Убийство в Месопотамии Кристи Агата

События, описанные ниже, происходили примерно четыре года назад. Обстоятельства, по-моему, требуют, чтобы публике было представлено их честное изложение. Имеют место совершенно дикие, абсолютно нелепые слухи с намеками на то, что скрываются важные свидетельские показания и другая подобного рода чепуха. Эти ложные толки особенно характерны для американской прессы.

Вполне естественно, что в этой ситуации было бы желательно, чтобы отчет о случившемся не исходил от кого-либо из сотрудников экспедиции, то есть от тех лиц, которых можно было бы заподозрить в необъективности. Поэтому-то я и предложил взять на себя эту задачу мисс Эми Ледеран. Без сомнения, она именно тот человек, которому надлежит это сделать: в высшей степени профессионал, лишена предубеждений, так как не была прежде связана с экспедицией университета Питтстауна в Ираке, к тому же наблюдательный и мыслящий очевидец.

Не так-то легко было уговорить мисс Ледеран приняться за дело – пожалуй, это оказалось одним из самых трудных занятий за всю мою врачебную практику. А после того, как труд ее был завершен, мисс Ледеран проявила странное нежелание дать мне ознакомиться с рукописью. Я догадался, что отчасти причиною тому были критические замечания, сделанные ею относительно моей дочери – Шийлы. Я быстро разделался с этим, уверив ее, что дети ныне запросто нападают на родителей в печати и родителям даже приятно, когда дети получают свою долю. Кроме того, она крайне стеснялась своей литературной неопытности. Она уповала на то, что я «поправлю грамматику и прочее». Я, напротив, отказался изменить хотя бы слово. Стиль мисс Ледеран, на мой взгляд, энергичен, индивидуален и вполне уместен. Если она называет Эркюля Пуаро в одном абзаце «Пуаро», а в следующем – «мистер Пуаро», то такие вариации не только интересны, но и заставляют задуматься. В одном случае она, так сказать, «следит за формой» (а госпитальные сестры большие ревнители этикета), в другом – ее чисто по-человечески интересует то, о чем она рассказывает: церемонии и расшаркивания – забыты!

Единственное, что я сделал, – это позволил себе написать первую главу, чему поспособствовало письмо, любезно предоставленное мне одной из знакомых мисс Ледеран. Это по сути дела фронтиспис – беглый набросок портрета рассказчицы.

Глава 1

Фронтиспис

В Багдаде, в холле гостиницы «Тигрис палас» госпитальная сестра заканчивала письмо. Ее автоматическая ручка быстро скользила по бумаге.

…Так вот, дорогая, кажется, и все мои новости. Надо сказать, это великолепно – посмотреть немного мир, однако Англия для меня всегда благодарение. Грязь и беспорядок в Багдаде – ты бы не поверила, и никакой романтики, как бы ты могла себе представить по «Тысяче и одной ночи»! Конечно, он красив, но в основном набережная, а сам город – просто ужас; и совсем нет приличных магазинов. Майор Келси походил со мной по базарам, и, разумеется, нельзя отрицать, они оригинальны. Только сплошной мусор и звон медной посуды, до головной боли. И ничего, что бы мне захотелось купить, ведь нельзя поручиться, что это чисто. И надо быть очень осторожной с медной посудой из-за яри-медянки.

Я напишу тебе и дам знать, если что-нибудь получится с работой, о которой говорил доктор Райлли. Он сказал, что этот джентльмен, из Америки, сейчас в Багдаде и, может быть, заглянет ко мне днем. Речь о его жене – у нее «причуды», как сказал доктор Райлли. Больше он ничего не сказал, но тебе, дорогая, известно, что это обычно значит (я надеюсь, не настоящая D.T.[1]).

Конечно, Райлли ничего не сказал, но у него было такое выражение… ты понимаешь, что я имею в виду? Этот доктор Лейднер – археолог и раскапывает где-то в пустыне какой-то холм для американского музея.

Итак, дорогая, пора заканчивать. А то, что ты рассказала мне о маленьком Стабинзе, просто уморительно! А что сказала старшая сестра?

Пока все.

Всегда твоя Эми Ледеран.

Положив письмо в конверт, она адресовала его сестре Кершоу, больница Св. Кристофера, Лондон.

Едва она надела на авторучку колпачок, к ней подошел местный мальчишка:

– Джентльмен приходить, видеть вас, доктор Лейднер.

Сестра Ледеран обернулась. Она увидела человека среднего роста, немного сутуловатого, с каштановой бородой и спокойными усталыми глазами.

Доктор Лейднер увидел шатенку лет тридцати пяти с прямой уверенной осанкой. Он увидел добродушное лицо со слегка выпуклыми голубыми глазами. «Именно так и должна выглядеть медицинская сестра по уходу за нервными больными, – подумал он. – Жизнерадостная, здоровая, опытная, деловитая».

«Сестра Ледеран подойдет», – решил он.

Глава 2

Введение Эми Ледеран

Я далека от мысли, что я – писатель, да я, собственно, и не умею писать. Я занялась этим просто потому, что меня попросил доктор Райлли; почему-то, когда доктор Райлли просит вас о чем-нибудь, то отказать ему невозможно.

– Доктор, – говорила я, – какой же из меня литератор.

– Глупости, – сказал он. – Если хотите, считайте, что вы пишете историю болезни.

Что ж, конечно, можно взглянуть на дело и так. Доктор Райлли продолжал. Он сказал, что необходимо неприкрашенное простое описание случая в Телль-Яримьяхе.

– Если с ним выступит одна из заинтересованных сторон, это будет неубедительно. Так или иначе скажут, что оно пристрастно.

И, конечно, это была правда, чистая правда. Я все это пережила и при этом была, так сказать, посторонним человеком.

– Почему бы вам самому не написать, доктор? – спросила я.

– Я не был на месте событий. Вы – были. Кроме того, – добавил он со вздохом, – моя дочь мне не позволит.

Так эта девица помыкает им, прямо стыд. Мне так и хочется об этом сказать, когда вижу, как сверкают его глаза. Это самое слабое место доктора Райлли. Никогда не поймешь, шутит он или нет. Он всегда говорит обо всем ровным меланхолическим тоном, но почти всегда за этим что-то кроется.

– Что ж, – сказала я задумчиво, – должно быть, я смогу.

– Конечно, сможете.

– Только я не совсем понимаю, как к этому приступить.

– О, это хорошо известно. Начать надо с начала, продолжить до конца и в заключение закончить.

– Я даже не знаю, где и что было началом, – задумчиво произнесла я.

– Поверьте мне, сестра, начать не так трудно, как потом остановиться. По крайней мере, со мной всегда так, когда приходится выступать с речью. Меня надо хватать за фалды и удерживать изо всех сил.

– Вы шутите, доктор.

– Совершенно серьезно. Ну, теперь все?

Одна вещь еще беспокоила меня, и после минутного замешательства я сказала:

– Знаете, доктор, боюсь, у меня может получиться… ну, немного тенденциозно, в какой-то степени с личным оттенком.

– Боже мой, женщина, чем больше тут будет вашей личности, тем лучше! В этой истории живые люди, не манекены. Будьте пристрастной, будьте злой, будьте такой, какой вам нравится. Пишите по-своему. В конце концов, мы всегда сможем выкинуть куски, которые искажают истину. За дело! Вы женщина разумная и дадите разумный, здравый рассказ.

Вот как это было, и я пообещала приложить все силы.

Итак, я приступаю, но, как я уже сказала доктору, трудно понять, с чего же именно начать.

Полагаю, надо сказать пару слов о себе. Мне тридцать два года, зовут Эми Ледеран. Обучалась в больнице Св. Кристофера, потом два года работала акушеркой. Какое-то время работала частным образом. Четыре года работала в клинике мисс Бендикс на Девоншир-плейс. Выехала в Ирак с миссис Келси. Я ухаживала за ней, когда у нее родился ребенок. А когда она уезжала с мужем в Багдад, ее там уже ждала няня, которая несколько лет работала у ее друзей. Дети у них выросли, им надо было идти в школу, и они уезжали домой. Няня согласилась после их отъезда перейти к миссис Келси. Миссис Келси была еще довольно слаба, и ее очень беспокоила предстоящая поездка с таким маленьким ребенком, поэтому майор Келси договорился со мной, чтобы я поехала с ними и присматривала за женой и за ребенком. Они обещали оплатить мне проезд домой, если никому не потребуется медицинская сестра на обратную дорогу.

Нет необходимости описывать семью Келси; ребенок просто загляденье, миссис Келси – довольно милая, хотя и немного капризная.

Мне очень понравилось путешествие. Я никогда еще не совершала таких больших поездок по морю.

Доктора Райлли я встретила на пароходе. Этот черноволосый длиннолицый человек с низким печальным голосом говорил всякие смешные вещи. Думаю, ему нравилось морочить мне голову, скажет какую-нибудь несусветицу и смотрит – клюну я или нет. Он работал хирургом в местечке под названием Хассаньех, в полутора сутках езды от Багдада.

Я пробыла около недели в Багдаде, когда случайно наткнулась на него на улице, и он спросил, когда я ухожу от семейства Келси. Я сказала, что смешно меня об этом спрашивать, потому что Райты (вторая семья, о которой я упоминала) уезжают домой раньше, чем предполагали, и их сестра могла явиться хоть сейчас.

Он сказал, что слышал о Райтах и именно поэтому обратился ко мне.

– Дело в том, что у меня, возможно, найдется для вас работа.

– Больной?

Он поморщился, как бы задумавшись.

– Вряд ли это можно назвать болезнью. Это дама, у которой скорее просто «причуды».

– Ой! – сказала я.

(Обычно под этим кроется пьянство или наркотики!)

Доктор Райлли в объяснения не вдавался. Он был очень осторожен.

– Да, – сказал он. – Некая миссис Лейднер. Муж – американец, точнее американский швед. Он руководит крупными раскопками.

И доктор объяснил, что экспедиция ведет раскопки на месте большого ассирийского города, что-то вроде Ниневии. И хотя экспедиция размещалась не очень далеко от Хассаньеха, это было достаточно уединенное место, а доктора Лейднера уже некоторое время беспокоило здоровье его жены.

– Он особенно не откровенничал, но кажется, у нее приступы каких-то страхов на нервной почве.

– Она одна остается целый день с местными? – спросила я.

– Нет, при ней там неплохая компания, человек семь или восемь. Я не представляю себе, чтобы она бывала одна в доме. Но, по всей видимости, миссис Лейднер сама довела себя до тяжелого состояния. На плечах Лейднера огромное количество работы, а он с ума сходит из-за жены, мучается, что она в таком состоянии. Он считает, что ему будет легче, если он будет знать, что она под наблюдением надежного опытного человека.

– А что сама миссис Лейднер об этом думает?

Доктор Райлли серьезно заверил:

– Миссис Лейднер – совершенно очаровательная дама. Конечно, у нее всегда семь пятниц на неделе, но в целом она поддерживает его идею. – И добавил: – Она странная женщина. Масса увлечений, и, как мне кажется, невиданная лгунья. Но Лейднер, по-видимому, чистосердечно верит в то, что она на всю жизнь чем-то напугана.

– Что она сама сказала вам, доктор?

– О, она ко мне не обращалась! Я ей не подхожу по каким-то причинам. Лейднер сам пришел ко мне с этим предложением. Ну и как вы относитесь к этой идее? Вы бы посмотрели страну перед тем, как ехать домой, – они будут вести раскопки еще два месяца. А раскопки – довольно интересное занятие.

С минуту я раздумывала и наконец решилась.

– Что же, – сказала я, – пожалуй, я могла бы взяться за это.

– Великолепно, – сказал доктор Райлли, поднимаясь. – Лейднер сейчас в Багдаде. Я скажу, чтобы он зашел, и надеюсь, вы с ним поладите.

Доктор Лейднер приехал в гостиницу в тот же день. Это был человек средних лет, он был взволнован и держался несколько неуверенно. В нем была какая-то мягкость и благородство и вместе с тем – беспомощность.

Он казался очень преданным своей жене, но довольно плохо представлял себе, что с ней.

– Видите ли, – с растерянным видом говорил он, теребя бороду (позже я узнала, что это было ему свойственно), – моя жена, право же, в очень возбужденном состоянии. Я крайне беспокоюсь за нее.

– Она физически здорова? – спросила я.

– Да, я думаю, да. Нет, я бы не сказал, что с нею что-то случилось в физическом смысле. Но она, как бы это сказать, выдумывает всякое. Понимаете?

– Что именно? – спросила я.

Но он уклонился от прямого ответа.

– Она доводит себя совершенно не из-за чего… Я действительно не вижу оснований для ее страхов, – рассеянно пробормотал он.

– Страхов? Каких, доктор Лейднер?

– А просто, знаете ли, всякие ужасы на нервной почве, – неопределенно ответил он.

«Почти наверняка это – наркотики, – подумала я. – А он не понимает, в чем дело. Многие мужья не понимают. Задумались бы, почему их жены так раздражительны и отчего у них происходит резкая смена настроений».

Я спросила, одобряет ли сама миссис Лейднер мой приезд.

Его лицо прояснилось.

– К моему удивлению, да. К моему приятному удивлению. Она сказала, что это очень хорошая мысль. Сказала, что будет чувствовать себя намного безопаснее.

Это слово необычайно меня поразило. Безопаснее. Довольно странное она употребила слово. Я начала подозревать, что у миссис Лейднер психическое заболевание.

Он продолжал прямо-таки с юношеским задором:

– Уверен, что вы с ней прекрасно поладите. Она ведь на самом деле очаровательная женщина. – Он подкупающе улыбнулся. – Луиза предчувствует, что вы будете для нее величайшим утешением. И я ощутил то же самое, когда увидел вас. Вы выглядите, если позволите, человеком здравомыслящим, пышущим здоровьем. Без сомнения, вы то, что нужно для Луизы.

– Что же, попробуем, доктор Лейднер, – бодро сказала я. – Надеюсь, что смогу быть полезной вашей жене. Может быть, ее раздражают местные и цветные?

– Господи, что вы! – Он покачал головой, повеселев от этой мысли. – Моей жене очень нравятся арабы, она ценит их простоту и чувство юмора. Это у нее только второй сезон – мы женаты меньше двух лет, – но она уже может довольно сносно объясняться по-арабски.

Я помолчала с минуту, потом сделала еще одну попытку:

– Неужели вы, доктор Лейднер, не можете мне ничего сказать о причине страхов вашей жены?

Он замялся. Затем медленно произнес:

– Я надеюсь, что она скажет вам это сама.

Вот и все, что я смогла вытянуть из него.

Глава 3

Разговоры

Условились, что я поеду в Телль-Яримьях на следующей неделе.

Миссис Келси обосновывалась у себя дома в Алвияхе, и я была рада, что могла снять с ее плеч некоторые заботы на первых порах.

За это время я несколько раз слышала об экспедиции Лейднера. Знакомый миссис Келси, молодой командир эскадрильи, удивленно вытянул губы и воскликнул:

– Красотка Луиза! Так вот где она теперь! – Он повернулся ко мне. – Это мы ее так прозвали, вот и стала она Красоткой Луизой.

– Оттого, что такая красивая? – спросила я.

– Разве только по ее собственной оценке. Она-то уж, конечно, так и считает.

– Ну, не будь язвой, Джон, – сказала миссис Келси. – Ты знаешь, что не только она так считает. Многие в нее без памяти влюблены.

– Может быть, вы и правы. У нее зубы немножечко длинноваты, но она не лишена привлекательности.

– Ты сам терял голову из-за нее, – смеясь сказала миссис Келси.

Командир эскадрильи покраснел и смущенно признал:

– Впрочем, она пользуется успехом. А что касается Лейднера, он землю готов целовать, по которой она ходит, да и вся экспедиция молится на нее! И это принимается как должное.

– Сколько же их там? – спросила я.

– Народ у него всякого сорта, – с готовностью доложил молодой офицер. – Англичанин-архитектор, француз-священник из Карфагена[2], он занимается надписями – таблетки[3] и прочее. Потом – мисс Джонсон. Она тоже англичанка, так сказать, специалист по мелким поручениям. Маленький полный мужчина выполняет фотографические работы, кажется, Карл Рейтер. Он американец. И чета Меркадо. Бог знает какой они национальности, итальяшки какие-нибудь, наверное! Она довольно молода – этакое змееподобное существо, – вот уж кто ненавидит Красотку Луизу! Есть еще пара юнцов, вот и вся компания, в целом милая, хотя есть и люди со странностями. Так ведь, Пенниман? – обратился он к пожилому мужчине, который сидел в задумчивости, вертя пенсне.

Тот вздрогнул и поднял глаза.

– Да-да, в самом деле очень милая. Если брать по отдельности. Конечно, у Меркадо есть странности…

– У него такая неестественная борода, – вмешалась миссис Келси, – удивительно жидкая.

Майор Пенниман продолжал, не обращая внимания на то, что его перебили:

– Юноши – оба симпатичные. Американец довольно молчалив, а молодой англичанин говорит, пожалуй, слишком много. Смешно, обычно бывает наоборот. Сам Лейднер – изумительный человек, такой скромный, непритязательный. Да, по отдельности все они люди приятные. Но что ни говори, а когда я в последний раз ездил к ним, у меня создалось странное впечатление, что что-то там не так. Не знаю, что именно… Может быть, я придумываю, но все они показались мне неестественными. Была какая-то странная напряженная атмосфера. Может быть, лучше всего пояснить это тем, что все передавали масло друг другу слишком уж вежливо.

Немного смущаясь, так как вообще не люблю вылезать со своим мнением, я сказала:

– Если людей долго держать взаперти, то они действуют друг другу на нервы. Я знаю это по своему больничному опыту.

– Это верно, – сказал майор Келси. – Но сезон только начинается. Не мал ли срок, чтобы наступило подобное раздражение?

– Экспедиция – это, пожалуй, как наша жизнь здесь в миниатюре. Там свои группировки, и соперничество, и зависть.

– Похоже, будто у них в этом году больше новых людей, – сказал майор Келси.

– Дайте подумать. – Командир эскадрильи принялся считать по пальцам. – Молодой Коулман – новенький, как и Рейтер. Эммотт – был в прошлом году, как и Меркадо. Отец Лавиньи – новый человек. Он приехал вместо доктора Берда, который заболел в этом году и не смог выехать. Кэри – несомненно, бывалый человек. Он тут с самого начала, уже пять лет. Мисс Джонсон ездит почти столько же лет, как и Кэри.

– Я всегда думал, что они очень дружно живут там, в Телль-Яримьяхе, – заметил майор Келси. – Они были похожи на счастливое семейство. Это удивительно, если задуматься о человеческой природе! Я надеюсь, сестра Ледеран согласна со мной?

– Да, не могу отрицать, что вы правы, – сказала я. – Ссоры, насколько мне известно, возникают в больницах чаще всего из-за чепухи, например, из-за недоразумения с чашкой чая.

– Да, в замкнутом обществе люди становятся мелочными, – сказал майор Пенниман. – Но все равно у меня такое ощущение, что есть в данном случае еще что-то. Лейднер такой мягкий, непритязательный человек, удивительно тактичный. Ему всегда удавалось сохранять в экспедиции мир и хорошие отношения. И все же я действительно почувствовал тогда какое-то напряжение.

Миссис Келси засмеялась.

– И вы не понимаете, в чем тут дело? Да это прямо в глаза бросается!

– Что вы имеете в виду?

– Миссис Лейднер, конечно.

– Ну будет, Мэри, – сказал ее муж. – Она очаровательная женщина и уж никак не вздорная.

– Я не говорила, что она вздорная. Но она – причина раздора.

– Каким это образом? И зачем ей это?

– Зачем? Зачем? Просто ей стало скучно. Она не археолог, всего лишь жена одного из них. Ей надоело быть в стороне от событий, вот она и устроила себе собственную драму; развлекается тем, что сталкивает людей.

– Мэри, ты же ничего не знаешь. Ты просто придумываешь.

– Конечно. Я придумываю! Вот увидите, что я права. Красотка Луиза отнюдь не Мона Лиза. Она, может быть, делает это и без злого умысла, но ей нравится смотреть, что из этого получается.

– Она предана Лейднеру.

– Осмелюсь сказать, что я имею в виду не вульгарные интрижки. Но она allumeuse, эта женщина.

– Женщины так мило отзываются друг о друге, – сказал майор Келси.

– Я понимаю. Язва, язва, язва – вот что вы, мужчины, говорите в таких случаях. Но мы обычно не ошибаемся в отношении представительниц своего пола.

– Тем не менее, – задумчиво проговорил майор Пенниман, – даже если мы предположим, что весьма нелестные догадки миссис Келси верны, я не думаю, что они вполне объясняют ощущение напряжения, очень похожее на чувство, испытываемое перед грозой. У меня было впечатление, что вот-вот разразится буря.

– Полно, не пугайте сестру, – сказала миссис Келси. – Она собирается через три дня туда ехать.

– О, меня трудно испугать, – смеясь сказала я.

Тем не менее я задумалась над этими разговорами. Странное слово доктора Лейднера «безопаснее» снова пришло мне в голову. Не тайный ли страх его жены, беспричинный или вполне обоснованный, действовал на всех в партии? Или это реально существующее напряжение (или, может быть, неизвестная причина его) действовало ей на нервы?

Я посмотрела слово allumeuse[4], которое употребила миссис Келси, в словаре, но так и не добралась до его смысла.

Глава 4

Я прибываю в Хассаньех

Три дня спустя я уехала из Багдада… Мне было жалко покидать миссис Келси и девочку, которая была этакой маленькой куколкой и замечательно развивалась, набирая за неделю полагающееся количество унций. Майор Келси отвез меня на вокзал и дождался отхода поезда. Я должна была прибыть в Киркук на следующее утро, и там меня должны были встретить.

Спала я плохо. Я никогда не сплю хорошо в поезде. У меня был беспокойный сон. Однако на следующее утро, когда я выглянула в окно, стоял прекрасный день, и я почувствовала интерес к людям, которых мне предстояло увидеть.

Пока я стояла в нерешительности и осматривалась, я увидела молодого человека, направляющегося ко мне. У него было круглое розовое лицо; в жизни не видела никого более похожего на молодого человека из книжек мистера П.Г. Вудхауса[5].

– Хэлло, лоо, лоо! – сказал он. – Это вы медсестра Ледеран? Вы, должно быть. Можно догадаться. Ха-ха-ха! Моя фамилия Коулман. Меня послал доктор Лейднер. Как вы себя чувствуете? А, значит, вы завтракали? Это ваше имущество? Я вижу, совсем скромное, да? У миссис Лейднер – четыре чемодана, сундук, не считая картонки для шляп, патентованной подушки, того, другого, пятого, десятого. Я не заговорил вас? Идемте в старый автобус.

Снаружи нас ждал так называемый, как я узнала позднее, «станционный фургон». Он был немного похож на экипаж-линейку, немного на грузовик, немного на трамвай. Мистер Коулман помог мне в него забраться и объяснил, что лучше сесть рядом с шофером, чтобы меньше трясло.

Тряска! Я удивляюсь, как весь этот аппарат не развалился на куски. Ничего похожего на дорогу, какой-то проселок со сплошными рытвинами и ямами. Прославленный Восток в чистом виде! Как подумаю о великолепных магистралях Англии, начинает тянуть домой.

Мистер Коулман со своего сиденья позади меня все время кричал мне в ухо.

– Дорога в довольно хорошем состоянии, – в очередной раз крикнул он, когда нас так подкинуло на сиденьях, что мы чуть не стукнулись о потолок, и, очевидно, был совершенно серьезен.

– Очень хорошо встряхивается печень, – добавил он. – Вам следует это знать, сестра.

– Стимулирование печени мало мне поможет, если будет раскроена голова, – колко заметила я.

– Вы бы поездили здесь после дождя. Заносы – блистательные. То и дело летаешь из стороны в сторону.

Я не стала отвечать.

Вскоре нам пришлось переправляться через реку. Это совершалось на таком разваливающемся пароме, что, к моему удивлению – слава богу, – мы все-таки перебрались. Но окружающие, кажется, не нашли в этом ничего особенного.

Чтобы добраться до Хассаньеха, нам потребовалось четыре часа. Неожиданно для меня это оказался большой город, и с другого берега реки он выглядел очень неплохо; совершенно белый, с минаретами – он был прямо как в сказке. Но другим он стал, когда миновали мост и въехали в него; ужасный запах, развалины, грязь, беспорядок.

Мистер Коулман проводил меня к доктору Райлли, сказав, что доктор ждет меня на ленч.

Доктор Райлли был, как всегда, мил, и дом у него тоже был милый, с ванной, и все в нем было такое свежее, новое. Я с наслаждением приняла ванну и, когда привела себя в порядок и спустилась вниз, чувствовала себя великолепно.

Ленч был уже готов. Мы вошли. Доктор извинился за дочь, которая, как он сказал, всегда опаздывает. Мы только что покончили с очень вкусным блюдом – яйцо в соусе, когда она вошла, и доктор Райлли представил ее:

– Сестра, это моя дочь Шийла.

Она поздоровалась со мной за руку, выразила надежду, что я хорошо доехала, наспех сняла шляпу, холодно кивнула мистеру Коулману и села.

– Билл, – спросила она, – что у нас нового?

Он начал ей говорить о каком-то вечере, который должен состояться в клубе, а я стала присматриваться к ней.

Не могу сказать, чтобы я ее хорошо рассмотрела; занятие для меня слишком непривычное. Девица довольно бесцеремонная, но интересная. Черные волосы и голубые глаза, бледное лицо и накрашенные губы. Речь у нее была спокойная, но не лишена саркастичности, что меня немного раздражало. У меня под началом как-то стажировалась одна девица, работала она неплохо, я это признаю, но ее манеры постоянно меня сердили.

Насколько я могла заметить, мистер Коулман был увлечен ею – неужели такое возможно! Он немного заикался, и речь его стала еще более идиотской, чем прежде. Он напомнил мне большую глупую собаку, пытающуюся угодить хозяину и виляющую хвостом.

После ленча доктор Райлли отправился в больницу, а мистеру Коулману надо было кое-что достать в городе, и мисс Райлли спросила, не хочу ли я немного посмотреть город или предпочту остаться дома. Она сказала, что мистер Коулман зайдет за мной через час.

– Здесь есть что посмотреть? – спросила я.

– Есть несколько живописных уголков, – сказала мисс Райлли, – но не знаю, понравятся ли они вам, уж очень грязные.

То, что она сказала, несколько покоробило меня. Я никогда не считала, что живописность может сочетаться с грязью.

Кончилось тем, что она повела меня в клуб, довольно приличный. Он выходил на реку, и там были английские газеты и журналы.

Когда мы вернулись домой, мистера Коулмана еще не было, так что мы сели и поболтали немного. Это было не так-то просто.

Она спросила, знакома ли я уже с миссис Лейднер.

– Нет, – сказала я. – Только с ее мужем.

– О, – сказала она. – Интересно, что вы о ней думаете?

Я ничего на это не ответила, а она продолжала:

– Мне очень нравится доктор Лейднер. Все его любят. Я подумала, что это все равно что сказать: «Мне не нравится его жена».

Я опять промолчала, а она резко спросила:

– Что с ней? Вам доктор Лейднер не говорил?

Я не собиралась разводить сплетни о пациентке, даже еще не увидев ее, и сказала уклончиво:

– Насколько я поняла, она несколько переутомилась и нуждается в уходе.

Она засмеялась неприятно, резко.

– Боже мой, – сказала она. – Девять человек ухаживают за ней. Неужели этого недостаточно?

– Я думаю, им надо заниматься своей работой, – заметила я.

– Заниматься работой? Конечно, они должны заниматься работой. Но прежде всего Луиза. О, она представляет себе это очень хорошо.

«Да, – отметила я про себя, – не любите вы ее».

– Все-таки, – продолжала мисс Райлли, – не понимаю, чего она хочет от профессиональной госпитальной сестры. Я-то думала, что любительская опека ей больше по вкусу, чем кто-нибудь, кто будет запихивать ей градусник в рот, считать пульс и сводить все к простой реальности.

Должна признаться, меня это заинтересовало.

– Вы считаете, что с ней ничего не случилось? – спросила я.

– Конечно, с ней ничего не случилось. Эта женщина здорова как бык. «Бедная Луиза не спала», «У нее черные круги под глазами». Да нарисовала она их синим карандашом! На все готова, лишь бы привлечь внимание, чтобы все вертелись вокруг нее, носились с ней.

В этом, разумеется, уже что-то есть. У меня было много таких (с чем только не сталкиваются медсестры!) больных, страдающих ипохондрией, которым доставляло наслаждение заставлять домочадцев уплясывать вокруг них. И если врач или сестра говорили такому: «Вы абсолютно здоровы!» – они, конечно, не верили этому, и их неподдельному возмущению не было предела.

Вполне возможно, что миссис Лейднер – случай такого рода. Естественно, муж в первую очередь введен в заблуждение. Мужья, как я заметила, очень легковерны, когда дело касается болезней. Но все-таки кое-что не сходилось с тем, что я слышала ранее. При чем, например, тут слово «безопаснее»?

Смешно, до чего крепко это слово засело у меня в голове. Размышляя об этом, я спросила:

– А что, миссис Лейднер нервная женщина? Ее не нервирует, например, что она живет вдали ото всех?

– Что же тут нервничать! Боже! Их там десять человек! К тому же у них есть охрана из-за этих древностей. Нет, нет, она не нервная… ни в малейшей степени…

Казалось, ее поразила какая-то мысль, и она с минуту помолчала, медленно проговорив затем:

– Странно, что вы об этом спросили.

– Почему?

– Мы с лейтенантом Джервисом ездили туда на днях. Было утро. Почти все были на раскопках. Она сидела и писала письмо и, я думаю, не услышала, как мы подошли. Бой, который обычно сопровождает гостей, отсутствовал, и мы прошли на веранду сами. Миссис Лейднер, по-видимому, увидела тень лейтенанта Джервиса на стене и громко закричала. Извинилась, конечно. Сказала, подумала, что это какой-то чужой человек. Немного странно это. Даже если это был чужой человек, зачем же поднимать шум?

Я задумчиво кивнула.

Мисс Райлли замолчала, потом вдруг снова заговорила:

Страницы: 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

Там, где высоко вздымаются древние горы, там, где царят вечные холод и зима, укрыта тайна. Викинги з...
Чрезвычайно влиятельная организация существует в середине XIX века в американском городе Балтимор. О...
Роман «В погоне за метеором» был впервые опубликован в 1908 г. в ряду других посмертно изданных прои...
Роман Александра Бушкова Волчья стая повествует о незадачливых представителях племени новых русских,...
Погони в киберспейсе и виртуальные засады, борьба не на жизнь (компьютерную), а на смерть – возможно...
Трудно поверить, что с самого начала их было только восемь. Восемь крепких бесшабашных парней, котор...