Демон-дракон Ланцов Михаил

Глава 4

23 января 1229 года. Мир «Сот’ари». Аккра

Аккра. Древний город. Основные морские ворота христиан в мусульманский мир. Впрочем, Максим не особенно впечатлился. На археологические прелести в нетронутом виде он уже в Вифлееме и Иерусалиме насмотрелся, а сам по себе город тех лет ничем выдающимся не был, хотя аборигенов, вероятно, впечатлял.

Их кавалькаду из полусотни всадников при целом табуне лошадей заметили издалека и выслали рыцаря с десятком оруженосцев и слуг все разузнать, не решаясь открывать ворота.

– Годриг?! – удивился подъехавший рыцарь, увидев подле Максима выкупленного им рыцаря.

– Роберт… – хмуро ответил тот и холодно добавил: – Не думал я, что вы меня бросите.

– Епископ не дал денег, – понуро произнес Роберт. – Мы ничего не могли сделать. Эти алчные создания были ненасытны.

– Мне они сказали совсем другое… Впрочем, это уже не важно. Теперь я служу новому сюзерену – Максиму барону Эрдо, – кивнул он на дракона, – который меня и выкупил из плена.

– Господин барон, – уважительно кивнул Роберт. – От всего сердца благодарю за помощь моим старым друзьям. Нас, простых рыцарей, честно служащих короне Иерусалима, нередко забывают, а то и просто бросают.

– Не стоит благодарности, – улыбнулся, чуть кивнув, Максим. – Я сделал то, что должен был сделать. Однако меня удивляет, отчего Аккра не открывает ворота перед победителями наместника Иерусалима?

– Что?!

– Этот табун – лошади его воинов. На них их оружие и доспехи. Мы разбили его с Божьей помощью в дне пути от Иерусалима.

– Тут же несколько сотен лошадей!

– Поверь мне, сын мой, – подъехал отец Феофан. – Я и мои братья, возвращающиеся из паломничества, тому были свидетелями.

– Не думаю, что наш епископ вам поверит, – уклончиво ответил рыцарь.

– Какое это имеет значение? – улыбнулся Максим. – Аккре не нужны лошади? Мы ведь вели их с самыми добрыми намерениями, желая продать не абы кому, а добрым христианам, собирающимся в новый Крестовый поход.

– Кхм… – нахмурился Роберт. – Вы правы, господин барон, это очень добрая помощь, но епископ у нас не подарок и совершенно изведет вас вопросами. Последнее время Святая церковь взъелась на императора Фридриха и часто цепляется к любым, кто хоть как-то хочет ему помочь. Так что будьте готовы. Но задерживать или как-либо препятствовать столь славным христианам я не имею никакого права. Прошу за мной, господа. Жители Аккры и император будут рады услышать благую весть. Надеюсь, наместник не ушел?

– Вон его конь, оружие и убранство, – кивнул Годриг в сторону головы табуна.

В общем, двинулись. Согласно условной договоренности, Роберт занял место в общей кавалькаде, а не поскакал вперед, дабы показать тем, кто на стенах, что все в порядке. Поэтому перед драконом и ворота открыли, и встречали приветливо, заметив военные трофеи, притороченные к арабским лошадям.

Но власти не появлялись. Лишь на второй вечер пришло приглашение на аудиенцию у императора Священной Римской империи Фридриха II Гогенштауфена, который незадолго до этого прибыл в Аккру, чтобы лично возглавить новый Крестовый поход.

Ситуация странная и мутная, ибо тянуть с встречей иначе как из-за каких-то внутренних разборок не было никакого смысла. Однако идти нужно было. Поэтому дракон взял для статуса четырех рыцарей, известных в Аккре, из числа выкупленных в Иерусалиме, и направился в резиденцию императора.

– Барон Эрдо! – раздался громкий голос, информирующий всех присутствующих о приходе гостя.

«Не густо, – подметил Максим, входя в залу. – И бедно. По крайней мере, восточного лоска и блеска нет и в помине».

– Здравствуйте, господа! – торжественно обратился Максим к залу. – Ваше Величество! – сделал он отдельный поклон Фридриху.

– Прошу вас, барон, – благосклонно отреагировал император, приглашая его присесть за общий стол. Фридриху было тридцать пять лет, однако постоянные заботы и волнения сильно утомили монарха, поэтому он имел вид куда более умудренного годами мужа. – Мы наслышаны о ваших подвигах. Признаться, верится с трудом. Но если тому, что вы сотворили в гареме наместника Иерусалима, не имелось свидетелей, то сражение, в котором вы молитвой остановили пять сотен воинов, произошло на глазах у людей. Мы все с огромным интересом хотели бы послушать вас…

Пришлось рассказывать заранее заготовленную байку, ведь четыре дня пути до Аккры нужно было чем-то занять. Само собой, опуская ненужные подробности.

– Так что, как вы видите, я просто везучий, – улыбнулся Максим. – Бог слышит мои молитвы и иногда помогает, даже, казалось бы, в совершенно неожиданных вещах.

– И это очень удивительно… – задумчиво произнес император. – Пока он только испытывал крепость нашей веры.

– Ваше Величество, если вы позволите, то я могу вам продемонстрировать обратное.

– В самом деле? – скептически удивился Фридрих.

Вместо ответа Максим закрыл глаза, чтобы никто не увидел глаз дракона, которые он мог случайно продемонстрировать при плетении, сложил руки и забормотал обычное «Отче наш», только на греческом языке. Ну, чтобы никто ничего дурного не подумал. А сам тем временем применил плетения школы жизни.

И вот, на глазах изумленных рыцарей и слуг, уставшее лицо императора начало разглаживаться, а седины наполняться былым цветом. По крайней мере, это то, что сразу бросалось в глаза.

Молитва Максима длилась минут пять, в ходе которой он постарался наиболее экономным для себя способом омолодить императора, излечив от всех болезней и ран. Так что, когда он завершил и открыл глаза, на него смотрели с нескрываемым изумлением. Как на святого.

– Вот видите, Ваше Величество, – чуть улыбнувшись, произнес Максим, нарушая тем самым гробовую тишину, – Бог наш Иисус Христос явил вам свое благословление.

– Невероятно… – тихо прошептал Фридрих, все еще не веря произошедшему.

– Вы, полагаю, хотите узнать, почему Всевышний попустил отлучение вас от церкви?

– А вы знаете ответ на этот вопрос?

– Алчность и гордыня.

– То есть? – напрягся Фридрих.

– Я имею в виду то, что Григорий IX обуреваем этими грехами так же, как некоторые иные понтифики. А потому, вместо того чтобы заботиться о спасении душ вверенной ему паствы, занимается лишь стяжательством земель под личную длань и взысканием денег для собственной казны. Денег и власти – вот что он жаждет превыше всего. Его сердце крепко удерживается в руках лукавого. Зачем он заставлял тебя идти в Крестовый поход? Чтобы если и не вернуть в лоно католической церкви Иерусалим, то хотя бы тебя ослабить. Или ты думаешь, что мор, покосивший многих твоих людей, произошел просто так?

– Колдовство?

– Просто гнилая натура. Вам подбросили больных крыс, от них заразились остальные, и пошло дальше. Но все эти вещи, конечно же, не доказать. А словам в отношении столь уважаемого человека мало кто поверит.

– Ты прав, – кивнул Фридрих. – Ты можешь исцелить его?

– Увы, – развел руками Максим. – Я могу исцелить тело, но не душу. Да и то, только если мою молитву услышит Всевышний и посчитает ее справедливой.

– Почему ты читал молитву не на латыни?

– Потому что крещен был по византийскому обряду. Богу ведь все одно, на каком языке ты возносишь ему слова молитвы. Он же не неуч какой и свободно понимает все языки мира. Да и вообще мало интересуется деталями ритуалов. Ему важно, чтобы ты всем сердцем разделял его заветы. А все остальное – не суть.

– Но как же быть с расколом церкви?

– Алчность и гордыня, – пожал плечами Максим. – Что Рим, что Константинополь были куда больше увлечены дележом десятины, чем духовными делами. Вот и подрались, как торговцы на базаре. Деньги и власть. Или вы видели церковных иерархов, которые жаждали чего-то иного?

– Тогда почему пал Константинополь?

– Бог это попустил в качестве урока, и его довольно скоро отобьют обратно. Вы же знаете, что Никея год за годом ослабляет Латинских Императоров. Поверьте, пройдет еще лет двадцать, может тридцать, и они падут. Впрочем, урок вряд ли пойдет впрок. Церковь, что занимается мирскими делами, обречена на духовную ничтожность. Истинная вера всегда мягка и лучиста. Ей не нужно ни с пеной у рта чего-то кому-то доказывать, ни силой оружия наводить свои порядки. И уж тем более, всемерно стяжать земли и деньги ради утоления собственной алчности и тщеславия.

– И все это очень грустно, – согласился с ним император.

– Кроме исцеления, Всевышний подарил вам ослабление Иерусалима. Пятьсот воинов неделю назад прекратили свой бренный путь вместе с наместником, поставленным султаном Египта. А это значит, что даже ваше невеликое войско, собранное вопреки стараниям понтифика, может взять город. Но я бы рекомендовал договориться с султаном. И если вы сможете миром вернуть Иерусалим в лоно христианской веры, то это станет третьим предзнаменованием Всевышнего, освятившего эту вашу задумку и помогающего вам вопреки козням лукавого.

– А ты не хотел бы остаться? Я слышал, что ты ищешь корабли и хочешь отплыть из Святой Земли. Такой человек, как ты, очень бы помог нам в защите Гроба Господня и укрепления нашего влияния.

– Увы, но у меня своя миссия.

– Если не секрет, то какая?

– С востока на христианские народы надвигается страшная угроза, подобная той, которой Европа не знала со времен Аттилы. Тартары[7]. Несколько лет назад они вторглись в восточные земли славян и сильно их побили. Я еду в Новгород, чтобы укрепить его и помочь всем христианским народам выстоять перед этой угрозой.

– Все так серьезно?

– Более чем. И если я не вмешаюсь, то они не только завоюют восточных славян, пролив немало христианской крови, но и вторгнутся в Священную Римскую империю. Осадят Вену. Может быть, возьмут. А некоторые отряды продвинутся еще дальше. Даже королевство Англия, и то будет напугано их нашествием. В общем – смерть, боль и разорение ждут не только земли восточных славян, но и многие владения Священной Римской империи.

– Страшная угроза, – согласился Фридрих, уже явно что-то начавший просчитывать и продумывать в предстоящей политической игре.

– К огромному сожалению, Святой престол будет строить моим делам козни не меньше, чем вашим. Всевышний открыл мне, что понтифики с радостью пойдут на союз с этими страшными дикарями, лишь бы ослабить и подчинить тех монархов, что еще достаточно сильны. Кроме того, есть еще шведы, даны и рыцарские ордена. Со всеми ними мне придется сражаться не меньше, если не больше, чем с Великой ордой.

– Ты предостерегаешь меня от участия в таких походах? – удивленно поднял бровь Фридрих.

– Ни в коем случае, – улыбнулся Максим. – Вы будете заняты куда более важными делами. Я раскрываю будущее лишь для того, чтобы вы могли учесть эти обстоятельства в своих интересах. Полагаю, вы догадываетесь, что и шведов, и данов, и братьев-рыцарей я разобью. Тому пример событие под стенами Иерусалима. Тем самым ослаблю Святой престол, развязывая вам руки и облегчая задачу борьбы с ним.

– Мне сложно все услышанное от тебя принять… это неожиданно. Но исцеление молитвой, что ты явил при моих верных вассалах, говорит о том, что в твоих словах есть истина. Поэтому, когда придет срок, я вспомню о них. Но… никаких обещаний дать не могу.

– И не нужно, Ваше Величество, – улыбнулся Максим.

– Ты хочешь нанять корабли, чтобы отправиться в Новгород через Константинополь?

– Нет. Там много сложностей с переходом по рекам и волокам. Поэтому мне нужны большие морские корабли, которые смогут пересечь Средиземное море и обогнуть Европу с севера. Это будет намного быстрее.

– А что с имуществом? У тебя ведь огромное количество лошадей и верблюдов. Ты их тоже хочешь везти с собой?

– Пока что я намеревался их продать здесь в пользу крестоносцев. Само собой, дешевле тех цен, что ставят арабы. Да и трофеи мне нужны далеко не все.

– Хорошо. Я сегодня же поговорю с уважаемыми капитанами и помогу тебе. Шесть сотен отменных лошадей, пусть даже и арабских, даже по обычной цене – большой подарок Аккре.

– Благодарю вас, Ваше Величество, – благосклонно кивнул Максим.

– А вы? – спросил император рыцарей, пришедших вместе с драконом. – Тоже идете в земли Новгорода?

– Мы добровольно присягнули барону после выкупа из плена в верности до гроба. Кроме того, дело, что он задумал, не менее важное, чем защита Гроба Господня. Ни клятва, ни позыв души не позволяют нам остаться.

– Прекрасно, – произнес Фридрих сильно повеселевшим голосом. «А жизнь-то налаживается…»

Глава 5

15 февраля 1229 года. Мир «Сот’ари». Смирна

Максим стоял на борту нефа[8] «Св. Мария» и смотрел на приближающийся порт одного из крупнейших средиземноморских городов той эпохи. В кильватере шла «Св. Анна» – практически копия флагмана: весьма примитивный продукт своего времени, хоть и вместительный.

Трюмы обоих нефов за путь от Аккры до Смирны забились под завязку, так как Максим разбойничал самым безобразным образом – без оглядки на раскрытие. Ведь вся команда кораблей, слуги и воины были под присягой рода Эрдо, а свидетелей он не оставлял, причем совсем не из-за излишней жестокости. Все оказалось прозаичнее – ему требовалась мана, расходуемая даже после выхода в море. Ведь эту сотню «лиц», что он себе набрал и продолжал цеплять на разных кораблях при абордажах, требовалось тщательно вылечить, омолодить и укрепить физиологически, ибо ему нужны дееспособные слуги, а не вечно больной балласт. Вот он и подчищал все встречные корабли, поглощая прану на них даже из крыс. Тысячи поглощенных жизней. И все равно – в Смирну он прибыл с потенциалом, заполненным едва ли наполовину.

Однако вопреки негативным ожиданиям этот греческий город в Малой Азии встретил его очень гостеприимно, так как слухи о бароне Максиме ад Эрдо докатились сюда много раньше его весьма утлых суденышек. Слишком уж знатно он отметился в Иерусалиме и Аккре.

– Господин, – постучавшись, заглянул в каюту Годриг, – там пришел какой-то священник. Просит вас позвать…

– Доброго здравия, святой отец! – поприветствовал дракон подозрительного мужчину в сутане.

– Вы барон Максим ад Эрдо?

– Да. Собственной персоной.

– У меня для вас письмо.

– Вот приятная неожиданность! Не думал, что знакомые мне люди знают, что я здесь. Я ведь не планировал сюда заходить. Даже паломников оставил в Аккре, намереваясь плыть на запад к дальнему проливу.

– В Смирну приехал патриарх Герман, и его святейшество, наслышанное о ваших подвигах в Святой Земле, желает с вами встретиться лично.

– Это честь для меня! – как можно более искренне произнес дракон. – Когда и где?

– Точно мне не известно, – чуть стушевался священнослужитель. – Все должно быть в письме.

В общем, немного еще поговорили, но Максиму ничего толком из священника вытянуть не удалось. А применять магию он не решился, так как на причале было очень много зевак, моряков и иных совершенно не нужных глаз. Поэтому, тепло распрощавшись со столь таинственной личностью, он вернулся в свою каюту и вскрыл письмо…

– Годриг!

– Да, господин, – спустя полминуты в дверь вошел рыцарь.

– Отправь в город двух человек, пусть поспрашивают о патриархе Германе. Чего хочет? С кем воюет? Только без особого шума.

После чего вернулся к делам куда более насущным, а там было чем заняться.

Оба нефа были уже разгружены и подняты на камелях до совершенно ничтожной осадки в полметра. Само собой, все паруса и такелаж, включая мачты, были сняты. А плотники, нанятые в порту, трудились не покладая рук. Ставили мощное рулевое перо на металлических петлях. Штурвал. Брашпили для тяжелых якорей. Укрепляли набор. И так далее. Но главное делали на берегу – новые паруса и такелаж. Сам того не ведая, Максим собирался превратить свои нефы в подобие двухмачтовой брамсельной шхуны с гафельными парусами. Совершенно невероятное в то время парусное вооружение не вызывало ничего, кроме удивления и осуждения со стороны знающих мастеровых. Но люди Максима просто выполняли его приказ, а остальные работали за деньги. Дескать, дурит, и пусть дурит, лишь бы платил исправно.

Проблем с этими всеми модернизациями, конечно, было невероятное количество, так как местные моряки до предлагаемых бароном решений еще не доросли, а он сам не был моряком, а потому выдумывал велосипед, причем далеко не самый оптимальный. Хотя в сравнении с тем убожеством, что несли нефы изначально, даже его потуги выглядели откровением. В общем – дел хватало…

– Ты так молод! – удивленно покачал головой патриарх вместо приветствия. – То, что говорят о тебе, совершенно невероятно.

– Говорить могут все, что угодно, – уклончиво ответил барон. – Мы не в силах противиться переменчивым слухам, которые нередко живут своей жизнью.

– То есть те три чуда, что ты явил миру, навет?

– Давайте говорить предметно. Какие именно три чуда?

– Исцеление императора, разгром отряда наместника Иерусалима и ночь, проведенная в его гареме.

– Все это так. Было. Но скажите мне, как вы проверили сведения о гареме?

– Только косвенно. Новый наместник, когда прибыл в Иерусалим, пришел в неописуемую ярость и приказал продать тех жен и наложниц в бордель. Но кто-то их выкупил до начала торгов. Вряд ли такое могло произойти просто так. Ты не знаешь, кто их мог выкупить?

– Мой добрый друг. Полагаю, он посчитал, что этих женщин ждет незавидная судьба, и решил им помочь.

– Допустим. Но, признаться, я во все это не верю. Очень уж похоже на сказку. Ты не выглядишь святым. А Всевышний не помогает в таких делах, как близость с женщиной, да еще с чужой.

– Откуда вы знаете?

– Святые отцы…

– Они разве напрямую общались с Создателем? – перебил патриарха дракон. – Или, может, как и ныне действующий понтифик, были одержимы лукавым?

– Это ересь! – рявкнул, грозно сдвинув брови, патриарх.

– Вы не верите мне? Что вас может убедить в моей правоте? Чудо?

– Хм… Вот так сразу? Думаешь, что покажешь мне фокус, и я поверю?

– Наверное, вы слышали о том, как я поступил с воинами ислама в песках под Иерусалимом?

– Да. Этот дурень Феофан божился, что ты читал над каждым из них молитву, после чего тело распадалось в прах. Что это вообще такое? Как человек может на глазах развалиться в прах?

– Хотите посмотреть?

– Безусловно. Но только в освященном храме, в присутствии епископов и прочих свидетелей.

– Как вам будет угодно, – покладисто кивнул дракон.

– Следуй за мной, – произнес патриарх, усмехнувшись. После чего развернулся и пошел во внутренние помещения. Максим же, смиренно и на вид даже несколько беспечно последовал за этим весьма неприятным человеком. Изнутри же он весь напрягся и начал не только «смотреть в оба» да прислушиваться, но и принюхиваться, стараясь уловить какую-нибудь необычную печать крови. Слишком уж нагло вел себя патриарх…

В помещении старой и хорошо намоленной церкви находился и подопытный – связанный мужик в грязной рясе, откровенно фонивший похотью, даже сейчас, связанный и избитый, он ощупывал Максима взглядом на «нетрадиционный предмет общения». Кроме него, там же находилось пять епископов и весьма необычный диакон. Внешне-то ничего такого – просто ветхий старик. А вот букет его крови говорил о том, что в нем есть какая-то совершенно ничтожная, но капля родства с драконами. Так что Максим вновь глубоко вдохнул воздух и расплылся в улыбке, наблюдая этого старичка.

– Отец Вениамин, – окликнул его патриарх. – Вот человек, о котором я тебе говорил.

– Вы хотите, чтобы он стал свидетелем чуда? – улыбнулся дракон.

– Создатель к нему благоволит, – хмыкнул Герман. – Позволяет видеть невидимое. Иногда исцелять от хворей. Да и вообще – ему уже сто десять лет, что само по себе немало. Отец Вени… – осекся патриарх, увидев, что тот стоит на коленях и смотрит на гостя с радостным изумлением…

– Боже! Это просто невероятно!

– Ты знаешь, от кого ведешь свой род? – доброжелательно спросил Максим.

– Да, господин! Конечно! Никогда не думал, что увижу… – он нарочито кашлянул, осекшись.

– Не ты один удивлен нашей встречей, – кивнул ему благосклонно дракон.

– Отец Вениамин, что ты такое говоришь? – поразился патриарх, в то время как епископы наблюдали, не вмешиваясь, молча переваривая свои эмоции.

– Этот… человек во много тысяч раз сильнее меня.

– Ты уверен? – опешил патриарх.

– Безусловно. И пришел он сюда только по доброй воле. Пожелай он гневаться – от Смирны и руин не осталось бы. Всевышний к нему благоволит безмерно.

– Отец Вениамин, давайте все-таки я сделаю то, ради чего пришел? Вы не против?

– Как я могу быть против вашей воли? – с благоговейным почтением склонился старик.

– Отлично, – кивнул дракон, предвкушая небольшое пополнение резервуара маны и по уже отработанной схеме, произнеся краткую молитву, поглотил бедолагу, осужденного на смерть церковными иерархами. Впрочем, ему все это было не принципиально – лишняя капля маны в любом случае не помешает.

Лица епископов и патриарха стали невероятными по своему выражению. Ужас, смешанный с крайней степенью удивления. Лишь Вениамин выразил искреннюю заинтересованность:

– А что за синенькие ручейки?

– Прана, – ответил дракон, – жизненная сила, которая полностью покидала тело.

– Удивительно…

– Отец Вениамин, – спросил медленно приходящий в себя патриарх, – вы тоже так можете?

– Увы, – покачал он головой. – Мне безумно далеко до господина… барона.

Наступила тишина, близкая к гробовой. Максим наслаждался реакцией епископов и патриарха. Вениамин наблюдал с наслаждением за живым драконом. А остальные медленно выкарабкивались из осадка.

– Ты действительно собираешься в Новгород? Или это сказано, чтобы Фридрих от тебя отстал? – наконец нарушил тишину Герман.

– Вы в курсе нашего с ним разговора?

– Только в общих чертах. Да и то – неточно. Он как приехал в Аккру – стал очень подозрительный.

– Отлучение от церкви не делает тебя умиротворенным, – пожал плечами Максим. – Для чего вам нужно знать место, куда я еду?

– Если ты действительно станешь помогать Фридриху бороться против Ватикана и осядешь в Новгороде, то я напишу для тебя письмо архиепископу Новгородскому. Расскажу в нем про твои подвиги и рекомендую.

– Еще совсем недавно вы называли меня самозванцем и фокусником…

– Прости меня за скепсис, я был неправ и груб. Но и пойми правильно – такие вещи каждый день не происходят.

– Мне не за что тебя прощать, так как я не обиделся. Хм. Кем вы хотите представить меня в глазах архиепископа?

– Святым чудотворцем. Кем же еще? – удивился патриарх.

– Вам это зачем? Ведь Новгородское архиепископство вам не подчиняется.

– Живой святой очень нужен всей нашей церкви. Борьба с латинянами обостряется. Император требует объединиться с ними, а значит, подчиниться. Остаться я вас не могу заставить, тем более что у вас есть божественная миссия, которой не должно мне препятствовать. Однако помочь найти общий язык с местными иерархами – могу.

– И это, в свою очередь, укрепит восточную церковь?

– Именно.

– Ну что же, в таком случае я действительно еду в Новгород, – после минутной паузы и игры в гляделки произнес дракон.

Вместо ответа патриарх кивнул и сделал пригласительный жест в сторону двери, дескать, давайте продолжим разговор в более подходящем месте. И когда Максим было двинулся вслед за Германом, его окликнул Вениамин.

– Господин барон! Позвольте один вопрос?

– Конечно, – кивнул тот.

– А какой ваш цвет?

– Ты и про цвета знаешь? – удивился дракон.

– Конечно! Семейная легенда говорит о тридцати основных цветах и очень редком…

– Золотом, – завершил фразу Максим, чуть поклонившись.

– Да, – по инерции произнес отец Вениамин и осекся. – Ваш цвет…

– Вы правы: мой цвет – золотой.

– Значит… – удивленно буркнул себе под нос священник и резко замолчал, внутренне себя ругая, что едва не сболтнул очень опасные слова.

– Долгих лет тебе жизни, друг мой, – улыбнувшись, сказал Максим и перекрестил отца Вениамина, активируя несколько плетений для лечения его тела и общего омоложения. И дряхлый старик на глазах пяти епископов и патриарха меньше чем за минуту стал молодым мужчиной в полном расцвете сил, которому на вид и двадцати лет не дашь. А потом повернулся к патриарху и, подмигнув, отметил: – Настоящие чудеса, право, на заказ не стоит делать.

Глава 6

12 июня 1229 года. Мир «Сот’ари». Пролив Па-де-Кале

Свежий ветер теребил волосы Максима, бодря и даже немного веселя. Жутко хотелось обернуться в истинное тело и немного полетать в этих свежих воздушных потоках и морских брызгах. Но нельзя. Несмотря на то что облик дракона многократно усиливал магические способности за счет более развитой структуры энергетических каналов, он имел один сильный недостаток – постоянно расходовал довольно много маны. А ее тут раздобыть было затруднительно: либо ожидать десятилетия, либо оставлять после себя дорогу смерти из развеянных в прах людей и животных. В общем, ни то ни другое для обыкновенной шалости совершенно не годилось, так как, совершенно не испытывая угрызений совести, Максим не желал убивать сверх того, что необходимо, стремясь по возможности договариваться.

Подумав об этом, дракон хмыкнул и обернулся, обозревая свой отряд, который растянулся на пару миль. Двенадцать больших нефов шли стройным кильватером. Восемьдесят рыцарей, оруженосцев и просто разного рода бойцов. Двести семьдесят моряков. Восемнадцать слуг. Сотня мастеров и ремесленников всех видов. Итого – около полутысячи человек. Он обращал в прах далеко не всех, давая шанс тем, кто хотел его получить и имел к этому возможность.

И эта весьма внушительная по меркам первой половины XIII века эскадра шла тяжело, будучи серьезно нагруженной. Одного только зерна в трюмах имелось почти две с половиной тысячи тонн. А еще вино, оружие, монеты и много другого. В сущности, такие запасы ему были не нужны. Но иначе шансы стать своим в Новгороде у него серьезно уменьшаются.

– Господин, – окликнул его капитан корабля. – Темнеет. Не пора ли зажигать огни?

– Да, – кивнул дракон. – Пожалуй. – После чего направился в каюту, чтобы проведать перед ночной вахтой свою подругу, подобранную в море.

Сам не понимая зачем, он всегда старался ходить очень тихо, буквально подкрадываясь, даже если открыто шел в свою каюту. Просто какой-то необъяснимый рефлекс хищника, опасающегося спугнуть свою добычу. Так и сейчас, он, словно кошка, подошел к двери и аккуратно ее открыл. Ни одного предательского звука не последовало, поэтому юная девица так и осталась сидеть за записями Максима, подрагивая легкими пружинками густых черных волос, которые, казалось, никогда не знали покоя.

– Нашла что-нибудь интересное? – спросил дракон после минуты наблюдения. Все-таки эта девушка ему нравилась. Обычный человек, но живой, любознательный и непоседливый.

Как и пристало чистокровной итальянке, Анжела отреагировала на неожиданный голос слишком эмоционально – резво подпрыгнула на месте, так перепугавшись, что сердце бедняжки едва не выскочило из груди.

– Зачем же так нервничать? – мягко спросил Максим.

– Ты опять это сделал! Я же умру когда-нибудь! Зачем ты меня пугаешь?!

– Я тебя уже седьмой раз застаю за моим журналом. Неужели тебе так хочется его прочитать?

– Жутко!

– И почему же, позволь узнать?

– Ты невероятно интересный человек! Я первые дни немного пугалась, но потом просто потеряла покой, пытаясь разгадать, в чем же твой секрет. И эти записи… я таких букв никогда не встречала.

– Неудивительно, – хмыкнул Максим. – Это даэдрик. Один из наиболее редких языков во Вселенной.

– Но ты его знаешь! Вот! Ты столько всего знаешь! А твои способности? Ходишь бесшумно. Видишь в темноте. Можешь как исцелять одним усилием воли, так и обращать в прах. И я уверена – это далеко не все! Ты сплошная загадка!

– Анжела, выдохни.

– Что? – несколько опешила девица.

– То, что я тебе интересен, это очень хорошо. Меня ведь тоже привлекла твоя фигурка, кудряшки, озорной взгляд и кипучий характер. Маленький такой бесенок. Но поверь, лучше бы тебе не пытаться так внимательно за мной наблюдать. Пока, я подчеркиваю, пока я сохраняю тебя свободной. Мне нравится с тобой делить ложе, разговаривать. Но если ты зайдешь слишком далеко, ты либо умрешь, либо принесешь мне полную клятву Эрдо. Я не хочу рисковать. Ты понимаешь?

– А что это за клятва такая? – с искренней заинтересованностью спросила Анжела.

– Ты меня слышала вообще?

– Конечно, – недоуменно сказала девушка.

– И тебя ничего не смущает?

– Слушай, – уперев руки в боки, заявила она. – Всю мою семью перебили пираты, а меня забрали на корабль и несколько дней насиловали, избивали и издевались. На мне живого места не было! И я молила Господа лишь о том, чтобы, когда эти скоты решат выбросить меня за борт, смилостивились и перерезали мне горло. Я труп. Понимаешь? Труп! Меня дома никто не ждет. Я хорошо знаю своих родичей – скажут, что я самозванка, и убьют. И будет хорошо, если просто зарежут, а то ведь могут и в бордель продать. Это они пиратов на нас натравили. Мне просто некуда идти. Меня вообще больше нет.

– Зачем ты так? Ты красивая женщина…

– Красивая?! Это ты меня такой считаешь. Вылечил, пустил к себе в постель. А дома я считалась худосочной доходягой. Даже в команде посмеиваются, дескать, ты из жалости меня себе взял. Да и куда мне идти? Меня обучали как благородную. Имени больше нет. Ничего руками делать не могу. Хрупка. Слаба. Изнежена. Только с книгами и возиться… но я не хочу в монастырь! Да и не возьмут меня просто так, без денег. Понимаешь – я уже живу только потому, что нужна зачем-то тебе, находясь всецело в твоих руках. И если ты хочешь от меня избавиться, то лучше убей. Прояви ко мне сострадание.