Перехват инициативы Самаров Сергей

Потом я посмотрел данные на капитана уже после службы, поскольку и такие в картотеке оказались. Не зря говорят, что если человек связал свою жизнь с ГРУ, то это навсегда. Вадим Палыч не выходил из-под контроля военной разведки, и даже были в материалах донесения двух людей, с ним беседовавших. Беседы были проверочными, в чем-то даже провокационными, но лишнего наш бывший командир роты ничего не сказал. Кстати, в этих донесениях я нашел номер домашнего и сотового телефона капитана Аведова. Это как раз то, что мне было нужно.

Я сам не знаю, почему хотелось верить в то, что обращение к капитану Аведову поможет мне разрешить мои проблемы. Просто казалось так, и все. Наверное, потому, что он до сих пор был для меня авторитетом, идеалом и образцом человечности и порядочности. А это не всегда встретишь в человеке с такой боевой подготовкой, какую имеют офицеры спецназа ГРУ. Как правило, она людей огрубляет и очерствляет, делает равнодушными к чужой боли – так мне казалось. Хотя, может быть, я и не прав, потому что и наш командир взвода, помнится, тоже был хорошим человеком...

Я закрыл программу и стер все данные о своей работе.

* * *

На стоянке около конторы я увидел две ментовские машины. Вообще-то, менты были постоянными клиентами нашей фирмы, и удивляться присутствию их здесь не приходилось. Но мне почему-то показалось, что визит сразу двух машин как-то связан с моими сегодняшними неприятностями. И потому, поставив «Мазду» не на привычном месте, а через два дома, на чужой стоянке, я не поспешил пройти в контору, а остался за рулем. И так просидел минут десять, пока из дверей не вышли три человека. Двое уселись в одну машину, третий в другую, и уехали в разные стороны. Только после этого я переехал на свою стоянку.

Охранник Коля Харламов за дверью приветственно поднял руку. Поскольку мы уже здоровались утром, я понял, что он желает нечто сообщить мне. И даже догадался – что.

– Берсерк, ты зачем перекачал из американского банка миллион долларов?

– Я был голоден, – вяло, с неохотой ответил я.

– А теперь тебя менты ищут.

– Ты удостоверение у них проверял?

– Проверял, – подтвердил Харламов.

– Управление «К»?

Управление «К» в МВД занимается компьютерными преступлениями.

– Нет. Просто уголовный розыск. Из административного округа, даже не из МУРа.

– И группу захвата в кабинете оставили?

– Если только пронесли в кармане.

– Понял, Колян, спасибо.

– А что ты натворил? – Харламов рад бы был услышать какую-нибудь захватывающую историю.

– Я разве похож на болтуна? – спросил я в ответ с укором. И прошел на второй этаж в свой кабинет.

У нас в конторе как-то было принято не ходить из кабинета в кабинет даже для того, чтобы сказать пару слов, а беседовать мы предпочитали через компьютер. И я уже до того привык к этому способу общения, что даже не посмотрел себе под ноги. Только усевшись за компьютерный стол и включив сетевой фильтр, увидел, что у порога лежит свернутый вдвое лист, вырванный из блокнота.

В записке был номер мобильника. Текст под номером гласил: «Срочно позвоните! Капитан уголовного розыска Стаднюк».

Раздумывать долго было просто не над чем. Я не знал за собой грехов, за которые следует отвечать. Конечно, странно, что менты сумели добраться до меня. На дороге стояло множество машин. И следовало знать, что расстрелянная «Шкода Фабия» ехала именно за мной, чтобы разыскивать меня так настойчиво. Не предполагал, что менты умеют работать так быстро...

Я набрал номер. И только тут подумал, что пять минут назад прятался от ментов так, словно был в самом деле в чем-то виноват.

ВАЛЕРИЙ СТАДНЮК, КАПИТАН, НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА АДМИНИСТРАТИВНОГО ОКРУГА

Лейтенант Суглобов расстарался... К приезду следственной бригады стул перед рабочим столом в моем кабинете оказался занят крепким парнем в окровавленной одежде. По заклеенному вместе с половиной лица носу и большущей повязке на правой руке я без особого труда догадался, что это и есть единственная уцелевшая жертва расстрела «Шкоды Фабия». Сам Суглобов сидел на широком подоконнике и беззаботно мотал ногами. Можно было с разбегу приступить к допросу, но для начала следовало и соответствующее настроение создать, чтобы оно в воздухе витало и помогало нашему гостю правильно отвечать.

– Это ты его так разукрасил? Я же просил тебя сильно не усердствовать... – усевшись за стол, спросил я лейтенанта с легким, но ощутимым укором. – У меня всегда рука дрожит, когда приходится бить по перевязке.

– Не-а... Это Федю без меня, – ответил Костя, вдумчиво растягивая фразу и с удовольствием поддерживая тему. – Я же для начала всегда ноги ломаю, чтоб они вперед человека не убежали. А потом уже все остальное... Стиль работы собственных сотрудников, товарищ капитан, следовало бы знать.

Я наклонился через стол и посмотрел на ноги задержанного. Они оказались без гипса, и меня это, очевидно, устроило.

– Обыскали своего Федю? – спросил я Суглобова. – На предмет того, что нормальные люди в карманах не носят.

– Перочинный ножичек. С маникюрной пилкой. Вроде бы пустячок... Правда, все заточено так, что человека можно, как свинью, зарезать. Только резать долго придется... Я и подумал – а вдруг он садист-маньяк... Ножичек на предмет поиска следов крови на экспертизу отправили... Скоро должны сообщить. Сижу вот, жду, потому что сам Федя брать на себя ничего не хочет и в «признанку» не идет.

– А за что меня вообще арестовали? – голос у Феди подрагивал, хотя заклеенная физиономия пыталась изобразить возмущение, с его точки зрения, законное. Но я уже давно убедился, что наши граждане законов не знают, и этим следовало пользоваться. А переживать Феде было от чего. Выжить после такого массированного обстрела и угодить в лапы к ментам-садистам – что может быть страшнее. Вроде бы и жертва, однако и не только, судя по нашему с ним обращению. И парень терялся в недоумении. Но мне надо было, чтобы он не просто терялся, а боялся. Когда человек трусит, у него подсознание начинает усиленно работать и пробуждает чувство самосохранения, а оно, в свою очередь, заставляет много говорить.

– Отпечатки пальцев? – не обращая внимания на вопрос, спросил я лейтенанта.

– «Прокатали», тоже отправили на идентификацию. С тех пальчиков, которые у него уцелели... Сейчас всю преступную биографию Феди поднимут, где и как он наследил. И тогда уже смело нацепим на него наручники... Главное, товарищ капитан, чтоб они не спутали, как в прошлый раз. А то тогда парня, помните, ни за что тридцать суток в СИЗО[4] продержали.

Клиент начал, кажется, созревать. По крайней мере, взгляд у него стал бегающим и жалким, брови то хмурились, то на лоб взбирались. Еще немного дожать, и можно будет говорить с ним по существу вопроса.

Процесс пошел... И только после этого я повернулся к самому парню. Протокол допроса умышленно заполнять не стал, чтобы он понимал неофициальность нашего разговора. В беседе можно многое себе позволить, чего при допросе уже не совершишь.

– Ты пока не арестован, только задержан... Арестованным, Федя, будешь считаться после предъявления обвинения. Через пару дней. Мы долго тянуть не станем. Это не в наших интересах. И без тебя на каждом сотруднике столько дел висит...

– А за что хоть? – Он очень хотел знать, в чем виноват. – Меня чуть не убили, и теперь еще арестовать хотят.

– Сам знаешь... Выкладывай все.

– Что выкладывать? – Федя попытался вздернуть надорванным носом, но это, должно быть, вызвало боль, и он только жалко сморщился.

– Так, значит, начнем по порядку... Про наркоту потом, – сказал я и добавил, обращаясь к лейтенанту Суглобову: – У них в машине пакет с марихуаной нашли. Граммов, пожалуй, триста. Это, понятно, не для личного удовольствия, приторговывали...

Пакета, конечно, никакого не было, и вообще доказать причастность парня к нему, если бы он был, практически невозможно. Но на психику такое сообщение прессом давит. А мне именно этот эффект необходим. Для пущей убедительности я еще и крепко стукнул кулаком по столу, переходя на повышенный тон разговора.

– Я наркотой никогда не баловался. Можете кровь на экспертизу взять.

Федя возмутился настолько слабо, что я понял – он верит в то, что менты приклеят ему обвинение, если не удастся с ними договориться. Это всегда приятно, когда допрашиваемый столь понятлив. И договориться я постараюсь.

– Что нам такая экспертиза даст? Или что она тебе даст? В лаборатории сразу спрашивают, что они найти должны. Что скажу, то и найдут. Сам, наверное, слышал... Меня сейчас другое волнует. Кто вас расстреливал?

Кулак висел в воздухе, раздумывая, куда опуститься.

– Не знаю.

– Твоя беда, что не знаешь, но учти, Федя, что нам ты сказать все равно должен, – вступил в разговор лейтенант Суглобов.

– Я по-другому спрошу. – Теперь я уже постучал кулаком по столу тише, но поднимая кулак значительно ближе к носу задержанного. – За что вам такая честь выпала? Не каждого будут расстреливать спешно и прилюдно.

– Я вообще в машине случайно оказался. Попросили. Для «картинки».

– Для чего? – не понял я.

– Парни... Вован Польди, из нашего дома, он на своей машине был, подъехал, сто баксов обещал, если дня три с ним поезжу. Я еще другана своего взял.

– Просто так поездить?..

– Я ж говорю, для «картинки»... Вид чтобы нарисовать... Вовану кто-то «бабки» кинул, чтоб за парнем каким-то покатался, посмотрел, где тот бывает, с кем «кентуется», в какое время чем занят. Тот Вована засек, тормознулся раз, «наехать» сам хотел. Вован не из храбрых. Сорвался с места, потом меня с друганом посадил для «картинки». На четверых все ж не рыпнется, как на двоих. И ездили... Второй день катаем... Катали, то есть...

– А ты, стало быть, из храбрых?.. – резонно подсказал лейтенант Суглобов.

– Друган у меня – спец по махаловке... Был. Мы и поехали. Сто баксов лишними не бывают. Сам, наверное, товарищ капитан, от такой работы не отказался бы. Делать ничего не надо, катайся...

Вариант достаточно походил на правду. Особенно когда других версий нет... Попросили кого-то отследить. Тот «хвост» увидел, подстраховался, и результат – налицо. В том числе и на лице у Феди... Если бы не оставшийся в живых свидетель, невозможно было бы концы найти. По крайней мере, проверку провести следовало срочную, по горячим следам.

– И кого, говоришь, вы «вели»?

– Какой-то компьютерщик-программист, что ли... Польди так говорил.

– Имя! – кулак еще раз красноречиво по столу постучал.

– А я знаю? Показать могу, где живет, где работает. На новенькой синей «Мазде» ездит. Сегодня с утра его у дома ждали. За ним поехали, и нас...

Какой-то компьютерщик-программист... Такие в компьютерных играх хорошо стреляют, а в жизни они далеко не всегда за себя постоять-то могут. Хотя всякое бывает.

– За сто-то баксов, – оценил Суглобов автоматные очереди. – На похороны доброму человеку не хватит...

– Тому, кого хоронят, это без разницы... – Пострадавший блеснул философским складом ума и глубочайшим знанием жизни.

– Кто заказал слежку, ты, конечно, не знаешь?

– Откуда... Я же говорю, нас просто для «картинки» позвали.

– Если за нос нас водишь, я тебе остатки носа сам отстрелю, – пообещал я. – Поехали, показывай.

* * *

Федя улицу назвал уверенно. Пробки к тому времени почти рассосались, и мы, естественно, с включенными «сигналками», поехали быстрее. Сразу на двух машинах – на всякий случай. Если шмаляют прямо на улице, никого не стесняясь, то и нас точно так же расстрелять не постесняются. Поэтому без подкрепления выезжать опасно. Правда, я не «группу захвата» взял, потому что версия пока только предварительная, и с торопливостью могут на смех поднять, а парней из своего отдела. Но и это уже какая-то подмога. Как раз проехали мимо места, где в это время грузили на эвакуатор расстрелянную «Шкоду».

Я второпях не сориентировался и не подумал уточнить первый адрес, и только когда стали въезжать во двор жилого дома, понял:

– Ты куда же нас привез?

– Здесь он живет.

Я простонал:

– Идиот... Он и днем дома сидит? Или на работе находится?

Федя что-то прошептал под повязку на лице. Мне показалось, он сказал: «Сам идиот!» За такое можно и остатки носа сплющить.

– Чего-чего? – переспросил я грозно.

– А кто, говорю, его знает. Вчера на работе был.

– Разворачиваемся... Куда ехать?

Федя сказал. Дороги еще больше освободились. Теперь быстрее поехали. На месте оказались минут через двадцать.

– Машины нет, – сказал Федя, показывая перевязанной рукой на полупустую служебную парковку. – Он мало выезжает. И ненадолго.

– Будем ждать, – решил я. – А ему машину не прострелили?

Федя плечами пожал:

– А я видел? Он вообще-то от нас, кажется, машины через две-три стоял...

– Если пуля царапнула, – предположил я, – мог машину в сервис отогнать, а сам сидит себе в кабинетике.

– А в него-то зачем стрелять будут? – спросил лейтенант Суглобов.

– Ну, мало ли, – предположил я. – Мы еще не имеем версии, и уж тем более не знаем, в кого и зачем стреляли и...

– И еще будут стрелять, – закончил за меня лейтенант.

Он правильно понимает ситуацию. Если началась стрельба, то она вполне может продолжиться, но тогда уже фигуры будут посолиднее. Естественно, и нам это забот добавит... И по шапке настукают сверху. Поэтому дело раскручивать следует срочно...

* * *

Но даже при том, что дело раскручивать следует срочно, пришлось ждать. Занятие это нужное, но нудное. Однако мы люди привычные. Порой приходится подолгу ждать. Главное, чтобы результат был.

Мне позвонили на мобильник, сообщили, что сначала в соседнее отделение поступило заявление от какого-то гражданина, работавшего сегодня с утра пораньше в своем гараже. Без четверти семь туда вошли трое, стукнули его по голове и угнали из гаража старый «Фольксваген Гольф». Ворота гаража закрыли снаружи на висячий замок. Гражданин, когда пришел в себя, начал кричать и гаечным ключом стучать в ворота изнутри. Стучал долго... На его счастье, сосед в такую рань подошел – где-то без двадцати восемь... Он съездил домой к потерпевшему за дубликатными ключами, потом отвез пострадавшего в больницу, и только после этого – в милицию. Почти одновременно с принятием заявления нашли тот самый «Гольф», из которого расстреливали «Шкоду». В трех кварталах от места происшествия, во дворе какой-то котельной. Одна и та же машина... Два автомата на полу прикрыты чехлом с сиденья... Эксперты ищут отпечатки и вообще все, что можно найти.

Это была еще одна зацепка, которую можно как следует обрабатывать, чтобы всю до капли информацию выжать. Еще не проанализировав факты, я понял, что момент такой, есть где поискать, причем делать это надо быстрее, по горячим следам.

– Перегоните потерпевшего в наше управление. «Прокачайте»-ка этого мужика, – попросил я. – Что он рано утром в гараже мог делать?.. Слишком рано, для того чтобы там работать. Машину должны были угнать загодя, чтобы успеть подготовиться... Не с автоматами же они в гараж пришли. И не на пустое место нагрянули, не наугад. «Прокачайте»... Пошлите кого-нибудь во двор котельной. Пусть ищут свидетелей. Я скоро к вам присоединюсь.

Машина сыска закрутилась. Так всегда бывает – сначала не видишь ни одной зацепки, потом вдруг появляется одна, вторая, третья, и информация сама в руки идет... Подобное притягивается подобным... Без этого принципа Гермеса Трисмегиста, наверное, и сыска бы не существовало. Но принцип работает не только в сыске. Когда чем-то или кем-то начинаешь сильно интересоваться, опять информация начинает поступать отовсюду, из самых неожиданных и случайных источников. Проверено многократно.

Конечно, отдыхать в засаде приятно. Но когда неизвестно, сколько ждать, а время торопит и по горячим следам можно еще что-нибудь накопать, тогда приходится спешить. Я принял решение...

– Пошли, – позвал я Константина. И попросил водителя машины: – За нашим любимым раненым присмотри. Если что, ломай ему ноги. Можешь сразу обе... Стреляй, не стесняйся, ему уже все равно...

С улицы я показал палец сидящим во второй машине. Один человек – со мной.

Вход в офис был без вывески, хотя очень солидная металлическая дверь, инкрустированная деревом, говорила о небедности заведения. Наверное, дверь не просто металлическая, а бронированная, и такую даже гранатометом, пожалуй, не сразу возьмешь... Кодовый замок – для своих, звонок в домофоне и микрофон – для гостей. Все как полагается. За дверью – охранник. Рядом с охранником – «вертушка»-проходная. В человеческий рост, не перепрыгнешь.

Мы показали удостоверения. Охранник рассматривал их долго и внимательно, причем не только мое, но у всех троих. Только что пальцем по строчкам не водил.

– Читаешь плохо? – раздраженно спросил я. – В школе надо было лучше учиться. Тогда бы сейчас не охранником работал, а начальником охраны, и другими безграмотными командовал.

Охранник на меня посмотрел как на пустое место. Удостоверения его не сильно впечатлили, моя речь вообще осталась без проявления эмоций.

– Что вы хотите?

– Есть у вас тут парень, ездит на синей новенькой «Мазде». Он нам нужен.

– Фамилия...

– Ты что, не знаешь тех, кто в фирме работает? «Мазда» под твоим окном останавливается. Синяя...

Он не ответил на мой вопрос.

– Просто так, по коридорам прогуляться, я вас не пропущу.

Я предпочел не ругаться и не качать права, хотя очень хотелось бы. И вообще хотелось дать охраннику в лоб так, чтобы он хотя бы глазами шевелить начал быстрее.

– Хорошо, начальство у вас на месте?

Я вообще-то так сразу и планировал к начальству пройти, если парня с синей «Мазды» на месте не окажется.

– Минутку, – невозмутимый охранник меня просто бесил. Он неторопливо снял трубку внутреннего телефона и стал кому-то докладывать, что уголовный розыск домогается с непонятными разговорами. Что-то там ответили.

– Подождите у стены. Сейчас за вами спустятся и проводят. Проход не загораживайте. Отойдите...

Дверь как раз открылась, какой-то человек вошел, приложил магнитную карточку к считывающему устройству и спокойно шагнул на лестницу. Да, охране здесь вовсе не нужно было знать сотрудников в лицо. Их техника узнает... Интересно, сколько стоит такая система, и вообще, чем занимается фирма, позволяющая себе ставить такие дорогие навороты. Судя по помещению, людей здесь много работать не может. От силы три десятка человек. Но, видимо, хорошо зарабатывают... Это не ментовка, где не хватает денег на приобретение новых комплектов наручников. Я уже не вспоминаю о приобретении комплекта патронов для учебно-тренировочных стрельб, о которых все давно забыли.

Ждать пришлось больше пяти минут. За нами спустилась очкастая девушка с отвислой нижней губой, посмотрела на охранника, тот молча кивнул в нашу сторону и, видимо, нажал на педаль блокировочного тормоза, освобождая вертушку.

– Проходите за мной. – Девушка двинулась по лестнице на второй этаж. Она не слишком спешила.

Двери в кабинетах тоже были снабжены магнитными замками и могли, как я понял, открываться только с помощью личной карточки. Похоже, здесь блюдется принцип повышенной секретности работ. Как в режимном учреждении советской поры. Сам я такие не застал по возрасту, но много о них слышал. Впрочем, я не исключил возможной причастности или наследственности этого офиса там самым учреждениям.

Лишь одна из дверей на втором этаже оказалась без магнитного замка. Это была приемная. Очкастая девушка провела нас туда и позвонила в кабинет. Замок щелкнул, и дверь автоматически приоткрылась с помощью какой-то скрытой пружины.

– Проходите, вас ждут...

Кабинет был небольшим, идеально белым, без всяких украшений, соблюдающий деловую функциональность. Грубоватого вида и ростом повыше меня женщина встала из-за компьютерного стола с большой и откровенной неохотой. На нас смотрела, как на надоедливых мелких дворняжек, которые любят около ног вертеться и тявкать. Неприятный взгляд, он часто встречается и всегда меня злит.

– Чем могу помочь?

– Мы разыскиваем вашего сотрудника, который ездит на синей «Мазде»...

– По какому поводу, могу я полюбопытствовать? Он что-то натворил?

– Это не секрет. Он был свидетелем некоего сегодняшнего утреннего происшествия...

– У нас на синей «Мазде» ездит только Берсерк... Простите, Роман Павлович Вершинин...

– А почему Берсерк? – спросил я, заинтересованный такой странной кличкой.

– Так его чаще зовут... Я затрудняюсь ответить на вопрос о происхождении прозвища, но полагаю, что оно отражает характер Романа Павловича. Он добрый человек, но вспыльчивый. Не любит несправедливость.

– А когда мы сможем его застать?

– Я принципиально не контролирую рабочее время своих сотрудников. Они взрослые люди и в состоянии делать это самостоятельно. Оставьте ему записку под дверью. Как появится, он с вами свяжется. Секретарша покажет вам дверь...

На этом разговор закончился. Нам настойчиво показывали, что мы мешаем людям работать. Нам только одним, все считают, никто не мешает, а все помогают!.. Просто бегом бегут, чтобы помочь!..

– Ладно, и на этом спасибо.

Хорошо хоть, записку позволили оставить. А разрешение, видимо, уже считается здесь оказанием содействия органам милиции... Рад бы я был, если бы это заведение когда-нибудь круто «обчистили». Вот тогда они к ментам иначе стали бы относиться. На коленях бы ползали с мольбами об ускорении поиска преступников.

* * *

Я отправил старшего лейтенанта Васю Яковенко с пострадавшим Федей в управление, дав попутно задание «прокачать» по базе данных Вершинина Романа Павловича, а сам хотел вместе с лейтенантом Суглобовым заскочить еще в одно место по совсем другому делу, уже больше месяца висевшему на нашем отделе и почти раскрытому, впрочем, с бедной доказательной базой. Но едва мы успели отъехать, как мне позвонил водитель второй машины.

– Товарищ капитан, Федя говорит, что, кажется, рядом с соседним зданием та самая «Мазда» стояла. Парень этот, похоже, наши машины увидел и в стороне встал... Прячется.

– Понял. Вы в управление катите, а мы возвращаемся...

Прячется только тот, кто имеет весомые причины для этого. Следовательно, у нас есть повод действовать оперативно.

И, поскольку в офис нас пускают неохотно и не сразу, оперативность следует совмещать с фантазией. А вызвать человека из офиса просто. Стоит только дать пинка по колесу его машины. Сработает сигнализация, он выскочит. И можно смело крутить ему руки за спину.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

РОМАН БЕРСЕРК, ОТСТАВНОЙ СТАРШИЙ СЕРЖАНТ СПЕЦНАЗА ГРУ

– Капитан Стаднюк, слушаю, – раздался в трубке хрипловатый голос. Мне даже показалось, что злобный голос, хотя его легко спутать с обыкновенной торопливостью занятого человека. А я не люблю делать скоропалительные выводы.

– Моя фамилия Вершинин, – сказал я. – Вы, кажется, хотели со мной встретиться?

– Где вы сейчас? – Капитан говорил так, словно мне уже давным-давно вынесено обвинение, и он, став нежданно-негаданно судьей, приговор читал.

– У себя в конторе?

– В офисе? – переспросил он.

– У нас не любят слово «офис». Мы зовем свое рабочее место конторой.

– Я хочу с вами встретиться.

Он не сказал, что хорошо бы со мной встретиться, он сказал именно «я хочу». И прозвучало это приказом. Жесткий, видимо, мужик. Хорошо, если при этом умный, а то грубые без ума могут дров наломать и других заставляют в тот же процесс включиться.

– Подъезжайте. Я один в кабинете.

– К вам сложно войти. Спускайтесь на улицу. Поговорим в машине. Мы сейчас недалеко. Через две минуты и спускайтесь.

Последние слова он произнес так, словно мальчику конфетку предлагал или щенка подзывал: «На-на-на...» Вообще-то, они могли бы и подальше уехать. По крайней мере, десять минут прошло, пока я увидел отъезжающие «мусоровозы». Две минуты... Они уже возвращались?

Я убрал трубку в чехол, несколько секунд соображал, оценивая ситуацию, потом подошел к окну и легонько отогнул одну из пластин шторки-жалюзи. Ментовский «уазик» стоял прямо под окнами, а какой-то человек в гражданском осматривал мою «Мазду». Не так чтобы очень внимательно, но с двух шагов. Похоже, искал пулевые отверстия, которыми машина, слава богу, награждена не была.

Тогда почему две минуты? Для чего им нужны две минуты? Готовятся? К чему?

Я отогнул пластину жалюзи чуть больше и увидел, как еще один человек вышел из ментовской машины и направился в сторону тротуара налево. Понятно – блокируют. Этот будет страховать вход в контору, чтобы я не убежал туда. Или вообще станет перекрывать одно из направлений неширокой улицы. Замрет рядом с газетным киоском, сделает вид, что витрину рассматривает и очень интересуется порнушными журналами. Стандарт, дальше которого ментовская фантазия не выходит. Но если этот встанет там, тогда и другое направление, естественно, уже блокировано... А почему они считают, что я должен убегать?

Это было уже слегка любопытно, хотя и не слишком приятно. И даже похоже на попытку задержания. Хотя для него должны быть какие-то веские причины. Но избежать разговора, если я договорился о встрече, мне уже не удастся. Не надо было звонить. Если меня в чем-то подозревают, а я попытаюсь избежать встречи, подозрения только усилятся. Придется идти.

* * *

Я однажды сам наблюдал на улице момент задержания ментами какого-то парня. Парень даже не сопротивлялся. Ему сразу ударили ногой в голову, потом в пах и только потом стали скручивать на капоте ближайшей машины. Если и эти менты надумают так же обойтись со мной, хотя, кажется, не имеют к этому прямых оснований, как я должен себя вести? Хорошо... И потому я перед выходом заглянул в ремонтную мастерскую, расположенную на нашем этаже, и выпросил два простых алюминиевых уголка по двадцать сантиметров длиной. Уголки я приспособил под рукава, чтобы прикрыть кость предплечья, и закрепил скотчем. Знаю по опыту, как потом неприятно бывает, когда скотч приходится убирать и он рвет волосы с руки. Но ничего не поделаешь – это простейшая мера техники безопасности.

Вторая мера – запись разговора. Диктофон у меня миниатюрный, напоминает авторучку, запись цифровая, то есть улавливает много таких оттенков речи, которые не улавливает пленочный диктофон. И все посторонние звуки, что тоже может оказаться немаловажным. Внимания не привлечет, если будет торчать из кармана пиджака. Вот только включить его следует загодя. Но памяти диктофона хватает на четыре с половиной часа разговора. Этого, наверное, вполне достаточно... Не думаю, что менты намерены потерять столько времени.

Подготовленный таким образом, я мог смело двигать к выходу из конторы. Смело – это с физической стороны. Но раздумья меня все же не покинули, и они движение притормаживали. Скорее это было недоумение... Что могут менты иметь против меня, чтобы так настойчиво домогаться? Конечно, если бы меня желали допросить только как свидетеля сегодняшнего происшествия, они бы не были так настойчивы. Просто позвонили бы и не перекрывали улицу на случай моего желания красиво убежать. Да и как они могли выделить меня среди других свидетелей? Я даже не вплотную к «Шкоде» стоял. Я и не свидетель вовсе. Здесь что-то другое...

В принципе, менты могут что-то иметь против любого человека, которого очень легко подставить чуть не под расстрельную статью, обладая соответствующими навыками и знанием законов. И даже есть, слышал я, особые специалисты по переводу стрелок. Много дел имеют на счету, а сажают за них совсем других людей. Они же только изредка как свидетели проходят. Но это лишь один вариант из множества, и он никак не связывался с сегодняшней стрельбой на дороге. Стоп... Хотя мог и зацепиться... То, что я «прокачал» через ментовскую базу данных номер машины, еще ничего не говорит. Вполне могло статься, что в машине были именно менты, а кто-то их успокоил и «снял с маршрута»... Эти, сегодняшние, вправе предположить, что именно я организовал расстрел. Или дело обстоит еще проще. Если после расстрела кто-то из пассажиров «Шкоды» остался в живых, он сообщил ментам обстоятельства, при которых их машину расстреливали, и такой поворот даст право ментам предполагать во мне организатора расстрела. Этот наиболее вероятный вариант дает ответ еще на один вопрос – как менты вышли на меня так быстро. Им просто сказали, за кем велась слежка.

Вот с этим не совсем страшным обвинением можно пытаться меня задержать, а можно и не отпустить... Все зависит от того, как я себя поведу...

* * *

– Колян, ты человек надежный? – поинтересовался я, остановившись рядом с «вертушкой» охранника.

– Поддержка нужна? Можешь не сомневаться... – Харламов посмотрел серьезно. – Мы все, прошедшие через Чечню, друг друга поддержать готовы.

– Поддержка простая. Я сейчас иду с ментами поболтать. Они там, – кивнул я на дверь. – Тебе в окно видно, что в машине происходит?

– Видно.

– Понаблюдай... Если что-то будет не так, в свидетели пойдешь?

– Против тебя или против них?

– Кому ты поддержку обещаешь?

– Я же сказал, можешь не сомневаться. Меня молчать не заставят...

– Вот это все, о чем я хотел попросить. А если поддержка ментам понадобится, ты, выходит, ничего не видел.

– Только и дел у меня, чтобы в окно смотреть. – Харламов показал книжку, которую читал на службе.

– Порядок.

Я включил диктофон и шагнул к двери...

* * *

Капитан Стаднюк оказался крепким парнем чуть постарше меня, в гражданской одежде. Смотрел он недобрыми глазами и тяжелым испытующим взглядом оценивал мою не слишком впечатляющую фигуру – видимо, составлял общее впечатление.

– Садись... – кивнул он на заднее сиденье «уазика», а сам для себя открыл дверцу переднего пассажирского сиденья. Водителя в машине не было. Наверное, тоже перекрывал возможный путь моего бегства.

На «ты» капитан перешел без обиняков. Это, видимо, привычка. Наверное, предъявлять обвинения и говорить при этом «вы» ему не слишком удобно. Тогда его природная грубость будет спотыкаться. Но у меня тоже есть свои устойчивые привычки. Если мне говорят так вот, без всяких предисловий, «ты», я отвечаю тем же.

– Приглашаешь? Может, и кофе подашь?..

Капитан на это даже не хмыкнул.

На заднем сиденье уже устроился еще кто-то – улыбчивый парень, наверное слегка ехидный, судя по выражению лица, тоже в гражданской одежде, но с пистолетом, оттопыривающим низ куртки-ветровки. Поясная кобура тем и неудобна, что выдаст себя при сидении. В этом отношении подмышечная выигрывает, хотя опытный глаз всегда определит наличие ее по тому, как она перетягивает плечо крепежными ремнями. Подмышечную кобуру у капитана Стаднюка я определил еще на подходе, когда он стоял рядом с машиной.

Я сел и даже дверцу закрыл, чтобы не думали, будто я заранее оставляю себе удобный путь бегства, и не напрягались. Сел и капитан, и сразу вполоборота ко мне повернулся.

– Рассказывай...

– Что именно? – Я старался сохранить невозмутимость.

– Не знаешь?..

– Догадываюсь, но жду наводящих вопросов... – к чему заниматься игрой слов и тянуть время. У меня нет причин скрывать то, что я видел и знаю. Но я, хотя кое-что и видел, практически ничего не знаю. И потому весь мой рассказ может свестись к нескольким предложениям.

– Давай без вопросов... Сначала и... И дальше...

– Можно не соблюдать алфавитный порядок, – сказал парень с заднего сиденья. Правильно я определил по лицу – голос у него достаточно ехидный. Такие любят говорить с подковырками. К месту и не к месту реплики вставляют, лишь бы показать, что и они в разговоре участвуют.

– Ну, если без алфавитного порядка, то начну в хронологическом, – я слегка расслабился и решил перевести весь разговор в тот тон, который задал парень с заднего сиденья. – Три дня назад я заметил, что за мной ездит «Шкода Фабия». Машина грязная, неприметная, но несколько раз на глаза попалась, когда в зеркало смотрел. Мне это не понравилось, и хотелось бы знать, что этим парням надо. Номер я запомнил, позвонил вечером знакомому менту, чтобы «прокачать» владельца машины по вашей базе данных. Вчера утром мне сообщили, что владелец – мелкий «кидала», имеет две с половиной «ходки». Первая – по малолетке, и потому...

– Я знаю, что такое половина, – прервал меня капитан Стаднюк. – Дальше...

А он тон разговора поддерживать не захотел. Капитан предпочел буром переть. Только я из твердой породы сделан. Об меня любой бур может зубья поломать.

– Вчера слежка продолжилась. Сначала два человека было. Потом, когда я остановился, чтобы на них «наехать», они смотались, а потом появились уже вчетвером.

– Оказывается, Федя правдивый человек, – сказал парень с заднего сиденья, явно не ко мне обращаясь. – А по роже не скажешь.

– По роже не говорят, по роже бьют... – сделал вывод капитан.

И обернулся, словно проверить хотел, как на меня такая фраза подействует. Она не подействовала. Я смотрел спокойно и с улыбкой.

– Дальше...

– Дальше вы уже все знаете... Утром они снова за мной приклеились. Я сначала подумал, что теперь они на двух машинах, потому что «Гольф» тоже просчитал... А потом, на светофоре, «Гольф» из ряда выскочил, около «Шкоды» притормозил и расстрелял моих мальчиков... Я в зеркало за ними посматривал. Сам думал, как из ряда выскочить, но я со всех сторон заперт был.

– Дальше...

– Это все... «Гольф» смотался, меня не тронули.

– И ты с чувством выполненного долга поехал работать? – Капитан что-то недоговаривал, как я понял. Я даже усек, что именно он недоговаривает.

– А ты хотел бы, чтобы я выскочил и устроил за «Гольфом» погоню?..

Капитан молчал с минуту. Наконец заговорил, четко и членораздельно, словно взвешивал перед произношением каждое слово по отдельности:

– Слушай сюда внимательно... Ты не дурак, раз программист, и соображать должен. Если сразу все выложишь, я оформлю явку с повинной. Понимаю, что ты не стрелял. Но я хочу знать, кто стрелял... А я всегда узнаю то, что очень хочу узнать...

Мне постановка вопроса не понравилась. Но я уже понял капитана, таких ребят раскусить несложно. Стаднюк догадался, что на меня «повесить» ничего невозможно, и запсиховал, готовый взорваться. Потому и перешел к откровенным угрозам.

– А сейчас ты просто хочешь или очень хочешь? – спросил я, тоже вполне серьезно показывая, что угрозами меня не прошибешь.

Я не был готов к такому быстрому развитию событий, но реакция сработала. Капитан только вполоборота развернулся и неумело выбросил кулак. Причем бил тыльной стороной кулака. Вообще-то, это хороший удар, только его следует выполнять правильно. Он не умел, а взялся. Но я умел защищаться и просто выставил предплечье, защищенное алюминиевым уголком. Кулак с силой угодил в ребро уголка. Стаднюк должен был взвыть от боли, потому что ему был обеспечен перелом в нескольких костях, но он оказался крепким парнем и только хрипло задышал. Я понимал, что сейчас и второй в схватку ввяжется. Но тот тоже оказался не готов к такому скоротечному развитию событий. Он привык, наверное, людей в кабинете бить или в подвальных камерах и потому начал медленно и неуклюже разворачивать корпус, чтобы посильнее ударить. А в машине совсем иную технику использовать следует. Я ее и использовал – нанес короткий удар левой в нос, не отключающий, но очень болезненный, почти шоковый, и вызывающий сразу сильное кровотечение, и тут же ударил с правой руки локтем в челюсть.

С парнем было на время покончено, но капитан пытался полностью развернуться, одновременно руку под мышку засовывая. Зачем, балбес, лезешь в драку, если драться не умеешь. Разворачивается, убирая кобуру от руки, и пальцы дальше тянет – вдогонку... Но пистолет он вытащить все же может, и потому я, не раздумывая, воспользовался тем, что у меня корпус развернут влево, и ударил теперь уже правым локтем. И даже не самим локтем, а уголком, который до локтя не доставал сантиметра три. Этот удар пришелся в скулу, а правый локоть, уже развернутый корпусом, нанес второй удар, по затылку. Если скула соприкосновение с уголком выдержала, то затылок оказался слабым. Стаднюк ткнулся носом в панель.

Я времени терять не стал, вытащил пистолет у парня с заднего сиденья, обойму из пистолета сунул в карман, потом точно так же поступил с пистолетом капитана – на случай, если они не вовремя очухаются и захотят в спину выстрелить. Мне такое, честно скажу, не нравится. Современные кобуры для скрытного ношения оружия не имеют карманчика для запасных обойм, в отличие от штатных кобур. И это хорошо. Я хотел было выскочить, но тут заметил ключи в замке зажигания. Ключи я, естественно, надумал с собой прихватить. К чему подвергать прохожих на московских улицах риску стать пострадавшими от погони. Правда, капитан в этот момент в себя пришел, увидел, как я за ключами потянулся, и ухватил меня за локоть. Мне только один глаз Стаднюка видно было. Тот, что на меня смотрел. Его я и «погасил» одним ударом. И громадный синяк выступил сразу, я только и успел ключи вытащить. Но после синяка пришлось еще в челюсть «на отключку» добавить. Без уголка, просто кулаком, но резко, с короткого расстояния. По большому счету такой удар может быть более опасным, чем удар с размаха, потому что часто челюсть ломает, в то время когда мощный удар ее выворачивает. Но это капитану за хамство. Теперь долго хамить не будет... Ни мне, ни другим.

Кажется, кто-то из оцепления сообразил, что в «уазике» не все в порядке. Крупный парень бежал издали, но целенаправленно, двумя руками поддерживая живот. И я времени терять не стал. Вышел из «уазика», поправил на себе костюм, галстук подтянул и деловой уверенной походкой направился сразу к своей «Мазде». С противоположной стороны никто еще не бежал, хотя я сразу вычислил и этот пост. Слишком уж откровенно мент в гражданском смотрел на меня. На меня, а не на «уазик». И не понял, должно быть, что дело неладно. Но потом заметил своего бегущего товарища и тоже вперед двинулся – тугодумом оказался.

Страницы: «« 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Вчерашний мир» – последняя книга Стефана Цвейга, исповедь-завещание знаменитого австрийского писате...
В этой брошюре популярным языком изложен способ тестирования под названием «Чатуранга», позволяющий ...
Монография посвящена проблемам интеллекта, творчества, одаренности. В ней представлен современный эт...
Понятия «бизнес» и «романтика» противоположны друг другу. Так зачем же объединять их?Мы связаны с би...
Маленький Антошка живет в Алтайском крае в небольшой деревеньке. Местные жители зовут его пёсиком, н...
Ягоды годжи – сладкий красный плод, набирающий популярность во всем мире, зарекомендовавший себя как...