Лидерство: проклятье или панацея Поломошнов Борис

При господстве такого симбиоза бандитского раскаленного утюга и крокодилье-кожаного чиновничьего портфеля юридические законы принимаются если и не непосредственно этими ушлыми ребятками, и даже не под их прямую диктовку, то, по крайней мере, в их интересах.

В результате таких юриспрудентных процедур декриминализация в государстве и обществе осуществляется не путем избавления от преступных проявлений, что само по себе является делом достаточно длительным, сложным, хлопотным, некомфортным, требующим значительных усилий – в первую очередь – интеллектуальных – и соответствующей воли, а куда более простым и надежным способом: элементарным объявлением не-криминалом того, что еще вчера признавалось именно им.

Как говорится, самый простой и надежный способ достижения мира – закопать топор войны вместе с врагом.

Хороший враг беззастенчивого и настырного лидера, не обремененного никакими интеллигентскими «заморочками» – это, конечно же, мертвый враг.

Если таким врагом является закон, то тем хуже для него.

Он становится обреченным, и дни его сочтены.

Как неустанно декларировал Марк Порций Катон Старший, восходя на трибуну римского сената, «Ceterum censeo Carthaginem esse delendam» – «Карфаген должен быть разрушен».

Если Карфаген законодательных актов, не достаточно подстроенных под определенные интересы, не хочет разрушаться сам, определенные интересы помогают ему разрушиться.

В интересах по сути бывших криминальных авторитетов и подковерных дел мастеров – каких бы почетных званий-названий-титулов-регалий они себе ни наприсваивали, вплоть до «проффессоров» и «элиты нации», – ставших в одночасье лидерами в схватке за собственноручное обладание ресурсами целой страны.

Иными словами: либо ты – вожак стаи, и тогда ты на коне, в ботфортах и со шпорами на них, либо же ты – фрагмент серой, безликой и презираемой вожаками массы, и тогда ты – под седлом и с «вавками» от чужих шпор на своих взмыленных боках.

Как говорится в аристотелевском законе исключенного третьего, «tertium non datur» – третьего не дано.

Казалось бы.

На самом же деле, как и у каждой медали, у звонкой монеты лидерства имеется три стороны – аверс (от лат. аdversus – лицевая), реверс (от лат. reversus) – тыльная, и – гурт (нем. gurt) – ребро.

Лицевая – сверкающая и сияющая, как, – выражаясь языком Василия Шукшина, – «голый зад при Луне».

Тыльная – темная и страшная, подобная лицу сорокалетнего прапорщика, оказавшегося с перепоя на полковм плацу в безлунную ночь.

Ребро – та узкая поверхность, что связывает собой разноликое в единое.

Когда жизнь ставит человека перед предельно жестким выбором: либо тиранствуй, либо – влачи рабское существование, каждый человек может открыть перед собой третий путь, принцип которого сформулировал для себя, пребывая в Гулаге в малоприятной роли зэка, будущий лауреат Нобелевской премии Александр Солженицын.

Формулировка этого принципа состоит всего лишь из шести слов, три из которых – трижды повторяющееся «не»: «Не верь, не бойся, не проси».

«Не верь» – лунноликим, улыбающимся тебе во все свои тридцать три оскаленных зуба.

«Не бойся» – черноротых, пугающих своей черноротостью.

«Не проси» – ни у того, ни у другого.

Ни милости, ни пощады.

Бедняга Эрих Фромм, отягощенный проблемой: «Человек – волк или овца?», – заимствованной, по-видимому, у зоологически озабоченного Александра Островского (см. его комедию в пяти действиях под красноречивым названием «Волки и овцы»), – умер, так и не разрешив ее.

Не удивительно.

Ведь кроме волков и овец в этом Мире – поистине неисчерпаемом в многообразии проявлений продуктивной изобретательности того или той, кто или что его создал либо породила, независимо от того, Бог ли, Природа ли – в данном случае существенно не это, – наличествуют в изобилии и другие, не менее близкие к человеку твари.

Например: ослы и козлы; быки и бараны; крысы и свиньи.

Чем они хуже других?

Например, волков и овец?

Ничем.

Как сказал Уинстон Черчилль, собаки смотрят на людей снизу вверх, коты – верху вниз, и только свиньи усматрмвают в человеке равного себе.

Значит, вопрос следовало бы поставить значительно шире, нежели то сделал Эрих Фромм.

То есть, человек: осел или козел?; бык или баран?; крыса или свинья? (при желании этот перечень можно продолжить сообразно Вашей, уважаемый Читатель, зоологической эрудированности и творческой фантазии).

Как сказал когда-то псевдопролетарский поэт Владимир Маяковский, «все мы немножко лошади».

Добавим от себя: и не только.

Мы – все вместе и каждый из нас в отдельности – «немножко» разные животные, и нет смысла их всех перечислять.

В разных жизненных ситуациях, переделках и перипетиях мы – люди – ведем себя по-разному: где-то больше как одно; где-то – как другое.

Животное.

Не всегда – разумное.

Не всегда – человечное.

Иногда – как «нежный и ласковый зверь».

Иногда – как такая зверюга, от одного только сравнения с которой любая из действительно существующих тварей содрогнулась бы в ужасе и отвращении.

В отличие от них всех мы – люди – наделены правом выбора.

Козел обречен быть козлом.

Навсегда.

От первого своего козлиного вздоха и – до последнего.

По крайней мере, в этом Мире, далеком от совершенства, но близком к достоверности его существования.

Достоверность существования иных миров, где обитали бы козлы-трансформеры, лихо превращающиеся в бабочек с «крылышками бяк-бяк-бяк», более чем проблематична.

То же самое можно сказать и о мирах с ослами-перевоплощенцами.

И – с быками – перебежчиками в стан победившего врага.

И – с баранами, меняющими свой откровенно бараний имидж на внешне вполне импозантный.

В соответствии со сложившимися обстоятельствами.

И – со свиньями, в одночасье обретающими атрибуты луи-виттоновской элегантности, изысканности, утонченности и респектабельности.

Создание таких миров-трансформаторов – исключительная прерогатива человеческих особей, озабоченных тем, как бы побольше урвать, сделав вид, что эти руки ничего не брали, и получше пристроиться в обстановке быстро- меняющейся политической конъюнктуры.

На воротах таких миров следовало бы водрузить герб, с изображением хамелеона.

С лицом двуликого Ануса (ой, простите! – Януса!).

Предусмотрительно и оперативно вращающего своими пучеглазыми ликами – туда-сюда, туда-сюда.

Как флюгер.

От: «К лесу передом», – до – наоборот.

В силу сложившихся обстоятельств – не называя и не перечисляя их, а лишь констатируя их действительное наличие по факту – необходимо признать следующее.

Мы, люди, – единственные в этом Мире, кто могут быть любыми животными, включая рыб и земноводных, каковыми каждый из нас уже имел сомнительное удовольствие быть.

По крайней мере, на пренатальной стадии своего онтогенеза: вспомните себя в качестве эмбриона.

Вспомнили?

Более того, в силу тех же, то есть, сложившихся обстоятельств, мы, люди – единственные в Мире живые существа, которым дано и право выбирать – кем и какими нам быть, и обязанность это делать.

Безальтернативным был лишь выбор для ветхозаветного Адама: «Кем быть?».

Естественно, супругом такой же ветхозаветной Евы.

В его ситуации ему не было дано не только «третьего», но – даже «второго», которое на вполне законных основаниях – согласно закону классической Аристотелевой логики – нам всем полагается.

Много воды с тех пор утекло в Реке Времени.

Много сменилось на Земле потомков библейских Адама и Евы.

Сегодня мы – люди – все вместе и каждый из нас по отдельности – имеем выбор.

В каждой конкретной ситуации.

Хочешь и можешь копать – копай!

Не хочешь?

Не можешь?

Не копай!

Можешь рыть яму.

Себе.

Можешь – другому.

Роя яму другому, можешь вырыть ее себе.

Можешь прорывать канаву.

Поперек дороги.

Ни себе, ни людям.

Можешь рыть колодец.

Чтобы воды напиться.

И себе, и людям.

Можешь вырыть арык.

Орошать сады-огороды.

Себе и людям.

Не правда ли, широкий выбор?

А если хочешь, но не можешь?

А если можешь, но не хочешь?

А если не хочешь, не можешь, а надо?

Тогда как?

У Эриха Марии Ремарк’а есть удивительное произведение с еще более удивительным названием: «Zeit zu leben und Zeit zu sterben», – которое в переводе звучит, как «Время жить и время умирать».

Для человека время жить означает – по сути – время выбирать.

«Это сладкое слово «свобода»[именно под таким названием в 1972-м году Витаутасом Жалакявичусом был создан пророческий фильм, съемки которого происходили в Чили как раз накануне государственного переворота, совершенного – в точном соответствии сценарию фильма – под предводительством генерала Аугусто Пиночета 11 сентября (не правда ли, мистический день?) – 1973-го года] таит в себе невыносимые мки.

Мки выбора.

Мки – потому что за сделанный «по своему хотению» выбор приходится самому нести ответственность, а этого ой как не хочется!

Человек на протяжении всей своей жизни обременен проклятьем: делать выбор.

Между тем, что хочется и тем, что тоже хочется, но иным.

Между тем, что хочется, но – «низ-з-я!», – и тем, что можно, но – не хочется.

Между тем, что хочется, и тем, что надо.

Между тем, что надо, и тем, что тоже надо, но – другим.

Выбирать человеку приходится не только между: «Быть или – не быть!», – ведь такой выбор делают для себя не только люди, и не всегда этот выбор в пользу «быть» (достаточно вспомнить, например, массовые самоубийства полярных леммингов или пеструшек, в чьем генетическом коде заложена именно такая, суицидная формула поведения в голодный год), но и – главное: если все-таки: «Быть!», – то: кем и каким?

Принцип: «С волками жить – по-волчьи выть», – не является безальтернативным.

Точно так же, как дилемма: «Кем быть: волком или овцой?», – для человека не является универсальной.

Именно человек – и только он – способен выбрать из всех имеющихся в наличии в качестве возможных вариантов, казалось бы, невозможный.

Не выть, как волк и не блеять, как овца; не рычать, как натасканный на травлю людей эсесовский пес, и не мычать, как ведомая на закланье покорная корова; не хрюкать, как самодовольная свинья и не визжать, как разъяренная макака; не шипеть, как змея, которой наступили на хвост (а у нее все, что не голова, то – хвост) , и не подстраивать окраску своих идей под сложившуюся политическую конъюнктуру, как хамелеон – цвет своей кожи под окружающий его ландшафт.

От всего этого вытья-блеяния-рычания-мычания-хрюканья-визжания-шипения-мимикрирования человек может отказаться.

Если захочет.

Если найдет в себе достаточно силы, мужества и мудрости, чтобы все это отвергнуть.

Категорически.

Бесповоротно.

Как сказал в одном из своих интервью газете «Wall Street Journal» Стив Джобс, «я столь же горд тем, от чего мы отказывались, как и тем, что мы сделали».

Соблазнов всегда и везде – хоть пруд пруди.

И каждый из них – по-своему манящ.

Часто – трудно совместим с другими, не менее манящими.

Как с неизбывной грустью произнес один из персонажей фильма «Раба любви», «кушать хочется, худеть хочется – все хочется!».

Хочется многого.

Спокойствия хочется, чтобы никто тебя никуда не дергал, и – востребованности – чтобы звали и приглашали.

Почета хочется и… искренности.

Признания заслуг.

Достойной оценки.

То есть – по достоинствам.

Как действительным, так и мнимым, то есть таким, каковые нам самим у нас самих мнятся.

И – чтобы хвалили.

Даже если хвалить-то особенно и не за что.

Чего греха-то таить? – ведь и восторга хочется, и восхищения.

Славы хочется.

Такой, чтобы лик (и не только) свой успеть увидеть «одетым» в «гранит и бронзу», а мощь свою услышать воспетой в одах и кантатах.

Для всего вышеперечисленного роль Лидера – Вождя нации, Отца всех народв, Большого друга детей (писателей и поэтов, певцов и композиторов, рабочих и колхозниц) подходит в самый раз.

В этой роли можно позволить себе даже быть скромным, бормоча, стыдливо потупив взор, что-то вроде того, что: «Не надо оваций. Что вы в самом-то деле. Прекратите сейчас же! Мне это неприятно».

На самом-то деле – приятно!

Еще и как!

Приятно чувствовать себя сильным, как бенгальский тигр, могущественным, как британский лев викторианской эпохи, презрительно глядящим и гдящим на всех свысока, как геральдический белоголовый орлан времен «Gulf War – II» на некоем гербе.

Однако подлинно заслуженная гордость человека-лидера определяется исключительно тем, в чем он достигает лидерских позиций отнюдь не как животное, пусть даже самое величественное и великолепное.

Сила без разума – вандализм.

Могущество без справедливости – злодейство.

Величественность без мудрости – тщеславие.

Лидер, уподобившийся животному, гаже и опаснее любого зверя.

Подобающее животному – не подобающе человеку.

Лидеру – в первую очередь.

Ведь он – весь на виду.

Это только павлиний лидер может позволить себе компенсировать роскошью и великолепием своего хвоста ущербность и убожество своих по сути куриных мозгов.

Человеческому же лидеру сие не пристало.

Обсме'ют и засме'ют: посмют.

Если и не сразу, так с некоторым интервалом во времени, когда какой-нибудь, не обремененный никакими комплексами сопленосый мальчишка, покажет пальцем на надувшего щеки в своем индюшином самолюбовании претендента на звание Лидера нации, и, смеясь, произнесет истину, глаголимую «младенцем»: «А индюк-то – безмозглый!».

Хочется этого человеческому – не-павлинье-индюшиному – претенденту на лидерство?

Однозначно: нет, не хочется.

А чего же ему хочется?