Время нелюбви. Книга 2 Миловацкая Людмила

Глава 1

«Да прилепится жена к мужу», – дважды нараспев повторила Елена.

– Ты чего? – с удивлением посмотрела на нее Ирина: подруга уже в который раз за сегодня вспоминала эту сакраментальную фразу.

– Господи, почему мы росли, пренебрегая такими простыми истинами! Скольких бед, скольких ошибок можно было бы избежать!

– Возможно, жить, опираясь на опыт тысячелетий, религиозный опыт в том числе, намного проще, – не очень уверенно начала Ирина. – Но согласись, даже в этой четкой системе координат последнее решение остается за человеком. Что, не бывало разводов в царской России? Или не блудили, не воровали в прежние времена?

– Все это, разумеется, было. В любой стране, в любое время существует асоциально настроенная группа людей, в процентном отношении эта величина примерно постоянна. Сейчас же это количество превзошло все мыслимые и немыслимые размеры и давно переросло в качество. По существу, мы на пороге рождения не только нового социума, но и нового этноса.

– Ну, это ты хватила! Этнос – категория глобальных масштабов. Несколько лет для истории – тьфу!

– Не знаю, не знаю… А по-моему, то, что происходит на наших глазах, – это скрытая, небольшевистская революция. Та же стремительность, беспощадность и бесповоротность: «весь мир насилья мы разрушим до основания…». Вспомни историю революций – хоть нашу, хоть французскую. Кто в них был прав, кто виноват, кто кого победил – не важно. Главное, их последствия всегда одинаково необратимы. Вне зависимости от длительности революционных потрясений происходит неизбежное – смена формаций людей.

– Так, может, это хорошо! Как говорится: здравствуй, племя молодое, незнакомое.

– Молодое, незнакомое – да! Но лучшее ли? – Опустив лицо на сложенные под подбородком руки, Елена ненадолго задумалась. – Знаешь, недавно перечитывала «Тихий Дон» Шолохова, и у меня осталось неизгладимое впечатление: жизнь до революции – яркая, сочная, объемная. Каждый человек в ней – неповторимая колоссальная личность! А потом – гражданская война… Чик! Будто кто-то выключил свет, и все погрузилось в сумерки. Живые люди стали походить на тени… Серая, безрадостная жизнь, в которой человек превратился в жалкого пигмея с мелкими убогими мыслями. Такое же впечатление, между прочим, оставляет и французская литература. Вспомни, как разнятся образы и конкретные личности монархической и буржуазной Франции.

– Подруга, тебя ли я слышу! – картинно развела руками Ирина. – Ты же всегда была сторонницей Советов.

– Не Советов, а Родины, великой страны. Наш народ достаточно настрадался в этом веке. Худо-бедно, а жизнь наладилась. Зачем надо было раскачивать лодку?

– Ну, что ни говори, мы обрели свободу, либеральные ценности, то-се…

– Смешная ты, ей-богу! Какие там идеи, какая там свобода! Слова, одни слова для нас, дураков. Пока всякие там либералы-интеллигенты с вытаращенными глазами орут: «Вся власть учредительному собранию!», конкретные ребята делают серьезное дело – делят промеж себя реальное богатство огромной страны. И аппетиты у этих ребят отнюдь не детские.

– Сколько можно говорить одно и то же! Надоело! Лучше скажи: нашла работу?

Лена сразу погасла и покачала головой.

– Хреново. Может, пренебрежешь своими принципами, позвонишь Лешке, скажешь: так и так, в стране революция, работы нет, жрать нечего…

– Ну, на еду, слава богу, у меня пока есть.

– Вот именно, пока! На дедовскую пенсию долго не протянешь, а у тебя девка растет! Ей и одеться, и пойти куда-нибудь, и о дальнейшей учебе надо думать. Чего ты! Пусть твой «прынц» заморский пришлет «зелени» на дочкино воспитание.

– Ты же знаешь, я сама отказалась от его помощи.

– Сама отказалась, сама и попросишь. Или что, у нас, советских, своя гордость? Так мы теперь и не советские, мы теперь эти… россияне, – знакомо протянула Ирина.

Елена невесело улыбнулась.

– В общем, кончай дурить, поезжай в Америку.

– Нет, я давно для себя все решила.

– Ну и не говори тогда: «да прилепится жена к мужу». Откровенно говоря, ты меня здорово удивила. Скажи кто недавно, что ты подашь на развод, ни за что не поверила бы, в морду бы тому человеку плюнула. До сих пор не могу понять, как ты на такое решилась.

– Ты же знаешь: институт семьи как таковой мне никогда не казался слишком привлекательным, Алексея я об этом предупреждала. И он обещал: если я захочу снова жить самостоятельно, сразу же расстанемся.

– «И в молодые наши лета даем поспешные обеты, смешные, может быть, всевидящей судьбе!» – покивала головой Ирина. – Господи, какими же мы были независимыми, бесстрашными, свободными!

– Кто теперь в это поверит? Повсюду: с экрана телевизора, по радио – только и слышишь, какими забитыми серыми мышками были все «советики».

– Это точно, как посмотришь на наших деятелей культуры, глаза на лоб. Только подумай, снимались в чудных фильмах, выступали на лучших площадках страны, плюс любовь миллионов зрителей, известность… А теперь оказывается, всех их бедняг прижимали, не давали развернуться. И добро, если хоть одно стоящее произведение появилось на экране после снятия цензуры. Ведь ни одного, буквально – ни одного!

– Артисты – люди подневольные, все спешат выразить лояльность новой власти. Так было всегда.

– Да, нам бы тоже не мешало каким-нибудь нужным господам высказать свою лояльность. Глядишь, и пристроили девушек на теплое местечко! Мне бы твою внешность, я быстро бы развернулась! Вообще, Ленка, что происходит? У тебя же до сих пор столько ухажеров, и богатые среди них есть. Или они ничего стоящего не предлагают?

– Предлагают, только в основном молодые ребята, все моложе нас.

– Так это ж хорошо!

– Не знаю, не знаю… Странные они какие-то: мозги что ли от денег плавятся? Глаза пустые, стеклянные, руки холодные… Как с ними девчонки спят?

– Молча, им все равно. К примеру, показывают вчера по телеку выпускниц одиннадцатого класса. Журналистка интересуется: чего, мол, вы в этой жизни хотите, чего ждете? Так девять из десяти выпалили: богатого мужа или любовника. На вопрос «имеет ли значение происхождение денег», девушки так же бодренько ответили: нам плевать, откуда деньги, главное, чтобы их было много. Сначала я даже сплюнула: вот идиотины! А потом подумала: может, так и надо? Пусть мужик и страшный, прыщавый, и гад последний, леший с ним! Лишь бы жить по-человечески.

– Врешь ты все, Ирка. Под мужика из-за денег ты никогда не пойдешь.

– Может, ты и права… А вообще, обидно! Какой-то универсальный закон подлости: если хороший, честный, нормальный мужик – так обязательно бедный. Как богатый, «писнесмен» какой-нибудь – полный абзац.

– Ну, наверное, не все такие. Твой братец-то теперь тоже бизнесмен. И дела у него, судя по всему, неплохо: женился, наконец-то, на своей школьной любви. Будь он бедным, не видать ему Светки как своих ушей!

– Да ты что! У Олежека крышак от денег давно съехал. Суди сама: во время своего обеденного перерыва накупит всяких продуктов и завозит все это добро матери – в его офисе почему-то нет холодильника. Вечером этот «писнесмен» недоделанный заберет свои кули, а матери даже кусочка не предложит. Она бы и сама не взяла, ты же ее знаешь! Но сам факт!

– Не может быть, он ведь так любит свою маму.

– Любил. Он и Светку свою любил, когда бедным был. А сейчас… Не знаю, как у них дальше будет. Светлана уже несколько раз матушке жаловалась, что наш Олежка требует от нее отчет за каждую покупку. А Светочка, если помнишь, девушка у нас непростая: и сама не из бедной семьи, и замужем побывала за солидным мужиком; он был постарше, зато денег на нее не жалел. В общем, к хамскому обращению девушка не привыкла и, что характерно, привыкать не собирается.

– Надо думать! Странно, что она до сих пор терпит такое положение вещей.

– Видно, Олежка ей и вправду нравится. И то сказать – он у нас красотун, все при нем: и рост, и стать.

– И жадным он никогда не был. Помню, как-то твоя мама жаловалась, что он на девиц все деньги транжирит!

– Это дела давно минувших дней! Вся его широта, щедрость мужицкая подевались куда-то. Теперь он все больше толкует о разумной бережливости.

– Кто бы мог подумать!

– Никто, Светка в том числе. Третьего дня она заезжала к матушке, и я как раз у нее была – подвозила кой-чего по мелочам… Светлана выставила бутылочку виски хорошего; мы его оприходовали, всех нас маленько развезло… Светка взяла и брякнула по-простому: если ваш «миллионэр» не перестанет разыгрывать бережливого дядюшку Скруджа, уйду от него. Поведала, что ее уже заприметил какой-то там иностранец. Так что она подумает-подумает еще чуток, да и уйдет от нашего жлоба. И правильно, их, дураков богатых, учить надо.

– Выходит, «богатые тоже плачут»? – запечалилась Елена.

– Нашла кого жалеть! С жиру бесятся! Вот у нас с тобой – реальная проблема: где найти хорошую работу?

– Ты же вроде на хорошем месте сидишь.

– Сидела! Только теперь кончилась наша лафа. Со дня на день ждем, когда нас прикроют. Какому-то крутому дяденьке понравился наш особнячок. Так что придем к Тинке, первым делом подкатимся к Ивану: может, у него на работе требуются секретарши?

– Едва ли. Впрочем, спрос не грех! – Взглянув на часы, Лена поднялась. – Пожалуй, нам пора.

– Да, надо двигаться: наземный транспорт ходит с такими перебоями! В такой день грех опаздывать!

Глава 2

– Кристиночка, если что, сразу звони, а лучше все бросай и сразу же возвращайся, – в сотый раз повторяла Арцвик Левоновна.

– Не беспокойся, бабушка! Я же еду туда не сама собой, а от фирмы. И потом, должен же в нашей семье хоть кто-то зарабатывать! – весело отмахнулась Кристина.

– Хорошо, что тебя не слышит дедушка! – горестно покачала головой Арцвик Левоновна. – Дожили: женщина, девушка – главный добытчик в семье. Зарабатывать деньги – мужское дело!

– А женское – правильно их истратить, – не переставала отшучиваться Кристина.

– Ты летишь одна или с группой? – спросила Елена.

– Нас будет шесть человек: пять девушек, которые прошли по конкурсу, и сопровождающий, представитель фирмы.

– Счастливая ты, Кристинка! Вырвешься отсюда, мир повидаешь, себя покажешь! Завидую белой завистью, – обняла девушку Ирина.

– А что за фирма? Известная? – поинтересовалась Елена.

– А кто ж их разберет! Сейчас модельным бизнесом только ленивый не занимается! – в сердцах ответила Тина. Весь вечер она была не в духе и даже не старалась скрыть своего недовольства решением дочери.

– Все как-то вдруг, второпях. Надо бы узнать об этой фирмешке побольше, посоветоваться с юристом, проверить контракт! Иван, что ты молчишь?

Иван молча пожал плечами и взялся за бокал.

– Да ладно тебе, мам! – Кристина поцеловала Тину. – Сейчас другие времена: хочешь не хочешь – надо крутиться. Кто не успел – тот опоздал! Можно, мы пойдем с девчонками в мою комнату, поболтаем, посплетничаем?

– Иди, иди, – похлопала по руке Тина. – Только не вздумайте там курить!

– Мам, ты что! Знаешь же: я не курю, – на ходу бросила Кристина.

Глядя ей вслед, Ирина вздохнула:

– Ну, какие же они сейчас все хорошенькие, как будто их всех по одному лекалу выстрогали. Как им повезло – весь мир перед их ногами!

– Красивые ноги – это хорошо, гораздо важнее того, что у девочки хорошая голова на плечах, – заметила Лена. Ей хотелось сказать что-то успокоительное Тине, но подходящих слов не находилось, у самой сердце не на месте: молоденькая девчонка одна, без родителей, едет в чужую страну. Как их еще там примут? – Хорошо, что Кристиночка французский язык знает, хоть как-то сможет объясняться с итальянцами.

– Ленка, не будь занудой! Вон, твой Лешка уехал в Америку, теперь как сыр в масле катается!

– Кто бы мог подумать, что Алексей уедет из страны, – покрутил головой Иван. Он был рад сменить тему разговора. Идея дочери уехать на работу в Италию ему казалась неудачной. С другой стороны, Кристина – достаточно взрослый человек. Сейчас многие делают карьеру за границей, совсем молодые люди, девушки в том числе. Вряд ли он имеет право ограничивать ее свободу.

– Да уж, удивил нас твой Лешенька, – поддержала мужа Тина. – Так много рассуждал о России, ее предназначении, столько красивых слов и вдруг…

– Вовсе и не вдруг, все шло одно к одному: в последнее время Леша часто общался со своей матерью, а она очень плохо относится к советской власти.

– Странно… Сколько ей лет? Наверняка не больше пятидесяти! Я понимаю недовольство тех, кто жил при старом режиме, а эта родилась и жила в советское время… Откуда что берется? – Арцвик Левоновна неодобрительно покачала головой.

– Так или иначе, слова ее, по-видимому, не прошли для Алексея даром, – ответила Лена.

– Надо думать: мать есть мать! – пригорюнилась Ирина. – А тут, как на грех, и на работе неразбериха: умер научный руководитель Алексея. Под него, под его имя, выделялись деньги, а без него…

– Обидно и знакомо до боли! – горько усмехнулся Иван. – Кто доверит важное дело какому-то сопляку с кандидатской!

– У Леши было столько интересных идей, планов, – в который уже раз рассказывала Елена, – и все в одночасье рухнуло. Тут как раз позвонил его давний друг, Максим. Слово за слово, Леша рассказал ему о своих трудностях. Максим ответил, что в Америке знакомы с его работой и шеф не раз говорил о своей заинтересованности в приезде молодого ученого. В общем, через некоторое время пришло письменное предложение приехать в институт. Макс звонил чуть ли не через день, уговаривал Алексея, меня… Говорил: вы узнаете, что такое настоящая свобода. Ты – талант, от заказов не будет отбоя, ну и все в том же духе…

– Зря ты его не послушала, поехали бы всей семьей. Жила бы сейчас, горя не знала, нам с Тинкой приглашение сделала бы! – горестно подперлась рукой Ирина.

– Ты же знаешь, Лена не могла уехать из-за отца, – с упреком сказала Арцвик Левоновна. – Представь, что бы у него началось на работе, решись Лена уехать!

– Какая разница? Ведь через год его все равно турнули с работы. Я имею в виду, прикрыли его контору, – извиняюще взглянув на подругу, поправилась Ирина.

– Кто ж знал, что так все обернется? – ответила за подругу Тина. – Ни один фантаст не мог предположить, что с нашей страной произойдет такое!

– А я вас предупреждала! Помните астрологический прогноз «Эра Водолея»? – с удовольствием напомнила Ира.

– Как же, как же, помним, как ты распиналась про новую эру. «Эпоха Водолея – это время России, ее величия!» – передразнила подругу Тина. – А что на поверку? Разруха, нищета, срам повсеместный. Глаза бы мои не смотрели! Была великая страна, а теперь…

– Снова гражданская война! – неожиданно вырвалось у Елены.

– Ну, уж ты скажешь, – возразила Ирина.

– А что, я согласен с Леной, – вступил в разговор Иван. – Во всяком случае, методы у наших реформаторов – совершенно революционные: первым делом захватили «телеграф, телефон» – то бишь средства массовой информации; потом – материальные средства: золото партии, нефть, газ… Большевики говорили: грабь награбленное, а эти почти впрямую: воруй, сколько можешь! А чтобы сподручнее воровать было, поделили страну на отдельные куски – зоны влияния.

– Точно, все мы теперь живем, как на зоне, по понятиям, – усмехнулась Тина.

– Ладно мы! Детей жалко! Какая им досталась жизнь, не позавидуешь, – покачала головой Арцвик Левоновна.

– Ну, положим, не все так плохо, посмотрите, везде на ответственных постах, в прессе, на телевидении, везде очень молодые люди. Разве мы в свое время могли мечтать о таком, – возразила Ирина.

– Дорогая моя, а ты знаешь, что на телевидении в Америке подавляющее большинство ведущих не моложе тридцати, – с укоризной взглянула на нее Арцвик Левоновна. – И это понятно: для того, чтобы вещать о серьезных делах, советовать что-либо людям, мало иметь образование. Необходимо иметь какой-никакой жизненный опыт. Другое дело спорт, балет – там действительно необходимы свойственные юности биологические параметры.

– Ир, ты меня удивляешь, – раздраженно произнесла Тина. – Разве непонятно, почему сделана ставка на молодых? Это ведь тоже классика революции: разделив поколения отцов и детей, власть имущие намного упрощают свою задачу. Они используют болезнь роста юных людей: опыт предыдущих поколений им ни к чему – мы и сами с усами! В этом возрасте человек слышит только себя, ощущает себя центром вселенной, короче, пребывает в полном неадеквате. Кинули им кость: «Бери от жизни все!». Вот они и «купились» за рубль, за двадцать!

– В том, что поколение «пепси» купилось на такую малость, нет ничего удивительного: нужная информация давит на них отовсюду. Включи утюг, услышишь: «если ты умный, почему бедный»? Такая мощная агиторка коммунистам и не снилась, – усмехнулся Иван.

– Да, ничего не скажешь, – подумав, подтвердила Лена. – Кто-то очень грамотно составил программу по уничтожению страны. Раньше все заварушки начинались в больших городах, провинция долго держалась в стороне, оставаясь оплотом здравого смысла, основой генетического фонда нации.

– Главный удар нанесен по провинции неслучайно. Производство встало, колхозы разрушены, нормальной работы нет. А по телевизору показывают такие соблазнительные картинки с вполне понятным подтекстом: неважно, как ты добудешь деньги. Стыдно быть только бедным! – в раздумье произнесла Арцвик Левоновна. – Но что пользы от этих разговоров, пойду лучше подогрею чайник.

– Ладно, с молодыми все ясно, – продолжила разговор Тина, – а чего у людей нашего возраста крышак съехал? Всегда считали, что у советиков – «облико морале»!

– Ну, знаешь ли… Всегда и везде были, есть и будут разные люди, с разными наклонностями, – спокойно ответил Иван. – Гениев и злодеев не так много. Большинство людей подчиняется программе, заданной государством. В Союзе было стыдно быть плохим человеком, тем более вором, мошенником. Теперь все иначе: формируется новое общество – общество потребителей.

– Жарко как стало, и пить хочется, – обмахиваясь салфеткой, сказала Лена. – Что-то Арцвик Левоновна с чаем задерживается, пойду помогу.

Елена бодрым шагом направилась на кухню, но на пороге нерешительно остановилась: Арцвик Левоновна стояла с заварным чайником в руках и смотрела в окно. Лена подошла к ней.

– Что вы там такое увидели?

– Ничего интересного, просто задумалась, вспомнила Вазгена.

– Царство ему небесное, – прошептала Лена.

– Да-да… Рано он ушел от нас. В наше время без мужчины трудно жить.

– А Иван? Разве он не опора семьи? По-моему, он очень старается, помогает Тине по дому…

– Деточка, с домашними делами в состоянии справиться любая женщина.

– А мужчина должен быть добытчиком, зарабатывать деньги? – не скрывая своего удивления, спросила Лена.

– Это было бы совсем не лишним, но дело даже не в этом. Мужчина несет ответственность за семью. Он, а не жена, должен принимать все решения.

– Слава богу, у Тины голова крепко сидит на плечах. Ни ума, ни характера ей не занимать! Тина всегда хотела быть главной хозяйкой в семье.

– Это от молодости, от неопытности. Откуда бы ей знать, каково нести груз ответственности за все, что происходит в доме, живя за спиной отца. Иван был очень хорош в прежнее, мирное время, когда все было более или менее предсказуемо, спокойно. А во время перемен во главе семьи должен быть настоящий мужчина. Был бы жив Вазген, разве позволил бы уехать внучке одной в чужую страну? Цыкнул бы на нее, послушалась бы как миленькая.

Лена шмыгнула носом, хотела напомнить, какой «послушной» была Тина, но промолчала. Тем более что в главном она была вынуждена согласиться с Арцвик Левоновной: от того, что Тина стала верховодить в семье, никому, прежде всего ей самой, лучше не стало.

– Ничего, скоро в вашей семье вырастет еще один настоящий мужчина.

– Да, слава богу, Ашот весь в деда. Ну, пойдем в гостиную, нас, наверно, уже заждались.

Прощаясь с Кристиной, Елена едва сдерживала слезы. Позволила себе расплакаться только на улице.

– Ты чего это, может, лишнего выпила? – забеспокоилась Ирина. – Давай возьмем такси, я заплачу.

– Нет-нет, не надо. Я и сама не знаю, почему так грустно на душе. Давай немного пройдемся, может, полегче станет.

– Давай пройдемся, только недолго: в семь часов ко мне должен явиться мой бывший благоверный, долг отдать. Опоздаю хоть на минуту, скажет, что заходил, да дома не застал! Ищи тогда ветер в поле!

Глава 3

– Ну что, принес деньги?

Ирина стояла на пороге квартиры руки в боки. Всем своим видом она демонстрировала решимость захлопнуть дверь перед носом бывшего мужа, скажи он «нет».

– Ирушенька, постой, – вцепившись мертвой хваткой в дверь, начал Дима. – Ты же знаешь, что сейчас за времена. Зарплату не выдают уже два месяца.

– Меня это совершенно не касается! Ты занимал деньги полгода назад, за это время в твоем институте зарплату уже раза три давали, я узнавала у людей.

– Ириш, но кушать-то хочется каждый день, а не три раза в полгода. И потом, были особые обстоятельства… Может, пустишь в дом? Я тебе все объясню. – Дима умоляюще посмотрел на бывшую жену.

Ира не успела вовремя отвернуться. Синий взор бывшего мужа оказал свое колдовское действие. Пытаясь унять разом зачастившее и сладко занывшее сердце, машинально прижала руку к груди.

– Стоит ли посвящать общественность в наши дела. – Дима протиснулся в освободившийся проем двери. Ирине ничего не оставалось, как прикрыть ее.

– «Наши»?! Слава богу, у меня с тобой нет никаких дел уже больше двух лет! И общественность тебя хорошо знает, ее уже ничем не удивишь!

Визит мужа закончился обычно: Ирина накормила его обедом, напоила коньяком из своих старых запасов, да еще снова дала денег взаймы.

После его ухода Ирина долго сидела на диване, приходила в себя. В который уже раз клятвенно обещала: «никогда, ни за что не пущу его на порог дома»! Обещала и не верила себе. Допив остатки коньяка, по-мужицки вытерла ладонью губы и произнесла вслух:

«Как же он хорош, сволочь! Как хорош!»

Ирина прилегла на диван, свернулась калачиком. Из прикрытых глаз полились горячие слезы. Она их не вытирала. На душе было тихо и спокойно, в голове звучала какая-то милая полузабытая мелодия.

«Да, он чертовски хорош, но и я тоже! Иначе зачем бы ему ко мне все время возвращаться? Не из-за денег же? А если даже и так… сколько их у меня? Кот наплакал! Зато настроения, здоровьишка женского он мне точно подбавил. Ну и бог с ним! Только бы нашу фирмешку не прикрыли!»

Сладко потянувшись, Ирина накрылась пледом и почти сразу уснула.

Будильник утром не зазвонил. Чтоб не опоздать на службу, пришлось брать машину. А что делать? Начальник предупредил строго-настрого: не опаздывать!

«Одни расходы из-за этого паразита», – привычно ругнулась про себя Ирина.

Своей работой Ирина очень дорожила. До этого она работала в закрытом предприятии – в «ящике». Деньги там платили неплохие, зато дисциплина…

Ужасно хотелось вырваться оттуда, но ни в одно учреждение, связанное с работой с иностранцами, ее не брали: по правилам, после работы в секретных учреждениях должно пройти не меньше пяти лет. Но не на ту нарвались. Ирина перевернула всю Москву, перебрала всех своих знакомых в поисках возможности обойти это положение. И нашла.

Одна из подруг, Алина Зельдер, работала в невзрачной, на первый взгляд, фирмочке с громким названием НЕФТЬТРАНСПРОГРЕСС. Между тем занимала она очень симпатичный особнячок в одном из укромных переулочков Москвы. Больше половины сотрудников были евреи, и Ирину это очень устраивало. Ее мама, всю жизнь проработавшая в роддоме с соответствующим контингентом сотрудников, часто говорила: «Запомни, дочка, жиды и евреи – разные понятия. Евреи – восточный народ, древний и мудрый, а жиды – понятие наднациональное. Это те, кто за деньги мать родную продаст. Такие есть в каждой нации, среди русских их не меньше, чем среди евреев. А с ними так: полюбят кого – работать одно удовольствие, а если невзлюбят – лучше сразу уходить».

Ирина на новой работе, что называется, пришлась ко двору и по своим внешним, и по деловым качествам. Начальство по достоинству оценило ее трудоспособность, дружелюбие, честность: вместе с положенной инженерской зарплатой она почти каждый месяц получала дополнительные суммы «премии за то, за се»…

Главное, Ирина наконец-то получила возможность общаться с иностранцами. Иностранцы были разные – свои, севовские и западные. Отличались они друг от друга, как земля и небо. Особенно это было заметно по немцам. Западные немцы вели себя уверенней, свободней, разумеется, намного лучше одевались. Гэдээровцы на их фоне выглядели бледновато, зато были своими «в доску». Ирина всегда была далека от политики, но когда «свои» или западные немцы рассказывали о Берлине, ей становилось не по себе. Стена, разделившая народ, семьи, судьбы, представлялась ей уродливым занавесом в театре абсурда, а сама идея дележа огромного города напополам – жутким неправдоподобным фарсом.

«Теперь в Германии все по-другому, у нас тоже», – вздыхая, думала Ирина. – «Вот только хорошо это или плохо – пока непонятно»…

На работу она успела вовремя. Алина уже приготовила кофе, расставляла чашки.

– Ну как? – с порога набросилась на нее Ирина. – Есть что-нибудь новенькое?

– Нет, вот сидим, ждем. Выпей кофейку, – придвинув к ней чашку, Алина зашептала: – говорят, нас хочет купить какой-то крутой бизнесмен. Работает он в основном на внутреннем рынке.

– Жаль, с иностранцами так приятно общаться: улыбчивые, ухоженные, интеллигентные. Что ни говори, а так удобно работать с воспитанными людьми!

– И не говори, подруга. В их присутствии всегда чувствуешь себя женщиной: обязательно пропустят в дверях, подадут пальто, комплиментик отпустят.

– О, способность рассыпаться комплиментами – это особое достижение западной цивилизации. И как у них все это получается – легко и непринужденно. Не то, что наши мужики: скажут чего, потом полдня думаешь: то ли похвалил, то ли посмеялся над тобой.

– Чего говорить, один Шарль чего стоит! Помнишь историю со Стеллкой?

– Как же, как же! Шарль долго ходил вокруг нее кругами, задачка была не из легких: ни кожи, ни рожи, волосы – пакля какая-то, и характерец тот еще! Мы еще посмеивались: нет, эта девушка французу не по зубам.

– Ан нет, Шарль и здесь не оплошал. Как он сказал-то: в ней есть глубоко запрятанный особый шарм.

– Да, Шарль – очаровашка! Но вообще, в последнее время я стала разочаровываться в иностранцах: «витрина», безусловно, красивая, а за ней…

– Чаще всего – ничего, глухая стена, – понимающе улыбнулась Алина.

– Вот-вот! У наших же смотришь: рожа простецкая, язык корявый, а приглядишься – за скромной витриной есть дверка, за ней другая, а за ними выход в бесконечность…

– Хорошо говоришь, подруга! Согласна с тобой в общем и целом. И свобода их хваленая – тоже «на любителя». Во внешнем проявлении, там, где это недорого стоит, – пожалуй, а на деле зажаты не меньше нашего: как они беспокоятся о своем денежном положении!

– Еще бы, от этого зависит практически все: и в каком районе будешь жить, и у какого врача лечиться, и в какую школу пойдут дети. А о болезнях просто стараются не думать: это ведь серьезные денежные проблемы.

– В общем, перейдя на внутренний рынок, мы не так много потеряем, – утешали себя девушки. – Среди новых русских джентльмены тоже встречаются! Вопрос в другом: оставит ли новый хозяин старых сотрудников? Что, если нет?

– О таком даже думать страшно!

Глава 4

– Алексей, все в порядке. Билеты я заказал, буду, как и договорились, двадцатого. Не вздумай встречать меня в аэропорту, сам доеду. Нужно осваивать новые территории.

– Что, наклевываются серьезные дела в Америке? – заинтересовался Алексей.

– Куда там! Пока что одни прожекты. Все расскажу на месте, сейчас, прости, тороплюсь: покупаю одну фермешку, небольшую, но весьма перспективную. Надо бы еще раз проверить документы.

– Поздравляю! Стало быть, растем, богатеем?

– А как же! Даром что ли политэкономику в институте изучали? Действуем согласно законам капитализма! – хохотнул Александр. – Ну, все, до встречи, дорогой.

Положив трубку, Александр посидел за столом с закрытыми глазами. Хотелось расслабиться, подумать о Лешке, Максе, о себе… Взглянул на часы, нажал на кнопку, попросил принести чаю.

– Александр Давидович, через пять минут вас ждут в большом кабинете, – напомнила секретарша.

– Спасибо, я успею. «Пять минут на ностальгические воспоминания – имею же я право на такую роскошь», – усмехнулся он про себя.

В начале девяностых Александр вовремя подсуетился: купил значительную часть акций своей фирмы и вскоре стал одним из главных ее учредителей. А денег ему дал свекор, несмотря на то, что на тот момент они с женой уже развелись.

В разводе он пребывал уже больше года, а ведь как все здорово начиналось: за два года сделал докторскую, начал получать приличную зарплату, родился сын… Ни с того ни с сего жена вдруг надумала уехать в Израиль. Александр был категорически против, в этом его поддержал даже свекор. Рита потребовала развода, забрала сына и уехала в Тель-Авив. В тот же год один за другим умерли родители Александра. Лишившись их поддержки, он в одночасье повзрослел, заматерел. А тут в стране начались перемены. Свекор решился поехать в Израиль: поеду доживать к детям, здесь я никому не нужен.

Между тем почти все свои накопления он оставил зятю. С этих денег Александр и поднялся. Вообще, ему здорово повезло: нефтяное дело оказалось невероятно прибыльным, он вовремя оказался в нужном месте, с нужными людьми. В скором времени Александр провел несколько удачных банковских операций. Появились большие деньги, замаячили конкретные перспективы. Александр Пилирман стал серьезным игроком на поле бизнеса, с ним начали считаться важные люди.

В дверь заглянула секретарша:

– С вами хочет переговорить Денис Петрович. Соединить?

Александр кивнул головой и взял трубку.

– У нас все без изменений? Вести переговоры буду я? – деловито осведомился Денис.

– Действуем, как договорились. Главное – не суетись. И никаких поблажек. Если их не устроит наша сумма…

– А куда они денутся: фирма в долгах как в шелках. У них и дела как такового нет, так – посредники посредников… Только что особнячок хорош!

– Ну, все, я не буду тебя дожидаться, у меня дел невпроворот, о результатах доложишь по мобильному.

Положив трубку, Александр постучал пальцами по столу. Несмотря на благостную картину, в его фирме существовала серьезная проблема. Служба безопасности доложила: обнаружена утечка информации. Сначала подозревали его личную секретаршу, молоденькую хорошенькую девочку.

В причастность девушки Александр никогда не верил: во-первых, наедине они встречались довольно редко, во-вторых, он никогда не вел при ней деловых разговоров, в-третьих, Танюшка вообще существовала только для отвода глаз. Девушка, сама того не подозревая, была лишь ширмой для его тайных встреч.

Александр был давно и безнадежно влюблен в замужнюю женщину очень высокого положения. О ее существовании никто не знал, даже Денис с Валькой. Вспомнив о них, Александр поморщился: «Вот гадские времена, надо опасаться даже своих друзей».

Он долго не хотел верить, что «казачок» кто-то из местных. Но двое высококлассных специалистов, бывших КГБистов, нанятых им для частного расследования, независимо друг от друга заявили, что, скорее всего, информацию сливает кто-то из его ближайшего окружения. Круг проверок постепенно сужался, ему страшно было подумать, что если это кто-то из них двоих…

Денис и Валька были первыми, кого он выписал к себе на фирму. На ту пору оба уже окончили институт и корпели за копейки все в том же КБ, в котором когда-то вместе начинали.

Александр помог им прикупить акции фирмы, научил обращаться с денежными кредитами. Так что через короткое время ребята стали полноценными акционерами, держателями крупных пакетов акций. Александр радовался: свои люди в серьезном деле дорогого стоят! На их совокупную долю на сегодняшний день приходилось почти восемьдесят процентов, а по существу он был единовластным полноправным хозяином. Ребята не уставали говорить ему о своей благодарности и преданности.

«Нет, кто угодно, только не они», – решительно хлопнул по столу Александр.

Тем не менее он последовал совету специалистов: о предстоящем контракте с крупной нефтяной корпорацией в Америке не стал говорить никому. Даже Денису сказал, что едет в Америку, чтобы развлечься и навестить друга.

Глава 5

Алексей с напряженным вниманием смотрел на экран телевизора. Показывали новости из Москвы, официальную хронику. Смотреть было стыдно: президент страны выделывал такое!

– Как они только могли избрать его главой государства? С ума что ли там все посходили? – с досадой крякнул Алексей.

– Это ничего, – подсев к нему на диван, сочувственно проговорила Эдит. – У нас тоже всякое бывало. И вообще, нам только кажется, что мы кого-то сами избираем. Очевидно, для решения сегодняшних проблем вашим господам понадобился такой оригинал.

– Каким господам?

– Тем, в чьих руках сосредоточены основные денежные потоки. У вас ведь тоже говорят: кто платит, тот и заказывает музыку. Современные методы политтехнологии теперь работают у вас.

Алексей молча кивнул головой и переключил кнопку.

По другим программам передачи были не лучше – пошлые, бездарные.

Напоказ – все самое дрянное, что есть в человеке; все его пороки, мыслимые и немыслимые, смаковались в самых ярких красках и отвратительных подробностях.

– И всю эту бредуху показывают в самое смотрибельное время, наверняка с попустительства людей, наделенных властью, – процедил сквозь зубы Алексей.

С нескрываемым раздражением он стал нажимать одну за другой кнопки. Наконец наткнулся на какую-то аналитическую программу. В ней принимали участие несколько солидных, всем известных личностей.

Несколько минут Алексей вслушивался в слова, всматривался в лица людей, которые в свое время верой и правдой служили советскому правительству, были обласканы им, имели все материальные блага.

– Нет, ты только послушай, что они говорят! Стыд и срам!

– Насколько я понимаю, перед нами представители интеллигенции? Ты говорил, что именно они – соль, совесть русской земли… И о чем они так важно рассуждают? – рассеянно спросила Эдит, поглаживая пальцами волосы Алексея.

– Вещают, как им трудно жилось при советской власти, как их зажимали, наступали на горло их «лебединой песни». Господи, везде и всюду одни и те же лица, одни и те же, как под копирку, слова, как же им не стыдно, как они не боятся смотреть в глаза своим товарищам.

Алексей выключил телевизор, на минуту прикрыл глаза.