Вечномечтовые Фомальгаут Мария
– Да не про статью я… про историю нашу… люди прошлого своего не помнят.
Отлегло от сердца.
– Я вон вчера домой пришел, сыну взбучку устроил, ну-ка, показывай, чего задали, в учебник по истории глянул… мать честная…
Прикидываю, что там могло быть в учебнике по истории, восстание мамонтов при Наполеоне или махинации Хитроумного Одиссея на фондовой валютной бирже.
– А что? – спрашиваю я.
Шеф, кажется, не замечает вопроса, бормочет:
– Надо с этим что-то делать… на-до-что-то-де-лать…
– Варюш, учебники свои покажи, а?
Варя замирает в коридоре, настороженная, испуганная, чувствует, дело пахнет порохом.
– А нам… ничего не задали еще…
– Да знаю я, первые полгода детям же вообще ничего не задают, на фиг надо… я тебе говорю, учебник покажи…
– В школу собрался?
– Ну а то… дай, думаю, стариной тряхну…
Варюша вытаскивает учебник, блестящий, глянцевый, «Россия и мир», так и хочется добавить, и все-все-все. Открываю книгу…
– Эт-то что?
Не понимаю. Не верю. Кто из нас сошел с ума, я или авторы учебника, или все-все-все…
Перелистываю. Может, чего не понял. Или не так понял. Дуракам закон не писан, если писан, то не читан, если читан, то не понят, если понят, то не так…
И все-таки…
Листаю. Перелистываю. Чистые страницы. Одна, две, десять, двадцать, пронумерованные с краешку.
– Это что? – спрашиваю, сам пугаюсь своего голоса.
– Учебник наш.
– А… как вы по нему заниматься будете?
Варюша лениво отмахивается, мол, не все ли равно.
– Да не все равно… это как теперь получается… Нет у вас, что ли, уроков истории?
Варюша снова дергает плечами, нет, и не надо, и хорошо…
Спать…
Какое там спать, черта с два тут заснешь. Ворочаюсь с боку на бок, пытаюсь что-то вспомнить, не могу. Собираю по кусочкам историю в голове, как оно там было на самом деле, а не то, что напридумывали современные эти… эти… не знаю, кто. Вспоминается какой-то там класс какой-то там школы, ну-ка, ребята, в каком году Куликовская битва, и тяну руку, только что не выпрыгиваю из-за парты, молодец, Игнашев, один марку ряда держишь…
И я отвечаю…
А вот что я отвечаю…
Верчусь в постели с боку на бок, ко мне только динамо-машину подключить, энергии хватит на весь город. Припоминаю. Не припоминается. Выцарапываю из памяти. Не выцарапывается. В каком году… в каком, в каком… Вот вертится же перед глазами картинка на развороте учебника, прямо на обложке, Куликовская битва на реке Угре… или нет, вру, на реке Угре что-то другое было… Курская дуга, что ли… точно, как сейчас вижу, на картинке в памяти, степь да степь кругом, танки друг на друга прут, и верхом на танках хан Мамай и Дмитрий Донской… Нет, вру, это Маресьев был, он еще под колесницы гуннов бросился…
Опять вру. Гунны, это же эти… которых в Варфоломеевскую ночь перерезали. Или нет, то другие были. Эти… ведьмы… их еще всех на костре сжечь хотели, а они на метлах из костра вылетели. Им медаль еще дали за отвагу. А потом была русско-китайская война с применением китайских боевых драконов. А потом…
Нет, что-то опять не то. Понять бы еще, что. Тихонько встаю, жена что-то сонно бормочет, куда тебя черт понес, куда-куда, на Кудыкину гору… впотьмах ползу в Варькины хоромы, выискиваю учебник, в тусклом свете ночника смотрю на чистые страницы.
Один черт…
Потихоньку включаю комп, сейчас Варька выползет, подумает, я тут в стрелялки режусь, заблестят глазешки, ты чего, Варюш, не спишь, а ты чего не спишь…
ЯНДЕКС
НАЙДЕТСЯ ВСЕ
Ну-ну, посмотрим.
ИСТОРИЯ
Перебираю ссылки, история села Горюхина, случилась со мной одна стыдная история, Вика-Вика-Виктория, печальная история… все не то.
МАМАЙ
Быть может, вы искали, мама…
Не искал я маму…
НАПОЛЕОН
Возьмите пять яиц, 500 г. муки, 50 г. сливочного масла, взбейте яйца с мукой…
Очень приятно.
Припоминаю сам, Наполеон, это который Америку открыл, он еще плыл из Трои в Итаку, заблудился и открыл Америку.
Не то…
Нет, Наполеон… Что делал слон, когда пришел Наполеон. Значит, Наполеон, это где-то в Индии, раз он на слонах ездил.
Вспоминаю.
Не вспоминается.
Как будто нечего вспоминать…
– Вы мне скажите, вам это… зачем?
Он смотрит на меня, холодно, пристально, не мигая. Что-то уж совсем не мигая, ну не может человек так долго не мигать. Интересно, сколько он с меня потребует за услугу, все мои сбережения или и того больше. А может. Запросто.
Он сидит напротив меня, за столиком. Не мигая. Неприметный человек, вот спросите меня, как он выглядит, вот не отвечу. Выглядит, как манекен на витрине.
Смотрит.
Не мигая.
Он что-то знает, он сразу сказал мне, что что-то знает. Про прошлое. Которого нет. Про историю. Которой тоже нет. Я выпросил у него встречу, долго думал, идти или не идти, ждал какого-то обмана, каких множество…
– Вы мне скажите, вам это… зачем нужно? – спрашивает он.
– Ч-что зачем?
– Прошлое?
Открываю рот, тут же понимаю, что сказать мне нечего. Припоминаю что-то из уроков истории, первое сентября, красный день календаря, первый урок, зачем нужно знать историю… и как назло ни одного аргумента не вспоминается. Ну правильно, если уж начали забывать уроки истории, то все, от и до…
– Ну-у…
– Вы что, едите ваше прошлое за завтраком? – спрашивает он.
Фыркаю.
– Или намазываете на хлеб?
Шутит. При этом даже не улыбается.
– Нет, правда… сколько людей я спрашивал, столько мне не ответили, вот как вы сейчас… Для чего-то же вы используете прошлое… качаете из него энергию?
Смотрит. Не моргает. Таращатся блестящие глаза.
– Ну что вы, мы до такого еще не дошли… – пытаюсь отшутиться, чувствую, шутка не получается.
– Ну надо думать, где вам… из воздуха энергию и то до сих пор качать не можете…
Смотрю в глаза. Немигающие, холодные, блестящие. Не бывает у человека таких глаз.
– Зачем вам… прошлое?
Он может мне уже ничего не объяснять. Понимаю все.
Выхватываю перочинный ножичек, с ума я сошел, что ли, вонзаю в грудь безликому человеку, понимаю, что тычу ножом в воздух, человек передо мной растворяется в пустоте.
Похоже, и правду сошел с ума…
…поставки прошлого в этом году увеличились на 70% за счет обнаружения территории с безграничными залежами прошлого. Причина удачной находки – полнейшее неумение местных жителей использовать энергию прошлого. В настоящее время наши исследователи пристально рассматривают данный феномен…
– Там они залегли, – шепчет Игнатич.
Киваю. Сам вижу, что там, за руинами того, что когда-то было Москвой-Сити. Ага, боятся нас, сволочи. И вроде радостно, что бояться нас начали, и в то же время плохо, вот как их теперь оттуда выцапаешь…
Высматриваю в руинах кого-то, эфирного, призрачного, направляю лазер. Ага, пыхнул, исчез, голубчик…
Вспоминаю, сколько их еще таких. На душе становится как-то мерзехонько.
– Наша возьмет, – шепчет Игнатич, давится хриплым кашлем, – ох-кхо-кхо, разобрало-то как… давненько так не было… вот с тех пор как моя… моя…
Умолкает, думает что-то, прямо-таки вижу, как ворочаются под черепом тяжелые мысли.
– Слушай, а чего я вспомнить не могу, как жену мою звали? А?
Пожимаю плечами, мне-то откуда знать…
– Не, правда? Почему я не помню, а? А? Парень, это что получается, это им мало прошлого давнего, они теперь и личное прошлое лапают? А? Во, блин, не было печали… Ну чего вытаращился, бей их давай, так вообще родства своего помнить не будем!
Бью что-то неприметное в руинах, жгу лазером, наша возьмет, черт их дери, наша возьмет…
2013 г.
Ветер возвращается
– Ты посмотри, дом! Дом вырос!
Жала бежит к дому. И правда, на холме вырос дом, большой, красивый, двухэтажный, с башенками. Пожимаю плечами, а ты что хотела, голуба, домный дождь был, вон как зарядил с утра, вот и вырос дом. Хотя, конечно, такой дом – это удача редкая, в долине всё сплошь маленькие беседки выросли и крохотные домики, а тут нате вам. Дом.
Жала бежит в дом, поднимается на крыльцо – тук-тук-тук, – в просторную прихожую, спотыкается о стойку для зонтиков.
– Миленький, ты посмотри, да тут стол накрыт… у-у-у, пианино!
Жала ударяет по клавишам, наигрывает какой-то мотив, я и не думал, что она умеет играть. Бежит на второй этаж, догадываюсь – падает на широкую кровать, там должна быть широкая кровать, и ночной столик со всякими мелочами…
– Слушай, какое счастье, что мы его нашли!
Киваю. Счастье. Жала разливает чай, режет пирог, из пирога поднимается крепкий ягодный дух.
– Ой, миленький, сколько мечтала… а то что мы всё с тобой по мегаполисам…
Киваю. Ну да. Мегаполис, он быстрее растет, разрастается. А вот дом вырастить, это да, это труд.
Миленький… Жала до сих пор не знает моего имени. Она не знает, что у меня нет имени.
Сгущается вечер, темные тени ложатся на холмы, темные тени скользят за окном. Встревожено оборачиваюсь, неужели началось, вроде бы еще рано. Нет, не началось, это что-то другое…
Что-то…
Что это там…
Жала уже сама бежит к окну, открывает, распахивает, что за Жала, ничего не боится. И то правда, чего ей бояться… это мне нужно бояться, не ей.
С подоконника в комнату спрыгивает пушистый чёрный кот, сонно потягивается, шуршит бархатными лапками по ковру.
– Ой, смотри, у нас тут ещё и кот будет! Ой, ми-ми-ми, няшечка…
Вымученно улыбаюсь.
– Ты чего?
– Ничего.
– Чего ты на этого кота так смотришь нехорошо…
– А что мне прикажешь, плясать и прыгать от счастья?
Смеёмся. Заставляю себя смеяться. Смотрю на большие часы над столом, на календарь. Могу и не смотреть, всё равно не знаю, когда это случится…
Жала обнимает меня за плечи, кладет голову мне на плечо, родная, ласковая, любимая, бесценная, сжимаю её руки, целую пальцы, ладони, запястья, поднимаюсь выше, до плеч, до ямочек под ключицами…
Думаю о том, что потеряю её.
Скоро.
Больно сжимается сердце.
Ночью прошёл лесной дождь, холмы украсились рощицами, возле дома появился яблоневый садик. Смотрю на Жалу, спящую у моего плеча, боюсь потревожить, разбудить, хоть одним неосторожным вздохом. Нет, все-таки раскрыла глаза, сонно потянулась, прижмурилась, родная, сладкая, нежная. Что-то живое и тёплое мешает в ногах, а ну да, кот, кот-кот-кот, как-то его Жала вчера назвала, уже не помню…
– Ой, миленький, ты смотри, красота-то какая! Еще бы цветной дождичек, чтобы цветники разбить…
– Сама разобьешь, не боги горшки обжигают.
– И то правда… я еще в школе увлекалась…
– Вот и вспомнишь… молодость.
Читать бесплатно другие книги:
