Колдун и кристалл Кинг Стивен
– ЧТО СИЕ ОЗНАЧАЕТ, ГЛУПЕЦ?
– Это самая маленькая в мире скрипочка, играющая известную в узких кругах мелодию «А моему сердцу на тебя начхать», – ответил Эдди. Джейк расхохотался. – Извини меня за мой дешевый нью-йоркский юмор. Вернемся к состязанию. Почему лейтенанты полиции опоясываются ремнями?
Лампы в салоне для баронов замигали. Что-то странное начало твориться со стенами, они то приобретали, то теряли прозрачность. У Эдди, хоть и видел он все это лишь боковым зрением, закружилась голова.
– Блейн? Отвечай.
– Отвечай, – поддержал его Роланд. – Отвечай, а не то я объявлю, что состязание окончено, и признаю тебя проигравшим.
Что-то коснулось локтя Эдди. Он скосился вниз и увидел маленькую, изящную руку Сюзанны. Взял ее в свою, пожал, улыбнулся. В надежде, что в улыбке будет больше уверенности, чем в его сердце. Дело шло к тому, что они выиграют состязание, он в этом практически не сомневался, но Эдди понятия не имел, как поведет себя Блейн, когда (и если) это произойдет.
– ЧТОБЫ… ЧТОБЫ НЕ УПАЛИ ШТАНЫ? – Голос Блейна окреп, он повторил те же слова, но уже утвердительно. – ЧТОБЫ НЕ УПАЛИ ШТАНЫ. ЗАГАДКА ОСНОВАНА НА УТРИРОВАННОЙ ПРОСТОТЕ…
– Ответ правильный. Молодец, Блейн, но не пытайся тянуть время. Не получится. Следующая…
– Я НАСТАИВАЮ НА ТОМ, ЧТОБЫ ТЫ ПРЕКРАТИЛ ЗАГАДЫВАТЬ МНЕ ЭТИ ГЛУПЫЕ…
– Тогда останови поезд, – оборвал его Эдди. – Если ты так расстроился, немедленно останавливай поезд, а я перестану загадывать загадки.
– НЕТ.
– Как скажешь. Тогда продолжим. Что это такое: ирландское и остается вне дома, даже в дождь?
На этот раз зацокало так громко, что в барабанные перепонки Эдди словно впились острые иголки. Пауза продлилась пять секунд. Зеленая точка практически соприкоснулась с кружком, обозначающим на карте-схеме Топику. Потом последовал ответ:
– МЕБЕЛЬ ПЭДДИ[9]
Правильный ответ на шутку-загадку, которую Эдди услышал в проулке за «Дали» или в каком-то другом месте, где собиралась их банда, дался Блейну нелегко. Видать, ему пришлось вывернуться наизнанку. Лампы в «баронском» салоне замигали еще сильнее, зажужжали. У Эдди создалось ощущение, что они вот-вот начнут лопаться одна за другой.
Карта-схема окрасилась в розовый свет.
– Прекратите! – заверещал Маленький Блейн пронзительным голосом персонажа одного из старых мультфильмов «Уорнер бразерз». – Прекратите, вы же его убиваете!
А что, по-твоему, он пытается сделать с нами, недоносок? – подумал Эдди.
Он хотел было приложить Блейна загадкой, которую загадал, сидя у костра Джейк (зеленое, весит сто тонн, живет на дне морском – Моби Сопля), но передумал. Ему хотелось как можно дальше уйти от той логики, к которой привык Блейн. Выйти на недоступный компьютеру сюрреалистический уровень, с тем чтобы окончательно раздавить его. Окончательно и бесповоротно. Потому что какие бы человеческие эмоции ни позволяли имитировать диполярные цепи, Блейн все равно оставался машиной. И следуя за Эдди в Сумеречную зону, Блейн мог окончательно свихнуться.
– Почему люди идут к кровати, Блейн?
– ПОТОМУ ЧТО… ПОТОМУ ЧТО… БОГИ ТЕБЯ ПОБЕРИ, ПОТОМУ ЧТО…
Под ногами у них что-то заскрипело, салон для баронов резко качнуло сначала вправо, потом влево. Сюзанна закричала. Джейка бросило ей на колени. Стрелок подхватил их обоих.
– ПОТОМУ ЧТО КРОВАТЬ НЕ ИДЕТ К НИМ, БОГИ ТЕБЯ ПОБЕРИ! ДЕВЯТЬ МИНУТ И ПЯТЬДЕСЯТ СЕКУНД!
– Сдавайся, Блейн, – великодушно предложил Эдди. – Остановись, прежде чем я окончательно пережгу тебе мозги. Если не остановишься, так и будет. Мы оба это знаем.
– НЕТ!
– У меня же миллион этих хохмочек. Я их слышал всю жизнь. Они прилипли к моей памяти, как мухи прилипают к клейкой бумаге. Другие точно так же запоминают рецепты. Так что скажешь? Сдаешься?
– НЕТ! ДЕВЯТЬ МИНУТ И ТРИДЦАТЬ СЕКУНД!
– Хорошо, Блейн. Ты сам на это напросился. Вот тебе одна из лучших. Почему мертвый младенец идет через дорогу?
Поезд дернулся. Эдди так и не понял, каким чудом он удержался на рельсе, но удержался. Скрип под ногами стал громче. Теперь не только стены, но и пол, и потолок то обретали, то теряли прозрачность. В какой-то момент они сидели в консервной банке, в следующий летели над простирающейся до горизонта серой равниной.
А из динамиков рвался голос насмерть перепуганного ребенка.
– Я ЗНАЮ, ОДИН МОМЕНТ, Я ЗНАЮ, ПОВТОРИТЬ ПРОЦЕСС, ЗАДЕЙСТВОВАТЬ ВСЕ ЛОГИЧЕСКИЕ ЦЕПОЧКИ…
– Отвечай, – потребовал Роланд.
– МНЕ НУЖНО ВРЕМЯ! ВЫ ДОЛЖНЫ ДАТЬ МНЕ ВРЕМЯ! – Тут же Блейн торжествующе завопил: – ВРЕМЕННЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ НА ОТВЕТ НЕ УСТАНАВЛИВАЛИСЬ, РОЛАНД ИЗ ГИЛЕАДА, НЕНАВИСТНЫЙ СТРЕЛОК ИЗ ПРОШЛОГО, КОТОРОМУ СЛЕДОВАЛО ОСТАТЬСЯ СРЕДИ МЕРТВЫХ!
– Не устанавливались, – согласился Роланд. – Но ты не можешь убить нас, не разгадав загадку, Блейн, а Топика совсем рядом. Отвечай!
Стены салона вновь исчезли, и Эдди увидел, как мимо пронеслись огромные высокие башни элеватора. Тех мгновений, что элеватор оставался в поле зрения, едва хватило, чтобы его идентифицировать. Вот когда он в полной мере оценил безумную скорость, с которой несся монопоезд. Небось быстрее самолета на добрые три сотни миль в час.
– Оставьте его в покое, – простонал Маленький Блейн. – Вы же его убиваете! Убиваете!
– Разве не этого он хотел? – спросила Сюзанна голосом Детты Уолкер. – Умереть? Так он сам говорил. Мы не возражаем. Ты – парень неплохой, Маленький Блейн, но даже такой гребаный мир, как этот, будет лучше без твоего большого брата. Мы возражали против того, чтобы он взял с собой и нас.
– Последний шанс, – провозгласил Роланд. – Отвечай или забудь про гуся, Блейн.
– Я… Я… ВЫ… ШЕСТНАДЦАТЬ ДРОБЬ ТРИДЦАТЬ ТРИ… ВСЕ АВТОНОМНЫЕ… АНТИ… АНТИ… ВСЕ ЭТИ ГОДЫ… ЛУЧ… ПОТОП… ПИФАГОР… КАРТЕЗИАНСКАЯ ЛОГИКА… СМОГУ Я… СУМЕЮ Я… БРАТЬЯ ЭЛЛМАН… ПАТРИЦИЯ… КРОКОДИЛ И УЛЫБКА… ЦИФЕРБЛАТ… ТИК-ТАК, ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ, ЧЕЛОВЕК НА ЛУНЕ И ГОТОВ ПРЫГНУТЬ… НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, MON CHER… О, МОЯ ГОЛОВА… БЛЕЙН… БЛЕЙН СУМЕЕТ… БЛЕЙН ОТВЕТИТ… Я…
Блейн уже вопил, как младенец, перескочил на какой-то другой язык и запел. Эдди решил, что поет Блейн по-французски. Слов он не знал, но когда включились барабаны, мелодию он узнал: «Велкро флай» в исполнении «Зи-Зи-Топ».
Стекло, прикрывающее карту-схему, разлетелось. Мгновением позже сама карта-схема вылетела из гнезда, открыв поблескивающие лампочки и транзисторные платы, скрывающиеся за ней. Лампочки пульсировали в такт барабанам. Внезапно язык синего пламени вырвался из черного прямоугольника, который занимала карта-схема, мгновенно закоптив стену. А откуда-то спереди, от каплеобразной морды Блейна, донесся нарастающий скрежет.
– Он переходит дорогу, потому что сидит в курице, козел! – закричал Эдди. И направился к дымящейся дыре. Сюзанна успела схватить его за рубашку, но Эдди словно этого и не заметил, шагал как шагал. Похоже, напрочь забыв, где находится. Огонь битвы охватил Эдди, распалив своим праведным жаром. Взор его сверкал, синапсы раскалились, сердце пылало. Он держал Блейна на мушке, знал, что существо, стоящее за голосом, смертельно ранено, но продолжал нажимать на спусковой крючок: Я стреляю умом.
– Какая разница между грузовиком с мячами для боулинга и грузовиком с дохлыми сурками? – гремел Эдди. – Мячи для боулинга не разгрузить вилами!
Раздирающий душу вопль, полный злобы и смертной муки, вырвался из дыры, которую закрывала карта-схема. Вновь полыхнул синий огонь, словно в носовой части салона электрический дракон разинул пасть и выдохнул. Джейк криком предупредил об опасности, но Эдди не нуждался в подсказках: его рефлексы обострились до предела. Он нырнул, и электрический разряд прошел над его правым плечом. Только волосы встали дыбом. Эдди выхватил револьвер, тяжелый револьвер сорок пятого калибра, с рукояткой из сандалового дерева, один из двух револьверов, которые Роланд вынес из руин Срединного мира. Он продолжал идти к переднему торцу салона и, естественно, продолжал говорить. Как сказал Роланд, Эдди на роду написано умереть, не закрывая рта. Так вот умер и его друг Катберт. Эдди мог назвать много куда более худших способов отойти в мир иной, и только один лучший.
– Ну что, Блейн, пидор вонючий. Раз уж разговор у нас пошел о загадках, какая самая знаменитая загадка Востока? Многие курят, но не Фу Манчу! Знаешь, почему? Нет? Что ж ты у нас такой козел. А как насчет этой? Почему женщина назвала своего сына Семь-с-половиной? Потому что вытащила его имя из шляпы!
Он уже добрался до пульсирующего прямоугольника. Поднял револьвер Роланда, и салон для баронов наполнил грохот. Он всадил в дыру все шесть пуль, всякий раз взводя курок ладонью, как показывал им Роланд, твердо зная, что все делает правильно, что так и надо… это и есть ка, черт побери, гребаная ка, только так ты и ставишь точку, если зовешься стрелком. Он – из племени Роланда, все так, его душа, возможно, обречена гореть в самом жарком костре ада, но, черт побери, он не согласился бы ни на что другое, даже если бы ему предложили взамен весь героин Азии.
– Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! – выкрикнул Блейн детским голосом. От четкого произношения не осталось и следа. Он словно набил рот кашей. – Я ВСЕГДА БУДУ ТЕБЯ НЕНАВИДЕТЬ!
– Тебя тревожит не смерть, так? – напирал Эдди. Лампочки в дыре начали меркнуть. Вновь оттуда вылетел язык синего пламени, но Эдди пришлось лишь откинуть голову, чтобы избежать его. Слабенький был язычок, дохлый. Еще чуть-чуть, и Блейн умрет, как умерли умерщвленные им млады и седые Лада. – Ты не любишь проигрывать.
– НЕНАВИЖУ… В-Е-Е-Е-Ч-Ч-Ч…
Слово трансформировалось в гул. Гул – в урчание. Стихло и оно.
Эдди оглянулся. Роланд был рядом, поддерживая Сюзанну под круглую попку, как ребенка. Она бедрами обхватила его талию. Джейк – по другую сторону стрелка, Ыш – у его ног.
Из дыры, которую прикрывала карта-схема, потянуло горелым, запах этот не казался им неприятным. Эдди подумал, что так пахнут листья, которые сжигали в Нью-Йорке каждый октябрь. Черная дыра теперь походила на глазницу в черепе. Все лампочки в ней потухли.
Твой гусь спекся, Блейн, подумал Эдди, и индейка изжарилась. Счастливый гребаный День поминовения.
5
Перестало скрипеть и под полом. Впереди что-то грохнуло, а потом все стихло и там. Роланд почувствовал, как его мягко потащило вперед, и уперся в стену свободной рукой, чтобы не потерять равновесия. Тело поняло, что происходит, раньше головы: двигатели Блейна сдохли. И теперь они просто скользили по рельсу. Но…
– Назад, – распорядился Роланд. К самой стене. Мы катимся по инерции. Если конечная точка маршрута близко, столкновения все равно не избежать.
Он повел их мимо остатков ледяной скульптуры Блейна в заднюю часть салона.
– И держитесь подальше от этой штуковины. – Роланд указал на музыкальный инструмент, некую помесь рояля и клавесина. Инструмент стоял на низкой платформе. – Он может сползти с нее. Господи, как бы я хотел посмотреть, где мы находимся. Ложитесь на пол. Прикройте руками головы.
Они подчинились. Роланд сделал то же самое. Лежал, уперевшись подбородком в роскошный синий ковер, закрыв глаза, думая о происшедшем.
– Извини меня, Эдди, – нарушил он тишину. – Вот как поворачивается колесо ка! Однажды мне пришлось просить о том же моего друга Катберта… и по той же причине. Ну почему я такой слепец? Высокомерный слепец!
– Извиняться тебе не за что. – Чувствовалось, что Эдди неловко.
– Есть. Я с пренебрежением воспринимал твои шутки. Но именно они спасли наши жизни. Извини меня. Я забыл лицо моего отца.
– Тебе не за что извиняться и ничьего лица ты не забывал, – возразил Эдди. – Против своей природы не попрешь, Роланд.
Стрелок обдумал последнюю фразу Эдди, и ему открылось нечто восхитительное и ужасное одновременно: а ведь такая мысль никогда не приходила ему в голову. Ни разу за всю его жизнь. В том, что он пленник ка… об этом он знал с раннего детства. Но вот насчет своей природы… своего естества…
– Спасибо, тебе, Эдди. Я думаю…
Прежде чем Роланд успел сказать, о чем он думал, Блейн Моно прибыл на свою последнюю стоянку. Всех бросило вперед по центральному проходу «баронского» салона. Ыш затявкал. Роланд плечом ударился о перегородку. Несмотря на толстую обивку, удар был так силен, что плечо сразу онемело. Люстру качнуло вперед и ударило о потолок. Их осыпало хрустальными осколками. Джейк откатился в сторону, вовремя освободив люстре место для приземления. Клавесин-рояль скинуло с возвышения. Он ударился о диван, перевернулся и застыл, издав долгий стон: б-р-р-р-а-н-н-н-г-г-г. Вагон перекосило вправо, и стрелок приготовился к прыжку, чтобы прикрыть своим телом Сюзанну и Джейка, если вагон перевернется. Но он вернулся в прежнее положение, пол покачался из стороны в сторону и остановился.
Путешествие закончилось.
Стрелок приподнялся. Плеча он еще не чувствовал, но рука действовала – добрый знак. Слева Джейк уже сел и стряхивал с брюк осколки хрусталя. Справа Сюзанна пыталась остановить кровь, текущую из пореза под левым глазом Эдди.
– Приехали, – объявил Роланд. – Кто ра…
Над их головами громыхнуло, напомнив Роланду взрывы шутих, которые Катберт и Алан бросали в канавы, а то и выгребные ямы аккурат в тот момент, когда в туалете кто-то справлял большую нужду. Однажды Катберт стрелял шутихами из рогатки. Только на этот раз они имели дело не с детскими шалостями.
Сюзанна вскрикнула, скорее от изумления, чем от страха, подумал Роланд… а потом они увидели дневной свет. Какое счастье. И свежий воздух потек к ним через взорванный люк аварийного выхода. Еще лучше. Воздух пах дождем и влажной землей.
Что-то стукнуло, и из паза вывалилась лестница со ступеньками-кольцами из скрученной стальной проволоки.
– Сперва бросаются в тебя люстрами, потом указывают на дверь. – Эдди, пошатываясь, встал, потом помог подняться Сюзанне. – Если от меня хотят отделаться, я это сразу чувствую. Что ж, зажужжим, как пчелки, и упорхнем.
– Это по мне, – Сюзанна вновь потянулась к порезу под левым глазом Эдди. Он взял ее за руку, поцеловал пальцы и предложил не суетиться понапрасну.
– Джейк? – спросил стрелок. – Как ты?
– Нормально, – отозвался Джейк. – А ты, Ыш?
– Ыш!
– Похоже, и у него все нормально. – Он поднял прокушенную руку, печально посмотрел на нее.
– Опять болит? – спросил стрелок.
– Да. Блейновы примочки больше не действуют. Ну и черт с ними… так хорошо остаться в живых.
– Да. Жизнь хороша. Как и астин. Есть он у тебя?
– Ты про аспирин?
Роланд кивнул. Магическое лекарство из мира Джейка, название которого он никак не мог произнести правильно.
– Девять из десяти врачей рекомендуют анасин, милый, – вставила Сюзанна, а когда Джейк вопросительно посмотрел на нее, добавила: – Наверное, в твоем времени им уже не пользуются, так? Ну и ладно. Мы-то здесь, сладенький мой, целые и невредимые, а это главное. – Она обняла Джейка, поцеловала его в лоб, нос, потом в губы. Джейк засмеялся и покраснел. – Это главное, и сейчас мы можем забыть обо всем остальном.
6
– Первая помощь подождет. – Эдди обнял Джейка за плечи и повел к лестнице. – Сможешь забраться?
– Да. Но я не смогу взять Ыша. Роланд, возьмешь его?
– Да. – Роланд подхватил Ыша и засунул за пазуху, как и в тот раз, когда спускался в подземелье, преследуя Джейка и Гашера. Ыш таращился на Джейка блестящими, с золотистыми ободками глазами. – Поднимайся.
Джейк полез первым. Роланд следовал за ним, так близко, что Ыш, вытянув длинную шею, мог обнюхивать пятки мальчика.
– Сюз? – спросил Эдди. – Тебя подсадить?
– Чтобы ты облапал мой аккуратненький зад? Ничего не выйдет, белый красавчик! – Сюзанна подмигнула ему и начала взбираться по лестнице. Подтягиваясь на мускулистых руках, опираясь о кольца культяшками ног. Поднималась она быстро, но не настолько быстро, чтобы Эдди не успел протянуть руку и ущипнуть за одно мягкое местечко. – О, моя непорочность! – вскрикнула Сюзанна, засмеялась и закатила глаза. А потом исчезла в люке.
Эдди остался один. Оглядел роскошный салон, который мог стать гробом для их ка-тета.
Тебе это удалось, парень, раздался голос Генри. Удалось загнать дьявола в его костер. Помнишь, что я говорил этим недоумкам в проулке за «Дали»? Джимми Полио и остальным? И как они смеялись. Но тебе это удалось. Ты отправил его домой с пером в заднице.
Так или иначе, но мы сделали его, подумал Эдди, и рука его непроизвольно коснулась револьвера Роланда. На этот раз мы сумели остаться в живых.
Он начал карабкаться по лестнице, потом остановился, посмотрел вниз. Салон для баронов уже умер. Умер давно. Превратился еще в один реликт мира, который «сдвинулся с места».
– Адью, Блейн, – бросил Эдди. – Счастливо оставаться, парниша.
И он последовал за своим ка-тетом на крышу.
Глава четвертая
Топика
1
Джейк стоял на чуть покосившейся крыше Блейна Моно и смотрел на юго-восток, вдоль Тропы Луча. Ветер ерошил его волосы (теперь довольно-таки длинные, с такими в школу Пайпера определенно не пустили бы), сдувал назад, с висков и лба. Глаза мальчика изумленно раскрылись.
Джейк не мог сказать, что ожидал увидеть, – возможно, более маленький и провинциальный аналог Лада, но он и представить себе не мог, что увидит предмет, торчащий над вершинами деревьев соседнего парка. Синий навес, особенно яркий на фоне серого осеннего неба, укрывал от осадков зеленый дорожный указатель, на котором значилось:
АВТОСТРАДА 70
Роланд присоединился к Джейку, осторожно достал из-за пазухи Ыша, опустил на крышу. Ушастик обнюхал розовую поверхность, посмотрел вперед, на носовую часть поезда. Там гладкая пулеобразная поверхность топорщилась искореженным металлом. Две темные параллельные борозды начинались у переднего торца поезда и заканчивались в десяти ярдах от того места, где стояли Джейк и Роланд. В конце каждой торчал металлический столб, раскрашенный чередующимися черными и желтыми полосами. Эти столбы и взрезали крышу Блейна Моно. Джейку они чем-то напоминали стойки футбольных ворот.
– Это те самые упоры, о которые он и хотел разбиться, – прошептала Сюзанна.
Роланд кивнул.
– Похоже, нам повезло. Если бы он мчался быстрее…
– Ка, – раздался за их спинами голос Эдди. По интонации чувствовалось, что он улыбается.
Роланд вновь кивнул.
– Именно так. Ка.
Джейк отвернулся от столбов, опять посмотрел на щит с маркировкой дороги. Он уже убедил себя, что если щит и останется, то надпись он увидит совсем другую («ПЛАТНАЯ ДОРОГА СРЕДИННОГО МИРА» или «БЕРЕГИСЬ ДЕМОНОВ»), но прочитал на щите то же самое, что и в первый раз.
– Эдди? Сюзанна? Вы это видите?
Они проследили взглядами за его указующим пальцем. Какое-то время, достаточно долгое, чтобы Джейк успел испугаться, а не галлюцинации ли у него, они молчали. Потом паузу нарушил Эдди:
– Святое дерьмо. Неужели мы дома? Если да, то где люди? Если бы Блейн прикатил в Топику… нашу Топику, Канзасскую Топику… как могло получиться, что я не видел этого в «Шестидесяти минутах»[10]?
– Что такое «Шестьдесят минут»? – спросила Сюзанна. Прикрыв ладонью глаза, она смотрела на юго-восток, на щит.
– Телевизионная передача, – ответил Эдди. – Ты с ней разминулась на пять или десять лет. Белые господа в галстуках. Не важно. Этот указатель…
– Это Канзас, точно, – кивнула Сюзанна. – Наш Канзас, полагаю. – Она заметила другой щит, едва проглядывающий за деревьями. Показала на него Джейку, Эдди и Роланду.
Девиз
КАНЗАССКОЙ ПЛАТНОЙ АВТОСТРАДЫ:
Без карты – никуда.
Загляните в дорожный атлас Рэнда Макнелли.
– В твоем мире есть Канзас, Роланд?
– Нет, – Роланд переводил взгляд с одного щита на другой. – Мы далеко за пределами того мира, который я знал. Я покинул его задолго до того, как встретил вас троих. Это место…
Он замолчал, склонил голову набок, словно прислушивался к какому-то очень далекому звуку. И выражение его лица… Джейку все это очень не нравилось.
– Итак, дети! – радостно воскликнул Эдди. – Сегодня мы будем изучать географию Срединного мира. Видите ли, мальчики и девочки, в Срединном мире вы выходите из Нью-Йорка, путешествуете на юго-восток к Канзасу, затем следуете вдоль Тропы Луча, пока не добираетесь до Темной Башни… которая находится в самом центре. Первым делом вы сражаетесь с гигантскими лобстерами! Потом катите на сбрендившем поезде! И наконец, после короткого визита в наш любимый бар…
– Вы что-нибудь слышите? – оборвал его Роланд. – Кто-нибудь из вас?
Джейк прислушался. Ветер, шуршащий листвой деревьев в парке, листья только-только начали желтеть и опадать, постукивание коготков Ыша, двинувшегося по крыше к носовой части Моно. Потом Ыш остановился, прекратилось и постукивание…
На плечо Джейку, заставив подпрыгнуть от неожиданности, легла рука. Рука Сюзанны. Голова, склоненная набок. Глаза-блюдца. Вслушивался и Эдди. И Ыш: он навострил уши, чуть слышно зарычал.
Джейк почувствовал, как по коже у него побежали мурашки. В то же время губы затвердели, скривились в гримасе. Точно так же, как кривились они, стоило укусить лимон. Им предлагалась звуковая версия этого самого укуса. И он уже слышал нечто подобное. Несколько лет назад он видел в Центральном парке одного психа, который мнил себя музыкантом… да, психов, полагающих, что они музыканты, в Центральном парке хватало, но только этот играл на столярном инструменте. Перед тем типом рядом с лежащей полями вверх шляпой стояла табличка с надписью: «ВЕЛИЧАЙШИЙ В МИРЕ ИГРОК НА ПИЛЕ! ЗВУЧИТ, КАК ГАВАЙСКАЯ ГИТАРА, НЕ ТАК ЛИ? ПОЖАЛУЙСТА, ПОЗАБОТЬТЕСЬ О МОЕМ ПРОПИТАНИИ!»
В парк Джейк тогда ходил с Гретой Шоу, и он запомнил, как она ускорила шаг, проходя мимо этого музыканта, сидящего, словно виолончелист в оркестровой яме, только на его голых ногах лежала слегка тронутая ржавчиной ножовка. Джейк помнил выражение комического ужаса на лице миссис Шоу, подрагивание ее плотно сжатых губ, как будто… как будто она только что надкусила лимон.
Звук, который слышался сейчас, не полностью соответствовал тому,
(ЗВУЧИТ, КАК ГАВАЙСКАЯ ГИТАРА, НЕ ТАК ЛИ?)
что извлекал тот парень в парке из пилы при вибрации ее полотна, но и не так уж отличался: колеблющийся, дрожащий металлический звук, от которого заполнялись синапсы, а из глаз начинали литься слезы. Источник звука находился перед ними? Джейк за это поручиться не мог. Вроде бы звук накатывал со всех сторон, но такой слабый, что Джейку хотелось верить, что его нет и в помине, просто у него разыгралось воображение. Да только остальные…
– Берегись! – крикнул Эдди. – Помогите мне! Скорее! Я думаю, он сейчас отключится!
Джейк резко повернулся к стрелку и увидел, что лицо у того побелело как мел. Один уголок рта дергался, словно зацепленный рыболовным крючком.
– Джонас, Рейнолдс и Дипейп, – произнес он. – Большие охотники за гробами. И она. Коос. Именно они. Именно они…
По телу Роланда, стоящего на крыше монопоезда в разбитых пыльных сапогах, пробежала дрожь. Невероятная печаль отразилась на лице.
– О, Сюзан, – прошептал он. – О, дорогая моя.
2
Они его поймали, подхватили на руки, уберегли от падения. Стрелка бросило в жар от чувства вины и презрения к себе. Что он такого сделал, чтобы его оберегали с таким рвением? Всего лишь жестоко вырвал из привычной жизни, точно так же, как садовник вырывает с грядок сорняки.
Он попытался сказать им, что с ним все в порядке, что они могут отойти, что он в норме, но ни слова не сорвалось с губ. Этот ужасный вибрирующий звук перенес его в далекое прошлое, в каньон к западу от Хэмбри. Дипейп, Рейнолдс и старый хромоногий Джонас. Но более всего он ненавидел женщину с холма, черной ненавистью, на какую только способен очень молодой мужчина. Да, теперь ему не оставалось ничего другого, он мог только ненавидеть. Тогда у него разбилось сердце. И теперь, по прошествии стольких лет, ему вроде бы открылась истина: разбитые сердца склеиваются вновь, и ничего ужаснее не может выпасть на долю человека.
Моя первая мысль – он лгал в каждом слове, этот страшный калека со зловещим взглядом…
Чьи слова? Из какого стихотворения?
Он не помнил, но знал, что и женщины тоже могут лгать. Женщины, которые прихрамывали, и улыбались, и видели слишком много за свою долгую жизнь. Не важно, кто написал эти строки, главное – слова эти соответствовали действительности. Ни Элдред Джонас, ни старая карга с холма не служили Мартену, ни даже Уолтеру… но и они олицетворяли собой зло.
Потом, после… в каньоне к западу от города… этот звук… звук и крики раненых людей и ржание лошадей… и единственный раз на его памяти замолчал даже говорливый Катберт.
Но случилось все это очень давно, в другой реальности. Здесь же вибрирующий звук или пропал, или временно ушел за порог чувствительности человеческого уха. Они его еще услышат. Он знал это точно. Знал и о том, что однажды уже прошел дорогой, ведущей в ад.
Роланд оглядел своих спутников, выдавил из себя улыбку. Они заметили, что уголок рта уже не дрожит, – добрый знак.
– Со мной все в порядке. Но послушайте меня внимательно: мы очень близко от того места, где заканчивается Срединный мир, очень близко от того места, где начинается Крайний мир. Первый этап нашего великого похода окончен. Мы прошли его с честью. Мы запомнили лица наших отцов. Все испытания мы встречали плечом к плечу и не подводили друг друга. Но сейчас мы подошли к червоточине, а потому требуется предельная осторожность.
– Червоточине? – Джейк нервно огляделся.
– Так называется место, где ткань реальности истончается до предела. Их стало больше с тех пор, как Темная Башня начала терять силу. Помнишь, что мы видели под нами, когда выезжали из Лада?
Они мрачно кивнули, вспомнив спекшуюся в черное стекло землю, древние трубы, мерцающие сиреневым ведьминым огнем, бесформенных птиц-мутантов с крыльями, напоминающими большие кожаные паруса. Роланду внезапно стало невмоготу. Ну что они сгрудились вокруг него и смотрят, как на забулдыгу, которого сшибли с ног в пьяной драке в баре.
Он протянул руки своим друзьям, новым друзьям. Эдди взялся за них и помог ему подняться. Невероятным усилием воли стрелок заставил себя не покачнуться, твердо встал на ноги.
– Кто такая Сюзан? – спросила Сюзанна. По наморщенному лбу чувствовалось, что она взволнована, и скорее всего не только совпадением имен.
Роланд посмотрел на нее, потом на Эдди, Джейка, присевшего, чтобы почесать Ыша за ухом.
– Я вам расскажу, но сейчас не время, да и место неподходящее.
– Ты постоянно это повторяешь, – заметила Сюзанна. – Опять хочешь отстраниться от нас, так?
Роланд покачал головой.
– Вы услышите мой рассказ… во всяком случае, эту часть… но не на крыше этого металлического гроба.
– Да, – кивнул Джейк. – Мы словно сидим на спине мертвого динозавра. Я все время боюсь, что Блейн оживет и… ну, не знаю, открутит нам головы.
– Звук пропал, – вставил Эдди. – Словно дребезжала гитарная струна.
– Мне это напомнило одного старика, которого я видел в Центральном парке, – добавил Джейк.
– Мужчину с пилой? – спросила Сюзанна. Джейк воззрился на нее, его глаза округлились от изумления. Сюзанна кивнула. – Только он не был стариком, когда я его видела. Здесь не только у географии съехала крыша. Время тут тоже какое-то странное.
Эдди обнял ее за плечи, прижал к себе.
– И слава Богу.
Сюзанна повернулась к Роланду. В ее глазах читался явный вызов.
– Я напомню тебе о твоем обещании, Роланд. Я хочу знать о той девушке, что носила мое имя.
– Ты узнаешь, – повторил Роланд. – А теперь давайте спускаться со спины этого чудища.
3
Сказать оказалось легче, чем сделать. В отличие от Колыбели Лада конечная станция, к которой подкатил Блейн, располагалась на поверхности земли. Вдоль платформы тянулся искореженный розовый рельс. Крышу от бетона отделяли добрых двадцать пять футов. Если и была аварийная лестница вроде той, по которой они выбрались из салона, ее заклинило при столкновении с упорами.
Роланд скинул заплечный мешок, порылся в нем, достал кожаную упряжь, которой они пользовались, чтобы нести Сюзанну, если она не могла проехать на инвалидном кресле. О кресле, однако, они больше могли не беспокоиться, отметил стрелок. Оно осталось в Ладе, его пришлось бросить во время их отчаянной попытки загрузиться в монопоезд.
– Зачем это тебе? – подозрительно спросила Сюзанна. Так ее голос звучал всегда, когда упряжь извлекалась на свет Божий. Сильнее упряжи я ненавижу только этих хонки на Миссисипи, как-то сказала она Эдди голосом Детты Уолкер, но не так чтобы намного, сладенький.
– Расслабься, Сюзанна Дин, расслабься. – Стрелок чуть улыбнулся и начал разделять и отстегивать ремни, отложив в сторону сиденье, потом связал ремни между собой и с последним куском веревки испытанным шкотовым узлом. Работая, он прислушивался к дребезжанию червоточины… точно так же, как они прислушивались к Божественным барабанам… точно так же, как он и Эдди ждали, когда чудовища-лобстеры начнут задавать свои умные вопросы (Дад-а-чок? Дуб-а-чум?), каждую ночь выползая из волн на берег.
Ка есть колесо, думал он. Или, как говорил Эдди, приходит вертясь и уходит вертясь.
Последней он соорудил петлю на ременной части. Джейк уверенно сунул в нее ногу, одной рукой схватился за веревку, на сгиб второй посадил Ыша. Зверек нервно оглядывался, скулил, вытягивал шею, лизал Джейку лицо.
– Ты не боишься, не так ли? – спросил Джейк ушастика.
– Ишься, – согласился Ыш, но сидел спокойно, пока Роланд и Эдди опускали Джейка вдоль стены поезда. Длины веревки не хватило, чтобы доставить Джейка на землю, но он без труда высвободил ногу и, пролетев последние четыре фута, благополучно приземлился. Опустил Ыша на платформу. Ушастик побегал, понюхал и задрал лапку у угла станционного здания. Не такого роскошного, как в Колыбели Лада, но той старомодной архитектуры, которая так нравилась Роланду. Обшитое выкрашенными белой краской досками, со свесами крыши, высокими узкими окнами, напоминающими бойницы. Над рядом дверей, ведущих в здание, сияли золотом слова:
АТЧИСОН, ТОПИКА, САНТА-ФЕ
Города, предположил Роланд. Последнее название показалось ему знакомым. Вроде бы был город Санта-Фе в феоде Меджис. И мысли его вновь вернулись к Сюзан. Прекрасная Сюзан, стоящая у окна с незаплетенными, падающими на спину волосами, пахнущая жасмином, розой, жимолостью и сеном, запахами, которые оракул в горах смог воссоздать с большой натяжкой. Сюзан, лежащая на кровати, пристально вглядывающаяся в него, потом улыбающаяся, закидывающая руки за голову, чтобы грудь поднялась, словно ждала прикосновений его рук.
Если ты любишь меня, Роланд, так люби… птички и рыбки, медведи и зайки…
– …следующая?
Он повернулся к Эдди, отогнал образ Сюзан Дельгадо. В Топике есть червоточины, все так, причем разного вида.
– Я отвлекся, Эдди. Извини.
– Сюзанна следующая? – повторил вопрос Эдди.
Роланд покачал головой.
– Следующий ты, потом Сюзанна. Я – последним.
– Справишься? У тебя же изуродована рука и все такое?
– Справлюсь.
Эдди кивнул и вставил ногу в петлю. Когда Эдди впервые пришел в Срединный мир, Роланд без труда спустил бы его с крыши один, даже без двух пальцев на правой руке. Но Эдди уже несколько месяцев не прикасался к наркотикам и набрал десять или пятнадцать фунтов мышц. Поэтому Роланд с радостью принял помощь Сюзанны, и вдвоем они опустили его на платформу.
– Теперь вы, леди, – улыбнулся Роланд Сюзанне. В Срединном мире, рядом с Джейком, Эдди, Сюзанной, улыбка давалась ему легче.
– Хорошо. – Но мгновение она не двигалась с места, кусая нижнюю губу.
– Что такое?
Ее рука поднялась к животу, потерла его, словно у нее там что-то болело. Он думал, она все объяснит, но Сюзанна лишь качнула головой.
– Ничего.
– Я тебе не верю. Почему ты терла живот? Ты ударилась? Ударилась, когда поезд остановился?
Она тут же убрала руку с живота, словно он внезапно раскалился добела.
– Нет, все нормально.
– Ой ли?
Сюзанна на мгновение задумалась.
– Мы об этом поговорим. Мы это обсудим, если так тебе больше нравится. Но, как ты правильно заметил чуть раньше, Роланд… сейчас не время и не место.
– Все четверо или только ты, я и Эдди?
Читать бесплатно другие книги:
