От Жванецкого до Задорнова Дубовский Марк
Затем ноги.
У женщин – наоборот.
В животном и человеческом мире нравятся обеды коллективные, когда сам наедаешься и видишь, как это делает другой.
В это время у всех живых существ рождаются приятные беседы, при пережевывании и переваривании более мелких и беззащитных.
Из поведения люблю сытое веселье.
Голодного веселья не наблюдал.
Из веселья больше всего люблю смех.
В смехе ценю раскатистость и заливистость.
Дикий хохот – не люблю.
После этого долгий кашель, дрожание рук, невозможность вспомнить, что там было.
Ванную не принимаю.
Выйдя из душа, считаю себя чистым.
Плевал на другие мнения.
Легок на подъём, когда ждут там или надоело здесь.
Чтоб двинулся, где-то должно быть лучше.
Когда вернусь, всегда не знаю.
Если обещал – ждите!
– Не кажется ли мне, что задачи современного кино?..
– Кажется.
– Не кажется ли мне, что современная литература?..
– Да, придумана на кушетке.
– Не кажется ли мне?..
– Нет.
– Вред от денег?
– Есть. Если их очень хотеть. Все, чего очень хочешь, прячется. При добывании денег думай о другом. Получится одно и другое.
– Не кажется ли мне, что генетически измененная картошка?..
– Безразлично.
– Верна ли тенденция современной медицины?..
– Нет… Не верна… Бесплатность лечит лучше, платность – охотнее…
Держите любое второе про запас. Сытость делает человека приятным, голод – полезным.
– Считаю ли я, что болезнь?..
– Да… И не осуждаю… Человек в болезни меняется. Он приспосабливается… И к нему…
– Как я думаю – тщеславие?..
– А как же… Обязательно.
– Зависть?..
– Необходима. Что-то должно тянуть пустые вагоны таланта.
– Если взять дружбу?..
– Закончилась… Тщеславие, сострадание, взаимопонимание. Но не встречи.
Дружба труднее любви. Любовь – это одиночество. Дружба – это вдвоем.
Любовь неподвижна. Дружба работает.
– Не кажется ли мне, что?..
– Да. Время изменилось. Люди – нет. Необязательный, но упорный – достиг верхней точки. Лживый достиг верхней точки. Оба хотят купить чего-то вечного. Покупают Айвазовского.
– Выборы?..
– В предвыборной так называемой борьбе участвовали беспамятство, невоспитанность, косноязычие и безволие… Я еще не знаю, кто победил.
– А возраст имеет значение для деятельности?
– Молодые ребята разобрались в кнопках, слегка запутались в приоритетах.
Мат их веселит. Пули привлекают. Кровь возбуждает. Давно не было войны. Они могут разжечь из любопытства. Им помогают те, кто пишет и показывает. Если им хочется умереть раньше других, кто помешает… Дети тоже увлекаются смертью. Им еще не страшно.
– А женщины?
– Умнее… Их не развлекают драки, бокс, стрельба. Дольше и живут.
– Литература?
Старые напоминают высохших жуков. Молодые – однодневных бабочек. Те и другие еще живы. Будем ждать мамонта Федю.
– В завершение…
– Уверен, что все будет хорошо. И именно это многим не понравится.
– Михаил Михайлович, правда, что с годами приходит мудрость?
– Если вы не попадете из-за возраста в больницу, то есть шанс, что и придёт. Я говорил когда-то: приходит либо мысль, либо женщина. Вместе они никогда не бывают. Когда приходит только мысль, ты становишься мудрым, но, кроме тебя, это никому не нужно. А когда приходит женщина – значит, ты ещё кому-то нужен. И сейчас я пишу так: меняю яркие воспоминания на свежие ощущения.
Фестиваль «MORE SMEHA»
Рулевой «MORE SMEHA» Марк Дубовский
Фестивальная сцена превращалась в улицу А. Райкина, с домом А. Райкина. На стене дома висел список жильцов. Выходившим на сцену звёздам вручались ордера на заселение.
Первую квартиру унаследовал Константин Аркадьевич Райкин, во вторую заселился Михаил Михайлович Жванецкий, в третью въехал Роман Андреевич Карцев – всё лица, особо приближённые к Аркадию Исааковичу.
С каждым годом квартиры занимали всё новые звёздные жильцы, о чём свидетельствовали их автографы: Ян Арлазоров, Семён Альтов, Владимир Винокур, Александр Масляков и другие.
А в 1996 году в Риге гостил питерский музей восковых фигур, и оттуда была похищена, с возвратом, и установлена на фестивальной сцене фигура Аркадия Райкина.
История Фестиваля подарила мне немало встреч, интересных, полезных и неинтересных, но всё равно полезных. Но обо всём и обо всех – по порядку.
«MORE SMEHA1991»
Первый фестиваль состоялся 25–29 апреля в рижском Доме офицеров.
Первыми звёздными гостями были артист Ян Арлазоров и «мама» «Аншлага» Регина Дубовицкая, писатель-сатирик Лев Новожёнов, писатель-сатирик и кинодраматург Аркадий Инин, весёлый бард Леонид Сергеев, артист, режиссёр и сын Константин Райкин.
Афиша первого фестиваля, ещё можно было писать на русском
Виктор Цекало, старший брат Александра, «MORE SMEHA-1993»
Помню, на пресс-конференции мне был задан вопрос:
– Не кажется ли Вам, что большинство звёзд не приехали потому, что фестиваль совпал по срокам с православной Пасхой?
Ответ буквально «выпрыгнул» из меня:
– Уверяю вас, у большинства звёзд пасха завершилась неделю назад.
(Имелась в виду пасха иудейская.)
В конкурсе участвовали писатели-сатирики Виктор Шендерович, Андрей Новиченко, Марьян Беленький, Александр Володарский, актёры Александр Суворов, Владимиры Моисеенко и Данилец, Николай Лукинский, Виктор Цекало (старший брат Александра), барды Никита Джигурда, Георгий Конн, Игорь Христенко, Евгений Шибагутдинов и Сергей Щеголихин, Виктор Третьяков – всего порядка ста человек.
Первыми обладателями Кубка стали киевляне Владимиры Моисеенко и Данилец, победившие в актёрском конкурсе.
Среди писателей первые три места завоевали запорожец Андрей Новиченко, Виктор Шендерович и Александр Володарский. Песенный конкурс выиграл киевлянин Никита Джигурда.
Так уж вышло – убедительно победила Украина.
1991й. Дом офицеров. Советский дом культуры, которым правил настоящий подполковник. Самый первый фестиваль проходил «как по струнке»: подполковник, подчинявшийся Штабу Прибалтийского военного округа, носился за мной по всему закулисью и рычал: «Марк, если вы не прекратите шутить о партии и правительстве, я выключу свет и звук! Меня ж уволят, в зале начальство моё, сам генерал-полковник Миронов с семьёй!»
А фестиваль-то – сатиры и юмора! На дворе перестройка, ветер перемен, демократия, гласность – как тут не шутить на запретные столько лет темы? Мы балансировали на пресловутой «струнке»: с одной стороны, не хотелось навредить приютившему фестиваль подполковнику, а с другой – душа ликовала, что в зале Миронов, а не Баграмян, в чьё время за самую безобидную из прозвучавших со сцены шуток я бы получил двадцать лет расстрела.
Но несмотря на то, что на душе скребли кошки, мне, ведущему фестиваля, приходилось шутить. Фестиваль-то – сатиры и юмора!
Вот отрывки из моего вступительного монолога:
«… Не люблю, когда меня лишают того, что я люблю.
…Люблю ощущать себя мужчиной и не люблю наше правительство, которое определило мне такую зарплату, на которую вообще не до ощущений.
…Люблю смотреть телевизор и не люблю наше правительство, которое почему-то считает, что я люблю смотреть только то, что смотрит оно само.
…Люблю своих сограждан, людей добрых и наивных, и не люблю наше правительство, которое нас не любит и превращает в людей нервных и угрюмых.
…Люблю светлые улыбки и добрый смех и не люблю наше правительство, которое любой юмор превращает в сатиру. Искромётный юмор президента чреват пулемётным хохотом.
…Мы, латыши, не против президентского правления, но – президентского правления Буша!»
Гораздо страшнее подполковника ревел Никита Джигурда. Он победил в жанре бардов, хрипло и антисоветски горлопаня: «Пере-пере-перестройка!»
Сегодня всем знаком рык разъярённого Никиты, поэтому нетрудно понять моё состояние: я сижу за столиком ведущего, в ушах наказ подполковника – Джигурду на сцену не выпускать, а из кулисы рычит Джигурда:
– Марррк! Маааррррк! Если ты меня не выыыыпустишь, я сааааам выйдуууу!
Органы слуха наполняют мою голову сумбуром, а ведь мне надо улыбаться и программу вести.
Лауреат «MORE SMEHA–1991» Никита Джигурда
Известного всеговеда Виталия Яковлевича Вульфа как-то спросили, может ли измениться его мнение о том или ином человеке.
– Конечно, – ответил он, – но до сих пор такого ещё не случалось.
Мне очень понятна и близка эта доктрина, и демоническое наполнение явно не бесталанного Джигурды легко её подтверждает. «Каким ты был, таким остался» – про него песня.
Сегодня Дом офицеров – Дом культуры латышского общества, царит в нём не воинское чинопочитание, а культурологическая самоидентификация освобождённого от советского гнёта маленького, но впервые за свою историю свободного народа.
Константин Райкин
Когда в мою, тогда ещё светлую голову прокралась идея фестиваля имени Аркадия Райкина, я счёл своим долгом поделиться ею с его детьми – Екатериной и Константином. В конце 1990 года я встретился с ними в Москве, они идею поддержали, и уже в апреле 1991 года, к 80летнему юбилею Аркадия Райкина, в Риге, в Доме офицеров, состоялся первый фестиваль «MORE SMEHA».
Костя смог вырваться из Москвы всего на один день – чтбы освятить фестиваль своим именем, своей фамилией.
Вспоминается забавный казус. Перед заключительным концертом с награждением лауреатов бродим мы с Костей по Дому офицеров, навстречу нам Андрей Новиченко из Запорожья, победитель фестивального конкурса писателей-сатириков. Я представляю Андрея Косте, Костя пожимает Андрею руку, поздравляет, и вдруг Андрей спрашивает: «Извините, а Вы кто?»
Неловкость повисшей паузы беру на себя: «Ой, простите мне мою невоспитанность, я должен был представить, знакомься, Андрей, это Константин Аркадьевич Райкин».
И мы с Костей побрели дальше, оставив позади застывшую скульптуру запорожского сатирика.
Константин Райкин с ордером на квартиру в папин дом, «MORE SMEHA-1993»
Осенью того же года Костя устроил юбилей отца в театре «Сатирикон», с торжественной частью, с формальными и не очень поздравлениями.
И я там был, и ел, и пил. Впрочем, пил, как мне запомнилось, один Александр Градский, который разнузданно матерился и к чему-то истошно взывал. Для меня это был дебют присутствия в «высшем свете», и лишь равнодушное поведение прочей пирующей публики подсказывало, что всё в норме и напрягаться не стоит.
Витя Шендерович поведал, что в этом обществе фамилию Градский произносят, минуя букву «р». Вспомнился персонаж Олега Басилашвили из фильма «О бедном гусаре замолвите слово» – Мерзляев, из фамилии которого после показанных там событий исчезла буква «л».
Автора!
Запорожец Андрей Новиченко победил на первом конкурсе писателей-сатириков.
Андрей с блеском донёс до публики свой очень смешной рассказ «Кооперативная трибуна».
В актёрском же конкурсе принимал участие смолянин Валерий Москалёв, человек, пылающий любовью к сцене, истинный массовик-затейник, заражающий этой своей любовью окружающих, но, как это случается, страдающий комплексом непризнанности.
Вернувшись из Риги, Валера освятил всю смоленскую прессу самолично написанными отзывами о собственном участии в райкинском фестивале. Газеты пестрели его фотографиями и заголовками: «Рига аплодирует Смоленску!» Это легко понять – Валере было важно себя популяризировать в родном городе. Но потом случилось страшное!
Мы гастролировали и с Андреем, и с Валерой в разных городах, и однажды, в очередной раз вернувшись домой, Валера опубликовал под собственным именем «Кооперативную трибуну» Андрея.
На его беду в наших кругах вращался ещё один смоленский житель – Николай Лукинский. Нынешняя звезда «Аншлага» и «сдала» Москалёва.
Комментировать сложившуюся ситуацию не хочется, но представить себе её пикантность несложно.
Николай Лукинский
Николай Лукинский
Коля Лукинский впервые появился на сцене в 1991 году, на первом фестивале «MORE SMEHA». Он замечательно пародировал Михаила Горбачёва.
Публика приняла Колю тепло, но у жюри его выступление вызвало меньше эмоций. В то время с подобными номерами работали и Винокур, и Грушевский, поэтому лауреатских лавров Лукинский не снискал.
От этой неудачи Коля был на грани нервного срыва, заперся в гостиничном номере, подумывая, не выброситься ли из окна. Ему в то время было 30 лет, он был не лишён амбиций, вот только не хватало уверенности в себе.
Регина Дубовицкая и Николай Лукинский на «Юрмалине-2003»
Очень много для становления Николая Лукинского сделал Лион Измайлов. Было время, Коля при встрече нередко произносил фразы: «Лион Моисеевич одобрил», «Лиону Моисеевичу нравится, как я работаю». Для молодого актёра очень важно, когда его «ведёт» опытный мастер. А Лиону Измайлову опыта не занимать.
Это Измайлов привёл Лукинского в «Аншлаг», где Коля стал «заслуженным негром России». Сработал его самый знаменитый образ – чернокожего студента из Зимбабве. А его фраза с характерным акцентом: «С Новим годом, пошоль на фиг!» – вообще стала крылатой.
В 1992 году меня пригласили в Смоленск организовать культурную программу Мемориала Александра Алехина; 100летие первого русского чемпиона мира по шахматам посетил и тогдашний чемпион мира Гарри Каспаров.
Я написал сценарий, взял с собой лауреата «MORE SMEHA» Сашу Никитченко, и мы поехали в Смоленск. Там нас встретили с извинениями: Николай Лукинский, как смолянин, заручившись поддержкой из Москвы, взял оргвопросы на себя, поэтому первая часть программы – его, а вторая – уже ваша.
Мне не раз доводилось убеждаться в жизненности народных премудростей, вот и тогда сработала одна из них, крыловская: «Беда, коль пироги начнёт печи сапожник, а сапоги тачать пирожник».
Коля Лукинский – талантливый актёр, и именно с этим связаны все его последующие достижения, но тогда он об этом не подозревал и вкусил продюсерского хлеба. Хлеб оказался плохо пропечённым. Несмотря на участие популярных актёров: самого Коли, Вадима Дабужского, Игоря Христенко – первое отделение концертной программы откровенно провалилось.
Мы же с Сашей Никитченко отработали второе отделение на славу.
И не потому, что мы лучше, – просто оно было осценарено и отрежиссировано.
Виктор Шендерович
Лауреат «MORE SMEHA-1991» Виктор Шендерович
Шендер – так называют его знакомые – очень талантливый и разносторонний человек.
Читать бесплатно другие книги:
