашего совета. Вы свое дело сделали? Спасибо огромное, и давайте закончим на этом.

Мужчина рассмеялся и поднял вверх ладони, демонстрируя капитуляцию. Потерявший управление автомобиль тут же пошел юзом. Громкий гудок следовавшей сзади машины сообщил нам о недовольстве ее водителя, но мой «спаситель» и бровью не повел.

– Так куда вас отвезти? – поинтересовался он вновь. – Не могу же я бросить раненую девушку на улице.

– Чуйкова, 25, – буркнула я в ответ.

Глава четвертая

Неожиданный союзник. Наши дни

– Оль, да отстань ты от нее, – буркнул Володька, оторвавшись от поглощения супа. – Где твой авантюрный дух? – спросил он весело супругу.

– Авантюрный дух? – всплеснула руками подруга. – Вот только его мне, конечно, и не хватает. Сопли есть, гормонов выше крыши, какашек вон полные подгузники, а авантюризм при этом где-то потерялся. Ах да… Наверное, в тех самых переполненных памперсах. Вообще-то, если ты забыл, у нас дети! То еще приключение, знаешь ли!

– Вот именно… У вас дети, – глухо отозвалась я.

– Ой, прости, – Ольга вскинулась и прижала ладони к щекам, – Лерочка, милая… – запричитала она, глотая слезы.

– Да чего там, – я махнула рукой, пытаясь не замечать ледяного обруча, сковавшего сердце. – Дело прошлое, Оль. Но и ты меня тоже пойми, ну не могу я так все это оставить. Не могу, и все тут!

– Лер, – Ольга прижала сложенные руки к груди, – я все понимаю: Андрей – любовь всей твоей жизни, лучше его нет и не будет, но ведь он не воскреснет! Даже если ты покараешь не только его убийц, но даже злопыхателей, он не восстанет из мертвых. И потом… – подруга запнулась, – подумай, каковы шансы, что тебе удастся то, что ты задумала? Ведь если они Андрея убрали, думаешь, тебя пожалеют?

– Нет, конечно, – спокойно ответила я. – Но я не собираюсь попадаться. Андрей просто не предполагал подобного исхода. Наивный дурачок… Да и… – я сглотнула подступивший к горлу ком, – если уж и постигнет меня участь Андрюши, значит, так тому и быть. Все лучше, чем такая жизнь. Хоть повеселюсь напоследок. Ребят, вы поймите, я ведь пыталась жить, как все: мечтала о карьере, любви, семье. Почему-то не получается. Может, ты и права – дело во мне, но тебе ли, Оль, не знать, сколько раз я пробовала измениться сама и поменять свою жизнь! И что? Каждый раз я представляю себе, как могло бы быть, если бы… Может, это Андрюша меня с того света направляет, а? Может, он обижен, что я так легко сдалась и предала его память? Может, если я отомщу за него, то наконец-то все будет иначе? А вам и впрямь ввязываться во все это ни к чему. Я только технического совета у Володьки попрошу, да и то если ты позволишь, ладно? И не переживай ты за меня, Оль. Все будет хорошо!

– Да как же не переживать? – всплеснула руками подруга. – Только подумай, где ты и где Петров! Он тебя пережует и косточек не оставит.

– Оль, не драматизируй, а! Он, конечно, человек могущественный, но законы в нашей стране пока никто не отменял. И не на таких управа находилась. И вообще, это вопрос решенный! Твое мнение я услышала, поняла, но ты ж понимаешь, что я все равно сделаю по-своему. Просто выговориться хотела. Извини, если не в кассу со своими проблемами. – Я виновато улыбнулась.

– Ну что ты такое говоришь?! – воскликнула Ольга. – Всегда в кассу, для того ведь и нужны друзья.

– Вот именно! – воскликнул Володька. Он уже доел суп и теперь намывал посуду. – Больше того! Я тебе не только советом помогу. В конце концов, не в девяностые живем. Я лично считаю, что ты, Оленька, нагнетаешь.

Бросив быстрый взгляд на подругу, я прочла в ее глазах ужас, но уже очень скоро Ольга взяла себя в руки и теперь согласно кивала, выражая одобрение мужниным словам.

Я незаметно облегченно вздохнула. Нечестно, конечно, с моей стороны втягивать друзей в подобную авантюру, но одной мне могущественного Петрова не одолеть, а Володька – IT-шник от бога, да еще и работает в детективно-охранном агентстве. С таким помощником мне море по колено!

Глава пятая

Второе свидание. Пятнадцать лет назад

– Любимая! Любимая! Ну куда же ты?

Быстрым шагом сбегая по ступенькам здания университета, боясь попасться на глаза старосте, я не сразу поняла, что парень обращается ко мне. И только присмотревшись, узнала в нем вчерашнего «спасителя». Вот ведь не было печали! От Сашки отвязалась, зато обрела нового назойливого ухажера.

Вздохнув, я уж было собралась отшить «кавалера», как заметила Осипова, стоявшего внизу лестницы и внимательно нас разглядывающего. Пожалуй, придется ломать комедию и дальше. Нацепив на лицо обворожительную улыбку, я раскинула руки и бросилась в объятия незнакомца.

– Милый, как же я рада тебя видеть! – прокричала так, чтобы слышал весь университет. От моего вопля воробей, до того спокойно пивший воду из лужи, испуганно взлетел, заметавшись в воздухе. Я же зашипела «жениху» на ухо: – Какого черта вы тут делаете?

– Как какого черта? – Парень сделал вид, будто обиделся. – Невесту встречаю. Цветы вот ей привез.

Он выпустил меня из объятий, быстро метнулся к машине и достал из салона здоровенный букет. Радостно сунув охапку мне в руки, он взял меня под локоть и повел к авто. Разум отключился, отказываясь помогать мне в этой ситуации, поэтому ноги машинально вышагивали следом. На лицо намертво приклеилась улыбка.

Плюхнувшись на переднее сиденье, через лобовое стекло я поймала удивленный взгляд Ольки – та как раз вышла из здания и теперь недоуменно взирала то на меня, то на моего спутника.

«Потом объясню», – прошептала я одними губами, убедившись, что Осипов на нас больше не смотрит.

А затем вдруг разразилась слезами. Вернее, это случилось не сразу. Сначала я почувствовала резь в глазах и принялась чихать. Чихала долго и самозабвенно, не в силах остановиться. И только затем из моих глаз ручьями потекла соленая влага.

– Что это с тобой? – встревоженно поинтересовался парень.

– Не… апчхи… знаю… апчхи, – кое-как удалось выдавить мне из себя.

– Ой! Ой! – прокричал «жених», не скрывая тревоги в голосе. – У тебя что, аллергия на цветы?

– Нет вроде… – Мой голос звучал не очень уверенно. – Хотя не знаю. В этом букете много незнакомых мне растений.

– Так и есть! – прокричал парень и, выхватив «веник», выскочил из машины. Я с интересом наблюдала за его действиями: не колеблясь ни минуты, парень выбросил дорогущую (я уверена) охапку в урну.

– Послушай, – попыталась я остановить парня, – может, не надо так? – Последние слова я проговорила уже неслушающимся языком. Откинув противосолнечный козырек, расположенный над пассажирским креслом, я глянула на себя в зеркало и ахнула: крохотное зеркальце отражало ту еще «красавицу» – и без того пухлые губы теперь превратились в вареники: кожа на них натянулась так, что вот-вот лопнет, мои обычно большие глаза заплыли и превратились в две узкие щели. Высунув язык, я увидела, что он увеличился в размерах примерно вдвое. Ё-мое! Ну и вид!

– Что ж ты не предупредила, что у тебя непереносимость цветочной пыльцы? – встревоженно поинтересовался мой кавалер, возвращаясь на водительское место.

– Может, потомушто я не шнала? – прошамкала я еле слушающимся языком. – И потом…

Я хотела сказать, что не думала не гадала увидеть его вновь, и уж тем более не предполагала стать счастливой обладательницей букета экзотических растений. Я даже знакомиться с парнем в прошлый раз категорически отказалась, умело предотвратив его попытку сообщить мне свое имя. А все потому, что у меня принцип – никаких отношений с женатыми. Мало ли холостых да свободных? Но все эти мысли пришлось оставить при себе – стремительно развивающиеся симптомы болезни лишили меня способности изъясняться членораздельно. Поэтому, когда «жених» все же представился, я не стала сопротивляться и тоже назвала свое имя. Вернее, попыталась это сделать.

– Фефа, – прошамкал раздутый язык.

– Фефа? – повторил собеседник. – Какое странное имя у тебя, однако.

Правда, улыбка медленно сошла с его лица, стоило ему поймать мой полный негодования взгляд.

Зато по дороге в больницу скучать нам не пришлось – мы с Андреем развлекались игрой в угадайку: он предлагал варианты моего имени, а я отрицательно мотала головой:

– Лена?.. Вера?.. Белла?.. Ева?.. Элла?.. Гелла?

Позднее Андрюша признался, что прекрасно знал, как меня зовут, – он умел получать необходимую ему информацию и сделал это в день нашей первой встречи. Просто тогда, по дороге в медицинское учреждение, ему хотелось отвлечь меня от невеселых, как он справедливо полагал, мыслей о собственном внешнем виде.

Глава шестая

Собеседование. Наши дни

– Волынская Валерия Михайловна… – сидящий передо мной мужчина даже в резюме не смотрел, демонстрируя подготовленность к встрече. Уверена, он мое досье вдоль и поперек изучил, а его сотрудники еще и проверили тщательно. Но вся указанная в бумаге информация правдива, скрывать мне, за исключением романа с давно почившим в бозе сотрудником компании, нечего. Да и то дело прошлое – четырнадцать лет минуло, так что вполне можно списать на обычное совпадение, если вдруг каким-то чудом эти сведения «всплывут».

– Валерия Михайловна, давайте на чистоту, – ласковый тон собеседника вряд ли обманул бы и ребенка, – зачем вам все это нужно?

– Что именно? – прикинулась я садовым шлангом.

– Да бросьте вы, – интервьюер перешел на доверительный шепот, – «красный диплом», аспирантура, докторантура, годы преподавания в одном из лучших вузов страны, и вдруг… секретарша. Согласитесь, странно все это.

Я спокойно встретила пронзительный мужской взгляд, в который раз убеждаясь в справедливости поговорки об обманчивости внешности. Встреть я Михаила Леонидовича Стершина на улице, право слово, приняла бы его за бандита. Причем далеко не самого авторитетного. Низкий лоб, глубоко посаженные маленькие глазки, почти не заметные под кустистыми, сросшимися на переносице бровями, – ничто в облике собеседника не намекало на наличие острого ума и богатого интеллекта. А между тем я точно знала: передо мной сидит не только неглупый человек, а даже очень и очень сообразительный. Бывший полковник ФСБ, нынешний начальник службы безопасности Петрова известен как субъект, обладающий нестандартным мышлением, которое вкупе с большим опытом оперативной работы делает его профессионалом с большой буквы. Провести такого очень трудно, но ведь, как известно, на всякую старуху найдется своя «проруха». И я твердо вознамерилась ею стать. Невинными глазами агнца я смотрела на мужчину, понимая, что у меня на руках все «козыри». Пусть хоть трижды подозрительно выглядит мое поведение, а лучшей кандидатуры на эту должность им все равно не найти. И это не могло изменить даже отсутствие соответствующего опыта. Подобная «мелочь» с лихвой компенсируется экономическим образованием, свободным знанием английского и французского, коммуникабельностью, в меру привлекательной внешностью и относительно немолодым возрастом. Не секретарь – загляденье просто.

Времена, когда от личной помощницы требовались только красота и молодость, давно канули в лету. Не то чтобы что-то изменилось в сознании бизнесменов – в конце концов, мужик всегда остается мужиком, но большинство из них наконец-то научились разделять работу и личную жизнь. Юную «Барби» можно сразу пригласить в спальню, минуя приемную своего рабочего кабинета. Дешевле выйдет.

Так что по всем статьям – лучше меня им не найти. Одна загвоздка: и впрямь слишком хороша. Но плохой бы из меня получился разведчик, не подстрахуйся я и на этот счет.

– Михаил Леонидович, – я устало вздохнула, – к чему эти ритуальные танцы с бубном? У меня нет никаких сомнений, что личные дела каждой из кандидаток изучены досконально и под микроскопом и, следовательно, вы знаете все, что написано «между строк». В том числе вам хорошо известны обстоятельства моего… хм… увольнения по собственному желанию. Не так ли?

Мужчина удивленно вскинул брови, демонстрируя недоумение. И я ведь почти ему поверила, но потом напомнила себе, кто именно сидит передо мной, и на уловку не повелась.

Просто пожала плечами и отвернулась к окну. Мол, на нет и суда нет, а возвращаться к болезненной для себя теме я не стану.

Прием сработал – Стершин «купился».

– Ладно, ладно, – деланно рассмеялся он, – конечно, мы знаем, почему вы ушли из института. И даже догадываемся, отчего не устроились в другой. Влияние Сазонова на ученый мир велико, никто против него не пойдет. Так что вы, получается, ушли с «волчьим билетом», да?

Я кивнула в знак согласия, но промолчала.

– Но почему именно секретарь? – не желал униматься Стершин. – В конце концов, могли бы устроиться в частный вуз, коучером, переводами бы занялись, наконец.

– Деньги, Михаил Леонидович, – проговорила я. – Банальный финансовый вопрос. О щедрости вашего руководителя ходят легенды, у вас даже уборщицы получают больше иного преподавателя вуза, что уж про личного секретаря говорить. Конечно, в Москве я могла бы найти работу с такой же или даже более высокой оплатой, но то Москва… А я, – тут я перегнулась через стол, максимально приблизив свое лицо к лицу собеседника, демонстрируя тем самым крайнюю степень к нему доверия, – домой решила вернуться. В родной город, понимаете? Здесь мои друзья, здесь, – я сглотнула ком, – могила матери. В столице меня больше ничего не держало, ну и…

– Хм, – Стершин выглядел озадаченным, – все это, конечно, хорошо, но вы не производите впечатления ни бедной, ни очень алчной особы.

– Да? – удивленно вскинула я брови. – А как они, по-вашему, выглядят? То есть мне нужно было явиться на собеседование в рубище и тут же украсть у вас «Паркер»? Конечно, я не голодаю, но и шикарной мою жизнь не назовешь. Кроме того, будучи особой неприхотливой – тут вы правы, – имея ту зарплату, которую обещает мне ваш шеф, я могла бы за несколько лет купить квартиру где-нибудь на окраине столицы. Работать до гробовой доски я не планирую, а так смогу сдавать жилье в аренду и неплохо существовать на эти деньги, медитируя и разыскивая смысл жизни.

Стершин удивленно хмыкнул, а я одарила его самой лучезарной своей улыбкой:

– Конечно, может, и так себе бизнес-план, но вы же понимаете, что хорошо разбираться в экономической науке и уметь использовать ее в своих интересах – не одно и то же. Несмотря на все мои звания, сколотить состояние на бирже мне вряд ли удастся. Я ведь больше теоретик, нежели практик.

Собеседник молчал, оценивая мои слова, размышляя, можно ли им верить. Что уж там он решил, не знаю – взгляд остался непроницаемым, да и стандартная фраза «Спасибо за беседу, мы вам непременно перезвоним» тоже не сильно прояснила ситуацию. Что ж, остается только ждать.

Глава седьмая

Грузовик с пряниками. Наши дни

– А если они тебя не возьмут? – Ольга задумчиво вертела в руках пустышку, не замечая, что к той уже давно тянет руки Степка. Малыш едва не вывалился из своего стульчика, пытаясь завладеть вожделенным предметом, не издав при этом ни звука. Вот это выдержка у ребенка! Хотя с Ольгой сильно не забалуешь – этому парню досталась суровая мамаша.

– Как это не возьмут? – Я выхватила у подруги пустышку и протянула ее Степану. Тот ловко сунул ее в рот и, радостно зачмокав, принялся с интересом рассматривать пальцы, то приближая их к глазам, то отодвигая, словно проверяя свое зрение. Хотя как знать, возможно, в этой семье и впрямь будущий офтальмолог растет.

– Нет, ну откуда такая уверенность, что именно ты удостоишься чести подавать кофе самому Петрову? – не унималась подруга.

– Почему сразу кофе? – обиженно фыркнула я. – Между прочим, сегодня профессия секретаря…

– Да знаю я, знаю, – Ольга махнула рукой. – Ты не забыла, с кем разговариваешь? – Она щелкнула пальцами с коротко подстриженными ногтями, которым явно бы не помешал маникюр, прямо у меня перед носом. – Оставь свои байки про высокоинтеллектуальную миссию секретарши для Мироновой. Мне-то зачем на уши спагетти вешать? – кипятилась подруга.

– Ну хорошо, – я устало откинулась на спинку стула, – пусть так. Не знаю откуда, но я просто уверена, что работа у меня в кармане, и все тут! – Я стукнула кулаком по столу, забыв про Степку. Тот вздрогнул от резкого звука и, смешно сморщив носик, огласил кухню громким криком.

– Уймись, оглашенная, – шикнула на меня подруга и, подхватив сына, вытащила его из стульчика. – Ну все, все, – ласково пропела она, – тетя Лера просто не в себе немного, видишь, что придумала: под самого Петрова решила «копать». Ну не сумасшедшая ли, а, Степан, как думаешь? – пела она, яростно тряся сына.

Что уж там думал по поводу моего плана младенец, так и осталось загадкой, но судя по его недовольному виду, ничего хорошего. Нет, ну вот что за семья такая? Хорошо хоть Володька на моей стороне. Хотя, если вдуматься, это совсем немало. Вернее, вполне достаточно, учитывая навыки Олькиного мужа, без которых моя затея вряд ли увенчается успехом.

– Слушай, а как тебе удалось обвести вокруг пальца службу безопасности Петрова? Они что, и впрямь поверили в твою легенду об увольнении?

Я пожала плечами, не понимая, чему Ольга так удивляется. Это-то как раз самое простое.

– Конечно, эсбэшники у нашего олигарха – ребята профессиональные, – я закатила глаза к небу, – но очевидно же, что они не станут сильно «копать» под каждого кандидата. Все, что их интересовало, так это действительно ли я являюсь тем, кем являюсь. И тут, как ты понимаешь, все чисто. Что до причин увольнения, то кому какое дело? Поэтому парни вполне удовлетворились слухами, которые я же сама и распространила. Зачем им проверять, были ли домогательства ректора в реале или нет? Зато для Мироновой это определенно еще один плюс в копилку моих достоинств – насколько я знаю, последняя секретарша была уволена как раз из-за того, что умудрилась влюбиться в Петрова. У того принцип: он не смешивает работу и личную жизнь. Так что тот факт, что я придерживаюсь аналогичных правил, определенно красивая розочка на моем праздничном пироге.

– Ох, Лерка, чую я, сожрет Петров весь твой десерт и не подавится. – В Ольгиных голубых глазах читалась тревога.

– Не драматизируй, пожалуйста. – Я беспечно махнула рукой. А затем добавила уже серьезно: – Оль, ну пойми, не могу я по-другому. Если не отомщу за Андрея, не будет мне покоя. Посмотри на меня! Мне тридцать два года, а чего я добилась? Карьера так себе, семьи нет. Я, когда твою Полинку вижу… Оль, я не могу не думать о своем ребенке, которому сейчас примерно столько же было бы. Помнишь, ты позвонила мне и рассказала о том, что дочка влюбилась? Меня тогда как водой ледяной окатило. У тебя ребенок уже на выданье, а у меня даже нет никого, с кем я могла бы его родить. Я ведь честно пыталась все забыть и двигаться дальше. Четырнадцать лет пыталась, но как-то так получается, что… Оль, ты посмотри, у меня ведь уже седые волосы появились. – Я наклонила голову и, раздвинув пряди, продемонстрировала посеребренные природой корни.

– Я тебя умоляю! – Подруга всплеснула пышными руками, от чего ее бюст заходил ходуном. – Волосы у нее седые! Да у меня они с двадцати пяти лет такие. Просто у тебя на темных волосах это заметнее. Твоя беда – не беда. Она решается походом в парикмахерскую. И уж точно от того, что ты будешь, рискуя жизнью, совершать возмездие, седины в волосах не убавится.

– Пусть так! – упрямо мотнула я головой. – Зато я смогу наконец-то жить спокойно, если буду знать, что Андрюша там, наверху, на меня не сердится. Что он прощает меня и не думает, будто я предала его память. Ну пойми ты: мне просто необходимо перевернуть эту страницу. Иначе не будет мне покоя – за четырнадцать лет я в этом уже убедилась!

– Ага, – Ольга вновь усадила сына в стул и сунула ему в руки погремушку, – если только сохранишь способность к передвижению. Лер, ты меня прости, но я должна тебе об этом сказать, – подруга прижала руки к груди, – мне кажется, ты просто боишься жить. Боишься вновь ощутить радость, подпустить к себе кого-то близко. Я понимаю, Андрей был твоей первой любовью. Но четырнадцать лет прошло! Его нет, смирись с этим, двигайся дальше. Что у тебя с этим… С последним… Как его там, Лешей, кажется. – Ольга наморщила лоб.

– Кажется! Вот именно, что тебе кажется, – прокричала я, вновь напугав ребенка, о чем тот сообщил миру громким воплем.

– Прости, пожалуйста, – обратилась я к Степану, – ну, не плачь, не плачь, – опередив Ольгу, я подхватила младенца и прижала к себе.

От малыша пахло молоком, детским шампунем и чем-то еще – тем, чем обычно пахнут маленькие дети. Втянув носом его аромат, я сглотнула подступивший к горлу ком и, повернувшись к подруге, проговорила:

– Оль, не только ты с трудом вспоминаешь имя моего последнего мужчины. Я тоже его почти не помню. Впрочем, как и его предшественников. Разве что только тех, с сайта знакомств, помнишь? Да и то только потому, что типы уж очень забавные. А со всеми остальными – совершеннейшая пустота в голове и в сердце. Вакуум, понимаешь?

Степан намотал на кулачок прядь моих темных волос и пребольно за них дернул. Я поморщилась и попыталась высвободить локон из цепких пальцев мальчишки, пока тот не оставил меня без скальпа. Не тут-то было! Ольгин сын весь в мамашу – хватка бульдожья.

– Лер, это потому, что ты даже не дала им шанса! Ты, как улитка, прячешься в свой домик из горя и скорби. Пойми, люди, которые вместе десятилетия прожили, быстрее смиряются с потерей, чем ты, которая провела с Андреем вместе всего ничего. Что ты, как Кончита по Резанову, носишь траур по парню, которого даже толком и не знала? Ты уж меня прости… – я поежилась под колючим взглядом подруги, – …но мне кажется, тебе это просто удобно, ведь реальные отношения – они всегда непростые. Не сомневаюсь, проведи вы с Андреем лет пять вместе, его романтический образ претерпел бы серьезные изменения. А так… Какой мужчина может соперничать с идеалом, созданным женским воображением? Ты страдаешь вовсе не по Андрею, а по тому принцу, которого себе придумала. Посмотри на себя! Ты ведь красавица! Хоть и давно махнула на себя рукой. Но ведь мать-природа не поскупилась на свои дары. С такой внешностью ты даже могла карьеру модели сделать, не говоря уже о том, чтобы устроить личное счастье. Не обижайся, но если не я, то кто еще тебе об этом скажет?

– Ты закончила? – ледяным тоном поинтересовалась я и, передав подруге ее сына, направилась прямо к выходу.

– Лер! Ну Лер! – прокричала Ольга вслед, но я даже не обернулась. Уходя, я постаралась не сильно хлопать дверью (хотя и очень хотелось). Просто побоялась вновь напугать Степана…

Глава восьмая

За несколько недель до трагедии. Четырнадцать лет назад

– Андрюш, ну иди ко мне. – Я подошла к любимому сзади и подула ему в ухо. – Ну правда, хватит уже работать. Сколько можно, в конце концов? Ты со мной или где?

Андрей промычал нечто невразумительное, но от бумаг не оторвался.

– Ну и пожалуйста, ну и пускай, – обиженно надув губы, проворчала я, – пожалуй, позвоню Осипову. Он-то уж меня игнорировать не станет. – Я принялась накручивать диск телефона. Андрей не пошевелился. Вздохнув, я плюхнулась на диван и отвернулась к стенке.

Вот так всегда. Мало того, что мне приходится делить возлюбленного с его законной супругой, так, с некоторых пор между нами еще и его работа встала. Все чаще Андрюша тратил и без того ограниченное время наших свиданий на изучение документов, будто нельзя ими заняться дома или на работе! Скорее всего, он просто охладел ко мне. И это именно сейчас, когда… Я сглотнула подступивший к горлу ком – и без того не знала, как сообщить ему новость, а уж теперь…

– Лерочка, милая… – Поглощенная своими переживаниями, я и не заметила, что Андрей оторвался от бумаг и примостился рядом. Обняв меня, он зашептал ласковые слова прямо в ухо, заставив тут же забыть о страданиях.

Позже, когда мы, насытившись любовью, лежали в объятиях друг друга, я решилась задать давно мучивший меня вопрос:

– Андрей, что между нами происходит?

Он отодвинулся и удивленно посмотрел мне в глаза:

– А что между нами происходит? Мы любим друг друга, разве нет?

– Я – да, а вот в тебе не уверена.

– Почему? – Парень выглядел таким обескураженным, что мне даже стало немного стыдно. Но потом я напомнила себе, что дала зарок быть решительной и довести разговор до конца – сколь бы трудным он ни был.

– По всему, – парировала я. – Ты все больше проводишь время с бумагами и все меньше уделяешь его мне. Я тебе надоела? Знаешь, если это случилось, так и скажи. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

Андрей расхохотался, даже не подозревая, какую обиду мне наносит. Видимо, что-то такое все же отразилось на моем лице, так как он неожиданно посерьезнел и проговорил:

– Лера, торжественно клянусь, что мои чувства к тебе так же сильны, как и прежде. Более того, с каждым днем ты становишься мне ближе и роднее. Если честно, это даже пугает. Веришь или нет, но я никогда прежде не испытывал ничего подобного. И это при том, что я женат!

Острая игла ревности кольнула мне прямо в сердце. Зря он напомнил об этом! Такой момент испортил. Но на этот раз Андрей, кажется, ничего не заметил, так как неожиданно перевел разговор в другое русло.

– Понимаешь, Лер, просто я сейчас таким делом занят… В общем, – мой возлюбленный резко сел и взъерошил рукой свои волосы, – сама смотри… – Он потянулся к лежащей на кресле папке, содержимое которой так внимательно изучал полчаса назад. Открыл ее и сунул мне под нос какие-то документы.

– Что это? – недоуменно уставилась я в бухгалтерские схемы. Чтобы безошибочно распознать их, моего незаконченного экономического образования оказалось достаточно.

– Это доказательства увода денег на офшорные счета. Я еще до конца не разобрался, но если ты мне поможешь… Лер, это такой компромат, такая «бомба»! От Петрова же ничего не останется, понимаешь?!

Я недоуменно смотрела на парня, пытаясь понять, о чем он толкует.

– Погоди-погоди, – наконец вымолвила я. – Ты сейчас про которого Петрова? Про своего начальника, что ли?

– Ну да, а про кого же еще? – на этот раз пришла пора удивляться Андрею.

– Но ведь ты же сам говорил… – Я попыталась вспомнить, что именно рассказывал возлюбленный о своем шефе. Признаюсь, тот мало меня интересовал, поэтому подробности не задержались в моей памяти, но зато я точно помню интонацию, с которой Андрейка описывал могущественного начальника. Обычно там читались восторг и восхищение – парень так вещал об этом самом Петрове, что я даже в какой-то момент начала его к нему ревновать.

– Говорил, говорил, – проворчал возлюбленный, – мало ли что я там говорил. Это было до того, как… впрочем, неважно, – махнул он рукой. – Как бы то ни было, но Петров попал! Понимаешь? Если эта информация попадет куда следует, ему конец!

Лицо Андрея исказила злоба, и я непроизвольно отпрянула. Заметив мою реакцию, парень добавил уже заметно спокойнее:

– Лер, ты пойми, он страшный человек. Очень страшный. И я здорово рискую, все это раскапывая, но иначе просто не могу. Кто-то должен вывести его на чистую воду. – Андрей сжал кулаки и, развернувшись, ударил ими по подушке. В его красивых темных глазах, обрамленных густыми ресницами, читался гнев. – Ты прости, что впутываю тебя во все это, но больше я никому не могу довериться. Да и никто ведь про тебя не знает. Можно, эта папка пока у тебя полежит?

Я кивнула, не проронив ни слова.

– Вот и хорошо. – Андрей вновь откинулся назад и, обняв меня одной рукой, притянул к себе. Он зарылся лицом в мои волосы и прошептал еле слышно: – А если что-то случится, ты…

– Что может случиться?! – вскричала я встревоженно, резко сев на диване.

– Ничего, ничего, – успокаивающе проговорил парень, – это я так просто… Не бери в голову.

Глава девятая

Хорошие новости. Наши дни

– Валерия Михайловна?

Узнав голос Стершина, я замерла в ожидании, сумев выдавить из себя только короткое «да», которого оказалось достаточно, чтобы мужчина продолжил:

– Рассмотрев вашу кандидатуру, мы приняли решение в вашу пользу. Так что вы приняты на работу. С испытательным сроком, разумеется.

С трудом уговорив свои длинные ноги не танцевать лезгинку прямо возле телефона, я сумела изобразить приличествующую случаю сдержанную радость и, поблагодарив собеседника, пообещала приступить к исполнению своих обязанностей на следующий же день.

Что ж, миссия начинается! Берегись, Петров! Ангел мести вышел на тропу войны!

Да нет, бред, конечно. Какой я, к черту, ангел мести? Так, разве что ангелок, да и то вряд ли. В любом случае дело сдвинулось с мертвой точки. Это ли не знак, что я поступаю правильно?

Но, конечно, в бочку меда моей радости Ольга тут же влила добрый половник своего дегтя. Лишенная воображения, подруга в предзнаменования не верила и потому лишь сокрушенно покачала белокурой головой, когда я сообщила ей триумфальную (для меня, по крайней мере) новость.

Честно говоря, втягивать в свои дела Володьку мне очень не хотелось. Прекрасно понимая, насколько опасно затеянное мною мероприятие, Ольгины переживания я разделяла. В конце концов, у них семья… С другой стороны, я ведь не собиралась подставлять Вовку под удар. От него всего-то и требовалось, что обеспечить меня консультативной поддержкой. Просто расскажет, как установить «прослушку» в кабинете и как обойти камеры в приемной, а дальше уж я наверняка как-нибудь сама справлюсь.

Об этом я и поведала Ольге, когда заявилась к ней домой с бутылкой вина, тортиком и фруктами.

– Да пойми ты, садовая твоя голова, – подруга сложила на пышной груди полные руки, – я разве за себя волнуюсь? Нам-то что? С нас взятки гладки, да и муж мой сумеет за себя постоять. За тебя, дуреху, переживаю. Погубишь ведь ни за что свою молодую жизнь. Да что уж там… – Оля махнула рукой и подлила вина нам в бокалы. – Все равно тебя ведь не отговорить. Ты главное это… В общем… – подружка смахнула со щеки пьяную слезу, – Лер, будь, пожалуйста, осторожнее, ладно? Очень тебя прошу! Ты же помнишь, что с Андреем случилось?

Разве такое можно забыть?!

Глава десятая

День, разделивший жизнь на «до» и «после». Четырнадцать лет назад

– Не-е-е-ет! Ты врешь! Ты все врешь! – Я колотила Володьку по груди, надеясь выбить из него признание в злой шутке. Пусть он скажет, что перепутал! Пусть окажется, что ошибся и это какого-то другого Андрея застрелили сегодня в загородном доме. Ну мало ли! Ну бывают же такие случаи? Возможно, он дал кому-то свои документы, или даже пусть он сам был там, но не один, а потом в больнице что-то перепутали и объявили его мертвым, хотя он на самом деле жив! Пусть он будет раненый, пусть даже в коме, лишь бы только живой. Только бы была надежда!

Я перевела взгляд на Ольгу, стоявшую рядом с парнем.

– Не смей, слышишь! – закричала я ей. – Не смей его оплакивать! Он жив, я верю, он живой!

Ольга отвернулась, и ее плечи затряслись в рыданьях. У меня же слез не было. В тот момент я словно окаменела.