Драконов бастард Крымов Илья

– Что ж ты так нажрался, Альфонсо! – громко твердил Тобиус, оттаскивая колдуна в сторону. – Свинота такая! Ты же честь мундира позоришь! Всю ленту себе облевал, гад!

Прохожие сразу потеряли интерес к происходящему, один пьяный другого из кабака волочит – эка невидаль!

Затащив де ля Ратту в проулок, Тобиус швырнул его спиной на стену и плеснул в лицо водой, сгущенной из воздуха. Едва не утонувший колдун, стоило ему прийти в себя и откашляться, схватился за жезл, но получил слабый разряд электричества и лишился оружия.

– Что это за дерьмо? – Тобиус с некоторой брезгливостью посмотрел на чужой артефакт в своей руке.

Он держал прямой медный жезл средней длины с медным же набалдашником. Его рукоять была совершенно гладкой. Создатель не пожелал добавить в конструкцию элементарного спирального строения, но зачем-то прицепил складной штык. На взгляд Тобиуса, как неплохо знающего артефактора, эта поделка заслуживала лишь быть немедленно переплавленной на монеты.

Де ля Ратту такая бесцеремонность мгновенно воспламенила.

– Не тебе упрекать меня, после того как ты уничтожил мой жезл, сволочь!

– Прикуси язык, – мрачно прищурился Тобиус, – а то до конца дня с Безмолвием проходишь. К тому же ты – преступник, права не имеешь головы поднимать, не то что гавкать на честного человека! Отвечай – почему ты здесь, а не в тюрьме Академии?

– А почему бы мне здесь не быть?!

– Потому что ты колдун, и твое место либо в тюрьме, либо на костре, но никак не на свободе!

Де ля Ратта на это замечание нагло оскалился:

– Есть новость для тебя, чар Тобиус: мир несовершенен, вот так-то!

– Почему ты на свободе? – не обращая внимания на издевку, настаивал серый маг.

– Помилован волей его светлости наместника и призван на служение родине, так что выкуси, моль!

– Какой, к ахогам, родине, ты, армадокийская шваль?! – Тобиус так удивился, что пропустил момент, когда колдун выхватил никчемный жезл из его руки. Он немедленно занял оборонительную стойку, но напрасно: де ля Ратта не собирался нападать.

– Тронешь меня – и будешь иметь дело с военной жандармерией! С армией! Теперь у меня под рукой не сотня наемников, а три роты солдат! Если не хватит, подтяну еще три роты! И раз уж мы так удачно встретились, – колдун мерзко ощерился, глядя на Тобиуса из-под густых бровей-гусениц, – тебе бы лучше научиться спать вполуха и отрастить лишний глаз на затылке, потому как я-то уж точно ничего забывать и прощать не стану! Всего доброго, чар Тобиус!

И Альфонсо де ля Ратта, колдун, еретик, преступник, спокойным шагом направился прочь, полностью уверенный в своей безнаказанности. Его защищала алая лента и эполеты, в то время как Тобиус остался стоять в грязноватом проулке, глядя вслед старому врагу.

– Вот сволочь…

Плащ на плечах волшебника хищно зарычал, отчего его складки завибрировали и зловеще приподнялись.

– Спокойно, малыш, мы еще разберемся с чистотой рядов нашей великой армии. Потом.

Поманив за собой големов, Тобиус отправился в Пристань Чудес, район, принадлежавший магам. Он располагался на громадном застроенном холме со срезанной вершиной, эдаком небольшом плато. Со своих высот волшебники могли наблюдать за всей столицей и еще яснее ощущать свою исключительную значимость, что было им по душе. Академия располагалась посреди парка, огороженного высокой стеной. Четверо врат открывали широкие дороги среди деревьев и прудов, ведшие к площади Основателей у подножия колоссальной главной башни. Лишь дважды в год с небольшим промежутком могучие сторожа засыпали, и врата Академии открывались для всех желающих: на день принятия неофитов и на день вручения магистерского ранга.

Дома подступали к самым внешним стенам Академии, лишь широкая, мощенная камнем дорога отделяла их от играющей магическим светом преграды. В большинстве этих зданий располагались магические лавки, предоставлявшие вниманию обеспеченного покупателя широчайший набор магических лекарств, эликсиров широкого назначения и допущенных Церковью к использованию артефактов. Разумеется, все товары в этих лавках производились волшебниками Академии и имели высочайшую гарантию качества.

Тобиус прошелся по Пути Джассара (по которому тот никогда не ходил), широкой пешеходной улице, на которой запрещалось ездить верхом, и встал перед Южными вратами. Достав жезл, он аккуратно стукнул в створки, после чего из магического камня, словно из воды, вынырнула по пояс чудовищная фигура сторожа. У существа было могучее мускулистое тело, короткая шея и жуткая башка с одним рогом на носу и еще двумя, отходящими назад из затылка. Безгубая пасть изобиловала зубами, маленькие злые глазки свирепо пылали из-под тяжелых костяных наростов.

– Кто?

– Волшебник Тобиус! Вот мой медальон!

Сторож навис над магом, присматриваясь к крошечному блестящему диску, а потом резко нырнул во врата – и створки немного приоткрылись, чтобы закрыться сразу за спиной волшебника, когда тот прошел внутрь.

Тобиус быстро шагал по петляющей дороге, чувствуя острые приступы ностальгии и искреннюю радость от возвращения. По сторонам раскинулись древние тополя и каштаны, старые ивы нависали над прудами и ручьями, сверкали из-за крон купола приземистых павильонов исследовательского комплекса, грозили небу острые копья башен, связанных воздушными мостами. Выйдя на громадную площадь у подножия главной башни, маг задрал голову, чтобы увидеть шпиль, но солнце больно ударило его по глазам. В центре площади стояло широкое возвышение из белого камня, на котором застыли статуями трое мужчин и две женщины. По сторонам света гордо стояли образы двоих магов и двух магесс, заложивших на том месте Академию, а в центре, возвышавшийся над остальными, изображался наставник и кумир всех волшебников – Джассар Ансафарус, великий и непревзойденный Абсалон, Маг Магов.

Трудно было переоценить значимость этой фигуры для волшебников всего Валемара. Джассар пришел в Мир Павшего Дракона почти восемь тысячелетий тому назад, ознаменовав начало новой эпохи – Эпохи Великих Чаров. На протяжении двух тысяч семисот пяти лет он фактически правил всем миром, даря волшебникам знания, наделявшие их почти божественным могуществом, и охраняя покой и благоденствие тех, кого судьба не наделила Даром. Прискорбно было то, что после ухода Джассара сияющее величием мироздание, которое он создал, так скоро разбилось вдребезги, но волшебники и по сей день продолжали чтить его память, давать священные клятвы его именем и мечтать о его возвращении в Мир Павшего Дракона.

Пройдя мимо стайки учеников, громко спорящих о чем-то на ступенях перед главным входом, Тобиус вошел в зал Тысячи Врат – обширный холл, на стенах которого изображались сотни нарисованных арок для телепортации и провеса порталов. Время от времени раздавался хлопок, та или иная арка вспыхивала, и в зале появлялся или исчезал волшебник. Попасть в Академию, минуя ворота иначе, чем через эти арки, представлялось задачей почти невыполнимой, так же как телепортироваться внутри территории, не имея на то разрешения.

Когда Тобиус был здесь в последний раз, вся Академия стояла на ушах. Главный узник подземной темницы Джакеримо Шут рвался на свободу, а на верхних этажах бушевала злая сущность, которую он сотворил ради отвлечения внимания. Академия призвала в тот день на помощь всех боеспособных волшебников, и они несколько часов отчаянно боролись с чудовищами из подземного мира. Бородо Глиняные Ноги возглавил ударный отряд, уничтоживший их исток, в то время как остальные управители Академии удерживали Джакеримо и запирали его обратно в магические оковы. В тот день Тобиус чуть не погиб пару раз, а многие менее удачливые волшебники все же расстались с жизнью.

Из плит пола перед магом поднялась мраморная тумба, на которой стоял некий аппарат, похожий на песочные часы, обвитые блестящими медными трубочками, пружинками, но без песка внутри. В стеклянных емкостях едва заметно переливалось слабое свечение. Тобиус, знакомый с процедурой, замер, давая себя опознать.

– Маг Тобиус, – раздался безжизненный голос атторнака[15], – истинный. Вы давно не были в стенах Академии, чар Тобиус. С какой целью вы вернулись, чар Тобиус?

– Желаю сдать экзамен на право владения посохом и ношения титула магистра.

– О вашем стремлении будет сообщено совету управителей, чар Тобиус. Что-то еще, чар Тобиус?

– Желаю подать донесение.

– Какого рода, чар Тобиус?

– Желаю сообщить, что волшебник-преступник находится на свободе, предъявляя этому законные основания.

Сущность атторнака несколько раз изменила цвет, прежде чем стала прозрачной. Это значило, что кто-то перехватил управление и с Тобиусом будет говорить живой маг.

– Постой на месте, мальчик мой, – сказал некто безжизненным голосом атторнака, – я сейчас.

Через несколько секунд с хлопком и вспышкой в холле появился Никадим Ювелир.

– Тобиус, какое счастье видеть тебя живым и невредимым!

– Ваше могущество! – Серый волшебник глубоко поклонился.

– Полно, юноша! Дай-ка я на тебя взгляну!

Сильные руки схватили Тобиуса за плечи, и выцветшие серые глаза буквально впились ему в лицо.

– Ты возмужал. Бороды как не было, так и нет, но ты воистину возмужал!

Тобиусу было неудобно слышать о своем необычном увечье, но все немедленно забылось. Он искренне обрадовался, увидев любимого наставника.

Никадим был очень стар, и это бросалось в глаза по многим признакам. С годами он стал меньше следить за собой, его немытые седые волосы походили на серую мочалку, длинная неопрятная борода и множество морщин на жестком лице подчеркивали усталость выцветших глаз. При этом старик был очень высок, имел широкие плечи и прямую спину, голос его звучал гулко, а взгляд оставался ясным. Голову Никадима охватывал сияющий золотой обруч с крупным синим камнем во лбу, на руках и пальцах позвякивали браслеты и перстни, как драгоценные, так и железные, а некоторые и вовсе из редких материалов – кости, дерева, камня. На богатом поясе висели старые проверенные инструменты для ювелирного дела, тут и там позвякивали цепочки, медальоны, брелоки; в карманах мантии тоже что-то постоянно бренчало и пересыпалось. Никадим был архимагом и самым искусным артефактором в стране, для таких мастеров, как он, выковать кольцо, превращающее старуху в юницу, или доспехи, способные выдержать выстрел пушки, было как плюнуть и растереть.

– Атторнак собирался перекинуть тебя кому-то, но, к счастью, я участвовал в сборке этих артефактов и кое-где схитрил. Теперь вся подобная маета проходит сначала через меня, а уж я сам решаю, что мне интересно, а с чем пусть другие разбираются! Здорово, правда?

– Вы когда-нибудь прекратите нарушать правила Академии, ваше могущество?

– А я ничего не нарушаю! Я вообще тут радею за благополучие и все такое… Пойдем ко мне, там и поболтаем. Эти с тобой?

Никадим без спроса сдернул с големов капюшоны и с интересом стал рассматривать их марионеточные тела.

– Забавные штуки! Надо показать Бородо, он оценит! Так идем!

Подойдя к стене, архимаг пробудил одну из арок и провесил с помощью нее портал прямо в свое логово.

Кабинет-мастерская Никадима Ювелира, несмотря на изначальную просторность, всегда казалась тесным и захламленным местом. Хозяин тащил к себе все, что хоть как-то могло пригодиться ему в будущих волшебных изысканиях. Множество настенных полок и больших шкафов буквально ломилось от всевозможных вещей, вещиц, штук и штучек, многие из которых были весьма редкими и дорогостоящими предметами. Все валялось в такой безумной неразберихе, что только сам Никадим и мог в ней что-то найти. Помимо материалов в мастерской имелось бесчисленное множество самых разных инструментов для работы во многих ремеслах – кузнечном, плотницком, столярном, алхимическом, металлургическом и так далее. Лишь их хозяин удостоил своим особым вниманием, распределив в идеальном порядке по своим местам. Как и големостроители, маги-артефакторы много работали руками – все-таки их искусство по большей части относилось к предметной магии.

– А этого здесь не было! – Тобиус указал на манекен, наполовину обряженный в ярко сверкающий доспех из чистого золота. Латные пластинки были так отполированы, что в них можно было смотреться, как в зеркало. Доспех притягивал к себе взгляд и откровенно завораживал.

– А, это чепуха, один маркиз из-за границы заказал. Ему, видно, золото девать некуда. Ничего особенного, не ржавеют, не царапаются, не тускнеют, несокрушимость, легкость в ношении, огнеупорность, гибкость и так далее по списку. Материалы предоставил сам, все, что я запросил. Пару-тройку пунктов списка я, конечно, лишних добавил. Давно хотел получить чешую виверны. Но все остальное пошло вот на это аляповатое «чудо». Садись, здесь есть свободное место.

Тобиус сел на краешек кресла, отказался от черствого кекса и вина.

– Итак, с чем вернулся домой, мой мальчик?

– Я хочу получить посох.

– Даже так? Через два года после завершения обучения? Или три? Два или три… впрочем, не столь важно, ведь это все равно безумие!

– Слишком дерзко?

– Похоже на профессиональное самоубийство. Тебя завалят, скорее всего.

– Понимаю.

– И все равно встанешь перед нашими всемудрейшими? – Морщины на лице наставника сложились в усмехающуюся гримасу.

– Я уже решил.

– Хех, тогда тебе лучше показать им что-то совсем уж удивительное, иначе так приложат, что раньше чем через десять лет ты здесь не покажешься! У меня осталось немного баранины… я не знаю, сколько эта тарелка здесь лежит… Баранина должна быть зеленой?

– Я рискну.

– Храбрец! Лично я питаю какое-то странное недоверие к зеленому мясу…

– Я рискну сдать экзамен, а от баранины, наверное, откажусь, спасибо.

– Твоя масть – твоя власть[16], если Нить ведет тебя – тут уж ничего не поделаешь. – Посомневавшись еще немного, великий артефактор убрал тарелку с подозрительно глядящей на него бараниной подальше и по привычке пошевелил пальцами так, что зазвенели перстни. – А теперь о донесении: с чем именно ты пришел?

Тобиус вкратце рассказал, что в прошлом ему довелось столкнуться с Альфонсо де ля Раттой, несомненным колдуном и преступником.

– Я передал его с рук на руки посланцам Академии, они приковали его к техноголему и транспортировали прочь. Сегодня я совершенно случайно наткнулся на этого малефикарума, и на его груди была алая лента.

Мастер-артефактор задумчиво поерзал на трехногом табурете и почесал крупный нос.

– Вот тебе мой совет, бесплатный и даже дружеский: сосредоточься на том, что важнее для тебя сейчас. Экзамен на право зваться магистром всегда труден, а для серого волшебника он еще труднее. Оставь колдуна до срока и займись подготовкой.

– Ваше могущество, он практикует запретные ритуалы и связан с Тьмой, такому человеку не место под открытым небом! – Тобиус порывисто встал, но тяжелая рука наставника усадила его обратно.

– А еще он армейский маг, – сказал Никадим тихо и убедительно, – а значит, не подлежит никаким судам, кроме военного трибунала. Даже церковным.

– С каких пор?! Он же…

– Тобиус, послушай меня внимательно. За время твоего отсутствия многое изменилось! Твой злодей не только не является выпускником Академии, но и официально принят на военную службу. Валарик наращивает свои силы не только за счет простых смертных, но и за счет преступников. Он формирует военные части из воров, убийц и насильников. Тем же способом он вербует на военную службу магов – без разбора.

– И колдунов?! Почему Церковь не…

– Потому что Валарик вербует магических преступников задним числом, через Шивариуса.

– Разве у Шивариуса еще есть влияние здесь?

– Тобиус, Шивариус Многогранник – архимаг Академии, пусть не самый одаренный должностями, но у него не один и не два, у него много голосов и ушей в этих стенах. Среди архимагов он один из сильнейших и мог бы свободно подвинуть кого-нибудь из совета, если бы хотел, но не хочет. У такого волшебника много идейных последователей. О некоторых мы знаем, о других – только догадываемся. К тому же он официально является генералом магических войск Ривена, как бы глупо это ни звучало, и личным придворным магом Валарика Вольферина. Фактически новый режим организовал появление в стране альтернативной нам магической организации. Единственное, что удерживает Академию от открытого конфликта с армейскими сейчас, – это монополия на обучение. Мы не боимся армии, мы не особо боимся Церкви, и, пока право учить детей остается нашим, Академия не начнет размахивать посохом почем зря.

– А разве нельзя донес… – Тобиус быстро понял, что чуть не ляпнул глупость.

Теоретически Академия могла сообщить клирикам, что некоторые носители алой ленты имеют связи с Губительными Силами. На практике же маги Академии скорее сжуют собственные бороды без соли и перца, чем попросят Святой Официум о помощи. Гордыня – одна из главнейших черт волшебников, и через нее им трудно переступать.

– Значит, он будет жить свободно.

– Относительно свободно. Армейские маги действительно служат. Дезертирство уже карается по законам военного времени, всякий обязан соблюдать субординацию, иначе последует наказание. Чувствуешь градус кипения бреда?

– Заставлять нас ходить строем и отдавать честь… Вольферин сумасшедший.

– Сумасшедший на троне, точнее, подле трона – он так и не короновался. Но знаешь, что еще хуже? Волшебников никто не заставляет идти в армию, они сами туда прутся. Теперь понимаешь ситуацию?

– В общих чертах, – ответил Тобиус, отведя задумчивый взгляд.

Никадим усмехнулся и тут же поморщился от боли – его широкий рот с толстыми губами был сильно обветрен, и в нескольких местах, где кожа губ уже лопнула, виднелись пятнышки подсохшей крови.

– Не знай я тебя так хорошо, мальчик мой, – подумал бы, что ты готовишь своему злодею некую месть. Но нет, ты умен и умеешь держать себя в руках. Глупостей не наделаешь?

– Я надеюсь, что соответствую вашему обо мне мнению, ваше могущество. Взгляните-ка на это, пожалуйста.

Тобиус передал наставнику бронзовый прибор с циферблатом, который недавно собрал.

– Что?! Ты собираешь иоритметр?! – Ювелир покрутил вращательные рычажки. – Еще не взвел пружины?

– Пока нет. Нужно уединиться и сделать все с осторожностью: после сборки разобрать его будет уже нельзя.

– Тобиус, ты уверен, что сможешь? Может, я помогу?

– У Академии есть два иоритметра, и я смогу сделать третий. Сам.

– Однако ты разжился не только статью, но и умом, мой мальчик!

Никадим извлек из своих запасов бутылку архаддирской «Шерденки», и волшебники еще долго сидели, смакуя вино с сыром и вспоминая разные оказии из Тобиусовых ученических лет. Распрощавшись с наставником, молодой маг покинул башню и обнаружил, что снаружи уже наступил ранний вечер. Занятия окончились, по всему парку гуляли волшебники, а также юные неофиты, которые скоро потянутся на ужин. Самую малость нетрезвый Тобиус с удовольствием вдохнул вечерний воздух, наполненный магией в самом прямом смысле, и решил, что, пока он здесь, нужно насладиться.

По законам Ривена у магов не было и не могло быть семей. То есть вообще. Мальчишек и девчонок находили и забирали из родных семей в раннем детстве – чем раньше, тем лучше – и до десяти лет не выпускали за стены Академии ни под каким предлогом. У них не было семейных имен, они ничего не знали о своих родных и о малой родине, с которой были привезены в столицу. Академия становилась единственным домом, она была и матерью, и отцом, и учителем, и защитником. Только Академии обязывались хранить верность маги Ривена, только ей они повиновались перед любыми тяготами и невзгодами. По крайней мере, до недавнего времени было так.

Однако не следовало бы считать такой уклад, разлучающий маленьких детей с родителями, злодейством – ведь произрастал он на очень древних корнях, уходивших глубоко в почву истории. Еще Джассар, определяя основные законы магии, постановил, что у мага не должно быть семьи, что семья – это обуза для того, кто обязан всего себя посвятить магии – величайшему из искусств. Маг может зачать чадо, но не способен стать хорошим отцом, как не способен поставить свое чадо превыше магии, которая, как известно, важнее всего в мире. А магия тем временем всегда требовала с волшебников свое, она всегда заставляла тех, кто получал Дар, использовать его. Одаренные дети должны были развиваться, растить свой Дар и постигать его, а иное грозило им и их окружению страшными бедами.

Вернувшись в Пристань Чудес и в Академию, Тобиус вернулся в свой первый дом. Он вспомнил, как ребенком бегал по этим дорожкам и тропкам среди деревьев под заботливым присмотром величественных шпилей, как носился из корпуса в корпус, от аудитории к аудитории, вечно боясь опоздать на лекцию. Здесь он рос и учился, этим воздухом питались его мечты о будущем величии и несметных сокровищах из сундука знаний. Волшебник не устоял и отправился гулять по парку, в котором даже зимой многие деревья оставались зелеными или золотыми.

Проходя по одной из множества тропок, Тобиус заметил шумно гомонящую у ручья стайку юных неофитов. Тихо приблизившись, он взглянул поверх их голов и увидел на траве большую такую жабу, валяющуюся на спине. Дети тыкали в нее палочкой и что-то шумно обсуждали.

– А ну, кто вас учил так обращаться с животными?! – рявкнул серый маг.

Неофиты с криком разбежались. Один даже рухнул в воду и вылез на другом берегу, весь в тине и водорослях.

Волшебник присел на корточки и внимательно осмотрел земноводное. Вытащив из поясной сумки небольшую стеклянную пробирку, он капнул на палец зеленоватую жидкость, после чего растер ее по брюху жабы. Спина ее была ярко-зеленой, с синими бородавками, в то время как брюхо имело не менее яркий оранжевый цвет, а бока и вовсе покрывала густая чернота. Нанесенная пальцем жидкость не стала светиться, то есть не вступила в контакт с ядовитыми веществами ввиду их отсутствия. Безбоязненно взяв жабу в руки, Тобиус понял, что она жива, но истощена. Мешок горлового резонатора едва подрагивал.

– Сейчас, приятель, сейчас.

Тобиус понес жабу в большой павильон бестиологов, широкое трехэтажное здание посреди парка, из которого вечно несло звериным духом. В этом здании проводились практические занятия по курсу бестиологии и анимагии, к нему прилегали загоны и даже большой зверинец. Войдя в прохладную, пропахшую зверем тень, Тобиус обнаружил почти пустой зал со множеством пустых клеток. За одним из столов суетился спиной ко входу грузный волшебник в темно-синей, почти черной мантии.

– Простите, чар, я ищу кого-нибудь из бестиологов…

– Куада? Их нет здесь сейчас.

Маг обернулся, и Тобиус немедленно склонился в глубочайшем поклоне.

– Ваше могущество! Простите, я не узнал вас со спины!

– Это весьма обнадеживает! Куа! Обычно мои телеса трудно не узнать!

Перед Тобиусом стоял Багур Жаба, сильнейший аэромант Академии и, возможно, сильнейший повелитель воздушной стихии среди людей вообще. А еще он был натуральной жабой.

От человека во внешности архимага Багура осталось крайне мало, практически ничего. Нос его давно исчез, слившись с лицом, рот был широк и беззуб, огромные выпученные глаза выступали над головой и влажно блестели, мерно раздувался объемный горловой резонатор. Руки у архимага были длинными и с более толстыми предплечьями; длинные пальцы без ногтей соединялись перепонками, а на громадном пузе едва сходилась мантия. Завершала весь этот образ зеленая бородавчатая кожа. По воздуху растекался сильный запах мускуса, тины и болотного тумана. Ворот у мантии Багура имел форму листа кувшинки, а на набалдашнике его посоха цвел розово-белый бутон упомянутого цветка.

– Я принес… я нашел в парке жабу. Кажется, она больна или ранена.… В общем, я принес ее сюда.

– Жабу? А ну-куа! – Багур проковылял к Тобиусу и принял странное земноводное в свою огромную ладонь. – Надо же, какуая прелесть! Куа! Никогда не видел таких, куа! Я позабочусь о ней… – Багур громко втянул ноздрями воздух. – О нем! Это мальчик, куа, юноша, я бы сказал! Спасибо, что не прошли мимо, чар Тобиус! Обычно люди считают жаб неприятными, куа, сопливыми существами!

– Э…

– Хотя это никуакие не сопли, куа! Это мускус!

– Э… спасибо! – Поклонившись еще раз, Тобиус поспешил уйти.

Багур Жаба являлся также одним из лучших бестиологов в Академии, так что жабеныш попал в очень надежные руки. Кроме того, Багур славился искренней любовью к различной живности, а любовь к жабам у него была буквально на лице написана. Кто-то говорил, что изначально мутация генома[17] великого аэроманта проявлялась едва заметно, но Багур самолично развил в себе эту мутацию, преднамеренно превратившись из человека в то, чем он являлся ныне. Чем бы это ни было.

Только выйдя из ворот Академии, Тобиус внезапно понял, что Багур Жаба, великий аэромант и один из управителей Академии, знает его, Тобиуса, имя.

Набор учеников в Академию с давних пор считался неофициальным праздничным днем в Ривене. Двери лавок в этот день закрывались, а люди спешили в Пристань Чудес целыми семьями. Ворота Академии распахивались перед ними, а сторожа погружались в глубокий магический сон. На всех четырех дорогах было не протолкнуться. Еще бы, ведь лишь дважды в год волшебники пускали в свои владения простонародье, такого шанса упускать было никак нельзя.

Правила, установленные магами, воспрещали сходить с основных дорог и углубляться в парк, – стоило кому-то нарушить этот запрет, как из травы немедленно выныривали чичиварники, также известные как травяные собачки. Существа в высшей степени милые, похожие на мохнатых горностаев с травой вместо шерсти. Они громко тявкали и больно кусались, но опасности совершенно не представляли, хотя простым людям казались достаточно грозными.

Тобиус свободно шел по траве рядом с дорогой – среди горожан и приезжих ему было слишком тесно. Чичиварники крутились вокруг него, но подавать голос или кусать не смели – для волшебника эти существа представляли столько же опасности, сколько мухи для медведя.

На площади Основателей перед главной башней собралось несколько тысяч изнывающих от нетерпения зрителей. Маги в пестрых мантиях сгруппировались возле лестницы. На возвышении рядом с пятью статуями встали десятеро архимагов в дорогих богатых одеяниях, опирающиеся на посохи, – управители Академии Ривена. Гаспарда Огненное Облако, Багур Жаба, Мабурон Прилив, Сегук Тектоник – повелители первостихий. Разм Лицемер, великий метаморф, мастер перевоплощений; Сеприцио Взрыв, разрушитель всего и вся, неукротимая беспощадная сила; Бородо Глиняные Ноги, великий големостроитель; Таурон Правый и Маурон Левый, братья Эхо, маги-близнецы великой силы; Нестор Губка, пожиратель магии. Все десятеро собрались в одном месте – большая редкость увидеть такое не во время заседания совета (да и во время – тоже: заседания совета управителей проходили за закрытыми дверьми). Однако все управители должны присутствовать при приеме новых учеников – пусть мальчишки и девчонки видят великих наставников, с которыми, возможно, скрестят посохи через годы.

Гаспарда сказал очень короткую и простую речь. Затем пироманты наполнили небо красочными фейерверками. И хотя толпа ахала, Тобиус лишь капризно кривил губы – он бы сделал не хуже, а значит, от более опытных пиромантов можно было бы ожидать большего. Впрочем, люди остались довольны. Затем бестиологи заставили несколько десятков забавных зверьков делать забавные вещи на потеху толпе. Золотые ласки, блестящие радужные птицы и танцующие изумрудные змеи славно развлекли и стар, и млад. В стороне за столами сидели лекари и бесплатно лечили болячки всех страждущих. Неслыханная щедрость для волшебников, которая проявлялась только по особым случаям. Всякую мелочь они исцеляли за так, но получить от них новую руку или орган тоже было в принципе возможно, хотя и не совсем задаром. Если у просителя не оказывалось денег, он по собственному согласию становился рабочей силой Академии, которой та могла помыкать как угодно и где угодно, пока долг не будет оплачен работой. Для многих бедняков-калек такой шанс являлся сбывшейся мечтой.