Разбойничья злая луна Лукин Евгений
– Нет. О горах. Что там, с той стороны?
– Видишь ли… – сказал Ар-Шарлахи. – С горами – как с морем. Никто ничего в точности не знает, но спорят – чуть ли не до драки. У одного моего знакомого, досточтимого Гейки, в домашней коллекции хранился свиток, якобы, собственноручно исписанный Арегугом – тем самым, которого еще при жизни прозвали безбожным… Все это, конечно, чепуха, никакой Арегуг к этому свитку даже и не прикасался, но все равно документ интереснейший…
Лицо Ар-Шарлахи над приспущенной почти до кончика носа повязкой оживилось, морщины на лбу разгладились.
– Так вот, – продолжал он, – если верить свитку, за горами точно такой же мир, только пустынь в нем почти нет – там, в основном, степи. Предки наши жили в предгорьях, очень похожих на Харву, строили города, торговали. Кораблей у них не водилось, зато были верблюды… И вот лет двести с лишним назад на них напали…
– Кто?
– Враги, естественно. Правда, нападение было как бы вынужденным. Пришельцы сами уходили из-под удара, их тоже согнали со своей земли… Понимаешь, там, за горами, все племена пришли в движение, один народ вытеснял другой, и наши предки в итоге оказались прижаты к предгорьям…
– А почему?..
– В смысле: что явилось первым толчком?.. – Ар-Шарлахи несколько замялся. – Тут я даже не знаю, насколько можно верить этому свитку… Уж больно сведения там… даже не сомнительные, а… сказочные, что ли… Там написано, что будто бы из моря…
– Из моря?
– Да. Надо полагать, что за горами тоже где-то есть море… Так вот, из моря вышли некие «разрисованные» и принялись уничтожать людей. И началась такая вот сумятица…
– Что это значит – «разрисованные»?
– Понятия не имею. Вообще там дальше идут сплошные небылицы. Якобы, эти выходцы из царства мертвых (думаю, что слово «море» употреблено именно в этом смысле) умели летать на огромных деревянных птицах, бросали огонь чуть ли не на несколько миль… Ну, и так далее. Сказка, она и есть сказка. Главное – что? Главное, что наши предки, спасаясь от нашествия, ушли в горы, довольно долго плутали по ущельям и перевалам и наконец, погубив по дороге всех верблюдов, вышли на эту сторону, в предгорья Харвы.
– И их не преследовали?
– Н-наверное, нет. Наверное, враги никогда до этого не видели гор (вроде тебя) и просто не решились углубиться…
Алият задумалась.
– А вдруг это все вранье? – вызывающе спросила она.
– Да наверняка, – согласился Ар-Шарлахи. – Хотя… Всякое может быть…
Они еще немного поговорили, а потом их стало клонить в сон. Первой прилегла Алият, выбрав по обыкновению самый темный угол, а потом, глядя на нее, принялся устраиваться на ночлег и Ар-Шарлахи.
Однако поспать им так и не удалось. Истошный человеческий вопль ворвался в не успевшее соткаться толком сновидение и подбросил обоих с пола. А потом словно дрожь прошла по деревянным ребрам «Самума». Внизу забегали, загомонили, забренчали цепями. Приглушенный нарастающий рев прокатился от носа к корме.
– Что происходит? – упавшим голосом спросил Ар-Шарлахи.
Алият сидела неподвижно. Впервые темные глаза ее были широко раскрыты. Разбойница, казалось, обезумела от страха. Или от внезапной надежды.
– Держи! Держи!.. – простонали где-то совсем рядом. – Спрыгнет сейчас!..
Послышались звуки борьбы, несколько глухих ударов, потом стремительно приближающийся топот – и дверцу распахнули рывком. Ар-Шарлахи вскочил, ударившись маковкой о низкий потолок, короткая цепь натянулась, браслет больно впился в запястье.
Преследуемый по пятам кипящим лунным светом, в отсек ворвался погонщик «Самума», молоденький и голорылый. Тот самый, что заглянул вчера в рубку узнать, кто это скомандовал изменить курс. Он кинулся к узнику, дрожа всем телом, вцепился мертвой хваткой в рукав плаща и завизжал, как подбитый песчаный заяц:
– Шарлах! Шарлах! Шарлах!..
Далее в дверцу, заслонив на миг лунное кипение, рыча, ввалился рослый плечистый матрос. Прежде чем Ар-Шарлахи успел выпростать рукав и таким образом освободить хотя бы одну руку, блеснуло железо, ужаснул хрустящий удар, в лицо и на повязку брызнуло горячей кровью – и тонкий отчаянный крик погонщика прервался.
…Матрос стоял, медленно опуская тесак, и, казалось, сам не понимал, что произошло.
– За что? – сдавленно спросил Ар-Шарлахи, тщетно пытаясь разжать хватку теперь уже мертвых пальцев.
Матрос поднял на него пустые, наполненные луннным светом глаза – и попятился.
– Ключ! – Голос Алият щелкнул, как стальной замок иноземной работы. – Быстро!
Матрос спиной вывалился в дверцу, метнулся вправо, влево, потом вдруг остановился и взревел, жалобно и угрожающе:
– Ключ, вараны! У кого ключ? Шарлах не раскован!..
Рукав наконец удалось освободить, и тело убиенного мягко осело на пол, в черную сверкающую под луной лужу.
– Да что же это такое? – еле вымолвил Ар-Шарлахи.
– Бунт, – произнесла сквозь зубы Алият. – Идиоты! До сих пор стоят… Сейчас ведь всех повяжут! Отрываться надо…
Ар-Шарлахи со страхом поглядел на труп молоденького погонщика, потом резко повернулся к Алият.
– Твоя работа?
– С ума сошел! – сердито ответила она. – Когда бы я успела?..
– Так кто же их тогда подбил?
Белоснежная повязка, принявшая в лунном свете зеленоватый оттенок, шевельнулась, выдавая язвительный оскал.
– Шарлах, конечно. Кому ж еще?..
Почувствовав слабость, он привалился лопатками к переборке и едва не ополз по ней на пол, к мертвому погонщику. Весь ужас его положения проступил вдруг с беспощадной ясностью. Никого теперь не убедишь, что головной корабль взбунтовал не он. А самое страшное заключается в том, что именно он и взбунтовал. Само присутствие на борту разбойника Шарлаха уже порождало мысль о мятеже… Да еще и в ночь полнолуния…
Если за несколько секунд до этого у него еще мелькала мысль покинуть борт «Самума», как только снимут цепь, то теперь Ар-Шарлахи осознал все безумие этой затеи. Его тут же казнят как главаря – по закону пустыни…
В отсек влезли два матроса с ключами. Спотыкаясь о мертвое тело и немилосердно его топча, торопливо отомкнули браслеты.
– Выбить колодки! – скомандовала Алият. – Каторжан – к ведущему барабану!..
Матросы растерянно уставились сначала на нее, потом на Ар-Шарлахи. Выполнять приказ, полученный от женщины, им еще не доводилось.
– Делайте, что сказано, – процедил Ар-Шарлахи.
– Каторжане раскованы…
– Какая разница? Палубных, каторжан, зеркальщиков – всех к барабану!.. Уходим, покуда целы!..
Один из матросов подхватился и опрометью бросился из отсека. Слышно было, как он ссыпался по лесенке в трюм и заорал на весь корабль:
– Шарлах велел: всех к барабану! Живей, живей, верблюд вас употреби!..
Медленно, ужасающе медленно черная громада «Самума» двинулась в высветленную луной пустыню. Ар-Шарлахи выглянул из рубки. Караван еще стоял, но в иллюминаторах и амбразурах уже мельтешили огни. Там пока недоумевали, мысль о мятеже на вожаке казалась слишком дикой. По бледному песку в направлении первого корабля бежали, спотыкаясь и путаясь в просторных плащах, две белые фигурки – должно быть, уцелевшие офицеры с «Самума». Преследовать их не имело смысла…
– Да что ж мы так ползем!.. – судорожно вздохнула Алият. – Пешком ведь догонят…
Ар-Шарлахи повернулся к преданно глядящему на него длинному сутуловатому матросу, поднявшемуся с ними в рубку без видимых на то причин. Должно быть, один из зачинщиков.
– Запасные люльки есть?
– Должны быть…
– Подвесить и загрузить людьми!
– Как?
– Как хочешь! Под углом!.. – Ар-Шарлахи схватил с доски песочные часы в медной оправе. – Держи! Смена – через каждые три оборота. Сменяться поярусно, чтобы движение не прекращалось, запомнил?
Матрос принял часы, испуганно моргнул пару раз – и, открыв дверцу, канул в серую лунную мглу. Одобрительно хмыкнула Алият.
– Как это все случилось? – с отчаянием спросил Ар-Шарлахи рулевых.
– Караванный с Айчи повязку сорвал, – нехотя объяснил один из стоящих за штурвалом. – Ну а тот его… А мы смотрим, терять, видим, нечего… Ну и…
«Напьюсь, – угрюмо решил Ар-Шарлахи. – При первом удобном случае. У караванного в каюте должно быть вино…»
Он обернулся и снова припал к амбразуре заднего обзора. Караван – три огромных черных скорпиона – уже приходил в движение, перестраиваясь в линию. Погонят широким фронтом. Плохо…
Глава 8. МЕЖДУ ХАРВОЙ И КИМИРОМ
Разбойничья злая луна хранила мятежников. Сразу оторвавшись корпусов на десять, «Самум» продолжал медленно и неуклонно выигрывать шаг за шагом. Если на кораблях преследователей взбадриваемые вином и тростью каторжане ложились к барабану, как принято, в две смены, то на подгоняемом надеждой и страхом «Самуме» перекладины толкала вся команда по очереди.
А утром паруса рванул восточный ветер, и шансы уравнялись.
Ветер мел по пустыне, срывал песок с гребней. Небо стремительно выцветало, становясь из пыльно-голубого желтовато-белесым. Погоня была подобна буре. Настигаемый караваном «Самум» как бы прыжками, приседая, летел по барханам Чубарры в дымном клубящемся облаке. Песок сеялся по настилу, скрипел на зубах, визжал в туго сплетенных волокнах твердых от ветра парусов…
У штурвала, напряженно всматриваясь в кипящую за опущенными заслонками из толстого кимирского стекла желтоватую муть, стояли одуревшие от усталости и бессонницы Ар-Шарлахи и длинный сутулый Рийбра, главарь бунтовщиков. Двум третям команды приказано было отдыхать – пользы от лишних рук пока не предвиделось.
– Хоть бы из облака выйти… – пробормотал сутулый мятежник. – И не повернешь… Нарочно по ветру гонит…
– Кто? – вяло спросил Ар-Шарлахи.
– Да караванный…
– Как караванный? – Ар-Шарлахи тряхнул головой, пытаясь хотя бы отчасти рассеять сонную одурь. – Разве его не убили?
– Да нет… – смущенно и даже, пожалуй, виновато сказал Рийбра. – Ушел…
Ар-Шарлахи вспомнил две спотыкающиеся фигурки, убегающие по светлому от луны песку.
– Вот оно что… – пробормотал он наконец, не зная, пугаться внезапному этому известию или радоваться. С одной стороны, досточтимый Хаилза – дурак, и это внушает надежду. С другой стороны, это же самое обстоятельство вызывает серьезнейшие опасения. Такой не отвяжется. Такой будет преследовать до конца…
– Все! – сказал Ар-Шарлахи. – Смена!.. Уже глаза подкатываются… Буди Алият! И сам хоть немного вздремни…
Не бросая штурвала, Рийбра дотянулся одной рукой до дверцы, и по рубке заметался шершавый, насыщенный песчинками ветер. Окликнув кого-то на просвистанной палубе, главарь выкрикнул приказ именем Шарлаха. Кинулись будить, звать… Вскоре в рубке появились протирающая глаза Алият и рослый угрюмый матрос – кажется, тот самый, что прикончил тесаком погонщика.
Гордый тем, что держал штурвал вместе с самим Шарлахом, Рийбра уступил место у рулевого колеса и проводил знаменитого разбойника до каюты караванного. Пол под ногами прыгал и пошатывался, так что Ар-Шарлахи дважды налетел на косяк, прежде чем попасть в помещение, принадлежавшее ранее досточтимому Хаилзе.
Из последних сил он открыл шкафчики, поискал вина и, не найдя, в разочаровании повалился на низкое мягкое ложе.
Разбудила его Алият, чем-то по обыкновению рассерженная.
– А?.. – пробормотал он спросонья. – Что?.. Уже?..
– Пока еще нет! – огрызнулась она. – Но скоро!
– Что скоро? – Он сел, встревоженно моргая. Тряска кончилась. «Самум» медленно покачивало и накреняло.
– Догонят скоро, вот что!..
Ар-Шарлахи вскочил. Передний иллюминатор был чист. Песчаная зыбь Чубарры осталась позади. Прямо по курсу залегли покатые песчаные холмы. Пыльная буря, поднятая погоней, летела теперь стороной, съедая правую половину мира. Стало быть, удалось изменить курс.
Выяснилось, что именно эта перемена курса чуть было не погубила преследуемых, причем совсем недавно. Караванный не зря постарался раскинуть свои корабли как можно более широким фронтом, и когда Алият, отчаявшись гнать «Самум» почти вслепую, попыталась вывести его из пылевой завесы, с правого борта подкралась «Саламандра», нынешний вожак каравана. В слепящем блеске боевых щитов, она взошла над барханами подобно второму солнцу, подобно неслыханной белой звезде. К счастью, еще через несколько мгновений «Самум» перевалил гребень, и колючее злобное сияние за кормой опало. Теперь уже самой «Саламандре» пришлось слегка менять курс, что, собственно, и спасло мятежников.
Тут на «Самуме» едва не случился второй бунт: матросы во главе с Рийброй потребовали немедленно разбудить Шарлаха, пока эта женщина странными своими приказами не выдала их караванному головой.
Алият была вне себя.
– Куда гонят? – сипло спросил Ар-Шарлахи, с озабоченным видом проверяя шкафчик рядом с алебастровой статуэткой государя. Непостижимый и всемогущий, как всегда, был изображен с пучком молний в правой руке и свитком законов в левой.
– В Кимир.
Ар-Шарлахи замер на секунду, потом медленно обернулся, прижимая к груди пузатенький запечатанный кувшинчик.
– Так это же замечательно! – заметил он, нашаривая чашку. – Через границу-то они за нами не увяжутся…
– Если успеем добраться до границы.
– Да уже, можно сказать, добрались. – Ар-Шарлахи снова заглянул в иллюминатор. – Вот-вот ничьи пески пойдут…
Он откупорил кувшинчик, осторожно, чтобы не пролить ни капли, наполнил чашку и против обыкновения осушил ее залпом, не смакуя.
– Это которая по счету? – раздраженно осведомилась Алият.
– Первая, – сказал он и налил вторую.
Спросонья вино ударило в голову, и Ар-Шарлахи, поднимаясь в рубку, несколько раз был вынужден схватиться за стену, слыша при этом за плечом злобное ворчание Алият.
В рубке царила тихая паника. Устремившиеся к Ар-Шарлахи глаза над почтительно натянутыми повязками удивили его выражением усталого отчаяния. Удивили и позабавили.
– Не грустить! – прикрикнул он, твердым – по возможности – шагом ступая в рубку.
Матросы улыбнулись через силу. Шарлах шутить изволит.
– Еще караван, – хрипловато выговорил один из них. – Наперерез идет…
– Где? – изумился Ар-Шарлахи, пролезая к амбразуре.
Действительно, слева по курсу стлалось еще одно пылевое облако солидных размеров. Кораблей пять, не меньше.
– Кимирцы… – с предсмертной тоской в голосе простонала Алият. – Ушли, называется, через границу…
– Может, кимирцам и сдадимся?.. – робко подал голос один из матросов.
– Какая разница? У Харвы с Кимиром договор. Если разбойник бежит через границу, его выдают…
Минута прошла в напряженном молчании. Уже ясно было, что оба караваны сближаются под острым углом и что «Самум» неминуемо окажется в точке пересечения курсов.
С бесшабашной ухмылкой, которую, к счастью, скрыла повязка, Ар-Шарлахи оглядел встревоженные лица. Страха он не чувствовал. После трех чашек вина, выпитых залпом, происходящее казалось ему даже отчасти забавным. И только сердце взмыло жутко и сладостно – первый признак того, что в следующий миг он учинит какую-нибудь очередную пьяную выходку, за которую долго будет потом расплачиваться.
– Да провались оно все… – лениво и беспечно выговорил Ар-Шарлахи, отстраняя от штурвала одного из рулевых. – А ну давай на палубу, командуй к повороту! Четверть курса влево!
– Не смей! – вскрикнула бледная Алият, но тут матросы повернулись к ней с угрожающим ропотом, и она, смолкла, попятившись.
«Ой! – холодея, подумал Ар-Шарлахи. – А действительно, что это я?..»
Однако отменять приказ было поздно. Спустя минуту «Самум» уже шел в полный ветер, стеля перед собою песчаную пелену. Шел наперерез кимирскому каравану.
– Береги глаза! – стремительно трезвея, бросил Ар-Шарлахи. – Кто там еще на палубе? Все вниз!
Впереди в мутных наплывах уже проступали контуры кораблей Кимира. Видно было, как спешно убирают на них паруса, как спрыгивают на песок и рассыпаются в цепи воины с боевыми щитами в руках. Потом весь мир впереди словно взорвался колючим ослепительным светом, к счастью, приглушенным сносимой на кимирцев пылью. Свет хлестал в амбразуру, жалил из щелей узкими лезвиями. Самый опасный участок пути. Проскочить… Проскочить и не загореться… Но главное, конечно, проскочить… и не врезаться в кимирца… и не положить корабль набок…
Присевший и скорчившийся у штурвала Ар-Шарлахи так и не решился качнуть рулевое колесо, хотя ему казалось, что просвет между кораблями кимирского каравана, увиденный им несколько секунд назад, располагался чуть левее по курсу…
Говорят, пьяным сопутствует удача. Похожая на таран, атака «Самума» была столь внезапна и неразумна, что кимирцы не успели даже как следует построиться. Наведи они все щиты одновременно – и никакая пылевая завеса не спасла бы. Под всеми парусами безумный ослепший корабль буквально пронизал флотилию и, не сбавляя хода, ушел в пустыню. Преследовать его было некогда, потому что теперь в лоб кимирцам выходил целый караван…
И караван этот был встречен по достоинству. Налетев на плотное белое пламя, отраженное боевыми щитами, досточтимый Хаилза несколько запоздало скомандовал поворот и в результате едва не положил «Саламандру» набок. Принимать бой, находясь в столь невыгодной позиции, он, естественно, не решился: кимирцы стояли против солнца, и их было больше. Кроме того, эта стычка могла послужить поводом к очередной войне, так как оба каравана шли по ничьим пескам. Словом, когда три корабля Харвы, отплевываясь сгустками смоляного пламени из катапульт, кое-как отползли на мускульной тяге и, развернувшись, легли на обратный курс, пустыня в тылу их противника была уже чиста. Песчаная пелена осела. Безумный корабль, атаковавший флотилию, сгинул бесследно.
Ар-Шарлахи заворочался, просыпаясь. Не обнаружив браслета на запястье, удивился, открыл глаза и не сразу понял, где это он находится. Пол был недвижен. Ар-Шарлахи приподнялся на низком, неожиданно мягком ложе и заглянул в иллюминатор. Никем не преследуемый «Самум» стоял посреди залитой лунным светом песчаной равнины.
Ар-Шарлахи снова откинулся навзничь и наморщил лоб, припоминая. Голова ныла – то ли с похмелья, то ли от всех этих сумасшедших событий. Где-то тут должен был стоять кувшинчик… и чашка… Пошарив по полу, нечаянно задел низкий табурет, вызвав легкий переполох за переборкой. Кто-то куда-то метнулся, зазвучали приглушенные голоса.
Вскоре дверь отворилась, и в каюту караванного вошла Алият, неся зажженный светильник – глиняную плошку с фитилем.
– Где мы? – спросил Ар-Шарлахи.
– В Харве, – ответила она, ставя плошку на пол.
И ему в который раз показалось, что Алият шутит. Потом наконец дошло, что под Харвой она подразумевает не столицу, а государство в целом.
– А где именно?
– Чубарра. Примерно там, куда ты собирался вести Хаилзу… Команда отдыхает. Караулы выставлены.
– Людей много потеряли?
– Никого. У двоих ожоги, один ослеп… но, может, еще оправится… – Алият помолчала, недоуменно сдвинув брови. – Не понимаю… Как тебе это удалось?
– А я знаю? – ухмыльнулся он. – Это надо столько же выпить, сколько в тот раз… Тогда, пожалуй, вспомню…
С этими словами Ар-Шарлахи подтянул к себе кувшинчик и попытался плеснуть в чашку вина. Вылилось несколько капель. Хмыкнул, приподнял брови и, весьма живо изобразив недоверие, заглянул в горлышко. А в самом деле, когда же это он успел все прикончить? Перед сном, что ли?..
Алият нахмурилась.
– А вот пить прекращай.
– Это почему же?
– Мы в походе. Будешь пить – остальные вообще сопьются.
– Строга… – с удовольствием на нее глядя, сказал Ар-Шарлахи. – Строга и жестока… Слушай, посмотри в шкафчике за государем. Там, по-моему, еще один стоял… непочатый.
Алият фыркнула, но все же просьбу исполнила. Поставила кувшинчик на пол, и Ар-Шарлахи, привскочив, немедленно обнял ее за бедра. Алият освободилась рывком.
– Еще раз полезешь – убью, – вполне серьезно предупредила она.
– Ну вот… – обиженно отозвался он, снова опускаясь на ложе. – Как кимирские караваны навылет низать – так Шарлах. А как собственную любовницу завалить – так уже и не Шарлах… Сбегу я от вас…
– Пей быстрее! – нетерпеливо перебила она.
– Ну вот… – повторил Ар-Шарлахи, сбрасывая с лица повязку и откупоривая кувшинчик. – То вообще не пей, то пей быстрее…
– Куда столько льешь? Полчашки, не больше, чтобы мозги прочистить! Сейчас люди придут…
Ар-Шарлахи не донес чашку до рта и воззрился непонимающе.
– Зачем?
– Будем думать, куда дальше двигаться. И, имей в виду, последнее слово – за тобой.
Ар-Шарлахи крякнул, отхлебнул и недоуменно поиграл бровью.
– А сама как считаешь?
Алият ответила не сразу – должно быть, еще не решила толком.
– Можно, конечно, пойти к Пьяной тени… – задумчиво начала она.
– Звучит обнадеживающе, – заметил Ар-Шарлахи. – И где же это такое? Что-то ни разу ни слыхал…
– Ну, бывшая тень Ар-Кахирабы… Еще ее называют Ничья тень. Как раз на границе Харвы и Кимира. Там только вино делают, больше ничем не занимаются. Поэтому их ни с той, ни с другой стороны не трогают. Говорят, даже во время войны не трогали. Вина-то ведь нигде больше не достать…
– Так… А еще куда?
– В Турклу. Про Турклу-то хоть слыхал?
Про Турклу Ар-Шарлахи слыхал. Это крохотное окруженное скальными останцами государство находилось под покровительством Харвы, но только на пергаменте. На самом деле Туркла ни от кого особенно не зависела, разве что от разбойничьих ватаг, неизменно находивших пристанище в этом далеко не изобильном, но зато труднодоступном оазисе. Вся контрабанда, все награбленное по обе стороны границы добро шло, в основном, через Турклу.
– Да, это, пожалуй, надежней…
– Надежней, – согласилась Алият. – Только сразу туда идти не стоит. С пустыми руками в Туркле делать нечего.
Ар-Шарлахи поперхнулся вином и закашлялся.
– То есть?!
Алият смотрела на него, словно ждала, когда же наконец он сам поймет всю глупость собственного вопроса. Так и не дождалась.
– Ну вот что! – Ар-Шарлахи нервно отставил чашку, едва не расплескав остатки вина. – Запомни раз и навсегда! На разбой я вас не поведу! Даже думать об этом не смей!..
Алият непритворно удивилась.
– Вроде в Харве учился, – упрекнула она, – а законов не знаешь. Да теперь ты хоть всю Пальмовую дорогу разграбь!.. Когда тебя поймают, никто об этом даже и не вспомнит. Ты – государственный преступник. Ты бунт поднял. Ты на границе два каравана стравил…
Ощупанный внезапным страхом, Ар-Шарлахи невольно выпрямил спину.
– Кто сказал «альк», тот должен сказать «бин», – важно добавила Алият и испортила этим весь эффект. Ар-Шарлахи дико поглядел на нее и вновь потянулся за чашкой.
– Гляди-ка… – пробормотал он с кривой усмешкой. – Буквы знаешь…
Алият хотела ответить, но вдруг насторожилась и прислушалась.
– Допивай и прячь! – прошипела она. – Идут… Морду прикрой!
Глава 9. ПЕРВАЯ КАТОРГА
Чашки вина как раз хватило, чтобы погасить похмелье и слегка поднять настроение. Не то чтобы Ар-Шарлахи перестал сознавать, насколько все серьезно, просто его сейчас вдохновляла сама глупость ситуации. Не насладиться ею он не мог.
Начал с того, что важно воссел на низеньком табурете и, невольно подражая досточтимому Ар-Мауре, прищурил один глаз. Алият была неприятно этим удивлена, но остальные восприняли все как должное. Колебалось пламя светильника, по стенам каюты караванного гуляли блики. Алебастровый государь слушал и хмурился из угла.
– Так ты говоришь, Рийбра… – Подпустив в голос ленивой сановной хрипотцы, Ар-Шарлахи умолк и выжидающе взглянул на сутулого мятежника.
Тот, судя по движению повязки, судорожно дернул кадыком.
– Говорю, есть такие, что сомневаются… Остальные-то потверже, а эти… Примкнули сгоряча, теперь вот жалеют…
Ар-Шарлахи выслушал и, подумав, кивнул.
– Таких нам не надо, – равнодушно изронил он. – От таких мы избавляемся.
Все, включая Алият, замерли и недоверчиво уставились на главаря.
– Доберемся до первой тени, – продолжал он, – и пусть идут на все четыре стороны.
Разбойнички переглянулись с видимым облегчением. Слово «избавляемся» в устах Шарлаха могло означать все что угодно.
– А кто у нас купор? Что с провиантом?
Купор, плотный коротыш, чем-то напоминающий караванного Хаилзу, беспокойно шевельнулся.
– Провианта нет, – сказал он и побледнел. – Вернее, есть, но никуда не годный.
Все повернулись к нему.
– Что значит никуда не годный?
– Ну вот… Сухари, например… Сверху – отборные, а глубже – гниль… Я думал сначала, в одном ящике так, а посмотрел – во всех…
– Ладно, проверим. – Опять-таки неумышленно копируя повадки лукавого судьи, Ар-Шарлахи неспешно развернулся всем корпусом к Алият. Та кивнула.
Однако уже в следующий миг глава разбойников утратил величественную осанку и с самым озадаченным видом тронул висок кончиками пальцев. Дошло наконец.
– Так это что же получается? – сказал он другим голосом. – Значит, если бы мы не взбунтовались, то углубились бы в пустыню и…
– Да все равно взбунтовались бы, – тихонько проворчал кто-то. – Гнилой сухарь – первый зачинщик…
Ар-Шарлахи помолчал, соображая.
– Интересно готовил эскадру к походу досточтимый Тамзаа, – молвил он наконец. – Вы не находите?
Розоватый свет масляного фитиля трогал хмурые лбы, вымывал тени из глубоких морщин. Разбойнички силились понять, куда клонит главарь.
– Команду набрал из жителей Пальмовой дороги, – задумчиво продолжал Ар-Шарлахи. – Погонщиком назначил мальчишку… Караванного известил в последний момент… А тот терпеть не может повязок на лицах… Да еще и снабдил гнилым провиантом… То есть получается, что досточтимому Тамзаа позарез был нужен мятеж на головном корабле. Хотел бы я только знать, зачем. Насолить караванному или оставить государя без морской воды?
– Какая разница? – процедила Алият, и на нее укоризненно оглянулись. О чем бы там главарь ни разглагольствовал, прерывать его не следует.
– Теперь уже никакой, – согласился Ар-Шарлахи. – Хотя… Наверное, и на других кораблях то же самое…
– И что?
– А то, что в ближайшее время караванный искать нас, скорее всего, не будет. Он будет искать провиант…
– Мы – тоже, – напомнила Алият.
– Да, – подтвердил Ар-Шарлахи, развертывая карту. – Мы – тоже. Кстати, не удивлюсь, если и вода окажется гнилая…
Он вновь приосанился, насупил брови и принялся усиленно изображать из себя стратега. Тщетно прожигала его Алият темными своими глазами. Пьяница откровенно развлекался, словно глумясь над их отчаянным положением. Однако вскоре палец его, глубокомысленно бродящий по изображению пустыни Чубарра, словно прилип к свитку. Некоторое время Ар-Шарлахи оторопело смотрел на карту, потом медленно поднял недобро усмехнувшиеся глаза.
Скрытые чуть ли не до переносиц розоватыми повязками темные лица разбойников подались к главарю. Все разом почуяли, что решение уже принято.
Читать бесплатно другие книги:
