Мама, расскажи сказку Потехина Елена
А мама ее, женщина умная и терпеливая, рассудила так:
– Пусть побегает. Голод не тетка. К ужину вернется.
А девочка тем временем уходила от дома все дальше и дальше. Она словно не чувствовала ни усталости, ни страха. Все шла и шла вперед.
– Так вам и надо. Еще поплачете без меня, – думала она.
Вот уже скрылся из виду ее дом. И вот уже вокруг нее незнакомый и пугающий лес. Солнце клонилось к закату. Тени в лесу становились гуще, деревья вставали плотней, их очертания принимали причудливые формы. Девочка вспомнила рассказ бабушки о том, что на западе от их села есть заколдованный лес, где еще живут колдуньи, и, что много там пропало народу. Бабушка строго-настрого запретила туда ходить.
Тем временем солнце скрылось за деревьями. Девочка замедлила шаг, остановилась, внимательно огляделась кругом. Место было совершенно незнакомое. Девочка увидела поваленную березу и присела на нее.
Что же делать? Идти дальше? Куда? Вернуться домой? Но там над нею будут смеяться. И все-таки девочка решила вернуться. Она пошла в обратном направлении по едва различимой в траве тропинке. Но деревья почему-то преграждали ей дорогу, тропинка постоянно терялась. Стало совсем темно. Поднялся ветер. Внизу он почти не чувствовался, но он раскачивал верхушки деревьев, и они надсадно скрипели.
Старая сосна, справа от девочки, затрещала и, подминая под себя молодые деревца, упала, чудом не задев девочку. Девочка вскрикнула, отскочила в сторону, налетев лицом на колючие лапы ели. В этот же самый миг из-под ветвей ели вылетела, шумно хлопая крыльями, большая черная птица. Девочка бросилась бежать. Ветки больно хлестали ее по лицу. Она падала, не чувствуя боли, вскакивала и бежала дальше.
Пошел дождь, холодный и злой. За несколько минут он промочил девочку до нитки. Ей было страшно и холодно. Еще никогда в жизни она не испытывала такого страха.
Дорога пошла в гору. Идти становилось все труднее. Девочка поняла, что заблудилась. Она попыталась повернуть назад, но густые заросли отовсюду преграждали ей дорогу. И вдруг она уловила запах дыма. Дым мог до нее долететь только с порывами ветра, и девочка пошла навстречу ветру.
Минут через десять дорогу ей преградила большая груда камней. Дорога становилась круче и труднее, но запах дыма стал отчетливее. Он явно шел сверху. Девочка с трудом пробиралась по каменистому склону вверх. Ветер здесь был сильнее, и деревьев почти не было, не считая колючих кустарников. Вдруг впереди себя девочка увидела огонек. Сердце ее, и без того готовое в любую минуту выпрыгнуть из груди, учащенно забилось.
– Неужели там люди? Может, это пастухи укрылись от дождя?
Девочка устремилась вперед. Свет шел из небольшой расщелины в скале. Расщелина была такой узкой, что девочка едва протиснулась в нее. Ее взору открылась небольшая пещерка. Огонь костра освещал ее спокойным, ровным пламенем. Здесь было тепло и тихо. Но у костра никого не было. Девочка оглядела пещерку внимательнее. Нет, никого. Возле костра лежал хворост, на нем клетчатый шерстяной платок, а на костре кипел котелок с водой. Девочка села поближе к огню, чтобы согреться. Ее зубы выстукивали чечетку. Она подняла платок, накинула его на плечи. Вскоре она согрелась и успокоилась.
Девочка сняла мокрое платье, разложила его возле костра на хворосте, а сама села рядом, укрытая платком, как пледом, следя за тем, чтобы на платье не падали искры. От платья повалил пар. Девочка смотрела на огонь, на кипящую в котелке воду. Языки пламени становились все тоньше, все беспокойнее. Потом они пропали совсем. Девочка подбросила в костер хворост, и он весело затрещал, огонь побежал по веткам.
Девочка старалась не думать о том, что там сейчас творится дома. На душе у нее было очень скверно. Она положила подбородок на колени и, как завороженная, смотрела на огонь. Веки ее тяжелели, смыкались… Она и не заметила, как уснула.
Сколько она спала, не известно. Девочка проснулась от того, что на нее кто-то пристально смотрел. Она не сразу поняла, где находится. Но быстро все вспомнила, и у нее противно засосало под ложечкой. Перед нею с противоположной стороны костра сидела старая, очень старая женщина и очень строго смотрела на нее. Платьем она больше походила на нищенку, седые волосы выбивались из-под платка неопределенного цвета. Когда женщина поняла, что девочка проснулась, то с нею мгновенно произошла необъяснимая перемена. Лицо ее озарилось необыкновенной улыбкой, словно помолодело. Теперь у девочки не осталось и тени тревоги или сомнения. И она обратилась к женщине:
– Кто вы, бабушка? И что вы здесь делаете одна?
– То же самое я бы хотела узнать и у тебя, милое дитя. Что такая славная девочка делает одна в лесу ночью, да еще в такую погоду?
И хотя девочке было совестно обо всем рассказывать, она честно во всем призналась и даже расплакалась. Ей стало очень стыдно за свой поступок, и было очень страшно от одной мысли, – переживет ли ее мать эту страшную ночь. Ведь у нее такое слабое сердце.
– Ну, ничего. Вот успокоится буря, и я тебя провожу домой. Я знаю, где ты живешь. Я знаю твою маму, я знаю твою бабушку. Вы живете в селе на берегу озера. Там, где растут большие величавые сосны. На их памяти много событий. Они помнят детский смех, они видели много горя. Если бы эти сосны умели говорить…
– Бабушка, но вы не из нашего села. Я в селе всех знаю. Где вы живете?
– Где я живу? Я живу там, где живет ветер, где живет холод и дождь. Но я живу еще и там, где живет чистота, цветы, звери и птицы. Я живу в лесу.
Давным-давно, много лет назад, еще когда я была такой же маленькой девочкой, как ты, я жила в вашем селе. Все звали меня Крошка – Луиза. Мать моя, женщина добрая, но любила выпить, умерла рано, Царство ей Небесное. Отец горевал не долго, и вскоре женился. Дома почти не бывал.
У мачехи оказался скверный характер. Мнительная и крайне подозрительная, она постоянно обвиняла меня то в лени, то в корысти, то в воровстве. Переложила на меня всю домашнюю работу, да еще и поколачивала. О, как часто в слезах убегала я из дома, чтобы выплакать свое детское горе у озера. Только старые сосны знают, сколько я пролила слез. А ведь я была неплохой девочкой.
И вот однажды, возвращаясь с озера, я решила, что все расскажу отцу, пусть он прогонит эту злую, чужую нам женщину. Подойдя к дому, я увидела, что во дворе стоит повозка, и поняла, что вернулся отец. Я взбежала по лестнице в дом. Отец сидел за столом уставший, постаревший. Я хотела броситься к нему на шею, но меня остановил его чужой, холодный взгляд.
– Так-то ты выполняешь мои наказы, дочка?
Я вздрогнула и вспыхнула, словно меня облили кипятком. Закусив губы, чтобы не расплакаться, я смотрела на стол, где стояла наполовину пустая бутылка, стаканы, остатки еды. Мачеха услужливо подлила отцу вина, смахнула со стола крошки и неожиданно заголосила:
– Я ли ночей не досыпаю, не доедаю? Все для нее, все в дом. Люди не дадут соврать. От зари до заката в трудах, спинушку изломала. А она? Одни гулянки. Дома не бывает. Даже кровать не заправит, воды не принесет. Отец вскочил со стула. Глаза его налились кровью. Я поняла, что он пьян.
– Сейчас я ей покажу гулянки! Сейчас я ее проучу! Где мой кнут?
И он безумным взглядом стал обводить комнату. Я подошла к отцу почти вплотную:
– Папа, опомнись, что ты!
Но он был явно уже не в себе. Лицо его пылало, кулаки были сжаты:
– Прочь, мерзкая тварь! Прочь из моего дому! Чтобы ноги твоей здесь не было! Прочь, неблагодарная!
Я не помню, как оказалась у озера. Сколько прошло времени…
Я очнулась от прикосновения рук. Кто-то сидел около меня и тихо гладил меня по голове. Я лежала на траве под большими соснами.
– Мама, это ты, мама?
– Нет, девочка, твоя мама далеко отсюда.
Я поднялась и села, и увидела старушку. Она ласково смотрела на меня и продолжала гладить по голове.
– Пойдем со мной, милое дитя. Я научу тебя слушать лес, понимать голоса зверей и птиц, я расскажу тебе о всех травах, какие знаю сама. Ты будешь самой мудрой и терпеливой. Люди грешны. Они сами не понимают, чего хотят. Мучают друг друга. Пойдем со мной, девочка. Меня все зовут колдуньей. Но это не так. Я просто помогаю больным и слабым, я дружу со зверями и птицами, и они меня не обижают. Пойдем, девочка, тебе нельзя здесь оставаться. Отсюда надо уходить.
Я согласно кивнула и мы пошли. Старая женщина приютила меня в своей хижине. В тот вечер над озером разразилась страшная буря. Было повалено много деревьев. Но сосны у озера устояли. А в селе было разрушено несколько домов. Отец во время бури пытался спасти лошадь, и ему отдавило ногу. С тех пор он сильно запил. А через три года его не стало. Говорили, что перед смертью он отказывался принимать пищу и всем рассказывал, что жена подсыпает ему в еду какие-то порошки. Ну, да Бог ей судья. Я несколько раз приходила к отцу, чтобы объясниться, но меня то прогоняла мачеха, то отец был мертвецки пьян. Так мы с ним и не простились. А потом я совсем перестала бывать в селе. Так и жила в лесу.
Только иногда, когда мне становилось немного грустно, я приходила к старым соснам. И они меня узнавали, они шумели мне своими могучими кронами.
Но я ни о чем не сожалею, ведь я прожила удивительно счастливую и полную жизнь. Как знать, была ли бы я так счастлива там, в миру? А здесь я всем нужна. И лес стал мне родным. А люди приходят ко мне за помощью. И я помогаю им чем могу. Вот и тебе я пригодилась.
Одевайся, платье твое совсем сухое. Нам пора. Слышишь? Дождь кончился. Девочка ничего не слышала, но послушно кивнула.
Они вышли из пещеры. Солнце, пробиваясь сквозь облака, освещало каменистый склон горы, деревья внизу. Наконец, оно вышло полностью и залило все вокруг ослепительно ликующим светом. Капли дождя искрились разноцветным бисером на листьях деревьев, отражая тысячи солнечных лучей. Удивительное чувство чистоты и праздничной тишины, новое и необъяснимое наполняло душу девочки.
Когда туман рассеялся, то внизу, у подножия горы девочка увидела золотую гладь озера.
Они шли и молчали. Лес вокруг жил своей жизнью. Несколько раз путь им преграждали поваленные деревья. Вот и озеро. Здесь тоже видны следы бури. У старых сосен сломано несколько веток, но они устояли, могучие старые сосны. Женщина замедлила шаг, остановилась, подняла голову вверх, думая о чем-то своем.
– А она еще совсем не старая… И глаза молодые. И ходит легко, – думала девочка.
– Дальше я не пойду, ступай одна. Спеши. Тебя очень ждут. И постарайся не делать глупостей. Жизнь и без того трудна, чтобы ее усложнять. И помни о том, что никто так больно не ранит, как близкие люди. Твои родители очень тебя любят и желают тебе только добра. А ссоры почти неизбежны и очень часто случаются перед бурей. Следи за собой, если увидишь, что портится погода и сгущаются тучи. Попробуй разогнать тучи улыбкой или хорошим делом.
– А у меня получится?
– У тебя все получится.
– Неужели все так тесно связано и зависит друг от друга?
– Да и еще больше, чем ты думаешь.
Они расстались под большими старыми соснами. Капризная девочка и старая мудрая женщина, и больше никогда не встречались.
Девочка вернулась домой, и родители, конечно же, были очень счастливы, что она жива и здорова. Казалось, что все позабыли о недавней ссоре. С тех пор прошло немало времени…
Родители девочки долго удивлялись, что их дочь очень переменилась с тех пор, как заблудилась в лесу во время бури. Вероятно, она перенесла сильное нервное потрясение. Соседи поговаривали, что на девочку упало дерево, и она чудом осталась жива. Другие считали, что она побывала в заколдованном лесу, и теперь на ней колдовские чары. Но никто толком ничего не знал. Сама же девочка молчала или говорила, что ничего не помнит.
Но с той страшной ночи она действительно очень переменилась. Девочка стала тихой и задумчивой, часто замирала, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. Подолгу сидела неподвижно, глядя в окно.
Когда девочка выросла, то уехала учиться. Но, возвращаясь домой, она всегда приходила к старым соснам у озера, и они приветливо шумели ей своими кронами.
Глава 4
Сказкотерапия
В четыре с половиной года моя дочь все еще не умела рисовать. Но самое неприятное для меня было то, что она и не хотела рисовать. Что только я не делала. Купила ей карандаши, краски, фломастеры, кисточки. Я подолгу сидела с нею и рисовала сама. Но нет. Ей быстро все надоедало. Оля говорила, что у нее ничего не получится, и убегала играть. А я вспоминала то, как сама любила рисовать в детстве. И мне было непонятно Олино упрямство.
Время шло. Оля пошла в детский сад. И я видела, что на фоне других детей Оля явно проигрывает, ее рисунки – просто «каляки – маляки». И тогда я написала для Оли сказку «Волшебные краски». Я даже начитала ее на магнитофон. Оля прослушала ее несколько раз подряд с большим удовольствием. Потом мы с Олей нарисовали Витину радугу.
Больше я не уговаривала Олю рисовать. Сейчас она сама берет бумагу, краски и рисует, рисует подолгу и с удовольствием. Сама хохочет над своими лягушатами и поросятами, рожицами смешных человечков.
Что с нею произошло? Не знаю. Может быть, это была та «сказкотерапия», которая помогла Оле избавиться от некоего «блока», мешающего ей перейти от созерцания к творчеству. Или просто она, проживая события сказки вместе с героем, так же, как он, поверила в свои силы и способности. Сложно сказать наверняка. Но важен результат. И ведь помогло. Что, как и где – непонятно. Но сработало. Если ваш ребенок боится рисовать красками, попробуйте прочесть ему нашу сказку:
Волшебные краски
В одном большом доме у одних родителей жил мальчик, очень хороший и добрый мальчик. У него было много игрушек, у него были красивые книжки с яркими картинками. Он ходил в детский сад. И звали мальчика Витя. И все было бы хорошо у этого мальчика. Если бы… Но буду рассказывать все по порядку…
Однажды Витя пришел из садика очень расстроенный. Он не стал играть в свои игрушки, он не стал рассматривать свои книжки. Он подошел к маме, обнял ее и тихо сказал:
– Я, наверное, больше не пойду в садик. Уж лучше я буду целый день сидеть один дома.
– Это почему же? Что-то случилось, Витя? И почему ты такой расстроенный? Тебя кто-то обидел?
– Мальчишки дразнятся. Витя – Неумитя, Витя – Неумитя…
– А почему же они тебя дразнят?
– Потому, что я не умею рисовать. Они умеют, а я не умею. Они уже рисуют и машины, и дома, и самолеты. А у меня ничего не получается. Наверное я какой-то не такой.
И Витя обиженно зашмыгал носом.
– Почему не такой? Ты такой! Ты такой же, как все. А для меня ты – самый хороший мальчик на свете. А рисовать мы с тобою научимся. Вот я закончу готовить ужин, и мы сядем с тобою рядышком и будем рисовать. Хорошо?
– Нет. Я уже сто раз пробовал. Наверно в детстве я упал с балкона и стукнулся головой. Очень сильно стукнулся.
– С чего ты это взял? Ни с какого балкона ты не падал. И кто тебе сказал такую чушь?
– Папа сказал.
– Ну это он пошутил. А я с ним вечером серьезно поговорю, не падал ли он сам откуда-нибудь в детстве.
Вечером мама достала карандаши, бумагу, фломастеры.
– Вот смотри, Витя, это – трава, это – деревья, это – домик в лесу. Вот солнышко, тучка. А это – птицы летят по небу.
– На юг?
– На юг. На, попробуй сам.
– Нет, я даже пробовать не буду. У меня никогда так не получится. Я только все испорчу.
И Витя отодвинул бумагу.
– Что же нам делать? Положение действительно серьезное.
Мама убрала рисунки, но потом заговорнически проговорила:
– Я знаю, что нам делать. Нужно найти волшебный магазин и купить там волшебные краски.
– А разве бывает волшебный магазин?
– Конечно, бывает. Где, ты думаешь, можно купить шапку – невидимку или ковер – самолет? Конечно же в волшебном магазине.
– А может, и нам тогда уж лучше сразу купить шапку-невидимку?
– Ну, нет, Витя. На шапку-невидимку у меня денег не хватит. Она о-го-го сколько стоит! А вот волшебные краски, я думаю, осилю.
– А когда ты мне их купишь?
– Как только узнаю, где у нас в городе волшебный магазин, так и куплю.
И вот однажды мама объявила Вите:
– Я достала настоящие волшебные краски. У меня даже хватило денег на небольшую волшебную кисточку. Витя, затаив дыхание, следил за тем, как мама доставала из сумки заветную коробочку. Он, не веря в свое счастье, дрожащими от волнения руками принял эту коробочку, прижал ее к груди и прошептал:
– А они в самом деле волшебные?
– Конечно. На них так и написано: «Медовые краски СКАЗОЧНЫЕ». И знаешь, кто мне их продал? Самый настоящий волшебник. В большой шляпе, в розовых перчатках и синем плаще.
– Мама, а можно мне открыть коробочку?
– Конечно же. Давай, поглядим.
Витя открыл коробочку. В ней было семь красок: красная, оранжевая, желтая, зеленая, белая, синяя и фиолетовая.
– Какие красивые. Хочешь, Витя, мы прямо сейчас их проверим?
– Нет, только не сейчас. Потом.
– А когда же потом? Когда захотим нарисовать что-нибудь замечательное? Что-нибудь необычное?
И Витя убрал свои волшебные краски на полку, где у него лежали самые дорогие вещи – речные камешки, ракушка и сломанные солдатики.
И вот однажды… Витя сидел дома. Не потому, что заболел, просто было воскресенье. Папа ушел в гараж, мама пекла пироги на кухне. А за окном шел дождь. Но не простой грустный дождь. А веселый летний дождь.
Под окном Витиного дома была замечательная большая лужа. У нее-то и затеяли возню соседские мальчишки. Они кидали в лужу камни и хохотали. Дождь загнал мальчишек в подъезд, но они все равно выпрыгивали под дождь и, добежав до лужи и бросив в нее камень, стрелой мчались под навес входной двери.
Витя вышел на балкон, чтобы лучше видеть то, что происходит во дворе.
Вот дождь кончился. Небо очистилось, и ослепительное солнце залило все кругом радостным чистым светом.
Витя смотрел вслед улетающей туче – на сочную зелень травы, на ласточек, взмывающих высоко в небо, на мальчишек у большой замечательной лужи во дворе. А мама хлопотала на кухне над пирогами. Да нет-нет поглядывала, что делает Витя на балконе. Ведь еще ребенок.
Она поставила пироги в духовку. Тесто сегодня получилось воздушное, даже попискивало, когда она его раскатывала.
– Мама! Мама! Радуга! Беги скорее сюда! Смотри, какая радуга!
Мама вышла к Вите на балкон и вместе с ним замерла в немом изумлении. Огромная разноцветная радуга пролегла через все небо от леса к реке.
– Какое чудо, Витя! Какая красота! Но она скоро растает. Вот если бы ее нарисовать! А где наши волшебные краски?
Мама принесла бумагу, краски, баночку с водой, разложила все это на табурете перед Витей. Витя присел на корточки.
– А у меня получится?
– Получится. Рисуй. Начни с красного.
Витя взял в руки кисточку, макнул ее в воду, потом в красную краску и провел через лист красную дугообразную полосу.
– А теперь возьми оранжевую краску.
– Как апельсин?
– Как апельсин.
И Витя провел рядышком оранжевую дугу.
– А теперь?
– А теперь желтая.
– Желтая, как цыпленочек?
– Желтая, как цыпленочек.
И на бумаге легла третья, желтая полоса.
– Следующая – зеленая.
– Зеленая, как травка?
– Зеленая, как травка.
– А теперь какую?
– А теперь голубая. Но жаль, у нас нет голубой. Ну, что ж, давай возьмем синюю.
Синяя полоса легла рядом с зеленой.
– Ну и последняя фиолетовая. Вот, смотри, Витя, что у тебя получилось. Настоящая радуга. Как живая. И ты сам ее нарисовал.
– Мама, так что же это выходит? Что ли я теперь значит, сам умею рисовать? Сам умею?
– Конечно, умеешь. Ведь ты сам нарисовал радугу. Такую красивую.
– Так, значит, я теперь смогу нарисовать и машины, и самолеты, и птичек, и цветы?
– Конечно, сумеешь. Ведь у тебя теперь есть волшебные краски. У тебя все получится, Витя.
– Все получится? Как здорово, мама!
С тех пор Витя больше никогда не приходил из детского сада расстроенным.
Глава 5
Как родились наши сказки
Олю никак не уложишь спать рано (в 9часов вечера). Я долго с ней воевала, но потом смирилась. Заканчиваю все свои дела, и мы вместе идем в нашу спальную. На часах 22.00–22.30. Вставать рано. Я порядком устала, глаза слипаются.
Если есть силы, читаю сказку. Если нет – выключаю верхний свет, оставляю ночник и начинаю рассказывать то, что придет в голову (используя и анализируя при этом события прошедшего дня). Глаза закрываются. Но Оля открывает мне их пальчиком:
– Не спи. Рассказывай дальше.
И я рассказываю дальше. Не было случая, чтобы Оля не дослушала сказку и уснула, как другие дети.
На следующий день Оля просит рассказать вчерашнюю сказку. Я начинаю вспоминать. Оля меня поправляет:
– Нет. Было совсем не так. Ты все перепутала.
И я рассказываю, как надо. Но все равно получается по-другому.
Так мы и начали записывать наши сказки, чтобы потом не вспоминать, а просто прочитать. И эти «придуманные» сказки нравятся Оле больше других. Возможно, ей нравится быть соавтором, придумывать сюжет и давать имена героям.
Сказка о честном дровосеке
Оля легла в кроватку, закрыла глаза, но потом открыла. Спать ей совершенно не хотелось. Мама прочитала ей сказку про маленького котенка и ушла, а ей велела спать. Всего одну сказку. Хорошо, что еще свет в комнате оставила. А спать не хотелось. Разве уснешь после одной сказки? Чтобы уснуть нужно три хороших сказки, длинных. Пока она так рассуждала, в углу под кроватью послышалось:
– С-к-р-р.
– Ой, что это?
И снова:
– С-к-р-р. С-к-р-р.
Оля слезла с кровати и, подобрав подол рубашки, заглянула под кровать.
– Никого. Эй, кто там говорит с-к-р-р?
И тут из-под кровати кто-то тихо прошептал:
– Т-ш-ш-ш. Тише. Это я говорил с-к-р-р.
– А кто ты?
– Я – жук – Короед березовый.
И из-под кровати действительно выполз жук с огромными усами. Когда он покачивал головкой, то раздавалось уже знакомое с-к-р-р, с-к-р-р. Жук вовсе не был страшным. Его веселые черные глазки озорно поглядывали на девочку.
– А что ты делаешь под моей кроватью?
– Я думаю пожить у тебя немного. Я вовсе не причиню хлопот. Разве, что немного поскриплю. Это у меня от старости, как-то уже в привычку вошло. Я сегодня в форточку влетел. В нашем лесу короедам житья не стало. Дятлов поналетело. Стучат день и ночь. Все личинки наши поели. Так что я последний из короедов. Короед – хранитель традиций и устоев.
– А какие у вас традиции и устои?
– В традициях у нас по вечерам сказки рассказывать. Лесные, таежные, да дремучие. А в устоях – кору есть, да дерево точить. Можно я твою кровать немного погрызу? Ну самую малость, совсем чуть-чуть?
– Ну, если чуть-чуть, то это ничего. Только как на это мама посмотрит? Кровать-то ведь новая. Давай я тебе для устоев старый табурет из кухни принесу.
– Ну, так и быть, табурет, так табурет. Выбирать не приходится. Тогда слушай сказку, которую мне еще дедушка мой Короед сосновый рассказывал.
Случилось это в те далекие времена, когда по земле
росли сплошные леса дремучие, а полей и лугов почти не было. А деревья в лесах были такими могучими, что одному человеку и обхватить их нельзя было. И дровосекам приходилось целый день с утра до ночи топором махать, чтобы одно дерево повалить. Потому и дровосеки в те далекие времена были богатырями на удивление. И вот жил в одном графстве дровосек, звали его Кевин.
Вот пошел он как-то в лес. Выбрал дерево подходящее и принялся рубить. Целый день рубил, вот уж солнце садиться стало. Наконец, пошатнулось дерево и рухнуло. Смотрит Кевин. Что за диво? Кругом темно, а из середины ствола свет исходит. Залез он на пень, пошел к центру, а там – отверстие и вход вниз. Ступени каменные. Стены неведомым светом мерцают, словно светлячками облеплены. Пошел Кевин по тоннелю вниз. А свет все ярче, все ближе. И пришел он в комнату, устланную красным бархатом. А по середине комнаты большой красный ковер лежит. А в центре ковра – сундучок кованный, работы тонкой.
Подошел Кевин к сундучку, крышку приподнял и ахнул. Сундучок был полон золотых монет. Подхватил Кевин сундучок и наверх. Выбрался, сундучок на землю поставил, дух перевел. Но подумал:
– А ведь плохо я сделал. Сундучок не мой. А что, как хозяин сундучка объявится. Мне за воровство ответ держать. А я, что ни живу, никогда чужого не брал. Видно, блеск золота меня ослепил.
И решил Кевин сундучок назад отнести. Взобрался на пень. Что такое? Никакого тоннеля нет. Везде твердое дерево. Кевин даже ногами весь пень протопал. Что за диво? Может быть, ему это все привиделось? Да нет. Сундучок-то – вот он, полнехонек звонких монет.
Тем временем в лесу совсем темно стало. Подхватил Кевин сундучок подмышку, топор за плечо закинул и зашагал домой. Дома он сытно поужинал и лег спать. А утром говорит своей матери:
Читать бесплатно другие книги:
