Эхо далекой войны Ромм Фредди

В коридоре, который вёл в отделение реанимации, не оказалось ни души, и коляска понеслась так, как будто Валя участвует в забеге. До палаты Жака оставалось шагов десять, как вдруг Валя увидела странного субъекта в белом халате. Собственно, странность его была вызвана двумя обстоятельствами: он не был похож на врача, но вышел из палаты Жака, держа синюю тетрадь. Правая рука Вали мгновенно рванулась в сумку за пистолетом.

– Стоять – стреляю! – звонко крикнула молодая женщина, так, что в соседних коридорах и ближайших палатах наверняка было слышно. Незнакомец вздрогнул всем телом, ткнулся было вправо – закрыто. Он тотчас развернулся к лифту…

Разумеется, Валя без труда опередила лифт.

– Ещё движение – и пристрелю! – со злостью выговорила она, приставляя пистолет к бедру незнакомца. Тот умоляюще захныкал:

– Не надо! Я только хотел посмотреть!

Валя без лишних реплик выдернула тетрадь у противника, и в тот же миг неизвестный ударил её по правой руке. От неожиданности Валя выронила пистолет, но тут же рванулась вперёд, нанося отвлекающий удар ногтями левой руки в шею врага, а правым коленом – в очень чувствительное место… От первого удара неизвестный увернулся, зато второй прошёл, как на учёбе… Незнакомец взвыл от боли, согнулся в три погибели, и Валя огрела его ребром ладони по затылку. Преступник рухнул, как копна сена. Валя подобрала свой пистолет и оглянулась: в коридоре никого. Это случайно или так подстроено злополучным преступником? Пробежала ладонями по его одежде, нащупала пистолет подмышкой, вынула. Откатила коляску к палате мужа, заглянула внутрь, встретила тревожный взгляд Жака, улыбнулась ему. Вынула мобильный телефон, набрала номер полиции:

– Алло, говорит жена инспектора Жака Ламеля! На него было нападение, преступник задержан, срочно пришлите подмогу! Отделение реанимации больницы Отель-Дьё!

Она разъединила, уложила пистолеты и мобильный телефон в сумочку, посмотрела в коляску, убедилась, что малышка спит, ободряюще улыбнулась мужу и бросила взгляд на поверженного врага – он стонал и корчился на больничном полу.

– Я заснул и не услышал, как он вошёл, – виновато пояснил Жак.

– Ничего страшного, милый, может, даже хорошо: ведь он был вооружён, а ты не в силах защититься.

– Я не так слаб, как тебе кажется…

– Ой, ладно, оставь это, мой хороший.

Из коляски послышалось движение. Валя встрепенулась: Аннет уже проснулась и теперь неопределённо двигала ручками. Мама осторожно вынула девочку из коляски и лукаво посмотрела на мужа:

– Ну как, поздороваешься с нашей королевной?

– С удовольствием! Я так рад видеть вас, милые мои девочки!

Жак, широко улыбаясь, раскрыл объятия навстречу дочке, принял её у мамы и осторожно прижал к груди, прикоснулся лицом. Девочка недовольно захныкала, и Жак отпрянул. Виновато посмотрел, пробормотал:

– Ой, я же сегодня не брился.

– Это моё упущение, забыла принести тебе прибор и крем, – вздохнула Валя. Она снова выглянула в коридор и ахнула: преступника на прежнем месте не было! И нигде в коридоре! Что же – он дождался лифта и сбежал? Проворонила, вот незадача… Ну как совместить супружество, материнство и ловлю преступников?!

– Хоть пистолет его захватила, посмотрим отпечатки пальцев, – уныло вздохнула Валя.

– Попрошу ребят оставить здесь засаду, может, он опять заявится, – успокоительно отозвался муж. В дверь заглянули двое полицейских:

– Привет, Жак, как себя чувствуешь?

– На него было покушение! – перехватила инициативу Валя. – К счастью, я вовремя подоспела, разоружила преступника, но ему удалось сбежать! Вот его пистолет!

Ажан кивнул и осторожно, берясь пальцами за ствол, принял улику из руки Вали. Поискал вокруг глазами. Валя поняла его немой вопрос и подала пластиковый пакет, который заметила рядом с изголовьем кровати.

– Кто сейчас ведёт дело об убийстве Франсуазы Леблан? – поинтересовался Жак.

– Лярош. Но он сказал, что будет согласовывать с тобой всё существенное.

– Отлично! – торжествующе улыбнулся инспектор, схватил мобильный телефон и набрал номер:

– Клод, это Жак! Как твои дела? Да, мне сказали, что ты меня сейчас заменяешь. Можешь отпускать мадмуазель Крессар, она не виновата. Орудие убийства – обратил внимание, какое? Такой же шнур, как тот, которым задушили Перена. Нет, Клод, это именно шнур, такой же был вчера в квартире мадмуазель Крессар, когда мы с Валентиной дрались там с бандитами. Вы его нашли у неё в квартире? Вот и отлично. Как? Почему ты считаешь, что это её шнур? Нет, я уверен, преступник принёс его, чтобы задушить и девушку! Это его почерк! Конечно, сними отпечатки пальцев со шнура, но я уверен, они не принадлежат мадмуазель Крессар. Ладно, пока. – Жак с недовольством разъединил и, морщась, схватился за правый бок.

Вале стало досадно: вчера, за всеми перипетиями, она даже не заметила тот шнур, о котором сейчас говорил коллеге Жак. Не до того было. Где же он лежал? Она попыталась вспомнить квартиру Жюли: да, кажется, на стуле в гостиной валялся шнур какой-то. Тот самый? Однако затем Валя подумала, что не так уж виновата, ведь Жак не рассказал ей сразу, что убийца пользовался таким предметом. Она подошла ближе к кровати:

– Миленький, тебе больно? – прошептала Валя, стараясь, чтобы чужие люди не услышали.

– Нет, ничего. – Однако гримаса на лице мужа говорила об обратном. Валя обернулась к ажанам:

– Господа, вы не могли бы поставить здесь засаду? Мы с мужем считаем, что преступники снова попытаются завладеть тетрадью.

Полицейские кивнули и вышли в коридор. Валя поцеловала мужа:

– Отдыхай, милый! Набирайся сил!

Он ничего не ответил – уже заснул. Валя подождала немного, взяла тетрадь и, мягко толкая перед собой коляску, вышла из палаты.

Итак, мы дома у Нади. Ого, вот это квартира! Как пять наших, московских, а то и больше. И мебель такая красивая! Люстра огромная! Наверное, Надя что-то недоговорила, когда сказала вчера, что всего лишь помощница детектива. Впрочем, я же не видел квартиру её начальника, Андрея. Наверняка они все очень хорошо зарабатывают, вон как быстро вчера разобрались с Трофимовым и его охранниками. Мне бы так работать и так зарабатывать…

Надя снимает плащ и сапожки, подходит ко мне и кладёт руки на плечи:

– Всё в порядке, милый?

Что со мной?! О чём думаю – об этой квартире, когда со мной рядом самая прекрасная из женщин? Нет, пусть будет вот так!..

Я подхватываю Надю на руки, и от неожиданности она ойкает и смеётся. Милая, любимая, единственная моя, хочу тебя безумно…

– Погоди, мой хороший! – шепчет она. – Давай сначала разденемся, заберёмся в ванну, а потом в постельку… Или хочешь прямо в ванне?

– Да! – выдыхаю я и чувствую, что хочу Надю немедленно. Хоть в постели, хоть в ванне, хоть на краю пропасти. Ощутить её руками, губами, всем телом – и будь что будет, без неё и жизни не надо…

Наступали сумерки. Осенний ветер, ещё не холодный, но уже неприятный, безразличный, гнал вдоль парижских улиц золотистые листья. В небе собирались тучи, обещали вскоре дождь, но пока не совсем закрыли заходящее солнце. По одной из улочек Монмартра, не спеша, поднимались в гору высокий, спортивного вида парень в военной форме и длинноногая худощавая большеглазая черноволосая девушка. Всякий, кто подумал бы, что это жених и невеста, оказался бы неправ. Это были брат и сестра – Николя и Жюльетт Боретур.

– Никакой войны с Германией не будет! – убеждённо произнёс Николя. – Никому эта война не нужна! Мы вывесили плакат рядом с позициями: «Немцы, не стреляйте! Мы стрелять не будем!»

Жюльетт отрицательно покачала головой и вздохнула: её хозяин, господин Адам Миклер, к которому её привела в мае Жаклин, и некоторые его друзья были отнюдь не так оптимистичны, рассказывали страшные вещи о зверствах гитлеровцев в Польше и Чехословакии и считали, что этими странами аппетит Германии не исчерпается.

– Николя, это, конечно, приятно, что пока всё спокойно и ты приезжаешь на побывки, но что будет потом?

– Потом – то же самое! – уверенно заявил брат. – И не спорь со мной. Лучше расскажи, как твои дела?

– Спасибо, всё хорошо, работаю. Мне платят уже двадцать франков в день, плюс питание.

– Очень мало! Твой хозяин, этот Адам, эксплуатирует тебя!

– Николя, не говори чепуху. Неужели лучше безработным, которых никто не эксплуатирует?

– Безработных тоже эксплуатируют! – убеждённо возразил брат. – В том числе этот твой Адам! Безработицей запугивают тех, кто трудится, как ты!

– Моя работа совсем не тяжела, – недовольно поджала губы девушка. – И платят неплохо. По-твоему, господин Миклер должен разориться, чтобы платить мне?

– Не разорится, капиталист проклятый!

Жюльетт рассердилась:

– Николя, мы с тобой не согласимся! Я не вижу ничего дурного в том, чтобы работать, когда за это хорошо платят!

Брат посмотрел с любопытством:

– А что за работа у тебя?

Девушка неопределённо пожала плечами:

– Печатаю разные бумаги. Получаю и отправляю почту. Встречаю гостей, когда хозяин не может.

– Зачем он приглашает гостей, если не может их встретить?

Сестра посмотрела укоризненно:

– Николя! Вчера приехал врач из Варшавы, еврей! Он добирался через четыре границы! Он рассказал страшные вещи о том, что происходит в Польше!

– Жюльетт, какое нам дело до поляков и евреев?

Девушка ахнула:

– Николя, как ты можешь так говорить?! А вдруг завтра беда случится с нами? Тогда другие скажут: какое нам дело до французов?

– С нами ничего не случится. Надо только порвать с англичанами, пока они не уберут из Адмиралтейства этого психа Черчилля, который топит немецкие суда, и всё будет хорошо.

– Ты не слышал, что говорит немецкое радио?

– Нет. А зачем? Это ты у нас понимаешь немецкий. И к чему тебе их передачи, если ты считаешь немцев врагами?

– Я не всех немцев считаю врагами, – глухо возразила Жюльетт. – Но Гитлер и его подручные нам враги. Они открыто говорят, что хотят захватить Францию. Если мы ничего не сделаем, случится худшее, чем в тысяча восемьсот семидесятом.

– Не случится, только не надо злить немцев.

– Николя, я тебя не понимаю! Если они пойдут на Париж, ты воткнёшь штык в землю?

– Нет, тогда и будем воевать. А сейчас, когда немцы сидят в своих траншеях и мирно курят, я первый в них не выстрелю.

– Зачем же ждать, когда беда нагрянет?

– Почему она должна нагрянуть? Вот смотри: когда Германия вошла в Польшу, наше правительство объявило войну. Уверяли, что опасность грозит нам, говорили всё то же, что и ты теперь. Однако Польша давно уже немецкая, а нас никто не трогает. Надо заключить мир и отпустить солдат по домам, вот и всё.

Жюльетт покачала головой. Она не знала, что возразить брату, но чувствовала, что он в чём-то ошибается. А главное – отовсюду нависало ощущение надвигающейся страшной беды.

Девушка дремала в своей камере, когда дверь отрылась:

– Мадмуазель, на выход!

Она нехотя встала и вышла. Конвоир пропустил её вперёд, и они двинулись по коридору. Вот и дверь в комнату следователя. Ну что – опять будет уверять, что оберегает таким способом, или придумает что-нибудь поинтереснее? А его жена – нашла синюю тетрадь? Почему от неё никаких вестей? Хотя – как она свяжется без его разрешения…

Конвоир открыл дверь в кабинет следователя:

– Заходите!

Жюли не сдержала удивлённое восклицание: в кабинете находился другой человек! Не муж Валентины!

– Простите, сударь…

– Вы ожидали увидеть инспектора Ламеля? – сухо произнёс полицейский. – Он ранен, я временно замещаю его. Меня зовут Клод Лярош.

Жюли внимательно посмотрела на собеседника:

– Он ранен? Опасно? Я могу знать, как это произошло?

– Садитесь, мадмуазель. Он получил ранение, когда заглянул к вам домой.

Девушка вздрогнула:

– Как? Там находился преступник?

– Да, и не один. Благодаря нашему коллеге и его жене Валентине, оба преступника задержаны.

– Они хотели убить меня?

– Возможно, – кивнул Лярош.

– Вы не знаете, Валентина нашла синюю тетрадь?

– Что за синяя тетрадь? – вскинулся полицейский.

Жюли сообразила, что сболтнула лишнее, и прикусила язык.

– Синяя тетрадь с кулинарными рецептами. Некоторые из них разработаны мною лично, и я бы не хотела, чтобы они попали в руки посторонних.

Лярош моментально поскучнел:

– Ну, о синей тетради поговорите с мадам Ламель. Я вызвал вас, мадмуазель, чтобы сообщить, что с вас сняты подозрения. Нами обнаружено орудие преступления, на нём нет ваших отпечатков пальцев, зато имеются отпечатки человека, убившего также господина Перена. Вы свободны.

– Благодарю вас, сударь. Я могу идти? Мне вернут мои вещи?

– Да, разумеется.

Жюли кивнула и облегчённо вздохнула. Свобода – это уже хорошо, а с остальным можно разобраться потом.

Жюльетт долго колебалась, но в конце концов решила, что вопрос слишком серьёзный, и улучила момент, когда Жаклин шла домой одна.

– Привет, Жаклин! Ты не очень спешишь?

– Как тебе сказать… Если хочешь о чём-то поговорить, может, лучше завтра, на работе?

– Не хочу я на работе. Нельзя, чтобы нас слышали посторонние.

Жаклин замедлила шаг:

– Ну, тогда давай, поговорим сейчас.

– Ты уверена в нашем хозяине?

– В Лео?

– Нет, в Адаме.

– Ну… Не знаю, вроде, хороший человек. А что?

Жюльетт подошла вплотную к подруге, оглянулась, чтобы убедиться, что никого из посторонних поблизости нет, и прошептала:

– Мне кажется, он шпион!

Подруга вздрогнула:

– Что? Шпион? Почему?

– Говори тише! Мне всё время приходится печатать документы на немецком! А сегодня я покупала билет для проезда в Голландию!

– Ну, Голландия – не Германия, а документы… Мало ли для чего они нужны. Если бы Адам был немецким шпионом, он бы обошёлся без твоей помощи. А что в документах?

– В том-то и дело, что всякая чепуха. Например, сегодня было такое: «Тётя Эльза заболела, приехать не сможет». У Адама есть тётя по имени Эльза? А билеты я покупала до Амхема, это рядом с немецкой границей.

– Ну, Голландия вся рядом с немецкой границей, – вздохнула Жаклин и задумалась. После продолжительной паузы добавила:

– В общем, конечно, странно.

– Вот-вот, очень странно! Знаешь, что я хочу сделать? Улучить момент, когда Адам будет один, и сказать ему всё это в лицо. А ты будь рядом – на случай, если он вдруг захочет меня прикончить: позовёшь людей. И посмотрим, что он скажет.

Жаклин неуверенно кивнула:

– Ладно, давай, попробуем. Только если окажется, что он не шпион, неудобно будет ужасно, к тому же он уволит тебя. Так что будь с ним повежливее, пожалуйста, и не устраивай скандал.

– Я буду очень вежлива и тиха, обещаю тебе.

Назавтра, когда Адам вернулся к обеду, Жюльетт улучила момент, подала знак подруге и вошла к хозяину в комнату.

– Извините, сударь! – заговорила она не без колебаний. – Мне странны некоторые вещи.

– Что именно, Жюльетт? – насторожился вдруг Адам.

Этот ответ и побудил девушку решиться: невиновный человек вряд ли придал бы значение таким безобидным словам служанки.

– У вас много друзей из Германии. Вы часто ездите в города, расположенные возле немецкой границы. Среди документов на немецком, которые я печатаю, много откровенной чепухи. Ведь у вас нет тёти Эльзы, верно? А также дяди Томаса, кузена Ганса и тёти Берты?

По лицу Адама пробежала тень, оно окаменело, зрачки сузились – всего лишь на миг, но и его хватило Жюльетт, чтобы заметить и укрепиться в своих подозрениях. Теперь главное – не позволить хозяину напасть внезапно. И, надо надеяться, Жаклин не оплошает.

Через секунду Адам выглядел уже полностью спокойным. Он помолчал немного и сказал:

– Жюльетт, отдаю должное твоей проницательности. Ты заподозрила, что я немецкий шпион, не так ли? Ты не так уж далека от истины, я, в некотором роде, действительно, шпион. Только не передаю секретные сведения в Германию, а помогаю немецким и польским евреям бежать во Францию и другие страны.

Девушке стало не по себе, не такого ответа она ожидала. Спасение невинных людей от гибели – самое благородное и достойное занятие, какое только возможно на свете, и вознаграждать за него нелепыми подозрениями не только глупо, но и дурно.

– Простите меня, сударь…

– Ничего, – улыбнулся Адам. – Спасибо, что предупредила меня. Ведь и немцы, на глаза которым попадутся мои сообщения, могут проверить, есть ли у меня тётя Эльза. А это куда хуже, чем если бы меня стала проверять французская контрразведка.

Жюльетт почувствовала, что её лицо пылает огнём. Надо же, как опозорилась… Провалиться бы сквозь землю…

– А ещё, Жюльетт, – продолжал Адам, – раз уж я тебе открылся, не хочешь ли помочь мне и убедиться, что я не лгу?

– О, сударь…

– Завтра мне нужно снова переправить важное сообщение в Германию, – невозмутимо продолжал Адам. – Повезёшь его ты. Оно должно попасть к сотруднику советской торговой миссии в Берлине. В нём будут адреса еврейских семей, которым нужно помочь выехать – закодированные, разумеется. Ну что – согласна?

– Да, сударь, – пролепетала Жюльетт.

– Вот и отлично. Заказывай билет до Амхема. Оттуда поедешь в Берлин.

Едва выйдя за порог полицейского управления, девушка схватилась за мобильный телефон:

– Алло, Валентина? Говорит Жюли…

– Жюли, здравствуйте! – прервал её радостный женский голос. – Я так рада вас слышать! Где вы сейчас? Мне нужно срочно встретиться с вами!

Девушка посмотрела адрес ближайшего дома и назвала собеседнице.

– Пожалуйста, не уходите никуда оттуда! Я сейчас приеду!

Действительно, Валя не заставила себя ждать – её чёрный «Ягуар» появился через десять минут. Молодая женщина, сидевшая за рулём, ободряюще улыбнулась Жюли, и задняя правая дверца приглашающе открылась. Недолго думая, девушка села назад. Оказалось, что рядом с ней молодая, стройная, высокая брюнетка, и Жюли с немым вопросом посмотрела на неё.

– Меня зовут Надя Леман! – улыбнулась брюнетка. – Как ваши дела, Жюли?

– Спасибо, хорошо.

Автомобиль тронулся с места.

– Жюли, прежде всего, – заговорила Валентина. – Та причина, по которой моему мужу пришлось на время упрятать вас за решётку, никуда не исчезла. Вы по-прежнему в опасности. Против вас действует целая преступная сеть.

– Спасибо, я это поняла, – вздохнула девушка. – Надеюсь, вы мне не предлагаете и дальше прятаться в каталажке?

– Никоим образом. Просто давайте продумаем, где вам лучше находиться. Ваша квартира плохо защищена от взломщиков. Установить стальную дверь и решётки на окнах потребует время, да и это не даст полной уверенности. Моя подруга Надя предлагает вам временно поселиться у неё, пока проблему не удастся разрешить. Добавлю, что Надя, как и я, частный детектив. Мы нередко ведём дела вместе.

Жюли с сомнением посмотрела на Надю:

– У вас такая большая квартира?