Парламент Её Величества Шалашов Евгений

Зачем она взяла с собой Карла Эрнста, герцогиня Курляндская и сама не могла ответить. Взяла и взяла. Может, думалось, что дитятко спасет ее от чего-то жуткого? Закрыться младенцем? Только, спасет ли ребятенок-то?

А вот милого друга, Эрнста Иоганн фон Бюрена оставила в Митаве. Помочь в Москве он бы ничем не смог, а вот ему бы пришлось худо. Не любят в России пришлых, особенно немцев, хотя и скрывают это. Эрнестушку принялись бы обижать не только русские, а свой же брат, немец. Их, со времен Петра Великого, толпилось у трона предостаточно. Престол царский – он все равно, что мамкина сиська для младенца. Знай, досуха дои. А подпускать к сиське чужого – хошь русского, хошь немца – никшни, самим места мало! Вот, станет она настоящей государыней, тогда уж будет где Эрнестушке развернуться. Тут не об одной породистой кобыленке можно подумать, а о настоящем конном заводе! А мало одного – два заведем… три, а хоть бы и десять! И пусть кто хоть словцо скажет поперек! Хошь Долгоруковы, хошь Голицыны. Навоз они пойдут убирать!

Ниче, мил-друг Эрнестушка, будет на Москве, рядом со мной. А пока пусть привыкает к новой фамилии – Бирон! Верно, стоит потом кого-нить во Францию заслать, чтобы с настоящими Биронами столковаться? Ежели, дорожиться не станут, то можно им какую-никакую денежку заплатить, чтобы признали Карла фон Бюрена – истинным Бироном, младшей ветвью своего рода.

Зашевелился младенец Карл Эрнст, заерзал, засучил ножками так сильно, что герцогиня содрогнулась от удара, а потом басисто заревел. Не то – есть опять хочет, не то – в пеленки наложил.

– Нукося, возьми! – приказала царица Машке, передавая ребенка. – Глянь, чё там у него? Может, пеленки мокрые?

Пока Машка меняла пеленки, Анна выглянула в оконце, но торчало только плечо верхового. Идолы окаянные, эти гвардейцы!

– Царицу везут! – опять кто-то проорал.

Герцогиня Курляндская (титула ее никто не лишал) слегка скривилась. Царицам положено ездить открыто, ручкой людям махать, пряники печатные кидать. А тут, ровно арестантку какую. Везут, видите ли… Вот, была бы ее воля, везли бы щас самого князюшку Василия Лукича с семьей и всем Долгоруким отродьем куда подале. Надо подумать, куда их всех…

Думка о том, куда отправить Долгоруковых завлекла будущую государыню и она начала перебирать города, о которых помнила и что-то слышала. Имения Долгоруковых под Казанью и москвой отмела сразу – слишком близко, да чересчур шикарно! А куда еще? В Вологду, ежели, так слишком близко. На Соловки? Или в Березов, куда Алексашку Меншикова сослали? Где он, энтот Березов-то? Вроде бы, где-то в Сибири. Можно и туда. Александр Данилыч, кажись, в прошлом годе помер. Слышала, что и Мария Лександровна, дочка евонная – незадачливая невеста Петра тоже преставилась от горя и огорчений. Значит, сироток, оставшихся в живых, можно обратно вернуть. Скока их там осталось? Сынок – Сан Саныч, коего наградили тремя высшими орденами российской империи[15] и дочка младшая, тож, Александра. Главного врага нет, а детки, как ни крути, Салтыковым родней будут. Супруга Меншикова, Дарья Михайловна – тоже покойница, из рода Арсеньевых. Кажись, ей четвероюродной сестрой приходится. Стало быть, Александр и Александра Меншиковы ей племяшками доводятся. Можно и обратно возвратить. Титул Меншикову-младшему вернуть, а ордена да чины пущай по-новой добывает. А дом-то, который Алексашка, как говорят, своими руками срубил, пустым останется. Вот, будет Василий Лукич этот дом и обживать.

За стенкой кареты опять заорали: «Царицу везут!» и Анна Ивановна решила, что Березов – тоже недалеко. Видела она как-то в кабинете у дядюшки-государя огромный лист бумаги, изрисованный синими прожилками, да черными с серыми пятнами, ровно кошка нагадила – карта называется. И города, хоть и не по-русски написаны, но прочитать можно. Верно, не стащил никто карту-то дядюшкину? Глянуть бы на нее, да ткнуть пальчиком, куда подале, где край Руси Великой. Там говорят лишь белые медведи рыбу ловят, да море-окиан ледяной. Вот, пущай туда и едет. А по дороге, с семейством Долгоруковых разные неприятности будут случаться. Скажем, отъедут они от Москвы со всеми дворовыми людишками, скарбом немалым, а через сотню верст – гонец к ним. Мол, людишек оставляй, не велено. Потом – снова через сотню вёрст, еще гонец – мол, имущество излишнее оставь. И так вот, еще разочков пять, пока не останутся князья-бояре в одних штанах, да пешими. Точь в точь, что маленький император Петр, по наущению Долгоруковых, с Меншиковым проделал. Правильно Петруша сделал…