Путевой светлячок Гусейнова Ольга

– Хель, а можно я буду тебя называть мамой?

У меня по щеке поползла слеза, я еще крепче обняла его, прижала к себе и шепотом спросила:

– А ты правда хочешь, чтобы я стала твоей мамой?

– Больше всего на свете! – так же тихо прошептал он в ответ.

Мне захотелось тут же крикнуть: «Конечно!»

Но у Хема есть отец. Теперь я немного представляю, какие они – демоны, поэтому опасаюсь давать мальчику обещания. Как бы там ни было, а ребенку в такой ситуации нельзя врать или давать пустые обещания.

Пришлось осторожно предложить:

– Хем, давай сделаем так. Мы доберемся до места встречи с твоим отцом. Если нам повезет и он все еще будет там ждать, тогда мы и решим, как жить дальше. А если не найдем его, тогда я стану твоей мамой. Согласен?

Он немного отстранился от меня и, ловя черными полночными глазами мой взгляд, требовательно спросил:

– Обещаешь?

– Клянусь!

Он расплылся в такой счастливой улыбке, что защемило сердце. Потом мы еще раз прогрелись, снова помылись, а потом, пока он грелся и сушился, я выстирала детскую одежду и расстелила на горячих камнях каменки. Не пройдет и пары часов, как вещи высохнут. А пока одним куском ткани обмотала чистенького демоненка вокруг пояса, а вторым – обернула плечи. Возле костра и рядом со мной не успеет замерзнуть.

– А давай посмотрим, что внутри твоего медальона? – предложила я, чтобы унять собственное любопытство, едва мы закончили с одеждой.

Оказалось, что не одна я такая любопытная. Откинула за спину гриву серебристых волос, и мы оба, чуть ли не высунув в предвкушении языки, склонились над безделушкой. И принялись в четыре руки обследовать занятную вещицу в поисках открывающегося механизма.

На крышке медальона, посередине, было изображено пламя, вырывающееся из сомкнутого кулака. Видимо, семейный герб отца Хема – хоть какая-то зацепка для будущего поиска. Мальчик пальчиком погладил рисунок и надавил сильнее. Крышка откинулась – и наружу маленьким ураганчиком вырвался небольшой, но яркий светлячок. Сопровождаемый изумленными охами и потрясенными взглядами огонек заметался над нашими головами, уходя по спирали вверх, затем спустился и завис над нами.

– Ух ты! – раздался голос Мики за нашими спинами.

– Магический! – добавил Дорг.

– Похож на ведуна! – задумчиво произнес Мерит.

– Ведун? – недоуменно переспросила я, оборачиваясь к гномам.

– Ведун от слова «ведет», – пояснил старший.

– Путеводная звезда… – протянула я, внимательно разглядывая светлячка.

Казалось, чем дольше он висел над Хемом, тем ярче и увереннее светил. Понаблюдав еще немного за чудесным светлячком, мы вернулись к костру. Смеркалось, тени медленно выползали из-за деревьев.

– Почти высохла, – заключил Севас, проверив выстиранную одежду. Но пока ночная прохлада не беспокоила, мы решили, что лучше пусть просыхает как следует.

Любуясь пламенем костра, сытые и довольные, мы по очереди пили отвар, который я заварила в опустевшем котелке, и беседовали.

– Думаю, мы все понимаем, что совместный путь подошел к развилке, где каждый из нас должен решить, куда ему свернуть. – Мерит решился озвучить то, что тревожило всю нашу разношерстную компанию.

Гном обвел нас внимательным взглядом и, заметив в глазах, направленных на него, молчаливое согласие, продолжил:

– С территорий арути мы, слава всем богам, убрались, хотя, в любом случае, советую вам быть осторожными и внимательными. Жизненный опыт подсказывает, что в такое время, как сейчас, все на взводе, особенно люди. На их земли напали, многих пленили: сами видели, как арути вырезали целую деревню… Это как камень в воду бросить: непременно пойдут круги – все больше и дальше. Люди мнительны, начнут всех подозревать, слухи вызовут общее напряжение, возмущение, а то – и стихийные расправы над неугодными. И первыми под горячую руку попадут представители других рас, особенно тех, с которыми отношения и так напряженные.

Мерит выразительно посмотрел на нас с Хемом, явно намекая на то, что светлые и темные эльфы с людьми ведут себя крайне невежливо, а уж демонов вообще все боятся и ненавидят.

– Как ни старайся, хвосты и клыки не спрячешь… – устало констатировала я.

– Ты права, Хель, – вздохнул Мерит. Он давно уже начал называть меня как женщину. – Но можно быть хотя бы более осторожными. Прежде чем войти в деревню, смотрите, как на вас на подходах реагируют. Если спокойно и доброжелательно – можно заходить, если сразу ненавистью во взгляде одаривают, то лучше кору с деревьев есть, чем на ближайшем столбе висеть или на костре сгореть.

– Хорошо, Мерит, я поняла. Так мы что, уже расстаемся?

– Нам к своим надо, – вступил в разговор Дорг. – Севас – последний из моего рода, и его мать, моя сестра, с ума сойдет, если лишится сына. Не думал, что этот простой по первости поход таким ужасным окажется, вот и взял племяша с собой. И пойдем мы на северо-запад. А тебе с Хемом на юг, к своим, идти надо. Вот наши пути и расходятся.

Я понимала, что постоянно путешествовать вместе мы не можем, но расставаться вот так скоро все равно было страшно. Ведь с момента пленения я все время находилась под неусыпной защитой гномов. Мерит и Дорг принимали решения, думали о мелочах, даже из цитадели арути выводили нас они. Более чем уверена, что мы с Микой просто жались бы в углу трясясь от страха, или, как остальные, выбежали бы наружу под стрелы или попали бы в самую гущу бойни.

– А как же я? – выдохнула Мика, заметно растерявшая упрямство и строптивость, со страхом переводя взгляд с одного гнома на другого.

– Где расположены земли твоего клана? – спросил Мерит.

– Несколько дней пути к югу, – Мика закусила губу и уткнулась взглядом в землю.

Я положила ладонь на ее руку, которой она опиралась на землю, и, стараясь, чтобы в голос не просочились грустные нотки, весело сказала:

– Значит, вместе пойдем, подружка!

– Чудненькая компания – темная, оборотница и демон. Прямо тройная радость для деревенских палачей, – выдала Мика, подняв на меня слегка повеселевший взгляд и озорно прищурив узкие темные глаза.

Гномы укоризненно покачали головами, но заулыбались. Побрившись, наши спутники выглядели непривычно. За несколько недель плена их бороды основательно отросли, но сейчас все старательно привели себя в порядок при помощи одного-единственного трофейного ножа.

Этот момент я тоже решила уточнить:

– А как нож делить будем?

Мика вцепилась в свой котелок со словами:

– Это – мое!

Гномы заржали, аки лошади, я тоже не удержалась от смеха. И даже Хем, пригревшийся в моих объятиях, заулыбался, вряд ли соображая, чему и зачем. Наверное, просто потому, что мальчику хорошо было сидеть рядом со мной, в тепле костра и в этой компании, хоть он уже и начал вовсю зевать и клевать носом.

Дорг махнул рукой и ответил:

– Забирай, Хельвина. Вам с Хемом нужнее, а мы по дороге еще найдем. Благо наш путь пока пойдет через более населенные территории, чем ваш.

– Почему ты так считаешь? – поинтересовалась я.

– Люди побаиваются селиться рядом с нами, – пояснила Мика. – Оборотни-самцы уж больно до женщин охочи! От подобных союзов рождаются дети, поэтому наши часто людских женщин к себе берут. Правда, живут полукровки гораздо меньше, чем мы, но в любом случае – это не преграда для влюбленных оборотней, которые слова «нет» не понимают.

Последние слова она произнесла с горечью, подсказавшей, что знает об этом из собственного опыта.

Севас снова сходил проверить нашу одежду – и вскоре мы с удовольствием облачались в чистые сухие вещи и устраивались на ночлег.

Я какое-то время лежала, любуясь путевым светлячком, который замер над Хемом. Его свет не мешал и не раздражал – скорее успокаивал. Так под его мерцание и задремала, прижавшись к теплой спинке Хема.

Восемь высоких сильных мужчин, тенями скользнув между деревьев, вышли на участок дороги, где валялись разлагающиеся и уже порядком растащенные и обглоданные лесным зверьем трупы эльфов, гномов, людей и арути. Затем, морщась от витающего вокруг запаха, выстроились полукругом и прочесали местность.

От их внимательного взгляда не укрылась ни одна деталь кровавого побоища, что случилось здесь несколько недель назад. Разграбленные повозки сиротливо стояли, перекрывая дорогу – похоже, тут уже много дней никто не проезжал.

Мужчины добрались до обоза светлых, который без труда узнали по двум каретам с гербами на выломанных дверцах. Двое следопытов, выделяющиеся ярко-красными волосами, поводя носами, исследовали оба транспортных средства и доложили остальным:

– Наследник ехал в обеих каретах, меняя их по очереди – след остался. Из передней его вытащили или вытолкнули – есть запах на земле, он тут лежал…

– А где в это время была его мать? – спросил огромный мужчина с темными с фиолетовым отливом волосами, заплетенными в сложную косу.

Красноволосые вновь прошлись вдоль обоза светлых, внимательно отмечая все детали.

– Ее запах есть, но лишь остаточный. Здесь не было ее вещей и ее самой тоже. Скорее всего, запах матери просто остался на мальчике.

– Сюда подойдите, – позвал четвертый мужчина.

Он склонился возле кучи из нескольких трупов. Судя по одежде и скелетам – три светлых эльфа. Двое из них лишились голов, а остальное звери уже почти растащили по частям. Одну из женщин точно ударили копьем – спина трупа слегка прогнулась назад.

Остальные семеро снова принялись рассматривать многочисленные останки арути, эльфов, среди которых были те два женских трупа, и мысленно восстанавливали общую картину произошедшей здесь трагедии.

Один из мужчин – золотистый блондин – почесал лоб между внушительными, загнутыми назад витыми рогами и, сощурив глаза теплого светло-карего цвета, присел рядом с женским трупом, пронзенным копьем.

Повел носом, поморщившись, потрогал обрывки платья и произнес:

– Светлая. Это она сопровождала наследника. И, судя по всему, проводила с ним много времени – вся пропахла магией Владеющего. Азарэль, похоже, скинула наследника на няньку, бросила без защиты и охраны, решив, что сие сойдет ей с рук. Редкостная тварь.

– Я это уже и без тебя понял, – мужчина с фиолетовой косой бесстрастно прервал блондина. – Сейчас меня интересует лишь один вопрос: где наследник?

В разговор вновь вступил один из красноволосых:

– Светлые положили много арути, но, видимо, отряд полуящеров был многочисленнее. Как обычно, забрали лошадей, пленных и увели к себе. Светлых они не переваривают, вот и порубили на месте. Я насчитал много следов, оставленных пленными – в основном людьми и гномами из второго обоза. Мальчишка следовал в обеих каретах, но в первой дольше всего, и там три разных запаха. Один принадлежит этой убитой: она, без сомнения, была нянькой наследника и сопровождала его до места встречи. Я нашел в карете плащ мальчика, на нем остался запах еще двух женщин – похоже, светлых. Думаю, они из дипломатической миссии – дочери или жены кого-то из них. Я проследил по запаху – они точно успели сбежать в лес, одну из них тащила за собой другая светлая. На кустах осталась их кровь и обрывки одежды. Так вот, эта другая укрыла подругу вьюном, а потом зачем-то вернулась назад. Загадочная незнакомка.

Мужчина с распущенными серебристо-серыми волосами чуть ниже пояса подошел к своим спутникам, держа в руках разорванное, заляпанное кровью платье, и доложил:

– Я тоже проследил ее путь. Женщина вернулась к раненому светлому, и она – целитель. Из-под него натекло много крови, но она подлатала его. Позже эльф ушел лесом вместе со второй светлой. Затем наша загадочная незнакомка под телегами пробиралась к тому месту, где стояли остальные пленные. Я нашел ее платье под одной из телег. Она переоделась во что-то, а потом попыталась добраться до кустов. Ее ударили, о чем свидетельствуют пятна крови на песке… рядом со следами наследника. Он стоял чуть в стороне от прочих, и это наводит на мысль, что двигалась незнакомка именно к нему.

– Ты хочешь сказать, что светлая эльфийка, рискуя жизнью, пыталась добраться до демона, чтобы его спасти? – с недоверчивой кривой усмешкой переспросил владелец фиолетовой косы.

– Я лишь констатирую факты и читаю следы, глава, – пожав плечами, ответил мужчина с серебристыми волосами, протягивая платье.

Тот, к кому обратились как к главе, протянул руку и забрал вещь. Поднес к лицу, понюхал, нахмурился и пробормотал задумчиво:

– Молодая самка, и в ней явно есть доля крови темных сородичей.

– Я тоже так думаю, – кивнул собеседник, – поэтому арути ее не прибили прямо на месте. Возможно, она по виду немного отличается от светлых или, может, смогла их как-то обмануть.

– Наследник и эта непонятная дамочка оказались в плену у арути, – в унисон добавили красноволосые. – Если мы не вернем его, Владеющий наконец сотрет с лица Тирэя этих недоделков.

Глава еще раз понюхал замызганное платье загадочной полукровки, нахмурился, а потом неожиданно бесцветным голосом произнес, обращаясь к красноволосым:

– Сувааль, Керквааль, Азарэль должна умереть. Особо мучительно, я полагаю, учитывая ее отношение к наследнику и своим материнским обязанностям. Затем будете ждать нас в оговоренном месте.

После этого восемь мужчин разделились: двое красноволосых скрылись в одном направлении, а шестеро других рысью рванули по следам арути и их пленников.

– Апчхи! Дайте мне только добраться до своей стаи, эти людишки дорого заплатят за наше унижение, – гневно прошипела Мика, глядя в щель амбара. Не выдержала и в очередной раз громко чихнула.

Оборотница уже полчаса яростно терла глаза и нос, не в силах унять чихание и зуд. Стоило нам появиться в небольшой деревушке, чтобы попроситься на ночевку, как местные жители высыпали на улицу и закидали нас турками – рыбьими воздушными пузырями, заполненными смесью перца и различных пахучих травок, которыми обычно отваживают хищников, повадившихся воровать домашнюю живность – птицу да овец.

Что поделаешь – издалека видно, что мы не люди: слишком характерные у всех троих признаки, отличающие нас от людей. Я шла с гордо поднятым хвостом, помахивая им из стороны в сторону, Мика двигалась с нечеловеческой – звериной – грацией, постоянно шевеля своими смешными, высоко расположенными ушками. Ну, и для полного комплекта – Хем с хвостиком, и рога вот-вот пробьются. Как верно недавно заметила оборотница – весьма примечательная троица. А чуть впереди нас яркой звездочкой летел над землей светлячок-ведун.

В общем, воспользоваться советом Мерита – на подходах к деревне выяснять, как на нас отреагируют, – не успели: в нас полетели турки. Мика, заливаясь слезами, отчаянно шмыгая носом и чихая, недовольно шипела, а вскоре закашляла. Мы с Хемом успели закрыть носы, я сорвала с головы свою косынку, а Хем воспользовался тряпицей-портянкой. И теперь старались дышать через раз.

Агрессивность местных жителей заставила свернуть с дороги и без оглядки бежать огородами прочь, а в спину нам неслись ругань и улюлюканье, подстегивая нашу прыть. Пришлось прятаться в подвернувшемся амбаре, пока несколько парней и мужиков проверяли, покинули ли мы их территорию. Как раз сейчас парочка преследователей с вилами наперевес удалялась от нашего укрытия, да еще громко обсуждала свое отрицательное отношение к оборотням, и вообще – иным! Мерит в очередной раз оказался прав: арути спровоцировали волну недовольства и всколыхнули расовые предрассудки.

Три дня назад, попрощавшись с гномами, я печалилась из-за расставания, теперь же ощущала страх. Первая деревня на пути – и такой прием. Да, пусть она расположена слишком близко к землям арути и оборотней, которые, если судить по Мике, те еще соседи, но сразу кидаться на встречных с вилами…

«Бум, бум, бум…» – раздался монотонный стук рядом со мной.

Повернула голову и с недоумением уставилась на Хема, который стучался лбом о шершавую доску: наверняка решил почесать шишки на месте будущих рогов.

– О-о-о, рогатый, как ты меня достал! – недовольно закатывая глаза, прогундосила Мика.

– Мика, это ты меня достала! – прошипела я, порядком устав их разнимать.

– Да он так громко стучит, что скоро сюда вся деревня сбежится! – возразила страдалица в свое оправдание.

– Ты своим чихом еще больше привлекаешь внимание, но мы же молчим, – уже более спокойно ответила я.

– Да я вообще молчу, – выдавила оборотница и опять громко чихнула.

– Заметно! – тут же ехидно поддела я Мику.

Люди вскоре ушли, и вокруг стало тихо, только куры сновали по амбару, да недовольно клекотал петух. Неожиданно позади нас зашумели крыльями потревоженные птицы, я обернулась и обнаружила, что пока мы с Микой переругивались, Хем исчез из поля зрения. В панике огляделась и увидела пропажу – Хем стоял посреди амбара, держа в руках довольно жирную куру с безжизненно повисшей набок головой.

– Хель, а я нам курицу поймал на обед! – довольно улыбаясь, сообщил мальчик.

Я же в ступоре смотрела на окровавленную куриную шею. Мальчику шесть лет, а он головы сворачивает на раз-два.

– Молодец, демоненок, хоть какая-то от тебя польза, – весело ухмыляясь, похвалила Хема Мика, а потом добавила уже для меня: – Глядишь, из парнишки выйдет толк!

Хлюпая носом, она выхватила из рук Хема курицу и закинула в валявшийся неподалеку старый потрепанный рогожный мешок.

Потом деловито заглянула в другой мешок, стоящий возле двери и чем-то наполненный, зачерпнула оттуда ладонью зерна, проследила, как оно сыплется сквозь пальцы, понюхала и заключила:

– Тоже пойдет! Голод не тетка – съедим, – ссыпала находку в котелок и засунула все в мешок. Потом подумала и добавила еще зерна, пробормотав. – Про запас.

Демоненок тем временем подтащил к ней корзину, в которой лежали очистки вперемешку с небольшими картофелинами. Мика споро выбрала всю целую картошку и отправила, похоже, в уже ее личный, мешок.

– Умница, Хем, такими темпами ты скоро заставишь меня изменить мнение о себе, – весело сказала оборотница.

Мальчик тут же поднял ко мне счастливую и гордую мордашку. Я, испытывая муки совести, выдохнула:

– Мика, ну так же нельзя! Это воровство в чистом виде! А ты еще Хема поощряешь.

Демоненок нахмурился, перебирая пальцами свернутую в несколько колец веревку, которую подобрал возле столба.

– Хем – молодчина. С голоду не помрет в тяжелый год, а вот ты, со своими светлоэльфийскими замашками, того и гляди – сама сгинешь и ребенка угробишь. Ты не у себя в поместье, Хель. И заметь, мы ничего плохого этим людям не сделали, а они на нас с вилами и турками кинулись. Хем – ребенок, мы – женщины, а я еще и беременная, а они… Разве это правильно? Так почему бы нам самим не взять немного зерна и эту картошку, которую они все равно курам отдадут? – Мика выразительно шмыгнула носом и потерла глаза, оправдывая свои действия. – Хотя бы в качестве компенсации за ущерб, причиненный здоровью. Мы мирно шли и ни на кого не нападали… Даже в мыслях не было…

Я все понимаю, но воровать… Мое воспитание буквально кричало о недопустимости подобных поступков, но разум, в такой сложной житейской ситуации, полностью соглашался с Микой. Сейчас по-другому не выжить, и не последнее же мы забираем. Да и полночные глаза Хема выворачивали душу наизнанку: он явно расстроился, что я не одобрила его действия. Отбросил веревку и, подойдя ко мне, обнял за талию и уткнулся носом в живот.

– Ты у меня молодец, Хем, – Мика права. Хотя позже мы поговорим, когда можно брать чужое, а когда – нет, – выкрутилась я, поглаживая черные вихры мальчика.

– О-о-о, Хельвина, прекращай играть в порядочную мамочку. Нам надо отсюда убираться.

Злобно рыкнула на Мику, чувствуя, как смущение заливает щеки, подтолкнула Хема к выходу и, подхватив мешок с нашей добычей – беременным тяжелое носить нельзя, – шагнула следом. Светлячок рванул за нами, только теперь он парил на уровне плеча Хема, словно знал, что привлекать к нам внимание нельзя, а может, просто хотел быть ближе к мальчику.

Мика, снова чихнув, неожиданно схватила курицу, которая имела глупость близко пробежать рядом с нами, и одним ловким движением скрутила ей голову. Я промолчала: одной курицей больше на моей совести или меньше – уже не играет роли. Правда, самое странное – уже на выходе, приметив маленький, удобный в путешествиях, топорик, не удержалась и забрала с собой. Поймав ехидный взгляд усмехающейся Мики, почувствовала, как краска стыда и смущения заливает не только лицо, но и шею.

Да уж, благодаря этому путешествию я изменилась, причем кардинальным образом. Особенно моральные принципы. Как говорится, с кем поведешься… А у меня в спутниках – оборотница и демоненок!

– О-о-о, пахнет просто божественно, – протянула Мика, глубоко, с благостным видом вдыхая запах будущей куриной похлебки, кипящей в котелке.

На всякий случай мы ушли подальше от недружелюбной деревеньки, чтобы посреди ночи кто-нибудь на вилы не насадил, и теперь кашеварили.

– Ладно уж, сыпь давай, демонское отродье, – с наигранным недовольством скомандовала Хему Мика, видимо, удовлетворившись готовностью курицы.

Мальчик осторожно зачерпнул в ладошки пшеницы из мешка и кинул в бурлящий куриный бульон.

– Эй, осторожнее, а то перевернешь же… – опять привычно зашипела Мика, щуря все еще слезящиеся после турки, а сейчас еще и дымом костра разъедаемые глаза.

Несмотря на нелюбовь к Хему, девушка при каждом удобном случае незаметно учила мальчика чему-нибудь полезному для выживания. За время наших скитаний Дорг научил мальчика правильно складывать костер, чтобы дымок стелился по земле, а не устремлялся высоко в небо, привлекая внимание нежеланных гостей. Мерит рассказывал притчи и сказки, помогая ему делать верные выводы из услышанного. Старый гном и Севаса, и меня, и Хема – всех учил житейским премудростям.

Мика тоже, правда нехотя, делилась своими знаниями и опытом. Как бесшумно ступать, распределяя массу тела таким образом, чтобы скользить по земле ночным призраком. Смотреть не только под ноги, но и успевать бросить взгляд на верхушки деревьев – иногда опасность подстерегает сверху, а не поджидает внизу. Да и пища в виде тех же птичьих яиц может порадовать в раскидистых кронах.

Еще час назад, пока я готовила костер, Мика учила Хема ощипывать и потрошить тушку курицы, затем громко отругала за то, что он бросил внутренности под кустом. Пригрозила, что если на запах крови из кустов выйдет какой-нибудь хищник, она демоненка спасать не будет. Уверена, после такой выволочки мальчик точно наставления оборотницы никогда не забудет. Да и сама я теперь с опаской посматривала на тени, падающие от ближайших деревьев. Мало ли кто из темноты появится…

А сейчас они вдвоем варили похлебку. Мика шаг за шагом показывала, как готовят в походных условиях. Вот и воровать необходимое для выживания тоже оборотница научила, причем и меня тоже. Хотя то, с какой легкостью эту науку осваивал Хем, говорило о природных или, точнее, врожденных способностях… Заставляя задуматься о его расе в целом, учитывая предупреждения Мерита и Дорга.

Вытащив из мешка три деревянные ложки, подошла к ручью сполоснуть, заодно и самой умыться да вымыть руки. На небе уже появилась луна, и сейчас тонкий серп отражался в темной глади воды в небольшой заводи, образованной парой крупных камней и корнями старого дуба.

Закончив, неожиданно поймала в воде свое отражение, по которому все еще пробегали маленькие круги. Оказывается, я похудела: черты лица немного заострились, а большие глаза стали выделяться еще сильнее. Они немного светились в сумерках, не так сильно, как у Мики, но все же заметно. Серебристые волосы светлым пятном выделялись на фоне темнеющего неба. Пока готовили, я сняла жилетку, и сейчас в расстегнутом вороте рубахи виднелись тонкие косточки ключиц, ставшие более заметными из-за потери веса. И так стройная, теперь я казалась до боли хрупкой, тонкой и, в голубоватом свете луны, – словно призрачной. А учитывая природную бледность кожи, меня можно запросто принять за призрак. Дожила! На неупокоенную эльфу похожа стала.

– Хель, ты там скоро? – позвала Мика.

Кинула камешек в свое отражение, оно расплылось, а я пошла к костру.

Наевшись от души, часть похлебки оставили на завтрак. Потом, устроившись спать, лежали и смотрели на звезды. Светлячок по своей яркости сейчас пытался соперничать с ними и по-прежнему висел над демоненком, невольно привлекая к себе мой взгляд.

– Как долго еще добираться до твоей стаи? – спросила Мику.

Девушка помолчала немного, потом ответила:

– Еще дня три. Я думаю…

– Не так уж далеко от арути, – тихо прокомментировала ее ответ.

Хем, расслабившись, сонно засопел у меня под боком. Сытому, уставшему за день ребенку мы совсем не мешали разговорами.

– Да… – так же тихо, бесцветно ответила девушка.

– Тебя где-то здесь поймали? Или напали на вашу стаю? – осторожно поинтересовалась я. Уж очень не хотелось бы встревать в семейные распри оборотней.

– Нет! Когда я сбежала от Керина, отправилась на север, в человеческие земли. Это совсем в другой стороне. Я знала, что отец сразу выдаст меня мужу, потому рванула в противоположную сторону.

Переваривая ее слова, я изумленно спросила:

– Так ты сбежала от мужа? Керина? Но почему?

Мика перевернулась и легла на бок, подперев кулаком голову. Черные волосы водопадом упали на траву, а глаза еще сильнее засветились – она явно испытывала сейчас сильные эмоции.

– Я – единственная дочь, – в ее голосе слышались боль и горечь. – У меня есть два брата и куча племянников, но я – единственная самка в нашем роду. Представь, как меня баловали. И отец – альфа стаи. Привыкла получать все, что захочу. Когда выросла, думала, что стоит щелкнуть пальцем – и любой самец будет валяться у меня в ногах, умоляя стать его парой. Хотя, стоит признать, валялись многие, и какое-то время я считала это в порядке вещей. Пока не встретила его. Керин – альфа стаи, которая находится довольно далеко от нас. Если до наших территорий три дня пути, то туда добираться еще неделю. Земли Керина граничат с драконьими угодьями. Мы встретились меньше года назад, на ежегодной сходке стай. Нечаянно, в лесу на охоте. Я сбежала от своей охраны и напоролась на голодного медведя. Короче, Керин загрыз его и спас меня. А затем проводил к отцу и исчез.

Она замолчала, вновь легла на спину и устремила взгляд в небо. Сглотнула и потом еще тише продолжила, словно прямо сейчас заново переживала события своей жизни:

– Если бы ты знала Керина, поняла бы, что я испытала в тот момент, когда увидела его в первый раз. Та схватка с медведем навечно запечатлелась у меня в памяти. Он был похож на молнию – порывистый, яростный, страстный… А потом взял и исчез, не сказав ни слова. Я мучилась три дня. Сходка завершилась, и уже перед самым нашим отъездом он снова пришел, только не ко мне, а к отцу. Просил отдать меня за него. Я разозлилась так, что отказала, причем в очень резкой и обидной форме. Так же молча Керин снова исчез. Отец меня впервые сильно отругал, а я впервые в жизни плакала. И что самое смешное – из-за мужчины. Через неделю он снова заявился в нашу стаю и предложил отцу за меня огромный выкуп. На эти деньги отец мог бы выкупить самок для наших воинов, но я устроила истерику, и ему вновь пришлось отказать Керину. И вот что ужасно – я хотела его. Так сильно хотела, что зубы сводило, стоило только почувствовать его аромат. Какая же я глупая была! Эгоистка и вообще… дура!

Заинтригованная рассказом Мики, я подалась к ней и спросила:

– И что? Он отступился?

– Ты его не знаешь! – она горько хмыкнула и продолжила: – Через месяц к нам заявились трое самцов из его стаи – лучшие воины, мой отец о таких мог лишь мечтать. Так вот, они предложили себя в услужение на пять лет в дополнение к уже обещанному ранее выкупу за меня. Можешь себе представить, как надо уважать и ценить своего альфу, чтобы пойти служить к другому ради него? Отец не смог отказаться от стольких даров и согласился. Через месяц меня забрали из родительской стаи. Перед этим мы с Керином прошли свадебный ритуал: мама настояла…

– Да-а, упорный мужчина! – заметила я уважительно.

– Это точно! Упертый. Если чего захотел – значит, так и будет. – Мика улыбнулась, но печаль на ее лице отразилась. – После обряда Керин не позволил мне остаться на брачную ночь в стае. Мы уехали сразу, я вопила, ругалась, угрожала, а он молча перекинул меня через седло и повез к себе. А ночью на стоянке в лесу сделал своей, пока его волки охраняли нас чуть в стороне. Мне было стыдно, неловко, но он… он сделал все по-своему. Вроде как по-своему отомстил мне за все отказы. Наказал за непослушание, угрозы и неуважение.

– Он что, изнасиловал тебя? – потрясенно спросила я.

– Нет, – Мика резко мотнула головой, – он ни разу за все время не поднял на меня руку. Хотя многие говорили, что такую упрямую и ядовитую на язык самку, как я, высечь не жалко.

Последнее было сказано с мрачной усмешкой, и я мысленно согласилась с теми, кто так считал. Мика действительно частенько была невыносимо ворчлива и ядовита в своих высказываниях.

– И каким же образом он наказал тебя? – в некотором недоумении поинтересовалась я.

Мика снова помолчала, пожевала верхнюю губу, а потом выдохнула:

– Заставил умолять о близости. Довел до безумия, а потом оставил неудовлетворенной. Приказал попросить его сделать меня своей. Соединиться физически. У оборотней слух отличный, и каждый его воин это слышал. Слышал мой позор!

– Умолять о слиянии? Просить? – ошеломленно переспросила я.

Сложно представить, чтобы Мика умоляла о чем-то? Просила? Тем более, о близости. Я, конечно, видела животных в горячке спаривания, да и служанки вечно шептались по углам. При дворе Светлейшего Повелителя тоже много об этом говорили, но чтобы умолять…

Мика посмотрела на меня и, заметив искреннее удивление и непонимание, тихо засмеялась. Немного успокоившись, просветила:

– Ты – невинна. Этим объясняется твое удивление. Когда придет твое время, поймешь. Особенно, если встретишь своего избранного. Близость с любимым мужчиной ни с чем не сравнима.

– Тогда почему ты от него сбежала? – тут же отпарировала я.

– Я же говорю – дурная! – улыбка на лице Мики растаяла.

С тяжелым вздохом молоденькая влюбленная женщина поведала:

– Стоило мне взбрыкнуть, он вновь доводил дело до того момента, когда я умоляла его закончить начатое. И любить меня… В какой-то момент я забылась и попросила, чтобы он полюбил меня не только телом, но и душой. А он вновь промолчал, так привычно уже. Кто-то из самок в его стае услышал мои мольбы о любви, и наутро многие насмехались надо мной. Сначала за глаза, потом в лицо. Неуважение – это оскорбление для главной самки стаи. Потому я не выдержала и в очередной такой раз при всех приказала ему сказать, что он меня любит. А если не скажет, значит, больше никогда не увидит меня и не дотронется. По глупости…

Она замолчала, и я заметила сверкающую капельку, скатившуюся из уголка ее глаза. Она молчала, а я боялась спрашивать, что было дальше – впрочем, догадавшись, чем закончилась история. Слишком гордый мужчина и слишком гордая женщина…

Мика заговорила первая, голос ее был глухим, словно в горле пересохло:

– Он вновь промолчал. Развернулся и ушел, а я так и осталась стоять среди тех злобных кумушек и слушала обидные, язвительные насмешки. Той же ночью собрала вещи и сбежала. А буквально через неделю на тракте меня поймали арути. Напали, избили и полуживую притащили к себе. Если бы не ты, Хель, я бы умерла, как и наши с Керином малыши, – она повернулась ко мне и, протянув руку, погладила по щеке. – Я хочу, чтобы ты осталась вместе со мной в стае. Поверь, лекарю всегда и везде будут рады.

Я грустно улыбнулась, погладила Мику по руке, лежащей на моей щеке, согревая живым теплом, и ответила:

– А Хем?

Собеседница отняла руку, нахмурилась и сказала:

– Придумаем что-нибудь… В конце концов, немного потерпеть, пока он подрастет, можно без особых проблем. А там… пусть себе идет…

– Нет, милая. Куда Хем – туда и я. Я ему обещала и искренне полюбила мальчика. Он – мой.

– Ладно, об этом подумаем по ходу дела. Потом. Сейчас надо просто добраться до своих, – устало и беззлобно проворчала в ответ Мика.

Спорить с Микой не стала, твердо зная, что понятие «свои» у нас разное. В этом я уверена! Ну, и действительно, на данный момент главное – добраться до клана оборотней. Нельзя беременной Мике быть одной. Уже засыпая, услышала тоскливый шепот Мики, будто молитву:

– Хотя бы один-единственный раз увидеть его снова… прикоснуться… Керин…

А затем услышала подозрительное шмыганье носом. Непонятно – то ли она плачет, то ли это последствия перечной атаки продолжаются. Вскоре бедняжка затихла, и я уснула.

– Мы не можем вечно тут сидеть, Мика! – Я попыталась уговорить ее идти дальше.

– Эта турка отбила у меня все обоняние, уничтожила… Я не могу-у-у сейчас никуда идти, Хель, – почти прорыдала она.

Пострадавшая оборотница сидела на корточках возле реки и брызгала себе в лицо водой. Безрезультатно. Бедняжка никак не могла прийти в себя от шока, когда выяснила, что вчерашний инцидент с применением турки не прошел без последствий.

Накануне вечером мы дружно решили, что наутро Мике полегчает – заложенность носа пройдет. Но сегодня нас с Хемом разбудил ее отчаянный разочарованный вой – обоняние так и не восстановилось.

– Послушай, Мика, я же вчера проверяла: физических повреждений нет, значит, все придет в норму, просто нужно еще немножко подождать… А отсюда надо убраться, а то вдруг деревенские пойдут в лес и наткнутся на нас.

– Хотелось бы надеяться, но эти жалкие трусы, я уверена, еще долго будут сидеть по своим халупам. Сейчас я бы, не сомневаясь, вырвала парочке из них глотку.

– Мика, будь благоразумнее, нам такие приключения ни к чему. И мне неприятно слушать про вырванные глотки. Не забывай, что имеешь дело с магом жизни и целителем.

– Хель, ну к-а-а-к я такая пойду-у-у, а-а-а? – жалобно простонала Мика.

Я села рядом с ней, погладила по гладким черным волосам и тихо спросила:

– А что в этом страшного? Ты же не ноги сломала…

Мика закатила глаза, потом с некоторой долей раздражения ответила:

– А ты представь, что ты голая и слепая, а вокруг – толпа мужиков.

– Типун тебе на язык! – ужаснулась я.

Ничего себе предположение! Я от подобной перспективы непроизвольно передернула плечами. Жуть!

– Вот видишь! Для любого оборотня обоняние – это дополнительная пара глаз, ушей, лап… Да все! А главное – своеобразное оружие. По запаху можно узнать, что сделает враг, когда нападет, откуда нападет. Найти еду и определить, насколько та съедобна, обнаружить скрытые в лесу ловушки. Там, где живут люди, в лесу обязательно имеются ловушки, попав в которые легко сломать ноги, шею, и вообще, умирать будешь долго и мучительно.

Я даже содрогнулась от ужаса. Хем присел на корточки рядом с Микой и кончиком хвоста погладил ее по спине в качестве сочувствия.

В кои-то веки Мика с благодарностью приняла его знаки внимания, вяло улыбнувшись мальчику, но у меня ее улыбка вызвала прилив тепла и радости, поэтому, больше не раздумывая, согласилась:

– Хорошо, тебе виднее. Давай подождем здесь до завтра.

Мика с облегчением улыбнулась, задержала взгляд на мне и просительно выдохнула:

– А можно я тебя кусну?

Я отодвинулась от потянувшейся ко мне девушки.

– Мика, я не в том возрасте, когда регенерация происходит быстро. Ты только вчера чуть не осушила меня – надо подождать несколько дней.

Но та продолжала с вожделением смотреть на мою шею. Она уже который раз примеривается к ней, но я разрешала себя кусать только за кисть, опасаясь, что не смогу вырваться из захвата. С каждым днем жажда крови у беременной оборотницы все возрастала, и меня это пугало.

– Ну, чуточку… Хоть глоточек, – умоляюще заныла Мика.

Я опустила руку в воду и неожиданно брызнула ей в лицо. А потом рассмеялась, потому что ее узкие глаза превратились от изумления в круглые, совиные.

– Ты чего это? – спросила она с подозрением.

– В чувство тебя привожу, а то слишком любишь потакать своим желаниям, – весело ответила я.

Даже несмотря на вот такие трудности, с ней становилось все легче общаться. И уже через минуту мы вдвоем барахтались в воде, в шутку пытаясь утопить друг дружку. Хем сперва носился по берегу и нервничал, но вскоре тоже, скинув курточку и ботинки, бросился в воду. Конечно же, вода еще не успела прогреться настолько, чтобы было комфортно для купания, но мы, неожиданно развеселившись, брызгались, «топились» и барахтались как маленькие дети.

На берег вылезли замерзшие, но довольные. Да-а-а, мы только с Нисой так веселились и баловались, а это, как сейчас казалось, было давным-давно.