Зов Атлантиды Риддл А. Дж.

«Если уж приходится носить маску, – решила практичная Джульетта, – пусть она будет полезной для кожи».

Они подготовились к фирменному приему Самсонетты – броску через голову с помощью поразительной силы рук великанши. Обычно, если у соперницы после этого приема оставалась хотя бы искра энергии, Сэм просто падала на нее, заканчивая схватку. Но поскольку любимицей публики была Джульетта, прием выполнялся иначе. Публика хотела видеть свою Принцессу поверженной, но не без надежды на победу.

Сэм объявила о следующем ходе, спросив у толпы, хочет ли та услышать шлепок тела о ринг.

– Хотитте? – закричала она с нарочито выраженным акцентом.

– Да! – заорали зрители, потрясая кулаками.

– Тело шльоп?

– Шлеп! – взревела толпа. – Шлеп! Шлеп!

Некоторые зрители позволили себе более грубые выкрики, но охранники быстро заставили их замолчать.

– Хотитте шльоп? Я шльоп! – Обычно Самсонетта говорила более правильно, но антрепренер/режиссер шоу Макс настаивал на том, чтобы она коверкала фразы и растягивала согласные, поскольку это почему-то сводило публику с ума.

Итак, она выгнулась и высоко подбросила несчастную Нефритовую Принцессу. Тут бы схватке и конец, но Принцесса перекувырнулась в воздухе и приземлилась на кончики пальцев рук и ног, и это еще не все – она мгновенно вскочила на ноги и крутанула головой так, что вплетенное в пшеничную косу нефритовое кольцо ударило Самсонетту в челюсть, заставив великаншу рухнуть навзничь.

Самсонетта жалобно взвыла, потирая челюсть, чтобы та покраснела, и закрутилась на ринге, как морж на раскаленном камне.

Актрисой она была бесподобной, и Джульетта даже забеспокоилась, не поранила ли ее кольцом по-настоящему, но тут Сэм незаметно подмигнула ей, и напарнице стало ясно, что это лишь игра.

– Хочешь еще, Самсонетта? – спросила Джульетта, грациозно взлетев на верхний канат. – Или с тебя хватит?

– Хватит, – проскулила ее якобы поверженная соперница и решила порадовать Макса. – Большье не хотетть.

Джульетта повернулась к залу.

– Всыпать ей еще?

«О нет! – ответила воображаемая аудитория. – Это уж совсем дикость!»

Но настоящая придерживалась другого мнения.

– Убей ее!

– Двинь ее в центр!

«Что бы это значило? Они и так находились в центре города».

– Покажи ей, что такое боль!

Очевидно, зрители имели в виду нечто более мучительное, чем обычная боль.

«Как я люблю эту публику», – подумала Джульетта, спрыгивая с каната, чтобы нанести решающий удар.

Все должно было пройти безупречно. Грациозное двойное сальто, а потом локтем в живот, вызывая у соперницы протяжное «о-о-ох», но кто-то выскочил из темноты, поймал Джульетту на лету и грубо бросил ее в угол ринга. Другие безмолвные и мускулистые мужчины навалились на нее, и скоро осталась видна только одна обтянутая зеленой тканью нога.

Дворецки, прятавшийся за одной из осветительных стоек, почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз, превратившись в кислый комок страха.

– Теперь мой ход, – пробормотал он.

Хотя меньше всего в эту минуту Дворецкий был настроен поиграть.

Публика аплодировала неожиданному появлению ниндзя-лучадоров в фирменных черных костюмах, до поры скрытых плащами. Они, несомненно, прибыли отомстить за последнее поражение своего хозяина от рук и ног Нефритовой Принцессы на арене Квадрослэм в Мехико. Незваные гости часто появлялись во время представлений, но целый отряд ниндзя стал приятной неожиданностью.

Ниндзя сплелись в тугой клубок, поскольку каждому из них не терпелось ударить Нефритовую Принцессу, и хрупкой девушке оставалось только лежать и принимать град ударов.

На ринге бесшумно возник Дворецки. Элемент неожиданности часто определял разницу между победой и поражением в ситуациях «все против нас», но, честно оценив положение, Дворецки вынужден был признать, что преимущество на его стороне, несмотря на численное превосходство ниндзя двенадцать к одному. Двенадцать к двум, если, конечно, Джульетта не потеряла сознание, то есть шесть к одному – практически равные шансы. Буквально за мгновение до этого Дворецки чувствовал себя неловко в позаимствованном костюме из искусственной медвежьей шкуры и маске, но смущение мгновенно испарилось, как только он переключился в боевой режим, то есть заставил себя мыслить холодно, быстро и рассудительно.

«Эти люди обижают мою сестру», – подумал он, и горячая струйка ярости разрушила ледяную оболочку профессионализма.

Пора приниматься за дело.

Зарычав, что вполне соответствовало костюму Бешеного Медведя, Дворецки проскользнул под нижним канатом, выкатился на ринг, быстро пересек площадку и принялся избивать ниндзя вызывающе экономными движениями. Он не произносил угрожающих монологов, даже не топал ногами, возвещая о своем появлении, – то есть вел себя очень нелюбезно. Он просто раскидывал ниндзя, словно башню «дженга»[7].

Тридцать секунд на ринге мелькали руки и ноги и раздавались пронзительные крики, которые сделали бы честь истеричным подросткам на концерте рок-группы, и в итоге Джульетта оказалась на свободе.

Дворецки, убедившись, что с сестрой ничего страшного не случилось, улыбнулся под маской.

– Привет. Я успел.

В знак благодарности за спасение жизни Джульетта ударила его четырьмя прямыми пальцами в солнечное сплетение, мгновенно сбив дыхание.

– А-аррх! – прохрипел он. – Шдееш?

Очевидно, это означало: «Что ты делаешь?»

Двое ниндзя пришли в себя и попытались нанести несколько стилизованных ударов по напавшему на них Медведю, но в награду получили несколько небрежных пощечин.

– Уймитесь! – рявкнул восстановивший дыхание Дворецки, злобно на них зыркнув. – У нас тут семейный разговор.

Краем глаза он уловил стремительное движение в свою сторону и машинально выбросил руку, поймав вплетенное в светлую косу сестры нефритовое кольцо.

– Ух ты! – сказала Джульетта. – Это никому и никогда не удавалось.

– Правда? – отозвался Дворецки, выпустив из ладони кольцо. – Никому-никому?

Глаза Джульетты под маской округлились.

– Никому, кроме… Братишка, ты?

Прежде чем Дворецки успел ответить, Джульетта шагнула в сторону и предплечьем сбила с ног одного из ниндзя. Тот, возможно, подкрадывался к ним, но, скорее всего, просто хотел побыстрее убраться с ринга, превратившегося в арену реальной боли, а не убедительно изображаемых мучений.

– Вы что, не слышали? Нам надо потолковать по-семейному.

Скулящие ниндзя прижались к канатам. Даже Самсонетта, судя по всему, несколько напряглась.

– Брат, ты помешал мне закончить матч-реванш. Что ты здесь делаешь? – спросила Джульетта.

Многим людям понадобилось бы несколько минут, чтобы заподозрить неладное, но только не Дворецки. Годы работы телохранителем Артемиса научили его все схватывать на лету.

– Ясно, ты не меня вызывала. Уходим, мне нужно спокойно все обдумать.

Джульетта капризно оттопырила нижнюю губу, как десять лет назад, когда Дворецки запретил ей обрить голову наголо.

– Я не могу уйти. Поклонники ждут, когда я наконец пройду по рингу колесом и уложу тебя фирменным приемом.

Она говорила правду. Фанаты Нефритовой Принцессы подпрыгивали на сиденьях и требовали крови Бешеного Медведя.

– Если я просто слиняю, может начаться бунт.

Дворецки поднял взгляд на гигантский экран, подвешенный к потолку, и увидел собственное увеличенное изображение, способное вызвать головную боль у любого человека.

Из старомодных конических динамиков, прикрепленных к углам экрана над головой, прогремел голос:

– Ребята, кто это такой? Неужели Бешеный Медведь явился сокрушить своего заклятого врага – Нефритовую Принцессу?

Джульетта выпятила подбородок.

– Макс. Во всем ищет выгоду.

– Джульетта, у нас нет на это времени.

– Кто бы он ни был, – продолжил Макс, – мы не позволим ему просто уйти с нашей Принцессой, верно, amigos?

Судя по громкой и продолжительной реакции, заплатившим за представление не понравилась мысль о беспрепятственном отбытии Бешеного Медведя с Принцессой под мышкой. В выражениях они не стеснялись, и Дворецки мог поклясться, что от криков задрожали стены театра.

Дворецки сделал три быстрых шага к канатам и погрозил пальцем какому-то коротышке с микрофоном в руке.

К его изумлению, коротышка вскочил на стол и принялся топтать собственную шляпу, надрываясь в микрофон:

– Ты осмеливаешься угрожать мне, Бешеный Медведь? После всего того, что я для тебя сделал? Лесники нашли тебя в стае гризли, и кто дал тебе приют? Макс Шетлин, вот кто! И так-то ты решил отблагодарить меня?

Дворецки предпочел не обращать внимания на его болтовню.

– Ладно, Джульетта. Нам пора. Времени совсем нет. Кто-то вознамерился нейтрализовать меня. Вероятно, тот, у кого зуб на Артемиса.

– Твоему предположению, братец, остро не хватает точности. У Артемиса куда больше врагов, чем у тебя, а у тебя их в данный момент немало.

И верно. Толпа грозно ревела, по большей части не всерьез, однако зоркие глаза Дворецки заметили в первом ряду нескольких фанатов, уже готовых брать ринг штурмом.

«Надо что-то сделать, – подумал он. – Показать этим людям, кто здесь хозяин».

– Кыш с ринга, Джул. Немедленно.

Джульетта подчинилась без единого слова: у Дворецки было такое лицо… В последний раз, когда она видела его таким, брат пробил кулаками борт похищенной сомалийскими пиратами яхты, потопив судно в Аденском заливе.

– Самсонетту не трогай, – сказала она. – Мы подруги.

Дворецки неодобрительно покачал головой.

– Подруги? Я знал, что вы прикидываетесь.

Самсонетта и ниндзя усердно махали кулаками в дальнем углу ринга. А еще они топали ногами и делали угрожающие жесты, не причиняя никому ни малейшего вреда.

Когда Джульетта покинула ринг и оказалась в относительной безопасности, Дворецки вернулся в свой угол и ударил плечом в привязанную к стойке подушку. От удара стойка зашаталась в гнезде.

– Бешеный Медведь действительно взбесился! – завопил Макс. – Решил поколотить ринг! Ниндзя, неужели вы допустите это? Этот человек посмел осквернить сам символ наших спортивных традиций!

Отряд ниндзя, похоже, вовсе не возражал против некоторого осквернения символа, только бы на них не набросился этот человек-гора, разметавший пирамиду из их тел с легкостью ребенка, ломающего карточный домик.

Дворецки еще раз ударил по стойке и вырвал ее из гнезда. Приподняв металлический столбик, он нырнул под канаты и принялся скручивать ринг.

Опешившие от его беспрецедентных действий зрители только через несколько минут поняли, что происходит. В будущем этот трюк получит название «выжималка» и сделает настоящего Бешеного Медведя, в данный момент валявшегося пьяным в темном переулке, истинной суперзвездой ринга.

Даже красноречие Макса Шетлина иссякло, пока его мозг пытался осмыслить происходящее.

Дворецки, воспользовавшись общим замешательством, повернул стойку полдюжины раз, вырвав из основания еще две.

«Оказывается, это не так уж и трудно, – подумал он, глядя на собственное изображение на гигантском экране. – Ринг похож на перевернутую палатку. Тут даже упитанный подросток справился бы».

Он собрал все три стойки в руках и ловко завертел ими, скручивая ринг плотнее и плотнее.

Двоим ниндзя хватило ума улизнуть, пока оставалась такая возможность, но большинство замерло с отвисшей челюстью, а еще двое предпочли думать, что все это им снится, и поэтому сели и закрыли глаза.

Дворецки кивнул Самсонетте.

– Проваливайте, мисс.

Самсонетта сделала реверанс, начисто выпав из образа, и проскочила под канатами вместе с одним ниндзя, оказавшимся достаточно смышленым, чтобы воспользоваться возникшей передышкой.

Остальных прижимало друг к другу все плотнее и плотнее, по мере того как Дворецки скручивал канаты. При каждом обороте раздавались стоны старых канатов и зажатых между ними людей. Толпа наконец оценила прием и принялась скандировать при каждом обороте. Некоторые зрители с ликованием подбадривали Дворецки и призывали выдавить воздух из легких ниндзя, но телохранитель хотел лишь, чтобы их хорошенько помяло, как пассажиров лондонской подземки в час пик. Потом он оттащил беспомощных ниндзя к краю ринга и вставил стойку в гнездо.

– Я ухожу, – сообщил он. – А вам всем советую оставаться на местах, пока я по меньшей мере не покину страну, иначе я очень расстроюсь.

Дворецки не владел гипнотическими чарами волшебного народца, но речь его произвела должное впечатление.

– Ладно, Медведь, расслабься, – сказал единственный ниндзя в белой бандане, очевидно командир. – Ты действуешь совсем не по сценарию. Макс сойдет с ума.

– Макс – это моя забота, – сказал Дворецки. – А твоя забота сейчас – чтобы я не позаботился о тебе.

Ниндзя от удивления поднял брови так, что морщины на лбу проступили даже сквозь бандану.

– Что? О какой заботе заботиться?

Дворецки заскрежетал зубами. Вести подобные диалоги в жизни гораздо труднее, чем в кино.

– Просто не шевелись, пока я не уйду. Понятно?

– Конечно. Так бы и сказал.

– Я знаю.

Бредовость ситуации вгоняла Дворецки в тоску. Он повернулся к сестре.

– Хватит. Мне надо уйти куда-нибудь и подумать. Куда-нибудь, где нет лайкры.

– Хорошо, Дом. Следуй за мной.

Дворецки спустился с площадки.

– И прекрати полоскать мое имя. Оно считается секретным.

– Только не для меня. Я же твоя сестра.

– Возможно. Но здесь тысячи посторонних людей и почти столько же камер.

– Я же не произнесла твое полное имя. Если бы я сказала Домо…

– Замолчи! – оборвал ее Дворецки. – Я не шучу.

До служебного выхода оставалось метров двадцать, и сердце Дворецки согревал привычный ритм семейных пререканий.

«Кажется, у нас все получится», – подумал он в редкий миг оптимизма.

И тут на огромном экране появилась пара гигантских горящих красных глаз. И хотя обычно глаза такого цвета ассоциировались с неприятностями – например, с вампирами, ожогами хлоркой и конъюнктивитом, – эти смотрели дружелюбно и вызывали безграничное доверие. На самом деле любой, вглядывающийся в бурлящую бездну этих глаз, понимал, что все его проблемы решатся, если только выполнять приказы владельца этих глаз.

Дворецки случайно поймал эти глаза периферическим зрением, но тут же поспешил опустить голову.

«Подземная магия, – догадался он. – Сейчас всю толпу загипнотизируют».

– Посмотрите мне в глаза, – раздался голос из каждого динамика в зале. Каким-то образом он проник во все камеры и во все телефоны зрителей.

– Надо же, – произнесла Джульетта странным монотонным голосом, совсем не подходящим для восклицания. – И правда, я должна посмотреть в эти глаза.

Возможно, Джульетта не послушалась бы вкрадчивого голоса, помни она о своем общении с волшебным народцем. К сожалению, все эти сведения были стерты из ее памяти.

– Заблокируйте выходы, – приказал голос. – Заблокируйте все выходы. Используйте собственные тела.

Джульетта сорвала с лица маску, мешавшую смотреть на экран.

– Братец, мы должны заблокировать все выходы своими телами.

Дворецки прикинул, насколько ухудшится ситуация, если тысячи поклонников реслинга бросятся по проходам к дверям в стремлении физически их заблокировать.

«Заблокировать все выходы своими телами. Эта тварь выразилась весьма конкретно».

Дворецки не сомневался, что скоро последует еще один приказ, только вряд ли он будет гласить: «А теперь возьмитесь за руки и пойте хором». Нет, телохранитель был уверен, что ничего благодушного с экрана не донесется.

– А теперь убейте Медведя и Принцессссу, – произнес полный гипнотических чар голос. Динамики не поспевали ловить магическую волну, и «с» в слове «Принцессу» несколько подзатянулось.

«Убейте Медведя и Принцессу. Прелестно».

Дворецки увидел, как вспыхнули злобой глаза сестры, когда она поняла, что Медведь – это он. Интересно, а как она поступит, когда наконец поймет, что Принцесса-то она?

«Не имеет значения, – понял он. – Мы оба можем умереть задолго до этого».

– Убейте Медведя и Принцессу, – монотонно произнесла Джульетта в полном согласии с загипнотизированной толпой.

– И не слишком торопитесь, – продолжил волшебный голос, в нем появились веселые нотки. – Пусть немного помучаются. Как это вы, люди, говорите? Пусть плачут кровавыми слезами!

«Шут гороховый, – констатировал Дворецки. – Значит, это не Опал Кобой».

– Придется убить тебя, братец, – сказала Джульетта. – Мне очень жаль. Правда.

«Вряд ли получится», – подумал Дворецки. В удачный день, если его напичкать снотворным и завязать глаза, она, возможно, и сумела бы нанести ему незначительные повреждения, но по опыту он знал, что загипнотизированные люди отличаются тупостью и медлительностью. Бльшая часть мозга отключалась, а оставшейся Нобелевская премия явно не светила.

Джульетта попыталась нанести удар ногой с разворота, но потеряла равновесие и оказалась в объятиях брата. Вот только ее нефритовое кольцо завершило оборот и угодило ему в ухо.

«Сестренка умеет быт той еще головной болью даже под гипнозом».

Дворецки легко поднял Джульетту на руки и напряг мышцы, приготовившись к броску.

– Убить тебя, – пробормотала сестра. – Прости. Должна. – Потом добавила: – Волшебный народец? Ты шутишь?

Вспомнила осаду родового поместья Фаулов? Неужели чары случайно активировали воспоминания?

С этим можно и потом разобраться – если для них будет «потом». Дворецки вполне верил в собственные силы, но сомневался, что сумеет уделать полный театр зомби, даже не слишком быстроногих.

– Приступайте к работе, мои земные слуги, – произнес голос обладателя красных глаз. – Погрузитесь в самые темные глубины вашего мозга, если таковые у вас имеются. Не оставляйте никаких улик для властей.

«Не оставляйте улик? А как им предлагается поступить с уликами?»

Об этом не хотелось даже думать.

«Улики-улитки? Ха-ха-ха, – подумал Дворецки. – Шутки? У меня есть время шутить? Неужели я настолько вымотался? Соберись. Бывало и хуже».

Правда, глядя на сотни неуклюжих новоявленных психов, ковыляющих к нему с верхних ярусов, Дворецки никак не мог вспомнить, когда именно.

Низенький и толстый мужчина за сорок в футболке гробовщика и каске на две банки пива указал на Дворецки пальцем.

– Медве-е-едь! – завопил он. – Медве-е-едь и Принцесса!

Дворецки позаимствовал слово из лексикона волшебного народца.

– Д’арвит, – произнес он.