12 кругов Twinman

Стам обмер и не прыгнул вперед только по причине сильной слабости в коленях.

– Прошу прощения. Спираль вмешивается… в меня, – поправилась Несси обычным голосом.

– Можно я обернусь? – попросил Стам. Ему безумно хотелось увидеть в этом доме хоть кого-то нормального.

– Ни в коем случае, – запретила Несси. – К тому же я выгляжу сейчас… Не совсем обычно.

– Что делать с ней? – Стам показал рукой в сторону скалящейся девочки.

– Она зеркалит твои шаги, кроме шагов назад… – начала Несси.

– Да неужели? – раздраженно заметил Стам.

– А вот руки у неё сами по себе, – голос Несси снизился до шепота. – По-правде говоря, она с тобой играется, ей ничего не мешает просто подойти и пырнуть тебя ножом. Скорее всего, она так и сделает, когда ты подумаешь, что понял правила и подпустишь на достаточно близкое расстояние.

– Декорация, говоришь? Ну а делать-то мне с ней что? – снова умоляюще проскулил Стам.

Несси немного помедлила с ответом, попробовала свой голос, и затем уверенно ответила:

– Медленно сближайся по прямой. Как только приблизишься, кидайся на неё, хватай руку с ножом, и отталкивай от себя как можно дальше в сторону. Можешь не церемониться. Затем нужно максимально быстро добежать до двери. Помни, что она может напасть первой.

Девочка терпеливо ждала действий игрока и никуда не торопилась. Она сделал шаг вперед одновременно со Стамом. Еще три шага с каждой стороны, и противники сблизились на расстояние вытянутой руки. Стам присел и бросился на девочку. Одновременно с этим лицо той превратилось в гримасу, полную ярости и ненависти, рука с ножом взмыла вверх, и девочка прыгнула ему навстречу. Это было слишком неожиданно и быстро, чтобы успеть подготовиться. Стам еле успел блокировать удар левой рукой, а правой изо всех сил толкнул сумасшедшего агрессивного ребенка в грудь. Враг не собирался сдаваться – приземлившись плашмя на пол, девочка тут же вскочила и бросилась за Стамом. Через миг Стам за три прыжка достиг приоткрытой двери, и захлопнул ее за собой, даже не подумав о Несси.

Каким-то чудом, она успела – за спиной прозвучал ее голос, а левую лопатку прорезала острая боль.

– Она тебя все-таки задела, – сообщила напарница. – Ничего серьезного, но будет болеть. Перевязать тебя пока нечем.

Перед Стамом лежал небольшой узкий коридор, стены которого украшали выцветшие обои грязно-розового цвета в грязно-желтый цветочек. Освещение обеспечивали три плафона под потолком, равномерно распределенные по всей длине коридора. В потолке располагалось несколько решеток, по которым сверху кто-то ползал – оттуда несся шорох и шуршание. Периодически оттуда вылетали мухи и мошки, кружились вокруг светильников, садились на стены и улетали обратно.

Стам осторожно сделал пару шагов, и тут прямо перед лицом, проскользнув между прутьев решетки, перед ним повисла морда гигантской тропической многоножки, тело которой было диаметром с добрую змею. Многоножка была блестящей и светло-коричневой, она интенсивно шевелила лапками и извивалась, а передние хватательные конечности и два длинных уса чуть не задели лицо Стама. Тот обомлел, все его существо заполнило чувство сильнейшего омерзения. Но тут что-то липкое и теплое прикоснулось к его затылку. Закричав, Стам шарахнулся вбок и вжался в стену коридора, шаря перед собой безумным вглядом – слева, неподалеку от многоножки, с потолка свисала помесь слизня и гусеницы. А прямо за гусеницей стояла Несси, вся перепачканная не то грязью, не то сажей, в порезах и царапинах, и с видом крайнего сожаления смотрела на него. Слизень рухнул на пол, к ногам напарницы, и Стам сделал шаг к ней. Словно извиняясь, Несси беспомощно развела руками, и покрылась сетью трещинок, превращаясь в фарфоровую куклу с потрескавшимся от времени слоем эмали. Она застыла, сохраняя неподвижность в течение пары секунд, а затем с шумом рассыпалась, образовав на полу горстку черепков и пыли.

Где-то неподалеку за дверью выхода из коридора раздался нарастающий жуткий вой «черной дыры». Затем дальняя дверь съежилась, выгнулась наружу, и её поглотила тьма. «Черная дыра» медленно вплыла в коридор и остановилась посередине. Её вой переходил на все более и более высокую частоту, стало казаться, что он состоит из сотен разных голосов. Громкость также стала невыносимой, и Стам зажал уши. Тут же вой оборвался, а может, перешел в ультразвук, «дыра» дернулась, и унеслась вперед по коридору, при этом копируя, вытягивая его за собой. Теперь он стал в длину добрую сотню метров. С потолка посыпалась пыль и какая-то труха. Стам отпустил уши, и обнаружил, что вой затихает где-то очень далеко, а решетки в потолке интенсивно гниют, рассыпаясь в прах. Через мгновение раздался хруст, и прямо перед ним на пол высыпалась целая гора омерзительной живности, представленной в широчайшем ассортименте. Эта кишащая масса быстро расползлась в стороны, коснувшись стенок коридора и полностью накрыв ботинки Стама.

Внутри появилась какая-то странная дрожь. Ее рисунок составляли крупные и резкие штрихи. В организме больше не было места слабости и страху – он напал слишком рано, приелся, и исчерпал себя. Пришедшее же им на замену атакующее все органы чувств омерзение, скорее, побудило к действию, нежели парализовало мышцы. Закрыв глаза, мощным усилием воли Стам выжег весь коридор, расплавил всё, что было вокруг, включая пол, потолок, стены, «черную дыру», дом, весь ландшафт Круга и саму Спираль. Чистое и очень горячее пламя в один миг уничтожило, превратив в ровный слой спокойного пепла, всю эту гадость вокруг. На секунду душу наполнило удовлетворение.

Он открыл глаза – из остальных решеток на пол высыпалась живность. Из уже открывшихся проемов периодически выпадали единичные особи – от змей и пауков до пресловутых многоножек, а иногда – и вовсе неизвестных, но неизбежно мерзких существ.

И тогда Стам закричал, стряхнул с обеих ног карабкающихся по ним вверх особенно ретивых насекомых, и рванулся по коридору вперед, давя подошвами разношерстную хитиновую биомассу. Некоторые успевали огрызаться и даже кусать Стама в ответ, другие оказывались настолько жирными и массивными, что деформировались лишь частично, разбрызгивая внутренности по доскам вокруг и делая их очень скользкими. Несколько раз Стам поскальзывался и спотыкался, проезжаясь по полу руками и случайно загребая мохнатые, гладкие, липкие, маленькие и большие тельца охапкой, зарываясь в них лицом. С каждым следующим шагом он соображал все меньше и меньше. Дрожь внутри организма синхронизировалась с движениями тела, усиливая каждый прыжок или взмах рукой. Всё нутро кривилось, извивалось, билось в агонии и истерике, не находя избавления от адского количества окружающей мерзости. Быстрее отсюда! Как можно быстрее!

«Черная дыра» в несколько раз удлинила коридор, утащив на приличное расстояние дверь в его конце. Путь до неё показался Стаму вечностью. Ему уже было абсолютно все равно, что ожидало его в следующей комнате, он хотел убраться отсюда любой, совершенно любой ценой. Наконец, с размаху распахнув дверь выхода, отправив взмахом ноги вперед себя веером хитиновую мелюзгу, Стам покинул коридор и вбежал в новую комнату. Окон здесь не было вовсе, лишь дальняя стена чуть-чуть подсвечивалась снизу, зато весь пол комнаты был щедро усыпан холодным оружием: слоями друг на друге лежали мечи, копья, щиты, алебарды, кинжалы и ножи, которых было больше всего. В центре свалка образовывала холм, над которым, почти сливаясь с окружающим полумраком, молча парила «черная дыра». Стам еле успел затормозить, чтобы не переломать себе ноги. Он осторожно нагнулся, вытащил ближайший нож и с огромным наслаждением всадил его в огромного паука, болтавшемся на левом бедре. Паук засучил лапами и отцепился, рухнув вниз.

Стам поискал глазами, но огнестрельного оружия здесь, похоже, не было. Очень жаль – он ощущал огромное желание пустить себя пулю в голову, чтобы смыться ко всем чертям из этой свихнувшейся игры. Но вот резать себе горло ножом он, как ни крути, был не готов.

«Черная дыра» пока не подавала никаких признаков жизни. Стам сжал рукоятку увесистого палаша и потянул его из кучи. Затем осторожно стал взбираться по грудам оружия наверх. Что-то подсказывало ему, что обойти по стеночке эту комнату не получится.

Когда до «черной дыры» осталась какая-то пара шагов, из-под ноги выскользнул кинжал и, громыхая, заскользил вниз по склону. «Черная дыра» дернулась, расширилась, словно набрав воздуха, и комнату заполнил нарастающий вой.

Стама это разозлило, к тому же у него не было ни малейшего желания карабкаться по кучам острого железа еще час, если «дыра», ретируясь, снова увеличит длину комнаты в десятки раз. Стам оттолкнулся, за два шага оказался вплотную к противнику, и наотмашь рубанул его клинком.

Палаш рассек воздух, оборвав вой, но заместо него комната наполнилась жужжанием сотен мух, слепней и ос, на облако из которых рассыпалась «черная дыра». И все они, разумеется, напали на Стама. Сквозь тучу насекомых, последний успел разглядеть, что дальняя часть комнаты была залита водой, и не просто залита, а имела существенную глубину, откуда и шел свет, подсвечивающий стену. Стам вскинул руки, чтобы защитить лицо, и чуть не потерял равновесия. Он не сомневался, что опрокинься он назад, выход стал бы недостижим. Его кусали и жалили оводы, слепни и осы, мухи жадно впивались во внутренности насекомых из коридора, которыми Стам был перепачкан и вымазан с ног до головы. Ему удалось сделать несколько контролируемых шагов вперед, затем, после очередного, очень болезненного укуса, он не выдержал и сделал скачок. Приземлиться удалось удачно. Второй! Нога зацепилась за какое-то древко при приземлении, и Стам кубарем полетел вперед, сильно ударился локтем о криво лежащий щит (хорошо еще, что щит!), а второй рукой уцепился за навершие булавы, которая, хотя и была утыкана шипами, все же являлась лучшим вариантом, чем обоюдоострые лезвия ножей и мечей. Взмахнув рукой, чтобы отогнать мух от лица, Стам увидел, что вода уже совсем близко. Он подобрался и прыгнул в спасительную влагу плашмя, подняв вокруг тучу брызг. Насекомые отстали, к телу, горевшему огнем по причине многочисленных укусов и порезов, наконец пришла столь желаемая прохлада. Вода была чистой и прозрачной – когда Стам открыл глаза, он увидел перед собой нижнюю границу стены комнаты. А на пару метров ниже – хорошо освещенное дно. Он поднырнул под стену, и в глаза ударил лившийся сверху через толщу воды свет. Стам зажмурился и в несколько гребков вынырнул с другой стороны стены.

Его встретило равнодушное ржавое небо, видневшееся за верхушками деревьев. От пруда, из которого Стам вынырнул, через лес уходила вперед широкая просека. Стам обернулся. Каменная кладка, прижатая к сплошной скале под прямым углом, внизу встречалась с поверхностью воды. С этой стороны никаких дверей не было. Стам проплыл несколько метров и почувствовал под ногами дно. Сделав два шага, он выбрался по пояс, застыл, и, раскинув руки, упал обратно в воду. Здесь было тихо и хорошо. Не хотелось никуда идти. Было счастьем просто лежать в воде и смотреть в небо. Вода великолепно успокаивала нервы и забирала боль.

Через полчаса Стам пришел в себя и понял, что безумно голоден и хочет пить. Вопрос с водой снова решился тут же, а вот еды снова не было. Стам хорошенько умылся и привел себя в порядок, насколько сумел. Некоторые раны, оставленные укусами разных тварей, были воспалены, рана в лопатке тоже отзывалась при движении болью, но рассмотреть её не было возможности. «Этого еще не хватало!» – подумал Стам. С другой стороны, серьезный яд, попав в кровь, давно бы уже убил его. «Ты же не отпустишь меня так просто?» – ухмыльнулся он, мысленно обращаясь к Спирали. Стам плохо помнил ощущения от отдельных ран, но от одних только ос он получил не меньше, чем с полсотни укусов. Было ощущение, что длительное отмокание в пруду существенно снизило ожидаемый болевой эффект от такого количества яда. Как бы то ни было, благодарить Спираль Стам уж точно не собирался. В любом случае, похоже, нужно было двигаться дальше.

Широкая просека вскоре сузилась до маленькой, но идеально прямой тропинки, прошагав по которой с километр, Стам достиг конца леса и неожиданно вышел на побережье к маяку. Маяк стоял на скале, и тропинка, теряя свою прямолинейность, вихляя меж сухой травы, вела к нему. Пейзаж вокруг по-прежнему выглядел как на старых фотографиях в стиле коричневой сепии: ржавое небо, пожухлая коричневая трава, башенка маяка в черно-белую полоску (оба цвета слегка окрашивались небом в сторону коричневого), бледно-песочного цвета пляж, расположенный по обе стороны от скалы с маяком, и темно-коричневое море, которое виднелось за пляжем. На море царил полный штиль. В воздухе висела какая-то желтоватая дымка, ограничивающая обзор расстоянием в пару сотен метров вокруг и скрывающая все остальное, включая горизонт. Все это походило на необычные сумерки, но это все-таки был день – Стам ни разу не видел здесь большего количества света.

На середине пути к маяку, Стам обратил внимание на пляж – на песок было вытащено несколько лодок. Часть из них – с мачтами. Подробностей с такой высоты было не разглядеть.

Дверь в маяк оказалась незапертой, и, поднявшись по лестнице наверх, Стам оказался в круглой комнате с четырьмя небольшими окнами. У стены в плетеном кресле сидел старик в балахоне и потрепанной панаме, и смотрел на гостя. Сбоку от сидящего на столике стояла керасиновая лампа, и свет пляшущего в ней огонька, вспыхивая, играл отблесками на лице старика.

– Добрый… день, – неуверенно проговорил Стам.

– Вечер, – поправил его старик. – Кто ты?

– Меня зовут Стам.

– Вранье, – проворчал старик, но не стал выпытывать дальше. – Я – смотритель этого маяка. А имя мое не имеет значения. Что тебе нужно? – он пытливо посмотрел на гостя.

– Я ищу выход, – ответил тот.

– Возьми лодку, – пожал плечами смотритель, словно теряя к беседе интерес. – Край света – твой путь.

– И куда же именно я на ней поплыву? – удивился Стам.

– К выходу, – уверенно сообщил старик.

– Выход с Круга – в море?

Старик не ответил. Он встал из-за стола и подошёл к витражу.

– Через полчаса начнётся отлив, и оно покажется из глубин, – мрачно произнёс он.

Стаму стало не по себе.

– Кто – оно? – с опаской спросил он.

– Оно проснётся, когда я зажгу маяк, – не обращая на него внимания, продолжил смотритель. – Тогда оно будет сердиться и размахивать своими щупальцами, сея хаос вокруг себя. Оно всегда просыпается долго. Оно всегда забирается на скалу и начинает сердиться, пока не проснётся полностью. Это шанс успеть.

Стам тоже помрачнел. Из недолгой тирады полоумного старика несложно было сделать простой вывод об очередной грядущей неприятности. И, судя по всему, неприятность эта была включена в обязательную программу.

– Это все, что вы можете мне рассказать? – поинтересовался он на всякий случай.

Смотритель промолчал.

«Как же вы все меня достали со своими загадками!» – посетовал Стам про себя. Не тратя слова на прощание, он покинул маяк и, сделав крюк, спустился на пляж. Здесь было непривычно тихо – море вело себя как небольшое озеро. Живых существо поблизости не было вовсе – ни тебе чаек с их криками, ни любых других птиц в поле зрения.

Стам обследовал несколько лодок и выбрал одну. На ней не было мачты (что в ней толку, если не умеешь ходить под парусом, вдобавок ветра нет и в помине!), и она казалась на вид попрочнее остальных. Пока он тащил лодку к воде, он подумал, что в маяке наверняка была еда и выругал себя, что даже не задал этот вопрос смотрителю. Лодка свободно закачалась в воде только через двадцать метров от берега – дно здесь было очень пологим. Если где-то и были глубины, из которых, по словам смотрителя, должны было показаться ОНО, то явно не здесь. Стам забрался в лодку и принялся грести. Через несколько минут берег пропал из виду и Стам растерялся, поскольку в поле его зрения не стало ни единого ориентира.

И тут луч света прорезал дымку и пространство над ним. Зажженый маяк был хорошо виден в сумерках. Больше не было видно ни черта, кроме поверхности воды. Лодка плыла все дальше и дальше в абсолютной тишине и безвестности, пока боковым зрением Стам не уловил слева какой-то силуэт. Он повернул голову и округлил глаза – в двух метрах от правого борта лодки, возвышаясь над водой только туловищем с клешнями, стоял исполинских размеров краб, сопоставимый по габаритам с лодкой. Судя по всему, здесь было все еще не очень глубоко. Краб медленно поднял одну клешню, а вторую наоборот – опустил в воду. Похоже, он был занят какими-то своими делами и мыслями. Пока Стам неподвижно сидел, держа весла на весу, он стал различать слабый по причине удаленности, но мощный и гулкий звук. Грохот доносился откуда-то спереди через определенные промежутки времени. Краб остался за кормой, и Стам продолжил грести. Вскоре грохот стал слышен уже даже сквозь всплески весел.

На пути своего удаления от маяка Стам вскоре встретил еще троих крабов, причем последнему он едва не уткнулся носом лодки прямо в морду. Он бы и уткнулся, так как заметил того слишком поздно, но за миг до этого из-за краба выросло огромное щупальце, обхватило того прямо поперек туловища и с небольшим усилием выдернуло из воды. Краб описал дугу прочь от лодки, и где-то там, впереди, раздался всплеск, а затем – хруст, перекрывший даже фоновый грохот. Стам остановился, уверенность, что он выбрал правильное направление, улетучилась – свет маяка уже еле пробивался через дымку, а впереди, похоже, находилось то самое ОНО. Ситуация с выходом была непонятна вовсе. Поразмыслив, Стам решил плыть, куда плыл. Спустя совсем немного, он попал, куда намеревался.

Огромная каракатица разместилась на небольшом острове из камней и шарила вокруг себя многочисленными длинными щупальцами. Баал-Ктулу до ее размеров было далеко. В ближней к Стаму части острова, в возвышающейся каменной глыбе белела дверь.

Стам подумал, что грести, сидя спиной к монстру, было бы опрометчиво. Но внезапно проблема решилась сама собой – задняя часть острова загрохотала, раскололась, и уехала куда-то вниз, в бездну. Каракатица попробовала уцепиться за оставшуюся на месте породу, но вес ее тела был слишком велик – безмолвно, но ожесточенно размахивая щупальцами, она пропала из виду. «Какая глупая смерть!» – только и подумал Стам.

Стам обнаружил, что довольно четко видит образовавшуюся границу, за которой вода срывается куда-то вниз – эта граница пролегла через остров и тянулась в обе стороны, насколько позволяла видимость. Раскатистый мерный грохот несся как раз из глубины пропасти.

Стараясь не промахнуться, Стам взял курс к двери. От ближайшей точки острова до края оставалось метров десять – вода здесь ускорялась, огибала остров, закручиваясь водоворотами и вспениваясь, а после, достигнув обрыва, с шумом срывалась в пустоту. Сама по себе картина была впечатляющей. Интенсивно работая веслами, Стам ткнулся килем в обломок скалы и поспешил выпрыгнуть из лодки, которую тут же, колотя об камень, потащило вдоль скалы к водопаду.

Дверь была прямо перед ним, но любопытство победило. Обогнув глыбу с дверью, Скам вскарабкался по скале вверх, осторожно приблизился к краю, медленно наклонился вперед и ахнул. Скала резко обрывалась в бездну, из которой и доносился тот самый звук. Далеко внизу вдоль отвесной стены из тумана выступали очертания огромных клыков. Каждый был с десяток метров. Эта бесконечная челюсть тянулась в обе стороны, докуда хватало глаз. Ниже первого ряда клыков шли клыки помельче, затем – еще мельче. Те двигались, как будто что-то пережевывая. Облака водяных брызг, порождаемые бесконечным водопадом по обе стороны от острова, слегка туманили картинку. Но это ничуть не мешало её величию. Яркий ржавый свет лился из пространства за пропастью. Рассеиваемый неизменной дымкой, он подсвечивал брызги и потоки воды, срывающиеся в эту фантастических размеров пасть, как будто ЭТО запивало свою сухую и черствую трапезу каким-нибудь элем или белым вином. Наверное, именно так представляли себе край света древние мореплаватели. Стам почувствовал, как от увиденного у него закружилась голова.

Через мгновение, будто набегающая океанская волна, верхняя челюсть с грохотом и чудовищной инерцией вгрызлась в скалу. Справа от Стама вниз сорвался приличный кусок острова. Вокруг раздался скрежет. Граница пропасти по обеим сторонам от острова стала изменять свой рельеф – вниз вместе с потоками воды полетели куски породы, иногда съезжая туда целыми вертикальными пластами. Стам поспешно отошел от края подальше. Похоже, задерживаться здесь дольше было бы неразумно.

Он вернулся к валуну, взялся за ручку и потянул на себя. За дверью находился короткий серый коридор с точно такой же белой дверью в конце. Стам обернулся, в последний раз вдохнул полной грудью влажный и тяжелый воздух этого Круга и, сделав шаг вперед, закрыл за собой дверь. В буфере был приглушен свет, на столе красовался изящный стеклянный чайник, подогреваемый небольшой свечкой, а рядом с ним стояла еда, которая очень вкусно пахла. Несси с чашкой дымящегося чая сидела неподалеку на барной стойке, подложив правую руку под себя, и с прищуром смотрела на Стама.

Запах жареной рыбы так увлёк Стама, что он чуть не забыл свои обиды. Однако, как только тарелка с горячим опустела, и настала пора переходить к десерту, Стам решил высказать все претензии.

– Ты сказала, что сквогов больше не будет! – возмутился он, обращайся к Несси, которая уже стащила со стола кусок пирожного и теперь находилась в хрупком равновесии между тем, чтобы не пролить чай и не измазаться в сливках.

Отвлекшись на вопрос и потерпев поражение от сливок, Несси с сожалением поставила блюдце рядом с собой и протянула руку за салфеткой.

– Из двух убеждений… – начала она.

– Так я и подумал! – воскликнул Стам, перебивая. – А ты не находишь, что человека можно убедить вообще в чем угодно, только с реальностью это может быть никак не согласовано, и он, опираясь на такие внушения, башку себе расшибёт?

– Значит, была проигнорирована та часть Принципа, в которой говорится как раз про эффективность. Если человек расшиб себе башку в следствие принятия убеждения, то эффективность у него так себе, не находишь?

– А я чуть и не расшиб! Там, на бревне!

– Здесь «чуть» не играет роли.

– Почему это?

– Важно то, что происходит на самом деле. А из этих «чуть» и так состоит жизнь любого человека. Тысячи их! – наставительным тоном заявила Несси. – Каждый твой шаг по бревну – чуть не так поставить ногу, и ты бы сорвался. Чуть помедлил бы на пустоши – и попал бы в ловушку повторно. Чуть по другой траектории кинул бы топор – и промахнулся бы. Чуть больше нерешительности – и ты бы никогда не попал на Проект. Если бы даже сперматозоид, из которого ты образовался, чуть помедлил, тебя бы не было вообще. Продолжать?

Стам вздохнул. Спорить с Несси было невообразимо сложно.