Второй шанс для героя Каштанова Юлия

Но самая главная неожиданность ждала его в конце пути. Спустя минуты три блуждания по коридорам Ибарра и его провожатый достигли небольшой светлой комнаты с длинным столом по центру и многочисленными зеркалами по стенам. Большое французское окно выводило в сад, и оттуда в комнату влетал свежий ветер, принося запахи роз и жасмина. За столом, способным легко вместить пятнадцать или того больше едоков, сидел только один человек, причем вполоборота к окну, так что лица его Ибарра не мог увидеть даже мельком. Ясно было только, что человек это молодой, но не более того. Испанец? Скорее всего, испанец… Ибарра вежливо прокашлялся.

– Доброе утро, ваше высочество, – произнес он, решив не ждать, пока на него обратят внимание: играть – так до конца по-честному. – Как ваше здоровье?

– Спасибо, герцог, жаловаться пока не на что, – ответил ему мягкий голос, давно знакомый по голосовому чату. – Ступай, Маркус. Присаживайся, Фадрике.

Первая половина фразы явно относилась к мальчишке, судя по тому, как тот с поклоном удалился, а вторая – к нему лично. Наугад выбрав себе место поближе к пустой тарелке, Ибарра опустился на высокий и ужасно неудобный стул. Еще большее неудобство доставляло то, что средневековый костюм стеснял движения, а многочисленные украшения и жесткий воротник не давали нормально согнуться или даже наклонить голову. Шпага на бедре вынуждала сидеть постоянно в одном положении, ибо чуть что упиралась в пол и создавала еще больше проблем.

И главное: теперь молодой человек, оказавшись напротив собеседника, позволил себе присмотреться к его лицу… Впрочем, чтобы узнать его, особого тщания не требовалось. Увиденное не так сильно поразило Фадрике, как его знакомых далеко-далеко отсюда, но удивило – это уж точно.

– Хуан! Что за шутки?..

– Тс-с-с! – прошипел собеседник, приложив палец к губам. – Ты нас обоих погубишь! На костер захотел? Или на эшафот?

Тихие и жесткие слова хлестнули, как пощечина. Примерно минуту – рекордный для него срок – Ибарра приходил в себя. Упоминание об эшафоте никак не могло быть шуткой. Что же Хуан имел в виду? Рациональный мозг лидера Альянса отказывался верить в подобное. Неужели он все еще спит и видит во сне, что оказался в средних веках или в реальности игры, послужившей причиной той встречи, будь она неладна?!

– Теперь слушай, что я тебе скажу, – пользуясь замешательством собеседника, негромко заговорил Хуан совершенно серьезным тоном, – при незнакомых я для тебя никакой не Хуан, а принц Филипп. И ты с этого момента – герцог Ибарра, гранд Испании. Понял? Маркус – всего лишь двойник парня из Черноголовки, а не он сам, так что не вздумай заговорить с ним о «малой родине».

Ибарра потряс головой, в которой по-прежнему не укладывались подробности дурацкой шутки.

– Что за приколы, Хуан? Мне это уже не нравится… Прекрати. Я завтра должен быть на работе, потом у нас в игре решающая битва, которую нельзя пропустить, и…

Под суровым взглядом друга он замолк на середине фразы. Следующая реплика повергла его в такие пучины сомнений, что он не был уверен, что из этого безумия есть хоть какой-то разумный выход.

– Ты еще больше повеселишься, когда я тебе вот что скажу: забудь о том, что ты родом из Питера и игрок онлайн-игры. На дворе семнадцатый век, и мы с тобой не в Клину, а в Версале. Придется с этим смириться.

Ибарра от неожиданности раскрыл рот, желая возразить, но все слова куда-то делись. Хуан напоминал бы ему сейчас сумасшедшего, которого надо бы как можно скорее госпитализировать – или же злого комика… если бы не внешнее сходство. Если слова еще могли его обмануть, то глаза – ни за что. Молодой человек только беспомощно смотрел на друга, делая какие—то непонятные жесты.

– Чтобы ты окончательно поверил… только без обид… – произнес собеседник, вытаскивая из-за пояса кинжал. Ибарра не успел даже моргнуть, как сверкнуло лезвие, на миг стало больно, и на ладони его блеснула алая капелька. Лидер Альянса зажмурился, потом открыл глаза, но реальность не спешила меняться.

– Теперь поверил? – грустно усмехнулся Хуан, убирая кинжал. – Вот то-то же!.. – он вздохнул и продолжил безнадежным тоном: – Я тоже вначале не верил…

Молчание повисло над столом; молодые люди смотрели друг на друга, не в силах до конца поверить в происходящее, но также и не вольные ничего изменить. Лишь спустя минуты три Ибарра рискнул нарушить молчание: какой-никакой разговор все же указывал на то, что он еще жив и не сошел с ума окончательно, хотя и был к этому близок.

– Хуан… прости, Ваше высочество… А ты меня… не дуришь?

– Очень мне это надо! – фыркнул тот, задумчиво кроша хлеб. – Я был бы счастлив оказаться сейчас дома, в Москве!

– Как же мы сюда попали?

Вопрос был риторический, Ибарра и не ожидал получить на него хоть сколько-нибудь вразумительный ответ, поэтому дальнейшие слова товарища по несчастью показались ему сумбурной выдумкой в стиле голливудских блокбастеров:

– Когда мы снимали пансионат на выходные, один тип из деревни болтал, будто с домом что-то не так. А вчера мы обнаружили, что кто-то вскрыл дверь в запертую часть…

– В западное крыло? Куда не пускали? – нахмурился Ибарра. – И что тогда?

– Слушай дальше: Элеонора обнаружила пропажу своей рукописи. Той самой, про которую говорилось накануне… Потом – помнишь грозу? – осведомился Хуан и, дождавшись неуверенного кивка, продолжил: – Как мы потом поняли, это была не совсем обычная буря. Хочешь – верь, хочешь – нет, но той ночью открылся проход в параллельный мир, чем-то схожий с нашим. И мы угодили как раз туда… Жизнь здесь идет наполовину по сценарию игры, наполовину по той рукописи. А мы – персонажи и жители этого мира, понятно?

– Нет, – честно признался Ибарра, тряхнув головой для полноты образа. – Но продолжай, заинтриговал.

– Кто кем стал и сколько нас здесь, я не знаю. Как выбираться – тоже, но, подозреваю, что нужно собраться всем вместе и поглядеть, что там сказано в книге. Там может быть ответ.

– Как же ты узнал про меня? – недоверчиво прищурился Ибарра, все еще отказываясь принимать слова друга за действительность, а не за бред сумасшедшего.

– Не поверишь – по фамилии, – усмехнулся Хуан. – Ты будешь смеяться еще больше, но командир нашей охраны – Шурик из Доминиканцев… Остальных я планирую вычислить тем же способом, что и тебя, вот только для этого придется ехать в Испанию…

– В Испанию?

– А мы, по-твоему, где? – буркнул Хуан.

– Да, Франция, помню!.. – Ибарра махнул рукой. – А как ты себе это представляешь?

– Разумеется, действовать придется тайно – усмехнулся собеседник. – Не думаешь же ты, что нас так просто отпустят? Не забывай, кто мы теперь… Так что возьмем лошадей (надеюсь, ты хоть приблизительно помнишь, как ездить верхом), доедем до Фландрии, в порту сядем на корабль. Что думаешь?

Молодой человек искоса взглянул на собеседника, потом на свою порезанную ладонь и вздохнул:

– Бред. И почему я во все это верю?..

– Можешь не верить, – развел руками Хуан, по голосу которого было слышно, что он собирается обидеться всерьез. – Но тогда выбирайся отсюда сам. У нас хотя бы есть план и кое-какая информация. А у тебя?

Ибарра молчал. Происходящее сильно напоминало злую шутку, и он ждал, что вот-вот откуда-нибудь из-за угла выскочит толпа знакомых людей и будет смеяться над его простотой. Но время шло, а ничего такого и не думало происходить. Ладонь ныла, вдобавок еще и желудок начал требовать пищи, а головная боль – успокоения. Просто страшный сон какойто… Может, они все-таки сошли с ума?

– думаешь, я наврал или спятил? – озвучил Хуан его незаданный вопрос и снова невесело усмехнулся: – Я был бы рад сделать то или другое, но эта шутка – не наша. И когда я узнаю, кто виноват – разберусь с ним лично.

– Если успеешь, – вдруг произнес Ибарра неожиданно для себя резко и жестоко. Апатия прошла, уступив место злости. – Ты правда считаешь, что дело в рукописи?

– Не думаю, – отмахнулся Хуан, – но она может нам помочь. Ведь Элеонора – писательница, она наверняка что-нибудь придумает. Ей такие сюжеты приходят в голову, какие нам с тобой и спьяну не померещатся!

– Это точно, – пробормотал молодой человек, разглядывая пустой бокал. Ничего не оставалось, кроме как довериться Хуану, который то ли и впрямь знал больше, то ли просто обладал больным воображением, но при любом раскладе оставался в выигрыше. Да и в беде лучше держаться вместе. Правда, он понятия не имеет, как обращаться со шпагой, заряжать старинные пистолеты и ездить верхом, зато хотя бы понимает, что говорят окружающие… Поэтому Ибарра решил либо извлечь из дурацкой ситуации максимум пользы, либо поймать приятеля на лукавстве.

– Как думаешь, где могут быть остальные? Ты помнишь, как было в тексте?

Судя по тому, как затуманился взгляд Хуана, его явно занимал тот же вопрос.

– Ну, боюсь, что часть наших сейчас в Новом свете. И добираться им сюда довольно долго… А вот другая часть – в Испании или во Франции… Беда только в одном…

– В чем же?

– А в том, что я пока считаю только наших друзей и союзников… а ведь по закону сохранения силы здесь могут появиться и враги.

Ибарра вздохнул. Он ждал этой фразы, хотя надеялся, что она так и не прозвучит. Ведь врагом мог оказаться любой. А здесь недолго и на костер, и на виселицу отправиться, если, конечно, Хуан не ошибается… будем надеяться на лучшее, но ожидать чего похуже. Он с минуту помолчал, потом наклонился к собеседнику и произнес – тихо, четко, дабы избежать неверного толкования:

– Не думай, что я тебе конца поверил, ибо поверить в такой бред может только псих. Но я пойду с тобой, просто потому, что у меня нет выбора, а там поглядим.

– Спасибо, – произнес Хуан с мягкой улыбкой, но что-то в ней заставило Ибарру внутренне содрогнуться. – За честность спасибо. Это, пожалуй, лучшее, что ты мог сказать, – он взял со стола колокольчик и позвонил в него. Высокий чистый звук разнесся по комнате, и через несколько секунд появился слуга с кувшином вина. – Только не запутайся, дорогой друг, помни, кто ты.

Ибарра молча кивнул, приступая к завтраку. Эта странная игра понемногу начинала его занимать. Интересно, какую следующую фишку от головоломки он должен будет отыскать и поставить на место? А головоломки он любил.

– Может, партию в шахматы? – улыбнулся он, вспомнив прозвище, которое получил с легкой руки Элеоноры.

– Лучше пофехтуем, – также с улыбкой ответил Хуан. – Для тренировки. Ну, и разберем дела, которые у нас накопились. Алехандро там оставил на столе стопку.

– Что ж, поглядим, – хмыкнул Ибарра, налегая на омлет с ветчиной, который оказался удивительно вкусным, хоть и был приготовлен несколько веков назад. Если уж такое снится, то лучше подольше не просыпаться. В конце концов, ему очень даже нравилось быть герцогом.

Он встретился взглядом с Хуаном и прочел в его глазах такую решимость, какая ему самому уже давно и не снилась. Этот человек ради достижения своей цели способен на многое… если только не переволнуется и не перегорит. Но здесь, похоже, был не тот случай. Он перевел взгляд на бокал, на этот раз уже полный, и сосредоточился на нем, прогоняя дурные предчувствия. Пожуем-увидим…

– А что ты сам-то думаешь? Как будем выбираться? – бросил Генри, мрачно глядя на друга.

– Для начала встретимся с Элли и послушаем, что она скажет, – Грейди пожал плечами. – Все-таки она, как-никак, писатель. Придумает что-нибудь.

– Ну конечно, давай все вешать на других! – всплеснул руками Генри. – А сами мы на что?

– А ты видишь другой выход? – собеседник вскинул брови и сделал приглашающий жест. – Ну, валяй, предлагай!

Молодой человек лишь покачал головой, отмахнувшись от друга, как от назойливого комара. Теперь еще этот будет давить на его любимую мозоль.

В дверь постучали, прервав их едва начавшийся спор, чему обе стороны были в глубине души благодарны.

– Антрэ! – бросил Генри, не задумываясь о том, на каком языке разговаривает. Дверь скрипнула, и из проема послышался мальчишеский голос:

– Бон жур, мсье! Госпожа просит вас к себе.

Друзья разом обернулись. В дверях стоял юноша в мундире лейтенанта. Белокурый, румяный и синеглазый, он был лишь немногим старше слуги и совершенно не походил на типичного испанца.

– Привет! – улыбнулся Грейди и прежде, чем Генри успел его остановить, спросил: – Ты кто будешь?

– Альбер, ваша милость, – парень отсалютовал по-военному. – Помощник коменданта форта и посыльный сеньоры Элеоноры. Она желает видеть вас обоих.

Грейди на миг повернулся к другу, чтобы бросить на него выразительный взгляд, в котором читалось «Я же говорил!» – и снова вернулся к гостю:

– Передай госпоже, что мы будем сию минуту. Куда нам идти?

– В библиотеку. Вас проводить?

– Было бы неплохо, – Грейди говорил быстро, без пауз, не давая другу вставить хоть слово и, как ему казалось, все испортить. – Когда вы поживете с мое, юноша, вы поймете, что значит действительно много вина.

Белобрысый смущенно улыбнулся и кивнул. Грейди поднялся с кресла, и Генри ничего больше не оставалось, кроме как последовать за ним. Чем дальше, тем меньше ему нравилось лично принимать участие в происходящем. Мало того, что невесть с какого перепою он вдруг проснулся утром в средних веках, так еще вдобавок должен был помнить и знать все, что полагается благородному юноше того времени… К тому же неизвестно, как и когда он вернется домой, а ведь там тоже остались люди, которые о нем беспокоятся и по которым он сам, без сомнения, будет скучать, да еще работа, которой, хоть она и не была самым любимым делом в его жизни он все же дорожил… но осознал это только сейчас, обдумывая происходящее. Его ж наверняка уволят, если он прогуляет неделю-другую без предупреждения и уважительной причины. А как объяснить свое отсутствие? Если он заявит шефу, что не вышел на работу по причине попадания в другое измерение, его в сочтут клиническим сумасшедшим, а то и решат, что издевается – и тогда дорога ему в психушку либо на улицу без выходного пособия.

Генри плелся следом за гордо вышагивающим товарищем и старался думать пореже и поменьше, иначе настроение тут же начинало катиться вниз с такой скоростью, что поднять его хотя бы до нуля становилось невыполнимой задачей. Он и раньше завидовал умению Грейди сохранять невозмутимо-приподнятое настроение почти в любой ситуации, а сейчас при взгляде на приятеля просто хотелось его убить (дабы не смущал ум).

Когда у одного из поистине нескончаемых коридоров обнаружился-таки конец, их провожатый свернул направо, и они оказались в небольшом круглом помещении, из которого вели четыре прохода в четыре двери – по расположению сторон света. Паркет изображал розу ветров, и двери располагались на четырех ее основных направлениях (будто указывали, куда нужно повернуть, чтобы гости и хозяева случайно не заплутали), а проходы – на промежуточных. Окон не было, но свет откуда-то сочился – то ли из-за барельефов, то ли с потолка.

Парнишка стоял сейчас напротив восточной двери, в ожидании, когда друзья наконец соберутся с духом и силами. На это потребовалось примерно минут пять: Грейди – чтобы рассмотреть все завитушки и рисунки на стенах, полу и потолке, Генри – запихнуть поглубже в долгий ящик каннибальские мысли насчет тех, из-за кого он так влип. По прошествии этой паузы Альбер критически осмотрел обоих с ног до головы, подобно старой нянюшке поправил им воротнички, манжеты и перевязи, смахнул с камзолов несуществующие пылинки, затем – по всей видимости, удовлетворившись результатом – кивнул и распахнул дверь.

Первым, что бросилось в глаза, был яркий свет, который заполонил собой все пространство и на несколько мгновений ослепил друзей. Когда же глаза, наконец, привыкли, перед молодыми людьми предстала огромная полукруглая зала с высоким потолком. Три французских окна с раскрытыми шторами располагались на противоположной от двери стене, а все остальное пространство было заполнено книгами. Книги, книги, книги. Полки, шкафы, сундуки – и снова книги, книги, книги. Большие и маленькие, почтенные фолианты в старых истертых переплетах и совсем новенькие корешки. Столько книг одновременно Генри прежде видел только в государственных библиотеках. Интересно, существует ли на свете книга, копии (или даже первоиздания) которой здесь не было бы?

Заглядевшись на всю эту красоту, Генри не обратил внимания на то, что дверь за ними тихонько закрылась, и они остались одни на милость обитателей комнаты. Следующий звук громыхнул в его ушах так, как будто на голову надели медный таз и со всей силы шарахнули по нему молотком. На деле это Грейди вполголоса обратился к другу с вопросом:

– Интересно, зачем нас сюда позвали? – спросил приятель у окружающего воздуха, явно не стремясь узнать ничье мнение, но Генри предпочел отнести вопрос на свой счет.

– Все просто: нас убьют, забальзамируют и замуруют в стенку. После этого уже ни одна полиция не найдет – разве что археологи, лет через пару тысяч.

Грейди повернулся и смерил друга недовольным взглядом:

– Откуда такой пессимизм?

– Мне неясно, откуда у тебя оптимизм, – проворчал Генри. – Наверно оттого, что мы пока еще живы, здоровы и на свободе. Хотя насчет последнего уже можно поспорить… я уж не говорю о нашем давно потерянном рассудке!

– Ты слишком драматизируешь, – отмахнулся Грейди. – Жизнь прекрасна. Когда еще получится побывать за границей на халяву? Считай, что ты в турпоездке, в спецтуре по местам боевой славы Испании.

– Ладно уж, – мрачно отозвался его спутник. – Кто только будет за нее платить, а если мы – то чем?

Получить ответ на эту загадку не удалось, поскольку их спор прервал звонкий и донельзя знакомый голос:

– Здравствуйте, господа. Как отдохнули?

Оба разом обернулись к источнику голоса. Сперва тихо присвистнул Грейди, а за ним и Генри потерял дар речи. Справа от них между стеллажами стояла молодая женщина, богато и причудливо одетая. Если бы они на недавней вечеринке не видели подругу в средневековом наряде, то ни за что бы ее не признали. В испанском платье, шитом золотом, украшенном тонким кружевом и драгоценными камнями, она казалась ожившим портретом кисти великого художника, который писал настолько правдиво, что сумел передать даже выражение глаз – дерзкое, уверенное, с легкой насмешкой.

Генри долго всматривался в лицо собеседницы, стараясь найти хоть какой-то изъян, непохожесть, малейшее отличие от оригинала, но тщетно. Более того, вскоре «объект наблюдения», которому надоело стоять на месте без дела, нетерпеливо переступил с ноги на ногу и осведомился:

– Ну, чего смотрите? Я вам что, картинка?

Генри нахмурился, потом попытался улыбнуться (получилось плохо), потом вновь нахмурился и осторожно переспросил:

– Эл?

– А кто еще? – буркнуло «явление с портрета» и добавило уже громче и отчетливее: – Я вас ждала. Прошу.

Женщина повернулась, шелестя платьем, знаком пригласила друзей следовать за собой и направилась куда-то в глубь зала. Молодые люди недоуменно переглянулись, но возражать не стали. Нервный тон подруги наводил на невеселые мысли, а поскольку она явно лучше здесь ориентировалась, чем они, дешевле было подчиниться.

Свернув за один из шкафов, друзья обнаружили небольшой «читальный уголок» – столик и два низких дивана с множеством подушек. На столике стоял письменный прибор, и в беспорядке валялись исписанные листки, а также лежало несколько раскрытых книг. Элеонора устроилась в уголке одного из диванов и задумчиво посмотрела на гостей снизу вверх.

– Присаживайтесь, господа, – произнесла она уже спокойнее, – здесь нас никто не подслушает и не потревожит. Разговор предстоит неприятный.

Молодые люди молча повиновались, но едва тело утонуло в мягкой роскоши, как темперамент Генри вырвался наружу в виде потока бурных восклицаний, которые до того копились и множились в его страдающей голове.

– Эл, что, черт побери, здесь происходит?! Что мы здесь делаем?! Что вы устроили на своей вечеринке? Мы же оказались хрен знает где, если, конечно, я благодаря вам не спятил и это не игра моего воображения!

Элеонора молча выслушала его, выдержала паузу, а затем заговорила – медленно и спокойно, но от ее тона по спине у обоих пробежал холодок:

– Во-первых, не поминай черта, а то явится. А еще за такое могут и на костер отправить, если будешь упорствовать. Здесь с этим делом мешкать не принято. А я бы вам не советовала умирать: еще неизвестно, проснетесь ли вы после этого дома в своей постели или сгинете навсегда.

– Конечно! – саркастически поддержал ее Грейди. – Это ж не компьютерная игрушка!

– Где мы? – пропустив мимо ушей его комментарий, поинтересовался Генри.

– В Испанской империи. Где-то на Карибах, я сама еще не до конца уверена.

– Как же нас сюда занесло?

Вопрос был почти риторическим, и друзья не особенно рассчитывали получить на него ответ, но, тем не менее, он прозвучал:

– Полагаю, все дело в том месте, где мы собрались. Люди болтали что-то об аномальной зоне, но я думаю, тут другая причина. Помните, как погас свет во всем пансионате? По первоначальной версии, в трансформаторную подстанцию ударила молния. Но дело в том, что грозы как таковой в тот момент не было, да и щиток при осмотре оказался исправным, – она снова сделала паузу, а потом вдруг спросила: – Вы верите в существование параллельных реальностей?

Грейди хмыкнул, Генри пожал плечами.

– Тогда придется поверить, пусть это и жестокий способ пробуждать веру, – продолжала собеседница. – Видите ли, мы сейчас находимся… ммм… в средневековье, но не совсем настоящем, а отчасти внутри моего романа. Судя по тому, что мне удалось выяснить, все, с кого писались герои этой книги, могли оказаться здесь. Я, по крайней мере, знаю про еще двоих, помимо вас. Во время бури в нашем пансионате создалось что-то вроде «пространственно-временной воронки». Не стану вдаваться в терминологию, но если говорить простым языком, на месте проведения встречи сейчас «зона перехода». И, возможно, ключ к разгадке лежит в рукописи. Повторяю – возможно, а не обязательно.

– Так за чем же дело стало? – воодушевился Грейди. Он говорил так, будто для него путешествие в параллельный мир привычнее утренней чашки кофе, и занимается он этой белибердой раз по десять на дню. – Давай достанем ее, пролистаем, найдем ключ, будь он неладен, и вернемся домой! А то здесь, конечно, прикольно, но, честно говоря, я чувствую себя как на корове седло.

– Тогда привыкайте, – так же невозмутимо парировала Элеонора, и на нее уставились два недоуменных взгляда. – Во-первых, надо найти остальных: не бросать же их на произвол судьбы! Во-вторых, должна вас огорчить: рукописи у меня нет, и у кого из наших собратьев по несчастью она оказалась, мне неизвестно. Знаю только, что ее кто-то спер из подсобки еще во время вечеринки.

– С чего нам тогда вообще знать, что она здесь? – буркнул Генри. Сомневаться в том, что они попали в беду не одни, ему даже в голову не пришло.

– С того, что именно ее поиски привели сюда меня, – отвечала Элеонора и продолжала: – Так что всем нам придется запомнить несколько простых правил, и если мы будем их соблюдать, то не только не угодим на тот свет, но и сумеем вернуться домой, так сказать, без потерь. Это-то ясно?

– Ясно, ясно, – огрызнулся Генри. Его грызла злость, он чувствовал себя полным идиотом, и чувство это было не из приятных. – Не ясно другое: ты смеешься или издеваешься? Ты бы себя со стороны слышала!

– Да ладно тебе! – шепнул Грейди. – Она ж не нарочно!

Но Элеонора и сама прекрасно могла постоять за себя. Она пожала плечами, всем своим видом говоря: «Ну, как знаешь. В таком случае разбирайся сам». И Генри пришлось смириться: разбираться самому хотелось еще меньше.

– Извини, – произнес он, по-прежнему не веря ни друзьям, ни глазам. Молодой человек все ждал момента, когда, наконец, очнется (пусть даже и в психушке, Бог с ней!) и этот дикий бред останется позади. – Просто мне кажется, что я случайно нанюхался какой-то гадости…

– Возможно, что и так, – ухмыльнулся друг, – но в таком случае мы оба обкуренные.

– Нет, – Генри ткнул приятеля пальцем. – Просто ты – часть моего глюка!

– Хватит вам! – оборвала их Элеонора, тихо, но так резко, что у обоих отпало желание продолжать перебранку. – Если вы плохо помните историю средних веков – так я вам напомню. В Испании правит в первую очередь Инквизиция. Для них отправить вас на костер – плевое дело. Далее запомните, – продолжала она, – здесь вы благородные люди, графы. Вести себя придется соответственно. Но с этим я помогу: моя библиотека к вашим услугам.

– Но… Эл… пойми, я – не мой персонаж, – попытался оправдаться Генри, – я не умею фехтовать, я…

– Фехтование – не проблема, – успокаивающе улыбнулась девушка. – Навыки твоего персонажа должны были сохраниться. Стрелять ты умеешь, управлять кораблем… думаю, и с этим справишься. Научиться ездить верхом не так сложно, если ты хоть раз сидел на лошади не на корде в зоопарке. Остальное – с помощью книг.

Генри хотел спросить что-то еще, но потом раздумал. Он по-прежнему ни черта не понимал, и чем дольше слушал, тем больше запутывался. Рукопись, ребята, средневековье, Карибы… Инквизиция! Смешно и страшно. Смешно звучит, а страшно – если подумать о последствиях. Он взрослый здравомыслящий человек… а тут такое!

Вместо него заговорил Грейди. Когда его несло, рот у него закрывался, только если говорил кто-то другой – а сейчас его именно несло.

– А откуда у тебя такие сведения? Ты часто здесь бываешь?

– Смешно, – поморщилась Элеонора и пояснила уже мягче: – я хорошо знаю сюжет. А когда увидела, что все идет согласно ему, поняла: всех вас наверняка постигла одна и та же судьба. Жаль только, мои ребята далеко. Большая часть, скорее всего, с Хуаном, а он, если верить книге, должен быть в Мадриде.

– Это почему? – недоверчиво нахмурился Генри.

– Позже расскажу, если ты еще не успел прочитать. Пока советую взглянуть на ваши родословные – я там книги на столе оставила. Вечером, когда станет прохладнее, потренируемся в фехтовании – мне тоже разминка не помешает. Да и по городу прогуляемся, я надеюсь встретиться с кем-нибудь еще.

– Ну, хорошо, если мы – испанские доны, – продолжал свой допрос Грейди, давая другу время сориентироваться (Генри и раньше хвалили за «светлую голову», так что для него не составило труда сложить два и два, чтобы получить пять), – то кто же тогда ты?

Элеонора подняла бровь в насмешливом изумлении, потом театрально потупилась и произнесла ничего не значащим тоном:

– Инфанта. Ваша будущая королева.

– Ни хрена себе! – вырвалось у собеседника, другой же взглянул на нее еще более недоверчиво, чем прежде.

– С чего бы так?

– Ты забываешь, дружище, что это моя книга, – напомнила хозяйка, – а назови мне хоть одного автора, который хотя бы в одной из своих книг не сделал бы главного героя отпрыском королевской крови!

Аргумент был исчерпывающим. Грейди хмыкнул, Генри скептически пожал плечами, скрестил руки на груди и взглянул на подругу с плохо скрываемым сарказмом.

– Я тебя очень уважаю, Эл, но, по-моему, ты выдаешь желаемое за действительное. А если у тебя есть план, неплохо было бы поделиться с друзьями.

Молодая женщина кивнула.

– Извольте. Пока я здесь тайно, так что есть возможность найти корабль, собрать наших оставшихся «подкидышей» и отправиться в Испанию. Как только соберемся вместе и найдем рукопись – будем выбираться. Осталось только выяснить, к кому она попала.

– А просто написать новую – не судьба, твое величество? – недовольно бросил Грейди.

– Не забывай, что живем мы все равно по законам старой. Я уверена – чтобы начали действовать законы новой, придется сперва уничтожить первую. И кстати, – она исподлобья взглянула на Генри, – прекрати называть меня «Эл»! Я для вас теперь – донья Элеонора.

– Логично, – выдохнул Грейди.

– Слишком много условий, – поморщился Генри, – попроще нельзя?

Молодая женщина проворчала: «Ну, можешь попробовать…», на что опять, к несчастью, было нечего возразить. Спрашивать, что теперь делать и как быть, охота отпала: толочь воду в ступе было бы куда продуктивнее.

– Дело за малым – улыбаться, поменьше болтать и делать вид, что ничего не произошло. Здесь так поступают если не все, то, во всяком случае, многие: это убережет вас от большинства неприятностей.

После ее слов воцарилось молчание: друзья понимали, что они не просто в одной лодке, но и в одной весьма щекотливой ситуации. В случае ошибки всем троим одинаково грозили неудачи, разоблачение и даже гибель. Самым сложным было признаться в том, что готов доверить свою не игровую, а вполне настоящую жизнь полузнакомому человеку… А выбирать надо было немедленно, и доверять – безоговорочно.

Генри задумчиво глянул на Элеонору, которая сейчас тоже о чем-то размышляла, и ему стало не по себе: впервые она выглядела на свой реальный возраст. В такой тоске и тревоге он её ни разу не видел – мысли и настроение Эл всегда были несгибаемы и ясны, как клинок толедской шпаги. Погрустнел, задумавшись, и неунывающий Грейди… Генри стало неловко. Он поерзал на месте, как будто сидел на канцелярской кнопке, и наконец, разведя руками, произнес:

– Что ж, раз так – придется тебе поверить. Но, – он погрозил пальцем, – если ты нас разыгрываешь – я тебя на весь интернет ославлю так, что мало не покажется.

Элеонора снова взглянула на него исподлобья, но на этот раз взгляд был усталый, и в нем читалось: «не ты первый, не ты последний», и молодой человеку понял, что она не врет… ну, или просто искренне верит самой себе.

– Ладно, не сердись ты, – улыбнулся он как можно дружелюбнее.

– С чего ты взял, что я сержусь? – буркнула собеседница.

«Обиделась. Точно» – подумал Генри. Как ему вообще теперь с нею общаться, чтобы не задеть? Молчать, что ли?.. Он задумчиво перебирал в пальцах перевязь, постепенно подтягивая к себе висящий на ней клинок… и вдруг в мозгу вспыхнуло воспоминание. Его личное оружие! Он был на вечеринке не с саблей, а с непальским клинком кукри. Еще в юности, когда впервые попал на оружейную выставку, его буквально заворожило это мистическое оружие. Он перелопатил целую кипу литературы, каждый раз находя что-то новое для себя… и втихаря мечтал о том, что наступит счастливое время, когда он отправится в путешествие на далекий таинственный восток… но что-то все не клеилось: то денег нет, то времени. И вдруг – неожиданная удача: старинный друг привез ему на день рожденья в подарок «сувенир из Непала». Радости нашего героя не было предела. С тех самых пор он с клинком почти не расставался – даже семья начала поглядывать на него косо. И на встречу он специально приволок его не ради хвастовства, даже несмотря на то, что такое оружие в Новом свете отнюдь не было распространено… Если он потерялся «во сне»: для бедного Генри это была бы трагедия.

– Скажи, Элеонора, – произнес он задумчиво-тоскливым голосом, разом пробудив к себе сочувствие обоих собеседников, – ты ведь все можешь… ну, достать?

– Могу, – непонимающе пожала плечами глава Грандов. – А что тебе нужно?

– Ну… – замялся Генри, все еще смущаясь собственной просьбы, как будто приглашал гостей в запретную комнату собственного сознания. – Помнишь, у меня был клинок такой на вечеринке…

– Помню, конечно, – кивнула та, – кукри. Я еще удивилась, с чего ты решил именно его привезти. К тому же он, кажется, был настоящий.

– И… его реально здесь раздобыть?

Грейди покосился на соклановца и покачал головой – нет, это неизлечимо. Элеонора в глубоких раздумьях поскребла ногтем подбородок. Обычно такая привычка бывает у мужчин, особенно носящих бороду. Откуда она взялась у девушки – сказать сложно.

– Непальское оружие… Это будет непросто… – она взглянула на притихшего, расстроенного друга и ободряюще улыбнулась. – Но я попробую.

Первый же вечер в Версальском дворце дал Ибарре понять, что не все так просто на практике, как было в игре. Если с фехтованием не возникло особых проблем (игровые навыки персонажа, как ни странно, откуда-то взялись и у него, да и уроки помощников Грандов на встрече даром не прошли), но вот с теми, какие игровыми законами учтены не были, дело обстояло сложнее. Первым, обо что споткнулись его ум и опыт, была верховая езда. После десятой неудачной попытки забраться в седло и проехать хотя бы метров сто, он уже готов был сдаться. Больше всего его раздражал Хуан, который нарезал вокруг него круги то рысью, то галопом, постоянно давая советы – хотя и толковые, но не приносящие никакой практической пользы – и ничем не мог повлиять на ситуацию. Или не хотел – кто знает?

– Твое высочество! – наконец взмолился он, вытаскивая лошадь из непролазных кустов, куда она так и норовила заехать подкормиться. – Что ты надо мной измываешься?! Если у нас такое высокое происхождение, почему бы нам не путешествовать в экипаже, как белым людям?!

– Чтобы нас тогда каждая собака узнала? – осведомился Хуан, опасно свешиваясь с седла и подбирая с земли упавший повод спутника. – Зачем тогда вообще вся эта наша конспирация? Проще будет сразу всем сказать, кто мы и куда едем!

Со своей стороны Хуан был, конечно, прав, так что Фадрике пожал плечами и продолжил упорные бои с лошадью, которая по-прежнему никак не хотела его слушаться. Примерно полчаса спустя, стоило ему еле-еле освоиться со стременами и поводом, как появился третий член их маленького отряда. Точнее, третий и четвертый. Сперва Ибарра их не признал, поскольку после такого количества разнообразных впечатлений не был уверен, что легко сможет отличить реальность от сна. Да и хорошо знакомого Доминиканца Шурика он с трудом мог себе представить в кирасе и при мушкете.

Второго человека он еще меньше ожидал увидеть здесь – не просто в этой реальности, а именно вместе с ними. С этим он старался иметь дело как можно реже, да и держаться подальше, по старой памяти уважал, но недолюбливал за тяжелый характер. С другой стороны, характер этот сослужил хозяину дурную службу в общении не только с ним, но и с другими достойными людьми. Мешало ли это ему самому – сложно сказать, но едва ли, если уж человек ничем, с точки зрения Ибарры, не попытался исправить положение. Рядом с Шуриком на великолепной серой лошади сидел Призрак. Одет он был довольно скромно и больше напоминал рыцаря какого-нибудь монашеского ордена «в штатском». Еще более мрачный, чем обычно, он сдержанно поздоровался с Ибаррой и чуть более вежливо – с Хуаном, присмотревшись к его костюму.

Шурик ловко спрыгнул с седла, вызвав у лидера Альянса белую зависть, и подошел поближе, отбрасывая с лица мокрые от жары волосы. Хуан тоже спустился с лошади, чтобы приветствовать друга. Призрак не пошевелился – только скользнул взглядом по лицу Ибарры и продолжил созерцать воздух перед собой.

– Ну и забрались же вы в лес! Насилу вас нашел, – засмеялся Шурик, по-дружески здороваясь с Хуаном и помогая Фадрике слезть с лошади. – Как успехи?

– Пока скверно, – признался «наследник», его же «ученик» молча с ним согласился. Он чем дальше, тем больше убеждался в том, что верховая езда – не его конек, и что можно было бы все проблемы решить проще.

– Соболезную! – усмехнулся шурик. – Значит, придется везти тебя в телеге: иначе, не ровен час, потеряем где-нибудь.

– Я ему тоже самое говорил! – подтвердил Ибарра. – А он заладил свое – конспирация, конспирация!

Шурик рассмеялся, Призрак хмыкнул: он явно не был настроен на болтовню, даже по делу, что было для него необычно. Подобная молчаливость нападала на него в двух случаях: когда сильно обижался или очень глубоко о чем-то задумывался, а результаты размышлений ему не нравились. Похоже, сейчас было как раз второе.

– Разумеется, он командует – глянь, как высоко взлетел! – поддержал доминиканец. – Ты, правда, тоже не отстаешь, твоя светлость! Куда мне до вас, скромному гвардейцу!

– Зато ты умеешь договариваться с животными! – покачал головой Ибарра. – А в нашем случае это куда важнее.

– Ничего, придумаем что-нибудь, – пообещал Хуан.

– Например, к седлу привяжем, как во «Всаднике без головы»! – весело подмигнув, предложил юноша.

Друзья снова рассмеялись, Ибарра шутливо погрозил пальцем.

– Мы когда выдвигаемся?

Это была первая фраза, которую произнес Призрак (может быть, только для того, чтобы друзья не посчитали его немым). Его лицо по-прежнему ничего не выражало, но во взгляде появился вопрос. Впрочем, Хуан не растерялся: похоже, он ждал этого вопроса. Поэтому выдержал паузу и, копируя тон собеседника, произнес:

– если повезет и Фадрике не убьется – то послезавтра с утра. К тому же, возможно, мы не единственные здесь застряли. На выяснение потребуется время.

– А сколько нас может быть? – нахмурился Шурик. – Я все утро пытался подсчитать. Но нас столько было на вечеринке – всех не упомнишь!

– А всех и не надо, – это была вторая фраза Призрака, что еще больше заинтриговало остальных присутствующих. – Только тех, кто есть в рукописи.

На сей раз пауза была гораздо длиннее. За лидером одного из самых мощных кланов Испании и раньше водилась привычка изумлять слушающих, но не настолько… и не так часто. Еще на вечеринке Ибарра начал подозревать неладное, но сейчас у него было шоковое состояние: он понял, что совсем не знал призрака, что этот человек куда предприимчивее, чем хочет казаться, да и раньше, когда он не был так каменно спокоен, сложно было разгадать его натуру.

Первым нашелся Шурик, и Хуан предпочел передать ему слово. Что же касается Ибарры, тот слишком глубоко погрузился в размышления: мозг перепросчитывал жизненный сет в связи со стремительно меняющимися обстоятельствами. «Слава Богу, что его не „лагает“, как компьютер!» – подумал он.

– Ты всю ее прочитал?

– Если помнишь, мы ее обсуждали за столом, – равнодушно сообщил Призрак.

– Выпил слишком много, не помню, – парировал Шурик. – Так сколько нас?

– Двадцать. Вместе с Элеонорой.

– Ни фига себе! – вырвалось у Шурика. – двадцать человек! Это ж до хрена! Как мы всех собирать будем?! Мы теперь всю жизнь можем этим заниматься.

– Не так уж это и сложно, если хорошо помнить текст, – пожал плечами Призрак. – Достаточно держать в голове, кто есть кто. Скорее всего, все игроки оказались на месте своих персонажей. В крайнем случае – хотя бы приблизительно.

– Надеюсь, что так, – вздохнул Ибарра. – Элеонора говорила, что часто переписывала рукопись.

– Наверняка Хуан последний читал окончательный вариант, – предположил Шурик, и теперь вопросительные взгляды переместились с Призрака на него. – Что скажешь, твое высочество?

Хуан грустно усмехнулся, и всем сделалось не по себе.

– На самом—то деле нас больше. Мы не можем утверждать, имеет ли отношение к тексту тот, у кого сейчас рукопись, или же нет. Надеюсь, что имеет, потому что в противном случае у нас вообще есть шанс его не найти.

– А Элеонора? – осторожно поинтересовался Шурик. – Она же автор. Может быть, она быстрее сможет ее отыскать?

– Я тоже об этом подумал, – вздохнул Хуан. – Поэтому мы едем в Испанию, в Мадрид. Я знаю Лину, она отправится туда, как только разберется, в чем дело.

– Тогда чего ради мы тут треплемся? – воскликнул собеседник. – Поедем завтра же. Ибарра, забирайся на лошадь!

Ибарра в ответ наградил друга тяжелым взглядом, но спорить не стал. Знать бы еще, кто из друзей здесь и сколько еще придется их искать. А главное – совпадает ли течение местного времени с реальным: ведь если это так – их уже должны были хватиться, завтра-послезавтра – начнут искать, а задержись они на полгода – сочтут пропавшими без вести. А ведь у них друзья, семьи… Эх! Лучше об этом не думать, иначе настроение будет, как у призрака. Поэтому, вспомнив, какие подвиги на заре человечества совершали мученики и святые, Фадрике взгромоздился в седло. Если эта пытка поможет им найти Элеонору с ее книгой, а затем и вернуться домой – он согласен даже на такие жертвы.

– Едем! – пришпоривая лошадь, скомандовал Шурик и умчался вперед; за ним последовал Хуан. Призрак задержался, задумчиво взглянул на Ибарру и покачал головой.

– Как ты думаешь, мы не зря стараемся? – поинтересовался лидер Альянса, стараясь отвести внимания невольного союзника от собственной персоны.

– Я об этом не думаю, – отозвался тот. – Я просто действую. Думать – это твое дело… если Элеонора в тебе не ошиблась, конечно.

– Интересно, а нас здесь много таких… пропащих? – хмуро поинтересовался Грейди, копаясь в вещах, рассматривая их по очереди во всех деталях и прикидывая, насколько смешно будет смотреться в каждой. Он терпеть не мог модной одежды, но, похоже, здесь без условностей не обойтись: не походишь же по улице в футболке, джинсах и кроссовках! После завтрака их отправили собирать вещи, а поскольку у них почти не было ничего своего – оба встали перед выбором между чужим и чужим.

– На наш век хватит… – проворчал Генри. Его до сих пор мучили остатки душевного похмелья, а еще сквернее была мысль о том, что все происходящее действительно может и не быть плодом его затуманенного алкоголем мозга.

– А ты здесь собрался век коротать? – съязвил Грейди, что за ним водилось редко, и Генри почувствовал его волнение. Конечно, такой эмоциональный человек мог устроить бурю в стакане на пустом месте, но почему-то на этот раз ему хотелось поверить… точнее, не хотелось, а пришлось бы, из инстинкта душевного и телесного самосохранения.

Потому он предпочел не продолжать диалог в таком ключе: еще не хватало им поссориться, а с таким «хладнокровием» от дружбы до вражды даже не шаг – полшага. Впрочем, не думать о сложившейся идиотской ситуации было невозможно. Чем дальше, тем сильнее происходящее напоминало приступ бреда. Даже усталость мышц после утренней фехтовальной тренировки не доказывала обратное. Генри знал наверняка: иные миры бывают только в книгах или в кино, а все, кто болтает о них не в рамках церковной традиции – или шарлатаны, или психи. Мда… и теперь ряды этих психов, похоже, пополнили его друзья, а скоро к ним присоединится и он сам. Такая перспектива героя-материалиста не прельщала, поэтому он старательно цеплялся за яркие воспоминания из реальной жизни: семью, работу, дом и всевозможные мелочи (вроде поездки в выходные за город на шашлыки), которые, по его мнению, еще связывали его с душевным здоровьем.

И все же получалось не очень: наблюдая за Грейди, красующимся перед ростовым зеркалом, он волей-неволей возвращался к нынешнему моменту и к навязчивой мысли, что надо как-то выпутываться. Для того же, чтобы найти выход, а не плыть по течению неприятной субстанцией, пришлось бы признать свою неправоту и поверить в происходящее… А этому всячески противился здравый смысл.

– Интересная штука получается, – прервал друг его мучительную борьбу с собой, – заснули мы еще в Клину, а проснулись уже здесь… Как будто кто-то подменил декорации!

– Тебя послушать, так ты уже свыкся со своим положением в обществе, – огрызнулся Генри и тут же пожалел о сказанном: его нервозное состояние стремительно воздвигало стену между друзьями.