Сказки чудака-чудодея Бессонова Алена

Наконец-то выдалось времечко, могу присесть, поведать о своих друзьях, сказках и о себе. Величают меня бабушка Мила. Внучка Василиса зовёт бабунечкой. Ласково зовёт, мне нравится! Сегодня много дел переделала. В саду прибрала. Обед приготовила и внучонке сладкую коврижку испекла. Самое время неспешно за сказку приниматься. Сначала о тех, для кого сказки сказываю, и о тех, с кого они начинаются. Живу я в небольшом посёлке у самой реки, в доме нашем много обитателей. Дочка Алёнка – это раз! Внучка Василиса (по-домашнему Васюшка), – это два! Собака Сайда породы фокстерьер – это три! Залетел как-то в форточку попугай Кешка, погостил, понравилось ему у нас, остался – это четыре! Две красноухие черепахи – пять! Рыжий кролик Крош – шесть! И я, бабушка Мила, – семь! Есть ещё один житель, чудодей-волшебник, о нём поподробнее. Почему? Не было бы его – вероятно, не появились бы эти сказочки…

Однажды Васюшка, сидя за столом, мучила прописные буквы. Они, гадкие никак не хотели в строчку прямо становиться, всё норовили выскочить и искривиться. Внучка от досады кулачком по столу барабанила, на буквы поругивалась.

Именно в это время в кружке света от настольной лампы появился ОН!

– А-я-яй! – сказал ОН. – Зачем ты на них кулачком стучишь? Зачем грозными словами ругаешься? Видишь, они спинки от страха горбиками согнули? Ты с ними попробуй ласково: «Буковки-букашечки, становитесь рядком, поговорим ладком». Они выпрямятся, улыбнутся, подружитесь!

– Вы кто? – шёпотом спросила Васюшка и от удивления притихла.

– Я-то? Не догадалась?! – улыбнулся ОН.

– Не-а, не догадалась, – ещё тише сказала внучка.

– Зовут Демидом, можно Дёмкой, можно Митькой, можно Демидом Лукичом. Я ваш маленький домашний чудодей-волшебник.

– Почему маленький?! – ещё пуще удивилась Васюшка.

– Родился такой! – тихонько хихикнул Демид. – Дело ведь не в росте. Мал, говорят, золотник, да дорог. Правда?

С тех пор так и повелось: лампа зажигается и сразу же в кружке её света появляется маленький домашний чудодей. Иногда, когда Васюшка учит уроки, лучше бы не являлся, но он всё равно тут как тут. Где Демид бывает, когда к нам не захаживает, не знаю. Чудодей говорит так:

– К дому вашему приписан, у вас буду обитать, а жить стану в своём обиталище. Там я ленюсь! Там чешу себе пяточки «у-ху-хя, у-ху-хя, у-ху-хя»! Там нет будильщиков, никто не орёт в ухо: «Вставай, солнце обедать пошло, а ты всё дрыхнешь!» Там я пишу стихи! Да! Не посмеивайтесь, я поэт! Мои стихи многим нравятся, когда-нибудь и вам почитаю. Может быть, вероятно, возможно, наверное… Ждите!

Вот такой он у нас многогранный, порывистый. Где находится жилище Дёмки, не знает никто. Есть у него тайное местечко. Что за жилище, какое оно? Тайна! Вы же никому не докладываете, сколько в вашей квартире комнат, удобна ли кровать, что и где припрятано в шкафчиках и погребах. Так и Демид никогда не показывает своё жилище. Никого не приглашает к себе в гости. Есть у него такая причуда, да ведь и все мы не без фантазий!

Демид Лукич – страшный ленивец. Самыми верными и «сильными» друзьями Дёмка считает тех, кто из добрых побуждений чешет ему пяточки. Любимое удовольствие! Все родственники Демида – самые настоящие чудодеи, только бабушка с дедушкой – весьма посредственные, мама с папой – волшебники с самомнением, они много хвалятся, но мало могут. Поэтому Дёмка получился чудодеем-волшебником ни то ни сё. Откуда этому «то-сё» взяться, если этого «то-сё» ни у кого из родственников нет, а, как говорится, что в роду водится, то и у тебя заведётся!

В доме Дёмку любят все, кроме попугая Кешки. Как только Демид появляется, Кешка коршуном налетает на волшебника, норовит клюнуть его в круглую голову или ущипнуть невзначай за мягкое место. Недаром они почти одного роста. Щипается Кешка больно. Может кусочек штаников выхватить. Дёмка заколдовал бы его, превратил бы в кучку прелых листьев или того хуже – в куриный помёт, но Василиса строго запрещает, грозится:

– Тронешь попугая – никогда не буду чесать тебе пятки!

Для Демида это чересчур, такого лишения не может перенести нежная, поэтическая душа чудодея. Попугай остаётся жить.

Мне и Васюшкиной маме Дёмка старается на глаза не попадаться. Я подслеповата, могу наступить, нечаянно что-нибудь отдавить Демиду. Ему страшно не нравится, когда на него наступают. А кому это приходится по нраву? Мало того, что неприятно, ещё и больно. Мама Василисы всегда занята. Она не позволяет, чтобы её отвлекали от дел, может нагрузить тумаками. Поэтому мешает Демид Лукич только Василисе. Мешать – второе любимое занятие домашнего чудодея.

– Не помешаю? – хитро улыбается Демид.

Усаживается на листок бумаги, где рисует Василиса, быстренько затыкает себе пальцами ушки.

– Убирайся прочь! – обычно кричит внучка. – Ты смазал мне всю краску!

Эта сценка повторяется два или три раза на день. Но однажды Василиса не стала прогонять домашнего чудодея-волшебника.

– Постой! – сказала она. – Хочешь, я нарисую твой портрет? Полюбуешься на свою нахальную рожицу!

– Пятки почешешь? Малюй! – ухмыльнулся Дёмка.

Пришлось почесать пятки «у-ху-хя, у-ху-хя, у-ху-хя».

Портрет получился славный, похожий до невозможности. С листа бумаги смотрел маленькими хитрющими глазками человечек, напоминающий шар. Нет, не шар, шарик. Шарик улыбался до ушей ртом с потерявшимся где-то передним зубом. Голова шарика была почти лысой, кое-где покрытой хилыми кучками рыжих волос. Прикреплялась она к туловищу не шеей, а тремя жирненькими складочками. Тельняшка, надетая на чудодея, обтягивала заметное пузцо. Но главным украшением Демида Лукича были трусики разрисованные якорьками. Они доходили до колен, а дальше шли короткие босые ножки, всегда готовые к чесанию пяток «у-ху-хя, у-ху-хя, у-ху-хя».

Вот такой он и есть – Демид, домашний чудодей-волшебник, непременный участник всех моих сказок и волшебных историй. Он с Васюшкой, попугаем Кешкой и другими обитателями нашего дома – большие проказники и выдумщики. О них я сочиняю волшебные истории, им их сказываю, теперь и вам расскажу……

Сказка первая.

Ничего себе Новый год!

Ждёшь-ждёшь праздник – Новый год, целый год ждёшь Новый год, а наступает он всегда последним из праздников, в самом конце года. Хорошо хоть, вообще, приходит…

– Новый год – любимый праздник! – месяца за три начинает галдеть Васюшка.

– И мой тоже! – сразу примазывается Демид. – Ужасно люблю поесть! Особенно бабушкин салат «Оливье» с большой кучкой майонеза!

В этот раз подготовку к приходу Нового года домочадцы начали с самого утра. Сначала установили ёлку. Её пушистую поставили в середине Васюшкиной комнаты, а рядом – открытый короб с игрушками. В коробе слышалась какая-то возня, тут и там показывалась попка в якорьковых трусиках. Чья? Конечно же, Дёмкина! Толстыми пальчиками он извлекал всё новые и новые игрушки, и наконец вытащил самую красивую – красную звезду с золотыми бусинами и серебряными блёстками. Она точно должна висеть на самом верху. Туда и полез Демид. Приладив звезду, домашний волшебник залюбовался: красота! И так загордился своей работой, что решил похулиганить, взял и съехал по ёлочной лапе.

– Ха! Вот это забава! – развеселился Демид. – Иголочки щекочут мои драгоценные пяточки «у-ху-хя, у-ху-хя, у-ху-хя»!

Дёмка схватил очередную игрушку, полез вверх по ёлке, «у-ху-хя, у-ху-хя, у-ху-хя» слышалось во всём доме. Шуршание и кряхтение разбудило Васюшку.

– Знаешь, за что я тебя люблю, Демид Лукич? – спросила она.

– Знаю! – чудодей прямо с ёлочной лапы прыгнул Васюшке на плечо. – За сильнейшую красоту!

– Ну, это точно! А за что тогда не люблю? – спросила Васюшка, заглядывая под ёлку, нет ли там подарков.

– За то, что я тебе спать не даю! – ответил проказник, спрыгнул на пол, сунул нос и всё остальное под ёлку, нет ли там подарков.

– Ну-ка кыш, делать тебе тут нечего! – Васёнка схватила Демида за пятку, попыталась вытащить.

– Э-чего, э-чего! – упирался Дёмка.

Ёлку наряжали до самого обеда. Электрическая гирлянда была последней игрушкой, которую Дёмка вытащил из короба. По зелёному шнуру бегали разноцветные огоньки, сначала наперегонки, а потом вприпрыжку. Красотища! Гирлянду обвили вокруг ёлки и оставили включённой в розетку.

В комнату вошла мама.

– Новый год приходит поздно, ровно в двенадцать часов ночи. – сказала она. – Чтобы его встретить, нужно немного поспать. Мы не волшебники, мы устаём, посему, Васюшка, марш в кровать!

Пришлось подчиниться. Хотя очень не хотелось. Когда Василиса заснула, Дёмка придумал новую забаву – качаться зацепившись за игрушки. Игрушки тихо звенели, пахло хвоей, волшебник с упоением думал о салате «Оливье», который ему положат в самую большую тарелку, а если повезёт, так и всю кастрюлю отдадут! О том, как он обязательно отхлебнёт из маминого фужера шампанского. Совсем чуть-чуть! Пусть пузырьки пощекочут нос и язычок. Мечтая, Демид задремал прямо на ёлочной лапе.

Проснулся волшебник от незнакомого треска, противного, тревожного. Искрила розетка, в которую была включена гирлянда. Гирлянда тоже работала непонятно как. Огоньки больше не бежали светлячками по еловым веткам, а торопливо вспыхивали и гасли. Искры от розетки разлетались во все стороны, самые большие падали на ковёр, дымились.

– Чего сиди-и-и-ишь?! – заорал, услышав треск, Кешка. – Ты чудо-тьфу-дей, в конце концов, или я? Пти-ц-ц-ца может изжариться!

Тут Демид понял: поджарится не только Кешка, но и Васюшка, и мама, и бабушка. Исчезнет весёлый праздник Новый год, а с ним и салат «Оливье», зато появятся неприятности.

– Пож-а-ар, – тихонечко прошептал Демид Лукич. – Без паники! Всем оставаться на своих местах! Командую я!

Дёмка с силой дёрнул шнур гирлянды. Не тут-то было, вилка шнура как будто прилипла к розетке.

– Помогай, курица! – крикнул чудодей попугаю. Кешка вцепился клювом в провод и взлетел. Вместе они, наконец, выдернули шнур из розетки, она больше не искрила. А вот ковёр дымился здорово, ещё немного – и загорится.

– Надо звать людей! – загалдел Кешка. – Сами не справимся!

– Не надо, они испугаются, чего недоброго заболеют, давай как-нибудь сами, – отозвался чудодей.

– Так, колдуй, балбес-с-с, колдуй, – не унимался попугай.

У Демида, конечно, была «Книга волшебства», но читал он плохо, ленился, а сейчас, в панике, вообще, буквы забыл. Пришлось вспоминать, как это делала бабушка. Он привстал на цыпочки, втянул в себя животик и раскатистым голосом запел:

– Вот! – Дёмка поднял указательный палец, – какой славный стих получился! А вы хихикаете!

По поверхности ковра пошла голубоватая рябь. Рябь превращалась в волну, а ковёр – в озеро. Озеро наполнилось хрустальной водой, и из его глубины всплыли диковинные рыбы.

– Ну ничего себе! – крякнул Кешка и присел на хвост.

Дёмка схватил очередную игрушку, полез вверх по ёлке, «у-ху-хя, у-ху-хя, у-ху-хя» слышалось во всём доме. Шуршание и кряхтение разбудило Васюшку.

– Знаешь, за что я тебя люблю, Демид Лукич? – спросила она.

– Знаю! – чудодей прямо с ёлочной лапы прыгнул Васюшке на плечо. – За сильнейшую красоту!

– Ну, это точно! А за что тогда не люблю? – спросила Васюшка, заглядывая под ёлку, нет ли там подарков.

– За то, что я тебе спать не даю! – ответил проказник, спрыгнул на пол, сунул нос и всё остальное под ёлку, нет ли там подарков.

– Ну-ка кыш, делать тебе тут нечего! – Васёнка схватила Демида за пятку, попыталась вытащить.

– Э-чего, э-чего! – упирался Дёмка.

Ёлку наряжали до самого обеда. Электрическая гирлянда была последней игрушкой, которую Дёмка вытащил из короба. По зелёному шнуру бегали разноцветные огоньки, сначала наперегонки, а потом вприпрыжку. Красотища! Гирлянду обвили вокруг ёлки и оставили включённой в розетку.

В комнату вошла мама.

– Новый год приходит поздно, ровно в двенадцать часов ночи. – сказала она. – Чтобы его встретить, нужно немного поспать. Мы не волшебники, мы устаём, посему, Васюшка, марш в кровать!

Пришлось подчиниться. Хотя очень не хотелось. Когда Василиса заснула, Дёмка придумал новую забаву – качаться зацепившись за игрушки. Игрушки тихо звенели, пахло хвоей, волшебник с упоением думал о салате «Оливье», который ему положат в самую большую тарелку, а если повезёт, так и всю кастрюлю отдадут! О том, как он обязательно отхлебнёт из маминого фужера шампанского. Совсем чуть-чуть! Пусть пузырьки пощекочут нос и язычок. Мечтая, Демид задремал прямо на ёлочной лапе.

Проснулся волшебник от незнакомого треска, противного, тревожного. Искрила розетка, в которую была включена гирлянда. Гирлянда тоже работала непонятно как. Огоньки больше не бежали светлячками по еловым веткам, а торопливо вспыхивали и гасли. Искры от розетки разлетались во все стороны, самые большие падали на ковёр, дымились.

– Чего сиди-и-и-ишь?! – заорал, услышав треск, Кешка. – Ты чудо-тьфу-дей, в конце концов, или я? Пти-ц-ц-ца может изжариться!

Тут Демид понял: поджарится не только Кешка, но и Васюшка, и мама, и бабушка. Исчезнет весёлый праздник Новый год, а с ним и салат «Оливье», зато появятся неприятности.

– Пож-а-ар, – тихонечко прошептал Демид Лукич. – Без паники! Всем оставаться на своих местах! Командую я!

Дёмка с силой дёрнул шнур гирлянды. Не тут-то было, вилка шнура как будто прилипла к розетке.

– Помогай, курица! – крикнул чудодей попугаю. Кешка вцепился клювом в провод и взлетел. Вместе они, наконец, выдернули шнур из розетки, она больше не искрила. А вот ковёр дымился здорово, ещё немного – и загорится.

– Надо звать людей! – загалдел Кешка. – Сами не справимся!

– Не надо, они испугаются, чего недоброго заболеют, давай как-нибудь сами, – отозвался чудодей.

– Так, колдуй, балбес-с-с, колдуй, – не унимался попугай.

У Демида, конечно, была «Книга волшебства», но читал он плохо, ленился, а сейчас, в панике, вообще, буквы забыл. Пришлось вспоминать, как это делала бабушка. Он привстал на цыпочки, втянул в себя животик и раскатистым голосом запел:

– Вот! – Дёмка поднял указательный палец, – какой славный стих получился! А вы хихикаете!

По поверхности ковра пошла голубоватая рябь. Рябь превращалась в волну, а ковёр – в озеро. Озеро наполнилось хрустальной водой, и из его глубины всплыли диковинные рыбы.

– Ну ничего себе! – крякнул Кешка и присел на хвост.

– Зови Васюшку, пусть полюбуется, – заважничал Демид Лукич.

Василиса проснулась сразу, как только Кешка тихонько клюнул её в лобик.

– Пойди посмотри, что этот балбес-с-с вытворил! – съябедничал попугай.

Озеро Василисе понравилось, особенно морская звезда и озорной осьминожек. Она поболтала ножкой в озере, вода была тёплой. Васюшка решила искупаться. Ох и весело было нырять вместе с Дёмкой на глубину, гладить брюшки проплывающим рыбам! Даже акула была доброжелательной. Серебряные карасики-озорники так и норовили забраться Васюшке в белокурые волосы, пощекотать её. Наплескавшись, Василиса вылезла на бережок.

– Демид Лукич, что мы скажем маме? Ей не понравится озеро посередине комнаты, – грустно спросила девочка.

Волшебник опять привстал на цыпочки, втянул в себя животик, загудел:

– Ай да Дёмка! – умилился собственным стихам волшебник. – Не Пушкин, конечно, но тоже ничего!

Когда мама с бабушкой вошли в комнату, на полу лежал новый ковёр. Невиданной красоты! На нём блестело голубизной озеро с диковинными рыбами, и в его середине вилял щупальцем озорной осьминожек.

– Замечательный новогодний подарок, Демид Лукич! – обрадовалась мама.

– Мы тоже приготовили тебе гостинцы. Вот, замечательная тельняшка и щёточка для чесания пяточек.

– Тазик с салатом «Оливье», принимай! – сказала бабушка. – Специально для тебя сделала, яблочек покрошила, твои любимые маслинки положила. Кушай на здоровье!

– А торт?! – нетерпеливо заворчал Дёмка. – Торт-то не забыли? Али как?

– И торт, и торт! – ответили сразу и Васюшка, и мама, и бабушка, и даже попугай Кешка.

Новогодний праздник удался на славу. Когда куранты пробили двенадцать часов, все пошли смотреть салют. Васюшка посадила Дёмку в варежку, чтобы маленький волшебник не отморозил голенькие пяточки. Чудодей пригрелся и заснул. Во сне всё время повторял:

– Салют – это хорошо. Салют – это красиво. Смотрите, только чтобы не было пожара.

Во сне он, как всегда, почёсывал себе пяточки «у-ху-хя, у-ху-хя, у-ху-хя».

Как же без этого?

Сказка вторая.

Кто съел торт?

Праздничный пирог стоял на большом гостевом столе, в самой его середине. Коричневые, пропитанные мёдом коржи, пересыпаные крошкой грецких орехов, испускали необыкновенно вкусный дух. На самом верху пирога лежали белые кружева из сливочного крема. В центре красовалась надпись: «ПОЗДРАВЛЯЕМ. 60 лет».

Демид сидел рядом с тортом в глубокой задумчивости. Его душа металась, ковырнуть пальчиком кремовый пирог или удержаться. Ковырнуть предполагалось совсем немножко, попробовать, вкусный или нет.

– Говорят, – кося глазом на «сладость», размышлял Демид, – пирожок пальчики оближешь. Но я сомневаюсь! Зачем людей кормить всякой гадостью? Надо попробовать!

Когда Дёмка напробовался, на тарелке осталось три крошки.

– Отлично! Теперь я уверен: пирог вкусный, невредный для организма, – думал Демид, вытирая ротик, – эта крошка – маме, эта – бабушке, эта – Васюшке. Кешка сладких пирогов не ест, он птица.

Чудодей подозревал, что получит тумаков, но старался об этом не думать. Три крошки осталось? Ну осталось же?! За что наказывать?! Демид в сомнении почесал пальчиком макушку. Можно, конечно, наколдовать новый торт. Но первое: Демид где-то в своём жилище оставил «Книгу волшебства». Её надо искать, а неохота. Второе: от переедания Дёмка забыл и те несколько букв, которые знал. Третье: опять же от обжорства не мог вспомнить, как в таких случаях поступала его бабушка. Она волшебничала, но как? В-четвёртых, Дёмка мог попробовать испеч пирог сам, но не знал рецепта. В общем, «сладость» не подлежала восстановлению, и всё тут! Демиду удалось уговорить слегка трепыхающуюся совесть перестать трепыхаться. Тем более что после плотной трапезы чудодея клонило ко сну, и он решил немножечко вздремнуть «у-ху-хя, у-ху-хя, у-ху-хя».

Проснулся волшебник от нетерпеливого стука клюва по тарелке. Кешка доклёвывал последние три крошки.

– Ты что сделал, пернатое чучело? Ты что, пирог ВЕСЬ доел? Что осталось бабушке, маме и Васюшке? – Демид искренне негодовал.

Кешка так удивился напрасным обвинениям волшебника-проказника, что поперхнулся последней крошкой. В это время в комнату вошла бабушка. У неё сегодня был день рождения. Она ждала вечером гостей, своих старушек-подружек.

– Где пирог? – спросила бабушка, по очереди глядя на Демида и Кешку.

Дёмка сделал вид, что к пропавшей «сладости» не имеет никакого отношения. А Кешка выплюнул последнюю крошку, которой подавился, и, конечно, сразу был уличён. Бабушка всё поняла. Попугая отправила в клетку, от Дёмки заперла все конфеты в доме. Ключик от шкафчиков бабушка положила в карман. Целый день Демид ходил без сладкого, жизнь его превратилась в сплошное горе. Кешка тоже разобиделся на бабушку: как же она не поняла, что он был виноват меньше всего?

Демид решил мстить бабушке за непереносимые страдания. Когда с работы приехала мама, вся семья собралась обедать. Пригорюнившаяся бабушка разлила половником по тарелкам суп.

– Ой! – закричала Васёнка. – Бабуля, в супе лимонные корки вместо моркови. Он кислый!

Суп пришлось вылить.

– Мама, в макаронах с котлетой – сахар, а в компоте – соль! – вздохнула удивлённая Васюшкина мама.

Бабушка так расстроилась, что расплакалась. Мама осталась утешать старушку, а Васюшка позвала Дёмку в свою комнату.

– Я больше никогда не буду чесать тебе пятки. Хотя это не главное! – строго сказала девочка. – Главное то, что ты поступил гадко! Я, кажется, больше не люблю тебя!

Василиса вышла из комнаты и закрыла за собою дверь.

Вечером к бабушке на день рождения собрались старушки – подружки. Пригорюнившаяся бабушка повела их в празднично украшенную комнату. Но какое же чаепитие без сладкого кремового пирога?!А пирога-то и нет! Нехорошо получилось. Обидно!

Однако, когда дверь гостиной открылась, пирог на столе стоял. Он стоял среди угощений в самой его середине. Ах, что это был за пирог! Ах, ах, ах! На большом медовом корже, как на холме, возвышался замок из белого крема и орехов. На башенках замка перезванивались леденцовые колокольчики, и трепетали шоколадные флажки. У подножия замка протекала река из сгущённого молока с мармеладными берегами. По лужайке бродили коровки из сливочной пастилы. На самом видном месте, в центре, красовались три буквы – «П», «Д», «Р» и какая-то закорючка, похожая на цифру «6» с притулившейся к ней буквой «О».

– Что это за надпись?! – загалдели старушки – подружки.

На минуту в комнате повисла вопрошающая тишина. Все недоуменно переглядывались.

– Мне кажется, буква «П» – это сокращённо «Поздравляю», – высказала предположение Василиса, – «Д» – «Днём», «Р» – «Рождения», закорючка с буквой «О» – число «60». Просто Демид знает только эти три буквы. Праздничный пирог – его подарок бабушке. Правда, Дёмка?

– Конечно! – виновато пробурчал домашний волшебник. – Как же без деньрожденских даров? Без них никак нельзя…

Бабушка была счастлива.

Когда праздник закончился, Демид подсел к Васюшке на плечико и тихо спросил, уткнувшись носом прямо в ушко:

– Ты действительно меня больше не любишь или это тебе только кажется?

– Поживём – увидим! – ответила девочка и почесала Дёмке пятки «у-ху-хя, у-ху-хя, у-ху-хя».

Сказка третья.

Какой я тебе джип?!

– Не поеду на море, не люблю лужи! Плавать не умею! – вопил что было сил Демид.

Васюшка смотрела на волшебника с укоризной.

– Чего ещё придумали? – не унимался Дёмка. – Это ж надо, даже пятки покраснели от возмущения!

– Угомонись, – спокойно сказала Васюшка. – Ты море когда-нибудь видел?

– Дед видел, сказал: «Лужа»! – Дёмка пыхтел как паровоз. – Ты что, забыла? Мы бывшие сельскохозяйственные чудодеи на земле жили! Теперь в городах, не на водах! Воду, быр-р-р, не люблю, мокрая-я-я!

– Ну-ка собирайся, посмотришь море сам. Там тёплый песок, пальмы. На пальмах бананы, ты же любишь бананы!?

– Там растут бананы? – удивился Дёмка. – Вкусненькие, жёлтенькие бананы, которых всегда мало, которыми не успеваешь объесться? Они там растут на деревьях? Ешь сколько хочешь?!

– Да, глупый Демид! Бананы на пальмах, а пальмы на море, – засмеялась Васюшка.

Она укладывала в чемодан яркие платьица и купальники.

– Э-э-э! – засуетился волшебник. – Чемодан весь не занимай, мне плавочки нужно положить и ещё кой-какую мелочь!

Демид исчез. Через минуту появился с кучей тельняшек, трусиков и плавок.

Весь путь до моря Дёмка похрапывал в купе поезда на верхней полке. Просыпался только на завтрак, поздний завтрак, обед, полдник, ещё полдник, ужин и последний ужин. На приморском вокзале семью ждала мамина подруга, она пригласила семейство погостить в своём домике у моря. Домик стоял на берегу, был маленький, но очень уютный. Демид побежал на берег. Быстро перебирая ножками по тёплому песку, возмущённо бормотал:

– Водищи-и-и сколько, водищи! Всю на поля, пшеницу поливать! – скомандовал Дёмка.

Вода на глазах начала убывать, обнажая галечный берег. Чудодей зацепил ручкой морской воды, отхлебнул, поперхнулся.

– Ух ты, бухты! – закричал Демид. – Это чья бабушка воду в море пересолила?! Море – оно вам что? Суп? Безобразие! Недосмотр! Всю воду обратно, урожай погубим!

Дёмка бегал по берегу, махал руками, мочил пятки, вертел головой, искал пальмы. И тут он их увидел, и бананы тоже. Глаза его заискрились удовольствием.

– Отлично! Бананы! Голодными не будем. Пойду искать себе жилище!

Укромный уголок Дёмка нашёл на чердаке дома Теперь он мог спокойно отдыхать.

Пока семья мокла в море, Демид грел пузо на теплом берегу. Нежданно рядом с ним появилась незнакомая маленькая девочка. Девочка была много младше Васюшки – годика три, не больше. У неё на личике синели, как море, глаза, и рыжели, как солнце, веснушки. Дёмка, вспомнив свой печальный опыт, тут же притворился игрушечной куклой. А опыт был вот какой: однажды Демид попался на глаза взбалмошной подслеповатой старушке. Она не рассмотрела чудодея и приняла его за таракана. Испугалась, долго бегала за ним с тапком, хотела прибить. Демид еле увернулся.

И вот тебе на! Стоит девчонка, тарашит глаза и шепчет под нос, вместо того чтобы орать на весь пляж:

– Ой, куколка! Чья? Ничья! Будет моя!

Затем торопливо суёт чудодея в кармашек сумочки и быстро защёлкивает замочек.

Дома, девочка вынула припрятанного Дёмку и принялась разглядывать. Наряд чудодея ей не понравился, особенно трусики в якорьках и взлохмаченные волосики.

– Не нравится мне твоя одежда, куколка. Будешь носить платья, кофточки, юбочки и бантики. Посмотри, какие у меня бантики. Тебя как зовут? Меня – Галуся! Сейчас я тебя переодену и заплету косички, – затараторила девчушка.

Галуся начала стаскивать с Демида одежду. Такого издевательства чудодей вынести не мог. Он выпучил глаза и заорал:

– Я чудодей Демид Лукич и прекрати дёргать трусы!

– Чудодей? – удивилась Галуся. – Не понимаю!

– Волшебник! – ещё пуще заорал Дёмка. – Понимаешь?

– Не понимаю! – всхлипнула девчонка и поджала губки.

– Та-а-ак! – растерялся Дёмка. – А джин – понимаешь? Тебе что, никогда сказок не читали?

– Ой, ты джип? – обрадовалась Галуська. – Теперь понимаю! У моего папы есть джип, это машина, значит, на тебе можно кататься?

– Какой я тебе джип?! – возмущению Демида не было предела. – Ты что, никогда волшебников не видела? У тебя бабушка есть? Какие книжки она тебе читает?!

– Никаких не читает! – озабоченно сказала Галуська. – Она каждое утро в меня кашу пхает и пхает, а вот книжек не читает! Теперь ты будешь читать…

– Отпусти меня, девочка, – взмолился Демид, – или прогони, или выброси, пожалуйста. По нашим законам домашний волшебник не может уйти сам. Меня ждёт другая девочка, она плачет.

– И я буду плакать, ты мой и живёшь теперь здесь, уразумел?! – твёрдо сказала Галуся.

Дёмка уразумел: он попался! Три дня чудодей пробыл в доме у Галуси. Все время думал, как заставить девочку отказаться от него. На четвёртый день Демида осенило.

– Ты где, джип? – Галуся, как всегда, с грохотом, влетела в комнату.

– Я не джип! – зарычал Дёмка и поднялся на цыпочки. Он втянул в себя животик – стал превращаться в тигра. Свирепый зверь взвился на задние лапы, приготовился к прыжку.

– Киська, киська! – обрадовалась Галуся. – Киська, на конфетку?

Демид понял: Галуська не испугалась.

– Не хочу я твою конфетку, зубы болят! – превращаясь в себя, разочарованно захныкал Демид. – Ты что же, не знаешь, кто такие тигры?

– Тигры?! – изумилась Галуська. – Разве это был тигр?! Это была рыжая соседская киська Мурёнка.

Прошло ещё три дня. Дёмка измучился, истосковался по Васюшке, маме, бабушке и даже Кешке. Он хотел домой.

– Ну, я устрою тебе, Галуська! – усмехнулся волшебник.

Как только девочка появилась вновь, он превратился в соседского мальчика-хулигана. Мальчишка не давал проходу Галуське, всегда больно дёргал её за косички.

– Папа, папа! – закричала Галуська и бросилась прочь из комнаты. – Здесь этот плохиш, наподдай ему тумаков, ты обещал!

– Только папы мне не хватало! – горестно вздохнул Демид.

На следующее утро Дёмка лихорадочно бегал по комнате. Он слышал, как на кухне бабушка заставляла Галуську есть кашу. Девчонка что было мочи вопила.

– Сейчас напхается кашей и придёт сюда, – горестно думал волшебник, – опять будет наряжать меня в бантики, заколочки. Что делать?

Дёмка бегал не останавливаясь. Вдруг споткнулся. Крепко стукнулся лбом о пол. Радостно закричал:

– Придумал! Ай молодец!

В тот же миг Демид превратился в большую кастрюлю с овсяной кашей. Галуська сразу увидела ненавистную овсянку. А когда из глубины кастрюли услышала зудевший голос бабушки: «Не доешь кашу – не пойдёшь гулять! Не доешь кашу – не пойдёшь гулять!», девочка схватила посудину и с силой швырнула её в открытое окно.

– Плоховато приземлился! – вскрикнул Дёмка, принимая свой обычный вид. – Точно физиономией о землю. Зато свобода! Свобода! Жалко только, что Васюшка с мамой и бабушкой вернулись домой. Как они, бедные, горюют! Ну ничего, дело поправимое!

Дёмка приподнялся на цыпочки, втянул в себя животик и запел:

– Смотри-ка! – восхитился Демид. – В большого поэта вырастаю!

Васюшка целую неделю искала своего волшебника-чудодея по всем закоулкам пляжа и дома. Его нигде не было. Отпуск подошёл к концу, билеты на обратную дорогу взяты заранее, пришлось возвращаться без него. Весь путь домой Васюшка плакала.

– Как же Дёмка мог нас бросить?! – всхлипывала девочка.

Мама с бабушкой тоже горевали. Они не знали, как на самом деле всё было. Думали, Демид на что-то обиделся и ушёл. Попугай Кешка, узнав о том, что семья вернулась без волшебника, выдрал от горя из хвоста перо. Васюшка каждый день по нескольку раз зажигала настольную лампу. Надеялась, может быть, Дёмка появится в кружке света. Но чудодей не появлялся.

Однажды, когда девочка совсем отчаялась увидеть своего волшебника, она вдруг услышала его голос:

– Ты лампу зажги. Кнопочку-то пальчиком ткни! – пробасил чудодеевский голос. – А то я так никогда не появлюсь!

Василиса кинулась к лампе, зажгла её. В кружке света стоял счастливый Демид.

Под его левым глазом растеклась сине-сиреневая лужица.

– Дёмочка, миленький, как я соскучилась! – радовалась девочка. Увидев синяк, спросила: – Кто это тебя так?

– Неудачно приземлился, будучи кастрюлей с кашей! – рассмеялся волшебник.

Он рассказал Василисе, маме, бабушке и Кешке свою историю. Какое это всё-таки счастье, когда семья рядом.

– Ребятушки, идём обедать! – пригласила бабушка. – Сегодня на десерт тыковка с мёдом.

После сытного угощения счастливый Дёмка валялся на диване, чесал себе пятки «у-ху-хя, у-ху-хя, у-ху-хя», приговаривал:

– Тыковка, хорошо! Люблю тыковку. Не люблю бананы! Теперь люблю овсяную кашу. А море всё-таки лужа!