Армейская заповедь Алтынов Сергей

Пролог

Кафе отличалось скромностью и уютом. В этот утренний час посетителей было немного. Катя открыла блокнот и сделала пару набросков. Основная сцена – встреча главных героев ее будущего фильма должна происходить в правом углу возле бутафорской пальмы. Пожалуй, пальму лучше отодвинуть. Рисовать дерево Катя не стала. Где будет установлена камера и как она должна будет показать главных героев? Неплохо было бы положить рельсы и снять общие планы движущейся камерой. Однако денег ни на рельсы, ни на кран в микроскопическом бюджете короткометражной дипломной картины не было. Начинающие актеры работали за символическую плату. Хорошо еще, что так повезло с натурой: кафе принадлежало Катиной школьной подруге, серебряной медалистке Мироновой. Не нужно было платить за аренду помещения. Правда, на все про все Миронова давала Кате полтора часа, не больше. Спасибо и на том.

Катя схематично изобразила немногочисленных посетителей. В нескольких метрах от нее негромко о чем-то беседовали высокий худой мужчина лет сорока пяти, одетый в дорогой костюм, и совсем молодой парнишка с вихрастой, небрежно уложенной прической. Его лицо показалось Кате знакомым, однако вспомнить, где она могла с ним встречаться, девушка не сумела. Это неудивительно – молодой режиссер ежедневно встречается с множеством самых разных людей. Рядом с барной стойкой расположился какой-то наглый типчик довольно бандитского вида. Коротко стриженный, с острыми кабаньими глазками, он восседал в компании сразу двух девиц, чья внешность не оставляла сомнений, каким родом занятий зарабатывают они на хлеб с маслом. При этом типчик бесцеремонно поглядывал на Катю, то и дело дергая небритым подбородком. Нет, таких персонажей в Катином фильме быть не должно, поэтому рисовать это «трио» она не стала. А вот одинокий мужчина, сидящий через два столика от входа, вполне мог бы стать одним из Катиных героев. Он явно выше среднего роста, с длинными темно-русыми волосами и тонкими пальцами музыканта или художника. Только вот лицо… Приятное, даже красивое, но с парой страшных рубцов-шрамов с левой стороны. Автокатастрофа? Драма на почве любовного треугольника? Что-то другое? Катя непроизвольно стала мысленно импровизировать, кем бы мог оказаться этот молодой человек со шрамами и богемной (ну явно богемной!) внешностью. А он при этом даже не посмотрел в ее сторону. Ни разу. И вообще, несмотря на расслабленный вид, во всей его худощавой, спортивной фигуре чувствовалось напряжение. Он пил минеральную воду и, казалось, кого-то ждал. Да, точно так и в Катином сценарии! Она перевернула страницу блокнота и на чистом листе стала набрасывать худое незаурядное лицо с двумя шрамами.

В это время со стороны входа послышались громкие шаги, точно в кафе вошел солдатский взвод. Катя нехотя подняла глаза от своего незаконченного рисунка – и в то же мгновение послышался оглушительный голос-рык:

– Всем оставаться на местах! Работает СОБР! Не двигаться!

И Катя увидела перед собой то, что пресса обычно именует «маски-шоу». Пятеро автоматчиков в защитном армейском камуфляже и в полумасках, скрывающих их лица, быстро переместились к одной из стен помещения.

– Приготовить документы! Резких движений не делать! – Старший выразительно обвел автоматным стволом посетителей.

Между тем двое его подручных оказались рядом с наглым типчиком, выдернули его из-за стола, заломили руки…

– Здорово, Бура! – произнес старший, подойдя вплотную к типчику, поставленному на четвереньки.

– Вы кто, пацаны? – хрипло спросил тот.

– Милиция, не видишь разве! – усмехнулся старший. – Давно тебя ищем, пошли.

Его подчиненные подхватили Буру под руки, поставили на ноги и собирались было уже вывести его из кафе, но тот вдруг рывком высвободился от их захвата и прыгнул на один из пустующих столов.

– Господа-братва-товарищи! – завопил он. – Чистый я, а это не менты! Они меня завалить хотят! Не дайте сгинуть, братва-товарищи!

В числе «братвы-товарищей» оказалась и Катя, но как не дать этому Буре сгинуть, она не представляла. Между тем старший одним рывком сдернул «чистого Буру» со стола и вновь заломил ему руки за спину.

– Убивают, люди добрые! – истошно завопил тот. – Средь бела дня валят…

Катя заметила, что парень со шрамами убрал обе руки под стол. Стоявший рядом с ним автоматчик тут же направил на него оружие:

– Руки обратно!

Парень со шрамами усмехнулся, неторопливо выполнил команду. Старший пинками волочил стонущего многокилограммового Буру к выходу. Катя неожиданно для себя уронила ручку и блокнот. К ней повернулись сразу двое автоматчиков, и тут…

Катю точно ударили по ушам. Стреляли откуда-то сбоку, кажется, из-за барной стойки. Бойцы милиции попадали на пол и открыли ответный огонь. Старший отшвырнул Буру в сторону, произвел два одиночных выстрела. Со стороны барной стойки вылетел какой-то небольшой предмет и упал всего в нескольких метрах от Кати. Неискушенная в военных делах, она тем не менее сообразила, что это не что иное, как граната. И тут же, прикрыв руками голову, упала на пол. Граната грохнула не так оглушительно, как выстрелы, но все помещение окутал густой зловонный дым. Стрельба возобновилась. Катя ничего не видела, так как лежала, уткнувшись лицом в пол. Выстрелы грохотали минуту. Может, меньше, может, больше. Потом все стихло. Едкий противный дым лез в нос, дышать было тяжело, но подняться Катя не решалась. Так она пролежала довольно долго, пока ее не подняли двое в милицейской форме:

– Девушка, вы ранены?

– Нет, – стуча зубами, ответила Катя.

– Показания дать сможете? – спросил средних лет седеющий мужчина в штатском.

– С-смогу, – произнесла Катя.

– Тогда поднимайтесь, и пройдем в кабинет администратора.

Она взяла себя в руки, привела свою прическу в относительный порядок и направилась в кабинет администратора. Проходя меж перевернутых столов и стульев, Катя увидела, что на полу неподвижно лежат двое. Немолодой высокий мужчина в дорогом костюме и тот вихрастый парень, чье лицо показалось Кате знакомым. Чуть в стороне от них лежало безжизненное тело одного из «масок». Двое в белых халатах, видимо, медики, угрюмо писали что-то в своих документах.

– Они сказали, что… Одним словом, что они – СОБР, – Катя старалась преодолеть сумятицу в мыслях.

– Это не СОБР, – поморщившись, ответил седеющий, представившийся Алексеем Петровичем. – А это ваши рисунки и записи?

Надо же. Оперативники первым делом подняли ее блокнот, а потом стали приводить в чувство саму Катю.

– Да, я сейчас объясню. Дело в том, что я собираюсь снимать в этом кафе дипломный фильм. Владелица кафе – Нелли Миронова, моя школьная подруга…

– Нелли Владимировна сейчас приедет, – не очень вежливо перебил Катю второй оперативник, более молодой и вычурно, по-пижонски одетый. – У вас есть какие-нибудь документы?

Катя молча протянула пижонскому мальчику красную книжицу.

– Союз кинематографистов, – вслух прочитал молодой опер. – Терентьева Екатерина Анатольевна, студентка Высших курсов сценаристов и режиссеров при Госкино. Что скажешь, Леша?

Седеющий Леша был лет на пятнадцать, если не больше, старше пижона, тем не менее «мальчик» обращался к нему довольно фамильярно – наверное, был старше по званию, подумала Катя.

– Так вы студентка режиссерских курсов, – подвел итог Алексей. – Рисуете прилично… Это кто? – ткнул он пальцем в портрет молодого мужчины со шрамами.

– Один из посетителей, – ответила Катя и отчего-то сразу погрустнела.

– Почему вы его нарисовали? – спросил пижон.

– Я часто рисую людей с характерной, необычной внешностью, – честно ответила Катя.

– А погибших вы знали?

– Нет, даже особого внимания не обратила.

– Видите ли, Катя… Извините, Екатерина Анатольевна, – задумчиво проговорил Алексей. – Погиб известный журналист Роман Нечаев. Знаете такого?

«Точно! Роман Нечаев!» – Катя вспомнила, почему ей показался знакомым вихрастый пацан. Молодой журналист, занимающийся сенсационными расследованиями. Видела по телевизору, и еще был портрет в журнале и интервью.

– Знаю, – кивнула Катя. – А второй?

– Второй тоже известен… В определенных кругах, – ответил Алексей Петрович. – Свидетели показали, что в них стрелял вот этот человек, – оперативник положил ладонь на нарисованный Катей портрет.

– Нет, – покачала головой девушка, – он не мог. У него не было оружия. Один из этих, в масках, приказал ему положить руки на стол.

– Вы нас будете учить раскрывать преступления? – подал голос пижон. – Журналист и его собеседник были убиты очередью из пистолет-пулемета. И стрелял этот ваш… С характерной внешностью.

Катя хотела было ответить, что «этот ваш» не имеет к ней отношения, но тут в кабинет без стука ввалился здоровенный амбал в штатском.

– Леша, Дэн! – Вошедший торжествующе оглядел присутствующих. – Не поверите – взяли!

– Что?! – почти в один голос спросили оба оперативника.

– В соседнем сквере. По свидетельским показаниям. Сопротивления, сами понимаете, оказать не успел, – амбал расправил свои плечи и лихо ударил кулаком по собственной ладони.

– Он? – Пижонистный Дэн схватил Катин рисунок и показал амбалу.

– Точно, – удивленно проговорил тот, но уточнять ничего не стал.

– Введи сюда, – произнес Алексей Петрович.

Не прошло и трех минут, как перед Катей стоял тот самый богемный молодой человек с двумя шрамами. Руки, которые могли принадлежать пианисту или скульптору, сейчас были скованы наручниками.

– Он открыл стрельбу? – задал вопрос Дэн.

– Нет, – твердо произнесла девушка.

– Как не он? – недобро отозвался молчавший до сей поры амбал.

– Не он. Я уверена, – с той же твердостью в голосе повторила Катя.

– Эй, слушай! – Амбал пошел напролом. – У нас есть показания других свидетелей. Лучше будет, девушка, если ты тоже подпишешь протокол опознания.

– И свидетельские показания, – более вежливо добавил Дэн.

– Подождите, ребята, – вставил свое слово Алексей Петрович. – Вы ведь, Катя, могли не видеть… Ну, не заметить, как этот мужчина стрелял. Так и скажите.

– Нет, я утверждаю, – мотнула головой Катя, – Отдайте, пожалуйста, мои рисунки.

Дэн небрежно протянул ей блокнот.

– Вы сказали, что он стрелял из пулемета? Так?! – пошла в наступление Катя.

– Из пистолет-пулемета, – уточнил Алексей. – Такая компактная вещь, к вашему сведению, вполне может быть спрятана под одеждой.

– Понятно, – кивнула Катя, убрав блокнот с рисунками в сумочку. – Простите, я плохо себя чувствую. Мне сейчас нужно отдохнуть…

– Хорошо. Завтра днем приедете по этому адресу, – Алексей Петрович протянул девушке визитку. – Спросите майора Астафьева, это буду я, – пояснил оперативник. – Или старшего лейтенанта Островного, это, стало быть, он, – Астафьев кивнул в сторону криво усмехнувшегося пижонистого Дэна.

«Старший лейтенант, а с седым майором говорит точно полковник», – неприязненно думала о Дэне Катя по пути домой. От происшедших событий у нее шла кругом голова. События плохо укладывались в какую-либо логическую цепь. СОБР, взрыв дымовой гранаты, журналист Нечаев, киллер, взятый в двух шагах от места преступления… Но одно для Кати было очевидно: парень со шрамами никак не мог стрелять в журналиста и его спутника. И она сумеет это доказать. Быстро ориентироваться в ситуации и принимать нужные решения без пяти минут выпускница режиссерских курсов Терентьева умела. Без этих качеств стать хорошим постановщиком было немыслимо.

Часть первая

Глава 1

На войне события и люди воспринимаются иначе, чем в мирной жизни. Подполковник Водорезов, командир отдельной роты специальной разведки ВДВ, привык к тому, что в последнее время люди в основном воспринимаются как цели. Цель бывает опасной, бывает неопасной. Может быть потенциально опасной. Четверо неторопливо выбрались из машины. В руках ничего не было, и Водорезов автоматически оценил их как неопасные цели. Хотя, не к случаю будет сказано, самые неопасные цели – это трупы. Впрочем, даже их на сегодняшний день исхитряются минировать. Такого не было ни в Африке, ни в Боснии, где он бывал в спецкомандировках. Говорят, не было и в ДРА[1], где тридцатишестилетний подполковник не успел побывать по возрасту… Люди, стоявшие сейчас перед Водорезовым с вытянутыми вверх руками, могли оказаться кем угодно. Стандартная разведгруппа – двое мужчин (один совсем молодой пацан лет шестнадцати), пожилая женщина и старик для прикрытия. Может, конечно, это и не разведгруппа, а мирные земплепашцы, учительница и директор школы из соседнего района. Именно так они и представились. Однако сейчас у Николая не было оснований доверять даже придорожным булыжникам. Вчера вечером Водорезов чуть не потерял своего взводного, и теперь его очень интересовало, кто организовал засаду. Поэтому он, подполковник ВДВ, выполнял сегодня функции фээсбэшников и милиции.

Накануне случилось следующее. На часах Водорезова было около половины девятого. По сторонам от освещенной ближними фарами дороги – темная безлунная ночь. Грузовой автомобиль ехал с пустым кузовом, а в его кабине сидели сам подполковник, взводный Стас Тимофеев и водитель-контрактник Юра. Откуда они возвращались к месту дислокации своего разведподразделения, знать положено было немногим. Вооружены были пистолетами Стечкина и автоматами «АКМС» и «АКС-74У». Грузовик двигался со скоростью около тридцати километров в час. Николай допускал, что боевики охотились не конкретно за ними, а попросту имели намерение захватить или уничтожить технику ненавистных федералов. Как стало потом понятно, боевой порядок засады состоял из двух подгрупп – огневой и захвата. Гранатометчик выбрал позицию на левой стороне дороги по ходу движения объекта. Остальные бойцы огневой подгруппы расположились на средних размеров холмике справа от шоссе. Их замысел был ясен и прост: сблизиться с машиной федералов, заставить ее остановиться, подавить возможное сопротивление. А затем осуществить захват пленных и трофеев силами подгруппы захвата. Боевики оказались лихими ребятами, их было человек пять-шесть, никак не больше. Из вооружения – «АК-74» и подствольный гранатомет «ГП-25». Но одной лихости недостаточно. Гранатометчик жахнул по грузовику метров с десяти, граната пробила козырек кабины над головой водителя Юры, но не взорвалась – видимо, не встала на боевой взвод, но Юра получил касательное ранение головы, на пару секунд потерял сознание и отпустил педаль газа. Мотор заглох, автомобиль остановился. Выстрел гранатомета послужил сигналом для огневой подгруппы – те открыли фронтальный огонь. Однако в тот вечер фортуна улыбнулась Водорезову и его ребятам. Гранатометчик не сумел точно прицелиться, так как был ослеплен фарами. Ко всему прочему, он подошел слишком близко и не сумел вовремя выстрелить. Не ставшая на боевой взвод граната пробила козырек кабины над головой водителя и разрушилась от удара. Когда автомобиль остановился, Николаю не оставалось ничего иного, как первым выскочить из машины и открыть огонь по четырем силуэтам, которые он исхитрился разглядеть на кургане. Юра, несмотря на ранение, сумел последовать примеру командира и занял боевую позицию за колесом грузовика. Его целью были также нападавшие с фронта. Самый лихой боевик сумел подбежать к автомобилю сзади и стал бросать в кузов ручные осколочные гранаты. Судя по всему, он был уверен, что кузов не пустой. Однако и здесь фортуна улыбнулась десантникам. Две гранаты отскочили от опущенного тента и разорвались на земле. Николай к тому времени повернулся к тылу, без труда обнаружил неудачливого гранатометателя и открыл по нему огонь. Третью гранату боевик бросить не успел. Лейтенант Тимофеев залег за левым передним колесом и выпустил длинную очередь по нападавшим. Ответом Стасу был огонь из автоматов и подствольного гранатомета. Стас рванулся к придорожной траншее, как к более надежному укрытию, но в это мгновение в метре от него разорвалась осколочная граната «ВОГ-25». Лейтенант не успел даже вскрикнуть. Изрешеченный многочисленными осколками, он рухнул в какой-то паре метров от спасительной траншеи. Николай, в свою очередь, бросил гранату в сторону кургана, а сам бросился к Стасу. Водорезову удалось затащить его в траншею и укрыться там самому. На некоторое время наступило затишье. До Водорезова со Стасом сумел добраться и легко раненный Юра. Все трое сумели скрытно отойти на пустырь, где оказали раненому Тимофееву посильную медпомощь. Минут через пятнадцать стало ясно, что боевики поспешно покинули место боя. Тщательно укрыв Стаса в заросшем бурьяном окопе, десантники двинулись в ближайший населенный пункт. Не прошло и четверти часа, как Тимофеев был эвакуирован подошедшим спецподразделением и доставлен в ближайший госпиталь.

Подполковник Водорезов не очень любил, когда в него и вверенных ему бойцов стреляли, поэтому сегодня ему и пришлось лично стать старшим на блокпосту.

– Что преподаете? – спросил Николай учительницу.

– Литературу, – ответила та.

– «Мой дядя самых честных правил…» – произнес Водорезов, возвращая женщине ее вроде бы не липовые документы. – Так, кажется, начинается «Евгений Онегин»?

– Плохо литературу учили, товарищ военный, – незло и без ехидства усмехнулась женщина. – «Не мысля гордый свет забавить, вниманье дружбы возлюбя…»

– «Хотел бы я тебе представить залог достойнее тебя», – закончил Николай вместе с женщиной.

Глаза женщины стали грустными, да и Водорезова охватило невеселое настроение. Встреться они лет эдак восемнадцать назад – и он, возможно, был бы ее любимым учеником.

– Ребята, подойдите сюда, пожалуйста! – обратился Николай к двум молодым мужчинам.

Пожалуй, впервые за обе чеченские кампании подполковник произнес слово «пожалуйста». Как говорится, ай да Пушкин…

– Закатай брючины выше колен, – уже без всякого «пожалуйста» скомандовал Николай.

Бойцы ВДВ тут же отошли на некоторое расстояние от машины. Теперь они контролировали не только шоссе, но и близлежащий холм, на котором весьма удобно было организовать огневую точку.

– Ты тоже, – Водорезов сделал властный жест в сторону замешкавшегося второго.

Шестеро остальных десантников контролировали каждое движение задержанных. Те без спешки, но и без особых промедлений выполняли между тем сказанное Николаем. У того, что постарше, колени чистые, без профессиональных отметин гранатометчиков. А вот у молодого заметная ссадина. Такая, правда, может быть и от работ в огороде – упал, задел обо что-то. Быстрым движением Николай пригнул стриженую голову парня, проверив тем самым, нет ли небольших ожогов за ушами. Такие следы бывают у молодых боевиков после стрелковых упражнений. Нет, ожогов не наблюдается. Лишь тогда Водорезов принял решение отпустить учителей и ремонтников, нанятых для подготовки школы к новому учебному году. Пусть благодарят Александра Сергеевича…

Не прошло и пятнадцати минут, как около десантного блокпоста затормозила «таблетка»[2]. Бойцы тут же взяли ее в плотное кольцо. Однако появившийся из нее круглолицый улыбчивый офицер дал Водорезову право скомандовать «вольно».

– Не ждал? Ну, здорово! – протянул Николаю ладонь круглолицый.

– Привет, Дима! – отозвался Водорезов. – В самом деле, не ждал. Ты ведь в Москве, в центральном аппарате? Здесь, разумеется, не на отдыхе?

– Стреляли, – в духе Саида-Мишулина из «Белого солнца» ответил Дима. – Между прочим, можешь кончать свою самодеятельность, – кивнув на блокпост, продолжил Дима. – Взяли тех, кто вчера обстрелял вас.

– И кто же?

– Пацаны. Самому старшему двадцать один, самому младшему пятнадцать.

«М-да. Не знаешь, что и ответить, – невесело усмехнулся про себя Водорезов. – Героически отбили нападение птенчиков. Птенчики те, правда, не в соловьев и не в соек вырастут, а как минимум в ястребов. Впрочем, не все. Троих уложили навечно…»

– Если бы по кабине открыли синхронный залповый огонь из автоматов, то мы бы сейчас не беседовали, – произнес Николай.

В самом деле – благодаря такой оплошности Водорезов и его бойцы сумели вовремя покинуть кабину и открыть огонь. Тот же, что с тыла, оказался излишне лихим. Действовал в одиночку, без прикрытия. Выскочив из арыка, он тут же попал в зону огня, который вел Николай, и был убит… «Евгения Онегина» он вряд ли читал и уже никогда не прочитает.

– Я ведь по другому вопросу к тебе, Коля, – чуть понизив голос, произнес Дмитрий. – Поедем со мной, разговор серьезный.

Дима Шумилов – майор ФСБ, старший оперуполномоченный военной контрразведки. Водорезова с ним связывала давняя, проверенная годами дружба. А познакомились они в Рязанском училище ВДВ, у дверей приемной комиссии. Обоим в категоричной форме было отказано в зачислении. Николая забраковали из-за роста (у гвардейца-десантника он должен был быть никак не ниже 175 см), а у Димы обнаружились какие-то незначительные хрипы в легких. Тем не менее полковник из приемной комиссии порекомендовал им обоим поступить в Коломенское артиллерийское училище, где имелся собственный факультет ВДВ, но ограничения там были не столь суровыми. По окончании училища Николай попал в спецразведку ВДВ, а Дима наоборот – на курсы армейских контрразведчиков. Фамилии своей Шумилов никак не соответствовал – голос у него тихий и вежливый, и вообще Дима был не слишком приметен и словоохотлив, как и подобает офицеру контрразведки.

…"Таблетка» подъехала к охраняемому тройным кольцом, без вывески, двухэтажному особняку. Николай и Дима вдвоем, без сопровождающих, поднялись на второй этаж. Шумилов запер дверь на ключ и положил перед Водорезовым средних размеров цветной фотопортрет.

– Знаком?

Подполковник кивнул. Парень на фотографии был не кем иным, как Сашей Гридневым. Вместе с ним Николай топтал просторы Африки, Югославии и Таджикистана. Иной раз Водорезов без него был как без рук. Саша был штатным переводчиком в подразделении.

– Уволился из войск по ранению, работал переводчиком с восточных языков в одной фирме, – спокойным размеренным тоном заговорил Дима. – Вчера… был арестован по обвинению в убийстве журналиста Нечаева и полковника Рудакова из главного штаба ВДВ.

– Что?! – чуть ли не воскликнул Николай.

– Убил якобы на почве неприязненных отношений, – внес последнее пояснение Шумилов.

Рудаков, полковник. Высокий, болезненно худой язвенник. Водорезов помнил его. Как и они с Дмитрием, тот закончил Коломенское артиллерийское, факультет ВДВ. Только на три года раньше. Затем служил в техническом батальоне. Помнил Николай и Нечаева. Кажется, Ромой его зовут, точнее, звали… Много писал на армейскую тематику, за дешевыми сенсациями не гнался. Войсковых ребят зазря не порочил, но материалы всегда делал интересные и, в общем, правдивые… Ничего конкретного более не вспоминалось.

– Нечаев вел журналистское расследование, – продолжил Дмитрий, – о коррупции среди высшего генералитета и незаконной торговле оружием. У него был свой информатор в штабе наших родных войск.

– Рудаков? – переспросил Водорезов.

– Да… Но самое интересное, что параллельное расследование вела оперативная группа ФСБ под моим руководством. И наши данные во многом совпадали с нечаевскими.

– А что Гриднев?

– Гриднев схвачен на месте преступления. Милиция иногда работает весьма оперативно.

– Что же, выходит, Сашка их обоих, средь бела дня?!

– У ментов выходит именно так. История запутанная. – Дима отвернулся к занавешенному окну, выдержал паузу. – Очень запутанная, – повторил он. – И мне нужна твоя помощь.

За помощью к подполковнику спецразведки ВДВ Дима обращался крайне редко. Сегодня второй раз.

– В Москву придется ехать? – спросил, чуть помолчав, Водорезов.

– Так точно. С твоим командованием вопрос будет решен. – Дима, в свою очередь, выждал паузу, потом добавил: – Помню, как ты еще во время первой чеченской произнес: – «Хотел бы я знать, откуда у „духов“ новые, точно только с завода, гранатометы, инфракрасные бинокли, не говоря уж об „АКСах“…» Теперь узнаешь.

– Когда в Москву?

– Сегодня. Вот билет!

Что ни говори, Димкина контора работала оперативно.

По дороге в аэропорт Николай вспоминал, как два года назад, когда он служил в Грозненской комендатуре, один добрый дедушка, торгующий на базаре, негромко прошептал ему:

– Один на базар не ходи. А лучше вообще уезжай отсюда. Большие деньги за твою голову дают.

Тогда Водорезов лишь вздохнул и также вполголоса поблагодарил старика. С того момента целых два года «духи» безуспешно гонялись за головой Николая. Интересно, что ждет подполковника в Москве? Как зона боевых действий столица для Водорезова непривычна. Да и не будет их, действий боевых. Того же Сашку Гриднева не в бою в плен взяли… Но противник в столице не менее опасный, чем в Чечне. Если не более. Между тем в голове у Николая сейчас вертелось начало первой онегинской главы. Главы, а не пролога, который ему процитировала чеченская учительница. «Мой дядя самых честных правил…» Самых честных. Знал Николай еще одного дядю, который самых честных не только правил, но еще и увольнял со службы. А еще один дядя не только увольнял, но и сажал лет эдак на восемь с конфискацией. Некоторое время тому назад существовал дяденька, который расстреливал или высылал без права переписки. Самых честных.

Будем надеяться, что разведчиков ВДВ нашему «дяде» «подправить» будет не так то просто.

Николай Водорезов.

(пара штрихов к портрету)

По-разному расшифровываются три буквы, обозначающие войска, с которыми связал свою жизнь Николай. Например – Возможны Двести Вариантов. Или – Войска Дяди Васи, в честь основателя десантных войск в их нынешнем виде, генерала Василия Маргелова. Но самая точная расшифровка – Войска Для Войны. Где только русские десантники не отметились? Афганистан, та же Африка, кое-кто во Вьетнаме инструктором успел побывать, далее по нарастающей – Приднестровье, Югославия, Абхазия, Чечня… Среди офицеров и прапорщиков есть такие, кто все «точки» прошел. Николая обошли Приднестровье и Абхазия. А вот в Афганистане сумел побывать уже после официального вывода наших войск. Еще до Африки. Это был август 92-го, и его первая боевая операция. Обычный будничный день, боевая учеба, стрельбы. Вдруг приказ: «Приготовиться к вылету!» Сперва все думали, обычный учебный вылет с десантированием. Но уже в воздухе стало ясно – вылет отнюдь не учебный. Николай Водорезов – новоиспеченный старший лейтенант, комвзвода. У его подчиненных боевого опыта не больше, чем у взводного. Однако держались все боевито. Между тем три «Ила-76» берут курс на Кабул. Целью полета, как объяснил, с трудом перекрывая шум авиадвигателей, замполит, была эвакуация российского посольства из столицы Афганистана, находившейся в кольце войск оппозиции. Тот же замполит и успокоил – на время эвакуации заключено перемирие, особых сложностей не предвидится. Когда «Ил» приземлился на расположенном среди гор аэродроме, Водорезова (как и многих других ребят) поразили две вещи – красота и тишина. Однако времени на созерцание восточных красот десантникам отпущено не было. В сопровождении двух взводов, верных осажденному афганскому правительству, к прибывшим самолетам подошел транспорт с работниками посольства, членами их семей, а также контейнеры с имуществом. Казалось бы, всего делов – загрузить посольских в российские «Илы» и взлететь. На все про все минут десять, от силы двенадцать. Но не прошло и этих злосчастных десяти минут, как восточная красота ощерилась, а тишина взорвалась автоматными очередями. Потом всем стало ясно, что оппозиция никак не могла себе позволить упустить последнюю возможность отомстить ненавистным «шурави», то есть русским десантникам. И на перемирие они, как говорится… Так Водорезов и его взвод приняли боевое крещение. Моджахеды готовились к этой акции, ко всему прочему, они хорошо знали здешние места, а территория аэродрома была ими заранее пристреляна. Бойцам же спецназа ВДВ пришлось не только вести оборону, но и производить погрузку. Перепуганные «гражданские», дипломаты были скорее помехой, чем подмогой. В первую очередь моджахеды (ох, не дураками они оказались!) пытались вывести из строя десантную авиацию. После попадания снаряда в бензобак один из «Илов» сгорел за считаные минуты…

Как проходил бой, сегодня Водорезов вспоминал с трудом. Он помнил, как вытаскивал раненого сержанта, своего заместителя, помнил, как с тремя солдатами прикрывал женщину и трех «посольских» пацанов, которые отбились от взрослых в горячке боя. Помнил летящие над самой головой осколки и дымовую завесу от догорающего «Ила». Так или иначе, но после всего этого десантникам-спецназовцам было сказано, что они не спасовали. Действовали так, будто этот бой был не первым и подобные передряги дело вполне привычное. Наверное, Павел Сергеевич Грачев, тогдашний министр обороны и бывший главком ВДВ, сказавший им эти слова, был прав. Все попытки моджахедов пробиться к уцелевшим самолетам были отбиты. На некоторое время моджахеды затаились, и бойцам вполне хватило этого затишья, чтобы завершить погрузку. Самолеты поднялись в воздух. Было ли молодому взводному тогда страшно? Сложный вопрос. Командир на такие чувства в боевых условиях не имеет права… Если по совести, во время боя было не до того, а вот во время взлета, когда громадные, но беспомощные перед душманскими «Стингерами» «Илы» взмыли в воздух и стали замечательными мишенями… пробивала дрожь, пробивала… В этом Водорезов честно признался потом самому себе. Один выстрел – и братская могила, до которой близким не добраться. И еще один раз дрожь пробила – уже после приземления в Термезе. Оказалось, что «Ил», в котором находился он с бойцами взвода, сел не на шасси, а на брюхо. Шасси душманы покалечили основательно. Как их «Ил» не развалился при посадке, Николай удивлялся до сих пор!

Тогда Водорезов (как и все участники операции) был представлен к правительственной награде. Потом была Африка, Югославия, Чечня, Таджикистан, опять Чечня…

Глава 2

«Единственная моя просьба – не разглашать моего имени и звания. Боюсь не столько за себя, сколько за свою семью. Оказаться в тюрьме не самое страшное, что может быть. Но молчать больше не могу. Обидно, когда российский военнослужащий становится не нужным собственному отечеству…»

Так начиналась статья погибшего Романа Нечаева. Далее шло его авторское пояснение: «Так начал свой рассказ взволнованный посетитель, лично пришедший в нашу редакцию. Он – ветеран не одного локального конфликта, орденоносец…» На этом предполагаемая статья обрывалась. Майор Астафьев лишь тяжело вздохнул. Кто этот орденоносец? Возможно, погибший Рудаков. Ну да, для начала будем исходить из этого. Утром Астафьев имел возможность ознакомиться с содержимым нечаевского ноутбука. «Военнослужащий становится не нужным собственному отечеству…» – этими словами кончались первые фразы последней, лишь начатой статьи.

– Гриднев застрелил Рудакова на почве неприязненных отношений, – прервал размышления Астафьева Островной. – Короче, из-за бабы. Следил-следил, а вчера сумел успешно воспользоваться моментом.

– Откуда в кафе взялся этот так называемый СОБР? – спросил Астафьев.

Островной пожал плечами.

– Выясним… Взяться-то он взялся, но никого не пристрелил, – ответил старший лейтенант.

– Вот это-то и непонятно, – отозвался Астафьев и, взглянув на часы, заметил: – Девушка должна бы уже подойти.

Из-за утренних пробок Катя опоздала почти на целый час. Будучи девушкой воспитанной, она извинилась, на что Островной лишь презрительно хмыкнул.

– Протокол опознания подписать не надумали? – убрав с лица усмешку, поинтересовался он.

– Нет, – холодно ответила Катя. – Более того – я принесла вам доказательства невиновности задержанного вами человека.

– Интересно, – чуть ли не присвистнул Астафьев.

Островной промолчал.

– Смотрите! – Катя протянула майору несколько отксерокопированных копий ее вчерашних рисунков.

Островной бросил снисходительный взгляд на общий план и портрет предполагаемого убийцы.

– И что? – спросил старший лейтенант.

– Сегодня в утренней прессе сказано, что Нечаев и его собеседник были убиты из пистолет-пулемета. Вы, кстати говоря, вчера сказали мне то же самое.

– Именно так, – кивнул Островной.

– Так вот, вчера я не поленилась слазить в Интернет и собрала там кое-какую информацию о пистолет-пулеметах. – Катя торжествующе оглядела присутствующих и продолжила: – Меня интересовали только их размеры. Догадываетесь, почему?

– Марининой начитались, – поставил диагноз майор Астафьев.

– Посмотрите на рисунки! – почти командным тоном произнесла Катя.

– Девушка, у нас очень мало времени! – в свою очередь, безапелляционным голосом проговорил Астафьев.

– Смотрите! – Девушка ткнула пальцем в рисунок с общим планом. – Зарисовка сделана мною с натуры. Посмотрите, я довольно тщательно изобразила этого вашего подозреваемого.

– А почему вы его так тщательно изобразили? – поинтересовался Дэн Островной.

– Он фактурный. Характерная, необычная внешность, я вам вчера говорила, – пояснила Катя и тут же перешла к портрету. – Здесь этот человек изображен почти по пояс, средний план. А теперь вопрос к вам, Алексей Петрович и…

– Денис Юрьевич, – кивнул Дэн.

– Где, по-вашему, этот убийца мог прятать пистолет-пулемет? – слегка прищурив глаза, спросила Катя.

И Астафьев, и Дэн впились глазами в Катины зарисовки. В самом деле – на первом было отчетливо видно, что у предполагаемого убийцы не было с собой ни сумки, ни свертка, в котором он мог спрятать компактный пистолет-пулемет. Конечно, чаще всего наемные убийцы прячут оружие под одеждой, но одет «киллер» был очень легко, по-летнему. И на первом, и, тем более, на втором рисунках было отчетливо видно, что легкая тенниска плотно облегает его худощавую фигуру, ко всему прочему, ворот был расстегнут.

– Вы так точно все изобразили?

– Да. Я ведь по первому образованию учитель черчения и рисования, – пояснила Катя.

– Это всего лишь картинка, – констатировал Астафьев. – Кстати, почему вы принесли нам копии, а не оригинал?

– Марининой начиталась! – ответила Катя словами самого майора. – Так, знаете ли, на всякий случай сделала копии…

– А оригиналы спрятаны в надежном месте? – усмехнулся Дэн.

– Совершенно верно, – кивнула Катя. – На них, между прочим, отпечатки ваших пальцев.

Астафьев и Островной переглянулись, не сдерживая снисходительных усмешек.

– Копии подарите? – спросил майор.

– Сколько угодно.

– Спасибо, Екатерина Анатольевна, – произнес Астафьев. – А теперь посмотрите на эти снимки. Нет ли среди них того человека, за которым явился в кафе так называемый СОБР?

Протянутые майором фотографии Катя рассматривала менее минуты.

– Этот! – выбрала девушка одну из фотографий. – Да, точно!

Астафьев переглянулся с Островным.

– Бурмен? – уточнил у старшего коллеги Островной.

– Он же Бура, – кивнул майор. – Полгода назад откинулся с зоны и вроде бы сейчас был не при делах. Чем-то торговал. Вскорости мы с ним побеседуем… Интересно, кто «командовал» тем «СОБРом»? – задал риторический вопрос Астафьев.

– Я же вам говорила – высокий такой, в маске. Глаза злые, – ответила Катя.

– Эх, Екатерина Анатольевна… Будь он маленьким, в колпачке и с добрыми синими глазами, нам проще было бы его найти, – только и произнес майор. – Спасибо за помощь, больше у нас вопросов нет.

Катя поднялась со своего места, хотела было направиться к двери, но не удержалась от последнего вопроса:

– А кто он? Этот задержанный?

– Подозреваемый? – без усмешки уточнил Дэн. – Должен вас разочаровать. Профессиональный убийца.

– Что?! – встрепенулась Катя.

– Бывший офицер спецназа ВДВ, – улыбнулся милой улыбкой Островной. – Там, знаете ли, других не держат.

Задавать вопросы Кате почему-то расхотелось. Она сдержанно попрощалась и покинула кабинет оперов.

– Палец в рот не клади, – проговорил Дэн, разглядывая в окно стройную, с короткой изящной прической, фигурку удаляющейся Кати. – Ничего стервочка. Как считаешь, Петрович?

– Могла бы у нас работать, – сухо ответил Астафьев.

Островной хотел было еще что-то добавить, но его остановил телефонный звонок с городского номера. Выслушав сказанное, Дэн повесил трубку и, повернувшись к Астафьеву, проговорил:

– Убит гражданин Парамонов. Он же Бура, он же Бурмен. Сегодня ночью. Восемь ножевых ранений. Группе захвата достался его остывший труп.

– Кафе «Шанс»? – переспросил Водорезов, рассматривая фотоизображение на мониторе Диминого компьютера.

– Да. Владелица некто Миронова Нелли Владимировна. Такая, знаешь ли, молоденькая бизнес-леди. Но она, скорее всего, ни при чем, – ответил Шумилов.

– Что мог делать Сашка в этом кафе? – Уже во второй раз Николай задал вслух этот довольно дурацкий вопрос, увеличивая на мониторе тот самый столик, за которым сидел Гриднев.

– Самое паскудное – несколько свидетелей его опознали, – произнес в ответ Шумилов.

– Сначала СОБР. Потом схватка с этим… Бурой. Потом стрельба. Три трупа. И схваченный по горячим следам Сашка.

– Ну, СОБРа никакого не было, – покачал головой Шумилов. – Тот «боец», которого завалили, оказался ранее дважды судимым «бомбардиром» из Подмосковья. Такие кадры в том «СОБРе». А Буру сегодня ночью прирезали.

– Ты уверен, что Нечаева и Рудакова убрали в связи с тайными поставками оружия?

Дима молча кивнул головой. Некоторое время оба просидели у компьютера, не произнося ни слова. Шумилов поселил Николая в двухкомнатной, довольно просторной квартире, недалеко от центра. Спал Водорезов сегодняшней ночью от силы часов пять, а под утро Дмитрий разбудил его и после скромного завтрака стал вводить в оперативно-боевую обстановку.

– Значит, твой человек в МВД говорит, что свидетели железно опознали Сашку как стрелявшего в Нечаева и полковника? – спросил Николай.

– Они подписали протокол опознания. Точнее, двое подписали, а третья наотрез отказалась. Какая-то девица. Ни фамилии, ни других данных выяснить пока не удалось. Более того. С ней какие-то серьезные проблемы.

– Что это значит?

– Опера, ведущие это дело, в хмуром настроении, когда говорят о ней.

– Неужели нельзя узнать, кто она? – укоризненно посмотрел Водорезов на приятеля-контрразведчика.

– Мой человек в состав следственно-оперативной группы не входит, – отвернувшись от монитора, проговорил Дмитрий. – Хорошо, хоть это сумел добыть. Заметь, всего за два дня… Он сообщил, правда, не очень уверенно, что эта свидетельница – подруга Мироновой, владелицы кафе.

– Я тебя понял, – кивнул Николай.

– Девушку надо найти как можно быстрее, – подвел итог майор Шумилов.

Найти, расспросить, узнать наверняка, сопоставить и проанализировать – такие задачи командир разведгруппы ВДВ решает регулярно. Подобные задачи Водорезов выполнял вполне сносно. Итак, владелица кафе. Миронова Нелли Владимировна. С помощью поисковой системы «рамблер» Водорезов нашел в Интернете пару страниц об этой «молоденькой бизнес-леди». Текста, собственно говоря, было немного, и он сообщал лишь адрес, время работы и меню кафе «Шанс». О его владелице было сказано совсем мало – лишь имя, отчество, фамилия и служебный телефон. Зато на второй странице имелась большая цветная фотография Нелли Владимировны. Не юная, но довольно молодая особа царственной внешности. Оценивающий, умный взгляд небольших прищуренных глаз, точеные правильные черты лица, высокая, со вкусом и фантазией сделанная прическа, колье ручной работы, обрамляющее красивую шею. Платье облегало полуоткрытые плечи, его было не очень-то видно, но оно тоже было явно не из дешевых. Молодая царица, никак не меньше. «Попробуй, найди с такой общий язык», – мысленно усмехнулся Водорезов, не без интереса разглядывая портрет бизнес-леди Мироновой. Роста она, скорее всего, немаленького, смотреть на подполковника Водорезова будет сверху вниз.

Глава 3

В кафе Николай прибыл около двенадцати часов утра.

– Нелли Владимировна сегодня в бассейне, – сообщила ему девушка-метрдотель.

– Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья, – произнес в ответ Водорезов. – Особенно в бассейне «Чайка».

Страницы: 123 »»

Читать бесплатно другие книги:

Неподалеку от Москвы обнаружен тренировочный лагерь боевиков-террористов. По всем признакам, готовит...
Кадры из этого фильма не вызывают ничего, кроме омерзения и жажды мести. Сжимаются кулаки, хочется к...
Поднеси мобильник к уху – и ты мертв. Включи телевизор – ты мертв. Побреешься электробритвой, проеде...
Освобождение заложников, пожалуй, самая трудная задача для спецназа. Ведь надо обезвредить преступни...
По стране прокатилась волна загадочных преступлений, совершенных с участием зомби. Командиру группы ...
Настоящий спецназовец и в отпуске помнит о долге. Полковник Антон Филиппов во время отдыха на черном...