Загадочное происшествие в Стайлзе Кристи Агата
– Чудовищная история, месье Пуаро, – сказал он. – Гастингс сообщил вам, что нам не хотелось бы никакой преждевременной скандальной огласки?
– Я всецело понимаю и поддерживаю вас в данном вопросе.
– Да, тем более что пока у нас есть одни подозрения. Никаких определенных фактов.
– Совершенно верно. Главное – соблюдать разумную осмотрительность.
Джон повернулся ко мне, достал портсигар и, прикуривая сигарету, спросил:
– Вы уже в курсе, что вернулся наш пропащий Инглторп?
– Да, я встретил его.
Джон отбросил спичку на ближайшую клумбу, и его небрежность явно пришлась не по душе аккуратному Пуаро. Он нашел обгоревшую спичку и аккуратно закопал ее.
– Чертовски трудно понять, как теперь вести себя с ним.
– Ну, эта трудность быстро разрешится, – успокоил его бельгиец.
Джон явно удивился, не вполне понимая последствия этих загадочных слов. Он вручил мне два ключа, переданных ему доктором Бауэрштайном.
– Покажите месье Пуаро все, что он захочет увидеть.
– Так эти комнаты заперты? – спросил бельгиец.
– Доктор Бауэрштайн счел это целесообразным.
– Значит, у него не возникло никаких сомнений, – задумчиво кивнув, пробурчал Пуаро. – Что ж, это упрощает нам дело.
Мы вместе поднялись в комнату, где произошла трагедия. Для более ясного понимания я добавлю описание этой спальни и расположение основных предметов обстановки.
Пуаро запер дверь изнутри и приступил к доскональному осмотру места преступления. Его взгляд с живостью кузнечика перепрыгивал с предмета на предмет. Боясь уничтожить улики, я остался возле двери. Пуаро, однако, оценил мою предусмотрительность по-своему.
– Что это вы там застыли, друг мой! – воскликнул он и с запинкой прибавил: – Как-то… как это у вас говорится… Ах да, как баран перед новыми воротами?
Я пояснил, что боюсь уничтожить какие-то следы.
– Следы? Вот еще выдумки! В этой комнате уже побывала целая армия! Чьи же следы нам могут быть полезны? Нет уж, идите сюда и помогите моим поискам. Я оставлю пока здесь за ненадобностью свой баульчик.
Он поставил его на круглый столик возле окна, но, как выяснилось, поступил опрометчиво – столешница накренилась, и баул свалился на пол.
– Eh voila une table![8] – возмутился Пуаро. – Увы, друг мой, можно жить в роскошном доме, не имея, однако, при этом приличной мебели.
После этой печальной сентенции маленький бельгиец возобновил поиски.
Какое-то время он с интересом разглядывал на бюро пурпурный бювар с изящным ключом в замке. Вытащив ключ из замка, предложил его мне для осмотра. Я не увидел в нем, честно говоря, ничего особенного. Типичный ключ от американского замка Йейла[9] с пропущенной через головку проволочкой.
Далее Пуаро обследовал коробку взломанной нами двери, убедившись, что она действительно была заперта на щеколду, а затем перешел к двери, ведущей в комнату Синтии. Щеколда этой двери, как я и говорил, тоже была задвинута. Тем не менее Пуаро решил проверить задвижку и несколько раз открыл и закрыл ее; причем старался проделать это совершенно бесшумно. Но что-то в самой этой щеколде, похоже, привлекло его внимание. Тщательно осмотрев задвижку, он ловко извлек из своего баульчика изящный пинцет, снял с засова какие-то волоски и запечатал их в пакетик.
На комоде стоял поднос со спиртовкой и установленным на ней ковшиком. В ковшике еще осталось немного темной жидкости, а рядом стояла чашка с блюдцем, из которой что-то пили.
Удивительно, как я мог быть столь невнимательным, чтобы не заметить их раньше. Ведь, вероятно, там обнаружится важная улика. Пуаро слегка коснулся пальцем остатков жидкости и осторожно попробовал ее.
– Какао, – поморщившись, сообщил он, – с добавлением… по-моему… рома.
После чего его внимание привлекли осколки на полу возле перевернутого прикроватного столика. Помимо мелких осколков кофейной чашки, на полу еще валялись детали настольной лампы, спички, несколько книжек и связка ключей.
– Странно, – пробормотал Пуаро.
– Честно говоря, – хмыкнув, возразил я, – ничего странного я тут не вижу.
– Неужели? Обратите внимание на светильник: его ламповое стекло раскололось всего на две части, и они лежат так же, как упали. Но кофейная чашка почему-то разбилась в мелкие дребезги.
– Что ж, допустим, – вяло предположил я, – кто-то случайно раздавил осколки.
– Именно, – загадочно произнес Пуаро, – кто-то раздавил осколки.
Он поднялся с колен, медленно подошел к каминной полке и, рассеянно разглядывая безделушки, начал выстраивать их в строгой симметрии – так Пуаро обычно поступал в моменты волнения.
– Mon ami, – наконец, повернувшись ко мне, заявил он, – кто-то раздавил осколки чашки, раздавил специально, либо потому, что в нее добавили стрихнин, либо – что гораздо существеннее – потому, что там не было никакого стрихнина!
Я предпочел промолчать. Вывод Пуаро привел меня в замешательство, но я понимал, что бесполезно добиваться от него объяснений.
Задумчиво помедлив, он наконец оживился и продолжил свои поиски. Поднял с пола связку ключей, повертел их в руках и наконец, выбрав самый блестящий и отполированный ключ, попытался вставить его в замочек бювара. Ключ подошел, и Пуаро открыл бювар, но после легкого колебания закрыл и опять запер его, а связку ключей наряду с тем ключом, что изначально находился в замке бювара, спрятал себе в карман.
– Яне имею права смотреть эти бумаги. Но это надо будет сделать незамедлительно!
Далее Пуаро тщательно изучил содержимое шкафчика над умывальником. Направляясь к расположенному в левой стороне окну, он вдруг остановился и начал с особой пристальностью разглядывать округлое пятно, еле заметное на поверхности темно-коричневого ковра. Опустившись на колени, бельгиец дотошно изучил пятно, даже принюхался к его запаху.
В итоге он налил немного какао в пробирку и тщательно закрыл ее пробкой. Спрятав пробирку в специальное отделение баула, извлек оттуда записную книжечку и произнес, быстро строча в ней что-то:
– Итак, мы обнаружили в этой комнате шесть интересных находок. Могу их перечислить, если вы не против…
– Ни в коей мере, – поспешно ответил я.
– Тогда прекрасно. Вопервых, раздавленная в пыль кофейная чашка; вовторых, бювар с ключом в замке; втретьих, пятно на ковре.
– Но оно ведь могло появиться гораздо раньше, – вставил я.
– Отнюдь, пятно еще немного влажное и пахнет кофе. Вчетвертых, обрывки темно-зеленой ткани… всего пара ниточек, но цвет легко определяется.
– Ах! – воскликнул я. – Так вот что вы спрятали в пакетик.
– Да. Хотя если эти нитки из платья самой миссис Инглторп, то вряд ли они представляют для нас интерес. Поживем – увидим. Пятая находка опять же представлена на полу, – выразительным жестом он показал на брызги свечного сала на ковре возле бюро. – Их, наверное, оставили вчера, иначе усердная горничная уже избавилась бы от них с помощью промокательной бумаги и горячего утюга. Однажды так же пострадала одна из моих лучших шляп… впрочем, не будем отвлекаться.
– Вполне вероятно, ковер случайно закапали прошедшей ночью. Все мы пребывали в жутком волнении. Или миссис Инглторп сама могла запачкать свечой ковер.
– Вы принесли сюда только одну свечу?
– Да. Подсвечник держал Лоуренс Кавендиш. И он жутко разволновался. Мне показалось, что он увидел вон там, – я показал на каминную полку, – нечто столь ужасное, что буквально оцепенел.
– Интересно, – быстро произнес Пуаро. – Да, это наводит на некоторые размышления, – его взгляд скользнул по стене над камином, – однако ту здоровенную кляксу оставила не его свеча, поскольку, как вы видите, пятно там от белой свечи, а месье Лоуренс любезно оставил нам на туалетном столике свою розовую свечу. С другой стороны, в спальне миссис Инглторп вообще нет подсвечников, только настольная лампа.
– Понятно, – промямлил я. – И какой вы делаете вывод?
Но мой друг отделался лишь досадным ответом, побуждая меня использовать мои собственные умственные способности.
– И какова же шестая находка? – поинтересовался я. – Вероятно, проба какао?
– Нет, – задумчиво произнес Пуаро. – Я мог бы включить ее в нашу интересную шестерку, но передумал. Нет, шестую находку я позволю себе пока не оглашать.
Он пробежал взглядом по спальне.
– Полагаю, нам здесь больше нечего делать, разве что… – Он склонился к камину и начал пристально разглядывать пепел в топке. – Да, огонь сделал свое дело… уничтожил бумагу. Но случайно могло… давайте-ка посмотрим!
Ловко опустившись на четвереньки, он начал разбирать кусочки пепла, с величайшей осторожностью выкладывая их на край решетки. Внезапно он тихо ахнул.
– Пинцет, Гастингс!
Я быстро передал ему инструмент, и он искусно извлек из топки полуобгоревший кусочек бумаги.
– Смотрите, mon ami! – вскричал он. – Что вы думаете об этом?
Я тщательно изучил клочок. Он явно имел отношение к какому-то документу…
Да, тут стоит поломать голову. Клочок был довольно толстым, резко отличавшимся от тонкой почтовой бумаги. И вдруг меня осенило.
– Пуаро! – вскричал я. – Это же остаток завещания![11]
– Именно так.
Я подозрительно глянул на него.
– Разве вы не удивлены?
– Нисколько, – серьезно ответил он, – как раз этого я и ожидал.
Получив от меня драгоценную находку, Пуаро уложил ее в пакетик с присущей ему по жизни методичностью и аккуратностью. Вихрь вопросов закружился в моей голове. Что это за таинственное завещание? Кто мог уничтожить его? Человек, заляпавший ковер белым стеарином? Очевидно. Но как он проник в спальню? Ведь все двери были заперты изнутри.
– Итак, друг мой, – оживленно произнес Пуаро, – уходим отсюда. Мне нужно бы задать несколько вопросов горничной… если не ошибаюсь, ее зовут Доркас.
Мы вышли через комнату Альфреда Инглторпа, и Пуаро задержался там для быстрого, но вполне всеобъемлющего осмотра. Выйдя в коридор, мы заперли его комнату так же, как заперли до этого спальню миссис Инглторп.
Я проводил Пуаро на первый этаж в будуар, который он выразил желание осмотреть, а сам отправился на поиски Доркас. Однако, вернувшись с ней, я обнаружил, что в будуаре уже никого нет.
– Пуаро, – воскликнул я, – где же вы?
– Я здесь, друг мой, – его голос доносился из-за застекленных дверей, выходящих в сад.
Бельгиец стоял там перед цветником с разнообразными ухоженными клумбами, очевидно, преисполненный восхищения.
– Восхитительно! – проворковал он. – Восхитительно! Какая симметрия… Взгляните на тот полумесяц и на эти ромбы, их точные формы радуют глаз. И расстояния между посадками также идеальны. Полагаю, цветы высадили тут совсем недавно?
– Да, по-моему, их высаживали вчера днем. Но возвращайтесь к нам, я привел Доркас.
– Eh bien, eh bien![12] Не сердитесь, что я позволил себе немного полюбоваться такой красотой.
– Всё в порядке, но у нас есть еще более важные дела.
– Почему же вы решили, что наши прекрасные бегонии менее важны?
Я молча пожал плечами. Когда он пребывал в таком настроении, спорить с ним не имело смысла.
– Так вы не согласны? Напрасно, иногда цветы могут многое рассказать… Итак, приступим к разговору с нашей славной Доркас.
Горничная стояла в будуаре, скрестив на груди руки; белоснежная форменная шапочка покрывала ее волнистые седые волосы, уложенные в строгую прическу. Она являла собой чопорный образец преданной и добропорядочной служанки.
Поначалу Доркас отнеслась к Пуаро с подозрением, но он быстро сумел завоевать ее расположение.
– Прошу вас, мадемуазель, присаживайтесь, – предложил он, подвигая к ней стул.
– Благодарю, сэр.
– Если не ошибаюсь, вы служили у миссис Инглторп много лет?
– Десять лет, сэр.
– Долгий срок для столь безупречной службы. Вероятно, вы сильно привязались к ней?
– Она была очень добра ко мне, сэр.
– Тогда, надеюсь, вас не затруднит ответить на несколько интересующих меня вопросов. Разумеется, я веду расследование с полного одобрения мистера Кавендиша.
– Да, конечно, сэр.
– Итак, для начала меня волнуют некоторые события вчерашнего дня. Насколько мне известно, вашу хозяйку вчера расстроила какая-то ссора?
– Да, сэр. Но не знаю, уместно ли мне… – Доркас нерешительно умолкла.
– Любезная Доркас, – проницательно взглянув на служанку, с убедительной мягкостью произнес Пуаро, – мне необходимо как можно полнее разобраться в ситуации, узнать все в мельчайших деталях. Даже не думайте о том, что вы выдаете хозяйские секреты. Ваша хозяйка умерла, и нужно выяснить все подробности, если мы хотим отомстить за нее. Ничто уже не вернет ее к жизни, но у нас есть надежда, если произошло убийство, отдать виновного в руки правосудия.
– Воистину так! – горячо поддержала его Доркас. – Ладно, не называя имен, могу сказать, что есть в этом доме один тип, которого все мы терпеть не можем! В злосчастный день, сэр, этот грешный проходимец переступил порог нашего дома…
Пуаро дал выплеснуться ее негодованию и спросил, вновь переходя на деловой тон:
– Так что вам известно о вчерашней ссоре? Вопервых, как вы узнали о ней?
– В общем, сэр, вчера мне случилось проходить через холл…
– В какое время?
– Не могу сказать точно, сэр, но до чая было еще далеко. Может, часа четыре или чуток позже. Значит, сэр, как я и говорила, мне случилось проходить по холлу, тогда-то я и услышала голоса, очень громкие и сердитые голоса. Я вовсе не собиралась подслушивать, но… В общем, я невольно остановилась. Дверь в будуар была закрыта, но я узнала резкий и громкий голос хозяйки и вполне четко услышала, что она говорила. «Вы лгали, вы беспардонно обманывали меня», – заявила она. Мне не удалось разобрать, что именно ответил мистер Инглторп, он говорил гораздо тише, но она возмущенно ответила ему: «Как вы смеете? Я содержала вас, кормила и одевала! Вы обязаны мне всем! И вот как вы отблагодарили меня! Навлекли позор на наше имя!» И опять я не расслышала его ответа, а она продолжила: «Ваши оправдания ничего н изменят. Мне вполне понятно, как я должна поступить. Все уже решено. Не думайте, что меня остановит боязнь огласки или семейного скандала». Потом мне показалось, что они направились к двери, и я поспешила удалиться.
– Вы уверены, что узнали голос мистера Инглторпа?
– Ну да, сэр, кто же еще там мог быть?
– Хорошо, и что же произошло потом?
– Позднее я вернулась в холл, но все уже успокоилось. В пять часов миссис Инглторп вызвала меня колокольчиком и велела принести чашку чая – только чая, без сандвичей – к ней в будуар. Хозяйка выглядела ужасно… огорченной и побледневшей. «Доркас, – сказала она, – я пережила страшное потрясение». «Очень жаль, мэм, – ответила я. – Надеюсь, после чашки ароматного горячего чая, мэм, вы почувствуете себя лучше». Она держала в руке какую-то бумагу. Не знаю, то ли письмо, то ли какой-то документ, но лист был исписан, и она читала его с таким видом, словно не могла поверить написанному. Точно забыв, что я еще в комнате, она прошептала: «Всего несколько слов… а мой мир перевернулся». А потом и говорит мне: «Никогда не верьте мужчинам, Доркас, они недостойны этого!» Быстро удалившись, я принесла ей чашку горячего крепкого чая, и она поблагодарила меня и сказала, что хороший чай, наверное, поможет ей успокоиться. А потом вдруг и говорит: «Ох, Доркас, не представляю, что мне теперь делать. Скандал меж супругами чреват громадными неприятностями. Я предпочла бы, по возможности, избежать огласки». Но в тот момент к нам присоединилась миссис Кавендиш, поэтому хозяйка больше ничего не сказала.
– А то письмо или документ все еще оставался у нее в руках?
– Да, сэр.
– Как вы думаете, что она могла с ним сделать потом?
– Ну, трудно сказать, сэр… может, убрала его в свой пурпурный бювар.
– Там она обычно хранила важные бумаги?
– Да, сэр. Она приносила его в будуар каждое утро и забирала в спальню по вечерам.
– Когда она потеряла ключ от бювара?
– Ой, она хватилась его вчера перед обедом, сэр, и попросила меня постараться отыскать его. Ее очень огорчила эта потеря.
– Но у нее ведь имелся запасной ключ?
– Ну да, сэр.
Доркас взирала на него с большим любопытством, так же как и я, честно говоря. Как он узнал о потерянном ключе?
– Не удивляйтесь, Доркас, – с улыбкой заметил Пуаро, – у меня профессиональная проницательность. Не этот ключ потерялся?
Он извлек из кармана ключ, вынутый из бювара в спальне миссис Инглторп.
От удивления у Доркас глаза полезли на лоб.
– Именно этот, сэр, точно. А где же вы нашли его? Я ведь повсюду искала.
– Ах, видите ли, сегодня он оказался совсем не в том месте, где был вчера… Теперь перейдем к другому вопросу: есть ли в гардеробе вашей хозяйки темно-зеленое платье?
Доркас, видимо, поразил столь неожиданный вопрос.
– Нет, сэр.
– Вы уверены?
– О да, сэр.
– А у кого в доме есть зеленое платье?
– У мисс Синтии, по-моему, я видела зеленое вечернее платье, – подумав, ответила Доркас.
– Светлое или темное?
– Светло-зеленое, сэр; вроде его называли шифоновым.
– Понятно, но это не то, что мне нужно… А у кого-нибудь еще есть какая-то зеленая одежда?
– Нет, сэр… не припомню, чтобы видела нечто подобное.
Пуаро не выказал никакого разочарования, лицо его оставалось бесстрастным.
– Ладно, забудем пока этот вопрос и пойдем дальше. Есть у вас какие-то причины полагать, что ваша хозяйка вчера вечером приняла снотворное?
– Только не вчера, сэр; я знаю, что вчера она никаких порошков не принимала.
– И почему же вы так уверены?
– Потому что в аптечке они закончились. Она взяла последний порошок из коробочки два дня тому назад и пока не успела заказать новые.
– Вы абсолютно уверены в этом?
– Определенно, сэр.
– Тогда ситуация проясняется!.. Кстати, ваша хозяйка не просила вас вчера подписать что-нибудь?
– Подписать документ? Нет, сэр.
– Вернувшись в дом вчера к вечеру, мистер Гастингс и мистер Лоуренс обнаружили, что ваша хозяйка пишет письма. Полагаю, у вас нет никаких идей по поводу того, кому они могли быть адресованы?
– К сожалению, нет, сэр. Вечером я уходила в гости. Возможно, Энни могла бы что-то подсказать вам, хотя она весьма легкомысленна. Даже чашки не помыла после вчерашнего вечернего кофе. Такое с ней бывает, если я не проверю, всё ли в порядке.
Пуаро всплеснул руками.
– Раз уж так случилось, то я прошу вас, Доркас, оставьте их еще ненадолго грязными. Мне необходимо осмотреть их.
– Хорошо, сэр.
– А когда вы ушли вчера вечером?
– После чая, около шести часов, сэр.
– Благодарю вас, Доркас, это все, о чем я хотел спросить вас. – Бельгиец встал и подошел к окну. – Меня восхитил ваш цветник с клумбами. Кстати, много ли садовников трудится в усадьбе?
– Только трое, сэр. Раньше, до войны, было пятеро, тогда сад содержался по высшему классу. Вот поглядели бы вы на него тогда, сэр… Красота была неземная. А теперь только старина Мэннинг да молодой Уильям, и еще одна новомодная садовница в штанах и прочих экстравагантных нарядах… Прости господи, ну и времена настали!
– Ничего, Доркас, хорошие времена еще вернутся. По крайней мере, мы надеемся на это. А сейчас, будьте добры, пришлите ко мне Энни.
– Конечно, сэр. Спасибо, сэр.
– Как вы узнали, что миссис Инглторп принимала снотворное? – с оживленным интересом спросил я, когда Доркас покинула будуар. – И о потерянном и запасном ключах?
– Давайте разберемся с вашими вопросами по очереди. – Пуаро вдруг показал мне картонную коробочку, в каких аптекари обычно продают порошки.
– Где вы нашли ее?
– В шкафчике над умывальником в спальне миссис Инглторп. Эта коробочка проходила в моем списке под номером шесть.
– Но, полагаю, она не имеет особого значения, раз последний порошок оттуда взяли два дня тому назад?
– Возможно, и не имеет, но разве вы не заметили ничего странного в этой коробочке?
– Нет, ничего особенного, – признался я, внимательно осмотрев ее.
– Обратите внимание на этикетку.