Колония Ливадный Андрей
Сохранить и даже приумножить территорию великого азиатского государства помог здравый смысл молодых, энергичных и не отягченных принципами той или иной политической системы наследников первых лиц правившей партии.
Не желая разрушать созданное предками и дробить Поднебесную на множество мелких территорий, они сумели договориться между собой, провозгласив еще один этап новой экономической политики, по сути, разделив сферы влияния между семейными кланами, контролирующими различные области промышленности.
Семья Ляо получила в свое ведение космическую программу, одно из наиболее дорогостоящих и перспективных направлений развития.
На протяжении последующих столетий клан Ляо постепенно выделился среди других, осуществив несколько грандиозных проектов по освоению ресурсов пояса астероидов, колонизации Марса и добыче полезных ископаемых на Луне.
Финансовая прибыль, получаемая от долгосрочных программ, породила закономерную, но отнюдь не новую в мировой практике ситуацию: группа лиц, связанных родственными узами и общими экономическими интересами, контролировала все космические программы, безраздельно властвуя за пределами земной атмосферы, в то же время де-юре оставаясь неотъемлемой частью государства, с которым не могли не считаться мировые политические силы.
Как показала практика, дальний космос быстро ставит под сомнение законы, разработанные для земных условий сосуществования наций. Внеземелье стало вотчиной крупного бизнеса, и нетрудно представить, что вне радиуса лунной орбиты, на удалении в семьдесят, а то и в сто пятьдесят миллионов километров от метрополии, в полную силу начинал работать закон джунглей…
Евросоюз первым испытал на себе давление со стороны азиатских промышленных групп и попытался активно противостоять процессу монополизации ресурсов пояса астероидов, однако это привело лишь к жесточайшим столкновениям между новоазиатами и европейцами – в зоне дальнего космоса.
Концерн выдержал прямое вооруженное столкновение и, возможно, вышел бы победителем из астероидного кризиса, не соверши азиаты роковой ошибки, которая уже не раз на протяжении истории развития человечества останавливала далеко идущие планы мирового господства, вынашиваемые отдельными нациями или их особо обнаглевшими представителями. Силы Ляо в ходе затянувшегося противостояния с Евросоюзом имели глупость совершить несколько рейдов в зону дислокации российских рудодобывающих комплексов.
В результате этой роковой ошибки Семья у победной черты была жестко остановлена Военно-космическими силами России.
В поясе астероидов был наведен относительный порядок, а Цинь Хуань вынужденно перебазировался на Марс, где его не могли настичь самые упорные преследователи.
Война в космосе обескровила Евросоюз до такой степени, что программу освоения колонии пришлось отдать на откуп крупному бизнесу – так в европейском секторе Красной планеты прочно обосновалась корпорация «Дитрих фон Браун», что до определенного момента вполне устраивало руководителей концерна «Новая Азия».
Теперь ситуация вновь приближалась к опасной черте, но баланс сил за истекшие десятилетия значительно изменился, причем далеко не в лучшую сторону, если рассматривать его с точки зрения клана Ляо.
Потеряв в поясе астероидов большую часть космической техники, концерн не сумел восполнить утраченное. Зато на Марсе дела шли в гору, заводы по выпуску робототехники функционировали на пределе мощностей, обеспечивая постоянно возрастающие потребности колонии, и в этой связи Цинь Хуань все чаще задумывался – насколько оправданны его попытки восстановить позиции в поясе астероидов, учитывая, что Марс также богат полезными ископаемыми, а главное – сюда не распространяется власть его земных недругов и гонителей.
Здесь перед главой Семьи вставал один весьма болезненный вопрос: пока концерн зализывал раны, полученные в поясе астероидов, молодой и энергичный Майлер фон Браун сумел создать собственную империю, полностью монополизировав европейский сектор освоения. Под контролем его корпорации оказалась не только прибыльная торговля терраформированными территориями, но и подавляющая часть перспективных месторождений естественных ресурсов планеты.
Имея такого конкурента, концерн оказался загнанным в узкие рамки отведенной ему роли – снабжать колонию всеми видами кибернетических механизмов, находясь при этом в жесткой зависимости от встречных поставок корпорации, снабжавших производства сырьевыми ресурсами.
Ляо не устраивало такое положение вещей, он, успев осознать все преимущества обособленности Марса, втайне мечтал о полной, неограниченной власти над освоенными территориями планеты.
Некоторые шаги в этом направлении уже были сделаны.
Двух человек разделяла бездна космического пространства, но они ясно представляли себе друг друга.
Майлер, размышляя над полученным сообщением, не выдержав, закурил.
Сизый сладковатый дым прихотливыми змейками начал расползаться по кабинету, смешиваясь с сумраком.
События, назревающие в колонии, уже не подстегивали нервную систему, а лишь усугубляли ощущение моральной пустоты и усталости. Нет, он вовсе не выдохся в этой борьбе, но в определенный момент из действий фон Брауна начал уходить азарт и постепенно наступило равнодушие, с которым было все труднее и труднее бороться.
По сути, в перспективе виделось два выхода: он мог прямо сейчас коснуться сенсора мобильного коммуникатора, и к его услугам тут же окажутся лучшие специалисты по биогенетике, каждый с мировым именем и астрономическими гонорарами. Они умели совершать чудеса, и через месяц–другой мир увидит помолодевшего Майлера, крепкого телом, но…
Здесь мысль останавливалась, будто перед внутренним взором вставала черная, непреодолимая стена.
Кто вернет ему душу? В чем найдет смысл жизни молодая телесная оболочка с заключенным в ней разумом старика? Он достиг всех мыслимых вершин, и карабкаться дальше, прибавить еще пару миллиардов к своему состоянию не казалось ему достойной целью, тем более что с определенных пор капитал корпорации прирастал автоматически, сообразуясь с законами современного рынка и математическими прогрессиями удачных инвестиций.
«Любовь?..» – проскользнула на границе сознания шальная мысль, уводящая в сторону от сиюсекундных проблем.
Он уже почти не помнил, что это за чувство. Майлер всю жизнь использовал людей, и подобную привычку теперь не сломишь, да и не мог он позволить себе размениваться на любовные отношения – молодой или старый, он все равно оставался на том вожделенном, но уже мысленно проклятом пятачке недосягаемой для других вершины, где нельзя совершать резкие, необдуманные телодвижения.
Конечно, существовал еще путь бегства.
Он мог отойти от дел, пройти курс интенсивной генетической терапии и исчезнуть, раствориться, улететь на Марс, как делали это тысячи клиентов «Фон Брауна», – поселиться в собственном доме, окруженном невыразимо прекрасной лесопарковой зоной, спрятаться за табличкой с надписью «Private» и…
Он поперхнулся дымом и с раздражением погасил окурок в золоченой пепельнице.
Майлер всего дважды бывал на Марсе, но это не мешало ему со всей отчетливостью представлять существующее положение вещей.
Четыре сектора освоения Красной планеты, изначально расположенные вдалеке друг от друга, в последние годы значительно сблизились, обрели общие границы, вползая длинными, узкими клиньями в пространство предгорий. Марс – не Земля, в колонии царят иные законы, знаки и акценты там расставляются совсем по-другому… Американский сектор освоения постепенно мельчал пропорционально тому, как правительство Объединенной Америки теряло интерес к колониальной программе. Русские не делали резких шагов в освоении новых земель – они вели грамотно спланированную перспективную политику, рассчитанную на массовое заселение терраформированных территорий, когда знаменитые российские просторы станут тесны для нации. Пока ничего подобного не происходило, и вряд ли подобное переселение будет осуществлено в ближайшее десятилетие, но Российский сектор освоения успешно развивался, к тому же русские обладали мощным космическим флотом, гарантирующим неприкосновенность существующих границ колониального владения.
Майлер привык рассматривать Россию как надежный буфер, предохраняющий частные владения клиентов «Фон Брауна» от наглых, напористых и плодовитых азиатов. Политика концерна «Новая Азия», проводимая на Марсе, мало чем отличалась от земной, за некоторым исключением – в колонии азиатов сдерживали три фактора: отсутствие мощного космического флота, прямое соседство России и частная армия корпорации, способная дать отпор любым поползновениям стремительно развивающихся «соседей».
Фон Браун прикурил новую сигарету, продолжая мысленный диалог с самим собой.
Что случится, если он решит отойти от дел?
Конечно, мир от этого не рухнет, но у него не было прямого наследника, такого же трезвомыслящего и решительного, как он сам. Этот факт приводил к неизбежному выводу – совет директоров корпорации не сможет избежать внутренних разногласий, и скрытая закулисная борьба примет откровенную, открытую форму. Это будет сказываться постепенно, но последствия интриг и амбиций в конечном итоге окажут разрушительное воздействие – так вода точит самые твердые породы камня, постепенно разрушая неколебимые на первый взгляд скалы…
Майлер понимал, что не сможет полностью отрешиться от дела всей своей жизни, спрятавшись в тихой усадьбе на терраформированных равнинах колонии. Ему будет невыносимо жить, наблюдая, как медленно разваливается созданная им структура, теряя целостность, распадаясь на отдельные бизнес-проекты, что в конечном итоге приведет к удручающему финалу: сектор освоения корпорации будет в буквальном смысле разорван на части, изменятся принципы, в колонию начнут проникать не респектабельные граждане Земли, решившие удалиться от дел и провести остаток жизни в тишине и покое, а разного рода шваль, имеющая деньги, но еще не набившая себе шишек на лбу, с которыми приходит изрядная доля взвешенности и жизненного опыта.
«Все полетит в пропасть, и я стану свидетелем катастрофического развала корпорации. – Внутренний вывод Майлера был, как всегда, сжат и категоричен. – Не знаю, как поведут себя русские, но азиаты не преминут воспользоваться случаем, – пояс астероидов ничему не научил их, лишь показал всему миру, с какой жадностью и легкостью они идут на откровенный захват чужих ресурсов…»
Взгляд на только что полученное электронное сообщение лишь подтвердил справедливость последних выводов. Испытания, проведенные в кибернетических лабораториях концерна, – это первая ласточка, предвестник скорых событий, и, улетев в колонию, он рисковал оказаться в эпицентре скоротечной войны.
Если корпорация не нанесет упреждающий удар, клан Ляо может рассчитывать на успех, подсказывало Майлеру внутреннее чутье.
«Марс – не Земля…» – вновь мысленно повторил он. Семьдесят с лишним миллионов километров, разделяющих два мира, способны развязать руки кому угодно. Что может противопоставить метрополия внезапно вспыхнувшему территориальному конфликту в колонии? Пару боевых крейсеров? Но они не станут подвергать Марс орбитальным ударам – такая вопиющая глупость не придет в голову ни одному из самых тупоголовых политиков или военных, а десантные подразделения, базирующиеся на борту космических кораблей, едва ли наберут две-три сотни бойцов, при условии объединения усилий всех мировых держав. По сравнению с сегодняшним населением Марса это даже не горстка – меньше. Никто не сможет радикально повлиять на ситуацию. Как только в целостности «Фон Брауна» возникнет хотя бы одна трещина, извечные конкуренты не упустят шанс – они, вероятнее всего, не рискнут тронуть Россию, но тесное соприкосновение секторов в передовой зоне освоения позволит им осуществить вторжение на земли «Фон Брауна», минуя русских. Здесь, на Земле, конечно, поднимется солидный шум, полетят ноты протеста, но кто рискнет развязать третью мировую войну из-за передела собственности в колонии, ведь речь пойдет не о вторжении на территорию суверенного государства, – аннексии подвергнутся земли корпорации, которая многих попросту раздражает своей нарастающей мощью.
«Выходит, „Фон Браун“ – это колосс на глиняных ногах? – невольно задал себе мысленный вопрос Майлер и тут же ответил на него: – Ничего не произойдет, пока моя воля скрепляет отдельные структуры, нивелирует амбиции подчиненных и не дает поднимать головы крупным акционерам. Но если я уйду, не оставив преемника, все рухнет».
А как хотелось уйти…
Цели достигнуты, сосущая пустота грядущего уже прочно поселилась в груди, и нет способа повернуть вспять безжалостное время, снова стать юным и дерзким, опять почувствовать резкий солоноватый вкус крови на треснувших губах, втянуть трепещущими расширенными ноздрями тонкий аромат горячего металла с примесью ионизированного воздуха и режущего нервы запаха отработанных пороховых газов…
Майлер погасил сигарету, повернулся вместе с креслом, намереваясь встать, и вдруг его взгляд остановился на карте марсианских полушарий, по которым, тесно смыкаясь в одной точке, тянулись постепенно сужающиеся клинья трех секторов освоения.
Сектор «Фон Брауна» светился красноватым фоном, позади лежало серое пятно американских земель, параллельно красному клину вытянулся зеленый – это русские, и, наконец, впритык к зеленоватому фону растеклось бесформенное желтое пятно – земли концерна «Новая Азия». На карте присутствовали сотни различных значков, обозначающих не только населенные пункты, но и промышленные объекты, – в колонии к сегодняшнему дню имелась развитая промышленная база, разделенная по специализациям, – «Фон Браун» лидировал в добыче полезных ископаемых и производстве тяжелой планетопреобразующей техники, российские ученые и немногочисленные поселенцы занимались в основном аграрными экспериментами, причем настолько успешно, что обеспечивали продовольствием фактически все население колонии, концерн «Новая Азия» исторически лидировал в сфере высоких технологий и серийного производства кибернетических механизмов, ну а на территории американского сектора до сих пор сохранилось множество мини-заводов самого различного профиля, оставшихся со времен серьезных колониальных амбиций американского правительства, которое заявляло, что сделает национальный сектор освоения полностью самодостаточным.
Сейчас, судя по обилию и разнообразию значков, обозначающих те или иные инфраструктуры, на уровень самодостаточности вышла вся колония в целом, при условии объединенного, централизованного использования и перераспределения ресурсов.
На миг зрение Майлера смазалось, он вдруг увидел, что вся территория терраформированных земель от края до края покрыта сочно-красным цветом.
Секундный мираж породил дерзкую молниеносную мысль, которая, в свете здравого смысла, граничила с обыкновенным безумием, и разум машинально отторг ее, отнеся к разряду опасных афер…
Майлер на миг закрыл глаза, пытаясь избавиться от внезапного морока, но сумрак, до сих пор окружавший его разум, отражающий состояние рассудка, самым неожиданным и неестественным путем вдруг принял знакомый багряный оттенок.
«Я, видно, сошел с ума… – подумал Майлер и вдруг услышал собственный голос, прозвучавший со знакомой иронией: – А может быть, ты нашел ответ на вопрос о смысле дальнейшей жизни?..»
Глава 2
В пятистах километрах от космопорта «Южный», по магистрали, ведущей в направлении горного хребта, бесшумно скользил темно-серый «Дэйш-700». Машины представительского класса на Марсе можно было сосчитать по пальцам. Низкая посадка, обтекаемые формы, мутный глянец тонировки на стеклах – все это резко диссонировало с обычной колониальной техникой, где основными средствами передвижения, как правило, являлись непритязательные к внешнему виду, но мощные, надежные в эксплуатации вездеходы-внедорожники, выпускаемые местной промышленностью.
«Дэйш» держал скорость около двухсот километров в час, почти бесшумно пожирая пространство. Слышался лишь мягкий шелест широких покрышек по влажному асфальтобетону да невнятно посвистывал встречный воздушный поток, покорно проскальзывая под антикрылом в вихрящуюся зону турбулентности.
По этой дороге давно никто не ездил, и вслед машине закручивало редкий мусор.
Внутри салона вообще не ощущалось движения.
На месте водителя восседал андроид – человекоподобная модель кибернетического механизма. В отличие от управляемого им автомобиля, дройд был старым, его конструкция, не включающая элементарной оболочки из пеноплоти, несла минимум эстетики. Впрочем, Марка Келли, главу колониальной службы безопасности корпорации «Фон Браун», комфортно устроившегося на заднем сиденье, этот факт нисколько не смущал. Дройд являлся его собственностью вот уже полтора десятилетия, пара искусно заделанных пулевых отверстий вкупе с глубокими царапинами, покрывающими кожухи механического создания, немо свидетельствовали о его «бурной молодости» – это сейчас пальцевые разъемы «PQ-920»-го были соединены с панелью управления дорогой машины, но облик дройда почему-то наводил на мысль о высокой степени программной свободы, снимающей большинство запретов и ограничений, заложенных на заводе-изготовителе. По крайней мере, нестандартные для бытовой машины крепления силовой кобуры с торчащей наружу пистолетной рукояткой стозарядного «скорпиона» указывали на значительные видоизменения базовых программ.
Его хозяин выглядел не так колоритно. Если бы не ранняя проседь в коротко стриженных волосах, то Марку можно было бы дать лет тридцать, не больше. Ему и на самом деле недавно исполнилось двадцать семь, но резко очерченные скулы, холодные глаза и плотная, упрямая линия губ делали его старше своего возраста. Поверх черной облегающей полевой формы со знаками различия капитана военно-космических сил Европейского союза на плечи Келли было накинуто такого же цвета пальто, столь же дорогое, как машина, в которой он ехал.
Странная смесь индивидуальности с минимальной данью официальному положению – в этом был весь Келли, о котором говорили, что он единственный человек в колонии, кому плевать на моды, протоколы, традиции либо запреты.
Он сидел, задумчиво глядя, как стремительно стелется дорожное полотно под колеса машины, пока впереди не показались знакомые с детства ориентиры.
– Останови тут.
«Дэйш» притормозил и плавно ушел к обочине.
Тихо чавкнул пневматический уплотнитель пассажирской двери, наружу пахнуло кондиционированным сумраком роскошного салона. Марк прошел с десяток метров по потрескавшемуся от времени асфальтобетону и остановился подле накренившегося бетонного ограждения, глядя в хмурую туманную даль.
Накрапывал мелкий моросящий дождь. Покосившиеся секции периметра, поваленные взрывной волной, тянулись по обе стороны дорожной насыпи, въезд в запретную зону символически обозначали старые, массивные ворота, хранящие следы былой трагедии: один многотонный створ плашмя лежал на земле, а другой, выпученный ударом невероятной мощи, все еще держался в деформированной раме.
Сразу за воротами начиналась обширная площадка, на которой когда-то был расположен контрольно-пропускной пункт. Теперь от него осталась лишь груда обломков, спекшаяся в стекловидную массу.
Келли закрыл глаза.
Он часто приезжал сюда, к границе запретной зоны, особенно в последнее время: после двадцатилетнего забвения к заброшенным землям вновь начал проявлять внимание плановый отдел корпорации, а значит, вскоре здесь появится тяжелая техника, предназначенная для вторичного терраформирования.
Перед плотно зажмуренными веками плавали разноцветные искры, образы прошлого не желали покидать глубины памяти, и Марк впервые за много лет задал себе мысленный вопрос: «Зачем я приезжаю сюда?»
Расхожая поговорка гласит, что время лечит любые раны.
Может, он не такой, как все? Или травмированная память семилетнего мальчика столь глубока, что не подпадает под общепринятые нормы?
На фоне искрящейся черноты медленно начали проступать образы…
Он увидел лес: аккуратные, причесанные под исполинскую гребенку ряды хвойных деревьев, одинаковых, будто клонированные с одного образца, двухэтажное здание КПП перед массивными, плотно сомкнутыми воротами, а в полукилометре от пропускного пункта съехавшую в обочину машину, из которой, зайдясь в беззвучном крике, судорожно выбирается семилетней мальчуган…
Воспоминания начали обретать недвусмысленную материальность, сознание проваливалось в глубины памяти, выталкивая в сознание не только зрительные образы, но и звуки, запахи…
Келли мог открыть глаза, волевым усилием порвать тонкую нить кошмара, но не стал это делать, лишь вздрогнул, когда воспаленный рассудок окончательно канул туда…
…Он с трудом выкарабкался наружу через разбившееся ветровое стекло и, находясь во власти шока, побежал к приземистому зданию.
Резко распахнулась дверь, и навстречу ему выскочил офицер.
Из горла мальчика вырвался сиплый крик. Он вдруг остановился, с неистовой мольбой и надеждой глядя на взрослого, а разбитые в кровь губы кричали:
– Мама! Там мама!.. Дяденька, помогите ей!..
Офицер рванулся было вперед к перевернувшейся машине, но его остановила тоновая трель вызова коммуникатора.
– Да? – отрывисто ответил он, доставая устройство мобильной связи, и вдруг его лицо стало серым, как скверная оберточная бумага.
– Что?! – машинально переспросил он у незримого абонента, потом уронил коммуникатор, обернулся, успев бросить полный ужаса взгляд в сторону горизонта, и вдруг, цепко схватив мальчишку, ринулся назад.
– Мама! – извиваясь в его объятиях, орал Марк, но офицер не обращал внимания ни на крик, ни на судорожные попытки вырваться – он бежал к воротам, которые, подчиняясь сигналу с миниатюрного пульта ручного управления, дрогнули и стали медленно открываться.
Между створами уже обозначился полуметровый зазор, когда офицер добежал до них. Бьющийся в его объятиях мальчуган не понимал происходящего – он помнил лишь ослепительную вспышку, блеснувшую за сотни километров от их дома, перепуганное лицо матери, тяжкий грохот, который обрушился со всех сторон, кроша стекла, сотрясая стены зданий и поднимая шквалистый ветер… Потом его сознание запечатлело серое покрытие дороги, несущееся под колеса машины, бледное, напряженное лицо матери, покрывающееся отвратительными водянистыми пузырями, – ему было страшно, он не понимал, что творится вокруг, отчего привычный мир вдруг превратился в кошмарный сон?.. Затем машину неожиданно занесло, – ослабевшие руки женщины не справились с управлением, и дорога, лес, небо – все начало медленно переворачиваться…
– …Беги! – неистово закричал офицер, вталкивая дрожащее тельце в узкую щель между многотонными створами, а сам замешкался ровно на секунду.
Марку повезло. Он не устоял на ногах, упал на мокрый асфальтобетон, зарыдав от страха и горькой детской обиды…
В следующий миг окрестности затопил СВЕТ…
…Келли открыл глаза, невольно посмотрев себе под ноги.
Вот тут лежал он, и полуметровая толща бронированных ворот закрыла ребенка от смертоносного воздействия проникающей радиации, а ударная волна ядерного взрыва лишь выпучила размягчившийся металл многотонного створа…
Если обойти ворота и взглянуть на устоявшую в вертикальном положении половинку, то среди потеков расплавившегося керамлита можно разглядеть призрачный контур человеческой фигуры.
Тень, смутно прорисованная в оплавленном металле, – вот все, что осталось от спасшего его офицера.
Келли никогда не привозил сюда цветы.
Это казалось ему кощунством. Он был одним из немногих, кто пережил взрыв атмосферных процессоров, но спустя годы память не истерлась, боль не притупилась, а стала острее, жестче, она освещала душу, как та неистовая вспышка света, потому что теперь он многое узнал, понял…
Ради этого стоило пройти нелегкий путь длиною в двадцать лет, претерпеть лишения, научиться смотреть на жизнь с безжалостным, граничащим с цинизмом пониманием.
Этот путь превратил скорчившегося в луже мальчугана в Марка Келли – коренного марсианина, воспитанника корпорации, прошедшего всю иерархическую лестницу от рядового охранника до начальника службы безопасности сектора «Фон Браун».
Да, двадцать лет назад у него не было выбора, жизнь навязала ему определенные правила игры, и он придерживался их многие годы. Теперь все изменилось, но стало ли от этого легче?
Нет.
Келли взглянул на чахлый, хаотично проросший лес и молча пошел назад к машине.
Приглушенно хлопнула дверь, неслышно заработал двигатель, и роскошный «Дэйш» тронулся с места, разворачиваясь на старой дороге.
– На южное КПП, – распорядился Келли, взяв в руки тонкий компьютерный планшет. Легкое прикосновение пальца к сканирующему окошку активировало прибор, одновременно подтвердив полномочия пользователя, и на плоском экране проявился текст:
Из архива новостей независимого ежемесячного обозрения «Внеземелье».
Май–июль 2395 года.
…Комиссии по расследованию не удалось установить точную причину взрыва на девятой марсианской станции переработки атмосферы, находящейся в секторе освоения концерна «Новая Азия». Независимые эксперты ставят под сомнение вывод о локальном землетрясении, разрушившем систему защиты реактора. На данном участке освоенных марсианских территорий не фиксировалось сейсмической активности, и подземные толчки, по мнению специалистов, не могли послужить ни первопричиной, ни катализатором техногенной катастрофы, едва не перечеркнувшей многовековые усилия по терраформированию Красной планеты.
На фоне потрясших колонию событий в информационной тени оказались недавние проблемы корпорации «Дитрих фон Браун». Напомним, что за полгода до взрыва атмосферного процессора серия поломок буквально захлестнула промышленный район, где располагались рудо-перерабатывающие комплексы корпорации.
Стоит отметить, что проблемная зона корпорации, откуда на протяжении последних месяцев поступали противоречивые слухи о массовых отказах кибернетических механизмов и систем автоматического управления, теперь превращена в радиоактивную пустошь…
Это письмо пришло сегодня утром по электронной почте. Выдержка из ежемесячного обозрения двадцатилетней давности не сопровождалась какими-либо пояснениями, автор послания, несмотря на строгую процедуру проверки всех входящих в корпоративную сеть сообщений, сумел сохранить полное инкогнито, и Марк вдруг почувствовал, что его толкнули. Иначе это ощущение не назовешь – кто-то дернул за ниточку, потревожив его память, заставив совершить несвойственный Келли поступок: резко поменять утренние планы и поехать сюда…
– Останови.
«Дэйш» уже шел на приличной скорости, и Келли ощутимо толкнуло вперед, когда машина резко покачнулась на магнитных подвесках и застыла.
– На место пассажира, – коротко приказал Марк андроиду. – Подключись к центральной базе данных корпорации.
Андроид молча повиновался.
Келли вышел из машины и пересел в водительское кресло. Застегнув страховочные ремни, он плавно возобновил движение, включив частичные функции автопилота. Заработавшие лазерные дальномеры моргнули точечными искрами индикаторов, и «Дэйш» вновь начал набирать скорость, ни на миллиметр не отклоняясь от четкой разделительной полосы автобана, по которой скользило алое пятнышко лазерного луча.
Келли посмотрел на часы.
До встречи, назначенной на полдень, оставалось еще сорок минут.
– Я жду инструкций, Марк, – напомнил о своем существовании андроид. Он занял переднее кресло пассажира и погрузил тонкие шунты жестких компьютерных интерфейсов в соответствующие разъемы на приборной панели.
Келли полуобернулся, взял с заднего сиденья электронный планшет органайзера, коснулся сканера активации и передал прибор дройду:
– Проанализируй.
Лаконичность фраз и обращение по имени, которое позволил себе дройд в отношении хозяина, недвусмысленно говорили о полном взаимопонимании между человеком и роботом, более того, опытный психолог мог сделать далеко идущие выводы: Келли явно не страдал киберфобиями, для него не имел никакого значения выбитый на кожухах андроида серийный номер – он одухотворял кибернетический механизм, обращаясь к нему как к равному, возможно, у андроида имелось даже собственное имя.
Любопытный образец отношений.
Дорога стремительной серой лентой стелилась под колеса мощной машины, плавное ускорение ощущалось легкой перегрузкой, и Марк поймал себя на том, что продолжает увеличивать скорость, хотя индикатор на электронном спидометре уже вплотную приблизился к красной ограничительной отметке.
Келли заставил себя расслабиться.
Он уже понял, что отправитель письма рассчитывал на определенную реакцию и, похоже, добился некоего результата. Видеть начальника службы безопасности неуравновешенным – это уже стоило многого.
Укол в подсознание, пробивший обычную невозмутимость Марка, был точно направлен в недремлющий участок травматической памяти. Такие письма не. приходят по ошибке или злому озорству. Он кожей ощущал угрозу, но из-за отсутствия комментариев в тексте не мог понять: от кого она исходит и какие цели преследует неведомый отправитель?
Чего он хотел? Всего лишь нарушить утренние планы Марка? Увести его от обычных дел? Заставить сорваться с места и уехать из офиса?
«Нет. Слишком утонченный ход, – думал Марк. – Ближайшая встреча, имеющая важное значение, не сорвана, значит, цель данного послания состоит именно в том, чтобы нарушить душевное равновесие, освежить болезненный участок памяти».
– Что у тебя, Генри? – теряя обычное терпение, спросил Марк, одновременно сбрасывая скорость, чтобы не появиться на южном КПП раньше намеченного срока.
– Необходимые базы данных получены, – ответил Дройд, не поворачивая головы. – Идет логическая обработка информации.
Тонкая трель вызова нарушила воцарившуюся в салоне машины тишину. Марк коснулся сенсора, включая все опции автоматического пилотирования, и только после этого ответил на вызов:
– Слушаю, Келли.
– Сэр, докладывает оперативный дежурный. Минуту назад через двенадцатый контрольный пункт в сектор освоения прибыл некто Багиров Иннокентий Осипович, русский, археолог, до этого специализировавшийся на поиске древних земных цивилизаций.
Марк нахмурился. Что за бред? Какой еще археолог? Марс – неподходящее место для археологических изысканий – тут попросту нечего исследовать, разве что тонкий культурный слой, оставленный первыми поселенцами из числа людей, но кому это интересно? Наверное, дежурный ошибся, неправильно взаимосвязав профессию вновь прибывшего с целью его визита. Респектабельный археолог больше подходил на роль обыкновенного клиента корпорации.
– Внимательнее читайте контракт, – посоветовал Марк дежурному. – Он прибыл на поселение?
– Нет, сэр. Я тщательно изучил документы, прежде чем беспокоить вас. У него на руках трудовое соглашение, подписанное самим Майлером фон Брауном шесть месяцев назад.
– Точнее. Дата?
– Двадцать четвертое декабря две тысячи четыреста четырнадцатого года.
Келли напрягся.
За два дня до скоропостижной кончины Майлера фон Брауна…
– Подлинность проверили?
– Контракт подписан с применением записи генетического кода. Это прижизненная подпись главы корпорации. Сумма контракта составляет…
– Не имеет значения, – оборвал его Келли, пытаясь мысленно связать два экстраординарных события. – Меня интересует параграф трудового соглашения.
– Господин Багиров должен произвести археологические изыскания на неосвоенных территориях. Цель – поиск следов исчезнувшей марсианской цивилизации. Срок действия контракта ограничен шестью месяцами со дня прибытия.
Марк ненадолго задумался и, не придя к однозначному выводу, ответил:
– Хорошо, я понял. Пусть следует в зону карантина, разберусь с ним позже. Фридман извещен о его прибытии?
– Я решил сначала доложить вам, сэр.
– Продублируйте информацию для Дитриха Фридмана. Кстати, где сейчас управляющий?
– Его машина следует по семнадцатой трассе к южному КПП.
– Свяжитесь с ним. Заодно сообщите, что я на подходе, буду вовремя.
– Принято, сэр, исполняю.
Коммуникатор отключился.
Марк убрал прибор мобильной связи и, вновь взглянув на часы, припарковал машину к обочине. До встречи еще оставалось двадцать девять минут. Достаточно для короткого тайм-аута. Два экстраординарных события подряд, в преддверии далеко не легкой встречи заставляли задуматься.
– Генри… – Марк облокотился о руль, машинально коснувшись пальцем сенсора стеклоподъемника. – Ты закончил анализ информации?
На этот раз андроид повернул голову:
– Полного расклада еще нет, но некоторые выводы имеют девяностопроцентную степень достоверности. Тот, кто отправил тебе письмо, рассчитывал, что ты воспользуешься поисковым стандартом или не сделаешь даже этого…
– Не парь мне мозги… – грубовато произнес Марк, прикуривая сигарету. – Я знаком с твоими аналитическими способностями. Переходи к сути.
Вместо ответа на навигационном дисплее бортового компьютера машины, расположенном чуть выше рулевой колонки, появилась рельефная карта местности. Три станции переработки атмосферы, явившиеся двадцать лет назад источниками глобальной техногенной катастрофы, обозначились на ней алыми кружками.
– Я востребовал все базы данных, включая секретные файлы из архива корпорации. Твой уровень допуска позволил мне докопаться до любопытных сведений. – Для постороннего слуха термин «любопытных» прозвучал как фальшивая нота в синтезированном голосе машины, еще раз подтвердив, что данный кибернетический механизм резко отличается от своих типовых собратьев. Оставалось лишь понять: использование определенных терминов, отражающих свойства сугубо человеческого образа мышления, навязано ему хозяином для придания общению непринужденной формы или дройд обладает собственным пониманием семантической нагрузки некоторых слов?
Келли выпустил дым в приоткрытое окно. Его взгляд неосознанно отыскал на компьютерной карте крохотное изображение домика – еще один укол в самое сердце. Дорога, существующая и поныне, шла мимо агротехнической станции, где работала его мать, вливаясь, спустя полсотни километров, в центральную улицу строившегося в ту пору городка с полузабытым сейчас названием: Нью-Даймонд.
Станция переработки атмосферы, принадлежавшая корпорации, была расположена к северо-востоку от населенного пункта, дальше частой цепочкой столбиков компьютер отметил границу трех секторов освоения – к северу, сворачивая в долину, зажатую двумя невысокими горными хребтами, располагались территории концерна «Новая Азия», южнее зеленым фоном обозначались земли русских. Глядя на карту, Марк машинально отметил, что в этом регионе двадцать лет назад впервые тесно соприкоснулись три основные зоны освоения, и виной тому были горы.
– Включить моделирование событий?
Келли кивнул.
В долине у новоазиатов внезапно возникла ярчайшая вспышка, выбросившая в небо клубящийся грибовидный столб радиоактивного облака; взрывная волна, прорисованная компьютером, рванула по расширяющейся окружности, но на ее пути встали горные отроги, и тяжкая судорога отразилась от них, вернулась в долину, прошла тугим валом, вторично перемешивая обломки, коснулась тупика и покатилась назад, к расширяющейся горловине рельефной ловушки.
Интервал между двумя ударными волнами составлял приблизительно пять–шесть секунд. Игрушечные домики Нью-Даймонда уже лежали в руинах, но станция переработки атмосферы устояла – из сложной конструкции она превратилась в треснувший снизу доверху усеченный конус, с которого смахнуло все пристройки, рассыпав их обломки ровным слоем бетонного щебня.
Вторичная ударная волна, отраженная от гор, прокатилась по улицам городка, ломая уцелевшие стены полуразрушенных домов, и достигла атмосферного процессора.
Келли смотрел на рельефную модель катастрофы, мысленно представляя, как мчится в этот момент по дороге их машина… Вот впереди показалось здание КПП, и мать, не справившись с управлением, в отчаянии вскрикнула…
…Игрушечное изображение атмосферного процессора корпорации вдруг начало пульсировать, и спустя сорок шесть секунд на анимированной компьютерной схеме вспух прозрачно-огненный пузырь ядерного взрыва.
Нестерпимый свет на миг затопил все вокруг в радиусе сотен километров, сжигая землю, превращая обломки домов в остекленевшие пригорки, а ровные ряды деревьев в пепел, который тут же подхватывали ураганные порывы обжигающего ветра.
Вал катастрофических изменений стер рельеф, видоизменив его до полной неузнаваемости, в радиусе двухсот километров от эпицентра не уцелело ничего рукотворного, лишь светящиеся, источающие жар скалы возвышались над покрытой прахом, безликой, нивелированной равниной, которая всего несколько минут назад была готовой к заселению терраформированной зоной…
Взгляд Келли невольно переместился к третьему атмосферному процессору, расположенному в Российском секторе освоения. Разрушительный удар двух ядерных взрывов расколол коническую конструкцию, разрушив саркофаг реактора, но шли секунды, из трещин под давлением вырывались облака пара, усеченная вершина конуса то и дело выбрасывала призрачные языки пламени, но…
– Третьего взрыва не было, – вторгся в мысли Марка голос андроида.
Келли с трудом оторвал взгляд от компьютерной модели, которая вошла в режим повторного воспроизведения.
Дотлевший до пальцев окурок жег кожу, он выбросил его за окно и обернулся.
Дройд смотрел на хозяина немигающим взглядом.
– То, что ты увидел, технически необоснованно, – глубокомысленно изрек он.
– Не понял, – резко повернул голову Марк.
– Сеть атмосферных процессоров возведена двести лет назад. За период активной эксплуатации на станциях случались серьезные неполадки, но ни одна из имевших место нештатных ситуаций не привела к ядерному взрыву. Автоматическая система экстренного гашения активной зоны срабатывает за четыре секунды, полностью исключая вероятность возникновения неуправляемой цепной реакции.
Келли искоса посмотрел на схему, где в этот момент в режиме повтора рванул реактор новоазиатов.
– У любого правила есть исключения, – хмуро заметил он, щелкнув ногтем по анимированному изображению взрыва. – Как и у всех следствий, есть причина, их порождающая, – добавил Марк.
– Верно. Я проанализировал все доступные данные, характеризующие воздействие внешних факторов на момент, предшествующий первому взрыву. Интересная деталь: сейсмологическая станция корпорации за одну секунду до катастрофы зафиксировала легкий толчок. Его эпицентр расположен точно под реактором двенадцатой станции, принадлежащей концерну «Новая Азия». Импульс слишком слаб, а главное – нехарактерен для микроземлетрясения. Ничтожный по своей силе толчок обладает узкой направленностью, то есть его воздействие не распространяется во все стороны, как обычные колебания планетной коры.
– Ты подводишь меня к мысли о направленном взрыве? – Марк разминал в пальцах неприкуренную сигарету, что само по себе являлось признаком волнения.
Дройд вел себя совсем как человек. Он кивнул, выразительно взвизгнув сервомоторами, и добавил:
– Я успел создать ряд математических моделей, но лишь одна из них удовлетворила заданному следствию, включая запись с датчиков сейсмологической станции. – Он сменил изображение на мониторе бортового компьютера, и Келли увидел трехмерное изображение типового реактора, опутанного сложной структурой технических коммуникаций. – Два килограммовых заряда взрывчатки в эквиваленте таугермина, снабженные «рубашкой» направленного взрыва, должны быть расположены тут и тут, – на схеме появились две алые точки. – Их одновременная активация дает точную копию записи сейсмографов и неизбежно ведет к ядерному взрыву. Система защиты в данном случае несостоятельна – она опаздывает, несмотря на свое быстродействие. Направленные взрывы выбивают штатные замедлители, а аварийные элементы, поглощающие избыток свободных нейтронов, входят в активную зону реактора с секундным опозданием, когда там уже начался лавинообразный процесс неуправляемой цепной реакции.
Келли все больше хмурился, мысленно оценивая комментарии дройда, но логика машины, подкрепленная математическим моделированием, спокойно выдерживала критический взгляд Марка.
– Значит, это была диверсия?
– Подскажи мне другую формулировку, и я воспользуюсь ею.
Келли пожал плечами.
– Неполадка в системе охлаждения, прорыв трубопровода высокого давления, например? – предположил он.
– Мелочь по сравнению с двумя зарядами таугермина, – категорично ответил дройд. – Нужны сильный удар и точный расчет направления, чтобы выбить поглощающие пластины из активной зоны. Почему ты пытаешься опровергнуть мои выводы?
– Я ищу логику, а если точнее – заказчика диверсии. Того, кому это было выгодно.
– Тогда обратись к электронному посланию, – посоветовал дройд. – Там, на мой взгляд, содержится недвусмысленный намек на вероятную причину событий.
Келли хмуро покосился на часы. До встречи оставалось десять минут.
– Домыслы журналистов… – начал он, но его фразу прервал отрицающий жест андроида:
– До сегодняшнего утра ты задумывался об истинных причинах взрыва?
– Нет.
– Техногенная катастрофа – и этим все сказано, верно? Все и ничего. Очень удобная формулировка, если не вникать в технические детали. Почему не взорвался реактор в российском секторе освоения? Две станции переработки атмосферы равноудалены от эпицентра первого взрыва и должны были получить приблизительно одинаковые повреждения, не находишь?
Марк вновь внимательно посмотрел на схему. Генри был прав, нравилось ему это или нет. Защита российского реактора устояла, в то время как процессор «Фон Брауна» подхватил эстафету неуправляемой цепной реакции… Зная всю строгость контроля над объектами повышенной техногенной опасности, трудно было предположить, что атмосферная станция корпорации находилась на момент первого взрыва в плачевном состоянии. Это выглядело очевидным нонсенсом – вокруг простирался полностью терраформированный, готовый к заселению регион, в который на протяжении нескольких лет вкладывались миллиардные инвестиции…
Мысли Келли прошли по замкнутому кругу и вернулись к породившему их сообщению. Не в первый раз он слышал либо читал о странных проблемах, которые возникли в этом регионе освоения Марса два десятилетия назад. Подобные слухи не рождаются на пустом месте.
«…Стоит отметить, что проблемная зона корпорации, откуда на протяжении последних месяцев поступали противоречивые слухи о массовых отказах кибернетических механизмов и систем автоматического управления, теперь превращена в радиоактивную пустошь…»
После технического обоснования, произведенного андроидом, цитата из журнальной статьи не казалась домыслом, скорее ее автор догадывался об истинных причинах катастрофы…
Самым главным в марсианском проекте «Фон Брауна» был и остается по сей день параграф о неукоснительном соблюдении всех гарантий, которые давала корпорация своим клиентам. Такой подход был оправдан – случись в колонии серьезные проблемы, и это мгновенно отпугнет богатую прослойку земного общества. Кому тогда будут нужны терраформированные земли, отстроенные «под ключ» элитные усадьбы, кто захочет платить огромные суммы и лететь сюда?
Никто, подсказывала интуиция.
На фоне подобных рассуждений сама собой теряла необоснованность мысль о потере нескольких миллиардов евро. Майлер фон Браун всегда отличался жесткостью и радикальностью в решении острых неприятностей, встающих на пути развития марсианского проекта. Это был его стиль – одним ударом уничтожить источник глобальных проблем, сделав при этом виновником произошедшего новоазиатов, в то время как корпорация выглядела пострадавшей стороной…
– Генри, ты считаешь, что подрыв атмосферного процессора был организован руководством корпорации? – обратился он к дройду.
– Факты указывают на такой сценарий событий, Марк, – с неожиданной мягкостью ответил андроид. – Два десятилетия назад здесь происходило нечто загадочное. По моим сведениям, целый регион был охвачен эпидемией экзовируса, который с одинаковым успехом паразитировал как на машинах, так и на людях. У меня нет фактического материала для подтверждения, но взрыв второй процессорной станции явно свидетельствует о неполадках в кибернетических цепях, иначе система защиты исполнила бы свою роль.
Читать бесплатно другие книги:
